типо отзыв

помогите найти книгу:
дело происходит на другой планете, рассказывается про одного монаха, типа шаолиньского, и про девушку, которую выдали замуж за правителя чего то, потом правитель умер и оставил девушке ключ капитана, или штурмана, на планету для чего то прилетели земляне, и там ещё было какое то силовое поле, внуть которого аборигены с помощью этого самого ключа проникали, захватывали языков и с помошью гипноза все у них выведывали, и даже своего шпиона заслали в космос. и на этом все закончилось
lib.rus.ec/node/121704?page=8

@темы: мое и наше

---

Оригинал взят у в Медицинские инструменты прошлого

An antique 19th century porcelain medicine spoon by S Maw Son and Thomson who were in business from 1870-1901.

Percussion with a pleximeter is an early example of sound being used as an adjunct to diagnostic medicine and was the precursor to sonar and ultrasound.

The pleximeter was placed on the chest wall and used as a platform for percussion with a hammer. The nature of the resulting sound could help to distinguish healthy lung from fluid or consolidation and was also used to map out the size and shape of underlying organs.

A fine example with a graduated scale on the ivory and hinged wings with ornate silver work. There is a similar piece shown on page 194 of Elisabeth Bennion’s book “Antique Medical instruments” which is is the Museum of historical Medicine in Copenhagen.


A fine syringe with beautifully worked silver made in Germany in the early 17th century.


made for an English customer around the late 19th century.


Стоматологические щипцы... Капец и ужас!!!
Forceps similar to a pair from 1848 by CH Dubs shown on page 59 in Bennion’s ‘Antique Dental Instruments’ and displayed in the Macauley Museum of Dental History S Carolina.


An ear trumpet made from hammered unmarked silver on a silver chain to be carried around the neck. The size of the trumpet is such that this could only have been used for a child; presumably a privileged one from a wealthy family to have been able to afford an aid like this.


An early 19th century female urinal with a decorative transfer design

A charming 19th century “Bordaloue” in white porcelain with a blue floral transfer design under the glaze. This was used by ladies as far back as the 17th century as a discrete travelling convenience, which could be concealed in a muff.

The word is said to have originated from Louis Bourdaloue, a French preacher during the reign of Louis XIVth whose inordinately long sermons required a means for necessity in Church! Some also believe that this is the origin for the term “loo”.

Ещё один стоматинструмент 17-го века... %-) Жуть...


То же самое%-) 17-й век... Мечта Малюты Скуратова...:-)))

A delightful rare late 18th / early 19th century European, probably French silver stork forceps. A snake is entwined around the stork’s neck ‘Aesculapius’ style. An attractive feature is the cocooned baby on the inside of the stork’s stomach, visible only when the scissors are open.

In the absence of any fixing mechanism to secure the forceps when closed it is doubtful that a midwife would have used these to clamp the umbilical cord following delivery. This is though the function most commonly attributed to them. In fact they would have been used to thread ribbons in baby garments, which were removed for washing.

A 14K solid gold “Wishbone” Intra-Cervical contraceptive device. Dating from the 1920s they ranged from the rare quality gold product to inferior devices made from plastics and metals.

If not changed monthly they tended to get infected and American physicians often removed them from immigrant women for this reason. Dr. Graffenberg’s Intra-Uterine Ring was initially discouraged because of confusion with these problematic Intra-Cervical Devices.

Источник: phisick.com

@темы: медицина-историческое

---

Оригинал взят у в У меня на столе

Кликабельно 3500 рх

Добыча ...

Кто хочет подобрать себе обои, посмотрите, что я показывал со СВОЕГО СТОЛА

@темы: обои, птички

---

Оригинал взят у в Кому мы обязаны появлением Дня всех влюблённых.

А вот этому английскому монарху:


Традиционно считается, что День святого Валентина - католический праздник. Однако у католиков этот день не отмечен никакими богослужениями в честь Покровителя влюблённых, а посвящён памяти святых Кирилла и Мефодия, просветителей славян. Конечно, в древних католических календарях под 14 февраля есть празднование святому Валентину. Говорят, что появилось оно с лёгкой руки святителя Геласия I, римского папы, желавшего отвадить граждан Вечного города от участия в языческом фестивале Луперкалии. Но Геласий и его преемники отнюдь не вкладывали в этот праздник того смысла, который вкладываем в него мы. Более того, в 1969 году римский папа "реформатор" Павел VI повелел исключить день памяти святого Валентина из числа общецерковных праздников, а самого святого Валентина - из числа святых, почитаемых всей Католической церковью, на том основании, что об этом угоднике ничего толком неизвестно, кроме того что он был похоронен на Фламиниевой дороге. Поэтому как церковное торжество День святого Валентина отмечается на Мальте, где, как предполагается, находится частица мощей угодника, да ещё католиками-традиционалистами, не подчиняющимися распоряжениям реформированного папства.

Да, кстати, в "Золотой легенде" блаж. Иакова Ворагинского упоминается, что Св. Валентин перед своей смертью исцелил от слепоты дочь тюремного надзирателя, но там, увы и ах, отсутствует всякий эротический подтекст.

А именно как День влюблённых День святого Валентина стал отмечаться в Англии. Почему - то в Средние Века на землях Туманного Альбиона возникло поверье, что 14 февраля птички находят себе пару и справляют свои птичьи свадьбы. Поэма  "Parlement of Foules" (Птичий парламент) знаменитого средневекового английского поэта Джефри Чосера - первый письменный источник, в котором зафиксировано существование такого праздника. Ну а раз птички, Божьи твари, женятся в этот день, стало быть и людям подобает искать себе спутника жизни - видимо так рассуждали жители Старой Доброй Англии.

А теперь самое интересное - официально повелел праздновать День Святого Валентина - день Влюблённых как общегосударственный праздник в своей Королевской хартии английский король Генрих VIII в 1537 году.  То бишь, через четыре года после того, как он по любви женился на Анне Болейн (и через год, после того как казнил её), бросил свою нелюбимую жену Катерину Арагонскую и ввёл в своей стране Реформацию, порвав с Римским престолом. Вообще сей венценосец был очень активен в поисках любви. После того как он разлюбил и отправил на эшафот Анну Болейн (поделом кстати этой проклятой ведьме), у него было ещё четыре жены: Джейн Сеймур, Анна Клевская, Екатерина Говард, Екатерина Парр.


Генрих VIII и его жёны.

Стало быть День влюблённых никакой не католический, а получается протестантский праздник. Генрих VIII конечно же был порядочной сволочью, но за день святого Валентина ему большое спасибо.

Не знаю, насколько эта версия соответствует истине. Гете в "Фаусте" упоминает валентинов день как вполне немецкий обычай. Впрочем, за пару веков какой угодно обычай может стать истинно народным

@темы: имена

---

Оригинал взят у в Пневматические часы

В 1880-х годах на улицах Парижа появились пневматические часы. Каждые 60 секунд центральный компрессор подавал по трубопроводам импульс сжатого воздуха, и минутные стрелки всех часов одновременно передвигались на одно деление


Сжатый воздух вырабатывался на компрессорных станциях. Одна из них:




Сейчас здесь архитектурная школа (Ecole nationale superieure d'architecture de Paris-Val de Seine)



Установка первых пятнадцати часов потребовала укладки 18 километров труб. Поначалу трубы тянули в тоннелях метро, а затем, когда место там закончилось, в самостоятельных подземных каналах.

От «часовой» магистрали можно было сделать ответвление и за умеренную плату наслаждаться пневматическими часами на дому (5 сантимов в день – первые часы, ещё 4 сантима за вторые, ещё 3 сантима за третьи и последующие). Система успешно жила и здравствовала - к 1894 году насчитывалось более сотни уличных и несколько тысяч частных пневматических часов.

