5 октября 1885 года перуанский студент-медик Даниэль Каррион скончался после того, как привил себе распространённую в быту болезнь — так называемую перуанскую бородавку.

Неожиданно для самого экспериментатора у него развилась опаснейшая инфекция — лихорадка Ороя, от которой погибает до 88% заболевших. Опыт наглядно показал, что это две формы одного заболевания, которое теперь называется бартонеллёз. В Перу это, конечно, «болезнь Карриона». Несчастный студент признан там национальным героем; его именем названы провинция, город, университет, больница и стадион, а день его смерти отмечается как День перуанской медицины. Такого почитания не удостоился ни один врач в мире.

Перед смертью Каррион всё время говорил товарищам о своей семье. Отчасти он повторил судьбу своего отца, который погиб от выстрела собственного револьвера, случайно разрядившегося, когда тот садился на коня. Каррион-младший не собирался погибать от ужасной лихорадки. Он думал привить себе материал из волдырей, которыми покрываются многие перуанские дети, доказать инфекционную природу болезни и получить за это деньги на стажировку в Европе.



Даниэль Альсидес Каррион (1857-1885), перуанский студент-медик, который смертельным опытом на себе показал общую природу двух форм эндемичной для Анд тропической болезни — бартонеллёза. По мнению исследователей, автор этой гравюры несколько «европеизировал» внешность Карриона. На плохо сохранившихся фотографиях видно, что в облике этого метиса черты коренного населения Америки заметно преобладали.

Перуанская бородавка — вещь неприятная. На коже головы и конечностей возникают волдыри, при легчайшем повреждении они долго кровоточат. Сопровождается всё это головной болью и ломотой в суставах, но проходит за несколько месяцев. Примечательно, что распространена эта болезнь в нескольких областях Перу на высотах строго от 500 до 3200 метров над уровнем моря. Что на таких высотах распространён кровососущий москит, укус которого передаёт инфекцию, никому в голову не приходило. Перуанские врачи думали, что в тех местах «воды такие». Два доктора устроили сравнительные эксперименты. Один пил из колодца, откуда брали воду больные индейцы, другой употреблял только привозную воду из якобы здоровой местности. Заболел тот, которому воду привозили. Так поверья были посрамлены, из чего, правда, не следовало, что бородавка заразна.

В перуанских Андах бородавка — обычная детская болезнь. Пережив её, человек становится носителем инфекции: в его крови поселяется бактерия бартонелла, но к ней возникает стойкий иммунитет. Если бородавки и поражают взрослых, то как правило, заезжих туристов, которые поначалу сильно переживают, принимая их за саркому. Болезнь известна с незапамятных времён. Инки называли её «сирки»; она обрушилась ещё на испанцев Писарро, когда те захватывали Перу.

Другая напасть, гораздо более страшная, которая щадит местное население Анд, но убивает пришельцев — это «лихорадка Ороя». Ла-Оройя, или просто Ороя — город на высоте 3800 метров, металлургическая столица Перу. Там нет этой лихорадки. В Орое добывают и выплавляют серебро, медь, свинец и прочие цветные металлы. Всё это вывозится на берег Тихого океана по высокогорной железной дороге, на строительстве которой в 1871 году заболело и умерло 7000 человек. В их крови бартонеллы расплодились так, что заразили почти каждый эритроцит. Это привело к гибели 80% красных кровяных телец и сильной анемии. Клиническая картина в целом грозная: высокая температура, желтуха, тахикардия, сердечные шумы, анорексия и всевозможные боли. Смертность без лечения 40%, а если присоединяется сальмонеллёз, что часто бывает, то почти 90%. Железную дорогу, пересекавшую Западную Кордильеру на высотах более 4000 метров, и без того было трудно строить. Эпидемия же настолько удорожила проект, что республика Перу обанкротилась.

В 1871 году, как и в 1885-м, когда Каррион ставил свой смертельный опыт, о бартонеллах не имели ни малейшего понятия. Но идея общей этиологии двух перуанских болезней возникла ещё во время строительства железной дороги. Один американский инженер, который строил мост на 85-м километре трассы, после тяжёлой лихорадки вернулся в Штаты, и дома его стали донимать бородавки. Наблюдавший инженера венесуэльский доктор Рикардо Эспиналь описал обе патологии и предположил, что это две стадии одного заболевания. Да и перуанские врачи это признавали, тем более, что индейцы давно считали так же.

Исследовать этот вопрос Каррион не собирался. Он хотел денег, чтобы поехать в Париж. В то время медицинский факультет университета раскололся на засевших в администрации «обскурантов» и «свободомыслящих», которые со скандалом ушли из альма-матер и образовали Вольную академию медицины. Летом 1885 года академия решила повысить свой престиж и объявила премию тому, кто докажет инфекционную природу перуанской бородавки. В присутствии членов академии 27 августа Карриону сделали прививку, втерев материал из бородавки с тела 14-летнего больного в четыре надреза на коже. 17 сентября Каррион почувствовал боль в левом голеностопном суставе. 22-го он понял, что всё пошло не так: кожа побледнела, белки глаз стали жёлтыми, кровь в моче, головная боль невыносимая. Больной стремительно слабел, так что с 26 сентября дневник заболевания вели с его слов однокурсники. 28-го они записали комментарий: «Замечательна в самом деле скорость развития анемии». В ночь на тридцатое Каррион догадался: «У меня лихорадка Ороя — та болезнь, от которой умер наш друг Ориуэла. Лучше не думать об этом, давайте выкурим сигару». Зажечь сигару без посторонней помощи он уже не мог.

Друзья пытались убедить Карриона, что он ошибается, но сами уже всё поняли. 4 октября по настоянию больного его перевезли во Французский госпиталь — единственное лечебное заведение в Лиме, где имелось оборудование для прямого переливания крови. Процедура экзотическая по тем временам, но Каррион был убеждён, что это единственный путь ко спасению. Теперь эта мысль кажется сомнительной. Даже не потому, что ещё не знали о группах крови и резус-факторе. Бартонеллы заразили бы и свежие донорские эритроциты. Но всё же Каррион умер не от инфекции.

Академики почувствовали, что дело плохо, и собрались на консилиум. Переливание отменили по инициативе самого яркого светила перуанской медицины — профессора Томаса Салазара. Он считался толковым и смелым специалистом. Ещё за 27 лет до Карриона предполагал, что бородавка и лихорадка Ороя — это одна и та же патология. Когда Пастер и Кох стали открывать болезнетворные бактерии, Салазар тут же взял их открытия на вооружение. Рассуждал он так: есть возбудитель, и есть антисептик фенол, которым Листер обеззараживает свою операционную. Так давайте введём фенол в кровь, и бактерии-возбудители инфекции погибнут, как в операционной Листера. Салазар решительно вколол фенол больному сибирской язвой, который выжил и выздоровел. Сообщение об этом облетело весь мир.

Что фенол может быть ядовит, а его инъекция смертельна, Салазар не верил. Это позднее в Освенциме доктор Менгеле будет «для науки» убивать подопытных людей фенолом. Таким уколом казнили и польского священника Максимиллиана Кольбе, который вызвался пойти на смерть вместо другого узника. В 1982 году католическая церковь причислила Кольбе к лику святых как мученика.

