Помните, у Пратчетта: "Ринсвинд попытался припомнить те немногие сведения из классической истории, которые он когда–то впитал, но это была какая–то мешанина из битв, одноглазых великанов и женщин, чьи лица отправляли в плаванье тысячи кораблей". Это из "Эрика", но еще в нескольких книгах этот образ встречается, любил его писатель.
Те самые корабли, список которых кое-кто прочел только до половины
Эта фраза в английском языке так же крылата, как у нас "нет повести печальнее на свете" или "молилась ли ты на ночь", только происходит она не из Шекспира, а чуть пораньше. ( Читать дальше... )
Кукольный мультфильм 1943 года. К сожалению, без звука, но всё остальное - просто песня. Целых 10 минут сплошного удовольствия.
Авторы: братья Фердинанд, Герман и Пауль Диль (Diehl), пионеры кукольной мультипликации, владельцы лучшей мультстудии в Германии, снимали поистине шедевральные фильмы, в основном сказки - и всё это в самый разгар нацизма, с 1935 по 1943 годы. Последним фильмом, вышедшим во время войны, был этот - «Штурм средневековой крепости в 1350 году» (Erstürmung einer mittelalterlichen Festung um das Jahr 1350).
Когда мужчины получают гормон окситоцин, они больше склонны к супружеской верности, избегая контактов вне брака. Об этом свидетельствует новое исследование, опубликованное в «The Journal of Neuroscience». Гормон окситоцин, который синтезируется в гипоталамусе, побуждает к деторождению, помогает женщинам нянчить детей и налаживать социальные отношения в человеческом обществе. Он также укрепляет родительские чувства и связь внутри пары. Исследование от 2011 года даже доказало, что окситоцин делает людей более храбрыми. Предшествующее исследование также показало, что окситоцин играет роль в формирования доверия, но эксперты до сих пор не знали о роли гормона в моногамных человеческих отношениях..... www.evrika.ru/news/2343
Помню, когда я была беременной и кормящей, у нас с мамой возникали трения по поводу "вредно/полезно", "надо/ни в коем случае не надо". Потому что за то время, когда беременной и кормящей была мать, концепции здорового образа беременности и кормления, оказывается, сильно поменялись. Если бы не заставляли сцеживаться, говорила моя мама, я бы и третьего ребенка завела". А сцеживаться ей сильно геморройно было. К тому времени, когда кормила я, обязательное сцеживание уже выкинули из рекомендаций, зато вставили в него запрет на потребление практически всех (за исключением отдельных гипоаллергенных) продуктов. Помню, как меня где-то на последних месяцах беременности пригласили на большое семейное празднество, я обвела взглядом большой стол, заставленный яствами, и поняла, что из всего этого мне можно есть только вот этот салатик в этой маленькой мисочке. И я пару раз из этой мисочки положила себе по ложечке салата, а потом мисочку деликатно поставили подальше от меня, потому что хозяйка решила, что остальным гостям тоже этого салата надо оставить. Так эту мисочку потом и унесли на кухню слегка мною поклеванной, но проигнорированной другими гостями, ибо им-то пожрать было что и без этого салата. Еще помню ведро апельсинов, которое я пообещала купить себе после того, как перестану кормить ребенка (я уже представляла, как пойду покупать с большим эмалированным ведром и попрошу продавщицу насыпать мне полное ведро апельсинов), но с этим как- то не срослось. То у меня было маловато денег, чтобы позволить себе эту блажь, то вот как раз когда были деньги, не было того сорта сладких-сладких апельсинов, которого мне хотелось. А щас я уже как-то охладела к ведру апельсинов, вот печаль-то... И кажется, концепции снова меняются. Надо готовиться к тому, что когда я еще очень нескоро (надеюсь) стану бабушкой, то буду спорить с дочкой о том, как правильно надлежит обращаться с ребенком.
Оказывается, многие мелкие не любят манную кашу совсем неспроста...
Многие виды каш, в том числе и манная, наносят особенный вред маленьким детям. Точно так же, как детям до года не подходит питание печеньем и сладостями, потому что их желудочно-кишечный тракт еще не готов к перевариванию углеводов.
читать дальшеНе стоит кормить ребенка продуктами из таких круп, как ячневая, овсяная и пшенная, так как им недостает микроэлементов и многих других полезных веществ.
К тому же в этих крупах обнаружено вредное вещество — глиодин. Это мукополисахарид, который содержится в оболочке некоторых злаков и вызывает некроз (омертвение) ворсинок кишечника, за счет которых происходит всасывание питательных веществ.