***

Вообще, в конце XIX века пневматика успешно конкурировала с электричеством. Помимо часов, у сети сжатого воздуха было много других потребителей: лифты, стоматологические клиники, насосы, ткацкие и шлифовальные станки, генераторы электричества и т.д.

Пневматические часы скончались в 1920-е, а вот силовая сеть сжатого воздуха просуществовала до 1994 года! В лучшие годы мощность станций достигала 18000 кВт, протяжённость труб измерялась десятками километров, а количество абонентов - тысячами.


chestofbooks.com/crafts/scientific-american/sup...
steampunk.fr/viewtopic.php?f=10&t=402&start=20
fr.wikipedia.org/wiki/SUDAC_Air_Service
www.louisg.net/mesure_temps5.htm
autourduperetanguy.blogspirit.com/archive/2007/...

@темы: история бытовой техники

---

весны хочется

svetikya.com/post261074134/?upd

www.liveinternet.ru/users/tantana/post261095803...

@темы: цветики-листочки

---

Оригинал взят у в Бойня в день святого Валентина

14 февраля 1929 года утром в автомобильном гараже на улице Норт-Кларк в Чикаго собрались семеро мужчин. Большинство из них принадлежали к так называемой банде «Багса» («Клопа») Морана, которая в годы всеобщего хаоса, вызванного введением «сухого закона», орудовала в чикагском районе Норт-Сайд. Рядовые ждали босса Морана, который должен был принять груз с алкоголем. Однако, на своё счастье, Моран запаздывал. В 10.30 в гараж ворвались двое в полицейской форме с пистолетами: «Встать к стене!» За ними появились ещё двое, в штатском, они вытащили из-под пальто пистолеты-пулемёты и открыли огонь… Когда настоящие полицейские прибыли на место преступления, они обнаружили шесть трупов, одного умирающего и семь десятков гильз от пистолета-пулемёта в лужах крови.


Багси Моран

Версия, что за убийством контрабандистов стоит Аль Капоне, главный конкурент «Багса» Морана в Чикаго, родилась почти сразу. В момент преступления, естественно, в городе Аль Капоне не было. Его людей, правда, видели вблизи гаража, но это ещё ничего не доказывало. Для проведения экспертизы был приглашён известный специалист в области судебной баллистики Калвин Годдард.

Обследовав пули и гильзы и проведя серию экспериментов, Годдард пришёл к заключению, что преступниками были использованы два пистолета-пулемёта фирмы «Томпсон» 45-го калибра, один с магазином на двадцать, другой с барабаном на пятьдесят патронов. Результаты экспертизы оказали немалую помощь детективам в расследовании преступления. Лишь спустя десять месяцев полиции удалось выйти на след убийц. 14 декабря 1929 года в Сен-Джозефе (штат Мичиган) был убит работник дорожно-патрульной службы: застрелен средь бела дня водителем, которого он задержал за нарушение правил движения. Убийца исчез, но по номеру автомашины удалось установить его адрес. При обыске квартиры полицейские обнаружили целый склад оружия и боеприпасов, в том числе и два пистолета-пулемёта «Томпсон».

Годдард подтвердил, что именно это оружие было пущено в ход преступниками 14 февраля 1929 года. Хозяина квартиры Фреда Барка, одного из гангстеров клана Аль Капоне, арестовали через несколько дней. Его судили и приговорили к пожизненному заключению. Как вскоре выяснилось, с двумя другими подозреваемыми расправились люди Морана. Так закончилось расследование этого жуткого преступления, вошедшего в анналы криминалистики под названием «Бойни в день святого Валентина».

14 февраля 1936 года, ровно семь лет спустя после знаменитой «бойни», один из участников описанных выше событий наёмный убийца Джек Макгорн по прозвищу «Автомат», профессиональный боксёр и по совместительству — боевик чикагского мафиози Капоне, был найден застреленным на заброшенной улочке пригородного района Чикаго. «Визитной карточкой» Макгорну служила никелированная пятицентовая монетка, которую он вкладывал в руку своей жертве. Удачливый киллер брал за свои услуги крупные «гонорары» и зарабатывал достаточно, чтобы скупать контрольные пакеты акций популярных чикагских клубов. Макгорн отличался свирепым нравом и вполне садистскими наклонностями. Когда в 1927 году комик Джо Льюис отказался выступать в клубе, принадлежавшем Макгорну, бандит жестоко избил его и перерезал голосовые связки. В 1929-м убийца был арестован полицией по «совокупности улик». К этому времени его личный послужной список насчитывал 22 трупа. Чтобы выйти на свободу до начала суда, Макгорн в качестве залога внёс отель стоимостью в миллион долларов. В ходе последовавших затем четырёх судебных разбирательств вину «Автомата» не удалось доказать — нужные свидетели исчезали или боялись говорить правду. Макгорн расправился и с тремя членами преступного клана, к которому сам принадлежал, — Джантой, Ансельми и Скаличе, обвинёнными Аль Капоне в предательстве. Несмотря на высокий «профессионализм», Джек Макгорн кончил свою жизнь, как большинство гангстеров, — от пули соперника. Полиция, прибывшая на место убийства, обнаружила никелированную монетку, вдавленную в ладонь «Автомата», и картонное сердечко — «подарок» Макгорну от убийц в напоминание о событиях семилетней давности.



Именно бойня в день святого Валентина заставила родиться Дафну и Джозефину, ибо фильм "В джазе только девушки" как раз и начинается с того, что двое музыкантов становятся свидетелями убийства в гараже

запись создана: 15.02.2012 в 11:12

@темы: 20 век, фильмы

---

Оригинал взят у в Использование сыра в кулинарии

Сыр может преобразить даже обычную яичницу – ее текстура станет шелковистой, появятся сливочный вкус и аромат. Правда, сначала лучше узнать, где какой вид сыра использовать. В одних блюдах "работает" породистый Пармезан, в других – бюджетный Российский.

Инфографика

@темы: история кухни

---

Картины разных художников здесь levkonoe.livejournal.com/7702455.html

1

2

@темы: картины

---

Оригинал взят у в Спарта, Спарта

У Вилла Дюранта в "Жизни Греции" все предсказуемо - более-менее классическое изложение, приправленное адекватными сомнениями в историчности Ликурга и забавными эпизодами, в которых спартанских холостяков в холода заставляли ходить строем по улице и петь песни о том, как они, холостяки, ошиблись в этой жизни (с праздником, да). Но и Дюрант рисует совершенно демоническое общество, хуже любых антиутопий ХХ века, в котором, на секунду, мужчины имеют право жениться после 30 лет; почти нет прелюбодеяний, практически запрещены разводы, но при этом действует евгеническая программа, по которой лучшие женщины спариваются с лучшими мужчинами, независимо от брачных уз, и непредосудительно меняться женами, а вот жениться на щедушных противозаконно; юноши воспитываются в интернатах, приучаются красть и сносить боль; искусство застыло на пике традиционной величественности; частной собственности нет; все кшатрии-гомеи бескрайне равны, их крохотная прослойка распоряжается огромным числом рабов-илотов, а ксенов так и вовсе периодически изгоняют из города; никто годами не моется, все закалены, но при этом красивы и танцуют голыми; процветает стандартный для мужского коллектива гомосексуализм (с ним не все ясно - древние авторы сильно противоречат друг дружке); управляется все это дело эфорами-философами; но и над ними стоит криптейя, "тайная полиция"; все следят за всеми, обедая по ночам в общей столовой; короче, "Платон был счастлив" (ну дык).

