Как объясняет Карло Ровелли www.amazon.com/Order-Time-Carlo-Rovelli-ebook/d... , наше якобы «интуитивное» представление о времени как независимом общем фоне, на котором разворачиваются все мировые события, на самом деле – результат ньютоновской революции. (Последовавшей, добавлю от себя, сразу за изобретением карманных часов, запатентованных Гюйгенсом в 1675-м: с их помощью всякий мог убедиться, переехав в другой город, что солнце встает там при другом положении стрелок). А до Ньютона время было мерой наблюдаемых изменений: Аристотель считал, что в отсутствие перемен время останавливается.
...А еще Ровелли излагает гипотезу Алена Конна (одного из математиков группы «Николя Бурбаки»), согласно которой время – результат «некоммутативности» квантовой механики. Если мы сначала измерим положение электрона, а потом – его скорость, то результат будет иным, чем тогда, когда мы сначала измерим скорость, а потом – положение. Вот эта асимметрия, зависимость результата от порядка измерений, и порождает направленность времени.
egovoru.livejournal.com/161422.html

@темы: календарь и время

---

Однажды осенью 1600-го года 22-летний студент Падуанского университета, уже выпускник Кембриджского университета, староста английских студентов в Падуе Гарвей (William Harvey) проснулся оттого, что отлежал во сне руку. Она вспухла, посинела, начала болеть. Конечно, ничего страшного в этом не было. Стоило изменить положение тела, и уже через несколько минут все прошло. Проблема была лишь в том, что рука вообще не должна была отекать! Ну, во всяком случае, если верить тому, чему Гарвея учили уже во втором его университете.
Гарвей учился на врача. Год был 1600-й. В феврале сожгли на костре Джордано Бруно. В Англии переживал пик творчества Шекспир. Только что в Кремле возвели колокольню Ивана Великого. В Париже правил король Генрих IV Наваррский, в Москве – царь Борис Годунов, в Лондоне – рыжая королева-дева Елизавета I, в Риме – папа Климент VIII. Уже сменилась пара поколений врачей с тех пор, как Амбруаз Паре заложил основы современной медицины, призвав медиков всегда проверять рекомендации других на личном опыте, но призыв этот оставался призывом, в медицине безраздельно царствовали античные авторы. Собственно, других и не было.
Так что же говорили античные авторы про руку, которую Гарвей отлежал во сне? Как обычно, античные авторы избегали точных фактов и четких суждений, но из их запутанного и туманного учения следовало, что отлежать руку невозможно, это нонсенс, так не бывает. А рука у студента Гарвея все равно отекла.
В самый раз было плюнуть на такую мелочь и идти на лекции (или куда там было принято ходить студентам в Падуе по утрам), но Гарвей почему-то остановился и задумался.
Античные авторы (Гиппократ, Аристотель, Гален) учили, что движение крови - это однонаправленный поток. Грубо говоря, кровь образуется из пищи в печени, откуда попадает в сердце, а уже оттуда по венам распространяется по телу, заполняя все пустоты. И поглощается органами. Это как поливка огорода, где лейка – это сердце, шланг – это вены, а земля – это органы.
Все остальное – нюансы.
Гален, например, немного усложнил эту картину, написав, что вся кровь сразу поглотиться органами не может. Соответственно, она некоторое время «хранится» в венах и «приливами» движется туда-сюда, постепенно поглощаясь. Это как если вылить на огород сразу много-много воды – некоторое время на земле будут стоять лужи.
Гален же уточнил, что кровь в печени образуется не просто из пищи, а от соединения пищи и воздуха. На этом участие легких в «потоке крови» начиналось и на этом же заканчивалось.
В картине потока крови отсутствуют артерии. Почему? Потому что, во-первых, они то же самое, что нервы, связки и сухожилия, а во-вторых, по ним движется воздух (обогащенный «теплом» от особого эфирного вещества, пневмы).
Гален и здесь баламутил воду. Он говорил, что воздух, смешанный с пневмой, а именно в такой форме воздух течет по артериям, имеет вид «алой крови». Эта «алая кровь» – это просто особая форма воздуха, это, конечно, не то же самое, что кровь, это совсем другое. Доказательством тому является тот факт, что «алая кровь» есть только у живых, а у мертвых она сразу же обращается обратно в воздух – именно воздух и находит анатом в артериях. Таким образом, даже с этим уточнением, артерии частью системы потока крови не становились.
А почему кровь движется? Изначальный толчок дает сердце, но потом поток крови поддерживается сдавлением вен мышцами тела. У животных мышц больше, поэтому и кровь движется у них быстрее, а раз быстрее, то и сердце у них вынуждено стучать чаще.
Если сердце – лишь передаточная емкость от печени к венам, то зачем сердцу такое сложное строение, аж четыре камеры? А дело в том, что нижняя половина тела получает кровь из левого желудочка, а верхняя – из правого предсердия. А из левого желудочка в правое предсердие кровь попадает через некое отверстие в перегородке сердца. То, что это отверстие никто не видел, значения не имело – у живых людей оно есть, а у мертвых сразу «затягивается», исчезает.
Важным элементом потока крови был головной мозг, главный «радиатор» тела, место, где перегретая кровь охлаждается. При этом часть крови испаряется и очищается, и то, что получается, как раз и называется пневмой.
Гален, кстати, и здесь выступил возмутителем спокойствия, заявив, что головной мозг, кроме этого, может иметь отношение к мыслительным процессам (хотя, конечно, они вообще-то происходят в печени и сердце, а где еще?).
На самом деле учение античных авторов было не в пример длинее, объемнее, запутаннее и туманнее. Оно было полно внутренних противоречий. Все это списывалось на неспособность «современного человека» понять мудрость древних.
Но как же рука, которую отлежали? Кровь течет от сердца, «заливаясь» в руку. При сдавливании поток крови должен был остановиться выше места сдавления. Над этим местом должна была скапливаться кровь, там должен был появиться отек.
А отек на самом деле появился ниже места сдавления.
Ниже!
Невозможно!
Вся культура тогдашней науки требовала поступить единственно возможным способом – углубиться в книги античных авторов и поискать ответ там. Да, ответ будет где-то на трехсотой странице семнадцатой по счету книги. И не в явном виде, а между строк, намеком. Но он там будет, его нужно только найти.
Гарвей поступил по-другому. Он перевязал собственную руку. Всего через несколько минут «жилы» вздулись, кожа посинела и потемнела, рука заметно набухла. Было ощутимо больно. И все это - ниже места перевязки!
Гарвей попытался разрезать повязку, но отек был настолько выраженным, что повязка глубоко впилась в руку и перерезать ее одной рукой оказалось трудно. Пришлось бегать по студенческому «дому», искать кого-нибудь, кто помог бы.
Едва повязка была разрезана, Гарвей завязал вторую руку. И все снова повторилось.
Тогда он поймал дворнягу и наложил повязку на лапу ей. Лапа ниже повязки опухла. Гарвей сделал разрез по этой опухоли. На пол обильно ливанула темная кровь. Значит, припухлость действительно была ничем иным как застоем крови.
Гарвей перевязал другую лапу. Когда она опухла, он нанес порез и на ней – но выше повязки. Не выделилось ни капли крови. Вообще.
Получалось, что кровь движется с периферии тела в центр. Это было совершенно необъяснимо. Такого быть не могло.
К этому моменту уже было известно несколько «новомодных» находок в этой области. Учителем Гарвея по Падуанскому университету был Фабрициус (тот, который «сумка Фабрициуса»). Он только что описал клапаны вен. Правда, дальше описания Фабрициус не пошел. Зачем нужны клапаны, призванные не пускать кровь на периферию тела, он объяснять не стал и даже не пытался. Просто констатировал сам факт – в венах есть клапаны.
Но эти клапаны категорически противоречили учению Аристотеля-Галена! Если кровь течет из центра на периферию, то зачем могут понадобиться клапаны, которые эту самую кровь на периферию не пускают? Клапаны вен устроены так, что если кровь течет с периферии в центр, поток крови прижимает их к стенке вены, просвет вены остается открытым. Если же кровь потечет по вене от центра на периферию, т.е. именно так, как она и должна течь по Аристотелю-Галену, то самим потоком крови эти клапаны «вздуются» и перекроют просвет вены. Другими словами, кровь физически не может течь по вене от центра на периферию. Тут бы Фабрициусу задуматься. Ведь его открытие на корню рушило всю античную теорию «потока крови». Но он не задумался.
На самом деле клапаны нужны, чтобы не пускать венозную кровь обратно на периферию. Это особенно важно в ногах, где кровь движется по венам снизу вверх. Клапаны не дают уже поднявшейся по вене крови «стечь» обратно вниз. Но это пока известно не было.
И тут Гарвей тоже натолкнулся на факты, совсем другие факты, но столь же ясно говорящие, что кровь должна течь по венам с периферии в центр, а не наоборот. И Гарвей не ограничился тем, чтобы факт описать. Он попытался дать ему объяснение. И это создало современное учение о кровообращении.
За пятьдесят лет до того, как Гарвей проснулся от боли в руке, нечто похожее описал Мигель Сервет – не приводя особых доказательств, он сформулировал, что кровь от сердца течет в легкие, где хорошенько перемешивается, и возвращается в сердце. В том же году, правда, Сервет был сожжен на костре – добрый народ Женевы, ведомый Кальвином, решил, что Сервет – еретик (не из-за описания малого круга кровообращения, а из-за отрицания Троицы).
Приблизительно в то же время Андреас Везалий опроверг существование отверстия в перегородке сердца, что означало, что кровь независимо движется из правой и левой половин сердца.
За семь лет до памятного утра еще один ученый, Андреа Чезальпино, описал нечто схожее с тем, что описал Сервет, но для большого круга кровообращения. Чезальпино также не подвергся никаким гонениям – отчасти потому, что его открытия оставались достоянием лишь кучки посвященных, а отчасти потому, что Чезальпино был личным врачом папы римского Климента VIII (ну, так получилось!).
Превратить все эти разрозненные догадки в единое учение о системе кровообращения предстояло, однако, именно Уильяму Гарвею. Кровь движется по большому кругу кровообращения от сердца к органам по артериям, затем в органах по «незаметной сеточке» (которую еще предстояло открыть Мальпиги) перетекает в вены, по пути превратившись в «темную кровь», и по венам возвращается к сердцу. Здесь кровь попадает в малый круг кровообращения, где по специальной артерии попадает в легкие, снова перетекает по «невидимой сеточке» в особую вену, попутно превратившись в «алую кровь», и по той самой особой вене возращается к сердцу, где попадает в большой круг кровообращения. И так без конца. Воздуха в сосудах нет.
К этому же исследованию относится первое известное применение математики в медицине. Гарвей вычислил, сколько крови проходит через сердце. Оказалось, что за 2 минуты сердце овцы перекачивает всю имеющуюся в теле кровь, а за 30 минут – количество крови, равное весу животного. Это во много раз больше, чем вес пищи, которую овца съедает за весь день, а ведь именно эта пища согласно Аристотелю-Галену и превращается в кровь.
Спустя 15 лет после того утра Гарвей, уже в Лондоне, решился изложить свою теорию перед коллегией врачей. К 1615 году Гарвей уже занимал в Англии видное положение, был личным врачом короля, коллегия состояла из его друзей, так что теория была встречена «на ура».
Гарвей, однако, вполне трезво оценивал разницу между докладом перед друзьями и публикацией теории «в мире». Он ожидал бурю возражений.
Лишь в 1628 лет (через 28 лет!!!) Гарвей наконец решился на публикацию. К этому моменту он был непререкаемым медицинским авторитетом в своей стране.
Гарвей мог бы опубликовать теорию кровообращения в Англии и, скорее всего, отделался бы легкой критикой. Однако в таком случае его теория осталась бы «местечковым» открытием. И он опубликовал свою работу во Франкфурте – некоторый компромисс между тягой к паневропейской публикации и страхом публикации в основных научных центрах, коими тогда были Италия и Франция.
И страх оказался не напрасным. Работа Гарвея вызвала шквал неприятия. Самым ярым противником оказался йоркширский (свой, английский!) врач Примроз. Он обвинил Гарвея в излишнем внимании к «мелким деталям» и отсутствии широты, обобщений. Очень странный аргумент, но его подхватили все критики теории.
«Царь анатомов» парижанин Риолан, тоже не вдаваясь в доказательства и факты, обозвал теорию Гарвея ложной и нелепой. Главный аргумент: «Разве мог ошибаться великий Гален?». Ученик Риолана Платен переформулировал эту мысль так: «Шапки долой! Так сказал сам Гален!»
Кстати, образ Платена был позже выведен Мольером в «Мнимом больном» под именем Диафуаруса, врача-невежды, твердого гранита, которого нельзя сдвинуть с места никаким аргументом, никаким фактом.
Падуанский врач Паризиани откликнулся на публикацию Гарвея так: «Тоны сердца? У нас, в Италии, их не слышно!»
Гарвея на континенте не растерзали только потому, что за него заступился Декарт.
Но «не растерзали» не означает «приняли». То поколение врачей теорию кровообращения так и не приняло. Даже лондонская практика стала разбегаться. Не помогло даже то, что при смене монарха Гарвей вновь был назначен личным врачом короля.
Пришлось ждать, пока сменилось поколение врачей. Медицинская молодежь практически вся была за теорию кровообращения.
Данный текст не является научной публикацией, а представляет собой компиляцию нескольких источников, в том числе и нижеперечисленных. Для дальнейшего чтения рекомендуются: Бобров Е. Психологические воззрения древних греческих философов, 1910; Википедия; Лучинин А. История психологии: конспект лекций, 2009; Опимах И. Сердечные тайны, 2018; Плавильщиков Н. Гомункулус, 1958; Счастливая Д. Анатомия Аристотеля, 2011; Федорова Ю. История открытия роли сердца и системы кровообращения, 2004; Яновская М. Вильям Гарвей, 1957 (по Злыгостев А. Тайна сердца и крови, 2001); и конечно профессиональная литература! www.facebook.com/eduard.kanalosh/posts/32485785...

