На тихом перекрестке — @дневники: асоциальная сеть

суббота, 25 мая 2019

12:13

Оригинал взят у в Офенский язык – где и когда он возник? часть2

kostroma
Рис. 2. Костромская губерния - как минимум, со времен Ивана Грозного - центр отходничества и место появления нескольких вариантов условных языков.

Галивонский Алеман и его собратья.

Н. Н. Виноградов подробно разбирал словарь Галивонских алеманов. Часть слов была изобретена метафорическим способом. Часть была грецизмами. Виноградову не хватило в его статье только разборов связей с угро-финскими языками, потому что, как выянилось позже, наибольший пласт слов оказался местным и, чаще всего, мерянским по происхождению. Что понятно – меря исходное, но обрусевшее население края.

Очень любопытная книга вышла совсем недавно, о языке костромских шерстобитов - А. В. Громов Жгонский язык:словарь лексики пимокатов Макарьевского, Мантуровского и Нейского районов Костромской области М., 2000, она приводит многочисленные мерянские заимствования, устанавливаемые по родственному марийскому языку. Книги этой у меня нет, но цитаты, которые из нее расползлись по сети, весьма любопытны:

Арбез, арбезя - парень; арбезька - ребенок; арба - ребенок, мальчик; арбушка - девочка; ербез, ербезя - парень; ербезенок - мальчишка, ребенок; ербезеночек - ребенок, ребеночек; ербезька - сын; ербишка, ербишечка - мальчик, мальчишка, мальчишечка; прихлить ербезенка - родить. Марийск. рвезе - малыш, изи рвезе – мальчик

Башково, вашково - скоро, быстро; вашкетно, башкетно - быстро; башкетнее, башковее - быстрее, скорее; башковый, вашкетный - быстрый, скорый; побашковее - побыстрее; башкетить - торопить. Марийск. вашкаш - торопиться; вашкен - торопливо: вашке - скоро.

Валгаж - день; белгаж - мел, бумага, сахар, снег, град, все белое; белгажовый - белый; белгажовые- булки; волгаж, волгажовый, валгажовый - дневной, белый, светлый; валгажовые - сутки; волгаженить, волгажетиться - светать. Марийск. волгыдо - свет, светло; волгыжаш - рассветать.

Вата - баба. Марийск. вате - жена, женщина.

Кубасья - женщина; кубасиха - баба, женщина. Марийск. кува - старуха, женщина. (Слово куба есть во многих офенских арго постмерянской территории.)

Вид - вода, река; вит - вода, дождь; вид хлит - дождь идет; витить, видить - мыть; вититься, видиться - мыться; вит, вид - озеро, пруд; повититься - помыться, искупаться; вывитить - измочить; навитить - налить; витный, видный - мокрый; видник, витник - колодец; витячий - колодец; витовая- река; витовый - пароход; витоносное - ведро; вительник - полотенце; вительный, витерный, виченный, обвиченный, обвитенный - мокрый. Марийск вуд (у - ипсилон=ижица) - вода, водяной.

Посмотрим, к примеру, еще и на числительные – греческие, марийские, жгонские и офенские (табл. 1).

Таблица 1. Сравнение числительных.

table 1

Эти сравнения перемещают вопрос о возникновении офенского языка к определенному этапу русской колонизации Севера – такого состояния, когда русский стал привычным языком общения, но мерянский еще не был забыт и оказался удобным во время ухода на заработки в другие места.

Любопытно, что топонимы офенского языка немногочисленны, но среди них Галивон – то есть Галич, термин для города – костер, костр, кострыга – как в слове Кострома (ма – река?).

Ехал Грека через Клязьму? Или ехал русский на Афон?

Интересный момент – наличие в офенском языке грецизмов. Часто их связывали с центрами иконописи после татарского ига - селами Холуем, Палехом и Мстёрой – они упоминаются в писцовых книгах 1629 года. Рядом находился Суздаль – также центр иконописи. Потом центром стала и Москва

Предполагалось, что в Суздаль и Москву могли бы попасть греки - уже в 14 в. В статье об иконописи пишут « «С начала XIV века русские города вновь начинают поддерживать активные связи с Византией. Последовавшее вследствие этого новое влияние её культуры, вызвало во второй половине столетия своеобразный отклик в русской иконописи. ... В конце XIV столетия именно в Москве сосредотачивается художественная жизнь Руси. Здесь работают свои многочисленные мастера и ни менее многочисленные приезжие: греки, сербы и др. В Москве работает в конце жизни Феофан Грек».

Ну и есть искушение связать торговлю иконами и грецизмы в языке офеней. Однако, это одна версия. В докторской диссертации М. Н. Приемышевой Тайные и условные языки в России XIX в.: историко-лингвистический аспект СПБ, 2009 сообщается, что «Наиболее многочисленны и представительны данные по языкам белорусских нищих, которые, помимо определенной связи с офенской, имеют собственную лингвистическую традицию: значительное количество корней греческого генезиса, не употребляющихся в условных языках центральной России, значительно количество собственных слов и корней, а также богатую традицию использования криптоформантов, что в гораздо меньшей степени представлено в языках торговцев и ремесленников». Брянские нищие имели язык, промежуточный между языком нищих России и Белоруссии

Наверное, прав был П. Тиханов, когла предполагал «Греческий элемент в языке старцев (нищих, калик перехожих), офеней, etc., слишком очевиден для всякого, чтобы отрицать его, но как и когда образовался этот язык - трудно сказать что либо определенное. <...> В языке офеней есть одно замечательное выражение, до некоторой степени могущее служить указателем на сношения владимирцев с югом, хотя и позднейшие. Город Москва, как известно слывущий у простонародья под именем "Большой деревни", по-офенски называется Батуса. Странное и с первого разу непонятное слово это легко объясняется, если припомнить, что есть Батусек (или Батасек), торговое поселение по сю сторону Дуная, на притоке его Сарвице, к северу от Мухача, по дороге из Митровицы в Буда-Пешт (Офен) (Raffelsperger). Совершенно естественно и без большой натяжки можно составить понятие, что если есть небольшой торговый Батусек, то почему же Москву, эту большую деревню - не назвать Батусой?

У вторых (нищих) - это остатки того малого разговорного языка, что некогда приходилось употреблять русским странным людям во время путешествия своего также на юг, на Афон и в Палестину. Известно, что стремление русских ко Святым местам современно просвещению России христианскою верой, и едва ли уже не с этой поры отмечается у нас бродячий люд. Так, в Впрашании Кюрикове читаем следующее: "... А иже се, рех: идут в сторону, в Ерусалим к святым, а другим аз бороню, не велю ити: сде велю доброму ему быти. Ныне другое уставих: есть ли ми, владыко, в том грех? Велми, рече, добро твориши: да того деля идет, абы порозну ходяче ясти и пити; а то ино зло, борони, рече" (Калайдович: Памятники XII века).

В обзоре русских летописей относительно содержания и характера их, преимущественно церковноисторического, находим: О странствующих в Иерусалим по склонности к бродяжничеству и потом "незатворяющих от велеречия уст своих и поведающих с прилыганием яже на онех землях" ... (Православный собеседник 1860).