Энтон Пауэлл в книге "Athens and Sparta" нагнетает еще больше: тут уже и Ликург сравнивается с Лениным, которому приписывали столько достижений ("партия изобрела вертолет", да), и спартанская власть оказывается в первую очередь мастерицей тотальной пропаганды, благодаря которого и сложился образ честного храброго гоплита - каковых, вероятно, никогда не было в действительности; а главное - Лакедемон живо переписывает историю, свою и чужую.

А если учесть, что у нас, как я понимаю, нет ни одного собственно спартанского описания "повседневной жизни в Спарте", ситуация начинает интриговать безмерно.

@темы: античность

---

31.01.2013 в 13:45

Пишет  Ingris:

Пересвет и Ослябя

31.01.2013 в 10:40

Пишет  Бродяга-Рус:
Быль про «инока» Пересвета или как церковь к русскому подвигу примазалась
Почему про «троицких иноков» Ослябю и Пересвета молчат патерики Троице-Сергиевой обители и житие Сергия Радонежского? Почему их останки покоятся вне стен Троице-Сергиевой лавры? Чьими вассалами были в миру «брянские бояре», и когда они оказались на землях княжества Московского? И чего стоят легенды о монахах-воинах, в схимах скакавших навстречу закованным в железо ордынцам?


Любят православные публицисты помянуть Куликово поле. И если в этот момент обличает такой публицист злодеев-«неоязычников», то не преминёт заметить — мол, вот она, Русь-то матушка православная, на бой святым Сергием Радонежским благословенная, с иноком Пересветом впереди.

А где, мол, ваши язычники были, полканы да кукеры (кукеры православных публицистов особенно волнуют; не иначе, как своими во всех смыслах выдающимися мужскими качествами, не зря ведь Кураев жалуется, что у православия — женское лицо)?!
Действительно, ежели про Куликово поле судить по школьным учебникам, да по, скажем, мультфильму «Лебеди Непрядвы» (мультфильм, не спорю, и впрямь хорош) — тогда да, всё так и было — и Сергий князя благословлял, и Пересвет в одной рясе да скуфейке на бой с закованным в железо ордынцем скакал.

Только стоит обратиться к источникам. И красивая — хоть сейчас миниатюру под Палех лакируй! — картинка рассыплется. Слишком уж много загадок вокруг Пересвета. Летописи про него вообще молчат. Молчит про него и про его брата Ослябю и житие Сергия Радонежского.

А это уж просто поразительно — неужели благословение на бой с погаными ордынцами двух братьев из обители — настолько уж проходная, ничего не стоящая деталь?!

Как Сергий копал огород — важно, а как послал на бой за Отечество и веру двух парней из монастыря — ерунда? Ведь, согласно более поздним, через сто лет после битвы записанным преданиям, Сергий возложил братьям — иногда их именуют послушниками — схимы...
Современному человеку трудно понять, что тут такого уж, из ряда вон выходящего? Однако необычное, мягко говоря, в этой ситуации есть.

Церковь часто именуется воинством Христовым, и, как во всякой армии, есть в ней своя жёсткая субординация. Схимник — иначе говоря, схимонах — одно из высших званий в этой армии.

Сперва человек становится послушником — года так на три, потом его постригают, делают рясофором — ещё не монахом! — потом идёт просто монах, потом — иеромонах, а вот уж потом... Прочувствовали?

Поверить, будто обычному монаху — не говоря про послушника — надели схиму, всё равно, что поверить в то, что лейтенанта за какой-то подвиг произвели в генерал-лейтенанты. Такие превращения бывают разве что во снах кадета Биглера из «Бравого солдата Швейка».

Или вот ещё — по законам православной церкви, ни священник, ни, тем более, монах не имеют права ни при каких обстоятельствах брать в руки оружие и принимать участие в бое-вых действиях.

Бывали в истории России полковые батюшки, с крестом в руках шедшие рядом с солдатами на вражеские редуты — за что им, конечно, честь и хвала — но даже там, в гуще боя, никто из них не брался за оружие; не было у православных воинствующего монашества католиков, всех этих тамплиеров, госпитальеров, иоаннитов и прочих меченосцев.

То есть православный монах, получающий схиму и участвующий в бою с оружием в руках — это такое диво, такая двойная невидальщина, что ему бы самое место на страницах летописей и житий, рядом с хвостатыми звёздами, землетрясениями, говорящими конями и тому подобными редкостями.
Однако — молчание!

Из современных Куликовской битве памятников Пересвета упоминает одна «Задонщина», зато она совершенно молчит о Сергии и его благословении. Пересвет в ней «злачёным доспехом посвечивает».

 

Вот и все сказки про рясу или схиму! При всём нашем уважении к знаменитому художнику Васнецову, он был неправ, изображая Пересвета в схиме. Правы были советский художник Авилов и язычник Васильев, изобразившие Пересвета в доспехах русского богатыря.

 

В самых же ранних редакциях «Задонщины» Пересвета и чернецом-то вовсе не именуют. «Хоробрый Пересвет поскакивает на своём вещем сивце, свистом поля перегороди».
Хорош смиренный инок? Дальше — пуще: «а ркучи таково слово: “Лутчи бы есмя сами на свои мечи наверглися, нежели от поганых полоненым”». Картина маслом кисти Репина, «Приплыли» называется.
Православный монах проповедует самоубийство с помощью собственного меча, как предпочтительное плену.
Да ведь это — нормальная этика русского воина-язычника времён Игоря или Святослава! О русах, кидающихся на собственные клинки, лишь бы не попасть в плен к врагу, пишут грек Лев Диакон и араб ибн Мискавейх.
Да был ли он монахом-то — закрадывается нехорошее подозрение?

Если и был — то определённо не Троицкого монастыря Сергия Радонежского, потому что в синодике — поминальном перечне — Троицкой обители имя Александра Пересвета отсутствует (как, впрочем, и его брата — Родиона Осляби).
Захоронены оба героя в Старо-Симоновском монастыре на территории Москвы — вещь также совершенно невероятная, если бы они были монахами другой обители. Да как бы Троицкая обитель допустила бы, чтоб столь знаменитые и выдающиеся её братья покоились в «чужой» земле?
Между прочим, оба брата были на момент битвы отнюдь не пухлогубыми безусыми богатырями из «Лебедей Непрядвы», а людьми более, чем взрослыми.

У младшего, Осляби, был взрослый сын, погибший на поле Куликовом. Род старшего, Пересвета, также не прервался — в XVI веке на Руси появляется его дальний потомок, литовский выходец Иван Пересветов.
Но стоп! Отчего же литовский выходец?
Да оттого, что братья называются во всех источниках «боярами брянскими» или «любучанами» — выходцами из расположенного неподалёку от Брянска городка Любутска на Оке.
А во времена Куликова поля это были земли Великого княжества Литовского и Русского.
И на поле Куликовом брянские бояре могли оказаться лишь под знамёнами своего сюзерена литвина Дмитрия Ольгердовича, Брянского князя, пращура рода Трубецких, пришедшего на службу князю Московскому зимой 1379-1380 годов.

Когда ж Пересвет с Ослябею успели в монахи-то постричься?
Да ещё в монастыре, расположенном на московских землях?
Да ещё успеть за полгода пройти послух — как мы помним, трёхлетний — и «дослужиться» до схимников?
Вопросы, вопросы, вопросы... и ни на один нет ответа. Точнее есть — один на все разом.
В год Куликовской битвы ни Пересвет, ни Ослябя монахами не были. Ни Троицкого монастыря, ни какого-нибудь другого — ибо монах от всех мирских обязанностей освобождается, и, прими братья постриг на литовской земле, им незачем было следовать за своим — уже бывшим — сюзереном в Московское княжество.