А Карриону суждено было стать мучеником науки. Салазар легко убедил остальных врачей испробовать фенол, поскольку его открытие по большому счёту являлось единственным перуанским открытием в медицине. Собравшиеся, включая Карриона, были идейные националисты, участники недавно проигранной войны с Чили. Они охотно согласились с тем, что перуанскую болезнь — лихорадку Ороя — надо вылечить перуанским же средством, чтобы показать всем [в первую очередь заклятым врагам, то есть чилийцам], на что способен перуанский врач-патриот.

Их не смутило, что фенол использовался для лечения одной-единственной болезни, причём совсем не той, с которой они сейчас имели дело. Более того, даже после тихой смерти Карриона его друзья пытались тем же способом лечить других больных лихорадкой Ороя. К счастью, без таких катастрофических последствий.

Со смертью героя эксперименты с его кровью не прекратились. Её ввели двум кроликам, пытаясь вызвать у них лихорадку. Так был сделан первый опыт исследования этой болезни на животных. 51 год спустя именно воспроизводимыми опытами на животных японец Хидейо Ногути доказал, что лихорадку Ороя и бородавки в самом деле вызывает одна и та же бактерия, и больные обезьяны могут заразить своих собратьев разными формами бартонеллёза. При экспериментах Ногути не пострадал ни один человек.

Михаил Шифрин medportal.ru/enc/infection/reading/78/

@темы: медицина-историческое, 19 век, СшА

---

вот как до самого интересного дошло, так и отключили. испугались!

01.08.2017 в 05:10

Пишет  Sindani:

01.08.2017 в 00:47

Пишет  Всё плохо:

Компании Facebook пришлось отключить чат-ботов, функционирующих на базе технологии искусственного интеллекта и машинного обучения, после того как они изобрели собственный язык, непонятный для людей. Об этом сообщает International Business Times.

По задумке создателей боты должны были уметь общаться между собой на английском языке, но в процессе обучения перешли на другую форму коммуникации. Это противоречило целям проекта, который стало невозможно анализировать, так что ботов пришлось отключить.

@темы: Вавилон-18, сигом

---

Оригинал взят у в Максим-паровоз

31 июля 1894 года состоялись испытания парового аэроплана, спроектированного знаменитым изобрететелем пулемета Хайрамом Максимом, который в начале последнего десятилетмя позапрошлого века увлекся идеей создания машины для передвижения по воздуху и вложил в нее большие деньги. На них он по собственному проекту построил аппарат внушительных размеров, весивший три с половиной тонны. Этот аэроплан, по замыслу его создателя, должен был поднимать в воздух пилота и двоих пассажиров

Но оружейная механика и аэродинамика - дисципланы совершенно разные. И будучи мировым корифеем в одной из них, можно совершенно не разбираться в другой. Несмотря на то, что аэроплан Максима был оснащен двумя очень легкими и мощными двухцилиндровыми паровыми машинами, развивавшими в совокупности 180 лошадиных сил, крайне неудачная форма и профиль крыла (а точнее - его отсутствие) не позволили ему поднятся в воздух.

Солидной мощности силовой установки хватило лишь на то, чтобы частично компенсировать вес аппарата. Это было заметно по глубине борозд, оставленных в грунте боковыми колесами шасси при разбеге. Центральные колеса при этом катились по рельсам.

В дальнейшем Максим неоднократно переделывал машину, добавляя и меняя местами дополнительные несущие поверхности. Один из вариантов имел их целых шесть штук. Но лучший итог, которого удалось достичь, представлял собой подскок примерно на 30 сантиметров в высоту и около 60 метров в длину. При этом, едва оторвавшись от рельсов, самолет оказался неуправляемым. Его сразу развернуло вбок, он чиркнул одним из винтов по земле и замер поперек рельсовой дорожки, сломав шасси и нижнюю плоскость.

К тому моменту Максим уже потратил на постройку и доработки машины более 200 тысяч долларов. Даже при его богатстве это было весьма серьезно, причем расходы явно не соответствовали полученным результатам. Так и не догадавшись, что надо сделать, чтобы добиться устойчивого и управляемого полета, Максим забросил увлечение авиацией, оставшись в истории "отцом" пулемета, но не аэроплана.

На заставке - летательный аппарат Максима в его первоначальном виде перед первой попыткой взлететь.



Хайрам Максим держит в руках спроектированную им для аэроплана паровую машину, демонстрируя ее легкость, а заодно и свою физическую силу.



Аэроплан Максима, переделанный в биплан.



Аппарат после очередной переделки. Теперь второе крыло установлено на уровне пола фюзеляжной гондолы, а к концам верхнего крыла прикреплены дополнительные наклонные поверхности. Деревянные полозья на стойках, размещенные по обе стороны рельсовой колеи служат ограничителями, не позволяющими самолету взлететь на высоту более полуметра. Таким способом Максим решил обезопасить машину от слишком резкого подъема  и последующего падения. Но эти ограничители оказались излишними.



Максим и его помощники на фоне поврежденного аэроплана.

@темы: самолеты, паромобили

---

Оригинал взят у в Создавая мифы о Мохенджо-Даро

К форуму "Ученые против мифов" я отношусь позитивно и даже выступал на первом из них, а на втором был в качестве гостя. Последний из форумов прошел 10 июня в Москве, но я в это время был в Базеле на конференции по сравнительному исследованию иероглифики Египта и майя. И вот на этом форуме прозвучал доклад "Разрушая миф о Мохенджо-Даро: Супер-компьютер "Ломоносов" против ядерной войны древности". С ним выступил Михаил Бубнов - кандидат технических наук, старший научный сотрудник ИМАШ РАН им. А.А. Благонравова, специалист по физике взрыва.



Уважаемый уже как-то высказал осторожные сомнения по поводу этого доклада. У меня руки до этого видео никак не доходили, но вот вчера я все-таки выкроил время и посмотрел все без перерывов. И по итогам просмотра впечатление у меня сложилось не очень хорошее. Даже более того, впечатление полного дурдома.

Перво-наперво М. Бубнов довольно плохо представляет себе хараппскую цивилизацию в целом и Мохенджо-Даро в частности. Он, конечно, специалист по физике взрыва и не обязан разбираться в тонкостях древней истории и археологии, но с другой стороны раз уж назвался груздем...

Ошибки начинаются уже на первом слайде: Мохенджо-Даро был открыт не в 1922, а в полевой сезон 1911-1912 г., и не Банерджи (который ошибочно назван Банарджи), а археологом Д.Р. Бхандаркаром. Банерджи же посетил руины и провел там первые разведочные работы в 1919-1920 г. Он доказал,что это остатки очень древнего города, поскольку Бхандаркар считал, что особой древности там нет.

2:32 - название Mohenjo Daro ("Мохенджо-Даро" означает "Холм Мёртвых" вовсе на "на одном из диалектов санскрита" (у санскрита вообще не может быть диалектов, так как это литературный язык), а на синдхи.

4:11 - на слайде на экране упоминаются "глиняные печатки с пиктографическими надписями". Во-первых, не печатки, а печати, а во-вторых хараппская письменность к пиктографии никакого отношения не имеет. Ее даже и иероглифической не назовешь, потому что знаки довольно схематичны.

