Оригинал взят у в Корсет и феминизм

Сижу над новым курсом "Костюм Прекрасной эпохи и Первой мировой" (начнём в октябре), над разделом о белье. Не могу не процитировать то, что пишет Валери Стил в своей книге про корсет.

А именно, что в 1900 г. появилось новое периодическое издание «Les Dessous Elegants», «Элегантное дамское бельё». И в 1904 г. редактор опубликовал статью «Корсет и феминизм»: «Расхлябанность осанки приводит к развязности в привычках и речи… Некоторые молодые женщины, женщины XX века сознательно отказавшись от корсета, отвергли и большинство хороших манер. <…> Для женщины, которая хочет оставаться женственной, умеренное ношение корсета обязательно… Это феминизм в хорошем смысле слова, бесконечно более полезный для женщин, чем та мальчишеская манера, которой пытаются следовать в одежде многие женщины».

Феминизм в хорошем смысле слова... Полезный!

P.S. Век прошёл. А от ассоциаций "феминистка - мужеподобная уродина" (и тогда было много карикатур на эту тему) человечество ещё не избавилось.

@темы: женский вопрос, история одежды

---

из этой подборки www.liveinternet.ru/users/3575290/post418042189...

@темы: картины

---

из этой подборки svetikya.com/post418024474/?upd

---

Оригинал взят у в Предок "Кока-Колы"

В XIX-м веке в странах Америки и Европы был очень популярен алкогольный напиток под названием «Вино Мариани» (фр. Vin Mariani) . Он несколько отличался от всех остальных спиртных напитков благодаря необычному составу — вину Бордо и кокаину.

Давайте узнаем о нем подробнее …

Анджело Мариани

Как-то на глаза Анжело попались публикации итальянского физиолога Паоло Мантегацца, которому удалось выделить кокаин из листьев коки и проверить экспериментально его влияние на человеческую психику. Мариани пришла в голову идея вымачивать листья коки в бордоском вине

И вот в 1863-м году французский химик Анджело Мариани изобрёл и запатентовал свой напиток — именно он догадался смешивать вина сорта Бордо с экстрактом листьев коки. Напиток быстро обрёл популярность: в 1870-м году его можно было найти на прилавках винных магазинов большинства стран Европы и обеих Америк.

Содержание кокаина в «Вине Мариани» было довольно большим — 6 мг кокаина на унцию напитка. В винах на экспорт кокаина было и того больше целых 7,2 мг на унцию (видимо, чтобы лучше продавалось за рубежом), или 20 и 25 мг на 100 г соответственно.

Анжело принялся широко рекламировать свой продукт. В результате активной рекламной компании ВВ«Вина МарианиВВ» в конце 19-го в‚“ начале 20-го веков стали пользоваться огромной популярностью.

Согласно «Потребительскому гиду», изданному в США в 1900-ом году, вино из коки описывалось так: «…придаёт силы и освежает как тело, так и мозг. Его можно безопасно потреблять в любое время дня… Оно эффективно доказало, что после его применения за то же самое время можно сделать в два раза больше работы и не чувствовать при этом никакой усталости…».

Сам Мариани впервые попробовал своё вино на актрисе, которая находилась в глубокой депрессии. Результаты были просто удивительными и, конечно же, она рассказала об этом чудодейственном напитке своим друзьям.

Сам Мариани рекомендовал ежедневно выпивать по три бокала вина — это якобы полезно для здоровья. Те, кто следовал рекомендации, употребляли около 100 мг чистого кокаина в день. Среди поклонников напитка были такие знаменитости, как Александр Дюма, Анатоль Франс, Артур Конан Дойл, Роберт Льюис Стивенсон, Генрик Ибсен, Жюль Верн, королева Виктория и даже два Папы римских — Пий X и Лев XIII.

Восторженные отзывы о своём вине Мариани скрупулезно собирал в специальный альбом, который позднее опубликовал, сопроводив портретами этих людей и их биографическими данными. Там можно найти послания от таких писателей, как Анатоль Франс, Эмиль Золя, Жюль Верн, Александр Дюма, Герберт Уэлс, Артур Конан Дойл, от композиторов — Жюля Массне, Гуно, и от королевских особ в‚“

Английской королевы Виктории, Испанского короля Альфонса XIII, Шаха Персии Мозафер-аль-Дина, 25-го Президента США Вильяма МакКинли и т.д.

Вот, например, телеграмма от от Кардинала Рамполла из Рима, от 2 января 1898 г.: «Его Святейшество, Папа Лео XIII, поручил мне передать от его имени благодарность Монсьеру Мариани… Его Святейшество соблаговолил предложить Монсьеру Мариани Золотую Медаль, изображающую лик его преподобияВ». (Папа Лео XIII постоянно носил с собой фляжку «Вина Мариани».

Телеграмма из Ливадии в компанию Mariani & Co, Париж: «Пошлите немедленно во дворец Аничкова в Санкт-Петербурге дюжину бутылок В«Вина Мариани» для её Высочества Императрицы России». (Речь идёт о жене Николая II, Александре Фёдоровне).

Естественно, когда стало известно пагубное воздействие кокаина на человеческий организм, вино Мариани прекратило свое триумфальное шествие. А к Первой Мировой войне его запретили во всех странах мира.

Памятник Джону Ститу Пембертону

Но это был не конец: в 1884-м году американский аптекарь Джон Пембертон придумал «Pemberton’s French Wine Coca». В его состав входило вино, экстракт коки, экстракт ореха кола и экстракт дамианы.

В следующем, 1885 году в Атланте и ряде округов штата Джорджия был введён «сухой закон». Пембертону пришлось изменить формулу напитка, исключив алкогольную основу, и заменив её сиропом из жжённого сахара с газированием, а также добавив вытяжку из орехов колы.

Новая версия была названа Coca-Cola.

А вот краткая история кокаина :

· 3000 лет назад — аборигены Южной Америки жевали листья коки, считая, что это подарок от Бога.

· 15-е столетие — инки в Перу возделывают коку на многочисленных плантациях.

· 1505 — первые рукописные рецепты использования коки привезены в Европу Америго Веспуччи и Николасом Монардес (1565).

· В начале 15 столетия — плантации коки принадлежащие инкам захвачены испанскими колонизаторами. Испанские налоговые законы пересмотрены, и разрешают землевладельцам платить налоги листьями коки. 1539 Епископ Cuzco установил оплату церковной десятины листьями коки.

Середина 15 века — после уничтожения империи инков (1553) в Перу разворачивается производство листа коки, что приводит к перенасыщению рынка и снижению цены на коку.

· 1575 — в испанских серебряных шахтах листья коки широко использовались среди работающих на принудительных работах.

· 1580 Европа. Монардес привез листья коки в Европу, однако, в отличие от табака, кока не вызывает большого интереса, что связано с потерей эйфористического эффекта листьев вследствии длительной транспортировки.

· 1662 — Абрахам Коулей создает поэму «Легенда о коке». Это — первое независимое упоминание о коке в английской литературе.

· 1708 — кока описана немецким врачом и ботаником Германом Боерхавом.

· 1835 — первый точный рисунок коки появляется в популярном Английском издании. Иллюстрация создана Сэром Уильямом Хукером.

· 1850 — кока используется в хирургии горла.

· 1855 — из листьев коки впервые получен кокаин.

· 1862 — «Merck» производит 100 г кокаина.

· 1863 — Анжело Мариани патентует рецепт приготовления вина Бордо названного Вин Мариани с содержанием коки.

· 1870 — Вино Мариани — повсюду продается во Франции, содержа 6 mg кокаина в унции вина. Экспортируемое Вино Мариани содержит 7.2 mg в унцию.

· 1883 — Merck производит 300г кокаина.

· 1883 — немецкий врач Теодор Ашенбрандт рекомендует применять кокаин в армии для поднятия выносливости солдат.

· 1884 — кокаин используется для местной анестезии в медицине.

· 1884 — Зигмунд Фрейд считает, что кокаин эффективен в лечении зависимости от морфия.

· 1884 — «Merck» производит 3,179 фунта кокаина.

· 1886 — «Merck» производит 158,352 фунтов кокаина.

· 1886 — Джон Пембертон создает рецепт Кока-Колы, содержащий кокаиновый сироп и кофеин.

· 1901 — Кока-кола удаляет кокаин из рецепта приготовления своего напитка.

· 1905 — нюхать кокаин становится популярно.

· 1910 — описаны первые случаи заболеваний носовой полости вследствии нюханья кокаина.

· 1914 — Harrison Narcotics Tax Act регулирует распространение наркотических веществ включая кокаин.

В начале 1930-ых — Япония — ведущий производитель кокаина (23.3 %), Соединенные Штаты (21.3 %), Германия (15 %), Великобритания (9.9 %), Франция (8.3 %). 1920 -1970 использования кокаина в Америке идет на спад.

Октябрь 27, 1970 Произведена градация наркотических средств по их воздействию, опасности… В первом списке размещены psilocybin, psilocin, мескалин, peyote, гашиш, и MDA. Список 2 — кокаин и метамфетамины… Список 3 — амфетамины, различные стимуляторы…

· 1976 — из кокаина синтезирован крек (в Калифорнии). Он становится очень популярным в Голливуде.

· 1981 — стоимость 1 кг кокаина — $ 55,000.

· 1984 — стоимость кокаина 1 кг — $ 25,000.

Середина 1980-х крек распространен по всему миру и популярен.

источники

ru.wikipedia.org/wiki/%D0%92%D0%B8%D0%BD%D0%BE_...

www.factroom.ru/facts/52559

moimir.org/ochen-veseloe-vino-mariani

-

А я вам еще напомню Чем отличается COCA-COLA от PEPSI-COLA?, а так же про Наркотики в медицине прошлого

@темы: медицина-историческое

---

Оригинал взят у в Последняя загадка капитана Гранта, или Папа ративати тиди

Оригинал взят у в Последняя загадка капитана Гранта, или Папа ративати тиди

...Если бы у нас в сутках было по 48 часов, я бы 12 из них разговаривал с вами о Полинезии.

Чем привлекают меня эти маленькие острова, населённые потомками безумцев, бросившихся в плавание по великому океану, бурнейшему из бурных, который только наивные белые называют "Тихим"? Почему иногда мечты мои и мысли устремляются туда, где не съесть тело убитого врага было признаком дурного вкуса, зато нормальным выражением скорби было - бежать куда попало и убить первого встречного? Туда, где до недавнего времени ни один человек не имел представления о годе своего рождения, но каждый в точности знал, как назывался корабль, на котором приплыли его предки тысячу лет назад, и как звали каждого члена экипажа?

Сегодня, впрочем, из многих загадок Полинезии речь пойдёт у нас о загадке литературной, а из народов Полинезии мы выберем тот, чья нынешняя родина и Полинезией-то является лишь формально: аборигенов Новой Зеландии, народ маори.

Аборигенами их назвать можно лишь условно: и тысячи лет не прошло с тех пор, как каноэ этих полинезийцев впервые прибило к берегам двух новозеландских островов: Северного и Южного. Всего лет на четыреста они опередили на этой земле европейцев.

Язык маори (а слово это, кстати, означает "обыкновенные" - в смысле "цивилы", "простые смертные" состоит в близком родстве с языком острова Пасхи - примерно как родство русского с украинским: отличается произношение (по-пасхальски "земля" - хенуа, по-маорийски - фенуа) и оттенки значений слов (рео - у маори "речь", а у пасхальцев "ложь"; туки - у маори "стучать, забивать", а у пасхальцев... эээ... как бы это помягче... ну, в общем, "оплодотворять", да). Достаточно близок к ним язык таитян; чуть дальше - гавайский, а ещё дальше - языки островных государств Тонга и Самоа.

***

По воле Жюля Верна, неутомимые шотландцы, путешествующие по тридцать седьмой параллели в поисках капитана Гранта, и их всезнающий, но патологически рассеянный спутник-француз Паганель, оказываются в Новой Зеландии, где попадают в плен к маори.

У меня на коленях лежит толстый том "Детей капитана Гранта" в переводе А.Бекетовой, изданный в 1956 году Детгизом в легендарной серии "Библиотека приключений"[1]. С этого тома некогда началось моё плавание по южным морям.

На странице 545 читаем:

На следующее утро продолжался тот же длительный путь вверх по течению Вайкато. Из мелких притоков реки появились новые пирóги. На них было воинов шестьдесят. Это, видимо, были участники последнего восстания, которые, более или менее пострадав от английских пуль, возвращались теперь в свои горы. Время от времени из этих шедших одна за другой пирог раздавалось пение. Кто-нибудь из воинов затягивал патриотическую песнь, призывавшую маори на борьбу с захватчиками:

Папа ративати тиди
И дунга нэи...

Когда я впервые прочёл эти строки, мне было лет девять, и я не был ещё знаком ни с полинезийскими языками, ни даже с языком Верна - французским. Но эти загадочные строки - "Папа ративати тиди и дунга нэи" - врезались навсегда в мою память. Что же это такое? Революционная песня, что-то вроде (как сказал мой друг ) "Вихри враждебные веют над нами"? Да и вообще: откуда мог Жюль Верн, никогда не бывавший в Новой Зеландии, знать маорийские песни? Не выдумал ли французский писатель эти слова, сложив их из экзотически звучавших слогов?

***

Прежде, чем отправляться в Новую Зеландию, заглянем во французский оригинал[2] - а то мало ли что: перевод Бекетовой, конечно, замечателен, но вот в нём, например, спасённый капитан Грант в первую очередь благодарит своих спасителей, а в оригинале... угадали кого? Вернее, Кого? Ага. Le pieux écossais voulut, en touchant ce qui était pour lui le sol de la patrie, remercier, avant tous, Dieu de sa délivrance. "Набожный шотландец хотел, соприкоснувшись с тем, что было для него землёй родины [имеется в виду палуба шотландской яхты], возблагодарить, прежде всего, Бога за своё спасение". Но не может же "советский" капитан Грант, почти коммунист, быть набожным! Так что - потеснись, Господи.

Фраза про патриотическую песнь в оригинале звучит так: Un indigène entonnait l’ode patriotique du mystérieux "Pihé" , - papa ra ti wati tidi i dounga nei... - hymne national qui entraîne les maoris à la guerre de l’indépendance.

В целом, оригинал, если можно так выразиться, близок к переводу. Вот только песнь (почему-то охарактеризованная как "таинственная"!) призывает не к борьбе с захватчиками, а к борьбе за независимость, но с кем бороться за независимость, как не с окаянными захватчиками? Но Бекетова пропустила одну существенную деталь: у песни в тексте Жюля Верна есть название - Пихе.

***

Это слово - Пихе - сразу открывает нам, о какой песне - или о какой песни, от слова "песнь" - идёт речь. Слово "пихе" означает "плач, традиционная песнь скорби по безвременно умершему или погибшему" (название происходит от пи-хе "разделение объединённого", т.е. трагическая гибель [3]). Никакой борьбы с захватчиками в ней не подразумевается по простой причине: песни "пихе" сочинялись задолго до явления европейцев, а самая знаменитая "пихе" была сочинена примерно тысячу лет назад, когда единственными "захватчиками" Новой Зеландии были сами маори, а на роль аборигена могла претендовать разве что птица киви-киви.

В те древние времена рыболов Купе с острова Вавау, спасаясь в океане от мести за совершённое им преступление (он похитил жену сородича - а сам сородич погиб при подозрительных обстоятельствах), неожиданно открыл огромный, цветущий, но безлюдный остров. Позднее туда потянулись его соплеменники, обследовали неизвестную землю: огромных островов оказалось два, и они решили их колонизировать. Они не нанесли на свои карты очертания этой страны, похожей на разорванный сапог, потому что не умели рисовать карты и носить сапоги; но уникальные способности полинезийцев к навигации (плыви в сторону заходящего солнца, после третьей волны повернёшь налево, в общем, где-то там, сразу увидишь) позволили им обойтись без карт: одно за другим потянулись в будущую Новую Зеландию большие океанские каноэ, имея на борту мужчин, женщин и детей - предков маори. Одним из многих был корабль "Нга-токи-мата-фао-руа", отличавшийся тем, что это и был корабль "Мата-хоу-руа", на котором некогда плавал первооткрыватель Купе - но только отремонтированный и переименованный (запомним этот факт, чтобы оценить удивительный параллелизм истории).