Между прочим, сам Дмитрий Ольгердович был крещён-то уже в зрелом возрасте. В душах его бояр, судя по «святотатственной» реплике Пересвета, христианство также не успело пустить корней.
Как и в душе ещё одного литовского выходца, воеводы Дмитрия Боброка, перед битвою ни много, ни мало — ворожащего своему тёзке, великому князю Московскому, ещё не прозванному Донским, о победе по волчьему вою, заре и «голосу земли».
По свидетельству Гальковского, ещё в начале ХХ века русские крестьяне — кстати, из западно-русских, «литовских» во времена Пересвета Смоленских краёв — вот так, на восходе Солнца, кланялись Земле, кланялись тайно и сняв предварительно крест.
Тайну Дмитрий Иванович соблюл; любопытно, снимал ли он крест?

Ослябя, оставшийся в живых в Куликовской сече, позднее служил в боярах у ещё одного литовского выходца — митрополита Киприана, под старость же и впрямь постригся в монахи.

Так, надо думать, и появился в источниках «чернец Родион Ослябя», ну, а уж коли в «Задон-щине» (первые списки которой ни словом не намекают на монашество брянских бояр) он называет Пересвета братом, то монахи-летописцы и сделали «логический» вывод, задним числом вписав в свои ряды обоих героев Куликова поля.
И произошло это, судя по летописям и спи-скам «Задонщины», не ранее конца XV века, когда иго было уже окончательно свергнуто, и провалилась последняя попытка реставрировать его (хан Ахмат в 1480 году).
Тогда же возникло и «Сказание о Мамаевом побоище», перекроившее чуть не всю историю Куликовской Битвы «на злобу дня», и упоминания о небывалом походе на Куликово поле Ягайлы (в «Сказании...» вообще почившего за несколько лет до сечи на Непрядве Ольгерда), невесть отчего повернувшего с полдороги.

Позвольте посмеяться над распространёнными объяснениями, что свирепый воин и полководец «испугался» остатков московского войска, только что перенёсшего страшное сражение.
Это-то объясняется хорошо — соперничество Москвы с Литвой в собирании Русских земель было в разгаре, Литва — точнее, уже Речь Посполитая — стала католической и начала, на свою, в конечном счёте, голову, притеснять православных — короче, про Литву просто требовалось сказать какую-нибудь гадость.
Хотя бы просто, чтоб «замазать» активнейшее участие Андрея и Дмитрия Ольгердовичей с их подданными — Боброком, Пересветом, Ослябей — в великой победе над Ордой.

Но понятно и желание церкви прибрать к рукам имена героев Куликова поля.
Церкви тоже хотелось кое-что «замазать» — только не чужие подвиги, а собственное... м-да, тут как-то никаких цензурных определений на язык не подворачивается... ну, скажем, собственное поведение во времена ига.
Ярлыки, которыми награждали митрополитов ханы Менгу-Темир, Узбек, Джанибек и их потомки, говорят сами за себя.
Под угрозой мучительной смерти запреща-лось не только причинять какой-либо вред «церковным богомольцам» или посягать на их имущество — даже словесно оскорблять православную веру!
Против кого направлены были эти указы — ясно: до XIII века на Руси действовали капища Древних Богов.
Но лучше всего — мотивация этих суровых запретов в ханских ярлыках: «зане они за нас и за весь род наш бога молят и воинство наше укрепляют».

Что тут сказать... не говорить хочется — кричать!
Особенно хорошо читать это после того, как почитаешь душераздирающее «О разорении Рязанской земли Батыем», да вдобавок — описания раскопок сожжённых Ордой городов с детскими скелетиками в печах и распятыми останками изнасилованных и убитых женщин.

После того, как ознакомишься с сухой археологической статистикой — 75% городов и сёл северо-восточной Руси не пережили XIII века, были уничтожены полностью — это притом, что в уцелевших шла резня, выживали единицы... с описаниями рабских рынков на черноморском берегу того времени, набитыми золотоволосым, синеглазым живым товаром из Руси...
Это они за них молили своего бога! Это их воинство они укрепляли!

И действительно укрепляли — когда тверичи восстали против ордынского ига и убили сборщика податей Чолхана (Щелкана Дудентьевича из былины, который «у кого коня нет — дитя возьмёт, у кого дитя нет — жены возьмёт, у кого жены нет — самого возьмёт»... церковники, кстати, дани не платили вообще).

Когда московский князь Калита вместе с ордынцами разгромил и сжёг Тверь, а тверской князь Александр сбежал в вольный Псков, до которого не дотягивались длинные лапы Орды, митрополит Феогност под угрозой отлучения заставил псковичей выдать защитника русских людей на казнь татарам.

Вы не поверите, читатели, но ещё в XV веке церковники нисколько не скрывали этого союза с Ордой. Они им хвалились, писали посягнувшему на церковные земли Ивану III: «мнози и от неверных и нечестивых царей... зело по святых церквах побораху, не токмо в своих странах, но и в Руссийском вашем царствии, и ярлыки давали».

Не знаешь, на что пуще умиляться — на это дивное — «вашем Руссийском царствии» — прямо таки нынешняя «эта страна» — или на саму беспредельную наглость, защищающую нажитое при оккупации добро в едва освободившейся стране ссылками на законы оккупантов.
Однако вскоре Русь окончательно поставила Орду на место на Угре, и церковники — тут же, «и мужниных ещё сапог не износивши» — кинулись примазываться к победе над Ордой.

Так посмертно «постригли» в троицкие монахи полуязычников из дремучих брянских лесов, братьев-бояр Ослябю и Пересвета.
Исторический же Александр Пересвет никогда не был монахом, обитель Сергия разве что мимо проезжал.
Я знаю, что эта статья мало что изменит — как были, так и останутся бесчисленные картинки с Пересветом, вопреки всякому здравому смыслу, скачущему на врага в долгополой сутане.
Как звучали, так и будут звучать экстатиче-ские завывания штильмарков и уткиных про «подвиг схимника Пересвета, благословлённого на бой святым Сергием».
Что ж, вольному — воля, вольному — правда, а «спасённым» — их рай, их краденые герои и ворованные подвиги. Каждому своё. Я писал не для них...

Слава правде!
Слава русским воителям, Пересвету хороброму и брату его Ослябе — героям куликовской битвы!
Позор лжецам — наследникам предателей и воров!

 

Взято здесь

www.perunica.ru/ozar/1052-byl-pro-inoka-peresve...

@темы: средние века, имена

---

Некоторые редкие имена Москвы, 2012 год zags.mos.ru/stat/imena/redkie_imena_2012_goda.p...

явно выборка, но по крайней мере с этим списком все-таки можно работать.

Здесь же есть топ50 Москвы, что интересует меня гораздо меньше. Если имя в топе 50, то оно наверняка уже есть в моем списке.

И, чтоб два раза не ходить, здесь же самые необычные имена.

2012
Ангел
Будда-Александр
Господин
Мир
Принц
Саша-Александр
Алёна-Цветочек
Дельфина
Лиса
Радостина
Россия
София-Солнышко

@темы: опрос (рабочее)

---

ЛИЛИЯ ИНКОВ

lipa-fv.ru/post260968098/?upd

Альстремерия, которую называют лилией инков, очень популярна в Европе. Произошла она, что понятно из названия, из Южной Америки.

У этих лилий крупные цветки, необычная окраска, длинные и крепкие стебли и очень долгий период цветения...

@темы: цветики-листочки

---

M.Gorban

разные картины разных художников здесь levkonoe.livejournal.com/7699234.html

@темы: картины

---

Начало весны. Clinton Broyles levkonoe.dreamwidth.org/2011/02/11/

@темы: картины

---

Оригинал взят у в WWII

Индейцы-мохоки, десантники из 101-ой воздушно-десантной дивизии, наносят боевую раскраску. 1944 г.

@темы: 20 век, индейцы

---

Оригинал взят у в плащ и часовня

И снова открытие из серии "век живи - век учись".