В рукописной кормчей конца XV века соловецкой библиотеки говорится: "... друзии же отходят от жен своих, не по закону остризаются. а не хотяще тружатися и отходят в Иерусалим и в прочая грады ищуще лкоты. и тамо помятшеся възвращаются в домы своя. кающеся безумного труда своего". * * *

Временное раскаяние одних в "безумном" (бесцельном) труде не останавливало, однако, других от желания в свою очередь также потрудиться. И справедливо говоря - строго судить за это темную массу нельзя. Не только у нас, русских, везде и всегда Святым местам придается высшее, так сказать, цивилизующее значение, причем, не говоря уж о самых местах поклонения, большую роль играет именно странствование к ним. Во время пути невольно, само собою, происходит сравнение своего, домашнего, с чужим, делается анализ того и другого, происходит заимствование лучшего, ценится свое хорошее, и т.п., по возвращении же нескончаемы рассказы о виденном, в крайнем случае - безмолвное удивление перед чем-либо недостижимым. Вообще впечатления пути не проходят для человека бесследно. Что в числе паломников могли встречаться и порочные - нисколько не удивительно, ибо среди достаточных более чем вероятно были нищие и калики. Последнее выражение означает бедного, неимущего, нищего, а такой класс скорее других вынужден бывает обстоятельствами на преступления. Идя Христовым именем, питаясь скудным подаянием, бездомный и бесприютный люд соблазняется на поступки в надежде на безнаказанность: сегодня путник здесь, завтра он за двадцать верст, ищи его с ветром в поле2».

Такие предположения уносят раннюю историю условных языков аж в 12-14 вв.

И делают понятней историю отношений народов и местностей на Руси не только между собой, но и с окружающим миром. Вполне себе творческая и разнообразная история.

запись создана: 19.04.2013 в 07:38

@темы: Вавилон-18 по-русски

URL

12:11

Оригинал взят у в Офенский язык – где и когда он возник? часть1

запись создана: 19.04.2013 в 07:37

@темы: Вавилон-18 по-русски

URL

11:59

Дьявол в Саламанке

В правление короля Альфонса Х Ученого в Саламанке читал лекции по магии сам дьявол. "Он казался человеком лет сорока пяти; лицо у него было доброе и приветливое; глаза светлые и ласковые. Приятная улыбка почти беспрестанно блуждала на устах его; он говорил прекрасно, голосом сладкозвучным; много пил медовой сыти, потому что сахар тогда еще не был выдуман, и курил мало, потому что Америка еще не была открыта. Он излагал свое искусство, как нынешний ученый начала динамики или теории бесконечно малых величин. Он утверждал, что магия есть не что иное, как возможно более точное вычисление сил, производимых известным сочетанием слов, смешением некоторых веществ, которые принуждают невидимые могущества производить некоторые непроизвольные действия; степень этого повиновения, зависящая отчасти от большего или меньшего могущества вызываемого духа, может быть подведена под законы, столь же точные, как те, которые управляют движением небесных светил. Это была алгебра, примененная к колдовству".
Вот некоторые темы его лекций: "Мнение раввина Едайша о душе мира", "Точное определение места, где находится ключ от сокровищницы Соломоновой", "О курениях, необходимых для вступления в сообщение с духами, обитающими на планете Венера", "Простое средство сделаться невидимкою", "Каким образом семидесяти лет можно сделаться двадцатилетним юношей".
Лекции дьявола были бесплатными, лишь в конце он заметил, что в качестве вознаграждения за второе полугодие - когда будут раскрыты еще более замечательные тайны - он возьмет душу и тело одного из смертных, на кого падет жребий. Жребий пал на графа Гусмана Торреальту, который, не смущаясь, вышел из подземелья последним, а когда дьявол потянулся к нему, сказал: "Вы обознались, граф Торреальта идет за мною". Нечистый схватил тень графа Гусмана и исчез, а остроумный идальго много лет после этого сражался с неверными, в конце жизни ушел в монастырь и прославился благочестием.
(petro_gulak)

запись создана: 18.04.2013 в 13:26

@темы: кладовка мифов, исторические россказни

URL

11:56

Оригинал взят у в Разоблачаем ! Литературные мистификации и подделки

История мировой литературы, зная о фальсификации многих ее памятников, старается о ней забыть. Едва ли найдется хотя бы один исследователь, который станет утверждать, что дошедшие до нас классики Греции и Рима не изуродованы переписчиками.

Эразм с горечью жаловался еще в XVI веке, что нет ни одного текста «отцов церкви» (т.е. первых четырех веков христианства), который можно было бы безоговорочно признать подлинным. Судьба памятников литературных, быть может, столь же незавидна. В самом конце XVII века ученый иезуит Ардуин доказывал, что античному миру принадлежат только Гомер, Геродот, Цицерон, Плиний, «Сатиры» Горация и «Георгика» Вергилия. Что же касается остальных произведений древности… все они созданы в XIII веке нашей эры.

Достаточно поставить этот вопрос об аутентичности рукописей классиков, чтобы признать полную невозможность установить, где кончается в прошлом «подлинный» классик и начинается фальсифицированный. В сущности, неизвестны подлинный Софокл и Тит Ливий… Самая тонкая и строгая критика текстов бессильна обнаружить позднейшие искажения классиков. Следы, которые привели бы к подлинным текстам, обрываются.

Стоит еще добавить, что историки крайне неохотно расстаются даже с сочинениями, апокрифичность которых доказана ими самими. Они числят их по разряду так называемой псевдоэпиграфической литературы (псевдо-Климент, псевдо-Юстус и т.п.) и не брезгуют ими пользоваться. Эта позиция абсолютно понятна и является лишь логическим развитием общего отношения к «античным» памятникам: их так мало, что даже сомнительные из них жалко исключать из оборота.

Подделки античных авторов

Не успел в 1465 году заработать в Италии первый типографский станок, как уже через несколько лет история литературы зарегистрировала подделку латинских авторов.

В 1498 году Анниус де Витербе опубликовал в Риме сборник произведений Семпрониуса, Катона и многих других, которые он якобы нашел в Мантуе, а на самом деле сам же и сочинил.

В 1519 году французский ученый де Булонь подделал две книги В. Флакка, а один из замечательных ученых-гуманистов Сигониус опубликовал в 1583 году неизвестные до него отрывки из Цицерона. Эта симуляция была сделана с таким мастерством, что обнаружилась только через два века, да и то случайно: было найдено письмо Сигониуса, в котором он сознавался в фальсификации.

В том же веке один из первых немецких гуманистов, познакомивших Германию с римскими классиками, Пролюциус написал седьмую книгу «Календарной мифологии» Овидия. Мистификация эта была отчасти вызвана ученым спором о том, на сколько книг делилось это сочинение Овидия; несмотря на указания от имени автора, что книг у него шесть, некоторые ученые Ренессанса, основываясь на композиционных особенностях, настаивали на том, что книг должно быть двенадцать.