@темы: медицина-историческое

---

Итак, на чём мы остановились в повествовании об истории психиатрии? А, на том, что бедного сумасшедшего француза, буде он признан неизлечимым, из Отель-Дьё отправляют в Бисетр. Что же представляло из себя это заведение?

По тем временам — ничего хорошего. Горькая ирония судьбы, а заодно и топонимики в том, что Бисетр, как до него и Бедлам — названия упрощённые, ломаные. Это как если назвать Стокгольм Стекольной. Так и здесь. Про историю того, как Вифлеем стал Бедламом, вы помните, а тут... хорошо, слушайте.

Где-то на закате XII века английский диппредставитель во Франции, епископ Винчестерский, прикупил неподалёку от Парижа землицу Grange aux Queux (уж что там был за амбар или сарай — бог весть). Ну и отгрохал себе к 1204 вместо того амбара целый замок: как говорится, епископ я или canis penis? Ну и назвал его соответственно — Винчестер, в память о своей епархии. Французам, сами понимаете, такое сложное английское слово ломало язык и портило настроение, потому замок окрестили сначала Wincestre, или Уинсестр, а там и до Бисетра упростили.

Замок этот в 1294 отжал Филипп Красивый (он вообще к англичанам неровно дышал), потом кому-то то ли подарил, то ли продал, потом замок и вовсе по рукам пошёл, а в Столетнюю войну англичане и французы так заиграли эту избушку лесника, что напрочь сломали. Потом руины, успевшие стать тем ещё бомжатником, прикупил Жан I Великолепный, герцог Беррийский, и, разогнав нищету и криминальные элементы, сделал евроремонт. Потом пара ошибок в большой политике, обвинение в заговоре — и замок снова пылает. А ведь предупреждали Ваню, что место проклятое. В общем, герцог сбёг, замок разграбили добрые парижане, клошары вернулись.

В 1632 на Бисетр обратил внимание Людовик Справедливый. Бомжей снова выгнали, замок слегка подлатали, и на его территории разместили госпиталь для военных инвалидов, а чуть позже — ещё и сиротский приют. Мол, всё равно место проклятое. Следующий Людовик, который Четырнадцатый и по совместительству Король-Солнце, учредил Общий госпиталь, в который как раз и вошли как Бисетр, так и Сальпетриер, о котором речь пойдёт ниже. Но не спешите подозревать монарха в избытке милосердия. Королю просто нужно было куда-то пристроить неимущих: на работы загнать, благо как раз наметился недостаток дешёвой рабочей силы. Или просто с глаз долой убрать, а то много их что-то в Париже и других городах развелось. Сумасшедшие, опять же, глаза мозолят.

Вот и издал он в 1656 эдикт: «Мы хотим и повелеваем, чтобы нищие бедняки, здоровые или больные, обоего пола, были заключены в больницу и использовались на мануфактурах, а также других работах по усмотрению властей»

Ну а чтобы площади не пустовали, в Бисетре, разместили и сумасшедший дом, и богадельню, и тюрьму. Бюджет страны, мол, не резиновый. Да это же просто праздник какой-то — обрадовались городские власти. И быстренько спихнули в Бисетр всех, с кем лень было возиться: душевнобольных, стариков, инвалидов, сифилитиков и паралитиков, эпилептиков, сирот и преступников. В первый же год с момента такой оптимизации богадельня Бисетра получила 600 постояльцев, и это было только начало.


Условия содержания были хуже, чем никакие. В том же Отель-Дьё, где на одной кровати размещали по 3-4 человека, был ещё курорт. А 8-13 не хотите? А придётся. Привлекательностью для наёмных служащих это место тоже не блистало. Но шли, куда деваться. В конце концов, почти сотня персонала (83 служащих и 14 сиделок) на восемь сотен постояльцев — это всё же не так уж и мало, тут уже Божий дом в проигрыше. За одним из служащих даже специальная должность была закреплена... не знаю даже, как правильно назвать. Боец вшей? Вошебой? Ну вы поняли, что за обязанность. Та ещё работка.

Позже, в 1737, обитателей Бисетра распределили между пятью службами. В распоряжении первой, тюремной, были камеры, темницы, смирительный дом и одиночные изоляторы для тех, кого упекли по королевскому приказу. Вторая заведовала «добрыми бедняками» и считалась наиболее благополучной — на общем фоне, естественно. Третья занималась «паралитиками» - и взрослыми, и детьми. Четвёртой был собственно дурдом Бисетра. Ну а в пятую свели сифилитиков, выздоравливающих и детей, что родились тут же.


Отсюда отправляли (фактически продавали) людей на фабрики и мануфактуры, здесь студенты и преподаватели медицинского университета могли (нелегально, можно сказать, из-под полы, но бизнес отлаженный) прикупить труп для вскрытий и хирургической практики, здесь же (правда, некоторые уверяют, что в Сальпетриере, а не тут) в апреле 1792 прошли испытания гильотины — всё как положено, на трупах, под присмотром врачебной комиссии. Антуан Луи, Филипп Пинель (о нём я ещё расскажу) и Пьер Жан Жорж Кабанис вынесли заключение: Жозеф Гильотен прав, метод гуманнее, чем усекновение мечом или топором, поскольку исключает ошибки неопытного палача, и смерть должна наступить моментально. И да, косое лезвие работает лучше прямого, экзекуционная ампутация головы полная, срез получается более качественным, исключается застревание на позвонках.

Нас с вами больше интересует четвёртая служба. По сохранившимся свидетельствам, врачи делали обход нечасто, где-то пару раз в неделю. Хотя, если посмотреть на частоту врачебных осмотров в современных пансионатах для психохроников, то всё вполне сравнимо. Вот только условия...

Писатель и драматург Луи-Себастьян Мерсье описал картины, виденные им в Бисетре, на страницах своего утопического романа «Год 2440»:

«Есть в Бисетре палата, называемая смирительной. Это образ самого ада. Шестьсот несчастных, тесно прижатых друг к другу, удручённых своей бедностью, своей горестной судьбой, терзаемых укусами насекомых, а ещё более жестоким отчаянием, живут в состоянии постоянно подавляемого бешенства. Это пытка Мезенция, ещё в тысячу раз умноженная. Должностные лица глухи к жалобам сих несчастных. Были случаи, когда они убивали стражников, врачей, священников, пришедших их исповедовать, преследуя одну лишь цель — выйти из этого жилища ужаса и найти успокоение на эшафоте. Правы те, кто утверждает, что предавать их смерти было бы менее жестоко, нежели обрекать на те муки, кои они там претерпевают. <…> Не проще ли было бы привязать каждому к ноге стофунтовое ядро и заставить их работать в поле. Но нет: существуют жертвы произвола, которых надобно подальше укрыть от посторонних взглядов. Всё понятно».