14:26 и далее: пожалуй самый хит это буддистская ступа в Мохенджо-Даро, где жители города молились своим богам, Ступа там действительно есть, но построена она была около 200 г. до н.э. на вершине холма, который покрывал древние руины. Поэтому к МД хараппской эпохи она никакого отношения не имеет и в реконструкции облика города ее вообще быть не должно.

Ну да ладно, действительно никто не обязывает М. Бубнова быть специалистом по хараппской цивилизации, и эти ошибки, конечно, раздражают, но не так уж и страшны. Гораздо страшнее то, что Михаил Бубнов несет собственно про археологию Мохенджо-Даро.

4:47 - "Не найдено следов наводнения или разорения".

Это полная ерунда. Как раскопки 1920-30-х гг. (Маршалл, Макэй), так и последующие (Дэйлз) выявили, что город несколько раз затапливался, о чем свидетельствуют слои речного песка, а также разрушения стен из сырцового кирпича. Вот стратиграфия зоны DK, реконструированная Пигготтом по материалам Макэя (Piggott 1948). На ней хорошо видны три слоя наносов (flood silt).



В 1960-е гг. Дэйлз вместе с геологом Райкесом даже отстаивал теорию, что упадок хараппской культуры в целом был вызван постоянными наводнениями (ее оспорил Поссел и некоторые другие археологи, но она до сих пор блуждает по литературе).

4:59 - "Есть оплавленные камни, есть выброшенный на 400-500 метров оплавленный конгломерат, состоящий из спеченного песка".

Ни в одной публикаций результатов раскопок Мохенджо-Даро нет ни слова про оплавленные камни и выброшенный конгломерат песка. Вся эта информация появляется исключительно на специфических сайтах, а туда попала из криптоархеологических книг.

6:07 - упоминается  какой-то "атлас 50 года", в котором "все эти постройки с повреждениями внесены".

Что имеется в виду совершенно непонятно. В 1950 г. в МД работал Уилер, но в своей книге "Цивилизация Инда" он ни слова не говорит ни про какие постройки с повреждениями (а про наводнение пишет).

"На расстоянии 60 м от центра предполагаемого взрыва оплавление с одной стороны и … песок, превратившийся в стекло".

Опять-таки ни в одной археологической публикации нет ни слова ни про 60 м, ни про оплавления, ни про песок.

6:55 – «есть так называемые тектиты и тринититы».

Ни в одной публикации результатов раскопок МД нет ни слова ни про тектиты, ни про тринититы. Нет ни одной фотографии этих явлений в археологическом контексте. Зачем показывать их фотографии (с комментарием "вот примерно таким образом они выглядят", не имеющие никкого отношения к археологии, совершенно непонятно.

7:08 - слайд со следующим текстом: "Среди руин с радиусом свыше 400 м разбросаны куски глины, керамики и некоторых минералов, которые подверглись быстрому оплавлению".

Данная информация отсутствует в археологической литературе.

В МД действительно были обнаружены следы пожаров и связанных с ними разрушений. В частности, Дикшит полагал, что так погиб так называемый "Блок ювелиров" (возможно, часть ремесленного квартала) в "Нижнем городе". Однако никакого массового воздействия огня ни на постройки, ни на артефакты не наблюдается (см. вышеприведенную стратиграфическую схему, где слоев пепла или угля нет). Нет никаких свидетельств, что город был разрушен в результате пожара (в отличие, скажем, от Рана-Гундаи, где по всему памятнику фиксируются следы сильного пожара). Вся эта информация полностью выдумана.

Судя по всему, автором этой бредятины был Дэвид У. Дэвенпорт (британский подданный индийского происхождения, иногда его называют "лордом". Именно он в 1979 г. опубликовал в Милане книгу "Atomic Destruction in 2000 B.C.", в которой вся информация про оплавления, кристаллизацию и т.п. Все последующие источники повторяют на разные лады одно и то же. Но если кто-то думает, что Дэвенпорт типа был археологом, то он глубоко ошибается: оный был "специалистом" по индийским священным книгам ("Махабхарата" и др.), хотя конечно же ни одной его научной публикации в этой сфере не существует. То есть он, начитавшись про виманы и оружие богов, увидел в этом ядерное оружие, а потом нашел "подтверждения" в археологии. Дэвенпорт якобы привез какие-то образцы из МД в Европу и отдал их на анализ в некие лаборатории в Италии (в Риме и в Пизе), и те нашли там следы оплавления. Но что это были за образцы, откуда он их взял и куда конкретно передал - неизвестно. В общем, обычная картина: непонятно откуда взятые материалы в непонятно какой лаборатории непонятно кем проанализированные, но "ученые доказали". Авторитета Дэвенпорту придавали итальянский журналист Этторе Виченти, а также некий "национально признанный эксперт Уильям Штурм" (какой хоть науки-то?) и "итальянский космический инженер Антонио Кастеллани".

Короче, М. Бубнов не прочитал ни одной нормальной публикации по археологии Мохенджо-Даро, а основывался на информации с сайтов про инопланетян, атомную войну и т.д. То есть он всерьез воспринял всю ту чушь, которая там написана, за реальную археологическую информацию, и на этом строил свое моделирование. Честно говоря, я даже не знаю, что в данном случае делать: смеяться или плакать. С одной стороны, это, конечно, смешно, а с другой совсем нет, поскольку получается, что суперкомпьютер "Ломоносов" использовался совершенно тупо и бездарно, чтобы рассчитать какую-то белиберду, основанную на лженаучных измышлениях. И теперь люди будут повторять эту муть, потому что ее озвучили на научно-популярном форуме "настоящие ученые" и все посчитано на суперкомпьютере.

@темы: кладовка мифов

---

31.07.2017 в 11:39

Пишет  Atuan:

Златоуст, закат на Таганае

@темы: пейзажи

---

Юрий Астров
...И скажет тот, кто понимает, -
Холоп иль даже господин:
"Завгаров много не бывает.
Он, может, вообще один!"

@темы: Реквием

---

30.07.2017 в 21:22

Пишет  Sindani:

30.07.2017 в 20:30

Пишет  loony_spectre:

О языкознании
Как лексика хранится и организуется в человеческом мозге
gianfrancoconti.wordpress.com/2015/05/26/words-...

1. Долгосрочная память (ДП) и распространение активации

Как вы, должно быть знаете, информация после получения хранится в долгосрочной памяти, огромной нейронной сети, соединяющей абсолютно всю информацию, полученную нами за всю жизнь. Таким образом, долгосрочная память делает нас такими, какие мы есть: она содержит все наши эмоциональные и чувственные переживания, все когнитивные и моторные навыки, которые мы выучили, и, по сути, вообще все наши познания о мире, в том числе лексику и правила грамматики.
"Пространство" ДП, где хранятся лексические термины, называется "ментальным лексиконом". Как выясняется, ученые в прошлом были неправы: любая информация, попавшая в долгосрочную память, остается там навсегда, а забывание происходит не из-за повреждения "памятного следа" (см. ниже).
Когда нам нужно перевести некую мысль (или "утверждение", как выражаются психолингвисты) в слова, мозг запускает электрические импульсы, которые с очень высокой скоростью проходят по нейронным связям ДП и ищут там слова, подходящие для этой мысли. Во время этого процесса активации подвергаются все слова, связанные с этой мыслью.