История святого Мартина Турского известна многим:

Службу свою Мартин нес в Галлии. Вместе с армией ему пришлось стоять на зимних квартирах в Амьене. Зима была чрезвычайно сурова, и Мартин, всегда отличавшийся милосердием, тем более щедро уделял в это время из своего имения для прокормления и содержания бедных. Однажды, проходя через ворота города, он встретил полуобнаженного нищего, почти совсем закоченевшего от жестокой стужи. Мимо проходившие не обращали на него никакого внимания и оставляли без всякой помощи, вероятно потому, что и сами нуждались и не имели ничего лишнего. Он не мог дать нищему никакой милостыни, так как перед этим раздал все свои деньги. Тогда Мартин, не раздумывая долго и желая лишь оказать несчастному скорейшую помощь, быстро снял с себя воинский пояс, скинул с себя плащ и, разделив его на две половины, одну отдал страдающему от холода бедняку, а сам закутался в остальную половину. Некоторые прохожие увидели этот поступок и стали смеяться над Мартином при виде его странного одеяния. Но сердце милосердного воина исполнилось радости — он не пришел в смущение от насмешек, памятуя слова Божественного Спасителя: “Наг бе, и одеясте мя… понеже сотвористе единому сих братий моих меньших, мне сотвористе” (Мф. 25, 36). И Господь укрепил веру Мартина и утешил его за его великое милосердие небесным видением. Ночью, во время сна Мартин увидел Господа Иисуса Христа, Который, явившись ему одетым частью его плаща, велел ему взглянуть, не та ли самая эта половина, которую он отдал нищему у ворот. Мартин стоял в благоговейном безмолвии, Христос же обратился к сонму предстоящих ангелов и громко сказал: “Этим плащом одел Меня Мартин, хотя он еще только оглашенный”.

Антонис Ван Дейк "Святой Мартин и нищий", 1618
Royal Collection, Windsor Castle, London, UK

Однако при чем здесь часовня?
По-латыни плащ назывался cappa, уменьшительно - cappella.
Изначально плащ святого Мартина хранился в основанном им в Мармутье монастыре. Считается, что в 679 году король Нейстрии и Австразии Теодорих III приобрел священную реликвию, позже Карл Великий передал ее в сокровищницу аббатства Сен-Дени (798-799 гг.).
Короли брали плащ с собой в сражение, возводившийся над ним навес назывался capella, а священники, оберегавшие его и служившие литургию, - capellani.
С тех пор небольшие церковные сооружения для хранения реликвий (а позже - и просто для молитвы) стали называться капеллами (часовнями).

@темы: Вавилон-18

---

Оригинал взят у в Нornsby Steam Crawler

Во многом интересная конструкция - паровой гусеничный трактор. Произведен Британией в 1910-м году компанией R. Hornsby & Sons с гусеничным движителем, ею же и запатентованным в 1904-м. Продали один экземпляр для перевозки угля на золотые прииски Юкона и это не смотря на то, что для продвижении конструкции на рынок был впервые в мире применен фильм, названный бы сейчас "рекламным роликом". Пытались заинтересовать военных - не вышло, тогда товарищ Хорнсби и его сыновья плюнули на все и продали патент на гусеничный ход Holt Manufacturing Company которая объединившись с Best стала называться Catterpillar Tractor. Ну собственно и сейчас так называется

@темы: паромобили

---

Фотограф Helene Le Heron. www.liveinternet.ru/users/oks77/post260756193/

Сайт Автора

Смотреть дальше

1.


2.


3.


4.


5.


6.


7.


8.


9.


10.


11.


12.


13.


14.


15.


16.


17.


18.


19.

@темы: цветики-листочки

---

Эрте. Жизнь в стиле арт-деко| Серафима Чеботарь www.liveinternet.ru/users/bo4kameda/post2608301...

Эрте





Эрте – это одно из тех волшебных имен, за которыми скрывается гораздо больше, чем кажется, и вместе с тем гораздо меньше, чем должно было бы. Потомок старинного дворянского рода, взяв себе загадочный на первый взгляд псевдоним, начал жизнь заново – и вместо человека из плоти и крови на свет явился творец совершенной, нереальной красоты во всех ее проявлениях. Художник и скульптор, модельер и иллюстратор, сценограф, путешественник, писатель и даже кулинар – все эти ипостаси слились в нем одном. Эрте прожил долгую, невероятно красивую и очень насыщенную жизнь, пережив успех, забвение и новый взлет, успев насладиться как восторгами публики, так и признанием придирчивой критики. Он оставил Россию, когда ему не было еще и двадцати, но именно русскую красоту, русскую душу вкладывал он в свои произведения…

✂…

Роман Петрович Тыртов родился 23 ноября 1892 года в Санкт-Петербурге, в семье с давними традициями и славной историей. Род Тыртовых был известен в России с середины XVI века – по некоторым данным, его основателем был татарский хан Тырта, по другим – посланник царя Ивана Грозного к татарскому хану Сафа-Гирею, погибший в сражении. Из этого рода вышли несколько воевод, а последние две сотни лет мужчины рода Тыртовых служили на российском флоте. Отец Романа, адмирал флота Петр Иванович Тыртов служил начальником Морского инженерного училища и, естественно, надеялся, что его единственный сын станет продолжателем славных традиций рода и также, как пять поколений его предков, сделает карьеру военно-морского офицера.



Однако у Романа были совсем другие планы: по его собственным словам, он начал рисовать в три года, и еще в детстве понял, что именно этим хочет заниматься всю жизнь. Свой первый модный эскиз Роман создал, когда ему было всего шесть – это был рисунок дамы в вечернем платье. Мать Романа отнесла эскиз своей портнихе, и сшитый по идее маленького мальчика туалет вызвал немало восхищенных вздохов.



Уже скоро выяснилось, что рисование и искусство – это единственное, что по-настоящему волнует юного Романа. Он с увлечением занимался классическими танцами под руководством балерины Марии Мариусовны Петипа, дочери знаменитейшего балетмейстера Мариинского театра, развивая природную грацию и узнавая пластические возможности тела. Его любимым чтением были альбомы по искусству, а постоянным местом для прогулок – Эрмитаж, по залам которого он мог бродить часами. Особенно его привлекали древние культуры Египта, Греции и Рима, а так же яркая экзотика произведений искусства Индии, Китая и мусульманского Востока. На всю жизнь он запомнил и посещение оперы Римского-Корсакова «Садко» в Мариинском театре, полной волшебной музыки, сказочных сцен подводного царства и фантастических костюмов, и увиденные в библиотеке отца книги с репродукциями китайских и индийских миниатюр, в которых его потрясли яркие краски и тонкость прорисовки деталей.



Но самым ярким событием его детства была парижская выставка 1900 года, на которой семилетний Роман побывал с матерью и сестрой. Выставка, конечно, была местом фантастическим для маленького мальчика, но сам город произвел на него гораздо более сильное впечатление. В те годы Париж уже давно был признанной мировой столицей моды, местом возникновения новых течений в искусстве и хранилищем традиций, здесь жили самые красивые люди и кипела самая яркая, самая веселая, самая лучшая жизнь. Это была любовь с первого взгляда: элегантный, роскошный, сумасшедший Париж совершенно покорил мальчика, и он поклялся себе, что когда-нибудь он обязательно поселится в этом удивительном городе.



Выбирая между танцами и живописью, Роман выбрал последнее. Позже он вспоминал: «Я пришел к выводу, что мог бы прожить без танцев, но не без живописи». Хотя отец был категорически против артистической карьеры единственного сына, Роман всерьез занялся рисованием. Мать представила его знаменитому художнику Илье Репину – тот с одобрением отозвался о стиле рисунков Романа и дал ему несколько советов: по сути, это первый профессиональный урок, который получил Тыртов. Позднее он будет по совету Ильи Ефимовича заниматься частным порядком с художником Дмитрием Лосевским, учеником Репина.