Вы спросите: как Мерсье сумел там побывать? Неужто упекли? А если так, то почему отпустили? Всё просто: в те времена посещение Бисетра (а по ту сторону пролива — и Бедлама) было среди жителей и гостей Парижа чем-то вроде национальной забавы. Аттракциона. Способа интересно провести время за деньгу малую. По воскресеньям Бисетр традиционно объявлял день открытых дверей (для посетителей, естественно, кто же обитателей-то отпустит), и сумасшедших выставляли напоказ. За дополнительную плату могли и по палатам экскурсии устроить — но это уже для истинных ценителей экстрима.

В 1791 герцог Франсуа-Александр-Фредерик Ларошфуко-Лианкур тоже прошёлся по Бисетру и Сальпетриеру. Как в буквальном смысле, так и в докладе Национальному учредительному собранию. Мол, я ничего не имею против института общественного призрения, но надо же и совесть иметь — вы поглядите, в каких условиях больные содержатся:

«Посмотрим на заведения Бисетр и Сальпетриер,— мы увидим там тысячи жертв в общем гнезде всяческого разврата, страданий и смерти. Вот несчастные лишённые рассудка в одной куче с эпилептиками и преступниками, а там, по приказу сторожа, заключённых, которых он пожелает наказать, сажают в конуры, где даже люди самого маленького роста принуждены сидеть скорчившись; закованными и обременёнными цепями, их бросают в подземные и тесные казематы, куда воздух и свет доходят только через дыры, пробитые зигзагообразно и вкось в толстых каменных стенах. Сюда, по приказу заведующего, сажают и мужчин, и женщин и забывают их тут на несколько месяцев, иногда и на несколько лет… Я знаю некоторых, проведших таким образом по 12—15 лет».

Вскоре случатся революционные погромы, потом будет подарок судьбы в лице Филиппа Пинеля, но не станем забегать вперёд: ведь, помимо Бисетра, был ещё и Сальпетриер, и о нём тоже стоит рассказать отдельно.

dpmmax.livejournal.com/940958.html

@темы: медицина-историческое

---

В 1932 вышла книга Владимира Тан-Богораза под названием "USA. Люди и нравы Америки", написанная по мотивам его недавнего визита в эту страну. В предисловии к книгу М. Кац рассказывает нам, что визит это не первый, и травелог тоже не первый, а также упрекает Тан-Богораза в том, что тот не очертил перспектив скорой революции в Америке.

И действительно, Тан-Богораз не слишком интересуется идеологией, хотя и обращает свое пристальное внимание на классовые и расовые проблемы Америки. В частности, он отводит несколько глав на рассказ о культуре черных американцев, с упором на литературу, театр и музыку.

И вот тут с автором, желающим рассказать советскому читателю про жанр блюза и его влиянии на поэзию, случается конфуз. О, этот извечный вопрос переводчика: как переводить термины, для которых нет в другом языке эквивалента! Тан-Богораз этот вопрос решает так:

"Лангстон Юз — автор уличных негритянских «синявок». «Синявка» — короткая, в рубленых строчках, народная песня, вроде русской частушки, но всегда на печальную тему. Blue — «синий» — означает на английском языке также «унылый». Но слушают «синявки», зачастую, со смехом. Юз стилизовал «синявки» и, отчасти, переложил их на рифмы. [...] Его первая книжка, «Унылые синявки», вышла в январе 1926 года. Вторая книжка, под причудливым заглавием: «Одежду к закладчику», появилась в феврале 1927 года" (глава 14).

Сборники поэзии Хьюза, между тем, называются The Weary Blues и Fine Clothes to the Jew. Оцените тактичность в переводе второго названия.

Ирония тут еще в том, что Хьюз как раз в 1932-м посетил Советский Союз в составе группы черных американцев, которая была приглашена для работы над фильмом Black and White (не был закончен). И он даже потом посвятил этому визиту большую часть своего собственного травелога I Wonder as I Wander (1934). Интересно, удалось ли Тан-Богоразу и Хьюзу встретиться. queyntefantasye.livejournal.com/198240.html

@темы: история музыки, Вавилон-18

---

10.10.2020 в 22:18

Пишет  EricMackay:

В Одессе было много турецкоподданных.

@темы: книги, 20 век: Россия и вокруг нее

---

- в 1872 году Аарон Монтгомери Уард (Aaron Montgomery Ward) выпустил первый каталог заказов по почте. Он состоял из одной странички. kiowa-mike.livejournal.com/6368877.html

@темы: 19 век, СшА, связь

---

09.10.2020 в 18:25

Пишет  Hessalam:

@темы: 19 век, СшА

---

Американцы в деле шпионажа работали системно, и поэтому оказались на коне. Позже они смогли оперативно развернуть свою шпионскую сеть против Франции, которая совершенно не горела желанием, чтобы Штаты стали сильной страной. Франция настаивала на своих условиях мира для США. Прежде всего, она была против передачи колонистам района реки Огайо, предлагая создать там два индейских государства под протекторатом Англии и Испании. Кроме того, король Людовик настаивал, чтобы территория на западе для Тринадцати Колоний была ограничена Аллеганским хребтом и не затрагивала французскую Луизиану с испанской Флоридой. Было и ещё одно французское условие — рыболовство в районе Ньюфаундленда и Лабрадора должно было остаться исключительно французским.



Страсти шпионские и военно-морские
Американская революция. fitzroymag.com/right-place/strasti-shpionskie-i...

@темы: 19 век, СшА, индейцы

---

Вчера, рассказывая об истории психиатрии, я описал вам два вполне себе симпатичных пансионата. И кто-то вполне ожидаемо удивился: надо же, не во всех современных дурдомах такие условия встретишь! Ну так и пациенты этих пансионатов были людьми непростыми.Что же ожидало простого сумасшедшего француза? Если речь шла о жителе или госте Парижа — то Отель-Дьё-де-Пари, Бисетр и Сальпетриер. Причём, начиная с сентября 1760 года, в определённом порядке.

Парижский божий дом, или Парижский божий приют считают старейшей в мире больницей, которая и по сей день продолжает работать и принимать пациентов. Основал его в 651 году святой Ландри Парижский... ну тогда-то епископ ещё не был канонизирован, и то, что для постройки приюта он продал и собственную мебель, и кое-что из утвари собора пустил на это дело, было рискованным и самоотверженным шагом.

Уже тогда в этом приюте паломника, бездомного, бродягу или сумасшедшего ждали не только кров, постель и кусок хлеба, но и посильная медицинская помощь — скромная, далеко не всегда квалифицированная даже по тем временам, но тут уж, как говорится, чем бог послал. Спустя полтысячи лет другой епископ, Морис де Сюлли, затеял в Париже большую стройку (да-да, Нотр-дам-де-Пари тоже его замысел) и велел не только перестроить Отель-Дьё, сделав его просторнее и краше, но и организовать там нормальную серьёзную больницу — практически единственную на весь Париж ещё на несколько сотен лет вперёд.

Сколько пациентов успели увидеть эти стены, можете сами догадаться. А ведь были ещё и чумные, когда в 1584 грянула эпидемия, и приёмный покой «Легат» пришлось перекрывать от других помещений и делать в нём чумной изолятор. И подкидышей сюда со всего города несли, да так активно, что в 1747 пришлось строить рядом с Божьим домом отдельный приют для них. И вот — Декрет от 16 сентября 1760.

Теперь всякий сумасшедший, выловленный в Париже, попадал для начала в Отель-Дьё. Мужчины — в 42-местную палату святого Людовика, женщины — в столь же многолюдную палату святой Женевьевы. На несколько недель: вдруг полегчает? Вначале пациента принимали в приёмной и опрашивали, потом вели в ванную комнату (две ванны, не хухры-мухры), отмывали — и, как говорится, силь ву пле, господа хорошие, силь ву пле. Же ву при, авек плезир ©.

Доктора нынче вполне справедливо жалуются, что у них большая нагрузка? Так вот: на всё сумасшедшее отделение Отель-Дьё, включая обе палаты, полагалось два служащих, один из которых был банщиком. Второй, к слову, тоже имел к медицине весьма условное отношение. Так, порядок навести при случае. Насколько это вообще возможно: в каждой из палат, что мужской, что женской, было по шесть больших кроватей и по восемь тех, что поменьше.

То есть, четырнадцать кроватей на сорок, а то и полста человек (отделение пустовало редко, очень редко). То есть, минимум по трое на одну кровать. Кто сказал: «А зомби здесь тихие»? Да ничего подобного! Попадает-то большинство в остром состоянии, а тут по два, а то и по три таких же соседа на кровати. Зубы, ногти, кулаки и меткие плевки — наше всё! Пожар в борделе во время наводнения, говорите? Да там просто тихий час в детском садике, по сравнению с этими палатами святых. И среди разгула этого безумия мечутся смотритель и, если повезло мобилизовать, банщик. С верёвками и дубинками покрепче.

Пригласить сюда ещё и доктора? Не, не придёт, не ждите. Вот если удастся немного этот бардак немного утихомирить, да если повезёт такого уважаемого человека уговорить, тогда, так и быть, заглянет. И даже, глядишь, назначения сделает. Какие? Пфф, полагаете, у него богатый выбор? Да всё то же, что и везде в этом веке: кому кровь пустить, кому опий дать, кому слабительное, кому чемерицу (да, не многие лекарства могут похвастать тысячами лет истории своего применения, а чемерица — вот она, до двадцать первого века уже дожила). Ах да, ещё про ванны и про холодные обливания забыли.

Но доктор, пусть редко и не особо охотно, всё же приходить был обязан. Прежде всего затем, чтобы спустя пару-тройку (самое большее - пять-шесть) недель после помещения сумасшедшего в Отель-Дьё решить вопрос: вот это самое, которое у данного конкретного пациента — оно пройдёт, или оно не лечится? Если пройдёт — долечиваем и до свиданья. Если нет — значит, неизлечим, и тут возможны варианты.