Капитана корабля звали Нуку-маи-и-Тафити, что означает "Приехавший сюда из Тафити[4]". Когда он умер (драматической истории его смерти здесь не место), его сын Рангинуи и дочь Моерева сложили по нему плач "пихе", исполненный величия и трагизма, плач, который при разных обстоятельствах пели по всей Новой Зеландии многие и многие века спустя. Вот его начало:

Гром, колотящий
тут, в вышине:
его вспышки зловещи.
Это гневается сам Ту!
Это нисходит сам Ронгомаи!

Неправда ли, замени гневных богов войны Ту и Ронгомаи на, скажем, Одина и Тора - и получится готовый подстрочник какой-нибудь скандинавской висы?

А вот и оригинал (он сохранился в разных вариантах[5]):

Папа ра те фати-тири
и рунга неи.
Ко ана канапу хе айту:
Ту ка рири!
Ронгомаи ка хеке!

Знакомо, правда?

***

Не секрет, что в разных языках разные звуки. Английское R ничем не напоминает русское "Р", и драматург Шэйкспиа с трудом бы откликнулся на российское "Шекспирррррр"; а французское R из фамилии "Верн", если на какой славянский звук и похоже, так скорее на украинское "Г" в слове "галушка"...

Маорийское "р" получается, если быстро дотронуться языком до передней части нёба: при желании можно в этом звуке услышать не "р", а "д". И слышали-таки! В первом учебнике маорийской грамматики[7], изданном в 1820 году, даже сами маори периодически названы "Maodi"! (Например, на стр. 108). Кстати, на той же странице мы встречаем и нашу "пихе" - в почти жюль-верновском варианте:

Pápa ra te wáti tídi
I dúnga nei
Ku ána, ka na pu e ó...

Как мы видим, один и тот же звук воспринимается европейцем (в данном случае - миссионером Томасом Кендаллом) то как "р", то как "д". А вот два разных маорийских звука - губное "в" и губное "ф" (попробуйте произнести и то, и другое, сложив губы для английского w) - Кендалл не различал, и обозначал оба через w. (Через два десятилетия Монселл[8] предложил обозначать звонкий звук через w, а глухой через wh: такая орфография принята до сих пор, и позволяет отличать wai "вода" от whai "погоня"; в русской транскрипции я обозначаю эти слова, соответствено, "ваи" и "фаи".

Составители записали песнь со слов вождя Хонги-Хика и его родственника Туаи; но расшифровать её смысл им не удалось, что неудивительно, если учесть зачаточное состояние, в котором на тот момент находилось изучение маорийского языка. В примечаниях Кендалл и Ли ясно пишут, что текст песни им непонятен.

Что ж, прошедшие годы оказались полезными: мы с вами в "пихе", кажется, вполне разобрались. Остаётся только одна загадка: откуда взял слова песни Жюль Верн?

***

Маловероятно, что у Верна был доступ к английскому учебнику маорийского языка Кендалла и Ли. Да и потом, транскрипция Верна передаёт звук "у" на французский лад - ou: dounga, а не dúnga. Такое написание может вызвать путаницу, тем более, что в маорийском языке существует звукосочетание ou - как в названии Южного Острова, Те Ваи Поунаму (у Бекетовой он становится "Таваи-пуна-му".

Я перебираю французские источники, которые могли быть доступны Верну при работе над "Детьми". Например, в знаменитом журнале "Revue_des_Deux_Mondes" (который Верн выписывал - и периодически пользовался им в качестве источника) в 1841 году появилась статья известного языковеда Э.Дюлорье "Литература азиатских островов"[9]. Не оттуда ли? Но нет: там цитируется только первая, а не вторая строчка "пихе": "Papa ra te wati tidi, etc.". Значит, не оттуда!

Но Дюлорье, хоть и был крупным авторитетом по восточным языкам, сам специализировался по древнеегипетскому и малайскому. Говоря о Новой Зеландии, он может только пересказать слова какого-то другого учёного, который в Новой Зеландии действительно был. Свой источник Дюлорье почему-то не назвал; но его абзац о новозеландской "пихе" практически дословно повторяет текст из "Естественной истории" знаменитого в те дни Бюффона - причём из той её части, которая была не только издана, но и написана посмертно! Заголовок этих томов примечателен: "Естественная история редких животных, открытых натуралистами и путешественниками после смерти Бюффона"[10]. Во как! В список редких животных - в томе втором - попали и редкие животные человеческой породы.

Знатоком этой породы и автором "апокрифа" к Бюффону - и, соответственно, наиболее вероятным источником для статьи Дюлорье - оказался доктор Рене-Примевер Лессон, судовой врач корвета "Ракушка" (La Coquille). Практически весь текст интересующей нас части он издал ранее в своей другой книге - "Кругосветное путешествие на корвете 'Ракушка', совершённое по приказу правительства"[11]. Среди прочего он описывает и "сладкий, звучный, весьма музыкальный" язык обитателей Океании, и отдельно - его новозеландский вариант. Но опять нас ждёт разочарование: Лессон тоже цитирует только первую строчку - на этот раз в полностью офранцуженной орфографии "Papa ra te ouati tidi, etc.".

Значит, и не из Лессона взял Жюль Верн свой текст!

***

Кроме судового врача Лессона, на борту корвета "Ракушка" находился замечательный учёный Жюль-Себастьен-Сезар Дюмон-Дюрвиль. Не без помощи Лессона он собрал удивительную коллекцию животных и растений южных морей (от Перу и Чили до Новой Гвинеи и Австралии - не исключая и Новую Зеландию), которая пользовалась большим успехом в парижских научных кругах: достаточно сказать, что он привёз свыше 3000 видов растений и 1100 видов насекомых, из которых соответственно 400 и 300 видов были ранее неизвестны науке!

Всего через два месяца после возвращения в Европу Дюмон-Дюрвиль представил в морское министерство план новой экспедиции в южные моря. Среди прочего он рассчитывал напасть на след пропавших кораблей Лаперуза, "Буссоли" и "Астролябии". План Дюрвиля был утверждён, и корабль "Ракушка", которым раньше командовал некий Луи Дюперрей, был передан самому Дюрвилю.

Помните, наш маорийский герой, Нуку-маи-и-Тафити, плыл на переименованном корабле, которым прежде командовал возмутитель спокойствия Купе? Так вот, Дюмон-Дюрвиль тоже переименовал "Ракушку", дав ей название одного из погибших кораблей Лаперуза. Теперь этот корвет тоже назывался "Астролябия", и под этим именем прославился вторично.

Дюмон-Дюрвиль в этом путешествии превзошёл себя. Он нашёл место, где разбились корабли Лаперуза (позднее Жюль Верн использует это в другом романе - "Двадцать тысяч лье под водой"; он исследовал большую часть тихоокеанских островов и изобрёл названия "Микронезия" и "Меланезия"; он начертил множество новых карт и собрал новую, ещё большую коллекцию.

В дальнейшем Дюрвиль выпустил пятитомную книгу "Путешествие на корвете 'Астролябия' по приказу короля"[12]. Эта книга, хоть и научная, читается, как роман. В ней чередуются разделы "Энтомология", "Ботаника", "Зоология", "История", "Филология" - и всё описано с глубоким знанием, любовью и основательностью, присущей автору.

Как Синдбад-мореход, Дюрвиль не мог долго оставаться в Париже, и в 1837 году опять отплыл в море на своей "Астролябии". Кроме многочисленных открытий, связанных с южными морями, Дюрвилю было суждено стать одним из первых исследователей Антарктики (его имя в Антарктике носят море Дюрвиля и остров Дюрвиль).

Во всех трёх путешествиях жизнь и здоровье Дюрвиля часто подвергались опасности. Он болел тяжёлыми болезнями, находился на грани смерти - и вновь возвращался во Францию. Но 8 мая 1842, когда он (уже контр-адмирал) возвращался домой с семьёй из развлекательной прогулки в Версаль, поезд, на котором он ехал, сошёл с рельсов и загорелся. Отважный исследователь, не раз объехавший вокруг света, погиб в родной Франции, в горящем вагоне, рядом с женой и детьми.

"Даже здесь не существует, Постум, правил".

***

Во втором томе "Путешествия на 'Астролябии'", среди прочего, Дюрвиль описывает быт маори столь подробно, что, читая его, можно подумать, что ты сам путешествовал по Новой Зеландии. В различных главах анализируются политическое и военное устройство их общества, их законы и виды наказаний; их труд и досуг; строение домов, орудий и кораблей; их научные познания и культурные достижения. Мы узнаем, как маори одеваются, чем питаются, как женятся, как воспитывают детей, как хоронят мёртвых. Глубоко и точно рассказывает Дюрвиль о повседневном великодушии маори и повседневной же их жестокости, о их религиозной и эмоциональной жизни. Не обойдён и весьма важный для французов аспект супружеской верности и места, которое она занимает среди маори.

Но вот что интересно: читая Дюрвиля, мы то и дело натыкаемся на целые куски текста, которые создают у нас впечатление "дежа вю". То он описывает события, которые мы знаем в изложении месье Паганеля, то пейзажи, которые мы видим глазами экипажа яхты "Дункан". В дюрвилевском списке личных имён маори мы встречаем и "Каи-Куму" с переводом "пожирающий части тела врага", и "Кара-Тете", переведённое как "гневливый" - эти имена носили вожди, пленившие лорда Гленарвана и его друзей...

Нет сомнения: мы нашли источник, которым пользовался Жюль Верн! По всему видно, что он изучил труд Дюрвиля досконально, и зачастую новозеландские главы "Детей капитана Гранта" выглядят как бы "беллетризацией" монографии Дюрвиля, в которую Верн запускает своих героев. (Впрочем, в "Детях капитана Гранта" сюжет развивается через сорок лет после возвращения Дюрвиля из Новой Зеландии, и события новейшей истории страны почерпнуты Верном из других источников).

А как насчёт нашей "пихе"?

Во втором томе мы её не находим. Зато она обнаруживается в третьем, где описываются подробно путешествия предшественников Дюрвиля. Оказывается, Дюрвиль не просто позаимствовал текст "пихе" у Кендалла - он встречался с Туаи, одним из маори, продиктовавших Кендаллу этот текст. "Я очень сожалею", пишет Дюрвиль, "что не смог углубиться в смысл этой необыкновенной оды". Из-за этого Дюрвиль награждает "пихе" эпитетом "таинственная" - и приводит (на стр. 689) слова песни в варианте, записанном Кендаллом и исправленном самим Дюрвилем при помощи Туаи. И вот как они звучат:

Papa ra te wati tidi
I dounga nei...

Да, именно так, как у Верна![13] Даже слово "таинственная" попало в оригинальный текст "Детей капитана Гранта", хотя ничего таинственного в самой песне нет - тайна (для Дюрвиля) заключается в том, что он не может понять смысла песни; маори же, которые у Верна эту песню поют, конечно же, понимают, о чём в ней говорится![14]

***

Мы отправились в плавание. Мы обогнули мир: мир литературный, с его Россией, Новой Зеландией и Францией. Что мы искали? Две строчки на непонятном языке?

Да. Не капитана Гранта с двумя матросами, не Лаперуза с двумя кораблями. Всего лишь две строчки (но мы их нашли).

Стоило ли нам плыть ради такого пустяка? Ответ на это каждый даст сам. Мне же остаётся только сказать так, как говорят об этом маори: э ити ноа ана на те ароха - "пусть мало, зато с любовью".

Эли Бар-Яалом.

Примечания и литература.

[1] Жюль Верн. Дети капитана Гранта. Пер. с фр. А.Бекетовой. Москва, "Детгиз", 1956.
[2] Jules Verne, Les Enfants du capitaine Grant. 1868.
[3] "Пи" - "объединение", "хе" - "разъединение". Приводится в [12], т. 3, стр. 688. Так же объясняется у: Andrew Sharp (ed.), Duperrey's visit to New Zealand in 1824. Wellington, Alexander Turnbull Library, 1971, p. 46.
[4] Слово "Тафити" (Tawhiti) можно понять как "далёкое (или: сияющее) место"; в то же время, конечно же, это то же самое слово, что и Tahiti - "Таити". Значит ли это, что Нуку-маи-и-Тафити прибыл с острова Таити? И да, и нет: но это - тема для отдельного, не менее увлекательного расследования, которое, если будет время и хватит сил, я хотел бы с вами проделать... Стоит отметить также, что миф о Нуку-маи-и-Тафити (он же просто Нукутафити) существует в разных вариантах, и некоторые говорят, что корабль его носил другое имя ("Мамари"; это более существенно, чем может показаться, поскольку до сих пор маори классифицируются по названиям кораблей предков-первопоселенцев.
[5] Такой текст - без усилительной частицы "ра" - записан в 1885 вождём Мохи Тафаи и приведён в статье Дж. Грэхема[6]. Там же дан (хороший) перевод на английский. Но поскольку все ранние записи - включая ту, на которой основывался Жюль Верн - включает "ра", я дополнил текст этой частицей, которая не меняет общий смысл (она может означать что-то вроде "который", "тот", "там". Слово "папа" означает "разбивать, колотить"; "те" - определённый артикль; "фати-тири" - гром; "и" - приблизительно "в"; "рунга" - "высота"; "неи" - приблизительно "здесь".
[6] George Graham, Nukutawhiti. Journal of the Polynesian Society, v. 49 (1940), No. 194, pp. 221-234.
[7] Если точнее, не первом, а втором - первым учебником была брошюра на 54 страницы, изданная Томасом Кендаллом в 1815 году. А вот следующее издание - одним из соавторов которого был тот же Кендалл - уже серьёзная книга (второй соавтор - языковед Ли): Thomas Kendall, Samuel Lee, A grammar and vocabulary of the language of New Zealand. Published by the Church Missionary Society. London, Watts, 1820.
[8] R.Maunsell, Grammar of the New Zealand Language. Auckland, J.Moore, 1842. (Ссылка ведёт на скан второго издания 1862 г.). Автор был архидиаконом Вайкато. Вообще, фактически всё изучение языка маори велось силами миссионеров.
[9] Ed. Dulaurier, Littérature de l'archipel d'Asie. Revue des Deux Mondes T.27, 1841. Тем, кто удивляются, откуда им может быть знакомо имя Дюлорье, напоминаю, что слуга д'Артаньяна, Планше, называет себя этим именем, будучи представлен королеве ("Двадцать лет спустя".
[10] Complément des oeuvres de Buffon ou Histoire naturelle des animaux rares découverts par les naturalistes et les voyageurs depuis la mort de Buffon. T. II: Races humaines. Par R.P.Lesson. Paris, Baudouin, 1826.
[11] Впервые издано в 1826, тогда же, когда и "бюффоновский" том. Наиболее известное, расширенное и дополненное издание - R.P.Lesson, Voyage autour du monde entrepris par ordre du gouvernement sur la corvette La Coquille. Paris, Pourrat, 1839.
[12] J. Dumont d'Urville. Voyage de la corvette l'Astrolabe : exécuté par ordre du roi, pendant les années 1826-1827-1828-1829 sous le commandement de J. Dumont d'Urville.. Paris :J. Tastu,1830-1834.
[13] Так, да не совсем: почему-то te превратилось в ti. Но это, скорее всего, описка Верна или, что ещё вернее, опечатка его издателей. В самом деле, какой сумасшедший корректор пустится ради одной буквы в такое путешествие, которое только что проделали мы с вами?
[14] А говорится в ней, как мы уже установили, о громах и молниях; значит, действительно песня чем-то схожа с "Вихри враждебные"... Но во времена Жюля Верна-то европейцы не знали смысла "пихе", и, конечно же, Верн мог "выдумать" для этой песни любое значение - борьба за независимость так борьба за независимость. Поместил же он (в "Двадцати тысячах лье под водой" на Южном полюсе земного шара свободное ото льдов море!

@темы: книги, Вавилон-18, Котловина

---

Оригинал взят у в Подземная почтовая железная дорога

Если метро так удобно для перемещения по городу, почему не перевозить под землей грузы и корреспонденцию?

Начиная с 1927 года, в течение 76 лет под Лондоном существовала подземная почтовая железная дорога. Построенная почтовым ведомством Великобритании, она использовалась для перевозки почты между почтовыми отделениями столицы.


Фото 1.



Мысль об альтернативном методе транспортировки писем и посылок родилась в Великобритании во второй половине XIX века.


Фото 2.



Строительство было начато в 1915 году. После прокладки тоннелей приступили к возведению станций. Однако в 1917 году строительные работы были приостановлены в связи с участием Великобритании в Первой мировой войне. К этому моменту была полностью готова система тоннелей и станций, которую использовали для укрытия фондов некоторых лондонских музеев.


Фото 3.



Почтальоны загружают почту.


Фото 4.