Голландец Мерула, автор «Всемирной истории», цитировал неоднократно длинные абзацы из рукописи Пизона и из грамматики времен Траяна, никогда не существовавших.

Францисканец Гевара опубликовал «найденный» им во Флоренции философский роман, героем которого является Марк Аврелий. Исторический роман имел успех, однако анализ обнаружил мистификацию.

В конце XVI века был мало освещен вопрос о распространении христианства в Испании. Для восполнения досадного пробела испанский монах Хигера после большой и сложной работы написал хронику от имени никогда не существовавшего римского историка Флавиуса Декстера.

В XVIII веке голландский ученый Хиркенс издал под именем Люция Вара, якобы трагического поэта эпохи Августа, трагедию. Совершенно случайно удалось установить, что венецианец Коррарио издал ее в XVI веке от своего имени, никого не пытаясь ввести в заблуждение.

Испанец Мархена в 1800 году развлекался сочинением на латинском языке рассуждений порнографического характера. Из них он сфабриковал целый рассказ и связал его с текстом XXII главы Петрониева «Сатирикона». Невозможно отличить, где кончается Петроний и начинается Мархена. Свой отрывок с Петрониевым текстом он и издал, указав в предисловии и воображаемое место находки.

Это не единственная подделка сатир Петрония. За столетие до Мархена французский офицер Нодо издал «полный» «Сатирикон», якобы «по рукописи тысячелетней давности, купленной им при осаде Белграда у одного грека», но никто не видел ни этой, ни более древних рукописей Петрония.

Также переиздавался Катулл, подделанный в XVIII веке венецианским поэтом Коррадино, который якобы нашел в Риме список Катулла.

Немецкий студент XIX века Вагенфельд якобы перевел с греческого на немецкий историю Финикии, написанную финикийским историком Санхониатоном и переведенную на греческий язык Филоном из Библоса. Находка произвела огромное впечатление, один из профессоров дал предисловие к книге, после чего она была издана, а когда у Вагенфельда потребовали греческую рукопись, он отказался ее представить.

В 1498 году в Риме было опубликовано Евсевием Зильбером от имени Бероза, «вавилонского жреца, жившего за 250 лет до Рождества Христова», но «писавшего по-гречески», сочинение на латинском языке «Пять книг древностей с комментариями Иоанна Анни». Книга выдержала несколько изданий, а потом оказалась подделкой доминиканского монаха Джиованни Нанни из Витерборо. Однако, несмотря на это, легенда о существовании Бероза не исчезла, и в 1825 году Рихтером в Лейпциге была выпущена книга «Дошедшие до нас халдейские истории Бероза», якобы скомпилированная из «упоминаний» о Берозе в работах других авторов. Удивительно, что, например, акад. Тураев нимало не сомневается в существовании Бероза и считает, что его сочинение «для нас в высокой степени ценно».

В двадцатые годы нашего века немец Шейнис продал в Лейпцигскую библиотеку несколько фрагментов из классических текстов. Среди других был листок из сочинений Плавта, написанный пурпурными чернилами, хранители кабинета рукописей Берлинской академии наук, совершенно уверенные в достоверности своей покупки, расхваливали ее: «Прекрасный почерк носит все черты, характерные для очень давнего периода. Видно, что это фрагмент роскошной книги; употребление пурпурных чернил свидетельствует о том, что книга находилась в библиотеке богатого римлянина, может быть, в императорской библиотеке. Мы уверены, что наш фрагмент является частью книги, созданной в самом Риме». Однако через два года последовало скандальное разоблачение всех рукописей, представленных Шейнисом.

Выдуманные авторы

Ученые эпохи Возрождения (и более позднего времени) не довольствовались «находками» рукописей уже известных до них писателей, они сообщали друг другу об «открытиях» ими и новых, неведомых до тех пор авторов, как сделал в XVI веке Мюрэа приславший Скалигеру собственные свои стихи под именем забытых латинских поэтов Аттия и Тробея. Даже историк Ж. Бальзак создал вымышленного латинского поэта. Он включил в издание латинских стихотворений, вышедшее в 1665 году, одно, восхвалявшее Нерона и якобы найденное им на полуистлевшем пергаменте и приписанное неизвестному современнику Нерона. Это стихотворение даже включалось в антологии латинских поэтов, пока не обнаружилась подделка.

В 1729 году Монтескье опубликовал во французском переводе греческую поэму в духе Сафо, сообщив в предисловии, что эти семь песен написаны неизвестным поэтом, жившим после Сафо, и найдены им в библиотеке одного греческого епископа. Позже Монтескье признался в мистификации.

В 1826 году итальянский поэт Леопарди подделал две греческие оды в стиле Анакреона, написанные якобы неведомыми до тех пор поэтами. Он же издал и вторую свою подделку — перевод латинского пересказа греческой хроники, посвященной истории отцов церкви и описанию горы Синая.

Знаменитой подделкой античных классиков является мистификация Пьера Луиса, выдумавшего поэтессу Билитис. Он печатал ее песни в «Меркюр де Франс», а в 1894 г. выпустил их отдельным изданием. В предисловии Луис изложил обстоятельства «находки» им песен неизвестной греческой поэтессы VI века до н.э. и сообщил, что некий д-р Хейм даже разыскал ее могилу. Два немецких ученых — Эрнст и Вилламовиц-Мюллендорф — тотчас же посвятили новооткрытой поэтессе статьи, и имя ее было внесено в «Словарь писателей» Лолье и Жиделя. В следующем издании «Песен» Луис поместил ее портрет, для которого скульптор Лоране скопировал одну из терракот Лувра. Успех был огромен. Еще в 1908 году не всем было известно о мистификации, так как в этом году он получил от одного афинского профессора письмо с просьбой указать, где хранятся оригиналы песен Билитис.

Обратим внимание, что почти все разоблаченные мистификации такого рода принадлежат новому времени. Это понятно, ибо поймать за руку гуманиста эпохи Возрождения, выдумавшего нового автора, практически невозможно. По всем данным следует поэтому ожидать, что хотя бы некоторые из «античных» авторов были выдуманы гуманистами.

Подделки нового времени

Ближе к новому времени изобретались не только античные авторы. Одной из самых знаменитых фальсификаций такого рода являются поэмы Оссиана, сочиненные Макферсоном (1736—1796), и поэмы Роулея Чаттертона, хотя эти подделки и были довольно быстро разоблачены, но их художественные достоинства обеспечивают им заметное место в истории литературы.

Известны подделки Лафонтена, писем Байрона, Шелли, Китса, романов В. Скотта, Ф. Купера и пьес Шекспира.

Особую группу среди подделок нового времени составляют сочинения (в основном письма и мемуары), приписываемые какой-нибудь знаменитости. Их известно несколько десятков (только самых знаменитых).

В XIX веке продолжались подделки «под старину», но уже, как правило, не связанные с античностью. Так, в конце XIX века сенсацию вызвала «найденная» иерусалимским торговцем Шапиро рукопись якобы I тысячелетия, повествующая о странствовании евреев по пустыне после исхода из Египта.