Кого-то можно пристроить в Petites maisons, “Маленькие домики», если освободилась какая-нибудь из 44 лож (какой элегантный эвфемизм для тесной каменной конуры, куда водворяли беспокойного пациента!), либо в Бисетр (если мужчина) или Сальпетриер (если женщина). В принципе, дифференциальный анализ удельной концентрации олигосахаридов для хрена и редьки... ну вы понимаете. Главное одно: с момента, когда пациента признали неизлечимым, никаких более лечебных процедур (пусть даже из того скудного списка, что имелся), никаких осмотров врачом ему более не полагалось. Неизлечим — значит, до конца жизни остаёшься тут. Говоришь, что выздоровел, что просветление в мозгу наступило? Ха, все вы так говорите, лишь бы отпустили. Нет уж, доктор сказал в Бисетр — значит, в Бисетр. Что же представляли из себя два этих заведения? dpmmax.livejournal.com/940619.html

@темы: медицина-историческое

---

1898. Молодая викторианская женщина в одежде для фехтования

@темы: Вероника, история одежды

---

FLOWER MARKET, 1917 Copenhagen

Paul Gustave Fischer (DENMARK, 1860–1934)

@темы: картины, история одежды

---

09.10.2020 в 00:10

Пишет  natali70:

Считается, что этот портрет Холмса, созданный американским художником Фредериком Дорр Стилом, самый популярный из всех прочих за пределами Великобритании. И он очень долгое время красовался на обложках журнала "Baker street irregullars"
Известно, что моделью для Стила служил Уилльям Джиллет, хотя был целый ряд изображений Холмса, совершенно "независимых". И прекрасных этой своей самобытностью и непохожестью на американского актера. Этот портрет - один из них. И опять каким-то странным образом он напомнил мне теорию об индейских корнях Холмса. Он тут молодой, и я даже легко представила его мальчишкой)

@темы: ШХ

---

08.10.2020 в 19:00

Пишет  Hessalam:

Однажды правительство СССР ввело войска в Афганистан. Не-не-не, вы сейчас ошибаетесь. Сделал это вовсе не Брежнев, а… Сталин — причём, ещё за 50 лет до печально знаменитой ныне афганской войны. 15 апреля 1929 года небольшой (2 000 человек) отряд РККА пересёк границу и вступил в бой у погранпоста Патта-Гиссар. Красноармейцы были переодеты в афганскую форму, а командовали ими советские командиры Виталий Примаков, взявший себе псевдоним Рагиб-бей и Александр Черепанов, переименовавшийся в Али Авзаль-хана. Сражение ознаменовало начало совершенно удивительной операции, во время которой наши коммунисты… собирались восстановить на троне свергнутого короля Афганистана Амануллу. То, что короли — душители свободы и эксплуататоры трудящихся, товарища Сталина не смутило. Более того — и сам падишах пообещал, что в случае возвращения в Кабул займётся… построением социализма!

Королева без трусов
Правившего страной с 1919 года Амануллу считали “афганским Петром Первым”. Он твёрдо решил провести в Афганистане европейские реформы — открыл школы для девочек, отменил законы шариата, запретил калым за невест и не велел чиновникам более сидеть на подушках, прислав в учреждения богопротивные стулья. Королева страны впервые снялась на фото без паранджи — а тогда для афганцев это было всё равно что без трусов. Население в смятении задрожало, но Аманулла не остановился. Он запустил сообщение между городами Афганистана на “шайтан-арбах”, то бишь автобусах — и тут уж, придя в ужас от этого изобретения неверных, афганцы восстали. Возглавил мятеж простолюдин Хабибулла по прозвищу “сын водоноса”. Вскоре его орды захватили Кабул, а Аманулла сбежал в Кандагар — и стал думать, как ему вернуть в столицу европейский стиль.

Однако развитые страны Европы о нём не позаботились (они толком не знали, где Афганистан на карте находить), а вот товарищ Сталин — очень даже заинтересовался. Вождю народов мешали окопавшиеся в горном королевстве отряды басмачей, регулярно переходившие границу и сжигавшие кишлаки в Узбекской ССР. Поэтому в Москве решили одним выстрелом убить сразу двух ишаков — уничтожить басмаческие базы и восстановить у власти полезного короля, не чуждого радостей социализма. Выглядело это как цирк с конями, поскольку — вдумайтесь! — “красные” должны были разгромить армию простонародья во главе с лидером трудящихся и помочь монархическому режиму. Но товарища Сталина сии тонкости не волновали.

Матерились по-русски и кричали “ура!”
Красноармейцам велели обращаться друг к другу “салам алейкум”, именоваться Наджиб и Бабрак, а не Петя и Вася. Официально СССР войска в Афганистан не вводил — мол, он лишь помог оружием силам законного правительства. 15 апреля 1929 года советские аэропланы разбомбили погранпост на севере Афганистана, уложив 48 солдат местной армии. В это же время из Кандагара с 14 000 верных ему хазарейцев выступил на Кабул его величество товарищ король Аманулла. Спустя неделю Красная Армия заняла город Мазари-Шариф, потратив на штурм два часа — в бою погибли 3 000 сторонников “сына водоноса”, советская армия потеряла девять (!) военнослужащих. Перед взятием города губернатор Мазари-Шарифа вызвал к себе советского консула и закричал: “что вообще происходит?” Консул, хоть и коммунист, забожился — дескать, понятия не имеет. Дипломат вовсе не врал. Операция являлась секретной, и в известность никого не поставили.

Позже консул доложил в Москву — красноармейцы “спалились”, ибо, идя в атаку, забылись и кричали по-русски “ура!”. А им ведь следовало “косить” под афганцев! Представитель советской разведки Матвеев накатал доклад ещё круче: по его словам, наши военные матерились в десять этажей — “хотя им отдали приказ на родном языке не разговаривать, сплошь и рядом раздавалась русская брань”. Дипломатам и разведчикам сложно понять: в нашей армии без посыла врага в утробу матери воевать не принято. 24 апреля афганцы решили отбить Мазари-Шариф, и бросились на штурм с пением молитв. К вечеру битва прекратилась — были убиты сотни нападавших, но город оказался окружён: афганцы перекрыли арыки, и красноармейцам перестала поступать вода. 5 мая на помощь Примакову из СССР выступил отряд в 400 сабель под командованием загадочного “Зелим-хана” — в действительности являвшегося командиром кавалерийской дивизии Иваном Петровым. При поддержке аэропланов “Зелим-хан” отбросил афганцев назад.

Сбежал с валютой
Наступление продолжалось. Помимо Мазари-Шарифа, переодетые русские заняли города Балх, Келиф, Ханабад, Дейдади, Таш-Курган. 350 (!) красноармейцев из передовой колонны разгромили три тысячи боевиков бухарского басмача Ибрагим-бека, и затем — полторы тысячи афганских гвардейцев. Причём афганцев “взяли на понт” — Петров прислал к ним трёх пленных, красочно поведавших о гибели от пуль неверных отряда Ибрагим-бека. Плохо вооружённые афганцы очаровались байками о мощи “шурави”, и сдались, хотя красноармейцев было куда меньше. Практически весь афганский Север перешёл в руки советского корпуса численностью лишь… в 2 400 человек. 18 мая 1929 года Примакова отозвали в Москву, а Черепанов повёл в своих людей в сторону Кабула.

Но тут случилось непредвиденное.

Король Аманулла потерпел поражение на юге страны и трусливо смотался в Индию — захватив с собой в горести госказну с валютой и золотом, дабы не бедствовать на чужбине со своей королевой.

Воодушевившись, боевики “сына водоноса” при поддержке басмачей 23 мая 1929 года напали на Таш-Курган и захватили город, сокрушив поклонников короля. Черепанов развернулся и ворвался в Таш-Курган — за два дня боёв город трижды переходил из рук в руки: были убиты и ранены 40 красноармейцев, израсходованы все снаряды. Едва Черепанов превратил басмачей в котлету, пришло сообщение из Москвы — в Афганистане оставаться нельзя. Король-то свалил со всеми деньгами: и теперь СССР больше не помогает законному правительству, а ведёт войну против независимого государства. Забыв, что он в натуре афганец и по имени давно Али Авзаль-хан, Черепанов от души выматерился на красивом родном языке. Но делать нечего — командир быстро увёл отряд назад в Советский Союз, по дороге к границе предав огню ещё несколько басмаческих баз.

Секрет, расстрелы и лошадь
За полтора месяца “афганской весны” красноармейцы понесли потери в СТО ДВАДЦАТЬ человек убитыми и ранеными, ликвидировав 8 000 басмачей и солдат “сына водоноса”. Триста подчинённых Примакова за этот поход наградили орденами Красного Знамени, прочих — “ценными подарками” в виде оружия и часов. Операцию надолго засекретили — участие войск СССР в попытке реставрации короля Афганистана Сталиным никогда не признавалось. Судьба участников эпопеи сложилась по-разному. Виталия Примакова расстреляли в 1937 году как участника “троцкистского заговора”. Александр Черепанов дослужился до генерал-лейтенанта, воевал на Великой Отечественной и умер в возрасте 89 лет. Ивану Петрову было присвоено звание генерала армии, он командовал 4-м Украинским фронтом, стал Героем Советского Союза и ушёл из жизни в 1958 году. Экс-король Аманулла уехал в Европу и тщетно пытался снова вернуться на трон, уже с помощью нацистов — однако неудачно. Валюты ему хватило надолго — он умер в Цюрихе в 1960 году, и отнюдь не в нищете. “Сын водоноса”, чудом избежавший захвата Кабула красноармейцами, в октябре 1929 года был свергнут, схвачен и вскоре убит. Лидер басмачей Ибрагим-бек через два года попал в плен в советском Узбекистане — суд приговорил его к расстрелу.
Как и в 1989 году, поход советской армии в “Афган” закончился тем, что нам пришлось уйти. Правда, операция 1929 года считается блестящей с военной точки зрения — при минимуме потерь, придерживаясь секретности, красноармейцы подорвали сопротивление басмачей, и впоследствии вылазки бандитов из Афганистана были уже не столь масштабны. Единственная проблема — Сталин в этой войне поставил не на ту “лошадь”. Но такие сложности в Афганистане случались не только со Сталиным.
(с)fitzroymag.com/istorija/zabytaja-vojna-v-afgani...

Однако-ж

@темы: 20 век: Россия и вокруг нее

---

08.10.2020 в 21:04

Пишет  Hessalam:

08.10.2020 в 19:42

Пишет  N.K.V.D.:

О доблестных и неусыпных часовых Российской Империи, которую мы потеряли

Жил да был в РКМП подполковник Спиридович, служил он при царе-батюшке Николае Втором, "начальником дворцовой агентуры", сиречь - начальником тогдашней ФСО. Обеспечивал охрану обожаемого монарха и заодно немножечко шил на дому занимался политическим сыском. В обязанности Спиридовича входило, помимо прочего, собирать компромат на ближайшее окружение Государя и это дело весьма способствовало карьерному росту.