Детские мечты о сказочном Париже не оставляли Романа. Успешно закончив гимназию, он, в ответ на предложение отца-адмирала выбрать себе любой подарок, попросил заграничный паспорт. Нельзя сказать, чтобы Петр Иванович был доволен таким выбором сына, но слово свое сдержал: в 1912 году девятнадцатилетний Роман Тыртов навсегда оставил Россию и переехал в Париж.



Официально он поехал во французскую столицу в качестве специального корреспондента известного петербургского журнала «Дамский мир» - в его обязанности входило писать заметки о модных новинках, делать наброски моделей модных Домов и уличные зарисовки парижской толпы. Параллельно Роман устроился на работу в маленький модный Дом «Каролин», однако уже вскоре хозяйка выгнала его оттуда, на прощание добавив: «Молодой человек, занимайтесь в жизни чем угодно, но никогда больше не пытайтесь стать художником по костюмам. Из этого у вас ничего не получится».




Оскорбленный в лучших чувствах Роман собрал все свои рисунки и отправил их к самому знаменитому кутюрье того времени Полю Пуаре, прославившемуся своими экзотическими красками, оригинальными силуэтами и революционными моделями без корсета. Он был первым, кого называли «диктатором моды», кто превратил создание одежды в настоящее искусство, кто рассматривал платье как художественный объект. В его творчестве прослеживалось сильное влияние сценических образов, созданными для знаменитых «Русских сезонов» Львом Бакстом и Александром Бенуа, особенно к спектаклям «Египетские ночи» и «Шехеразада». Роман восхищался «Русскими сезонами», яркие краски и экзотические образы Поля Пуаре были ему очень близки. В Доме Paul Poiret Роман Тыртов делал эскизы платьев, пальто, головных уборов и аксессуаров. Тогда же он взял – вместо знаменитой на родине благородной фамилии – псевдоним Эрте, составленный из его инициалов, прочитанных по-французски.


Поль Пуаре в своей мастерской


Работая на Пуаре в сотрудничестве со знаменитым рисовальщиком Хосе Заморой, Эрте отточил технику рисунка, доведя ее до совершенства. Некоторое время он проучился в Академии Жюльена, но скоро оставил ее, чтобы полностью сосредоточиться на работе в области моды. Его стиль, полный изысканности, оригинальности и фантазии, отразил саму суть только зарождавшегося тогда арт-деко. Этого стиля Эрте будет придерживаться всю оставшуюся жизнь; именно он принесет ему славу. Исследователи утверждают, что в работах Эрте смешались практически все традиции живописи, как древней, так и современной: от графической лаконичности росписей греческих ваз и красочности египетских орнаментов до вычурности декаданса и изысканности модерна. Его рисунки полны радости жизни, получаемой в первую очередь от созерцания красоты, и эта красота «по Эрте» - тонкие силуэты, роскошные ткани, текучая пластика линий, сочные тона и удивительные сочетания красок, - во многом определила искусство первой половины двадцатого века. Он и сам был похож на свои рисунки: невысокого роста, очень тонкий и грациозный, всегда щегольски одетый, он, по словам современников, производил впечатление среднее между ожившей модной картинкой и иллюстрацией к поэтическому сборнику.


From Harper's Bazaar by Erte


From Harper's Bazaar by Erte


From Harper's Bazaar by Erte


В 1914 году Эрте оставил Дом моды Paul Poiret, попытавшись основать собственный. Была подготовлена коллекция моделей, чей стиль, как писали очевидцы, хотя и очевидно перекликался со стилем Поля Пуаре, был в то же время более графичным и изысканным. Помогала в создании коллекции первая портниха Пуаре – на пригласительных билетах не преминули ради рекламы указать, что и модельер, и закройщица имели отношение к прославленному Дому мод. Пуаре немедленно подал в суд – и выиграл дело, отсудив у бывшего сотрудника немалую компенсацию. Это, конечно, весьма испортило отношения между Эрте и Пуаре. Однако уважение к своему учителю, которому он был многим обязан, Эрте сохранил на всю жизнь.



Лишившись финансовой и моральной возможности открыть собственное ателье, Эрте начал работать для сцены. Его первой работой в жанре сценографии были эскизы костюмов для парижского «Ревю де Сан-Сир», а затем Эрте создал костюмы для спектакля «Минарет» парижского театра «Ренессанс», где блистала самая знаменитая в истории экзотическая танцовщица Мата Хари. Сотрудничество с нею открыло Эрте дорогу к славе – с тех пор сценография стала одним из самых любимых жанров Эрте. В то же время Эрте подписывает свой первый серьезный контракт с журналом мод. Рассказывают, что предложение ему сделали одновременно два самых знаменитых издания того времени – Vogue и Harper’s Bazaar. Эрте бросил жребий – и подписал долгосрочный контракт с Harper’s Bazaar.


Первая обложка, нарисованная Эрте для Harper’s Bazaar

Первую обложку Эрте нарисовал для январского номера за 1915 год – и с тех пор за более чем двадцать лет сотрудничества Эрте создал 250 уникальных обложек Harper’s Bazaar, не считая двух с половиной тысяч рисунков и набросков, появившихся на страницах этого журнала. Владелец Harper’s Bazaar, легендарный медиа-магнат Уильям Херст восклицал: «Чем бы был наш журнал без обложек Эрте?»



Обложки работы Эрте

Благодаря сотрудничеству с этим изданием, слава Эрте перешагнула океан и стала поистине всемирной. Во время Первой мировой войны Эрте, переехавший из осажденного Парижа в Монте-Карло, продолжал как художник, стилист и дизайнер активно печататься в модных изданиях, в основном американских – его рисунки печатали Vogue, Cosmopoliran, Women’s Home Journal и другие. Он рисовал эскизы шляп, сумочек, флаконов духов, платьев, мебели и ювелирных украшений, создавал рисунки для тканей и эскизы росписей жилых домов. Его стиль жизни был столь же изыскан, как и его рисунки – на интерьеры его виллы приходили полюбоваться десятки любопытных, привлеченных и изысканными интерьерами, и щедрым гостеприимством хозяина, и изысканными обедами в русском стиле, которые устраивал князь Николай Урусов – многолетний спутник, ближайший друг и постоянный менеджер Эрте, с которым они прожили под одной крышей почти два десятка лет.



Так описывал посещение Эрте в 1918 году Говард Грир, голливудский художник по костюмам: «Вилла Эрте находилась на вершине холма, над казино "Монте-Карло" и прилегающими садами. На вокзале меня ждал фиакр. Лакей, одетый в сюртук в зеленую и белую полоску, с черными атласными рукавами, открыл мне двери виллы. Меня провели в огромную, светлую комнату, где единственной мебелью были большое бюро и стул, поставленный в самом центре на черно-белом шахматном мраморном полу. Стены были завешены серо-белыми полосатыми занавесами, висевшими очень высоко. Вошел Эрте. Он был одет в широкую пижаму, отделанную горностаем. Огромный персидский кот, выгибая спину, скользил между ног вошедшего... «Хотите видеть мои эскизы?» — спросил Эрте и, подойдя к стене, потянул шнур, раздвинув серо-белые шторы; открылись сотни рисунков в рамках, развешанных строгими рядами. Мне показалось, что никогда не существовало более плодовитого и более утонченного художника, чем этот маленький русский, рисовавший дни и ночи экзотических женщин с удлиненными глазами, извивающихся под тяжестью меха, перьев райских птиц и жемчуга…»