В 1925 году работы в туннелях возобновились, началась укладка путей и установка всего необходимого оборудования: лифтов, почтовых конвейеров и прочего, а в 1927 году линия была запущена в действие.


Фото 5.



Глубина тоннелей под землёй составляет 15—25 метров. Большей частью линия проходит по двухпутному туннелю диаметром в 2,75 метра. На дно туннеля уложены подушка и тридцатисантиметровый слой бетона, на бетон — пути и контактный рельс.


Фото 6.



Подземный почтовый поезд мал. Зато в нём весело.


Фото 7.



В лучшие времена линия пропускала по 30 000 мешков почты (около 45 тысяч килограммов) ежедневно, на линии работало до 30 составов.


Фото 8.



Время движения поезда составляло 26 минут от конечной до конечной со всеми остановками, при проходе всех промежуточных станций транзитом — 15 минут. Создание почтового метрополитена способствовало ускоренному обмену почты внутри города и разгрузке уличного движения.


Фото 9.



Подземная железная дорога функционировала с 1927 по 2003 года.


Фото 10.


Причина закрытия такой необычной железной дороги была проста: перевозка почты автотранспортом по тому же маршруту обходится, по разным данным, в 3—5 раз дешевле.

источники
loveopium.ru/texnika/podzemnaya-pochtovaya-zhel...

@темы: ж/д

---

Довелось мне лет пятнадцать назад стать обвиняемым в ДТП и самому без адвоката защищаться во втором в мире по гуманности израильском суде.
На выезде с парковки супермаркета разворачивался большой грузовик с прицепом, место крайне неудобное для реверса. Помощник водителя попросил меня подождать, я остановился, уступив дорогу,тем временем помощник перешел на другую сторону от грузовика и уже оттуда корректировал действия водителя. Неопытный водитель начал движение со слишком большим радиусом разворота, беспрерывно подавая сигнал, я, насколько возможно, сдал назад, но пока грузовик не въехал в мою машину водитель не остановился. Вина водителя была настолько очевидна, что я не стал заморачиваться с вызовом полиции, ограничившись его извинениями и обменом данными страховых компаний. Да и свидетели, казалось, не нужны, в машине со мной сидел мой сотрудник с работы.
На следующий день меня ожидал сюрприз: вместо того, чтобы по тихому договориться и, не теряя скидку за безаварийность на страховку, оплатить наличными не такой уж дорогой ремонт моей машины, компания, которой принадлежал грузовик, подала на меня в суд. По новой версии, озвученной компанией, я, презрев опасность, разогнавшись на легковой машине, протаранил грузовик, и при ударе смял ступеньку, ведущую к дверям кабины. Стоимость ступеньки оценили в пять тысяч шекелей,что-то около полутора тысяч долларов по тому курсу...
Словами не передать, как я обрадовался, открывались новые возможности заработка по перепродаже ступенек, это же золотое дно при такой стоимости...
Когда улеглись эмоции, я понял, что у меня нет другого выхода, кроме как подать встречный иск.
Интересный и дотоле неизвестный для меня факт израильской юриспруденции - в суде по мелким искам не предусмотрены адвокаты, судья выслушивает две стороны и без промедления выносит вердикт, за исключением тяжбы с фирмой, фирма имеет право на адвоката... Защищаться в суде мне предстояло самому, в отличие от моего оппонента, при моем знании иврита (два года в стране) шансов на победу у меня не было даже призрачных.
И тут мне пришла в голову гениальная (так мне казалось) идея. Была у меня на ту пору одна знакомая девушка Юлия, ребенком ее привезли в Израиль и иврит был для нее как родной, кроме того, она работала секретаршей в адвокатской конторе. Юля поняла меня с полуслова, и уже через три дня у меня лежало четыре листа бумаги, исписанных мелким почерком, на высоком иврите в русской транкскрипции, там как дважды два четыре доказывалась моя невиновность. Я пару раз перечитал текст, с трудом понимая, может, с четверть от написанного, три четверти слов я не то что не знал, а даже на слух такого не слышал, но Юля заверила меня, что это шикарная речь, в самый раз для суда, там, мол, любят высокий слог, и что я непременно выиграю дело, если выучу текст наизусть и с выражением прочту его судье.
Сказано - сделано, я два месяца учил зубодробительный текст, не особо вдаваясь в содержание, общее направление было понятным, а в остальном я полностью положился на непререкаемый авторитет секретаря адвоката.
И вот наступил долгожданный день суда, небольшой зал человек на сто был почти заполнен. Суд по мелким искам быстрый, судья, женщина лет под пятьдесят с строгим лицом, должна была рассмотреть в это утро с десяток дел. Все шло довольно споро, судья выслушивала обе стороны конфликта, одновременно рассматривая документы, касающиеся дела, отмечала что-то у себя в тетрадке и либо сразу говорила решение, либо предлагала дождаться его по почте.
К десяти утра очередь дошла до нас, судья выслушала адвоката водителя и пригласила меня выступить с ответной речью. Я решил не полагаться на память, а зачитать речь с листа.
Что сказать? Никогда до и никогда после мои слова не производили такого впечатления на людей... Не успел я дочитать первый лист, как заметил странное оживление в зале, суд вообще не располагает к веселью, народ как правило хмур и зол, а тут на лицах у многих появились улыбки, а кое-где слышался смех. Ближе к середине текста зал, что называется, лежал и стонал от смеха, судья, пытавшаяся поначалу сохранить серьезное выражение на лице, сдалась и скрыв в ладонях лицо, наклонила голову, к концу моего монолога она вроде как взяла себя в руки на минуту и попросила повторить последнюю фразу. "Им зе ле ярог отану, зе ихшель отану, аварну ат фараон, наавер гам эт зе - То что не убивает, делает нас сильней, и переживши фараона, переживем и это". После этих слов она всхлипнула и снова спряталась. Я продолжил чтение... На заключительной части зал просто рыдал, даже мой свидетель, еще хуже меня знавший язык, весь красный, заливался от смеха, поддавшись общему настроению. Один лишь я был грустным, мне казалось, что с этим романтическим бредом, который дала мне Юля, суд я проиграл.
В конце судья попросила меня и водителя грузовика схематично нарисовать положение наших машин на дороге. На этом суд для нас закончился, решение мы должны были получить по почте.
Уже на выходе ко мне подошел водитель с извинениями за себя и свою фирму (его обещали уволить в случае отказа выступить против меня), при этом добавил, что за всю его жизнь он не слышал лучшей речи, особенно восхитили его заключительные слова - "Пру у рву-плодитесь и размножайтесь". Позже я спрашивал у Юли, каким образом в тексте об аварии могло появится такое выражение, она ответила, что в общем контексте это было органично и к месту, а мне нужно учить иврит и писать самому за себя, тогда я буду задавать меньше глупых вопросов.
Суд, как не странно, я выиграл. Фирма полностью оплатила ремонт моей машины, издержки за суд и даже небольшую моральную компенсацию, подозреваю, что судья назначила компенсацию в качестве гонорара за небольшой концерт.

===

В Москве жил еврей по фамилии Медвецкий. Жил себе тихо, имел двух дочерей, хорошо успевавших в гимназии. Он был портным, то есть ремесленником. Ремесленники, приписанные к определенному цеху, имели право жить в белокаменной. Медвецкий был не Б-г весть каким портным, зрение у него было слабое, да и заказов, по-видимому, имел немного. На какие же в таком случае деньги он содержал дом из шести комнат, в котором стоял дорогой рояль, на полу лежали богатые ковры и который украшали картины и мягкая мебель?
Портняжничество для Медвецкого было стороннее занятие, не более чем скучная обязанность. Настоящий его заработок, которым оплачивались картины, мебель, рояль и т.д., заключался в том, что он постоянно проходил обряд крещения. Что сия странная вещь означает? Когда, например, какому-нибудь Рабиновичу из Минска очень нужно было приехать и остаться жить в Москве, он связывался с Медвецким. Так, мол, и так, пан Медвецкий, я хотел бы стать христианином, то есть хотеть-то я не хочу, но должен: На это Медвецкий спрашивал его в письме: каким именно христианином хотите вы стать, господин Рабинович? Если православным, вам это будет стоить 600 рублей, католиком - 400, лютеранином - сотенная.
После того, как - в зависимости от желания клиента и необходимой суммы - утрясалась форма христианства, Рабинович высылал свои документы Медвецкому в Москву. С момента их получения Медвецкий переставал быть Медвецким и становился Рабиновичем. Новый Рабинович отправлялся к русскому попу (если 600 рублей) или к католическому ксендзу (если только 400), и поп или ксендз учили с ним катехизис. Медвецкий-Рабинович делал вид, что всё, чему его учат, он слышит в первый раз - ну, а как же иначе? После того как катехизис был усвоен, Медвецкий держал путь в церковь или костел и проходил обряд крещения. Затем он отсылал документы назад в Минск с новоприобретенным добавлением касательно вероисповедания. Несколькими днями позже в Москву являлся подлинный господин Рабинович, полноправный христианин: Там его уже никто не трогал.
Так было с Рабиновичем из Минска, с Левиным из Одессы, с Розенблюмом из Пинска... У Медвецкого была довольно обширная клиентура: один рекомендовал его другому. Испытывал ли Медвецкий раскаяние? Мучила ли его совесть? Но разве он сам проходил обряд крещения? Это же были Рабинович, Левин или Розенблюм, а не он! Он, Медвецкий, остался евреем, а христианами стали они, эти паскудные выкресты, чтоб им тошно было! Ну а как чувствовали себя Рабинович или Левин? А что, собственно, они должны были чувствовать? Разве они ходили к попу? Они не учили катехизис и никогда в жизни не были в церкви. Всё делал этот паскудник из Москвы - Медвецкий, чтоб ему тошно было, этот еврей, продавший свою душу!..
Рассказывают, что сорок два раза принимал Медвецкий христианство в его различных формах в зависимости от пожеланий клиентов. Две его еврейские дочери уже окончили гимназию и стали невестами. Жена ездила в Карлсбад "на воды". В его доме вместо одной служанки были уже две. А Медвецкий продолжал креститься и, само собой разумеется, оставался при этом евреем.
И так как он продолжал оставаться евреем, то в нем постепенно росло чувство, что в его швейном цеху начались трудности. Генерал-губернатор Москвы великий князь Сергей Александрович, дядя царя, проводил в цехах "чистку", чтобы избавиться от евреев.
В одно прекрасное утро (хотя для Берко Медвецкого прекрасным его никак не назовешь) пристав сказал, что он должен покинуть Москву, город "сорока сороков", как его величали в народе.
- Мне конец, - пробормотал убитый горем Медвецкий. - Куда я денусь? Зачем мне покидать?
- Послушай меня, Берко, - приставу захотелось ему помочь, - на моем участке проживает некто Рабинович из Минска. Он христианин, православный, и я его не трогаю. Почему бы тебе не сделать то же самое?
- Рабинович? Я его хорошо знаю! - не сдержался Медвецкий. - Продажная душа, он никогда не уважал свой народ, свою религию! Он может креститься, если хочет, а я - никогда! Нет, господин пристав, только не я, Берко Медвецкий!
И сколько пристав ни убеждал его, Медвецкий стоял на своем: он еврей и евреем останется, и нет такой силы в мире, которая могла бы его заставить отступить.
Кончилось тем, что Медвецкому пришлось оставить Москву, "город сорока сороков", оставить свой уютный дом с шестью комнатами и роялем - всё, что он мог иметь только здесь и ни в каком другом месте...

@темы: исторические россказни

---

В царской России за пределами "черты оседлости" разрешено было селиться лишь некоторым категориям евреев, среди которых были купцы I гильдии, ремесленники и... проститутки.
Этой возможностью воспользовались еврейские девушки из черты оседлости, чтобы получить высшее образование в Петербурге. Получив официальное разрешение на занятие проституцией - "желтый билет", - они затем приступили к совсем другим занятиям.
Факт такого подлога вскрылся в Петербурге в 1908 году, когда на медицинском освидетельствовании проституток была обнаружена группа из 20... девственниц.
Все они оказались еврейками, студентками психоневрологического института, возглавляемого знаменитым профессором Бехтеревым. Так как это учебное заведение не имело статуса государственного, то лица еврейской национальности не могли там обучаться, если не располагали правом на жительство. Проституция такое право давала, и девушки им воспользовались. Опасаясь громкого скандала, власти вынуждены были разрешить девушкам продолжить учебу. jaerraeth.livejournal.com/610565.html

@темы: шлюхи, медицина-историческое, 20 век: Россия и вокруг нее

---

08.08.2017 в 12:13

Пишет  Grissel:

Продолжение истории галерных гребцов
... или от гастарбайтеров к каторжникам


Как уже было рассказано, в период раннего средневековья галерные гребцы и матросы находились примерно в одинаковом статусе. Но с развитием судостроения между гребцом и квалифицированным матросом, умевшим обращаться со снастями, появилось резкое различие. Оно не только выражалось материально ( помимо разницы в жалованьи – не очень большой, матрос мог беспошлинно вывозить и ввозить определенное количество товаров). К гребцам теперь относились с презрением – как к людям, не сумевшим освоить хоть какое-то ремесло. Надо сказать, что к 13 веку, а речь у нас об этом периоде и более поздник веках, гребцы уже не были «рекрутами» от приходов, и работали по найму. Но нанимались на такую работу граждане Венеции исключительно в крайности. Гребцов катастрофически не хватало, а флот увеличивался. А те, кто нанимались, заимели привычку, получив аванс – иногда от нескольких капитанов – с этим авансом сбегать. Их ловили, сажали в тюрьму, а потом заставляли отрабатывать полученное. Затем судовладельцев осенила блестящая мысль – зачем эти промежуточные телодвижения с авансом, когда можно сразу пойти за работниками в тюрьму? Заключенным стали предлагать замену отсидки отработкой на веслах.
Так были сделаны первые шаги к использованию каторжного труда, но чтоб пройти весь путь, понадобилась еще пара столетий.
Надо сказать, что в следующем веке плохо дело обстояло не только с гребцами, но и с матросами. Виновата была чума, основательно проредившая городское население. Именно тогда в венецианском морском обиходе появилось понятие «юнга». Ранее морские законы запрещали принимать в команду мужчин моложе 18 лет, теперь, из-за нехватки рабочих рук , стали брать и подростков. Но потом ситуация с матросами выровнялась, а с гребцами становилось все хуже и хуже. Проблему пытались решить с помощью иностранной рабочей силы. В гребцы, еще с 13 века, стали вовсю вербовать уроженцев Далмации, благо Далмация была венецианской колонией. После падения Константинополя славян на веслах потеснили греки. Но и с помощью гастарбайтеров проблема не решилась.
В итоге «добровольную» замену отсидки работой на веслах решили сделать принудительной.
1545 г. стал переломным. Тогда из венецианской лагуны впервые вышла галера, где гребцы были прикованы к скамьям. Эксперимент сочли удачным, и опыт пошел в массы. Своих каторжников быстро стало не хватать, и рабов стали прикупать - не только в других городах, но и в других странах. Использовались для работы на веслах и военнопленные.
К концу 16 века на венецианских судах практически не осталось свободных гребцов. Только рабы-каторжники, которых нам обычно и рисует кино и литература ( а вот надсмотрщики были свободными, но венецианцы тоже не жаждали наниматься на эту работу; надсмотрщиками как правило служили албанцы).
В течение следующего столетия парусный флот постепенно вытеснял галерный, и проблема гребцов перестала быть актуальной. Но это уже другая история.

@темы: флот

---

Оригинал взят у в Equi Luciferi

Пять коней подарил мне мой друг Люцифер...

Я когда-то заинтересовался, откуда Гумилев взял этих коней Люцифера. Никаких упоминаний о каких-нибудь конях у этого персонажа беглый поиск не выявил. Если кто-нибудь что-нибудь знает, сообщите.

Но... equi luciferi - достаточно распространенное сочетание в римской поэзии. Вот только luciferi здесь - не род. п. ед. ч. (в смысле "кони Светоносного", а омонимичная форма - им. п. мн. ч. ("кони светоносные". В словарях это выражение чаще всего относят к коням богини луны Фебы (она же Артемида), хотя они же упоминаются при весьма многих других божествах, олицетворяющих разные светила. Кто ошибся? Сам Гумилев? Или где-то нашел уже в готовом виде?

И почему их пять? Стандартное число для колесницы - 4.