Ещё карьерному росту способствовала дружба с eчителем Николая Александровича Романова по военному делу, генерал-адьютантом Гессе. Вопчем, карьера задалась - на зависть и удивление всем жандармам. Жандармский генерал Новицкий, к примеру, вспоминал, что Спиридович получил штаб-офицерское звание "без всяких особых заслуг по корпусу, что страшно возмущало офицеров корпуса"...

Но сам Спиридович карьерой был недоволен, считал, что его незаслуженно динамят с присвоением звания полковника. Оно конечно, рано или поздно так и так звание дадут, но хотелось поскорее. Нужно было как-то выслужиться. А как выслуживаются жандармы? Раскрывают всякие заговоры, ясен пень. Но вот беда - заговорщиков в царском дворце не водилось, злобные террористы нападений на обожаемого монарха не замышляли...

Но наш Спиридович был полон решимости найти и раскрыть заговор во что бы то ни стало! И для этого прибег к излюбленному (и эффективнейшему!) приёму царских спецслужб - к провокации.

Схема простая: провокаторы находят и прибалтывают пару лохов с оппозиционными убеждениями - провокаторы рассказывают лохам о своей близости к "телу" Государя-императора, о своей ненависти к прогнившей монархии и о готовности совершить теракт - лохи ведутся, вписываются в тему и пространно рассуждают о том, как расцветёт Россия-матушка без Николашки Кровавого - провокаторы пишут обстоятельный донос - лохов винтит полиция - следователи отчитываются о ликвидации масштабного заговора - PROFIT!

Лохи идут на виселицу за покушение на убийство самого (страшно сказать!) Самодержца российского, следаки получают награды и поощрения за поимку особо опасных террористов.

Сказано - сделано. Провокатор Ратимов (фельдфебель казачьей сотни конвоя Его Величества) подвёл под статью своего давнего приятеля, Наумова. Наумов был раздолбаем без определённых занятий, они с Ратимовым частенько выпивали вместе, в компании барышень.

Под мухой Наумов ругательски ругал кровавый режЫм, хвастался знакомством с настоящими живыми боевиками-эсерами и норовил всучить собутыльникам листовки с псевдоостроумными стишками про царя, типа - "Новые идеи властвуют толпой, старые злодеи спят в земле сырой, все убрались к чёрту, побросав посты, погоди немного, полетишь и ты!"

По указанию Спиридовича Ратимов сделал вид, будто проникся антиправительственной пропагандой и сказал, что очень хочет познакомиться с "революционерами", попросил Наумова организовать встречу. На встречу пришли друзья Наумова, два молодых и глупых студента, Пуркин и Никитенко.

Студенты, как выяснилось, действительно были членами Партии социалистов-революционеров (ПСР). В ПСР они записались недавно, но уже отчаянно скучали, тяготились тем, что никаких серьёзных дел старшие товарищи-эсеры им не поручают, мечтали о лаврах великих тираноборцев. Ратимов рассказывал "революционерам", как он ненавидит царских палачей, распинался в духе незабвенного "Сатрапы, душители свободы!"

Конечно, настоящие революционеры вычислили бы провокацию в момент... Фельдфебель, казак из царской охраны, вдруг - внезапно! - становится вольнодумцем, сам выходит на бомбистов и предлагает помочь добраться до царя - пффф! Всё очевидно же... Но студенты, повторюсь, были молодые и глупые. Они, небось, уже воображали, как ахнут товарищи по партии, когда узнают, что Пуркин и Никитенко до самого Николашки добрались...
Короче, собеседники сошлись на том, что презренного царя надо убивать как можно скорее и Ратимов берёт на себя приобретение для цареубийц пары комплектов формы казаков конвоя Его Величества.

Ближе к ночи Ратимов сидел в кабинете Спиридовича и подробно описывал, как он, скромный, но отважный фельдфебель, с огромным риском для жизни внедрялся в террористическую организацию. А утром Наумов, Пуркин и Никитенко уже давали признательные показания, размазывая кровавые сопли по расквашенным жандармскими сапогами лицам.

Впрочем, всерьёз пытали только Наумова. Революционных студентов даже и бить особо не пришлось, эти дурачки вообразили себя Каляевым и Созоновым, вспомнили рассуждения старших товарищей о том, что "суд надо превращать в трибуну для провозглашения своих лозунгов" и вполне добровольно наговорили себе аж на три смертных приговора. А вот с Наумовым пришлось повозиться, его даже водили посмотреть на повешение настоящего эсеровского боевика - чтобы прочувствовал, тыкскыть.

В оконцовке - Наумов подписал то, что от него требовалось. И довольный Спиридович побежал с докладом к дворцовому коменданту. Обезврежена опаснейшая банда революционеров-бомбистов! Планировали, сволочи, проникнуть во дворец и убить Государя-императора Николая Второго, Великого князя Николая Николаевича, Председателя Совета министров Столыпина, вопчем - всех, до кого дотянутся своими грязными террористическими лапами. Комендант поспешил доложить царю, а царь распорядился террористов замочить в сортире судить показательным судом.

На суде несчастный Наумов рыдал и отказывался от своих прежних показаний: "Я совершил величайшую подлость и не вижу, чем я могу искупить её - я оговорил Никитенко и очернил его. Сказанное мною на следствии - неправда. Никто меня не вовлекал и к убийству царя не подстрекал!"

ПСР сделала официальное заявление в духе: "Мы, конечно, завсегда рады пару-тройку царских сатрапов прикастрюлить, но в данном случае - партия социалистов-революционеров совсем не при делах, мы Никитенко и Пуркину заданий не давали, не надо нам тут паука на шею вешать". После этого теория о "масштабном заговоре террористов" начала трещать по швам, ведь всем известно, что террористы своё участие в преступлениях никогда не отрицают, в этом какбе и смысл терроризма...

Но положение спасли сами Никитенко с Пуркиным, они заговор-то тоже отрицали, но таки не преминули поведать в суде о своих убеждениях и крикнуть "Долой самодержавие!" После этого судьи с чистой совестью приговорили "террористов" к смертной казни через повешение. Что и было исполнено.

Спиридович с Ратимовым тоже получили по заслугам. Спиридович наконец-то получил вожделенное звание полковника, кроме того - сами Николай Александрович прониклись к бравому сыщику симпатией-с и стали регулярно приглашать его то к завтраку, то к обеду. Ратимов же получил офицерский чин, стал хорунжим. Заодно - непосредственного начальника Ратимова, есаула Петропавловского, орденом наградили. "За хорошее воспитание личного состава", ага - оно и понятно, такого героя взрастил есаул, как тут не дать медальку?

Внимательный читатель заметит, что принципиального различия между методами самарского пристава и методами элиты столичной жандармерии - нет как нет. Только в схеме "элиты" вместо коня, привязанного возле входа в самарский бордель, был Николай Романов. Провокация была излюбленным методом работы царских спецслужб. Оно и понятно, если цель полицейского - карьера и личное обогащение, то по-другому и быть не может. Спиридович не был "белой вороной" среди жандармов.

Они все пробавлялись провокациями, подставами, фальсификациями. Ясное дело, от провокаций один шаг до того, чтобы начать "крышевать" террористические организации, пытаться с помощью террористов решать свои вопросы или вопросы своих солидных, состоятельных друзей.

Знаменитый сыщик Судейкин, начальник политического сыска, в начале 80-х годов XIX века убеждал своего агента-провокатора Дегаева сколотить команду боевиков для убийства тогдашнего российского министра внутренних дел, Д. А. Толстого - уже не для "разоблачения" фейко-заговора, а на полном серьёзе, считал, что смерть министра карьере на пользу пойдёт, к успеху на всех парах шёл.

Только не получилось, не фартануло. Дегаев вовремя понял, что после убийства министра уберут и исполнителей. Поэтому команду боевиков он таки сколотил, но убили они - самого Судейкина. Ну, первый блин комом. А вот преемник Судейкина на посту начальника политического сыска - Рачковский - был умнее и осторожнее.

Есть тема, что Рачковский был причастен к убийству министра внутренних дел РИ Плеве. Там странная последовательность событий была: Плеве вышибает Рачковского из внутренних органов - Рачковский зачем-то встречается и беседует со знаменитым Евно Азефом - Азеф организует убийство Плеве - Рачковского восстанавливают в должности. А убиенный г-н Плеве, есть тема, в своё время как минимум знал о планах Судейкина по поводу министра Толстого, а то и "добро" на ликвидацию давал - он сам тогда на место Толстого метил...
Кра-со-та, короче.

Ещё пикантный момЭнт: бесстрашный победитель террористов Спиридович обеспечивал безопасность первых лиц государства во время визита Николая Второго в Киев, в 11-м году. Во время этого визита случилась неприятность - в киевском оперном театре террорист Богров застрелил Столыпина.

Государственный Совет Империи провёл собственное расследование инцидента и выяснил, что "Спиридович не воспрепятствовал выдаче билетов Богрову, не доложил об этом своему начальству и не учредил в театре и саду купеческого собрания тщательного наблюдения за Богровым, не удостоверился, есть ли у него оружие или какие-либо метательные снаряды.
Противозаконное бездействие власти со стороны его, Спиридовича: создало непосредственную, явную опасность для жизни императора; привело к убийству Столыпина".

Ну, то есть понятно, да? Начальник ФСО какбе в курсе, что вблизи Первых Лиц ошивается заведомый террорист, но - даже наружку за этим террористом не пускает. Такой вот беспечный фэсэошник, ага-ага. Бедный Столыпин! Проклятые террористы, какого человека загубили! Позор и беда!"

(с.)перто

@темы: 20 век: Россия и вокруг нее

---

08.10.2020 в 20:47

Пишет  Hessalam:

08.10.2020 в 22:08

Пишет  N.K.V.D.:

Ципао: краткая история самого сексуального китайского платья

Ципао — традиционное китайское платье, которое в настоящее время переживает настоящее возрождение. Винтажные магазины продают ципао, которые много лет назад были использованы для свадебных церемоний, а подростки надевают различные вариации этого платья и публикуют видео в TikTok в рамках танцевальных челленджей «покажи свою культуру». В это же время бренды так называемой «быстрой моды» к ужасу китайской диаспоры в США наживаются на этом возрождении. Кроме этого, вы, конечно, всегда найдете официанток в ципао в китайских ресторанах.
Сегодня я расскажу об истории ципао и его значении в Китае.