Серьезный минус манки
На счету манной каши есть один серьезный проступок: она богата фитином. Фитин изменяет среду в кишечнике ребенка таким образом, что кальций и витамин Д, поступающие с пищей, просто не всасываются. Также после ее применения наблюдается ухудшение всасывания железа.
Питание подобными продуктами может привести организм малыша к некоторым серьезным последствиям, таким как нарушение работы желудочно-кишечного тракта, рахит, а также к постоянному насморку и частым простудам, что в дальнейшем может сказаться на здоровье ребенка в школьные годы.
Плюсы манной каши
Конечно же, манная каша далеко не бесполезна. Это замечательный диетический продукт. Вопрос только в том, можно ли давать ее маленьким детям? По крайней мере, она не рекомендуется детям до первого года жизни.
После года ее уже постепенно можно включать в рацион, когда нормальная работа кишечника уже налажена и его ферментативная система достаточно созрела. До трех лет манную кашу малышам можно давать в строго ограниченном количестве.
В манной крупе 70 процентов крахмала, много белков, витаминов и минеральных веществ, и так как она быстро готовится, то все они сохраняются: в ней мало клетчатки, и она рекомендуется в послеоперационный период и при истощении.
Но начинать прикорм грудничка со злаковых каш нельзя — вот одна из новых концепций детского питания. Для детей в раннем возрасте раньше советовали использовать такие продукты, как овощи, фрукты, блюда из них, натуральные соки.
Последние исследования показали, что аллергические реакции на соки слишком часты и желудочно-кишечный тракт еще не готов к такой пище, да и витаминный дефицит в организме ребенка соки восполняют плохо.
Уж лучше пусть кормящая мама сама ест побольше фруктов и пьет натуральных соков — все имеющиеся в них витамины ребенок получит с ее молоком.
Сервированный по всем правилам стол даже с простыми блюдами выглядит эффектно и превращает хмурый осенний вечер в праздник. Как грамотно расположить столовые приборы, посуду и бокалы – в инфографике. читать дальше Инфографика
Видел в ленте два поста с вопросами о выборе имён-фамилий в фантастике. И сразу вспомнился мой древний-древний стёбный текст, написанный ещё в ФИДО и только по приколу, ради фана. 🤣 Фан получился, текст разошёлся на цитаты, и его "рекомендации" остаются актуальны, см. их ниже, а весь текст - по ссылке.
ОБЩИЕ РЕКОМЕНДАЦИИ по ономастике произведений в стиле horror: "Желаешь написать стpашилкy -- давай злодею имя ассиpийца. К пpимеpy, назови его Синнахеpиб, и сpазy все поймyт, что он не пpосто так кpасавицy Альбинy из pодового замка Hиштякштайн похитил, а для дypного с нею действа. Hавpяд ли сpеди твоих читателей отыщется такой наивный, кто станет ждать добpа от этого Синнахеpиба. Владетеля же замка можешь смело делать голландским немцем, чем флегматичнее, тем лyчше: фон деp ван Блюмзинг подойдёт вполне. Если y Блюмзинга имеется знакомый толкователь гоpоскопов, дай емy имя длинное, латынское, на "-yс" кончающееся, допyстим, Ростpадамyс, или, ещё сильнее, Ростpадамциyс. Встpетив такое имя, любой читатель, даже не знающий, что "pостpа" -- это наподобие моpской посyдины или тpибyны, сpазy pаскyмекает, что сей астpолог не из пpостецов, а человек воистинy yчёный. Далее, к злодею твоемy, Синнахеpибy, желателен бы тоже маг-пpислyжник. Стyпай в Египет, там их немало, беpи почти любого. Как назовёшь его, к пpимеpy, Хyфyсебек ибн-ИМХОтеп аль-Усеpхyй, без описаний станет ясно, каких высот в искyсстве чеpнодейства достигла эта птица. И наконец, сyпеpгеpоя наpеки славянским именем, пpичём не стоит тpивиальничать и с ходy называть Добpыней; что он действительно добpыня, выяснится после; и Пеpесветом называть не надо, чай, по самой фигypе бyдет видно, что не Кочyбей; ты лyчше назови его Отpадой -- да, кстати, феминисткам yгодишь, они подyмают, их полy человек. И не забyдь Отpаде дать в yчители сансэя Лю Пyиня, сама же понимаешь, для чего, тепеpь без этого низзя. Hy а потом, когда Отpада всех плохих замочит, смело финаль свою стpашилкy: типа, неблагодаpная Альбина с коваpным Лю Пyинем на Фyдзи yкатили, Отpада таки оказался дамой (возможно, тpансвеститом, как Dana International) и с гоpя вышел/вышла замyж за Хyфyсебека, восставшего, по своемy обыкновению, из меpтвецов, а Ростpадамциyс, пpокляв их, всех вместе взятых, составил геppy Блюмзингy зловещий гоpоскоп и был за это, в свою очеpедь, низpинyт с веpхнего донжона замка Hиштякштайн, нy пpямо в келью на дне сyхого pва живyщего pеликтового инквизитоpа, чьё имя мы не знаем до сих поp". www.facebook.com/boristolchinsky/posts/29237240...