@темы: книги, имена

---

Пишет  Интендант 1 ранга:

08.08.2017 в 11:56

Быстрый поиск показал, что по уложению о внутренней службе (Customs of Service) Армии США обр. 1865 года Provost Sergeant — это сержант, назначенный вести учёт арестованных и военнопленных, и контроль условий их содержания в полку и выше.
Поддержание порядка в широком смысле — как раз задача Provost Marshal'a, который выбирается из офицеров части/соединения. А вся служба в целом называется Provost Guard и руководит ей Provost Marshal General в Вашингтоне.

Правда, есть ещё окружные Provost Marshal'ы. Это совсем другие люди — гражданские служащие, следящие за порядком среди ополченцев и волонтёрских частей в процессе формирования. Они не подчиняются Provost Marshal General'у и федеральной армии, а подчиняются правительству штата.

URL комментария

@темы: Дэн, 19 век, СшА

---

08.08.2017 в 10:08

Пишет  Нари:

Общая рекомендация

Местоимения Вы и Ваш пишутся с прописной (большой) буквы как форма вежливого обращения к одному лицу. При обращении к нескольким лицам следует писать вы и ваш со строчной буквы. Написание Вы, Ваш с прописной при обращении к нескольким лицам – ошибка.
Немного истории

Исконно русским и в этом смысле традиционным является обращение к одному человеку на ты. Так говорили с близкими и чужаками, с ровесниками и со старшими, не церемонились и с начальниками: тыкали уважаемым и почитаемым.
В. И. Даль в «Толковом словаре живого великорусского языка» называет обращение на вы вместо ты «искаженной вежливостью»: «Ты, мест. 2-го лица ед. ч. <...> Искаженная вежливость заменяет слово это множественным числом (то есть заменяет ты на вы), но у нас доселе простой человек говорит всякому ты, и Богу, и Государю...». «Вместо тщеславной похвальбы сельского учителя (эманципированного), что он крестьянским мальчикам говорит вы, – продолжает Даль, – учитель лучше бы сделал, заставив их себе говорить ты; в этом было бы более смысла». И убеждает пословицей: «Лучше по чести тыкать, чем с подвохой выкать».
Так откуда же вы в русском обращении? Обращение на вы в русском языковом обиходе появилось в XVIII веке из западноевропейских языков. Чужеземное грамматически, вы-обращение прижилось не сразу, но уже в XIX веке возмущенные реплики «Почему вы мне тыкаете», «Не извольте тыкать», присказка «Ты мне не тычь, я тебе не Иван Кузьмич» отразили, что вы-обращение стало привычным и обязательным для воспитанного человека.
В «Словаре русского речевого этикета» А. Г. Балакая (М., 2001) читаем: «Употребление вы по отношению к одному лицу высокого положения (господину, князю) встречается уже в памятниках русской письменности XI–XVI веков, что связано, вероятно, с влиянием византийской речевой традиции. Однако распространение в качестве почтительного, вежливого, обращения вы (Вы) получило в Петровскую и особенно – в послепетровскую эпоху под влиянием западноевропейского, в частности немецкого и французского, речевого этикета.

Итак, местоимения Вы, Ваш пишутся с прописной буквы при обращении к одному лицу в текстах следующих жанров:

а) личное письмо (адресат – одно лицо);

б) официальные документы, адресованные одному лицу.

Вопросы «Справочному бюро»
Можно ли при обращении к одному человеку писать вы, ваш с маленькой буквы?
Употребление местоимения вы вместо ты при обращении к одному лицу само по себе уже представляет проявление уважительного отношения к этому лицу. Окончательное решение о написании Вы с прописной (для подчеркивания этого уважительного отношения) принимает автор текста.

new.gramota.ru/spravka/letters?id=51

А то, я смотрю, какие-то хмыри (не здесь, в других местах) начинают претензии предъявлять, если им в коментах "вы" с маленькой буквы пишут. Типа "меня тут не уважают". Хочется спросить "А ты кто такой, чтобы тебя уважать? Я тебя первый раз в жизни вижу, надеюсь, что и в последний".

@темы: Вавилон-18 по-русски

---

07.08.2017 в 23:37

Пишет  Интендант 1 ранга:

Джон Бьюфорд и раздача генеральских звёзд
За два дня до сражения при Геттисберге провост-маршал (начальник военной полиции) 1-й дивизии кавалерийского корпуса Потомакской армии обнаружил рядом с позициями подозрительного гражданского и арестовал его. При арестованном была найдена карта, на которую были тщательно нанесены разведанные позиции федеральных войск. Командир дивизии генерал Бьюфорд приказал арестованного повесить на видном месте как шпиона, и чтобы он там в надзидание всем остальным провисел три дня.
На следующий день к генералу пришла делегация от близлежащего городка, которой очень не понравилось новое "украшение" их местности. А Джону Бьюфорду как раз в то утро сообщили, что трое капитанов в кавалерийском корпусе были произведены напрямую в бригадные генералы, минуя все промежуточные звания. Генерал Бьюфорд был офицером довоенной армии до мозга костей и сильно негодовал от этого решения, считая, что оно подрывает престиж честно выслуженных званий и демотивирует многих достойных старших офицеров.
Так вот, делегация от местных властей спросила генерала, почему же он не отправил арестованного в Вашингтон для проведения формального дознания и суда. На что Бьюфорд, не отличавшийся терпением в таких делах, ответил:
— Я испугался, что там и его произведут в бригадные генералы.

@темы: 19 век, СшА

---

История цитрусовых в средиземноморье

Помнится, в конце того тысячелетия в журнале "Нижний Новгород" случился некий деятель из советского еще Союза Писателей. И решил этот деятель публиковать в оном журнале свой роман. Роман был прекрасен, славные подруги не дадут соврать. Там была косолапая лошадка, волчица, которая таскала добычу в свою берлогу, а еще описание пира у царя Ирода (не, это еще не все, что там было). Среди деликатесов, которыми потчевали гостей на пиру, был тушеный крокодил (надо полагать, для гостей Иудеи), кедровые орешки (ну в тех же краях ливанские кедры растут, чё!), и апельсины из Марокко. Вот прям так и написано было: именно апельсины и именно из Марокко.

Ладно, это я к чему? Это я к тому, что вот статейка про распространение цитрусовых в описанных местах. polit.ru/article/2017/07/30/ps_30/

«Ты знаешь край лимонных рощ в цвету…?» – сказано в стихотворении Гёте. Рощи лимонных и апельсиновых деревьев кажутся нам сейчас естественной частью пейзажа Италии, Испании или Греции. Но ни лимоны, ни апельсины не были исконными обитателями Средиземноморья. Каждый из популярных сейчас цитрусовых проделал долгий путь, прежде чем с ним познакомились жители Европы. Родина большинства этих фруктов находится далеко на востоке: в индийско-гималайском регионе, на юге Китая, странах Индокитайского полуострова.

Недавно в журнале HortScience была опубликована статья Дафны Ланггут (Dafna Langgut) из Университета Тель-Авива, где описывались истории проникновения в Средиземноморье из Юго-Восточной Азии основных видов цитрусовых, восстановленные по археоботаническим свидетельствам, изображениям плодов и деревьев на древних артефактах и упоминаниям в трудах античных и средневековых авторов.

Пионером в этом путешествии на запад был цитрон (Citrus medica), ныне не столь популярный. Со своей далекой родины он попал в Мидию, оттуда к середине I тысячелетия до нашей эры распространился в других краях персидской державы, в частности в Леванте и Египте.



Цитрон

Одну из разновидностей цитрона – этрог (Citrus medica var. ethrog) – стали использовать в обрядах иудеи. Он стал неизменным атрибутом праздника Суккот: «в первый день возьмите себе ветви красивых дерев, ветви пальмовые и ветви дерев широколиственных и верб речных, и веселитесь пред Господом Богом вашим семь дней…» (Книга Левит 23:40)». Более точным переводом было бы: «возьмите себе лучшие плоды деревьев…». Согласно раввинистической традиции, здесь имеются в виду плоды этрога. Возможно, иудеи сыграли роль в движении этрога на запад, по крайней мере, изображения его плодов становятся частыми на мозаиках Иудеи в эпоху Второго храма, то есть после вавилонского пленения. На этих мозаиках этрог соседствует с такими важными культовыми предметами, как менора и труба шофар. Мозаики с этрогами найдены в синагоге Маон, синагоге Бейт-Альфа, синагоге в археологическом парке Хамат-Тверия. Французский египтолог Виктор Лоре предположил, что цитронами были плоды изображения которых он нашел на стенах храмового комплекса в Карнаке, построенных при Тутмосе III в XV веке до н. э. Некоторые ученые предполагают, что это дерево принесли в Египет евреи. Древнейшие образцы пыльцы цитрона на территории Израиля найдены археоботаниками во время раскопок в Рамат-Рахель. К IV – III векам до н. э. относят пыльцу цитрона, найденную в Карфагене.



Этроги на мозаике из Тверии (ныне в хранится в Музее Эрец-Исраэль в Тель-Авиве)

Иосиф Флавий в «Иудейских древностях» (XIII, 13, 5) описывает случай с Александром Яннаем (125 – 76 до н. э.) – последним царем из династии Хасмонеев. Правители этой династии одновременно были и первосвященниками. Но многие жители Иудеи считали Александра Янная недостойным занимать должность священника, в частности потому, что он был женат на вдове брата. Однажды во время праздника Суккот, когда царь подошел к алтарю, чтобы принести жертву, толпа закидала его этрогами (в русском переводе говорится, что иудеи кидались лимонами, но в оригинале – κιτρίοις «цитронами»). Ничем хорошим это выражение недовольства не кончилось. «Рассердившись на это, Александр велел перебить до шести тысяч человек и, кроме того, распорядился отделить деревянной перегородкой алтарь и часть храма вплоть до того места, куда имели право доступа одни лишь священнослужители. Этим он оградил себя от оскорблений черни» (перевод Г. Генкеля).

Позднее евреи диаспоры сыграли немалую роль в распространении цитронов по Средиземноморью. Иудейские общины выращивали этроги в Греции, Италии, Северной Африке, Малой Азии. Этрог не раз становился символом возрождения Иудейского царства и борьбы против римлян. И во время Иудейской войны (66 – 71 годы) и во время восстания Бар-Кохбы (132 – 136 годы) иудеи изображали этрог на своих монетах.



Монета времен Иудейской войны с изображением этрога

Для греков в IV – III веках до нашей эры цитрон оставался экзотическим плодом, растущим на востоке. Известными цитроны стали после завоеваний Александра Македонского. Теофраст рассказывал о них так: «В Мидии, например, и в Персии растет, между прочим, еще и так называемое "мидийское" или "персидское яблоко". Листья у этого дерева похожи на листья земляничного дерева [имеется в виду Arbutus andrachne], почти одинаковой величины с ними, а колючки такие, как у груши или пираканты [Pyracantha coccinea], гладкие, очень острые и крепкие. Яблок с этого дерева не едят, но они очень ароматны, так же как и его листья. Если такое яблоко положить в сундук с одеждой, то оно сохранит ее от моли. Оно полезно и на тот случай, если кто-нибудь выпьет смертельного яда: его дают с вином, оно вызывает расстройство желудка и выводит яд. Оно же делает дыхание благовонным. Если сварить его мякоть в соусе или выжать во что-нибудь, влить в рот и проглотить, то запах изо рта становится приятным. Выбрав семена, сажают их весной в тщательно обработанные грядки и поливают через каждые три-четыре дня. Следующей весной, когда растеньице окрепнет, его пересаживают в землю мягкую, сырую и не очень легкую: именно такую любит это дерево. Плоды оно приносит круглый год: одни снимают, другие зреют, а дерево в это время стоит в цвету» (IV, 4, 1, перевод М. Е. Сергеенко).

К III – II векам до н. э. цитроны стали выращивать и Италии. Пыльца, семена и обугленные остатки древесины цитронов этого периода найдены в окрестностях Везувия. Широко распространенной культурой цитрон так и не стал, его деревья росли в поместьях римских богачей. Даже живший в I веке н. э. Плиний Старший помнил об азиатском происхождении цитрона и называл его «яблоком, рождающимся в Ассирии» (nata Assyria malus).

Представление о том, что плоды и листья цитрона защищают от ядов, стало популярным в античной литературе. Именно оно стало причиной, что этот вид получил латинское название Citrus medica. О приписываемых цитрону свойствах упоминает Вергилий в «Георгиках»:

Мидия горький сок доставляет с устойчивым вкусом, —
Плод благодатный, и нет действительней помощи телу,
Ежели чашу с питьем отравят мачехи злые,
Всяческих трав намешав и к ним заклинаний добавив
Пагубных, — лучше ничем не выгонишь злостного яда.
Дерево то велико и очень походит на лавры.
Если б широко вокруг иной оно запах не лило,
Счел бы за лавр; листвы никогда не сорвет с него ветер;
Цвет его крепко сидит. Устраняют тем соком мидяне
Запах из уст и еще — стариковскую лечат одышку (II, 126–135, перевод С. В. Шервинского).

Завершая разговор о цитроне, следует упомянуть, что его название стало ложным другом переводчика. Во многих европейских языках, в том числе, например, во французском слово citron обозначает не цитрон, а лимон. Хотя изначально этим словом называли именно цитроны. В латыни слово citrus обозначало дерево, а citreum или citrium – его плод. Считается, что древнегреческие слова κιτρέα и κίτριον происходят из латыни, а с ними, возможно, связано коптское ghitri. Источником всех этих названий могут выступать названия цитрона в языках древнего Востока: персидское torange (позднее etronge), арамейское etronga или etroga. Альтернативная этимология латинского citrus основывается на том, что это слово в древности употреблялось не только для цитрона, но и для североафриканского хвойного дерева вроде можжевельника или туи (известно, что оно отличалось твердой древесиной и из него делали дорогостоящую мебель). Поэтому citrus связывают с греческим κέδρος. На связь этих слов может указывать и зафиксированное в греческом название цитрона κεδρόμηλον «кедрояблоко».

Лимон (Citrus limon) стал вторым представителем цитрусовых, проникшим в Средиземноморье. Произошло это на рубеже нашей эры. 15 лимонных семечек и кусочек кожуры были найдены при раскопках на Римском Форуме. Следы пыльцы лимона, наряду с пыльцой цитрона, обнаружены вокруг Везувия, а среди настенных фресок в Помпеях нашлись и изображения лимонных деревьев. По мнению одного из исследователей, римская мозаика примерно 100 года н. э., хранящаяся в музее в палаццо Массимо алле Терме, показывает, что римлянам к тому времени были знакомы оба вида цитрусовых. В изображенной на этой мозаике корзине с фруктами лежат хорошо отличимые друг от друга цитроны и лимоны.

Лимонами тоже долгое время наслаждалась лишь верхушка римского общества. Медленно становились они распространенной фруктовой культурой. Только к X веку лимоны начинают выращивать во многих садах. В эту эпоху был составлен сельскохозяйственный трактат «Геопоники», в котором можно узнать немало о культивации лимонов. Автор рассказывает, как размножать лимоны черенками и боковыми отводками, как прививать лимон на яблоню, шелковицу и гранатовое дерево, как укрывать стволы на зиму ковриками или плетями тыквы, удобрять золой, как обмазывать плоды гипсом для длительного хранения.

Были и необычные советы. «Ты можешь сообщить лимону любую форму: придать ему вид человеческого лица или любой звериной морды. Это делается таким образом. Изготовь требуемую форму, вылепив из гипса или из глины, оставь ее сохнуть, а затем разрежь пополам чем-либо острым так, чтобы части – передняя и задняя – совпадали краями, и, вытащив, обожги, как глиняные сосуды. Когда лимон вырастет до половины своей величины, вложи его в эти половинки, тщательно привязав их, чтобы они не разошлись от разрастания плода, в них заключенного» (X, 9, перевод Е. Э. Липщиц).

Распространению лимонов в средние века способствовали арабы. Придворный врач султана Саладина Ибн-Джамийя написал о лимонах труд, где рекомендовал их в качестве средства от лихорадки и слабости. Европейцы же стали приписывать лимону те же целебные свойства, какими раньше наделяли цитрон.

Следующего появления цитрусовых на средиземноморской сцене приходится ждать довольно долго. Зато потом появляются почти одновременно три садовые культуры. Одна из них – померанец (Citrus aurantium). Он возник на севере Индокитая или в южном Китае в результате гибридизации мандарина (Citrus reticulata) и помело (Citrus maxima) и постепенно прошел через сады всей Азии, достигнув Ближнего Востока к X веку. Померанец упомянут в труде арабского путешественника Аль-Масуди, где говорится, что это дерево было завезено из Индии в Оман после 912 года, а затем появилось в Ираке, Сирии, Палестине и Египте. Благодаря арабам померанцы распространились по Сицилии, Сардинии, северной Африке и Пиренейскому полуострову.