2.1. Как организованы в мозге слова родного языка

Когда в долгосрочную память помещается лексический термин, мозг располагает его не просто в каком-то случайном месте нейронной сети. Исследования в области "оговорок по Фрейду" и афазии показывают, что нейронные связи между лексическими единицами в ментальном лексиконе определяются специфическими ассоциативными механизмами, которые включают в себя физические аспекты слова, а также металингвистические, семантические, социолингвистические и эмоциональные грани.

2.2. Физические ассоциации

Слова ассоциируются на "физическом уровне" в зависимости от их написания (графемный уровень) и звучания (фонологическая репрезентация). Таким образом, слова, которые выглядят или звучат похоже (аллитерируют, рифмуюстся и резонируют), с большей вероятностью будут сильно ассоциированы друг с другом. Соответственно, когда мозг ("оперативная память") пытается достать из ДП слово "дог", и запускается активация, которая должна "принести" это слово, то сильной активации подвергнутся все односложные слова, которые начинаются на "д" и заканчиваются на "г" (например, "друг", "долг" и т.д.). Что интересно, активируется даже "год", анаграмма слова "дог".
Это явление объясняет феномен оговорок - по сути, это "ошибки вычислений", часто вызванные неэффективной обработкой данных: вместо нужного слова мы получаем "похоже звучащий омофон". Вот почему аллитерации, рифмы, рифмоиды и другие фонетические приемы, которыми пользуются писатели и поэты, настолько эффективно усиливают воздействие двух слов, которые и так уже родственны по смыслу и, соответственно, получают еще больший акцент благодаря фонологической связи.

2.3. Семантическая ассоциация (теория поля)

Слова очень сильно связаны друг с другом своими смыслами (теория поля). Синонимы и другие слова, относящиеся к вещам, которые часто связываются в реальной жизни, тоже получают сильную активацию во время процесса поиска. Вернемся к примеру с "догом": во время процесса поиска будут активироваться, например, слова "собака", "питомец", "кость", "щенок", "хвост", "кусать" и т.д.; уровень активации каждого из этих слов зависит от двух вещей: 1) как часто вы употребляли (рецептивно или продуктивно) эти слова вместе со словом "дог" в прошлом; 2) насколько часто в вашей жизни вещи, описываемые этими словами, связаны с идеей "дога".
Семантические ассоциации также зависят от коннотаций - то есть от культурных особенностей. Например, слово "лис" и в итальянском, и в английском языке связывается со словом "хитрость" и всевозможными родственными существительными и прилагательными, а вот слово "цыпленок" в английском языке связывается с трусостью, а в итальянском - с доверчивостью.

2.4. Лингвистический контекст

Этот пункт связан с предыдущим, но требует отдельного описания, потому что конкретно указывает на лингвистический контекст употребления двух-трех данных слов в конкретном языке, а для разных языков контекст может быть разным. Например, слово "собака" вызовет у англичанина иные ассоциации, чем у итальянца, из-за лингвистического контекста разнообразных фразеологизмов. Например, у англичанина "собака" будет ассоциироваться с фразой "собачья жизнь" или "работать как собака", а вот у итальянца - с идиомами "solo come un cane" ("одинок, как собака") или "fa un freddo cane" ("холод собачий").

2.5. Части речи

Слова также организуются по частям речи: прилагательные с прилагательными, существительные с существительными и т.д.

2.6. Эмоциональные и сенсорные связи

Каждый лексический термин также сильно связан с личным опытом и воспоминаниями, хранящимися в эпизодической памяти. Так что если, допустим, у вас был травматический опыт общения с собакой (например, когда вы были маленькими, вас укусил или перепугал большой пес), слово "собака" вызовет сильные негативные эмоции и активирует слова, описывающие предметы, людей или чувства, связанные с этим травматическим опытом.
Кроме того, слова будут связаны с сенсорным восприятием (вкус, запах, визуальный образ и т.д.), основанным на жизненном опыте.

3. Ментальный лексикон иностранного языка

Если вы хорошо знаете иностранный язык, и у вас большой словарный запас, то слова в ментальном лексиконе второго языка будут храниться точно так же, за исключением того, что появится еще одна важнейшая ассоциация: между словом второго языка и переводом его на первый (а также третий, четвертый и т.д.) Так что слово "собака" в мозге человека, знающего итальянский, французский и немецкий, будет связано со словами "chien", "cane", "hund" и т.д. Следовательно, когда начинается активация в поисках слова "собака" на одном языке, скажем, французском, все соответствующие слова из других языков тоже будут активированы (теория параллельной активации); все языки, на которых вы говорите, будут одновременно активированы на разных уровнях: родной язык активируется в наибольшей степени, тот язык, который вы знаете хуже всего - в наименьшей. Это объясняет явление, при котором люди, изучающие язык, при проблемах с когнитивной обработкой данных на нужном языке вспоминают слово из родного языка, а не его перевод на нужный язык.
Если же вы знаете иностранный язык не очень хорошо, то у вас будет меньше связей между иностранными словами, потому что ментальный лексикон будет маленьким, и многие другие виды связей, описанные выше, еще не сформировались - например, вы еще не запомнили, к каким частям речи принадлежат все выученные слова, и/или что означают эти слова. Это значит, что при активации будет задействовано меньше лингвистических единиц.
То, что человек, плохо знающий язык и обладающий относительно малым словарным запасом, имеет меньше соединений (причем более слабых) описанных выше видов и, соответственно, меньше нейронных путей, сильно влияет на вспоминание, потому что чем больше у нас связей, тем больше шансов, что мы найдем любое нужное слово успешно и не сильно напрягая "оперативную память". Почему? Потому что успешный поиск слова в памяти зависит от двух факторов: а) силы "памятного следа" (насколько часто мы сталкиваемся с этим словом) и б) использования эффективного сигнала, который помогает "оперативной памяти" искать информацию в мозге. Чем больше связей у слова есть с другой информацией, хранящейся в долгосрочной памяти, тем выше шанс успешно его вспомнить.

4. Почему мы забываем

Чтобы лучше понять, какое значение все это имеет для изучения языка, нужно знать о явлении "сигнально-зависимого забывания".

4.1. Сигнально-зависимое забывание

Причина, по которой мы часто не можем вспомнить выученное слово, чаще связана не с ослаблением "памятного следа", а просто с тем, что нам не удается найти это слово. Факторы, влияющие на такую неудачу, связаны с контекстом, в котором это слово было закодировано ("выучено"), потому что этот контекст дает ключевые сигналы, помогающие найти слово. Например, если вы выучили слово, подчеркнутое красным маркером на белой учительской доске, сидя по соседству с кем-то из одноклассников, то красный цвет, учительская доска и этот одноклассник могут стать эффективными сигналами для вспоминания слова. Отсутствие этих факторов может помешать вам вспомнить слово.
В контексте пополнения словарного запаса это значит, что чем больше ассоциаций возникает в вашем мозге, когда вы выучиваете иностранное слово, тем больше вероятность, что вы его запомните, потому что каждая из ассоциаций сможет сыграть роль сигнала для поиска.