Эрте на своей вилле


Бурная фантазия Эрте сделала его незаменимым и в среде европейских аристократов, самым модным развлечением которых в то время были роскошные маскарады. Эрте не только создавал костюмы и декорации для самых известных устроителей подобных увеселений – например, для графа де Бомона или прославленной светской львицы маркизы Луизы Казати, но и ставил как режиссер и балетмейстер целые шествия и пантомимы «масок» в костюмах его работы, добиваясь максимального эффекта. Например, для благотворительного бала-маскарада 3 июля 1924 года, проходившего в Парижской опере, Эрте создал для маркизы Казати и ее друзей, среди которых были испанский принц Луис, знаменитый модный фотограф барон Адольф де Мейер и князь Урусов, - сценарий торжественного шествия, которое должны были возглавлять два десятка факелоносцев, а замыкать маркиза в костюме графини Кастильоне, любовницы Наполеона III, из черного тюля с бриллиантами. Выход был чрезвычайно эффектен – его не испортил даже не вовремя проявившийся у Казати страх перед публикой… Подобные заказы Эрте очень любил – ведь они в полной мере позволяли ему проявить богатство своей безудержной фантазии. «Воображение, - говорил он, - главное в моем творчестве. Все, что я делал в искусстве – игра воображения. И у меня всегда был один идеал, одна модель – движение танца».


Эрте в карнавальном костюме

Продолжал работать Эрте и для сцены. В 1920-х годах он оформил несколько танцевальных номеров для труппы великой балерины Анны Павловой (например, «Дивертисмент, «Времена года», «Гавот»), спектакли балетной труппы Монте-Карло и постановки в Чикагской опере. Он не раз делал сценографию для мюзик-холла «Фоли-Берже» и его главной звезды – знаменитой экзотической танцовщицы «шоколадной» Жозефины Бейкер, прославившейся своим нарядом из одной связки бананов, для кабаре Лидо, Баль-Та-барен и Ба-та-клан, Лондонского оперного театра и парижской Гранд опера. Все постановки пользовались огромным успехом. Когда в 1923 году Эрте с немалым трудом – ему пришлось поднять на ноги несколько благотворительных организаций – выписал из большевистской России своих родителей, адмирал Тыртов признался: «Ты был прав, отправившись в Париж!»



Костюмы для парижского мюзик-холла, в создании которых принимал участие Эрте


Кармел Майерс в костюме от Эрте
из фильма «Бен Гур», 1925 г.




В 1922 году в Монте-Карло, где Эрте гостил у княгини Тенишевой, он познакомился с Сергеем Дягилевым, который предложил молодому художнику сотрудничать. Эрте с радостью согласился – работать с Дягилевым было честью для любого художника. Он нарисовал два эскиза – но на следующий день ему предложили гораздо более выгодный контракт на работу в США. Растерянный Эрте рассказал о предложении Дягилеву – и тот сказал: «Никогда не отказывайся от денег. Сам-то я никогда не отказываюсь». Так что Эрте принял предложение американцев.



В период между двумя мировыми войнами Эрте очень много работал в Америке. В основном он прославился как создатель роскошных костюмов для эстрадных постановок – недаром журналисты прозвали его «королем мюзик-холлов»: в Нью-Йорке Эрте работал практически со всеми знаменитыми бродвейскими ревю, от «Scandals» Джорджа Уайта (занавес и эскизы костюмов к тем постановкам теперь находятся в нью-йоркском Музее современрого искусства) до прославленных «девушек Зигфельда» - легендарной труппы бродвейского импресарио Флоренца Зигфельда. Его костюмы пользовались огромным успехом у американских «звезд» - ведь в эскизах Эрте успешно сочетались изысканная роскошь высокой парижской моды и театральность парижских кабаре, фантастические линии и сочные краски «Русских сезонов» и практичность рабочей одежды. По эскизам Эрте с удовольствием одевались самые знаменитые актрисы американского кино того времени – Норма Ширер, Эллис Терри, Марион Дэвис, Клодетт Кольбер, Полетт Дюваль, Мэй Мюррей, Лилиан Гиш, Полин Старк и многие другие. По приглашению Луиса Б. Майера, владельца студии MGM, в 1925-26 годах Эрте создает костюмы к нескольким картинам, среди которых такие знаменитые ленты, как «Бен-Гур» Фреда Нибло, «Богема» Кинга Видора, «Время, Комедиант» и «Безумие танца» Роберта З. Леонарда, «Мистика» Тода Браунинга и некоторым другим.


Эрте и кинозвезда Эйлин Прингл - его первая голливудская клиентка

Его чувство моды было уникальным. Еще в 1921 году Эрте первым представил платье с ассиметричным декольте – сейчас без этой модели моду невозможно себе представить. В 1929 году он, создавая эскизы к очередной постановке, избрал для мужских костюмов бархат, шелк и парчу – ткани, в то время немыслимые для мужской моды, хотя и вполне обычные в восемнадцатом веке. Костюмы были столь удачны, что с тех пор даже самые консервативные модные Дома используют эти материалы для пошива мужских моделей.



Несколько позже, так же походя, Эрте изобрел стиль «унисекс» - правда, тогда его так еще никто не называл. Его модели, имевшие одинаковые линии для мужчин и женщин, пользовались большой популярностью среди модной молодежи, а его спортивные костюмы совершили прорыв в моде, преодолев разрыв между совершенно неудобной, зато следовавшей последним модным тенденциям «одеждой для спорта» начала века и по-настоящему спортивной одеждой, в которой было удобно двигаться. Его модели отличала кажущаяся простота кроя, которая тем не менее смотрелась дорого и изысканно, демонстрируя естественную пластику тела, а сдержанную элегантность тканей подчеркивали драгоценные отделки, утонченные орнаменты и роскошные аксессуары. Французский писатель Жан-Луи Бори точно подметил: «Эрте одевает объемы – но это уже больше не объемы человеческого тела; украшает движения – но это уже больше не жесты. Он создает в пространстве фигуры неподвижного балета».



Вернувшись в тридцатых годах в Париж – в расцвете славы, на гребне финансового успеха, - Эрте обосновался в Булони, дорогом парижском пригороде, где по соседству жили, например, князь и княгиня Юсуповы, создатели Дома мод «Ирфе», или герцог и герцогиня Виндзорские – бывший король Англии Эдуард VIII и его супруга Уоллис Симпсон. В своей квартире Эрте создал великолепные интерьеры все в том же стиле арт-деко, где изысканность линий и сдержанность цветовых решений лишь подчеркивали экзотические безделушки, старинная мебель, шкуры африканских хищников и вазы с редкими цветами. Серо-бело-черную гамму интерьеров лишь изредка разбавляли красные пятна, а зеркала расписала бабочками сама Эльза Скиапарелли. Огромный аквариум служил стеной, отделявшей холл от кабинета, а созданный по эскизу самого Эрте бар в виде рюмки был исписан автографами знаменитостей: первым там оставил отпечатки своих лап кот Микмак – любимец Эрте.



В этот период он проявляет свою изысканную фантазию во всем – от рисунков до кулинарии. В 1931 году в одном из парижских кафе Эрте представил «десерт Эрте» - удивительную композицию из экзотических фруктов и ягод, которую венчала голубая клубника – близкая родственница любимых эстетами эпохи декаданса зеленых гвоздик и голубых роз. Александр Вертинский, которому посчастливилось попробовать это «блюдо богов», писал в своих мемуарах: «Я потом два дня ходил, словно затерявшись в зеркальной вселенной, где сквозь туман проявляются причудливые города, воздушные шары качаются как привязанные, а неизбыточность мига разлита в бесконечности воображения…»



В апреле 1933 года скончался князь Урусов: Его смерть была достойна поэтов декаданса – он показываю молодому садовнику, как обрезать розы, и порезался шипом. Через несколько дне он умер от заражения крови… Для Эрте это была настоящая трагедия: с Урусовым были связаны почти двадцать лет – лучших лет – его жизни. «мой мир, казалось, рушился вокруг меня, - писал Эрте в своих воспоминаниях, - и я чувствовал себя последним представителем исчезнувшей эпохи».