Также арабами были принесены в Средиземноморье лаймы (Citrus aurantifolia) и помело (Citrus maxima) – оба уроженцы Юго-Восточной Азии. Воротами, через которые эти культуры проникли к европейцам, послужили Сицилия и Пиренейский полуостров. Лаймы впервые упомянуты в арабском трактате о сельском хозяйстве «Китаб аль-филаха», написанном в Севилье на рубеже XII – XIII веков. Археологи нашли лаймы в слоях, датирумых XI - XIII веками, во время раскопок поселения Куэйр-аль-Кадим в Египте. Помело тоже упоминается в «Китаб аль-филаха». Его арабы смогли выращивать на юге Испании – единственном месте в Европе, где для этого достаточно теплый климат. В трудах французского историка монаха Якова де Витри (около 1180 – 1240) упомянут плод под названием «яблоко Адама» (poma Adam). Предположительно, это первое упоминание помело у автора-европейца.

Часто говорится, что первое в Европе упоминание апельсинов (Citrus sinensis) содержится в архивах итальянского города Савона и датируется 1471 годом. Однако стоит, видимо, признать первенство Бартоломео Сакки, известного под прозвищем Платина (1421 – 1481) – библиотекаря римских пап, философа и автора первой поваренной книги, изданной типографским способом. Хотя его труд «De honesta voluptate et valetudine» был напечатан в 1475 году, написан он был примерно на десять лет раньше. В этой книге Сакки впервые различает горькие и сладкие цитрусовые, то есть померанцы и апельсины. Попали апельсины в Европу благодаря торговавшим со странами востока генуэзцам, а распространились с помощью португальцев, открывших морские пути в Индию и далее в Малайзию и Китай. Наконец, в начале XIX века из Китая в Европу попадает мандарин (Citrus reticulata). Уже к середине века он широко распространяется в Италии, а оттуда проникает в другие страны.

@темы: Вавилон-18, античность, фрукты-овощи

---

Оригинал взят у в Худший секс-круиз в истории: как сифилис попал в Европу

  Сифилис — это ужасающий удар по счастливому гедонизму, которым славилась Европа до эпохи пуританства. Кто бы мог подумать, что секс-туризм на Карибах и грандиозная оргия с несколькими тысячами проституток в Неаполе обернутся таким провалом? Провалом носов, в том числе. Но ведь с чего-то все начиналось. Однажды мир очнулся после очередной ночи любви и понял: никакого больше беззаботного веселья, теперь от секса можно умереть или, хуже того, превратиться в зомби.

Как первый же в истории отпуск на Карибах обернулся эпидемией сифилиса

В 1493 году Колумб и его друзья вернулись из первого в мире тура по Карибам и привезли гостинцы: новый путь в Индию (на самом деле нет), земельные приобретения для короны, табак, кокосы, сифилис и тропические плоды. Разумеется, сифилис был незапланированным подарком. Хотя не исключено, что индейцы-араваки намеренно подсовывали белокожим подпорченный товар.

Вернувшись из путешествия, зараженные, но все еще верящие в то, что «почешется и пройдет» моряки и солдаты принялись делать то, что подобает морякам и солдатам. Они начали прожигать полученные дублоны в борделях и быстро пришли к банкротству. После этого беднягам (и тем, кто заразился посредством них) не оставалось ничего, кроме как снова пойти работать наемниками.

Если верить кастильскому доктору Раю Диасу де Исле, первым в мире пациентом с сифилисом стал Винсент Пинзон, который, если что, был капитаном «Ниньи» — одного из трех кораблей, на котором команда Колумба открыла Америку.

Карл VIII пытается оттяпать Неаполь, а сифилис готовится оттяпать нос Карлу VIII

В Европе как раз разгорелась очередная серьезная буча, так что наемники были в цене. Французский король Карл VIII, женившийся на 15-летней Марии Анжуйской, мечтал завоевать ее сердце и заодно прославиться как великий завоеватель. Однако ничего из этого не вышло, все получилось даже хуже, чем «хуже не бывает».

У Карла VIII было не только смешное лицо, но и некие права на итальянские земли, поэтому он снарядил поход и отправился завоевывать Неаполитанское королевство и все, что попадется по дороге. Кроме армии солдат, состоявшей из 30 тысяч человек, он снарядил армию полковых проституток, которых было не меньше восьми сотен. Позаботившись о своих бойцах, Его Величество не забыл и про себя, забрав с собой целый гарем фрейлин, которые должны были «помогать по хозяйству». Хозяйство великого полководца не оставалось бездеятельным, так что он подавал заразительный пример войскам.

Сначала кампания шла преотлично. Неаполь быстро пал к ногам Карла, и он провозгласил себя королем Неаполитанского и Иерусалимского королевств, а также императором Востока. Чего еще желать мужчине в 24 года? По случаю невероятной победы король и его войска устроили грандиозную двухмесячную оргию, на которую стеклись тысячи проституток со всей Италии. В такой обстановке даже пары больных сифилисом маркитанток и солдат хватило бы, чтобы устроить эпидемию. Зараженных было явно больше и вскоре едва ли не каждый третий боец в славной армии был покрыт язвами.

Причиной сифилиса посчитали каннибализм и секс с конями

Поветрие грянуло как гром среди ясного неба. Это была словно чума, но гораздо уродливее и ужаснее. Она распространялась неведомым образом и немедленно породила массу кривотолков.

Современники этого поветрия рассуждали так: если чуму Господь послал за смертные грехи, то новую, еще более подлую болезнь, — за что-то намного более отвратительное. Отсюда пошли две первых теории происхождения сифилиса. Первая гласила, что это — кара за каннибализм, которым занимались солдаты Карла. Вторая говорила о том, что причиной стали массовые сношения с лошадьми. Хотя мы-то понимаем: кому нужны лошади, если Его Величество позвал на вечеринку тысячи самых горячих итальянских дев?

Карл VIII терпит поражение и умирает как подобает королю-неудачнику

Удача отвернулась от французов, объединенные силы итальянцев и испанцев выгнали армию сифилитиков обратно во Францию. Карл был посрамлен и в довершение переболел оспой, которая изуродовала его лицо. Было бы логично и иронично, если бы на самом деле это был сифилис, но, скорее всего, это не так. Приехав домой, король настрогал потомство, и ни у кого не было проблем с венерической болезнью, так что ему действительно хватило ума уберечься от этой хвори.

Карл, потерпевший унизительное поражение, распустил войска, а вместе с ними и наемников, которые хлынули во все уголки Европы, разнося «любовную чуму». Цунами эпидемии было таким мощным, что всего за полтора десятка лет сифилис разнесся по всей Евразии и Севрной Африке. В 1512 году с ней столкнулись даже японцы, которые, казалось бы, всеми силами пытались отгородиться от остального мира.

Как сказал Вольтер: «В своем легковерном походе на Италию французы приобрели Геную, Неаполь и сифилис. Потом они были отброшены и потеряли Неаполь и Геную, но сифилис остался при них».

Кстати, король Карл VIII вскоре после провальной экспедиции в Италию погиб слегка неестественной смертью: нечаянно ударился головой об косяк двери и разбил голову, словно перезрелую тыкву. Видимо, придворные были настолько недовольны тем, что с подачи их монарха сифилис стали называть «французской болезнью», что даже не стали придумывать ему смерть с фантазией, как, например, в случае с тезкой короля, Карлом Злым.

Сифилис изменил ход истории

Сифилис изменил мир гораздо сильнее, чем может показаться на первый взгляд. Это была не просто очередная инфекция — он стал рычагом, который сдвинул горы истории. Во многом благодаря сифилису состоялся раскол церкви и к успеху пришли протестанты. Пуританство не нашло бы такого отклика в сердцах паствы, если бы у нее не было живого (а иногда уже и нет) подтверждения того, как Господь карает за разгульную жизнь.

Именно из-за того, что сифилис, прежде всего, пагубным образом влияет на волосы, появились парики, ставшие визитной карточкой Нового времени. Неудивительно и то, что человечество вспомнило и начало активно использовать еще одно прекрасное изобретение — презервативы.

Точно также необходимость лечить провалившиеся носы дала толчок европейской хирургии. Операция по восстановлению носа делалась причудливым образом: у пациента вырезался кусок кожи с руки, но не полностью — должен был оставаться лоскут, соединенный с телом, чтобы кровеносные сосуды продолжали снабжать этот кусок кожи кровью. Затем лоскут прикладывали к носу, и пациент был вынужден ходить с привязанной к голове рукой до тех пор, пока кусок кожи не приживется на месте носа. Человек, который придумал это, был или гением или безумцем

Именно сифилис помог Нидерландам обрести независимость от Испании. Болезнь была одной из основ антииспанской пропаганды: голландские протестанты утверждали, что источником заразы являются католики и, избавившись от их гнета, можно будет победить и болезнь.

Как бы там ни было, ни религиозная пропаганда, ни страх перед ужасающей болезнью не победили сифилис. Люди продолжали блудить направо и налево, несмотря ни на что. Достаточно сказать, что в Европе эпохи Возрождения он вообще стал основной причиной смерти. Грубо говоря, у среднестатистического европейца было больше шансов умереть от сифилиса, чем от войн, голода, иных болезней и уж тем более старости. На этом фоне тот факт, что у трех из Римских Пап предположительно была эта постыдная хворь, не кажется таким уж удивительным.

Заключительная.

Эвфемизмы для сифилиса

(которыми можно блеснуть в компании)

Слово «Сифилис» имеет любопытную (и довольно скабрезную) историю происхождения. Его придумал врач и поэт Джироламо Фракасторо, который дал имя «Сифилус» (то есть «друг свиней» герою своей поэмы. В ней автор иносказательно рассказывал о симптомах болезни и представил свою версию ее происхождения: пастух Сифилус, истосковавшийся по женщинам, возлежал со своими свиньями и за это был наказан брезгливыми богами.

История всем понравилась и заразу начали называть «Сифилис». Хотя до этого у нее было много других звучных прозвищ: Черный Лев, Купидонова болезнь, Великая оспа, Венерическая чума, а шотландцы дали ей суровое название Грандгор, которое больше подходит этой болезни, чем легкомысленный «Сифилис».

Владимир Бровин

СМ.также:

7 худших лет в истории человечества

Век каменный и век железный...

10 преступлений, навсегда изменивших мировую криминалистику

10 шокирующих экспериментов, совершенных во имя науки

Теория хаоса или 10 ошибок, которые привели к невероятным последствиям

@темы: шлюхи, медицина-историческое, индейцы

---

Оригинал взят у в Любовь или успешная карьера в Питере? Выбор Марка Елизарова.

В селе Бестужевка Самарского уезда жил гласный уездного земского собрания богатый крестьянин Тимофей Васильевич Елизаров. Родился он крепостным и с малых лет помогал отцу в поле. Вместе с отцом выбились в люди - отец был волостным старостой, а Тимофей пошел еще дальше. Не смотря на должность, Тимофей Васильевич хозяйство не бросал, приумножая богатство. Два его сына, Павел и Марк, вкалывали от зари до зари. Во время голодухи 1872-74 годов, Тимофей Васильевич единственный на округу предоставлял свои запасы семян в ссуду односельчанам без процентов, чем снискал авторитет и уважение. Была бы у него обычная, правда с редким гуманитарным креном, богатая крестьянская семья, если бы не младший сын - Марк. Пацан с раннего детства резко отличался умственными способностями: быстрее всех сверстников выучился читать и считать, перечитал все доступные книги в деревне (попробуйте повторить - от зари до зари ухаживая за скотиной и работая в поле) и ползал за отцом на коленях, умоляя отпустить в город "учиться". Был за то несколько раз выпорот, но батя в итоге сдался и отправил пацана в Самару, в гимназию.
Он был один такой на всю волость и все местные крестьяне следили за его успехами. Марк не подвел - закончил гимназию с отличием. Учителя настойчиво предлагали продолжить образование, но была загвоздка - законы Российской империи. Марк был крестьянином и не имел права учиться в университетах. Закон издевательски оставлял "лапотникам" всего одну лазейку: выписку из крестьянского сословия. "Выписать" могли только "всем миром" - т.е. единогласным голосованием общины, к которой принадлежал абитуриент. Упрощенно для тех, кто не в "теме": в общине круговая порука по повинностям и обязательным платежам. Выход участника означает, что его обязанности лягут на остальных.
В июне 1882 года состоялось собрание Бестужевской общины. Тимофею Васильевичу предсказуемо задали вопрос: кто будет работать и исполнять обязанности по обществу? Вперед вышел старший брат Павел и поручился, что берет на себя все обязанности Марка. Мир отпустил Марка, наказав стать ученым человеком. В том же году, Марк поступил на физико-математический факультет Петербургского университета.
Приехал он в столицу лапоть лаптем


но поставил себя сразу. Инструментом стали шахматы. Этот увалень оказался незаурядным шахматистом: в короткие часы досуга он разгромил наголову всех сокурсников, старшекурсников и преподавателей. Это было сильно и Марка выставили от университета на сеанс одновременной игры, которые проводил наш самый известный на тот момент гроссмейстер- Михаил Чигорин. Партию Марк взял. Некоторое время спустя, он, таким же образом, выиграет и самого Эммануила Ласкера.
Новую знаменитость тут же приняли в "Поволжское землячество". Осенью 1883 года в "землячество" принимали студента из Симбирска Александра Ульянова. Молодые люди быстро подружились на фоне общей страсти к науке: хотя Александра интересовали биология и химия, а Марка больше привлекали математика и статистика, им всегда было интересно беседовать друг с другом.
Александр Ульянов приехал в Питер вместе с сестрой Анной


, которая в том же году поступила на Бестужевские женские курсы. Однажды Александр представил ей Марка. Марк сказал, что он тоже оттуда. В смысле бестужевский. То есть из деревни Бестужевки, ну Вы поняли. И покраснел.
Говорят, он ей сразу понравился. Очень он был не похож на остальных студентов и питерских мажоров: обстоятельный, вдумчивый, серьезный и надежный. Об Анне и Марке заговорили как о женихе и невесте.
Ни в каких революционных и просто неблагонадежных кружках Марк не состоял. Новые друзья никуда его не втягивали. Он и представления не имел о чем еще говорят между собой его сокурсники. Марк блестяще учился, проходил практику и получал рекомендации. В мае 1886 года он с отличием закончил университет и сразу получил место в Петербургской казенной палате. Карьерные перспективы были самые радужные, впереди ждало блестящее будущее. Марк сделал Анне предложение.

А 1 марта 1887 года случилось.
Несколько дней спустя, Марка вызвали в жандармское управление и, в числе прочих вопросов, спросили: правда ли он является женихом арестованной сестры государственного преступника Александра Ульянова Анны Ильиничны Ульяновой? Марк ответил утвердительно. Жандармы сочувственно предложили ему разорвать помолвку. Марк наотрез отказался. Так как против него не было никаких улик, то его отпустили.
Марк пошел на работу, чтобы отпроситься на свидание к невесте, и узнал, что уволен как "неблагонадежный". Он не стал ничего выяснять и бегать по инстанциям, он целиком сосредоточился на беде своей невесты: слал телеграммы в Симбирск, встречал на вокзале Марию Александровну, устраивал ее на квартиру, занимался всеми ее бытовыми вопросами, носил передачки Анне, писал запросы в полицию и жандармерию, получал по доверенности акты о казни Александра.
Доказать причастность Анны к готовившемуся покушению на императора не получилось, но не отпускать же просто так - ей дают пять лет ссылки с направлением в Восточную Сибирь. Марк и Мария Александровна всеми правдами и неправдами добились разрешения Анне отбывать ссылку в казанском имении Марии Александровны Кокушкино. Сам же Марк отправился в Самару, где, не без труда, нашел работу и снова стал делать карьеру. Накопив немного денег, отправился в Казань, где уговорил Марию Александровну продать Кокушкино и купить хутор в Алкаевке, что в 50 верстах от Самары. Младших детей - Дмитрия и Марию - обещал взять на себя.
В мае 1889 года семья Ульяновых прибыла в Самраскую губернию. 28 июня 1889 года состоялась свадьбы Марка Тимофеевича Елизарова и Анны Ильиничны Ульяновой. Поручителем со стороны невесты был "дворянин Владимир Ильин Ульянов".