4.2. Консолидационное забывание

Еще одна возможная причина, по которой мы забываем: когда мы получаем новую информацию, должно пройти определенное время, чтобы изменения в нервной системе сохранились - это называется процессом консолидации, - и слово как следует запомнилось. Если этот процесс консолидации не завершить, то мы потеряем информацию. Без постоянного повторения новых слов вы забудете 60% из них через 48 часов после того, как "выучите". По этой причине мы должны повторять информацию снова и снова, пока она прочно не осядет в долгосрочной памяти.

@темы: медицина, Вавилон-18

---

Оригинал взят у в Юбилей маршрутки

Ровно 110 лет назад, 30 июля (по новому стилю) 1907 года, по Москве поехали первые механические омнибусы. Граф А.Д. Шереметев на свои деньги приобрел в Германии 12-местный "бензиновый шарабан" NAG (Neue Automobil Gesellschft) и восьмиместный автомобиль "Даймлер".

Они возили пассажиров из Марьиной рощи в Останкино и обратно, принося графу небольшой, но стабильный доход. Проезд в один конец стоил 15 копеек. Обычно их называют автобусами, но фактически автомобили работали как маршрутные такси, поскольку фиксированных промежуточных остановок у них не было, а водитель, он же - кондуктор, останавливался и принимал или высаживал пассажиров в любом месте по требованию

Машинки оказались довольно надежными и долговечными. Снимок, помещенный на заставке, сделан летом 1913 года, когда оба автомобиля были еще на ходу и выглядели неплохо. Слева на фото - NAG, а справа - "Даймлер". В следующем году, в связи с началом Мировой войны, шереметьевские маршрутки реквизировали в армию и их дальнейшие следы теряются.

Интересно, что в 1908 году Московское управление городских железных дорог купило для опытной эксплуатации немецкий автобус "Бюссинг" и пустило его по короткому маршруту между Театральной и Болотной площадями. Однако эта машина на жестких шинах из литой резины быстро вышла из строя, не выдержав тряски на булыжных мостовых, после чего городские власти решили, что безрельсовые самодвижущиеся экипажи для постоянной езды по Москве не годятся.

"Второе пришествие" автобуса на московскую землю произошло только в 1924 году, когда Мосгорисполком купил в Великобритании восемь машин фирмы "Бритиш Лейданд" с солидной пассажировместимостью 28 человек. Их поставили на маршрут, связваший Каланчевскую (ныне - Комсомольскую) площадь с площадью Белорусского вокзала. Но это уже другая история.

Внизу - "Бюссинг" на Театральной площади. На борту надпись "Автомобиль омнибусъ".

@темы: деньги, история транспорта, 20 век: Россия и вокруг нее

---

30.07.2017 в 20:20

Пишет  EricMackay:

Racial Slur Database
www.rsdb.org

@темы: Вавилон-18

---

30.07.2017 в 20:17

Пишет  EricMackay:

Sounds Familiar? Accents and Dialects of the UK
www.bl.uk/learning/langlit/sounds/

@темы: Вавилон-18

---

30.07.2017 в 19:59

Пишет  EricMackay:

Мастер клинописи. Трансклинирование имени в аккадской графике
Предупреждение: транслитерируются только кириллические буквы. Все остальные графические символы оставляются в неизменном начертании.
nevmenandr.net/pages/akkad.php

@темы: Вавилон-18

---

В 1940 году, спустя десять лет после смерти сэра Артура Конан Дойля, его сын Дэнис посетил традиционный ужин американского общества Baker Street Irregulars. Вполне типичный для BSI вечер привел Дэниса в негодование: он наблюдал за тем, как гости поднимали бокалы за Холмса и слушал доклады, посвященные «биографии» выдуманного сыщика, — имя же Конан Дойля не прозвучало ни разу. Один из членов общества в ответ на возмущенную реплику Дойля-младшего (мол, имя его отца ни разу не было произнесено) ответил, что это высший комплимент, который может получить писатель, — даже герои Шекспира не казались читателям более реальными, чем их создатель. Действительно, мало кто из персонажей мировой литературы может соперничать с Холмсом по степени своей «автономности». Майкл Сэйлер, калифорнийский историк и социолог культуры, заметил, что Шерлок Холмс, разумеется, не был первым персонажем, породившим целый культ: можно вспомнить, например, ричардсоновскую Клариссу или гетевского Вертера. Однако, уточняет Сэйлер, есть существенная разница: во-первых, почитатели Вертера не пытались игнорировать сам факт существования Гете и едва ли считали его вертеровским «биографом» или «литературным агентом» (как оно происходило с Шерлоком и Дойлем). Во-вторых, читатели могли ассоциировать себя с Вертером напрямую, усваивая заданные книгой эмоциональные матрицы. Ассоциировать себя с Холмсом очевидно сложнее: возможностей для эмоционального отождествления персонаж предоставляет немного, так что видеть причину его популярности в этом было бы, прямо скажем, непросто.

Т. С. Элиот, британско-американский поэт-модернист и эссеист, однажды заметил, что «возможно, главная загадка Шерлока Холмса в том, что, говоря о нем, мы неизбежно поддаемся фантазии о том, будто бы он реален». Ремарка Элиота во многом показательна. Вопрос о том, а существовал ли вообще Холмс в действительности, начал волновать читателей очень рано — еще на ранних этапах литературной карьеры Дойля. В 1890 году, еще до начала сотрудничества Дойля с журналом «The Strand Magazine», который впоследствии станет культовым, Дойль получил письмо от одного из читателей. О письме писатель с удивлением рассказывал своему издателю: американский торговец табаком на полном серьезе интересовался у писателя, где можно приобрести ту самую монографию Шерлока Холмса о 140 разновидностях табачного пепла, которая упомянута в «A Study in Scarlet». Это письмо было первым из многих подобных писем, которые приходили и продолжают приходить до сих пор. Особенно часто поступала корреспонденция от читателей из Японии и Штатов, где базируются особенно большие сообщества «шерлокианцев». Однажды во время президентских выборов (в 1980-е) один из избирателей написал на Бейкер-стрит письмо, в котором жаловался на некомпетентность кандидатов, и просил Холмса приехать и попробовать себя в роли президента самому. Возможно, самый известный исследователь холмсианы, Ричард Лэнслин Грин, опубликовал подборку таких писем (написанных с 1950-х по 1980-е). Письма очень разные и от самых разных адресатов — детей всех возрастов, адвокатов, ученых, etc.:

— есть забавные письма: например, от немецкой девушки-подростка, которая просила Шерлока раздобыть для нее автограф ее идеального мужчины, — музыканта Марка Алмонда, или школьника, просившего прислать рисунок для его коллекции свиней, нарисованных известными людьми;

— есть трогательные детские письма а-ля «Дорогой Шерлок, приезжай ко мне в школу, ты можешь спать у меня в комнате, а обедать в нашей школьной столовой; мама будет рада, если ты найдешь поваренную книгу, которую она потеряла»;

— есть грустные письма, потому что многие читатели действительно ждали помощи, не понимая, что пишут вымышленному персонажу.

Майкл Сэйлер выделяет два вида читателей холмсианы. Первые — это так называемые «наивные читатели», ярким примером которых и являются очень многие авторы подобных писем, и впрямь верившие в существование сыщика. Впрочем, существуют «наивные читатели» и по сей день: так, британские медиа регулярно публикуют результаты соцопросов, демонстрирующих, что до сих пор существуют читатели (чаще всего подростки), уверенные, что сыщик с Бейкер-стрит был реальным историческим персонажем.