ЧИТАТЬ

Ципао и его история
Ципао ( 旗袍 qípáo) — это классическое китайское платье. Традиционно его делают из вышитого шелка с высоким воротничком и тонкими тканевыми пуговицами спереди. Ципао, с которыми вы знакомы, плотно прилегают к телу и ассоциируются с шанхайскими светскими львицами 1960-х. Однако этот наряд пережил огромное количество изменений за свою долгую и сложную историю. На самом деле никто точно не знает, как появились ципао.

В настоящее время существует три теории его создания. Первая версия гласит, что ципао появились в Китае во время правления маньчжурской династии Цин (1644—1912 гг.). Маньчжуры носили длинную свободную одежду с разрезами по боками, в которой было удобно ездить на лошади и стрелять из лука.
Такой костюм получил название «чанпао» ( 长袍 ). Чанпао носили и мужчины, и женщины. Ханьцев высокого статуса, например, ученых и чиновников тоже обязывали носить эту одежду, в противном случае их ждали неприятности.

В результате, китайская одежда впитала в себя элементы маньчжурской эстетики, что впоследствии отразилось на ципао.

Маньчжурские чанпао.

По второй версии, прототип современного ципао был создан еще во времена династии Западного Чжоу (1046 – 771 гг. до н. э.), поскольку этот наряд похож на прямую юбку, созданную в то время.
Так считает историк Юань Цзеин, автор книги «Китайское ципао». Это всеобъемлющая история происхождения китайской одежды, символизма и культурного развития.

Маньчжурия 1925 год.

По третьей версии, ципао — это очень современный наряд, созданный только после того, как западные концепции проникли в Китайскую Республику, смешав две культуры в одном уникальном платье.

Освобождение женщин и вестернизация
После свержения династии Цин в 1912 году женщинам было запрещено носить ципао, и они были вынуждены закрепить за собой более традиционные гендерные роли, в то время как мужчины начали привыкать к брюкам. Но постепенно в период Китайской Республики китайцы начали изучать западную культуру и различные концепции. В результате некоторые из них с гордостью присоединились к борьбе за гендерное равенство.

Молодые интеллектуалки начали выставлять на показ свою фигуру, борясь с традиционными ценностями и обычаями, такими как «бинтование ног» для деформации женской стопы. К концу 1910-х традиционные гендерные роли были поставлены под сомнение: женщины хотели учиться в школах, иметь возможность строить карьеру, а их голос должен был иметь вес за пределами дома.

В 1920-49 гг. ношение ципао в городах было настоящей формой протеста, и именно тогда это платье стало постепенно входить в повседневную жизнь китаянок. Сун Цинлин, китайская политическая деятельница и жена Сунь Ятсена, поддержала протест и тоже стала носить ципао, что послужило новым толчком для развития этого движения.

Сун Цинлин

В 1927 году правительство объявило ципао национальной одеждой китайских женщин. В то время платье уже было сшито так, чтобы подчеркнуть женскую фигуру: оно было более облегающим, а на некоторых смелых моделях имелись высокие разрезы сбоку. С этого момента ципао стало таким же символом сексуальности, как и символом традиционной китайской культуры.

Затем в 1930-е гг. в Китае распространялось движение «За новую жизнь» в результате интеграции ценностей неоконфуцианства и неолиберализма в современную гражданскую жизнь простых людей. Женщины становились более влиятельными в обществе и у них появлялись примеры для подражания. Например, мадам Веллингтон Гу.

Мадам Гу
Если есть одна женщина, которую мы можем похвалить за популяризацию современного ципао, то это мадам Веллингтон Гу. Ее настоящее имя Хуан Хуэйлань ( 黄蕙兰 ), она китайско-индонезийская светская львица и первая леди Китайской Республики, жена Гу Вэйцзюня, который носил английское имя Веллингтон. В начале 20-х годов мадам Веллингтон Гу адаптировала ципао к своему роскошному образу жизни.

На многих ее самых знаковых фотографиях Гу изображена в современном ципао с боковым разрезом или укороченной длиной. Мадам Гу успешно демонстрировала эту одежду международной общественности. Она также настаивала на использовании местных материалов при создании ее красивых платьев, поскольку была уверена в превосходстве китайского шелка над другими тканями.

Мадам Гу снимали самые известные фотографы, ее фото публиковались в модных журналах по всему миру, а ее портреты писали самые известные художники. В 1920-40 журнал Vogue не раз называл ее «самой стильной женщиной года».

Китайские красотки

Нэнси Кван

В 1960-х «китайские красотки» стали неотъемлемой частью китайского кинематографа, а в театрах начали ставить пьесы, вдохновленные западным репертуаром. Нэнси Кван ( 關家蒨 ), которую называли «китайской Бриджит Бардо», часто снималась в современных ципао, что в свою очередь вдохновляло западных звезд, таких как Грейс Келли, создавать собственные модели ципао и еще больше популяризировать эту одежду.

Грейс Келли

Ципао узнали во всем мире, когда оно стало униформой китайских и тайваньских стюардесс. Они превратили эту часть гардероба в роскошную, профессиональную и высококлассную одежду.

Бортпроводницы British Overseas Airways Corporation.

Культурная революция
В 1970-е годы популярность ципао померкла, его стали считать устаревшим символом традиций, которые мешали прогрессу и модернизации. Женщины предпочитали более практичную и западную рабочую одежду: куртки и брюки. Во время культурной революции многие портные бежали в Гонконг, где их традиционные китайские силуэты слились с западными трендами.

Ципао реабилитировались лишь в 1980-х годах: китайцы начали возвращаться к своим традициям и культурным корням. Платья стали чаще использовать в театральных постановках, свадебных церемониях, во время съемок фильмов.

Ципао в 1990-х
В конце 1990-х мода смешивала элементы культуры различных народов и экспериментировала с культурной апроприацией. В эту эпоху ципао стало одним из основных вещей в гардеробе современных молодых женщин, а одежда с китайским воротничком продавалась как в простых торговых центрах, так и в дорогих бутиках. Звезды вроде Кейт Мосс и Клэр Дэйнс носили их на красной дорожке.

Кейт Мосс

Китайско-американская писательница и поэтесса Дженни Чжан позже размышляла об этом времени в своей статье «Блондинки в чхёнсамах». Чхёнсам — это чтение слова ципао на кантонском диалекте, в таком звучании оно вошло в английский язык. В статье Чжан вспоминает, как белые девушки носили китайские аксессуары. Одноклассницы Дженни закрепляли палочками пучки на голове и даже не пытались научиться есть ими китайскую еду.

Конкурс красоты «Мисс Гонконг 1995».

Ципао в кино
Большая доля популярности ципао может быть приписана Вонг Карваю и его невероятно влиятельному фильму «Любовное настроение» (2001), который получил широкое признание среди мировых критиков.

Очень стильный фильм стал вдохновением как для современных создателей кино и дизайнеров костюмов, так и для молодого поколения американских киноманов китайского происхождения.

Современный стиль и культурная апроприация
Начало 2000-х ознаменовало очередной период радикальных экспериментов и пересечения различных стилей в западной моде. Западные дизайнеры снова вдохновлялись восточными принтами и силуэтами. Влиятельные модельеры: Анна Суй и дизайнеры французского дома моды Луи Виттон — представили публике современную интерпретацию ципао на подиуме. Вивьен Тхам, которая когда-то была дизайнером для модного дома Жан-Поля Готье, продолжала создавать игривые интерпретации ципао.

Еще несколько лет назад ципао в чистом виде оставалось на периферии высокой моды и западных тенденций. Но в 2018 году девушка из Юты надела ципао на свой выпускной бал, что вызвало возмущение и дебаты среди представителей китайской культуры в США. Один из популярных комментариев кричал: «Моя культура — это не ваше выпускное платье».

Этот инцидент вызвал затянувшиеся споры, кто имеет право носить одежду с культурной спецификой и какое послание он будет нести в массы и сообществам, принадлежащим этой культуре. Считается ли это присвоением или это в первую очередь признание? Разве мода существует не для всех? Некоторые активисты заявляли о чрезмерной чувствительности, когда как американцы китайского происхождения были в ужасе от так называемого «присвоения».

Примерно в то же время бренды Zara, Topshop, Reformation и H&M обвинили в культурной апроприации после использования таких слов, как «китайский воротник» и «восточный принт» для описания одежды.

Китайские американцы были разочарованы не только вопиющим присвоением их культурных традиций в одежде, но и гиперсексуальными формами, которые приняло ципао: его делали в виде очень узкого и короткого платья, закрепляя мифы об «экзотичном востоке» и стереотипах о гейшах.

Ципао зарекомендовало себя как развивающийся и адаптивный предмет одежды, который сохранился, несмотря на сложную историю, связанные с ним противоречия и присвоение другими культурами.
От феминистских икон до сексуальных красоток на экране, ципао десятилетие за десятилетием демонстрирует, что оно больше, чем просто платье.

Это символ свободы, независимости и власти, у которого впереди захватывающее будущее.