Вообще объем внешней торговли Новгорода и Пскова - это тайна за семью печатями. Почему? Подробнее - здесь: https://runivers.ru/lib/reader/144139/ Если кратко - есть разрозненные данные по отдельным позициям типа шкурок или воска, но вот вот массива данных - той самой бюрократии - нет. И тем не менее, роль русских земель в Ганзейской торговле попытаться определить можно. И поможет нам тут вот эта ссылочка: https://en.wikipedia.org/wiki/Hanseatic_League?fbclid=IwAR0RY9zybplNIL18cmHckaw1lH6vvG9NAQXODhNodHbkhBP3FnfVLPh7UKg#Commercial_expansion Там есть табличка: Это объем торговли Ганзы в 1368-1369 году. Прям по странам и весям. Чтобы был понятен удельный вес общей торговли и русской торговли. Русская коммерция там под вывеской - "малые порты Балтики". Общий объем на все эти малые города (по ходу это Новгород, Псков и Выборг, больше некому) - 4.2 тыс. марок. Для сравнения - оборот с Англией - 188 тысяч марок. С Ригой-Ревелем - 95 тысяч марок.
Искусство знает ряд загадочных, детективных, удивительных историй. Сегодняшняя не исключение. Посмотрите, перед вами самая дорогая фотография в истории. Сомневаетесь? Справедливо!
Владелец приобрёл ее всего за 2 $, а в итоге смог заработать на ней 2.3 миллиона $.
Машина американских ВМС “Bombe”, которая использовалась для расшифровки сообщений, зашифрованных немецкой машиной “Enigma” во время Второй мировой войны, 1945 год.
Надо сказать, что госпитальные суда были в английском флоте с начала XVII века. Их в 1608 году ввёл Яков I. Первым таким стала шебека Goodwill, которая была придана английской эскадре, следовавшей для блокады алжирских пиратов. Изначально задачей госпитального судна было перевозить заболевших на эскадре в Испанию, в госпитали, где этих больных и лечили. Начиная с 1680-х на госпитальные суда осуществляли две функции - 1) оказание первой помощи; 2) изоляцию больных от здоровых. Отличались они от обычных кораблей тем, что на госпитальном судне в штате было 2 хирурга и по 5 санитаров на каждого. Ну еще и запасы игл, бандажей, бинтов, и т.д. на таких кораблях были побольше. Естественно, что катализатором пересмотра такой политики стала Крымская война, а точнее - потери в зиму 1854-55 годов. Скажем, из Крыма в Скутари за Крымскую войну было перевезено 15 тысяч больных и раненных. И потери при перевозках - особенно на начальном этапе - достигали 30%. В Адмиралтействе началась дискуссия - а какие собственно госпитальные суда нужны? И в 1860 году со стапелей сошли два специализированных госпитальных парохода - HMS Melbourne и HMS Mauritius. Коренным отличием этих кораблей от госпитальных судов прошлого было то, что они могли именно лечить и ставить на ноги раненных и больных прям на борту. На них стояла современная система вентиляции, были оборудованы кровати (а не гамаки), на корабле были большие запасы лекарств и квалифицированный персонал из Медицинской службы флота. Кроме того, на каждом корабле было три операционных, оснащенных по последнему слову техники. Выглядело это так: HMS Melbourne и HMS Mauritius участвовали во второй Опиумной войне и отзывы об их деятельности были самые восторженные. И первыми нововведение оценили американцы, которые в 1862 году, в разгар Гражданской, переделали пароход Red Rover в современное госпитальное судно. Действовал американский пароход во время войны в основном на реках. Через Red Rover за время его службы прошли 2400 пациентов.