@темы: исторические россказни

---

опаньки

Эксперименты, проведенные на лабораторных мышах учеными из Техасского университета, показали, что диабет способен передаваться вместе с дефектными белками подобно таким болезням, как коровье бешенство. Исследователи смогли заражать мышь диабетом, вводя ей белок другой мыши, у которой была эта болезнь. Столь неожиданный результат может изменить представления о том, как диабет передается от человека к человеку. Возможно, что, хотя диабетом нельзя заразиться как простудой, он может быть передан при переливании крови или даже с пищей. Но пока ученые говорят, что окончательные выводы делать еще рано. polit.ru/article/2017/08/02/ps_diabetes/

@темы: медицина

---

Недавно сайт журнала Science опубликовал очерк, рассказывающий, как современные биологи помогают исследовать средневековые манускрипты. Среди используемых ими методов главную роль играет анализ ДНК и белковых молекул. Ученые определяют, из каких животных был сделан старинный пергамент, а из каких – обложка, какие книжные черви проделали в нем отверстия. Удается даже идентифицировать бактерий, попадавших на страницы рукописей, когда их владельцы чихали или целовали написанный текст. «Средневековые манускрипты представляют собой почти неиспользованное хранилище биологической информации», – один из лидеров этой области исследований биохимик Мэтью Коллинз (Matthew Collins), сотрудник Университета Йорка и Копенгагенского университета, возглавляющий исследовательский центр BioArCh.

Долгое время биологический анализ, будь то определение ДНК или белков, требовал взятия образца: хотя бы небольшого кусочка древнего пергамена. Библиотекари, естественно, не были намерены позволять биологам портить столь тщательно хранимые в течение веков фолианты. Поэтому прогресс биологических исследований манускриптов шел небыстро. «Образец из редкой книги добыть сложнее, чем из человеческих костей или зубов», – сетовал Коллинз.

Однако эту проблему, похоже, удалось решить. Сара Фиддимент (Sarah Fiddyment), работающая под руководством Коллинза в Йорке, сумела придумать неинвазивный метод исследования. Библиотекари порой прибегают к “сухой чистке” пергамена, используя для этого своеобразные ластики – тонкие полоски из поливинилхлорида. Фиддимент обнаружила, что эти ластики захватывают небольшие волокна пергамена, которых оказывается достаточно для анализа на масс-спектрографе.

Участники команды Коллинза хорошо умеют идентифицировать виды животных по различиям в последовательностях аминокислот коллагена и других белков, что позволяет им определять, из чьей шкуры был сделан пергамен: теленка, ягненка, козы или оленя. Еще в 2014 году, до появления неинвазивного метода, им удалось раздобыть для анализа два фрагмента документов, размером по четыре квадратных сантиметра. В Центре масс-спектрометрии (Centre for Excellence in Mass Spectrometry) в Йорке из них извлекли образцы коллагена, а в лаборатории Тринити-колледжа в Дублине – ДНК. В результате они установили, что для пергамена XVII и XVIII веков использовались шкуры разных пород овец. В XVII веке это была североевропейская короткохвостая овца, к которой восходит современная шотландская черномордая порода (Scottish Blackface). А вот образец XVIII века был сделан из овцы, выращенной в регионе Мидлендс, где в то время в результате успешных экспериментов Роберта Бэкуэлла (1725–1795) была выведена улучшенная порода овец, распространившаяся оттуда по Англии, а затем попавшая в Америку и Австралию. Сейчас она известна как английская лестерская длинношерстная овца (English Leicester sheep).

Само по себе это наблюдение было примечательно, но не более того. Куда более впечатляющими ученым показались перспективы, которые открывал анализ пергаменов. До массового распространения бумаги этот материал был основным для юридических документов. А документы надежно хранились в архивах. И по сей день в библиотеках и архивах Европы лежат тысячи документов на пергамене. Используя их, ученые рассчитывают в подробностях узнать историю европейского животноводства за тысячу с лишним лет: видовой состав домашнего скота в разных регионах, изменение пород и так далее. Привязать полученные данные к хронологической шкале легко: на многих документах проставлены даты подписания, а время написания недатированных можно определить методами палеографии, что точнее и дешевле, чем радиоуглеродный анализ.

На прошедшем в мае этого года симпозиуме в Бодлеанской библиотеке Оксфордского университета группа Коллинза рассказала об исследовании «Евангелия от Луки» XII века, приобретенного в 2009 году на аукционе Sotheby's историком Уильямом Заксом (William Zachs). Манускрипт помимо собственно евангельского текста содержит глоссы – краткие пояснения на полях, сделанные переписчиком. Ученый по украшениям книги и стилю почерка пришел к выводу, что она вышла из скриптория Кентерберийского аббатства около 1120 года.

Затем Уильям Закс обратился в лабораторию Коллинза с предложением исследовать этот манускрипт. Как раз на нем и был опробован неинвазивный метод. Ученые определили, что кожаная обложка книги была сделана из шкуры европейской косули, но скрепляющий переднюю и заднюю обложку ремешок оказался из шкуры либо благородного оленя, либо лани. Тогда этот вид был сравнительно новым для английских лесов, его завезли во второй половине XI века нормандские завоеватели, любившие охоту.

Что же касается пергамена, из которого были сделаны страницы книги, то каталог аукционного дома описывал его как прекрасный велень (vellum), то есть высококачественный пергамен из телячьих шкур. Но, когда манускрипт осмотрел сотрудник лаборатории Коллинза и хранитель пергаменов и бумажных документов Королевской библиотеки Копенгагена Иржи Внучек (Jiří Vnouček), то он сразу же заметил, что часть страниц сделана из материала явно более низкого качества. На них были темные следы волосяных фолликулов и шрамы от личинок оводов, которых не бывает на чисто белом велене, изготовляемом из шкур молодых или даже новорожденных телят.

Тогда Иржи Внучек предложил исследовать белки с каждой из страниц. Так выяснилось, что «Евангелие от Луки» было написано на пергамене из шкур не только телят и ягнят, что еще можно было предположить изначально, но даже коз, хотя их для такой цели использовали гораздо реже. Возможно, при изготовлении данной книги монастырский скрипторий по каким-то причинам столкнулся с нехваткой шкур телят и ягнят.

Ученые подсчитали, что всего для «Евангелия от Луки» понадобились шкуры восьми с половиной телят, десяти с половиной ягнят и еще половина козьей шкуры. Книга состоит из 19 тетрадей, в каждой из которых четыре пергамена положенных друг на друга и сложенных пополам. Когда такую тетрадь прошивают и переплетают, получается восемь листов. При этом с самого начала книги во всех тетрадях за исключением одной соблюдалось чередование листов пергамена из шкур теленка и ягненка. Причем листы были подобраны так, что каждый разворот книги состоял только из «волосяных» или только из «мясных» сторон двух листов пергамена (это была обычная практика при изготовлении книг). В четырнадцатой тетради овечий пергамен неожиданно не использован, а вместо него взят козий (листы со 109 по 112), затем следует тетрадь обычного вида, а далее до конца, со 123 по 156 лист, идет только овечий пергамен. Интересно, что начало козьего пергамена совпало с моментом, когда над книгой начал работать новый переписчик (это определили по почерку).

Во время симпозиума в Бодлеанской библиотеке ученые исследовали несколько хранящихся в ней книг. Они почти сразу заметили, что один из манускриптом тоже составлен из чередующихся пергаменов, сделанных из шкур телят, ягнят и коз. Это было Евангелие, переписанное в Кентербери между 1125 и 1150 годами. Исследователи намерены подробнее изучить практику использования шкур разных животных для одной книги.

На том же симпозиуме Мэтью Тисдейл (Matthew Teasdale) из Тринити-колледжа в Дублине рассказал об исследовании «Йоркского Евангелия» X века. Этот англосаксонский манускрипт был переписан в Кентербери около 990 года и принесен в Йорк в 1020 году епископом Вульфстаном. Он до сих пор используется при богослужениях, хотя большую часть времени демонстрируется под стеклом в музейном зале Йоркского собора.

Тисдейл, использовав все тот же метод с ластиками из поливинилхлорида, смог выделить из собранных волокон ДНК. Он установил, что в основном книга была сделана из шкур телят и лишь некоторые листы – из овец. Анализ ДНК позволил определить пол животных, и, к удивлению Тисдейла, оказалось, что многие из них самки. Обычно на пергамен пускали телят мужского пола, а телочек оставляли, так как они представляли собой дополнительную ценность (будут приносить потомство и давать молоко). Объяснить неожиданную особенность «Йоркского Евангелия» смогла зооархеолог Аннелиза Бенуа-Роман (Annelise Binois-Roman) из Университета Париж I Пантеон-Сорбонна. Она нашла упоминания, что в 986 – 988 годах на юго-востоке Англии свирепствовал коровий мор, поэтому на пергамен могли идти шкуры больных или мертворожденных телят.

Почти 20% ДНК, извлеченной Тисдейлом из собранных волокон, принадлежат не телятам или овцам, а людям или бактериями, жившим в организме людей. С XIV по XVI век «Йоркское Евангелие» использовалось при принесении обетов священниками. Страницы книги, содержавшие текст обетов, регулярно целовали. И именно с этих страниц Тисдейлу удалось выделить наибольшее количество бактериальной ДНК. Исследователи идентифицировали ДНК бактерий, которые обычно живут на коже, в слюне или в носовой полости человека. Например, на страницах рукописи оказались бактерии рода Propionibacterium, вызывающие угри на коже, и даже стафилококки.

Пока трудно отделить бактерий, принесенных на книгу современными библиотекарями и читателями, от тех, которые попали на ее страницы от старинных владельцев. Тисдейл предполагает, что старую ДНК с большей вероятностью можно будет найти, например, на потемневших уголках страниц, за которые часто брались пальцами.

Если подобные исследования станут реальностью, то можно будет по ДНК владельца книги, жившего века назад, определять детали его внешности, болезни и происхождение. Можно даже помечтать о том, что мы получим ДНК знаменитых людей прошлого, владевших этими книгами. Ученые предполагают, что перспективным может быть поиск книг, ранние и поздние владельцы которых явно отличались друг от друга и будут легко отличимы и по ДНК. Например, это могут быть книги, перевезенные на другой континент.

Мэтью Коллинз получил финансирование Европейского Союза для изучения манускриптов новым методом, часть работ оплачивают владельцы книг, заинтересованные в их исследовании. Коллинз и его сотрудники сейчас собирают образцы со страниц документов и книг из библиотеки Музея Гетти в Лос-Анджелесе и Королевской библиотеки в Копенгагене. Метод берут на вооружение и другие ученые. Например, его начали применять при изучении «свитков Мертвого моря» в Израиле. В итоге ученые стремятся создать библиотеку ДНК древних пергаменов из разных стран.

На симпозиуме в Оксфорде прозвучали рассказы и о других методах биологического изучения старинных книг. Блейр Хеджес (Blair Hedges), например, исследовал ходы личинок, проделанные в страницах того же «Евангелия от Луки», которое исследовали Коллинз и его коллеги. Судя по размеру и форме сечения ходов, они принадлежат личинкам жука-точильщика (Anobium punctatum). Когда-то эти жуки отложили яйца в древесину, которая была потом использована для обложки кодекса. Личинки медленно развивались в дереве, когда оно уже стало частью книги, а потом выбрались наружу, проделав для этого длинные ходы. Вид жука, характерный для северной Европы, указывает, что книга вероятнее была создана в Англии, чем привезена из Италии или Франции. Про «Евангелие от Луки» это уже было установлено и раньше, но Хеджес полагает, что для многих кодексов, происхождение которых остается неясным, подобная информация может оказаться полезной

@темы: рай библиомана, генетика и генеалогия

---

7 августа 1806 года Ральф Веджвуд (1766-1836) в Великобритании запатентовал копировальную бумагу. Считается, что первым создал "копирку" итальянский изобретатель Пелегрино Турри еще в 1801 вместе с пищущей машинки (в ней не было красящей ленты, а носителем была именно бумага), однако, описаний разработок Турри не сохранилось (хотя документы, отпечатанные на его машинке существуют). Серийное производство копировальной бумаги началось в 1820-х, но по настоящему востребованной она стала после начала выпуска пищущих машинок.

@темы: письменные принадлежности

---

07.08.2017 в 12:00

Пишет  Sindani:

Внутре обнаженка

06.08.2017 в 01:14

Пишет  N.K.V.D.:

Немного чтива на сон грядущий

Что древние греки и римляне думали о сексе, браке и любви

«Cave! Legibus Foederationis Russicae haec acroasis prohibita est omnibus minoribus duodeviginti annis. Continet enim descriptiones stupri, meretricii actuumque sexualium inter homines eiusdem sexus. Haec omnia tamen, quamquam turpissima aliquibus videntur esse, neque obscura neque ignota fuerunt Graecis Romanisque antiquis, nec etiam aetate minoribus.»

В переводе с латыни это значит следующее: «Согласно законам Рос­сийской Федерации, данная лекция не рекомендуется лицам младше 18 лет, поскольку содержит описания гомосек­суальных контактов, сексуального насилия и проституции».

Как вы уже, вероятно, поняли, эта лек­ция посвящена сексу­аль­ной культуре. Конечно, эта тема всегда вызывает инте­рес, и необязательно вполне здоровый, но это не главная при­чина, по которой мы тоже решили к ней обратиться. Дело в том, что сексуальная культура помо­гает понять, как было устроено античное общество. Об этом мы поговорили с Елизаветой Щербаковой, канди­датом филологических наук, специалистом по античной философии и медицине.

18+

В том, что касается сексуальности и сексуальной морали, античная культура представляет для нас особенную трудность. Тексты греческих и латинских авторов, изображения на вазах, фрески и статуи часто производят на нас край­не странное, даже скандальное впечатление. Нам трудно предста­вить себе в публичном пространстве — то есть на городских площадях, в домах — откро­венно обсценные изображения.

Достаточно упомянуть такие античные артефакты, как гермы. Гермы — это такой тип статуй, которые представляют собой прямоугольный столб, закан­чивающийся реалистически изображенной головой божества — тради­ционно Гермеса (отсюда и название «гермы»), но позднее это могли быть и другие боги, например Дионис, и даже встречаются реальные люди: напри­мер, в Мюн­хене хранится герма знаменитого оратора Демосфена. Помимо головы, этот столб всегда снабжен эрегированным мужским половым органом. И эти самые гермы были важной частью публичного пространства в самых разных гречес­ких городах — они ставились на площадях, на пере­крестках, на дорогах.

Римская копия гермы Демосфена с оригинала Полиевкта из Афин. 280 год до н. э.

Еще более удивительным кажется нам использование таких объектов в рели­гиозном культе. Например, в Древних Афинах был целый ряд рели­гиозных фестивалей, на которых важным культовым атрибутом был так называемый фаллос, или фалл. Это модель мужского эреги­рованного полового органа. Такой фаллос использовался, например, в афинском фестивале Халоа — это женский фестиваль богини Деметры. У нас есть изображения на вазах, где изображаются женщины с такого рода культовыми фаллосами.

Силен со свирелью. Краснофигурная роспись. Вульчи, 520–500 годы до н. э.

Тут надо ясно понимать, что трактовка любого изображения и вообще любого образа крайне зависит от контекста. Так, в греческой и римской культуре, в отличие от нашей, изображение эреги­ро­ванного мужского полового органа — такой вот культовый фаллос — воспри­нимается, преимущественно, не как порно­графическое, а как симво­лическое: фаллос и у греков, и у римлян ассо­циировался в первую очередь с плодоро­дием. Именно поэтому он играл такую важную роль в сель­скохо­зяйственных культах, например в культе Деметры (Деметра — богиня, отвечающая за сель­ско­хозяйственный год и за плодородие) или в культе Диониса, который отве­чает за такую важную часть греческого сель­ского хозяйства, как виноделие. Кроме того, фаллос носил апотро­пеи­че­ский характер, то есть считался обере­гом — как бы мы сейчас сказали, защитой от сглаза.

Например, в Древнем Риме, в частности в Помпеях, мы видим мно­же­ство изображений бога Приапа. Приап — это бог плодородия и покровитель садов, и у него характерная иконо­графия: это существо с гротескным эреги­ро­ванным половым органом. Помимо того что фаллос — ясный символ плодо­ро­дия, помещение такого Приапа в сад носит еще и прямой характер предупре­ждения: не входи в мой сад, а то тебя ждет наказание, причем наказание опре­деленного рода.

Приап. Помпейская фреска. 89 год до н. э. — 79 год до н. э.