Другой род читателей, который выделяет Сэйлер, — так называемые «ироничные читатели», прекрасно понимающие, что имеют дело с художественной прозой, а не с описанием настоящих криминальных кейсов, но подключавшиеся к определенной «игре». Упоминание «игры» неслучайно: с ироничными читателями холмсианы и впрямь связан такой феномен как «Sherlockian game», она же «Great Game», или просто «The Game», хобби тех самых «ироничных читателей». Под «игрой» в основном понимаются попытки скрупулезного исследования холмсианы, призванного разрешить противоречия внутри текстов и вскрыть не проговоренные прямо детали из биографии Холмса, Ватсона и прочих обитателей шерлокианского мира. Ключевая особенность «игры» и ее отличие, скажем, от филологической работы с книгами Дойля в том, что участники «Sherlockian game» осознанно писали о Холмсе и Ватсоне как об исторических фигурах, игнорируя фикциональную природу текстов, а нередко и сам факт существования Конан Дойля, считая последнего кем-то вроде «литературного агента Джона Ватсона». Трактовка текстов холмсианы как нон-фикшна исключала возможность списать какое-либо из противоречий или недоразумений на ошибку Конан Дойля, поэтому включенные в «Игру» шерлокианцы всерьез рассуждали о том, где находится боевая рана Джона Ватсона и почему в одном из рассказов он назван Джеймсом.

Одну из заметных ролей в «шерлокианской игре» и вообще в истории «ироничных читателей» сыграло общество Baker Street Irregulars — то самое, заседание которого однажды возмутило Дойля-младшего. BSI – американское литературное сообщество, возникшее в 1934 году и периодически собиравшееся, чтобы обсудить холмсиану. Чем выделяется именно это общество среди прочих разноликих сообществ, посвященных так или иначе Шерлоку Холмсу? Отчасти тем, что сразу посвятило себя «игре»; отчасти — своими масштабами. В списке членов общества (за все время его существования) обнаруживается немало известных имен: это и писатель-фантаст Айзек Азимов, и 32-й, и 33-й президенты США — Франклин Рузвельт и Гарри Труман (почетные члены общества), и Рекс Стаут, создатель Неро Вульфа, и современный британский писатель Нил Гейман.

Одним из излюбленных занятий многих членов BSI было создание собственных историй-пастишей с шерлокианскими героями. Среди таких авторов встречаются и те, кто достиг на этом поприще определенной славы, вроде Лори Р. Кинг, написавшей 15 романов, где действует юная сыщица Мэри Расселл и уже вышедший на пенсию Холмс. Однако Лори Кинг — автор современный, а полагать, что шерлокианские пастиши — феномен новый, было бы не вполне точно. Вернее, совсем нет: история «новой шерлокианы» началась даже не в XX веке.

Так, скажем, издательство «Peschel Press», базирующееся в Пенсильвании и концентрирующееся преимущественно на mystery fiction, издает серию «The 223b Casebook». В серии собраны шерлокианские пастиши и пародии рубежа веков и начала XX века — всего она насчитывает шесть томов, начиная с поздневикторианской эпохи и заканчивая примерно периодом Первой мировой войны. Иными словами, это шесть томов текстов, написанных в период с 1888 по 1919 год и впечатляющих жанровым разнообразием, — это и проза, и поэзия, и карикатуры, и даже эротика.

Самой первой шерлокианской пародией, вернее, даже серией шерлокианских пародий, считается цикл Рудольфа Чэмберса Лемана — написанный под псевдонимом «Cunnin Toil» (созвучие с «Конан Дойль» очевидно). Серия называлась «The Adventures of Picklock Holes», а главным действующим лицом являлся, соответственно, сыщик Пиклок Холс и его недалекий помощник Потсон. Рассказы эти выходили во временами довольно едком сатирическом журнале «Punch» в 1893–1894 годах (спустя десять лет последовало продолжение).

Рассказов, эксплуатирующих так или иначе конан-дойлевских героев, впоследствии будет очень много, и в этих текстах Шерлок будет сталкиваться с самыми разными персонажами, среди которых и доктор Джекилл, и Джек Потрошитель, и граф Дракула (кузеном которого Холмс оказался в одном из подражаний), и даже Зигмунд Фрейд — по опубликованному в 1974 году роману Николаса Мейера «The Seven-Per-Cent Solution» был снят одноименный фильм.

Можно было бы предположить, что такие пастиши и пародии сугубо англосаксонский феномен, но и это было бы не вполне верно. Например, уже в 1906 году Шерлок Холмс оказывается в Мюнхене, став героем небольшого рассказа баварского писателя-сатирика по имени Людвиг Тома, частого автора немецкого юмористического журнала «Симплициссимус» — «Der Münzdiebstahl oder Sherlock Holmes in München: Eine Kriminalgeschichte». А, скажем, в 1913 году вышел анонимный греческий роман «Sherlock Holmes saving Mr. Venizelos (Ο Σέρλοκ Χολμς σώζων τον κ. Βενιζέλον», гдe Шерлок пытается спасти греческого премьер-министра Элефтериоса Венизелоса от организованного болгарами покушения. Роман иногда считается первым греческим детективом.

Что происходит в это время в России? Надо сказать, что вопрос о том, был ли Шерлок реальным или вымышленным персонажем, волновал и русских читателей и журналистов. Так, в начале 1910-х годов развлекательный «Синий журнал» (про который Константин Паустовский когда-то говорил — «ярко-желтый, хоть и „Синий”») опубликовал письмо от читателя: «Не можете-ли сообщить, жив-ли Конанъ-Дойль, и вымышленное-ли лицо Шерлокъ Холмс?». В свете интереса журнала не только к развлекательной беллетристике, но и фигуре Холмса, удивлять подобный запрос едва ли должен. Следует также учитывать, что 1900–1910-е в Российской империи отмечены почти беспрецедентным детективным «бумом», принимавшим самые разнообразные очертания. Так, у книготорговцев можно было приобрести книги о сыщиках всех мастей, калибров и национальностей; тем не менее то, что именно Шерлок Холмс был читательским фаворитом, сомнений не вызывает — его имя регулярно упоминалось в прессе и беллетристике, в неожиданных порой контекстах: например, знаменитая полицейская собака-ищейка по кличке Треф неоднократно нарекалась «четвероногим Шерлоком Холмсом». Однако случайными упоминаниями такого рода русское освоение западного детективного fiction’а отнюдь не ограничивалось. Примерно с 1907 года сыщицкая лихорадка начала принимать новые формы: в частности, самые различные типографии и издания взялись за публикацию многочисленных рассказов-подражаний о похождениях Холмса уже не в Англии, но в царской России.
Качество русских шерлокианских текстов было различным, как и формат публикаций: характерны серийные издания (например, П. Никитина) или газетные фельетоны (анонимный «Шерлок Холмс в Пензе»), частными случаями были отдельные авторские рассказы вроде «Трех изумрудов графини В. -Д.» (с подзаголовком «Из воспоминаний петербуржца о Шерлоке Хольмсе») беллетриста Н. Михайловича. Попадались как совсем дешевые издания вроде анонимного семикопеечного «Шерлока Холмса в Симбирске», изданного на очень плохой бумаге и с рекламными объявлениями почти на каждой странице (вроде рекламы продавца граммофонных пластинок или лечебницы зубных болезней), так и немного более «солидные», наподобие текстов Петра Орловца, непритязательного, но предприимчивого беллетриста. Объединяет, если и не все эти разномастные тексты, то значительную их часть, стремление авторов к «актуальности» материала. Так, к примеру, в 1906 году газета «Обозрение театров» сообщала о готовящейся в петербургском Екатерининском театре премьере оперетты «Шерлок Холмс в Петербурге», которой надлежало привлечь внимание публики не только обильными спецэффектами (вроде «баталии конфетти»), но и подчеркнутой злободневностью. Рассказы о расследованиях Холмса в Петербурге, где тот работает над делом о пропавшем ожерелье русской графини, должны были сопровождаться «куплетами на последние события дня». Лубочная оперетка фиксирует две тенденции: и подтверждает популярность Холмса в России начала века, и отражает явное стремление русских шерлокианцев к «злободневности» текстов. Впрочем, не для всех стремление к актуальности (а также топографической и хронологической конкретности текстов) закончилось удачно: так, в 1910 году был наложен арест на книгу беллетриста Орловца «Воскресший Каин. Похождения Шерлока Холмса против Золотой Ручки». Все экземпляры были уничтожены.