[#]

@темы: история одежды

---

08.10.2020 в 17:26

Пишет  EricMackay:

Традиция летнего дачного отдыха имеет глубокие корни, но приобретает привычный вид к началу XX в. Всплеском массового роста дач и дачных посёлков в Подмосковье является пореформенный период. Причиной этого становится высвобождение части крестьянской земли после уплаты выкупных платежей, активизация деловой активности и рост цен на землю в Москве и Подмосковье.
В первую очередь дачные посёлки заполняют пустующие пространства на границах города вблизи или на территории пригородных сёл, находящихся непосредственно у муниципальной черты, что позволяет осуществлять связь с пригородными дачными посёлками исключительно с помощью извозчика или городского транспорта. Простота и дешевизна сообщения способствуют массовому притоку сюда не только отдыхающих, но и переселенцев из города, что было вызвано резким ростом в это время квартирных плат во второй половине XIX в...
Возникновение в 1850-1860-х гг. первых пригородных железнодорожных сообщений приводит к тому, что москвичи-дачники получают возможность освоить пригородные территории вдоль этих транспортных магистралей. Раньше других дачные посёлки появляются по Архангельской, Рязанской и Николаевской железным дорогам. Порядок освоения новых территорий определялся в первую очередь степенью достижимости и наличием обязательных атрибутов, необходимых для дачного отдыха (места для гуляния, отдыха и рыбалки; сухой лес, способствующий профилактике туберкулёза; возможность получать продукты и товары из Москвы и др.).
Вследствие «острой квартирной нужды», временное переселение на дачу обращалось для многих в постоянное (так называемые «зимние дачи», и летние посёлки мало-помалу превращаются в смешанные, загородные, которые с течением времени развиваются в обывательские пригородные.
К началу XX столетия выделяются крупные дачные комплексы, население которых, объединяясь в «Общества Благоустройства», активно стремится к развитию своего загородного посёлка. Благодаря их усилиям дачи получают современное освещение, мощёные улицы, активно действующие театры, медицинское обслуживание и образовательные учреждения. Огромную роль при этом играли отдельные лица, как правило, богатые жители посёлка, которые в интересах всего «дачного общества» вкладывали весьма большие средства в его развитие...
Главным местом притяжения жизни на дачах была железнодорожная станция и «круг» — место для гуляния, вокруг которого находились все основные дачные развлечения. Поезда ходили крайне редко, и пустующая железнодорожная станция становилась местом массового и чинного гуляния. Традиция вечером чинно прохаживаться по перрону и важно здороваться с другими дачниками была очень распространена и сохранялась даже в советское время... Рядом с перроном строились зрелищные сооружения, при станции работал буфет или ресторан, мостились дорожки и разбивались большие цветочные клумбы. Нередко вблизи для услады гуляющих играл оркестр.
Другим культурным и общественным центром дачных посёлков был общественный парк с «кругом» — место отдыха и прогулок дачников. В рассказе И. А. Бунина «На даче» можно встретить описание нескольких сцен из дачной жизни, происходивших на «кругу»: «На обширной поляне парка стояли одни темнозеленые, широковетвистые дубы. Тут обыкновенно собирались дачники... Подходили дамы и барышни с работой и книгами, няньки и важные кормилицы в сарафанах и кокошниках. Изредка, но все-таки без надобности щелкая, прокатывались велосипедисты в своих детских костюмах». Путеводитель 1888 г. сообщает, в частности, что в Пушкино «По подписке между дачниками устраиваются иногда на кругу танцы; существует театр... Местом гуляния дачников служит станция Ярославской железной дороги. Воздух здесь чистый и здоровый; село окружено громадным сосновым лесом и изобилует водой. На реке Уче устроены купальни, и в ней водится много рыбы» .
Важное значение в тихой загородной жизни занимали дачные праздники, которые устраивались с завидной регулярностью самими дачниками. Некоторые из них были настолько популярны, что ради участия в них в посёлки из города специально приезжали многочисленные гости. Жители Лосиноостровской вполне заслуженно гордились организуемым здесь праздником «Первого подснежника». Другие посёлки славились летними маскарадами и балами...
Помимо маскарадов, устраивались красочные праздничные вечера и гуляния. Так, например, в Химках 9 июля 1911 г. аптекарь Л. Клячко в своём большом саду неподалёку от станции (ныне здесь расположен дом № 14 по Московской улице) устраивал для дачников платные гуляния, музыкальные вечера и фейерверки. Сохранилась программа танцев этого праздника, специально напечатанная на развороте пригласительного билета:
«Отделение I. Вальс. Pas d'Espagne. Краковяк. Pas de Grace. Венгерка. Pas de patineurs.
Антракт 15 мин.
Отделение II. Вальс. Лезгинка. Чардаш. Хиватта. Pas de Quatre. Тарантелла.
Антракт 15 мин.
Отделение III. Кадриль-монстр.
Антракт 20 мин.
Отделение IV. Вальс. Венгерка. Гейша. Фанданго. Мазурка. Дирижирует танцами Артист Императорских театров С. В. Чудинов».
...Но праздное времяпрепровождение было не единственным способом горожан занять себя на природе. Так, в Лосиноостровской, которая славилась своими образовательными учреждениями к 1910 г., работала библиотека, в которой было собрано 2706 томов книг. Кроме того, в посёлке были организованы музыкальные курсы.
Общественное времяпрепровождение было важным, но не единственным в жизни дачного посёлка. Отдыхающие искали различные способы индивидуальных развлечений. Главным образом это были прогулки по лесу, купание в реке, реже — ловля в ней рыбы, посещение достопримечательностей, о которых сообщали путеводители. Как правило, ездили в крупные и известные монастыри — Троице-Сергиеву лавру, Воскресенскую обитель, Саввино-Сторожевский монастырь и некоторые другие.
Об интересах дачников и распространённых способах проведения отдыха могут нам рассказать листы реклам, опубликованных в специальных путеводителях для желающих снять загородный дом. Так, в них даётся реклама воздушных шаров, которые являлись «приятным и полезным развлечением дачного времени». Шар с парашютом поднимался за счёт нагретого воздуха благодаря «особаго на то аппарата (калорифера)»...
В большинстве посёлков были открытые эстрады для концертов, повсеместно в общественных парках устроены «круги» для танцев, где по вечерам играл оркестр. Однако театры и эстрады не только предоставляли сцену профессионалам, на них с увлечением работали любители — жители окрестных дач.
Во многих посёлках функционировали летние театры, в которых достаточно часто гастролировали лучшие (подчеркнём это слово — действительно лучшие) труппы обеих столиц и знаменитые актёры, свободные в это время от работы в городе. На сцене дачных театров выступали Ф. Шаляпин, Л. Собинов, А. Южин-Сумбатов, С. Головин, М. Ленина, А. Коонен, А. Ленский, М. Блюменталь-Тамарина и др. Дачные театры современного Подмосковья являлись важнейшими и известнейшими центрами культурной жизни «первопрестольной» столицы.
Театры в первое десятилетие прошлого века появились во многих дачных подмосковных местах (Лосиноостровская, Малаховка, Перловка, Пушкино и, возможно, других). Но наибольшей славой пользовались Пушкинский и Малаховский...
Много лет спустя Мария Владимировна Миронова в ответ на вопрос: «Что значит для вас всегда на сцене “держаться на уровне”?» — ответила так: «Уровень во многом был задан Малаховкой. Для меня это — эталон культуры. Я произношу: “Малаховка” — и у вас, молодых, ни одна струна в сердце не дрогнет. Станция по Казанскому направлению, дачное место. А я там ребенком прикоснулась к настоящему искусству, там впервые вышла на сцену, да можно сказать, я получила образование и воспитание в Малаховке. Наверное, не осталось никого, кто бы помнил, что летом центр духовной жизни и культурной жизни перемещался из Москвы в Малаховку... Пели Шаляпин, Собинов, Нежданова... Играли Радин, Шатрова, Петкер, Певцов, Топорков, Гоголева, Всеволод Блюменталь-Тамарин и его мать Блюменталь-Тамарина... В Малаховке начинали Раневская и Коонен» ...
Большое внимание дачных обществ было обращено на создание спортивных сооружений. Повсеместно благоустраивались поля для футбола, площадки для крекета и тенниса, гимнастические площадки, реже — скейтинг-ринги и дома рыбаков. Спортивная жизнь посёлков выглядела насыщенной. Здесь нередко апробировались новые комплексы физических упражнений. Например, в Лосиноостровской была популярна «сокольская» гимнастика.
В дачных посёлках возникала не виданная до того столь массового распространения мода на рыболовный спорт. В период массового роста дач начинается массовое переиздание воспевающих природу книг С. Аксакова. В первую очередь его «Искусства ужения рыбы». В это же время возникает и получает заслуженное распространение книга Л. П. Сабанеева «Жизнь и ловля пресноводных рыб». По-видимому, это не случайно, тем более что отдельные дачные посёлки северовосточного направления активно занимались ловлей на реках Воре, Уче и Серой. Здесь возникали первые рыболовные общества.
На дачах также проводились футбольные матчи, привлекавшие многочисленную публику. Особенно славился кружок футболистов в Сходне, а Томилинская футбольная команда гордилась тем, что её капитан А. Филиппов ездил от России в 1910-х гг. на Олимпийские игры. Малаховка и соседние Быково (Быково особенно) славились своими футбольными командами, которые тренировали настоящие англичане, работавшие на Люберецкий и Раменский фабриках. Кроме того, малаховские афиши сообщают, что в дачном саду идут игры «тинг-ринг, кегельбан, французский тир».
Популярен в дачных посёлках был велосипедный спорт. Внутри или вокруг некоторых посёлков специально устраивалась велосипедная дорожка. В Пушкино функционировали специально оборудованные площадки для тенниса. Справочник 1915 г. говорит, что в Пушкино парк с площадкой для лаун-тенниса и известный театр, ставя оба заведения рядом.
Особенностью посёлка могла быть какая-нибудь черта в обслуживании дачников. Посёлок Лосиноостровский был известен своей ярмаркой и санаторием для слабых здоровьем детей; Мамонтовка — рестораном «Астория»; Томилино — замечательной Кумысной станцией, где приготовляли кумыс под наблюдением врача, и мастерами, специально выписанными для этого из Уфы; Малаховка — санаторием и конкой, которая, будучи уже в начале XX в. своеобразным анахронизмом, пользовалась у многих дачников особой популярностью.
Своеобразным развлечением, которое составляло немалую гордость дачников, была их издательская деятельность. В посёлках выходил целый ряд рукописных, а впоследствии и печатных газет и журналов: «Вестник Лосиноостровского посёлка», «Дачник», «Малаховка» и др. В работе над ними могли при желании принять участие все желающие.
Множество пригородных посёлков вокруг столиц и, в частности, подмосковных посёлков вовсе не означала их однообразия. В каждом тщательно оберегали и по возможности развивали специфику, какую-либо уникальную индивидуальную черту. Это могло быть природное своеобразие местности: посёлок Красково, например, славился своим «Обрывом», с которого открывались далёкие красивые виды; Пушкино — великолепным сосновым бором, который дачники называли «Царь-дар».
А. В. Белов «Культура дачного отдыха в окрестностях Москвы(вторая половина XIX начало XX вв.»