Повторюсь: такие артефакты, как гермы или фаллосы, в культе и вообще в пуб­лич­ном пространстве в античной культуре, видимо, не были эроти­зированны­ми, и нам не следует воспринимать их таким образом. Для сравнения: афиня­ни­ну в V веке до н. э. наше современное публичное прост­ранство показа­лось бы столь же непривычным и скандальным, как нам — изображения фал­лосов на их пло­­щадях. Мы не можем себе представить, скажем, в Афинах V века до н. э. сексуализированное изображение полуоб­наженной или обнаженной жен­­щины, как на современной рекламе женского нижнего белья, которую мы в на­­шем публичном пространстве видим насто­лько часто, что остаемся равно­­душ­ными к ее эротическому посылу. Попробуйте взглянуть на это изо­бра­жение глазами грека архаической или классической эпохи.

Увидев, ска­жем, на доме огромный транспарант с по­луобнаженной соблазнительной жен­щиной в ниж­нем белье, как древний грек прочтет такое изображение? Он, несомнен­но, решит, что это изображение культовое, то есть это какая-нибудь богиня. Но вся­кий грек прекрасно знал, что бывает с теми, кто увидит богиню в голом и вообще неподобающем виде: его ждет страшная кара — как, напри­мер, Акте­о­на, который за подсматривание за Артемидой был обращен в оленя, и его съели собаки. Так что при виде такого изображения грек, ско­рее всего, испу­гался бы, а нас, которые на это смотрят каждый день, счел бы бесстыдными.

Нельзя не признать, что античная культура говорит о сексуальности как-то ина­че, чем наша современная европейская: иногда более открыто, а иногда — гораздо скромнее. Тем не менее давно возник миф (который продолжает существовать и до сих пор) об античности как о культуре полностью сексу­ально раскрепощенной, такой территории полной сексуальной свободы. На са­мом деле это, конечно, не так. Это представление, как всегда, происходит отто­го, что мы переносим категории собственной культуры на культуру хоть и лежа­щую в основе всей европейской цивилизации, но всё же принципиально непохожую на нашу, с иной сексуальной этикой.

Надо сказать, что этим долгое время грешили не только рядовые потребители античной культуры, но и профессиональные иссле­дователи.

До определенного момента исследования античной сексу­альности были в зна­чи­тельной мере тенденциозными — некоторые из них даже публико­вались под псевдонимами. Те исследователи, которые вообще интересо­вались этой темой, либо собирали сведения о разных античных сексу­альных практиках как об исторических курьезах (и преследовали при этом цель шокировать публи­ку), либо писали такого рода сочинения с морализаторской целью.

Положение изменилось, пожалуй, только в 1976 году, когда вышел первый том знаменитой книги Мишеля Фуко «История сексуальности». Этот первый том как раз был посвящен античности. Фуко, в отличие от его предшественников, не интересовали сексуальные практики и сексуальные акты сами по себе; исто­рия сексуальности для Фуко — это не история половых актов. Фуко инте­ресо­вала сексуальность как феномен в чистом виде культурный: что в данной куль­туре считается нормой, а что отклонением и почему та или иная культура интер­претирует те или иные сексуальные действия или как нормальные, или как абнормальные. Фуко интересовало, каким образом эти нормы — то есть что хорошо, а что плохо в сексуальной сфере — связаны со структурой и иерархией власти в обществе.

Итак, мы будем говорить не столько о самих античных сексуальных практиках, сколько о нормах и правилах, которые с ними связаны. Какое сексуальное пове­де­ние считалось в Древней Греции и Риме приемлемым, а какое — ненормаль­ным и аморальным? А также — какие вещи можно было обсуждать вслух и пока­зывать, а о каких приличия велели молчать?

Собственно, еще задолго до Фуко было ясно, что структура власти и, если мож­но так выразиться, структура сексуальности тесно связаны друг с другом. Это, разумеется, касается и Античности, где сексуальная, гендерная и политическая иерархия связаны в единую систему.

Впервые эту систему описал знаменитый антиковед Кеннет Довер. Его клас­си­ческая книга «Гомосексуализм в Древней Греции» вышла в 1978 году, почти одновременно с Фуко. Довер предложил схему описания античной сексу­аль­ности, которая получила название «пенетрационная модель», или «модель про­никновения». В рамках этой модели любые сексуальные отношения понима­ются как принципиально неравные, несимметричные, как игра, в которой всегда есть победитель и проигравший. И точно так же, как на вершине соци­аль­ной иерархии в Античности стоит взрослый свободный гражданин муж­ского пола, таким же образом подразумевается, что он стоит на вершине иерар­хии сексуальной. То есть если в сексуальных отношениях участвует взрос­лый мужчина, то в рамках этой модели он непременно должен играть только активную, то есть доминирующую, проникающую роль. В этой схеме объект проникновения всегда понимается как проигравший, то есть до некото­рой степени униженный. И этой сексуальной иерархией объясняются многие кажущиеся нам странными античные нормы и практики.

Если говорить, к примеру, о женщине, то пассивная роль приписывалась ей авто­матически. Но при этом надо понимать, что конкретные нормы жен­ского сексуального поведения в Греции и Риме были очень разными и даже в самой Греции разнились от полиса к полису и от эпохи к эпохе. Например, в Афинах классической эпохи, о которых мы осведомлены лучше всего, во всех смыслах полноправным гражданином мог быть только мужчина. У такого пол­ноправного гражданина несколько функций: во-первых, военная (он тот, кто защищает полис); во-вторых, общественно-политическая (надо помнить, что Афины — это прямая демократия, где в политическом процессе обязан уча­ство­вать каждый гражданин, хотя бы раз в жизни); и, наконец, взрослый муж­чина — это глава семьи, или, точнее, так называемого ойкоса (от грече­ского oikos — «дом»). Кадровый состав такого хозяйства, такого ойкоса, — это жена, отвечающая за хозяйство, дети и рабы.

Интересно, что женщина, если она полноправная афинская гражданка, в Афи­нах поражена в правах в большей степени, чем, например, в Спарте или в Древ­нем Риме: она, к примеру, не владеет собственностью, не представляет сама себя в суде, вообще не участвует в политическом процессе (она не голо­сует), она даже не ходит с мужем в гости и вообще в идеале не должна пока­зываться за пределами родительского или мужниного дома. Точно так же в сексуальной сфере она не является полноправным субъектом: например, согласно афинско­му законодательству, если муж заставал жену с любовником, то полную юри­ди­ческую ответственность нес именно любовник, автома­тически считающий­ся соблазнителем, но не женщина. Она наказывалась только обязательным раз­во­дом и еще некоторыми ограничениями, притом что куда худшая судьба жда­ла ее любовника — например, муж мог безнаказанно убить его на месте.

Вообще, в классическую эпоху мы почти не слышим о браке как об источнике эмоциональной поддержки — то, что мы бы назвали браком по любви. Мы так­же особенно не слышим о сексуальности в браке. Исключением тут являются комедии Аристофана — например, знаменитая «Лисистрата», где греческие женщины под предводительством той самой Лисистраты объявляют своим мужьям сексуальный бойкот, пока те не прекратят воевать друг с другом (дело происходит как раз во время войны между Афинами и Спартой). Лисистрата — значимое имя: оно означает «распускающая войско». Однако тут надо помнить, что изображенная у Аристофана сексуальность — это в чистом виде политиче­ская аллегория: это выворачивание наизнанку властной иерархии, где мужчи­на — главный.

Можно ли назвать античную культуру строго патриархальной и даже враждеб­ной женщинам?

С одной стороны — да. Уже в древнейших греческих текстах — поэмах Гесио­да — мы находим представление о женщине как о своего рода «неиз­бежном зле». Напомню: по Гесиоду, человечество было в некотором роде «изгнано из рая». На смену золотому веку, когда земля всё рождала сама и люди не знали ни смерти, ни деторождения, приходит нынешнее наше плачевное состояние, когда мы должны с трудом добывать себе пищу, обра­батывая землю, размно­жаться и умирать. И на это страдание нас обрекла первая женщина — та самая Пандора, которую боги послали людям в наказание за похищенный огонь; Пан­дора, открывшая сосуд со всеми несчастьями.
Миф о Пандоре проводит пря­мую параллель между землей, кото­рую надо с трудом возделывать и которая отнимает у человека всю силу, и жен­­щи­ной, которую надо «засеивать» как зем­лю и которая так же ненасыт­на и отнимает у мужчины всю силу. Pandora, кста­ти, в значении «всё дающая» — это один из традиционных эпитетов земли.

Сеющая женщина и «взошедшие» фаллосы. Краснофигурная живопись. 440–430 годы до н. э.

мКроме того, для греков было характерно представление о женщине как о при­нципиально «другой», почти как о другом биологическом виде. И это пред­ставление тоже восходит к глубокой древности. Например, идею, что женщина сексуально ненасытна и не способна контролировать свой сексу­альный аппе­тит, мы встречаем и у Гесиода, и в гораздо более поздних античных гинеколо­ги­ческих трактатах. Взять хотя бы дожившую до удивительно позднего време­ни идею, что матка, если она регулярно не орошается семенем, способна путе­шествовать по женскому организму и доводить таким образом пациентку до бе­зумия. Отсюда, кстати, наше слово «истерия» (или бешенство матки) — от греческого hystera, «матка». В качестве терапии прописывался секс или дето­рождение.

И тем не менее называть античную культуру принципиально женоненави­стни­ческой было бы упрощением. Возьмем, к примеру, Афины. Довольно долго считалось, что в Афинах все женщины делились на две кате­гории: законные жены или будущие законные жены и проститутки разных видов, причем послед­ние мыслились как принципиально сексуально доступные.

Эротическая сцена на симпосии. Краснофигурная роспись. Греция, около 500-х годов до н. э.

На самом деле картина была более сложной. Помимо законных жен и труди­вшихся в официальных борделях или даже просто на улицах прости­туток — они назывались pornai, отсюда наше слово «порнография», — существовали еще, с одной стороны, проживающие в Афинах не гражданки, связи с кото­рыми частично законно признавались и могли быть не менее долговечными, чем брак. Единственное — дети, рожденные в таких квази­браках, не получали гражданство.

С другой стороны, существовали так называемые гетеры, которых нельзя отожде­ствлять с проститутками. Гетера — это совершенно особенный фено­мен, характерный только для Греции. Гетера не являлась ни прости­туткой, ни законной женой и обладала очень специфическим статусом и положением. С греческого языка слово «гетера» (hetaira) можно перевести как «подружка». В отличие от жены, она, например, могла сопро­вождать мужчину на симпосий. Симпосий — это такая ритуализованная попойка, куда «порядочные» женщины не ходят. А гетера на симпосии являлась важным источником развлечения, причем развлечения не исключительно сексу­ального: она могла поддерживать интеллектуальную беседу, ее ценили за остроумие и очарование. В отличие от проституток, гетеры не получали прямую плату за сексуальные услуги, но часто получали подарки или были на содержании у богатых людей и сами могли таким образом становиться очень богатыми. О
собенность гетеры в том, что она сама себе господин — или, как это называлось, kurios. В частности, она могла сама представлять себя в суде и владеть собственностью. Более того, высоко­классная гетера могла самостоятельно выбирать себе партнеров.

Таким образом, гетера занимает в античной гендерной системе очень специфическое амбивалентное поло­жение: она как бы и женщина, и мужчина. И в этом отча­сти причина ее осо­бого статуса и такого огромного культурного интереса к ней. У нас масса античных свидетельств о связях знаменитых художников или лите­раторов с гетерами — достаточно вспомнить, например, афинскую гетеру Фри­ну, которая послужила моделью знаменитому греческому скульптору Пракси­телю для его «Афродиты Книдской». Для сравнения, чтобы лучше пояснить этот феномен: например, в наши дни актеры, певцы и про­чие знаменитости тоже отчасти исключены из системы общепринятых гендерных норм.

Афродита Книдская. Мраморная римская копия с греческого оргинала работы Праксителя. IV век до н. э.

Действительно, положение женщины в Греции и Риме было совершенно раз­ным, о чем нам с интересом сообщают сами античные авторы. К примеру, рим­лянам, так же как и нам сейчас, казалось удивительным, что в Греции муж с женой не могут вместе пойти в гости или на симпосий.

Чтобы лучше представить себе общественную роль и функцию женщины в Ри­ме, достаточно вспомнить один из основополагающих мифов о возни­кновении Римского государства — миф о похищении сабинянок. Напомню: когда Ромул с его соратниками основали новый город, им понадо­бились жены для продол­же­ния рода. Они безуспешно пытались договориться с соседним племенем сабинов на этот счет, но те отказали. Тогда они пригласили сабинян в город на праздник и похитили у них дочерей. Сабиняне остались недовольны и по­шли с новоиспеченными римлянами воевать, но молодые жены бросились меж­ду мужьями и отцами с криками «Не убивайте друг друга! Лучше погиб­нуть нам, чем остаться сиротами или вдовами». Так сабиняне помирились с римлянами.

Здесь видно, что, в отличие от Греции, где замужняя женщина была частью oikos, частью семьи мужа, в Риме она принадлежала двум семьям сразу и, если те ссорились, должна была способствовать миру между ними. То есть ее важ­ная функция заключалась в обеспечении связи двух семей, и брак был сред­ством установления таких связей, в частности политических союзов.

Ясно, что в такой схеме роль женщины сравнительно велика. Более того, в Ри­ме женщина при определенных условиях могла владеть и управлять собствен­ностью и имела право на развод. Существовала даже такая форма брака, при ко­торой муж вообще не имел права распоряжаться собственностью жены — чисто технически это право сохранялось за ее отцом или ближайшим кровным родственником мужского пола, но на практике женщина получала таким образом значительную экономическую свободу.

Помпейская фреска со стены лупанария (борделя) с сексуальной сценой. Около I века н. э.

Бóльшая экономическая свобода (и политическое влияние) предполагала и боль­шую сексуальную самостоятельность, в том числе и с юридической точ­ки зрения. Так, в отличие от Греции, женщина сама отвечала перед законом за измену. К примеру, при Августе был принят так называемый Lex Julia, или Закон об изменах, который признавал измену делом государственным, а не се­мейным и налагал большие денежные штрафы и на жену, и на любо­вника. Интересным образом это августовское законодательство, предпола­гавшее госу­дарственный контроль над некоторыми формами сексуальности, привело к появ­лению целого класса официально зареги­стрированных легальных про­сти­туток; им положено было даже носить внешние знаки отличия — опре­де­лен­ную форму одежды. Кстати, женщина, осужденная за измену, должна была в наказание носить ту же самую одежду проститутки. При этом прости­тутки, разумеется, сами не попадали под это законодательство об измене, что приво­дило даже к курьезным случаям. Например, женщина по имени Вестилла из благородной римской семьи, опасаясь обвинения в прелюбодеянии, попыта­лась зареги­стрироваться проституткой, но римский сенат быстро прикрыл эту дыру в законе, запретив проституцию женщинам из высших слоев общества.

Ясно, что при таком положении женщины в Риме не существовало и не могло существовать гетер, то есть куртизанок со сравнительно высоким социальным статусом — прежде всего потому, что эта социальная роль уже была занята римскими гражданками, экономически более свободными и обладавшими большими правами, чем афинские жены.
Один из самых волнующих сюжетов, связанных не только с античной сексуаль­ностью, но и вообще с античной культурой и повседневной жизнью, — это гомосексуальность. Мы постоянно сталкиваемся с гомоэротическими сценами в античном изобразительном искусстве и лирике и трактуем их как доказа­тель­ство либо ужасной античной распущенности, либо поразительной антич­ной раскрепощенности — это зависит от наших собственных представлений.

Проблема античной гомосексуальности — одна из наиболее трудных для наше­го современного понимания. Я говорю не о моральных трудностях — в наше время в большинстве цивилизованных стран гомосексуальность спра­ведливо не подвергается осуждению. Нет, трудность в понимании антич­ной гомосек­суаль­ности заключается для нас в нашем понятии о сексу­альной ориентации. Для нас сексуальная ориентация — это исключительное предпо­чтение сек­суаль­ного партнера или своего, или противоположного пола. Более того, сек­суальная ориентация — это важная часть нашей идентичности, нашего «я». Так вот, чтобы понять античную гомосексуальность (или, если говорить точнее, античную педерастию), надо полностью отказаться от нашего понятия о сексу­альной ориентации. Это не так уж и трудно: нам хорошо известны случаи, когда гомосексуальные акты и гомо­сексуальная идентичность не просто не свя­заны, но и строго разведены, например в полностью изолированных от внеш­него мира мужских или даже женских коллективах, в тюрьмах, скажем.