В 1817 году филолог Вацлав Ганка (1791 —1861) в церкви маленького города Кралев Двор на Эльбе якобы нашел пергамент, на котором старинными буквами были написаны эпические поэмы и лирические песни XIII—XIV вв. Впоследствии он «открыл» еще много других текстов, например старинный перевод Евангелия. В 1819 г. он стал хранителем литературных коллекций, а с 1823 г. — библиотекарем Национального Чешского музея в Праге. В библиотеке не осталось ни одной рукописи, к которой Ганка не приложил бы свою руку. Он изменял текст, вставлял слова, вклеивал листы, вычеркивал абзацы. Он придумал целую «школу» древних художников, имена которых вписал в попадавшие ему в руки подлинные старинные рукописи. Разоблачение этой невероятной по масштабу фальсификации сопровождалось оглушительным скандалом.

Знаменитый Винкельман, основатель современной археологии, стал жертвой мистификации со стороны художника Казановы (брата известного авантюриста), иллюстрировавшего его книгу «Античные памятники» (а ведь Винкельман был археолог — профессионал!).

Казанова снабдил Винкельмана тремя «древними» картинами, которые, по его уверению, были сняты прямо со стен в Помпеях. Две картины (с танцовщицами) были изготовлены самим Казановой, а картина, на которой был изображен Юпитер и Ганимед, — живописцем Рафаэлем Менгесом. Для убедительности Казакова сочинил совершенно невероятную романтическую историю о некоем офицере, который якобы тайком ночью выкрал эти картины из раскопок. Винкельман поверил не только в подлинность «реликвий», но и во все басни Казановы и в своей книге описал эти картины, отметив, что «любимец Юпитера, несомненно, принадлежит к числу самых ярких фигур, доставшихся нам от искусства античности…».

Фальсификация Казаковы имеет характер озорства, вызванного желанием подшутить над Винкельманом.

Аналогичный характер имеет известная мистификация Мериме, который задумал, увлекаясь славянами, поехать на Восток, чтобы описать их. Но для этого нужны были деньги. «И я задумал, — признается он сам, — сначала описать наше путешествие, продать книгу, а затем истратить гонорар на проверку того, насколько я прав в своем описании». И вот он выпускает в 1827 г. сборник песен под названием «Гусли» под видом переводов с балканских языков. Книга имела большой успех, в частности, Пушкин в 1835. г. сделал псевдообратный перевод книги на русский язык, оказавшись более легковерным, чем Гете, который сразу почувствовал мистификацию. Мериме предпослал второму изданию ироническое предисловие, упоминая тех, кого ему удалось провести. Пушкин потом писал: «Поэт Мицкевич, критик зоркий и тонкий знаток славянской поэзии, не усомнился в подлинности сих песен, а какой-то немец написал о них пространную диссертацию». В последнем Пушкин совершенно прав: наибольший успех эти баллады имели у специалистов, нимало не сомневавшихся в их аутентичности.

Другие фальсификации

Примеры подделок, мистификаций, апокрифов и т.п. и т.д. можно неограниченно умножать. Мы рассказали лишь о самых известных. Приведем еще несколько разрозненных примеров.

В истории развития каббалы хорошо известна книга «Зогар» («Сияние»), приписанная танаю Симону бен Иохая, жизнь которого окутана густым туманом легенды. М.С. Беленький пишет: «Однако установлено, что автором ее был мистик Моисей де Леон (1250—1305). О нем историк Грен сказал: «Можно лишь сомневаться, был ли он корыстным или набожным обманщиком…» Моисей де Леон написал несколько сочинений каббалистического характера, но они не принесли ни славы, ни денег. Тогда незадачливому сочинителю пришло в голову верное средство для широкого раскрытия сердец и кошельков. Он принялся за писательство под чужим, но пользовавшимся авторитетом именем. Ловкий фальсификатор выдал свой «Зогар» за сочинение Симона бен Иохая… Подделка Моисея де Леона имела успех и произвела сильное впечатление на верующих. Защитниками мистики книга «Зогар» веками обожествлялась как небесное откровение».

Одним из известнейших гебраистов нового времени является Л. Гольдшмидт, более двадцати лет положивший на критическое издание первого полного перевода на немецкий язык Вавилонского талмуда. В 1896 г. (когда ему было 25 лет) Гольдшмидт издал якобы новонайденное талмудическое сочинение на арамейском языке «Книга миротворения». Однако почти немедленно было доказано, что эта книга является переводом самого Гольдшмидта эфиопского сочинения «Гексамерон» псевдо-Епифания.

Вольтер нашел в Парижской Национальной библиотеке рукопись, комментирующую Веды. Он не сомневался, что манускрипт был написан браминами до похода в Индию Александра Македонского. Авторитет Вольтера помог издать в 1778 году французский перевод этого сочинения. Однако вскоре выяснилось, что Вольтер пал жертвой мистификации.

В Индии в библиотеке миссионеров были найдены поддельные комментарии такого же религиозно-политического характера к другим частям Вед, также приписанные браминам. Аналогичной подделкой был введен в заблуждение английский санскритолог Джойс, переведший открытые им стихи из Пураны, излагающие историю Ноя и написанные каким-то индусом в виде старинного санскритского манускрипта.

Большую сенсацию вызвала в свое время находка итальянского антиквария Курцио. В 1637 году он опубликовал «Фрагменты этрусской древности», будто бы по манускриптам, найденным им закопанными в землю. Подделка была быстро разоблачена: Курцио сам закопал написанный им пергамент для придания тому старинного вида.

В 1762 году капеллан Мальтийского ордена Велла, сопровождая в Палермо арабского посла, решил «помочь» историкам Сицилии найти материалы для освещения ее арабского периода. После отъезда посла Велла распустил слух, что этот дипломат передал ему древнюю арабскую рукопись, содержащую переписку между властями Аравии и арабскими губернаторами Сицилии. В 1789 г. вышел итальянский «перевод» этой рукописи.

Исторические мистификации

Три Индии. В 1165 году в Европе появилось Письмо Пресвитера Иоанна императору Эммануилу Комнину (по Гумилеву это случилось в 1145 году). Письмо было написано якобы по-арабски, а затем переведено на латинский. Письмо произвело такое впечатление, что папа Александр III в 1177 году отправил к пресвитеру своего посланника, который так и затерялся где-то на просторах востока. В письме описывалось царство христиан-несториан где-то в Индии, его чудеса и несметные богатства. Во время второго крестового похода на военную помощь этого царства христиан возлагались серьезные надежды; никто и не думал сомневаться в существовании такого могущественного союзника.

Вскоре письмо забыли, несколько раз к поискам волшебного царства снова возвращались (В 15 веке его искали в Эфиопии, затем – в Китае). Так что только в 19 веке ученым пришло в голову заняться этой фальшивкой.