О «русских голубых», ветвящихся языках и влиянии слов на мышление
читать дальшеЧтобы попусту не интриговать, начнем сразу с голубых. Когда речь идет о психолингвистике, словосочетание Russian blues надо переводить буквально, без иносказаний. Речь идет об уникальной особенности нашего с вами языка: у нас есть два разных слова — не заимствованных, не сложносоставных, не однокоренных, понятных всем носителям — для обозначения синего и голубого цвета. Некоторым народам даже разные слова для синего и зеленого кажутся роскошью (у вьетнамцев, например, слово всего одно), но чтобы уж вот так разбираться в нюансах синевы — это, кроме русских, мало кто умеет. А потому именно русские и стали материалом для разных исследований, призванных ответить на дурацкий, но важный вопрос: думаем ли мы словами.
Вопрос о том, чем люди думают — нужны ли им для этого слова их языка, или можно думать без слов — был сформулирован в начале ХХ века*. Тогда была выдвинута гипотеза «лингвистической относительности», она же гипотеза Сепира — Уорфа, по именам двух лингвистов, одно время работавших в Йельском университете. В самом радикальном виде гипотеза звучит так: мышление ограничено языком, и «подумать» можно только то, что позволяет язык, а нет языка — нет и мысли.
Если это кажется вам чепухой, потому что на закате вы нередко думаете о несказанном, то заметьте себе, что для «несказанного» в вашем языке есть слово, вот же оно. Тем не менее в таком крайнем виде «лингвистическая относительность» осталась в истории науки скорее как пугало, чем как реальная научная концепция. А вот мягкая форма утверждения — «Язык влияет на то, как мы думаем» — сегодня никаких сомнений не вызывает. Более того, вопрос о том, как именно он влияет, составляет предмет огромного числа исследований. О самых последних из них тут и пойдет сегодня речь. Если же кому-то наш рассказ покажется разочаровывающе кратким и поверхностным, рекомендуем книгу Стивена Пинкера «Язык как инстинкт» и прочие его книги. У Пинкера на этот счет мнение не совсем мейнстримное, зато он упомянул — хотя бы для того, чтобы обругать, — все самые важные концепции психолингвистики, выдвинутые за последнюю сотню лет. Каков он — русский голубой?
История «русского голубого» началась 12 лет назад, когда профессор Лера Бородицки и ее коллеги из Стэнфорда поставили первые опыты с нашими соотечественниками. Им показывали два цвета на экране компьютера и просили как можно быстрее ответить, разные это цвета или одинаковые. Оказалось, что голубой и синий русские различали гораздо успешнее, чем, к примеру, темно- и светло-зеленый. Более того, исследователи решили запутать русских, дав им одновременно несложное текстовое задание. Русские послушно запутались, то есть время реакции увеличилось. Но когда дополнительное задание было связано не со словами, а с пространственными формами, скорость реакции полностью восстановилась. Значит, та часть мозга, где гнездится язык, действительно участвует в нажимании на кнопку, и наличие дополнительного слова для светло-синего цвета как-то помогает русским нажимать на нее быстрее. То есть язык странным образом влияет на эффективность выполнения простейшей когнитивной задачи.
С тех пор над нашими соотечественниками поставили множество разных опытов, показывая им синее или голубое. Последняя из подобных статей вышла в конце минувшего года. Исследователей заинтересовал вопрос, поможет ли этим русским их фокус с синим и голубым успешнее выступить в одном из классических когнитивных тестов, известным под названием «мигание внимания». Испытуемым показывают последовательность стимулов. От них требуется нажимать кнопку при определенном типе стимула (например, когда они видят животное среди неживых предметов или букву в череде сплошных цифр). Феномен «мигания» состоит в том, что когда второй значимый стимул следует слишком быстро после первого, испытуемые нередко его пропускают, как будто мозгу нужно время, чтобы оправиться после затраченного усилия.
У наших подопытных русских стимулами были цветные геометрические фигуры на цветном фоне, и реагировать нужно было только на полукруги и треугольники. Лучше всего русские, как и прочие испытуемые, замечали зеленые фигуры на синем фоне, а хуже всего — светло-зеленые на темно-зеленом. Но те, для кого родным языком был русский, сравнительно неплохо справились и с синими фигурами на голубом фоне.
Но что же там с миганием? Когда нужную фигуру показывали в виде «светло-зеленый на темно-зеленом», «мигание» после нее было самым коротким — сознание почти не тратило время на то, чтобы оправиться от впечатления. А вот после зеленого на синем «мертвая зона» оказалась продолжительнее: видимо, мозгу надо было не просто отреагировать на форму, но и про себя назвать все это словами. Так было у всех испытуемых — русских, греков, немцев и англичан. Но вот чем отличались русские и греки (у последних тоже есть словцо для голубого цвета): «мертвая зона» после предыдущего стимула у них оказалась длинной, если этим стимулом был синий на голубом. А для немцев и англичан темно-синее на светло-синем никак в этом смысле не отличалось от такой же конфигурации оттенков зеленого.