Но, возвращаясь к Античности, крайне показательно, что ни в древне­гречес­ком, ни в латинском языке не было слов «гетеросексуал» и «гомо­сексуал». Более того, если бы вы спросили древнего грека или рим­лянина, какой он ориен­тации, он бы вас просто не понял, а после долгих объяснений, скорее всего, ответил бы, что это не имеет никакого значения.

Итак, мы знаем, что в античном мире сексуальные предпочтения сами по себе не осуждались. В Риме это просто считалось делом вкуса, а в Греции ситуация была сложнее. В первую очередь потому, что там существовал специфический тип отношений между двумя мужчинами, который назывался «педерастия». Что это такое?

В Греции, начиная приблизительно с VI века до н. э., то есть в так называемую эпоху архаики, мы наблюдаем неожиданный всплеск гомо­эротической любов­ной поэзии, притом что в более ранней дошедшей до нас литературе, то есть в поэмах Гомера и Гесиода, нет ничего похожего. Мне могут возразить, конеч­но: а как же Ахилл и Патрокл? И действительно, в более позднее время они, безусловно, воспринимались как идеальный пример гомосексуальной пары. Однако в поэмах самого Гомера этого нет вовсе. Приблизительно в то же вре­мя, примерно с 575 года до н. э., мы находим множество изображений мужских гомосексуальных пар на вазах, по большей части аттического производства.

С чем связан этот неожиданный всплеск гомоэротики? Чтобы понять это, надо взглянуть на исторический и культурный контекст, в котором бытовала эта поэзия и эта вазопись. Если кратко: в эпоху архаики мы наблю­даем в Греции очень важный социальный, политический и культурный перелом, а именно рождение греческого демократического полиса.

Рождение полиса — это одновременно эпоха, как сейчас принято говорить, «сме­ны элит»: если раньше правящим классом в Греции были воины-аристо­краты, то в эпоху становления полиса их потеснили разбогатевшие, главным образом за счет торговой экспансии, купцы и прочие нувориши. В ответ на это аристократия, если угодно, сомкнула ряды. Каким образом? В первую очередь сформировала своего рода культурную оппозицию этим новым разбогатевшим. И центром аристократической культурной жизни как раз в это время стано­вится такой важный античный феномен, как симпосий (отсюда, собственно, наше современное слово «симпозиум» — другое дело, что симпозиум означает нечто куда более скучное, чем античный симпосий).

Симпосий — это больше чем дружеская пирушка и даже больше чем ритуа­ли­зированная пьянка. Симпосий — это центр жизни того, что называется «гете­рия» (слово того же происхождения, что и «гетера»). Гетерия — это что-то вро­де дружеского объединения или аристократического клуба. Для такого рода симпосиев в богатых домах с определенного момента стали даже строиться спе­циальные помещения: это залы, рассчитанные приблизительно на 14–22 че­ловек, которые лежат на скамьях друг напротив друга. У нас есть соот­ветствую­щие изображения на вазах таких симпосиастов, лежащих друг напро­тив друга.

Краснофигурная роспись на килике, изображающая симпосий. Около 480-х годов до н. э.

Так вот, для симпосиев была характерна определенная идеология, консер­ва­тив­ная и, если угодно, антидемократическая. Антидемократическая — в смы­сле с презрением относящаяся к нуворишам. Важной частью этой аристокра­ти­че­ской идеологии был культ роскоши, которая и отличает аристократию от демо­са. Культ роскоши подразумевал и культ неутилитарной красоты, в част­ности прекрасного тела, и отсюда увлечение аристократов спортом и культ неутили­тарной сексуальности; неутилитарной — в смысле нерепро­дуктивной. И гомо­сексуальность, как нерепродуктивная сексуальность par excellence, восприни­малась тоже как своего рода роскошь.

В науке это явление получило название «греческая педерастия», или даже «инсти­тут педерастии». Само слово происходит от греческих pais (то есть маль­чик, но не ребенок, а половозрелый мальчик) и erastes, то есть бук­вально «тот, кто испытывает сексуальное желание», «любящий».

Важнейшим аспектом греческой педерастии было воспитание молодого чело­века. Посещая симпосии, обычно в сопровождении старших родст­венников, юноши учились вести себя как настоящие мужчины. И в этом обучении при­нимали участие их любовники.

Тут очень важно, что в педерастии в идеальном ее виде всегда очень четко распределены роли: это erastes — «любящий», или поклонник, и eromenos, то есть «любимый», или объект любви.

Хороший пример — это архаический греческий поэт Феогнид. Его сочинения представляют собой интересное сочетание, с одной стороны, любовной поэзии, обращенной именно к юноше, и поэзии назидательно-воспитательной.

Вот, например, Феогнид обращается к своему возлюбленному Кирну:
Что мне в любви на словах, если в сердце и в мыслях иное!
Любишь ли, друг мой, меня? Верно ли сердце твое?
Или люби меня с чистой душою, иль, честно отрекшись,
Стань мне врагом и вражду выкажи прямо свою  

А вот что он пишет ему в других стихах:
Так же спокойно, как я, иди посредине дороги,
Кирн, не заботься о том, где остальные пройдут.

Или так:
Кирн, ни в чем не усердствуй. Во всем выбирай середину.
Тот же увидишь успех, что и трудясь тяжело 

Конечно, невозможно объяснить возникновение института педерастии просто возникновением симпозиальной культуры или общим демократи­ческим пере­ломом в архаическую эпоху. На самом деле о причинах возникно­вения этой практики именно как института до сих пор ведутся споры.

Одна влиятельная теория утверждает, что очень важный для педерастии вос­пи­тательный элемент связан с тем, что она происходит из обрядов юношеской инициации, то есть обрядов перехода, которые маркируют переход из детства в юношество. Нам известны такие примеры из других культур: например, у некоторых меланезийских народов гомосексуальные акты являются частью мужской инициации.

«Цвет юности двенадцатилетнего мальчика, поистине желанен»

В самой Греции, например на Крите, существовал ритуал, явно связывающий воедино педерастию и инициацию: юношу, предварительно договорившись с его родственниками, ритуально похищал его возлюбленный, как до сих пор иногда похищают невест, после чего они вместе с группой товарищей отпра­влялись на продолжительную охоту, а затем юноша возвращался домой с богатыми подарками.

Так вот, есть гипотеза, что педерастия как воспитание, как приучение юноши к взрослой жизни происходит из такого рода обрядов инициации. Возьмем, к примеру, всё те же Афины. Представьте себе афинского юношу и девушку, обоим лет 14–15. В это время девушку как раз выдадут замуж — как правило, за мужчину вдвое ее старше. При этом она совсем не сразу перейдет в катего­рию женщины: это произойдет только с рождением первого ребенка. А пока она будет осваиваться в доме мужа, привыкать к новой роли и воспитываться и самим мужем, и другими женщинами в доме.

Такое же своеобразное воспитание ждет и ее брата, только ему придется гораздо труднее. Став младшим партнером в гомосексуальной паре, он оказы­вается заложником часто противоречивых правил и императивов. От него ожидалось, что он, в отличие от его сестры, от которой, естественно, требо­валась полная покорность, будет, насколько это возможно, сопротив­ляться поклонникам. Если вы посмотрите, к примеру, как гомосексуальные пары изо­бражаются на греческих вазах, вы увидите, что младший партнер очень часто сопротивляется старшему, например отталкивает его; активный партнер ино­гда может изображаться возбужденным, а младший — никогда. С другой сто­роны, одновременно от младшего партнера ожидалось, что он будет готов сде­лать исключение для самого достойного и щедрого (обмен дарами — очень важная часть педерастии).

Педерастическая сцена в палестре. Краснофигурная роспись. Греция, между 530 и 430 годом до н. э.

Эти правила поведения несколько похожи на то, что еще совсем недавно ожи­далось в нашей собственной культуре от молодой женщины: что она ни в коем случае не должна уступать поклонникам, а если уступает, то только самому достойному.

Но почему от античных молодых людей требовалось такое проти­воречи­вое пове­дение? Откуда берутся эти правила?

Чтобы понять, почему поведение объекта любви или младшего партнера (так называемого eromenos) так строго регулировалось, надо вспомнить уже упомя­нутую мной пенетрационную модель античной сексуальности. Пассивная роль в паре всегда воспринимается как подчинение и даже как унижение. А посколь­ку молодому человеку предстояло со временем стать полноправным граждани­ном и главой oikos, то ему надо было быть очень осторожным, чтобы не уро­нить себя в такой с античной точки зрения двусмысленной и даже несколько унизительной роли.

Поэтому с точки зрения греческой сексуальной этики гражданин не должен был выступать в пассивной роли после того, как он достиг совершеннолетия. При этом у нас есть прямые свидетельства о гомосексуальных связях двух муж­чин, младший из которых уже вышел из приличного для такой связи возраста, но все эти связи очень специфическим образом оформлялись — и мы видим, что для греческой сексуальной этики это крайне напряженный момент. Более того, поскольку пассивная роль принципиально подчиненная, предполагалось, что пассивный партнер не должен испытывать удовольствия. Именно поэтому на вазах младшие партнеры никогда не изображаются возбужденными.
Больше того, в том, что касается сексуальной стороны педерастических отношений, гре­ческие писатели о ней скорее скромно умалчивают или по ходу замечают, что сексуальный аспект в таких отноше­ниях вообще неважен. Меня могут спро­­сить: а как же грубейшие шутки Аристофана по этому поводу? Но тут коми­ческий эффект, как всегда, заключается в том, что с практики, где благо­пристойность и скромность играют решающую роль, Аристофан нарочито гру­бо срывает все покровы.

Поцелуй между erastes и eromenos. Краснофигурная живопись. Греция, около 480 года до н. э.

Поэтому в Афинах педерастические отношения воспринимались и описыва­лись как «возвышенная любовь», где сексуальность отодвигалась на второй план, а на первый выходило родство душ, нравственное воспитание и умение молодого человека держать себя в руках.

Лучшее подтверждение тому — рассуждения великого греческого философа Платона о любви и сексуальном импульсе. Собственно, отсюда наше понятие «платоническая любовь». Сейчас, правда, оно означает просто любовь несек­суальную, но мало кто знает, что когда Платон говорит о возвышенной любви и сексуальном импульсе, то он говорит именно о гомоэротическом чувстве. Более того, его рассуждения становятся понятны, только если хорошо пред­став­лять себе греческий гомоэротический дискурс с его идеями нравственного воспитания, ограничениями и правилами.

Платоновская теория эроса, если упрощенно, устроена следующим образом: пре­красное тело — при этом имеется в виду мужское тело — вызывает эроти­ческий импульс, но этот импульс сублимируется: с прекрасного тела он пере­носится вначале на прекрасную душу, а затем уже и на прекрасное само по себе. Таким образом, влечение к прекрасному материальному объекту пре­вращается во влечение к нематериальному прекрасному. Так две души, соеди­няясь в такой сублимированной эротической связи, достигают морального совершенства: им открывается истина высшего порядка.

Это понятие об эросе, зародившееся в рамках греческого гомосексуального дис­курса, было воспринято западной культурой, в частности западной христиан­ской культурой. Другое дело, что в христианской культуре это платоновское рассуждение о гомосексуальном эросе трансформируется в единение мужчины и женщины — и это единение из чисто сексуального перерождается в своеоб­разное средство достижения высшей духовной истины. И мы видим много при­меров этого трансформированного платоновского представления в евро­пей­ской культуре, в частности возвышенная любовь Данте к Беатриче.

Всё это время мы говорили о мужской гомосексуальности. А знаем ли мы что-то о гомосексуальности женской? Например, существовал ли у женщин аналог мужской педерастии? Конечно, здесь перед нами встает та же проблема, что и вообще с женской субъективностью: у нас практически нет источников, созданных женщинами, и поэтому в большинстве случаев мы встречаем муж­ской взгляд, который женской гомосексуальностью не особенно интересовался.

Одно знаменитое исключение — это греческая поэтесса Сапфо, тоже архаиче­ской эпохи, которая знаменита своей крайне интенсивной женской гомоэроти­ческой поэзией. И надо сказать, что именно эта любовная поэзия стала образ­цом для всей последующей любовной поэзии вообще. Что касается Сапфо, дав­но существует предположение, что она была кем-то вроде директрисы спе­ци­аль­ной женской школы и ее отношения с воспитанницами, описанные в ее поэ­зии, являются структурным аналогом того, что мы наблю­даем приблизительно в то же время в мужской гомосексуальной лирике. Но в по­след­нее время это представление ставят под сомнение. У нас просто недо­статочно данных, чтобы судить о существовании женского института педе­растии, параллельного муж­скому, даже в архаическую эпоху.

В Риме такого явления, как педерастия, никогда не было и быть не могло.

Как и в Греции, в Риме само по себе предпочтение лиц своего пола считалось делом вкуса и никак не порицалось. Но, в отличие от Греции, в Риме сексуаль­ный контакт со свободным гражданином — как и, кстати, со свободной неза­мужней женщиной — считался преступлением и наказывался по закону. Более того, существовали законы, защищавшие матрон и неполовозрелых мальчиков даже от приставаний на улице. Таким образом, римский гражданин был непри­косновенен, и ясное дело, что при таком раскладе не могло сущест­вовать инсти­­туционализированной педерастии. При этом рабы и рабыни считались автоматически сексуально доступными своему хозяину; ясно, что проститутки обоих полов были тоже доступны, но за деньги. Интересно, что, в отличие от Гре­ции, третью категорию, более близкую к проституткам, составляли акте­ры, которые, в отличие от Греции, имели в Риме крайне низкий социаль­ный статус и даже были законодательно несколько ограничены в правах.

Впрочем, и в Греции социальное значение такого института, как педерастия, со временем сошло на нет.

После приблизительно 450 года до н. э. число ваз с гомоэротическими моти­вами резко снижается. Мы точно не знаем, с чем это связано, но знаем, что с закатом демократического полиса, то есть в эпоху эллинизма, педерастия как институт в значительной мере сходит на нет. С одной стороны, педерастия перестает быть нужна как кузница образцовых граждан, с другой — в эллини­стическую эпоху меняется роль женщины. Во время походов Александра Маке­донского многие мужчины покидают родные полисы и отправляются в каче­стве наемников воевать; из-за этого многие женщины остаются без мужчин-родственников и, конечно, так или иначе получают больше свободы. Кроме того, часто они становятся единственными наследницами довольно больших состояний — и появляются богатые женщины и при этом не гетеры. Показа­тельно, что, начиная приблизительно с IV века до н. э., мы впервые слышим о женщинах-врачах. Приблизительно с этого момента находят терракотовые статуэтки с читающими девочками.

Итак, античная сексуальная культура очень далека от нашей: напри­мер, демон­страция женского тела в ней неприлична, а мужского — абсолютно приемлема, а роль в паре имеет гораздо более серьезное социальное значение, чем сексу­аль­ные предпочтения. И наше извращенное понимание этой культуры порой приводит к самым неожиданным результатам.

Наш интерес к античной сексуальной культуре отнюдь не праздный. Приведу один пример, как однажды Платон помог решить важный юридический спор в американском суде.

В 1993 году в Колорадо шел судебный процесс о дискриминации по признаку сексуальной ориентации — проще говоря, можно ли увольнять с работы за гомо­сексуальность. Одна сторона утверждала, что такая дискриминация незаконна, поскольку отрицательное отношение к гомосексуальности — это часть христианской религиозной традиции, а американская Конституция утверждает, что никакая религиозная догма не может быть частью госуда­р­ственного законодательства. Поэтому противоположной стороне нужно было доказать, что моральное осуждение гомосексуальности является частью не толь­ко религиозной, но и этико-философской европейской традиции. Так Платон неожиданным образом оказался в американском суде.

Одна сторона приводила в качестве доказательства отрывок из диалога «Зако­ны», где, на первый взгляд, Платон действительно осуждает гомо­сексуализм. Но их оппоненты привлекли на свою сторону мощные интел­лектуальные силы в лице Марты Нуссбаум — знаменитого специалиста по античной философии, правоведа, профессора Чикагского университета и прекрасного знатока Плато­на. Нуссбаум утверждала, что ее оппоненты просто неправильно понимают пла­тоновский текст, в частности потому, что пользуются устаревшими пере­водами. На самом деле в этом отрывке Платон осуждает не гомосексуальность, а сексуальность вообще, и гомосексуальность выступает здесь всего лишь как пример сексуальности в чистом виде, не направленной на репродукцию. Надо сказать, что аргументы Марты Нуссбаум таки взяли верх.

Источник

@темы: женский вопрос, античность