Впрочем, чтобы понять, что это фальшивка – не обязательно быть специалистом. Письмо полно подробностей, свойственных европейской средневековой фантастике. Вот список животных, обитающих в Трех Индиях: «

«Слоны, дромадеры, верблюды, Meta collinarum (?), Cametennus (?), Tinserete (?), пантеры, лесные ослы, белые и красные львы, белые медведи, белые мерланы(?), цикады, орлиные грифоны,… рогатые люди, одноглазые, люди с глазами спереди и сзади, кентавры, фавны, сатиры, пигмеи, гиганты, циклопы, птица феникс и почти все обитающие на земле породы животных…»

(цит. по Гумилеву, «В поисках вымышленного царства)

Современный контент-анализ показал, что письмо было составлено во второй четверти 12 века в Лангедоке или Северной Италии.

Протоколы сионских мудрецов. «Протоколы сионских мудрецов» — появившийся в начале XX века в России и получивший широкое распространение в мире сборник текстов, представлявшийся публикаторами как документы всемирного еврейского заговора. Некоторые из них утверждали, что это протоколы докладов участников Сионистского конгресса, состоявшегося в Базеле, Швейцария в 1897 г. В текстах излагаются планы завоевания евреями мирового господства, проникновения в структуры управления государствами, взятия неевреев под контроль, искоренения прочих религий. Хотя давно уже доказано, что «Протоколы» являются антисемитской мистификаций, до сих пор есть немало сторонников их достоверности. Особенно эта точка зрения распространена в исламском мире. В некоторых странах изучение «Протоколов» даже включено в школьную программу.

Документ, расколовший церковь.

На протяжении 600 лет главы римской церкви использовали Дарственную Константина (Constitutum Сопstantini), чтобы поддержать свой авторитет в качестве управителей христианского мира.

Константин Великий был первым римским императором (306-337), принявшим христианство. Утверждали, что он подарил половину своей империи в 315 году н. э. в благодарность за обретение новой веры и чудесное исцеление от проказы. Дарственная — документ, в котором был засвидетельствован факт дарения, — давал римской епархии духовную власть над всеми церквями и временную власть над Римом, всей Италией и Западом. Те, кто попытается воспрепятствовать этому, записано в Дарственной, «будут гореть в аду и погибнут с дьяволом и всеми нечестивцами».

Дарственная, длиною в 3000 слов, впервые появилась в IX веке и стала мощным оружием в споре между восточной и западной церквями. Кульминацией спора явился раскол церкви в 1054 году на Восточную православную церковь и Римскую церковь.

Десять пап цитировали документ, и его подлинность не вызывала сомнений вплоть до XV века, когда Никола из Кузы (1401-1464), величайший богослов своего времени, указал на то, что епископ Эвсебийский, современник и биограф Константина, даже не упоминает об этом даре.

Теперь документ практически всеми признан подделкой, по всей вероятности, сфабрикованной Римом около 760 года. Причем фальсификация не была достаточно хорошо продумана. Например, документ передает римской епархии власть над Константинополем — городом, который как таковой еще не существовал!

Неудивительно, что французский философ Вольтер называл его «самой бесстыдной и поразительной фальсификацией, которая довлела над миром на протяжении многих веков».

Мистификатор и шутник Лео Таксиль

В 1895 г. особенно много шума вызвало сочинение Таксиля «Тайны геенны, или Мисс Диана Воган*, ее разоблачения масонства, культа и явлений дьявола». Таксиль под вымышленной фамилией Германуса сообщал, что Диана Воган, дочь верховного дьявола Битру, десяти лет была обручена с командиром 14 бесовских полков сладострастным Асмодеем, совершила с ним свадебное путешествие на Марс. Вскоре доктор Хакс продемонстрировал Диану Воган перед большой клерикальной аудиторией.

Раскаявшаяся в «заблуждении» и вернувшаяся в лоно католической церкви, «жена дьявола» Воган вела переписку с крупными церковными деятелями, получала письма от кардинала Парочи, который передал ей благословение папы.

25 сентября 1896 г. в итальянском городе Триенте по инициативе Таксиля состоялся международный конгресс антимасонского союза, созданного Львом XIII. На конгрессе было 36 епископов, 61 журналист. Портрет Таксиля висел на трибуне среди изображений святых. Диана Воган выступала на конгрессе как живое доказательство масонского люцифернианства.

Однако в печати уже появились статьи, высмеивающие «жену дьявола». В июле 1896 г. Марджиотти порвал отношения со своими товарищами, угрожая разоблачениями.

Через несколько месяцев в немецких и французских газетах появилась статья Хакса, оказавшегося автором антирелигиозного сочинения «Жест», в которой сообщалось, что «все разоблачения франкмасонства были чистым шантажом». «Когда появилось папское послание, направленное против масонов как союзников дьявола, — писал Хакс, — я решил, что оно поможет выколачивать деньги из легковерных. Я посоветовался с Лео Таксилем и несколькими друзьями и мы вместе задумали „Дьявола XIX века».

«Когда я выдумывал невероятные истории, например, о дьяволе, который утром превращался в молодую даму, мечтавшую выйти замуж за масона, а вечером оборачивался крокодилом, игравшим на рояле, мои, смеявшиеся до слез, сотрудники говорили: „Вы заходите слишком далеко! Вы провалите всю шутку!». Я отвечал им: „Это сойдет!». И в самом деле сходило». Хакс закончил статью заявлением, что он прекращает теперь все мифотворчество о сатане и масонах, а на деньги, вырученные от распространения антимасонских басен, открывает в Париже ресторан, где будет кормить колбасой и сосисками также обильно, как он кормил легковерную публику своими сказками».

Через несколько дней выступил в печати Марджиотти, который объявил, что вся его книга «Культ сатаны» является частью мистификации, задуманной Таксилем. 14 апреля 1897 г. в огромном зале «Парижского географического общества» Таксиль рассказал о том, что его антимасонские сочинения являются величайшей мистификацией новейшего времени, ставившей целью высмеять доверчивое духовенство. «Жена дьявола» Диана Воган оказалась секретарем Таксиля.

Скандал получился огромный. Папа Лев XIII предал Таксиля анафеме. В том же 1897 г. Таксиль опубликовал сатиру на Ветхий завет — «Забавную библию» (русский перевод: М., 1962), а вскоре ее продолжение — «Забавное евангелие» (русский перевод: М., 1963).

Причины фальсификаций

Причины фальсификаций столь же многообразны, как сама жизнь.

Мало что документально известно о побуждениях к фальсификацированию в средние века. Поэтому мы вынуждены анализировать этот вопрос на материалах нового времени. Однако нет причин, почему полученные на этом материале общие выводы не применимы ко временам более отдаленным.

1. Обширный класс подделок составляют чисто литературные мистификации и стилизации. Как правило, если мистификация имела успех, ее авторы быстро и с гордостью раскрывали свой обман (ярким примером является мистификация Мериме, а также мистификация Луиса).

К этому же классу принадлежат, по-видимому, фальсифицированные Сигониусом отрывки из Цицерона.

Если такая мистификация сделана умело, а автор в ней почему-то не сознался, раскрыть ее очень трудно.

Страшно подумать, сколько таких мистификаций было сделано в эпоху Возрождения (на пари, ради шутки, чтобы испытать свои способности и т.п.), которые впоследствии были приняты всерьез. Однако можно думать, что такого рода «древние» сочинения относились лишь к «малоформатным» жанрам (стихотворения, отрывки, письма и т.п.).