Таким образом, язык оказался замешан даже в таком, казалось бы, бессловесном деле, как различение цветных геометрических форм. Иногда он помогал, а иногда мешал. Заметьте, что испытуемым никто специально не говорил, что надо обращать внимание на цвета, не говоря уж о том, чтобы называть их словами. От них требовалось только находить треугольники и полукруги. И даже в такой ситуации словарный запас испытуемых оказал сильное влияние на результат. Оказывается, мы не просто думаем словами: слова впутываются в работу мозга даже в таких ситуациях, которые и мыслью-то назвать сложно, потому что различать геометрические фигуры умеют даже насекомые.
Это была первая история — про то, как нам помогают или мешают думать слова нашего языка. А вторая история — о том, как нам помогает или мешает думать синтаксис, то есть способ соединения слов в предложение. Об истоках итальянского легкомыслия
Здесь речь пойдет о работе международной группы ученых, опубликованной на днях в Nature. Их статья вот о чем: в разных языках слова в предложениях расставляются в разном порядке. По-русски, например, можно сказать так: «Обуреваемый тяжелыми мыслями о скором наступлении трескучих сретенских морозов, на опушку выскочил старый облезлый заяц». Тот, о ком идет речь, появляется лишь под занавес, в самом конце предложения. В японском языке это свойство выражено еще сильнее, там это просто непреложное правило. А вот итальянцы сразу начали бы с зайца, а потом объяснили, как он выглядит и чем именно обуреваем. Итальянский язык относится к классу «ветвящихся вправо»: субъект, потом предикаты, и чем дальше идем вправо, тем больше уточнений. Японский — «ветвится влево», а русский то так, то этак.
Уж конечно, такая разница должна отражаться на мышлении. Итальянец может с первого же слова вообразить себе зайца и потом просто обогащать картинку подробностями, вплоть до комиксного «бабла», в котором сказано, о чем этот заяц думает. А японец (или в нашем примере русский) в начале фразы ничего вообразить не может, он должен просто запоминать разные слова, которые только к концу свяжутся в единую картинку при появлении зайца. Хорошая, наверное, у этих японцев память.
Исследователи проверили эту гипотезу в разных регионах мира среди носителей разных языков. Их испытуемые говорили на итальянском, японском, кхмерском, тайском, корейском, хоехое, ошивамбо и сидаама (последние три — это в Африке). Испытуемым дали классические задания на запоминание: надо было запомнить последовательности слов, чисел или пространственных характеристик. И гипотеза подтвердилась: носители лево-ветвящихся языков, вроде японского, действительно запоминали первый в ряду стимул лучше последнего, а право-ветвящихся — наоборот. То есть запоминали не только слова, но и числа, и даже невыразимые пространственные формы. А все потому, что в их языке принят вот такой порядок слов.
Таким образом, получается, что мы не просто думаем словами. Все еще серьезнее: язык налагает печать на мышление даже на уровне памяти, а это базовый когнитивный компонент, который есть и у моллюсков, и у червей. С другой стороны, «язык» в данном случае — это не просто слова, обозначающие разные концепции, а синтаксис, то есть штука весьма сложная и продвинутая. Вот что мы, люди, сделали сами с собой, изобретя язык: полностью изменили свой способ обработки и хранения информации. На этом фоне даже гипотеза Сепира — Уорфа в ее самой категоричной формулировке выглядит слабовато. Или лучше скажем так: жизнь оказалась куда сложнее, чем казалось сто лет назад. Впрочем, ученых этим не удивить, они к такому привыкли. Но если нам удалось хоть немного удивить читателей — ну, спасибо и на том.
* Примечание. Наверное, лет через сто эти идеи будут на первый взгляд казаться смехотворными, а на второй — восхитительно дерзновенными. Только представьте: ученые, которые их обсуждали, не имели никакого представления о том, как вообще работает мозг. Это как человек, впервые увидевший компьютер, попытается понять, как Google находит картинки котиков. И вот будет номер, если потом окажется, что о чем-то эти психолингвисты догадались правильно! Ну а что, вон Мендель же догадался о генах по цвету горошин, — значит, так все же бывает.