Нужно сказать, что тема «Холмс и Россия» возникает и в зарубежных «ремейках». Она может проявляться в мелочах (так, в относительно недавнем романе Дональда Томаса Майкрофт Холмс вдруг оказывается известным переводчиком русской поэзии, чьи переводы Александра Блока особенно ценятся) и выступать главным сюжетообразующим фактором. К последнему отчасти подталкивала и оригинальная холмсиана: можно вспомнить русских революционеров в «The Adventure of the Golden Pince-Nez» или «The Musgrave Ritual», где Холмс упоминает свои ранние расследования, — до знакомства с Ватсоном. Среди ранних дел упоминает и дело, связанное со «старой русской женщиной», что предоставляло очевидный простор для авторов многочисленных «секретных хроник Холмса». Впрочем, если Холмс мог соседствовать в текстах разнородных пастишей с самыми различными историческими и литературными персонажами, то не могли ли среди них оказываться и знаменитые русские? Разумеется, были и такие тексты, а среди «знакомых» Холмса — семья Романовых и их ближайшее окружение. Одним из примеров можно назвать детективный роман Джона Лексроарта («Rasputin’s Revenge», 1987): в этой книге Холмс снова оказывается в России (в 1916 году), но на этот раз фабула устроена немного хитрее; сына Шерлока, разумеется, унаследовавшего гениальные способности своего отца и внешне сильно напоминающего Ирэн Адлер, пригласила в Россию императрица Александра Федоровна (по наводке Распутина — разобраться с запутанным делом). Холмс же, заподозрив неладное, поспешил к сыну на помощь. Не обошлось, надо сказать, и без проверенных клише: так, роман изобилует упоминаниями ледяной водки, портретами красивых женщин и описаниями заснеженного Петербурга. В предисловии Лексроарт пытается охарактеризовать русскую прозу так, как видит ее он: «персонажи с непроизносимыми именами ничего не делают на протяжении 362 страниц — и в этот момент умирает чья-то тетя». Подобного прозаик пообещал избежать, хоть и предупредил, что русские имена могут представлять определенную сложность для англоязычных читателей.

Показательно и то, что роман Лексроарта не единственная книга с подобным сюжетом. «Отправлять» Холмса к Романовым и Распутину пытались и другие писатели, например, Брайан Фриман — автор романа «The Holmes Factor», где действие тоже происходит в России периода Первой мировой и где участвует сын Холмса. Схожая сюжетная коллизия заинтересовала в середине 1990-х и Остина Митчелсона, опытного и коммерчески успешного шерлокианца (поставившего, например, радио-постановку по «Голубому карбунклу», где он сам исполнил роль Холмса). Роман «Sherlock Holmes and the Earthquake Machine» начинается с попыток Холмса присоединиться к группе анархистов в Ист-Лондоне, что в какой-то момент приводит Холмса в Россию, где демонстрируется оружие невиданной силы, в существование которого не верит Николай II, но которое угрожает всей Европе.

На вопрос о том, почему именно Холмс оказался таким популярным персонажем, а его культ — таким «долгоиграющим», пытались ответить многие критики и исследователи. Так, Франко Моретти, итало-американский исследователь, известный, в частности, своим концептом «дальнего чтения», пытался доказать, что Конан Дойль смог превзойти своих конкурентов из «The Strand Magazine», потому что иначе располагал в текстах улики, — опередив тем самым авторов «золотого века» британского детектива (как Агата Кристи или Дороти Сейерс). Джеффри Брукс, занимающийся историей и социологией чтения, предположил, что в России «сыщицкая лихорадка» была связана с революционными настроениями: Брукс справедливо указывает на то, что внимание к детективам и Холмсу в частности достигло пика уже после 1905 года, когда городская атмосфера была предельно политизирована, а идеи о законе, порядке, свободе, праве постоянно обсуждались и переосмыслялись. Пожалуй, самую убедительную трактовку «культа» предложил уже упомянутый Сэйлер, трактующий популярность Холмса в терминах Макса Вебера и склонный видеть в шерлок-холмсовском культе реакцию читателей на веберовское «расколдовывание мира», — господство позитивистских тенденций и культурный пессимизм рубежа веков. Сэйлер предполагает, что в сыщике с Бейкер-стрит Дойль смог соединить как базовые ценности эпохи modernity/Modern Times (Холмс с его ледяным интеллектом предельно рационален, а также ему не чужда культура консюмеризма), так и ключевые черты авантюрного, если не романтического героя (жажда приключений, страх перед скукой) — последние служили «повторному заколдовыванию» современного мира. Какие-то версии могут быть убедительнее других — это бесспорно, но бесспорно и другое: персонаж, кажется, не просто не теряет популярности, но и переживает сейчас ее новую волну. gorky.media/context/zhivee-vseh-zhivyh/

@темы: ШХ

---

"Тетушка Чарли" по датски. С переводом, так что можно смотреть


Кстати, где-то в середине кондуктор в поезде проверяет билеты, передвигаясь от купе к купе по полочке снаружи вагона. Одно время такие вагоны ходили и в Англии, можете добавить к викторианскому антуражу

@темы: фильмы, ж/д

---

30.07.2017 в 15:53

Пишет  Касиопея:

Мистический вид с борта самолета.

@темы: урбопейзажи

---

Оригинал взят у в Elizabeth Patterson

При копировании просьба указывать автора картины

оригинал поста ЗДЕСЬ.