2. Близко к ним лежат фальсификации, в которых молодой автор пытается утвердить свое «Я» или проверить свои силы в жанре, гарантировавшем ему защиту в случае неудачи. К этому классу явно принадлежат, скажем, подделки Макферсона и Чаттертона (в последнем случае проявилась редкая патология полного отождествления себя с обожаемыми старинными авторами). В ответ на невнимание театра к его пьесам Колонн ответил подделкой Мольера и т.д.

Заметим, что, как правило, наиболее известные фальсификаторы этого типа в дальнейшем ничем особым не выделялись. Айрланд, подделавший Шекспира, стал посредственным литератором.

3. Еще более злостными являются фальсификации, сделанные молодым филологом с целью быстро прославиться (пример — Вагенфельд). Более зрелые мужи науки фальсифицировали с целью доказать то или иное положение (Пролюциус) или заполнить лакуны в наших знаниях (Хигера).

4. К «заполняющим» фальсификациям относятся также биографии фантастических личностей вроде «святой Вероники» и т.п.

5. Многие фальсификаторы были движимы (в комбинации с другими мотивами) соображениями политического или идеологического порядка (Ганка).

6. Частным случаем последних фальсификаций надо считать монашеские фальсификации «отцов церкви», декретов пап и т.п.

7. Очень часто книга апокрифировалась в древность из-за ее обличительного, антиклерикального или вольнодумного характера, когда издание ее под собственным именем было чревато тяжелыми последствиями.

8. Наконец, последним по счету, но не по важности является фактор элементарной наживы. Примеров так много, что их можно и не приводить.

Исторические мистификации

Разоблачение фальсификаций

Если фальсификация сделана умело, то ее разоблачение представляет колоссальные трудности и, как правило (если сам фальсификатор не сознается), происходит чисто случайно (пример — Сигониус). Поскольку история склонна забывать о своих фальсификациях, с удалением по времени разоблачение фальсификации делается все более трудным делом (пример — Тацит). Поэтому нет сомнения, что очень много фальсификаций (особенно гуманистических) до сих пор остаются неразоблаченными.

В этой связи особенный интерес представляет информация об обстоятельствах находок тех или иных рукописей. Как мы видели на примере Тацита и увидим позже на примере многих других сочинений, «открытых» в эпоху Возрождения, информация эта очень скудна и противоречива. В ней нет почти никаких имен, а сообщается лишь о «безымянных монахах», принесших «откуда-то с севера» бесценные рукописи, пролежавшие «в забвении» многие столетия. Поэтому судить на ее основании об аутентичности рукописей невозможно. Напротив, сама противоречивость этой информации наводит (как в случае Тацита) на серьезные сомнения.

Весьма странно, что информации об обстоятельствах находок рукописей, как правило, нет даже в XIX веке! Либо о них сообщают непроверяемые данные: «купил на восточном базаре», «нашел в подвале монастыря тайком (!) от монахов», либо вообще молчат. Мы еще не раз к этому вернемся, а пока лишь процитируем известного ученого проф. Зелинского:

«Истекший 1891 год надолго останется памятным в истории классической филологии; он принес нам, не говоря о мелких новинках, два крупных и драгоценных дара — книгу Аристотеля о государстве афинском и бытовые сценки Герода. Какой счастливой случайности обязаны мы этими двумя находками — об этом соблюдается теми, кому знать надлежит, упорное и значительное молчание: лишь самый факт случайности остается несомненным, а с установлением этого факта устраняется всякая надобность задавать себе вопрос…».

А, ей-ей, не мешало бы спросить «тех, кому знать надлежит», откуда они взяли эти рукописи. Ведь, как показывают примеры, ни высокие академические звания, ни общепризнанная честность в обыденной жизни еще не гарантируют от подделок. Впрочем, как отмечал еще Энгельс, нет людей более доверчивых, чем ученые.

Стоит отметить, что приведённое выше — это лишь весьма краткий экскурс в историю подделок (к тому же только литературных, а ведь есть ещё эпиграфические, археологические, антрологические и многие, многие другие — нескольким из них будут посвящены дальнейшие посты), в котором представлены лишь некоторые из них. В действительности же их гораздо больше, и это только известных. А сколько подделок до сих пор не раскрыты — неведомо никому. Одно можно сказать наверняка - много, очень много.

Источник:

М.М. Постников. «Критическое исследование хронологии Древнего Мира» В приведённом отрывке цитируется фундаментальное исследование Е.Л. Ланна (1896—1958) «Литературная мистификация» (1930).

Вы помните, что у нас целая рубрика, где мы с вами обсуждаем различные РАЗОБЛАЧЕНИЯ !

Оригинал статьи находится на сайте ИнфоГлаз.рф Ссылка на статью, с которой сделана эта копия - http://infoglaz.ru/?p=20014

запись создана: 18.04.2013 в 10:49

@темы: книги, кладовка мифов

URL

11:46

07.04.2013 в 16:25

Пишет Эсса:

А ведь у меня еще и окарина есть!

Диапазон моей окарины - октава. Голос очень приятный, теплый и живой.
Я ее привезла с Кавказа, купила у мастера. Я целый вечер просидела, перебирая окарины в мастерской, пока не выбрала эту - они все чуть-чуть разные.
Преклоняюсь перед мастерами, которые делают музыкальные инструменты. По-моему, это чудо.

А играть на ней я так до сих пор толком и не научилась.
Мало мне блокфлейты и барабана - займусь-ка я окариной!
Я уже говорила?.. Очень хочется издавать звуки!! :lalala:

...............................................................................................
Кстати, об окаринах...)))

07.04.2013 в 01:48

Пишет Улитка Джонатан_Ливингстон:

О_о
Это не окарина, это чудовище))

URL записи

И еще одна окарина. С эльфийским дизайном!

URL записи

запись создана: 18.04.2013 в 09:36

@темы: история музыки

URL

11:42

Мои давние жжшные посты о книгах Симмонса

Оригинал взят у в Террор и Антитеррор, или любите ли вы Симмонса?