@темы: 20 век: Россия и вокруг нее

---

08.10.2020 в 18:02

Пишет  EricMackay:

Читаю книжку об иностранном предпринимательстве в России. Американские «Зингер» и «Интернэшнл Харвестер» (сельскохозяйственные машины) и сто лет назад работали вполне современными методами - сеть дилеров живущих на процент с продаж, продажа в кредит, послепродажное обслуживание и т. д. «Зингер» даже трейд-ин использовала - принимала старые машинки в зачет цены новых. При этом, чтобы давить конкурентов, принимала не только свои, но и других производителей. Ну и почти все швейные машинки «Зингер», продаваемые в России к 1914 году, делались не в Штатах / Европе, а в подмосковном Подольске.

@темы: деньги, 20 век: Россия и вокруг нее

---

08.10.2020 в 10:38

Пишет  Нари:

Первый самодвижущийся автомобиль в виде игрушки построил в 1672 году для китайского императора член иезуитской общины Фердинанд Вербист. Паровая тележка могла двигаться на одной заправке угля больше часа. В описании своей игрушки Вербист впервые упомянул термин «мотор» в его нынешнем значении.

В 1780-х годах русский конструктор, изобретатель и инженер Иван Кулибин начал работу над каретой с педалями. В 1791 году он создал трёхколёсный самоходный экипаж, развивающий скорость до 16,2 км/ч. В этой «самокатке» он разъезжал по улицам Петербурга. Его трёхколёсный механизм содержал почти все основные узлы будущего автомобиля: коробку передач, маховое колесо, подшипники качения.

@темы: история транспорта

---

Из анамнеза стало известно, что до 7 месяцев ребенок развивался абсолютно нормально, самостоятельно ползал, сидел, переворачивался. Но в возрасте 9 месяцев у ребенка начался регресс (утрата) приобретенных навыков и к 1,5 годам ребенок напоминал себя же в возрасте 3-х месяцев. Ребенок не мог ни сидеть, ни переворачиваться, перестал реагировать на мать.
Вы спросите что же привело к таким катастрофическим последствиям у изначально абсолютно здорового ребенка, не имеющего генетических нарушений. Ответ очень прост:

дальше здесь www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=10220...

@темы: медицина, детский вопрос

---

Продолжу свой рассказ об истории психиатрии. И вот появляются пансионы для душевнобольных — как частные (по большей части в Англии, и слава о них ходит дурная), так и под эгидой монашеских орденов — хотя те этот почин давно продолжают, и обустройство их больниц уже успело стать неким эталоном, образцом того, как надо содержать помешанных несчастных.

Так, во Франции, будучи основаны Братьями милосердия ещё с середины прошлого века, набирают популярность (в узких, само собой, кругах) пансионаты в Санлис и Шарантон-ле-Пон (на верхнем фото Шарантон, позже переименованный в госпиталь Эскироля). Ордену Братьев милосердия, которому к моменту основания этих пансионатов стукнуло уже за сто (правда, этим испанцы могли похвастаться, их французские Freres de la Charite были сильно моложе), опыт организации подобных учреждений был не в новинку — как собственный, так и перенятый у тех же госпитальеров и бенедиктинцев.

Существовала чёткая иерархия с распределением обязанностей среди персонала. Приор заведовал всем этим дурдомом, на манер главврача. Помощник приора, он же попечитель, выполнял роль зама — по хозяйственной и лечебной части. Больничные братья (frere infirmier) были за врачей-ординаторов: кому кровопускание назначить, кому опийную настойку в питьё, кому слабительное... Братья-директора (frere directeur), вроде палатных сестёр... простите, братьев — те проводили всё время с больными, присматривая за поведением и обеспечивая суровый монастырский оллинклюзив. Ну как обеспечивая... Давая распоряжения дюжим молодцам и палатной прислуге (эй, гарсон!): накормить, сводить оправиться, привязать-отвязать, прибраться и тому подобное. И да, сумасшедших наших сильно не обижать, проявлять, елико возможно, милосердие и сострадание.

Оба пансионата, что в Шарантоне, что в Санлис, были построены по одному принципу, и каждый имел на своей территории четыре типа отделений отделения:

1)Свободный корпус «для благоразумных и тех, кто не утратил доброй воли»,

2)Полусвободные корпуса (для тех, кто в принципе спокоен, но либо может учудить, либо в своей беспомощности и беззащитности всё же требует некоторого пригляда),

3)Крепкий корпус — вроде беспокойной половины в современном психиатрическом отделении: с надзором, запирающимися дверьми, решётками на окнах и прочими мерами предосторожности,

4)Госпитальное отделение, вроде нашей наблюдательной (в простонародье буйной) палаты — для острых и буйных пациентов.

Сохранилась записка некоего Латюда, одного из постояльцев этого пансионата при Шарантоне, в которой тот описывает будни пансионата:

«Многие приходят в возбуждённое состояние периодически, в определённое время года, в остальные же месяцы они в ясном сознании и здравом уме; тогда их ни в чём не стесняют; запирают их только, когда они уже готовы впасть в свойственное им прискорбное состояние; у других наблюдается помешательство тихое, состоящее в какой-нибудь одной ложной идее, причём во всех других отношениях они рассуждают правильно. Этой категории пансионеров разрешается выходить из комнат, видеться друг с другом, собираться; некоторым предоставляется свободный выход». Таковы были распорядки свободного и полусвободного корпусов.

В крепкий корпус, как описывается в архивах и статьях коллег-французов, определяли беспокойных, асоциальных, от которых можно было ожидать проявления низменных страстей и дурных инстинктов, и которые нуждались в исправлении. Соответственно, и режим там был строже. Всё закономерно: чем крепче корпус, тем толще санитары.

Такой крепкий двухэтажный корпус в Санлис вмещал два отделения, на 14 и на 22 комнаты: просторный вестибюль, широкие коридоры, комнаты в основном одноместные, но была и побольше, на три кровати. Из мебели самый минимум: кровать, стол и стул. Отапливался корпус тремя печами, коридоры освещались пятью стеклянными фонарями; имелась в хозяйстве медная ванна с крышкой и бассейн из полированной меди — между прочим, и ванна, и тем более бассейн были роскошью по тем временам. Имелся при крепком корпусе и карцер, или cachot — для совсем уж крайних случаев. И если уж кого туда помещали, то начальство пансиона должно было тут же известить магистрат и о самом факте, и о том, за какие такие особые заслуги человек был удостоен.

В госпитальное же отделение определяли не только острых и буйных: там располагались ещё и те из больных, кто был ослаблен отказом от еды, а также склонные наложить на себя руки.

В обоих пансионах был единый, чёткий, расписанный до мелочей регламент, касающийся внутреннего распорядка и условий содержания душевнобольных. Практически устав внутренней службы. Вот, к примеру, как выглядели некоторые его пункты в 1765, дополненные разъяснениями от 1783 года:

§ 11: «Никто из пансионеров не должен пользоваться под каким бы то ни было предлогом собственной одеждой в виде долгополых сюртуков, шляпами и обувью, ни у кого не должно оставаться на руках ни ножей, ни ножниц, ни металлических вилок, ни тростей, ни палок; больных надлежит брить каждую неделю, и специальное лицо должно присутствовать, наблюдая за тем, как больной стрижет себе ногти, а когда эта операция закончена, следует немедленно отобрать у него ножницы. Больные облачаются в халаты поверх тёплого жилета и драповых брюк. Им выдаются шерстяные чулки, туфли и колпаки; бельё должно быть из хорошего белого полотна, но без всяких украшений; платки носовые должны быть обыкновенные».

§12, о помещении: «Больные помещаются каждый в отдельной комнате, где должна бытькровать с набитым соломой тюфяком, хорошим матрацом, подушка, два одеяла, пара простынь, стол... и т.д.»

Есть параграф «О развлечениях»: «В часы, свободные от приёма пищи и отдыха, руководитель в сопровождении нескольких прислужников идёт с партией пансионеров на прогулку в сад, между тем как больные, оставшиеся в крепком корпусе, занимаются чтением или какими-нибудь играми, вроде шахмат, трик-трака, шашек, бильярда» Что касается чтения, то в обоих пансионах имелись собственные библиотеки, а также выписывались газеты.


Одним из пациентов Шарантона оказался Донасьен Альфонс Франсуа де Сад, тот самый маркиз. Причём попадал он в лечебницу дважды. В первый раз — 4 июля 1789, переводом из Бастилии: мол, лети отсель свободной птахой, ты всю тюрьму замучил... сударь. А нечего было кричать из окна тюрьмы революционно настроенным гражданам, что-де тут арестантов бьют, спасите-помогите. Вёл бы себя тихо — глядишь, 14 июля, когда Бастилию таки взяли без спроса, и маркиза бы освободили. Ну или прибили бы сразу. Но куда там: чтобы «маркиз» и «тихо» — это всё равно что «барон» и «скучно, зато взаправду». Он вон и на свою казнь семнадцатью годами ранее не явился, прогульщик. Пришлось заочно проводить, на чучелах: «Маркиз де Сад и его слуга Латур, вызванные в суд по обвинению в отравлении и содомии, на суд не явились и обвиняются заочно. Их приговаривают к публичному покаянию на паперти кафедрального собора, затем их должны препроводить на площадь Святого Людовика с тем, чтобы отрубить де Саду голову на эшафоте, а помянутого Латура повесить на виселице. Тела де Сада и Латура должны быть сожжены, а прах — развеян по ветру»

В первый раз в Шарантоне он провёл 9 месяцев, второй же (и снова из тюрьмы, да транзитом через Бисетр, о котором речь ещё впереди, да с напутствием — мол, уберите же этого содомита отсюда подальше, пока он всех наших заключённых не того...), с 27 апреля 1803 года оказался и последним: проведя в пансионе более 11 лет и все эти годы развлекая себя и его обитателей написанием и постановкой комедий, де Сад дожил до почтенных 74 лет. 2 декабря 1814 года он скончался во время приступа астмы.

Вообще, если вы заметили, описание Шарантона и Санлис выглядит практически рекламным проспектом — этакая пастораль, с мирными заблудшими овечками и пастырями добрыми. Мол, сам бы лёг, да больно умный. Нет, ничего плохого не скажу о Братьях милосердия — скорее всего, действительно старались и блюли. Просто оба пансиона были, скорее, образцом. И одновременно исключением из общего правила. Ну и предназначались по большей части для не совсем уж простой публики. Что же ожидало простого сумасшедшего француза? Скоро расскажу. dpmmax.livejournal.com/940290.html

@темы: медицина-историческое