@темы: картины

---

прасемецкого

"Эпиграмма-Ф" со "Звездного моста"
И что за фантастический сюжет,
когда роман не красит смерть его?!
Исскуство требует, блин, жертв,
точнее -- жертву: Ю. Семецкого!
© Владимир Аренев 2003
Этот шрам - не от стамески,
Здесь провел ногтем Семецкий.
Все равно его не брошу -
Он и так уже хороший.
© Олег Поль 2004
В книжках "взрослых", в книжках "детских"
Погибал герой Семецкий,
Смертью развлекая нас,
Умирал он сотни раз.
...Где ж, скажите, справедливость,
Что в Иные вышел Лас?
© Александр Подъёмов, он же Александр Лексяра 2004
Над Семецким мы не плачем.
Жить ему теперь легко.
Нынче новая задача:
"Как прикончить Золотько"
© Ю. Ситюк 2004
Не пойму я никак, поверьте,
Напрягусь хоть до боли в промежности,
Как под лысину от пола в метре
Вмещается столько нежности?
© Александр К. Золотько 2005
Если видишь рядом Руха,
Знай - к тебе пришла непруха.
Тих и скромен этот Рух,
Но Семецких стоит двух.
© Олег Поль Дмитрий Володихин 2005
Младенцы и "негры преклонных годов" --
И те без кривлянья эстетского
Читают фантастику только за то,
Что в ней убивают Семецкого!
© Аркадий Рух 2006
Возможно, не Пушкин я и не Барто,
Мне в сонме поэтов нет места,
Но славлю фантастов хотя бы за то,
Что сам не писал этих текстов.
Отрину, пусть это мне делает честь,
Всех книг перечитанных груду --
Я славлю фантастов, которые есть,
Но трижды, которые будут.
© Юрий Семецкий 2006
Прекрасен ясными глазами,
Один лишь Юра так бы смог --
Уехал на Роскон с ногами,
Домой вернулся одноног.
© Андрей Егоров 2006
Его девиз -- живи опасно,
Лови момент на этом свете.
Пади от рук друзей-фантастов,
Чтобы воскреснуть на банкете!
© Олег Кулагин 2007
Навряд ли доселе представить могли вы
Конвенты под стать гекатомбе --
Я славлю Семецких, которые живы,
Но трижды -- которые зомби!
© Олег Поль 2007
59. Бэйджику Юрия Семецкого за 2007 год, заглавные буквы на котором складывались в загадочное "ЮССС".
Я НАТО повидал. Я повидал Москву.
Но надоела мне возня песочниц детских.
Мечтаю я увидеть наяву
Союз Советских Социалистических Семецких.
© Игорь Крамаренко 2008

@темы: Реквием

---

Оригинал взят у в хотите плиссированную юбку с вытачками — принимаю и это

Из истории женской моды. 1784–1970










via

<

@темы: история одежды

---

Оригинал взят у в Загадка одной тарелки

Что необычного в этой тарелочке и для чего это было нужно?




Это тарелка из знаменитой и уникальной коллекции столового фарфора под названием "Слепой граф".
Изготовлена на Вустерском фарфоровом заводе (Англия).
Уникальность коллекции в выпуклом цветочном узоре - такая посуда изготавливалась специально для слепых и слабовидящих людей, чтобы они тоже могли "насладиться красотой фарфора".
Джордж Уильям, 7-й граф Ковентри, потерял зрение после неудачного падения с лошади.
Было ему всего лишь 22 года.
С тех пор его прозвали Слепым графом.
Слепота не помешала графу "жить на полную катушку": он был знаменит своими любовными похождениями и многочисленными скандалами.
С начала 1780-х гг. Слепой граф скупает фарфоровые изделия Вустерской мануфактуры с выпуклым рисунком. В итоге получилась обширная коллекция.
В 1820 г. граф заказал полный десертный набор, включавший сервировочные тарелки, блюдца и так далее.
Выпуклый цветочный узор оказался настолько популярным, что Вустерский завод продолжил выпускать эту серию вплоть до начала 20 века.
Этот дизайн называется "Слепой граф" в честь Джорджа Уильяма Ковентри. Но специальный фарфор для слепых выпускали еще в 17 веке.

@темы: посуда и кухонная утварь, англомания

---

Оригинал взят у в Про идиому elbow grease

Еще одно старое и очень популярное выражение.
Elbow grease.
'You could turn this place into a lovely home, all it takes is a little elbow grease!' ("Это место может стать чудесным домом, все, что для этого нужно, - это немного усилий!"
We had to apply some elbow grease to get rid of those red wine marks! (Нам пришлось попотеть (потрудиться), чтобы избавиться от винных пятен!)
Первое письменное упоминание этой идиомы относиться к 17 веку.
В 1672 г. в одном из своих произведений поэт-метафизик Эндрю Марвелл употребил фразу 'elbow grease', правда, в значении литературного, писательского труда.
Но уже в конце 17 века в словарях 'elbow grease' значится как метафорическое обозначение понятия "пот".
Кстати, в Британии есть множество чистящих средств с таким названием.

@темы: Вавилон-18

---

Оригинал взят у в Классификация воровских специальностей Московским уголовным розыском в первые годы Советской власти

Оригинал взят у в Классификация воровских специальностей Московским уголовным розыском в первые годы Советской власти

Старейший советский криминолог М. Н. Гернет в предисловии к книге «Преступный мир Москвы» дает характеристику преступной воровской среде:
«Коль скоро преступления становятся профессией, с нею происходит то, что происходит со всякой профессией, что происходит во всяком труде. Профессиональная преступность знает разделение «труда» и бесчисленные категории «специалистов», знает своих «рабочих» и своих «предпринимателей», имеет свою «профессиональную» честь и свою «солидарность»».

Московский уголовный розыск, к примеру, в первые годы Советской власти учитывал профессиональных воров по 19 основным «специальностям».
Но фактически их было гораздо больше. Вот их далеко не полный перечень: «торбовщики» — воры низшей категории, кравшие мешки у крестьян, приезжающих на рынок; «капорщики» — воры шапок; «рыболовы» — воры, обрезавшие чемоданы с задков экипажей; «голубятники» — чердачные воры; «халтурщики» — воры, кравшие из квартир, где находились покойники перед отпеванием; «кооператоры» — воры из продовольственных магазинов и палаток; «стекольщики» — воры, проникавшие в квартиру через окно; «мойщики» — воры, обкрадывавшие спящих в поездах; «парадники» — воры одежды с парадного входа; «понтщики» — воры, собиравшие толпу скандалом и обкрадывавшие любопытных. Были еще «ширмачи» — карманники городские; «купцы» — карманники высокой квалификации, но оседлые; «марвихеры» — карманники-гастролеры международного класса. Особую категорию «профессионалов» составляли воры, действовавшие под видом нанимателей квартир, посетителей врачей, адвокатов; воры, работавшие под прислугу, монтеров, разносчиков из магазинов; гостиничные воры; «малинщики» — воры-отравители, предварительно одурманивающие жертву химическими веществами — «малинкой».

Широкое распространение имели «банщики» — воры, специализирующиеся на похищении ручной клади на вокзалах, пароходах, в вагонах поездов; «клюквенники» — церковные воры; «городушники» — воры из магазинов; «вздерщики» — воры, крадущие при размене денег. Особняком от других профессионалов стояли «хипесники» — воры, обкрадывающие посетителей своих любовниц-проституток. В воровской клан также входили скупщики краденого, содержатели воровских квартир и так далее, и тому подобное.

Более того, постепенно происходит специализация даже внутри отдельных воровских профессий. У «домушников» появляются специальные «подсказочники» — наводчики на кражи, у карманных воров помогающие им «затырщики», «оттырщики» или «тырщики».

@темы: деньги, 20 век: Россия и вокруг нее