Возможно, вы будете смеяться, но читая эту книгу, я не могла отделаться от мысли, что это сильно затянутый американский пересказ рассказа Бориса Штерна «Остров Змеиный»
Общее: морские приключения, много оружия, немного секса, огромное чудовище и «Ам!»
Различие: рассказ Бориса Штерна занимает три странички. Роман Дэна Симмонса занимает 38 с половиной авторских листов. Соответственно «Ам!», что у Штерна занимает мгновение, у Симмонса растягивается на 400 страниц текста. читать дальше
Если же отбросить шуточки, роман мне не понравился.
И если вы скажете, что тут имеется неожиданный напряженный сюжет, то позвольте возразить.
Ничего неожиданного в сюжете быть не может по определению, ибо известно, что экспедиция Франклина сгинула в арктических просторах и, следовательно, перед автором стояла задача избавиться от более чем сотни персонажей тем или иным способом.
А поскольку обычные способы смерти заброшенных в необычные условия людей автору показались малоэффектными, в ход пошло мистическое существо, которое доматывалось до Террора и Эребуса с упорством, достойным лучшего применения. Вот оно-то и создавало «напряжение». Если хотите, я напишу столь же большой роман с неожиданным и напряженным сюжетом, где потоплю «Титаник» Лох-несским динозавром, у которого (во время перехода на икрометание в Саргассовое море) пароход покрошил в кашу винтами подругу жизни.
Между тем подлинные обстоятельства гибели экспедиции Франклина были обыденней и трагичнее. К сожалению, я уже давно успела основательно подзабыть то, что когда-то читала о полярных исследованиях, и не знаю точно обстоятельств организации этой экспедиции и результатов ее поисков, поэтому отловить детали, где Симмонс, мягко говоря, отклоняется от фактов, не могу.
Могу однако заметить, что керосин изобрели, если не ошибаюсь, примерно лет через пять или десять после описываемых событий, а витамины открыли и обозвали этим словом – примерно через полвека.
Викторианский сексуальный пуританизм, как он описан у Франклина, действительно мог бы наблюдаться у какого-нибудь английского капитана – но только в другое время, ближе к началу 20 века. Сам же Франклин как личность сформировался задолго до восшествия на престол Виктории и сформировался совсем в другом моральном-нравственном климате. Джентльмены времен регентства, поверьте, от обнаженных дам не отворачивались.
Возвращаясь к полярным былям, не могу не удивиться, как мало внимания Симмонс уделяет низким температурам. Нет, он не забывает отмечать: сегодня – столько-то, завтра столько-то, через месяц – еще столько-то. И периодически кто-то обмораживается. А вот цифры, которые он называет, и поведение персонажей при этих цифрах… -80 по Фаренгейту (-62 по Цельсию) – народ весело выползает из теплых помещений на свежий воздух, чтобы встретить новый год! Симмонс хоть приблизительно понимает, какие цифры он называет? А ему ничего не стоит бросить фразу о стоградусном морозе – даже представлять не хочу, сколько это по Цельсию, вероятно, около 80, Оймякон нервно курит в сторонке, станция Восток приветливо машет рукой. И хотя до Востока и Оймякона полюс холода действительно отмечали где-то в тех районах, где мерзнет Террор, все же с цифрами поаккуратнее надо – если капитан Крозье видит на термометре -80 по Фаренгейту, ему не на карнавал спешить подобает, а бежать к бортжурналу и звать с собой с собой двух офицеров в свидетели, чтобы зафиксировать рекордно низкую температуру – все ж таки экспедиция научная. А Симмонсу, раз уж он так любит отмечать температуру, можно было бы и заметить, что в какой-то момент сталь стала такой же хрупкой, как чугун (или это он где-то заметил, а я по невнимательности проглядела?)
Кстати уж сказать, возможно, что зря катили бочки на того несчастного фабриканта консервов: олово, которым в те времена запаивали консервные банки, при низких температурах имеет обыкновение рассыпаться в порошок – вот вам и разгерметизация.
Просто убила меня одна глава, в которой:
«Следующим утром, 12 июля, нам начали встречаться новые кровавые пятна на льду. Поначалу мужчины испугались, что это очередные свидетельства гибели наших товарищей, но капитан Крозье подвел нас к одному из залитых кровью участков и показал, что посреди застывшей темно-красной лужи лежит труп белого медведя. Это всё были убитые белые медведи, от многих из которых остались лишь проломленная голова, окровавленная белая шкура, раздробленные кости и лапы…
К 16 июля … Мы нашли еще несколько убитых белых медведей».
В эту же ночь, 16 июля:
«– Что мне нужно знать, – продолжал капитан бесконечно усталым хриплым голосом, с сумрачным лицом,– так это можно ли еще урезать рацион. Вернее, смогут ли люди тащить сани, когда мы урежем рацион».
Если убитые медведи попадались в таком количестве, что речь идет о нескольких, а не об одном-двух, то за четыре дня можно и из растерзанных останков набрать довольно много пригодных в пищу продуктов – белый медведь все-таки довольно большой зверь. Супчик из них явно был бы калорийнее супчика из башмаков. Если речь идет о нескольких медведях, можно задуматься и о том, что такому количеству медведей надо довольно большое жратвы (правда, неспособность героев охотиться в полярных условиях неоднократно подчеркивается автором).
К этому приблизительно времени начинаешь понимать, что многостраничная эпопея затеяна автором практически исключительно для того, чтобы в разных видах и позах смаковать разные увечья (а как еще поиграть на нервах благополучного американского читателя?). Создается впечатление, что реальные переживания полярных исследователей просто недостойны оказаться темой для романа. Да если подумать, ничего особенного в реале с ними и не происходило: просто загибались от холода и голода, цинги и обморожений, от испорченных консервов и угарного газа, сходили с ума от белого безмолвия и слепли от невероятной снежной белизны. И никакой мистики, никакой развесистой клюквы и никакой клубнички. Скушно, девушки…
Зато неожиданно хорошо удался контраст между бытием экспедиции и эскимосским житьем. Арктические просторы, которые для англичан были долиной страданий, для эскимосов были благодатным, изобильным краем. За это я была бы готова многое простить автору – но если бы книга была на 300 страниц меньше.

Оригинал взят у в Дэн Симмонс

Прочитано: Колокол по Хэму.
Впечатление: не раздражает. читать дальшеВозможно, потому, что я не знаю в деталях ни биографии Хемингуэя, ни шпионских игр в период 2 мировой. Правда, вызвало некоторое удивление: все всё друг о друге знают. Или почти все. В смысле, шпионы и антишпионы. Как они работали при такой прозрачной со всех сторон конспирации? Возникает две гипотезы: или в Карибском море песочница для игр засвеченных в других регионах агентов, или не так все было, совсем не так.
Эпизодическое мелькание в кадре Яна Флеминга вызывает законный вопрос: неужели он в те времена был такой крутой фигурой? Из других источников я почерпнула впечатление, что хотя таки да, он работал в военно-морской разведке, однако звезд с неба не хватал и как только позволила возможность, переключился на жизнеописание Дж. Бонда.
Хотя как литературное допущение -- сойдет.
Мелкие придирки: в 42 году не существовало бикини. Виноват ли в том Симмонс или переводчик, не знаю, но возникает вопрос, а не бывло ли каких-либо анахронизмов и в других вещах, о которых я не знаю, например, во всяких стреляющих цацках.
Впрочем, читать можно. А возможно, кому-то из читателей придет в голову заодно почитать, о чем там таки Хэм пишет. В том же "По ком звонит колокол", например.

Оригинал взят у в Двое из ларца или две книги "на предмет сравнительной анатомии"

Дэн Симмонс. Бритва Дарвина.
Майкл Коннелли. Черное эхо.
В общем-то, ничего против этих авторов и этих книг я не имею. Просто дело в том, что в мои руки они попали в один день. И стали хорошей иллюстрацией к следующей цитате из любимых мною «Серебряных яйцеглавов» Фрица Лейбера (написано в конце 40х годов прошлого века, напоминаю):
«Большинство профанов верит, будто словомельницы были изобретены потому, что мозг отдельно взятого писателя якобы уже не был в состоянии вмещать весь гигантский объем информации, необходимой для создания полноценного произведения, потому что природа и человеческое общество якобы слишком сложны, чтобы их мог понять отдельно взятый человек. Ерунда: словомельницы победили по той простой причине, что они давали больше стандартной продукции. Уже в конце XX века большая часть художественной литературы создавалась несколькими ведущими редакторами — в том смысле, что именно редакторы предлагали темы, способы, стиль, приемы, а писатели просто сводили все это воедино. И вполне понятно, что машина была куда выгоднее, чем свора писателей, которые требуют высоких гонораров, меняют издателей, организуют союзы и клубы, обзаводятся неврозами, любовницами, детьми и гоночными автомобилями и даже время от времени пытаются протащить в усовершенствованную редакторами книгу какую нибудь свою дурацкую идейку. И машины оказались настолько производительнее, что можно было сохранить при них писателей как безвредное украшение, рекламную приманку…» (выделено мною).
Итак, приступаю к сравнительной анатомии: читать дальше
Общее: главные герои носят имена знаменитых предшественников: Дарвин Минор (что можно понимать как Дарвин-младший), и Иероним Босх. Оба свои имена сокращают Дарвин – Дар (но не Ветер

, Иероним – тривиальное Гарри.
Различие: такое впечатление, что средние американцы все как один знают, кто такой Иероним Босх (который художник), из-за чего подшучивают над Гарри, зато практически не знают, кто такой Чарлз Дарвин, из за чего спрашивают у Дара, не он ли учредил премию Дарвина.
Общее: и тот и другой расследуют соответствующие криминальные загадки.
Различие: Гарри – полицейский. Дар эксперт, расследующий несчастные случаи.
Общее: оба в течение книги попадают под следствие как вероятные правонарушители.
Различие: до Гарри доматывается служба внутренних расследований (или как оно там называется, не лезть же в книгу за уточнением), Дара же подозревают в том, что он спровоцировал дорожный инцидент со смертельным исходом. Оба, само собой, ни в чем не виноваты!
Общее: партнерами в расследовании и партнерами и постели у обоих становятся дамы из ФБР.
Различие: одна из дам в момент действия из ФБР уже ушла. Да и финал любовной интриги несколько различается.
Общее: оба живут несколько богаче, чем позволяет им теперешнее служебное положение. Впрочем, объяснения причин благосостояния вполне безобидны.
Общее: в преступлениях замешаны иностранцы.
Различие: Дар разбирается с русскими киллерами. Гарри в этой книге обошелся без них. В качестве жертв выступают в одной книге нелегальные мигранты (мексиканцы и прочие), в другой вполне легально въехавшие вьетнамцы с нелегальными доходами.
Общее: Дар и Гарри в прошлом воевали во Вьетнаме и имеют военные специализации, которые очень пригодились им именно в этих книгах. О своем военном прошлом вспоминать не любят и изображают себя скорее пацифистами.
Различие: разные у них военные специальности, специальность Гарри больше влияет на сюжет.
В обеих книгах физически убирается некоторое количество свидетелей, которые могли бы рассказать… но, конечно, не рассказывают ничего того, что могло бы существенно сократить сюжет.
Общее впечатление: несмотря на разное авторство и разные даты написания, впечатление такое, что написано по одному довольно подробному шаблону. Одновременно читать ни в коем случае нельзя. Хотя бы пару месяцев на то, чтобы стерлось ощущение дежа-вю.
Литературные достоинства примерно одинаковые.
Однако если вам интересны несчастные случаи, достойные выдвижения на премию Дарвина, – это к Дэну Симмонсу.

запись создана: 17.04.2013 в 20:58

@темы: книги

URL

11:40

Оригинал взят у в Существуют живые организмы, у которых не два пола, а семь

Tetrahymena thermophila - это яйцевидные одноклеточные эукариоты, обитающие в пресной воде. Сексуальные аспекты их жизни весьма уникальны, в частности, наличие семи полов существенно увеличивает их репродуктивные возможности.
Как это работает? Во-первых, любая особь вида может спариваться с другой особью любого пола за исключением своего собственного. Потомство, которое получается в результате, может в итоге принадлежать к любому из семи полов вида. Каждая из этих клеток состоит из двух геномов, и каждый геном содержится в собственном отдельном ядре. Они содержат всю генетическую информацию, необходимую для потомства, в то время как «рабочий» геном управляет клеткой и всеми происходящими в ней процессами.

читать дальше

Когда два представителя thermophila спариваются и производят гамету, оплодотворённое ядро начинает делиться, делая копии, некоторым из которых предстоит стать ядрами зародышей, а некоторым - соматическими ядрами. Соматическое ядро отвечает за определение пола самой клетки, а половое ядро содержит неполные пары генов, отвечающие за тот или иной тип спаривания.

После спаривания ядра одноклеточных соединяются произвольным образом, и одна из пар геномов завершается. Остальные неполные пары геномов выбрасываются, причём выбор пола происходит совершенно случайно. По словам исследователей, такой механизм обеспечивает одноклеточным большую вероятность для спаривания и продолжения рода.

запись создана: 17.04.2013 в 19:30

@темы: генетика и генеалогия

URL

10:25

24.05.2019 в 22:27

Пишет Нари:

Древнерусские меры длины
Линия = 1/100 вершка = 0,0445 см.
Часть = 1/10 вершка = 0,445 см.
Перст = 2 см.
Народный вершок = 3,5 см.
Вершок = 4,45 см.
Корх = 2 вершка = 9 см.
Малая пядь = 19 см.
Большая пядь = 22—23 см.
Пядь с кувырком = 27 или 31 см.
Четь (четверть) = 1/4 аршина = 18 см.
Неполный локоть (малый) = 38 см.
Локоть московский = 46 см.
Большой локоть = 49 см.
Иванский локоть = 54,7 см.
Целоручный локоть = 59 см.
Локоть-кольцо = 64 см.
Аршин = 72 см.
Указной аршин = 71,77 см.
Сажень простая = 150,8 см.
Сажень = 151,4 см.
Сажень кладочная = 159,7 см.
Сажень ручная = 160—165 см.
Сажень народная = 176,0 см.
Маховая сажень = 178 см.
Сажень церковная = 186,4 см.
Сажень царская = 197,4 см.
Сажень без чети = 197,5 см.
Сажень казенная = 213,36 см.
Сажень с четью = 230 см.
Сажень греческая = 230,4 см.
Сажень великая = 244,0 см.
Косая сажень = 248,5 см.
Сажень в три с половиной аршина = 249—252 см.
Сажень городовая = 284,8 см.
Шест = 10 казенных саженей = 21,34 м.
Цепь = 50 казенных саженей = 106,68 м.
Путевая верста = 500 казенных саженей = 1066 м.
Соловецкая верста – 1084 м.
Верста = 750 саженей = 1140 м.
Межевая верста = 1000 казенных саженей = 2013 м.

URL записи

@темы: блокнот

URL

пятница, 24 мая 2019