Через некоторое время место рядом с Эрте занял датчанин Аксель: сначала он был нанят для обновления интерьеров виллы в Монте-Карло, а затем Эрте официально предложил ему место своего секретаря. Однако скоро выяснилось, что Аксель слишком любит играть на бегах: однажды, незадолго до войны, он проиграл крупную сумму, которую по поручению Эрте получил из банка. Тот немедленно уволил растратчика – и с тех пор Эрте делил кров лишь со своими кошками.



Во время Второй мировой Эрте продолжал работать для сцены, оформляя спектакли во французских и американских театрах. Интерес к его рисункам почти пропал – в тяжелые военные годы утонченная красота графики Эрте смотрелась очаровательным анахронизмом, а после войны интерес публики захватили новые течения. Однако Эрте оставался верен себе – как он утверждал, у истинной красоты всегда есть ценители, а у его творчества всегда будут поклонники.




В шестидесятые годы он увлекся новым для себя жанром – скульптурой. Поначалу Эрте создавал абстрактные произведения из металла. Первая серия называлась «Живописные формы», в нее входили работы «Свобода», «Внутренняя жизнь», «Тени и свет» и другие – выполненные из разнообразных металлов, с добавлением дерева, эмали и стекла, раскрашенные масляными красками, эти скульптуры, по словам самого Эрте, «не являлись чисто абстрактными – они выражали эмоции, мысль, состояние». Затем он перешел к изготовлению бронзовых статуэток в старинной технике «утраченного воска» - скульптура сначала лепилась из воска, затем модель обмазывалась глиной, воск вытапливался, а на его место заливалась бронза. Эрте воплощал в металле как свои эскизы костюмов, так и ранние графические работы.



Его изысканные тоненькие девушки, похожие на знаменитых красавиц прошлого, знакомых и подруг Эрте, являются зримым воплощением изящества и чувственности. «Я испытываю чувство возбуждения всякий раз, когда вижу и трогаю бронзу из моей коллекции скульптур, потому что именно через нее я могу видеть, как оживают мои рисунки, мои идеи, мои мысли, мои мечты, чего раньше никогда не происходило», - признавался Эрте. Добиваясь точности воспроизведения в металле фактуры тканей, Эрте много экспериментировал с технологиями и материалами. В подобных же техниках он создавал и серии ювелирных украшений – например, знаменитое ожерелье «Лисы», сделанное в виде лисьих голов из золота и драгоценных камней.



В начале шестидесятых годов об Эрте помнили лишь немногие знатоки истории искусств, хотя он по-прежнему оставался востребованным как сценограф и дизайнер: с 1950 по 58 год Эрте работает для знаменитого парижского кабаре La Nouvelle Eve, в 1960-м оформляет постановку «Федры» Расина, а в 1970-72 годах создает декорации и костюмы для шоу Ролана Пети в парижском Казино. Он оформлял особняки и загородные виллы для богачей и аристократов, в основном тех, кто помнил его славу тридцатилетней давности – для американской миллионерши Изабеллы Эсторич Эрте оформил виллу на острове Барбадос, для Елены Мартини, знаменитой хозяйки кабаре «Распутин», русской по происхождению, - дом в Нормандии.


Танцовщица нью-йоркского ревю Зигфильда в костюме от Эрте, 1920 г.

И тут произошло то, что можно было счесть чудом – уже в преклонных летах Эрте смог добиться возрождения своей карьеры. В конце шестидесятых – начале семидесятых голов прошлого века по всему миру началось возрождение интереса к искусству 20-30-х годов, и на этой волне популярность Эрте – практически единственного из прославленных художников того времени, кто не только был еще жив, но и сохранил творческую активность, - взлетела до небес.



Началом нового взлета стала выставка в нью-йоркской Grosvenor Gallery, которую организовал для Эрте его новый друг, лондонский арт-дилер Эрик Эсторик – видный специалист по искусству начала двадцатого века. он и его жена Сэл познакомились с Эрте в 1967 году в Лондоне, и их дружба продолжалась до последних дней художника. Выставка пользовалась феноменальным успехом – на ней были все знаменитости Нью-Йорка и Голливуда, а после закрытия стало известно, что музей Метрополитен купил разом почти все экспонаты, 170 работ. По словам самого Эрте, «Это был беспрецедентный случай — купить полную экспозицию ныне здравствующего художника».



Более того – на следующий год Метрополитен выставил сто из купленных работ на своей выставке – правда, поскольку правилами музея было запрещено устраивать персональную экспозицию ныне живущих художников, выставку назвали «Эрте и современники»: вместе с ним демонстрировались произведения Льва Бакста, Натальи Гончаровой и других. Выставка имела огромный резонанс – имя Эрте снова гремело во всему миру. В этот период Эрте познакомился с Энди Уорхолом – удивительно, но еще недавно считавшийся морально устаревшим стиль Эрте произвел на Уорхола огромное впечатление: простота и фантазия, лаконичность и яркая палитра графики Эрте оказали заметное влияние на манеру позднего Уорхола.



Вдохновленный своим новым успехом, Эрте решил перевыпустить свои ранние графические серии. В 1968 году были выпущены «Числа», затем «Шесть драгоценных камней», «Четыре сезона», «Четыре туза» и самая его знаменитая серия – «Алфавит», созданный еще в двадцатых годах. Рисунки стали столь популярны, что фрагменты серии стали настоящими эмблемами нового времени – по всему миру их печатали на полотенцах, кружках, майках и тарелках.



Рисунки из серии "Числа"

Выполненные лично художником в технике сериографии – каждый участок цвета по трафарету прокрашивался отдельно, и такие участки накладывались друг на друга, - 75 экземпляров серии были проданы коллекционерам за огромные деньги. Сам Эрте утверждал, что поскольку его работы требовали новых технологий и повышенной точности рисунка, он совершил – или спровоцировал – множество открытий в области книгопечатания и тиражной графики. В последние годы жизни Эрте ежегодно получал от продажи своих скульптур, рисунков и литографий доход около ста миллионов долларов – помимо частных коллекционеров, работы Эрте приобрели крупнейшие музеи мира - например, лондонский музей Виктории и Альберта, музей современного искусства в Нью-Йорке.


Рисунки из серии "Алфавит":





Интерес к нему в эти годы, казалось, был еще выше, чем прежде – книги об Эрте и альбомы его работ подчас занимали в книжных магазинах целые полки. В 1975 году Эрте выпустил книгу воспоминаний «Вещи, которые помню», до сих пор пользующуюся немалым успехом. В ней он признавался: «Я с отвращением ношу одно и тоже платье даже два дня подряд и ем одну и ту же пищу. Я всегда любил путешествовать, потому что это украшает жизнь. Монотонность рождает скуку, а я никогда не скучал в своей жизни». И правда, складывалось впечатление, что Эрте трудно усидеть на месте: в молодости он без устали курсировал между Францией, Англией и Соединенными Штатами, в зрелом возрасте объездил полмира – Южная Америка, Юго-Восточная Азия, Северная Африка и все европейские уголки служили ему не только постоянным развлечением, но и источником вдохновения.




До последних лет Эрте оставался неизменно элегантным, подтянутым, изысканно одетым. Его всегда безупречно сшитые классические костюмы, которые он носил, по выражению одного журналиста, «с неповторимым изяществом, с каким дикая кошка носит свой мех», были дополнены яркими оригинальными аксессуарами, сделанными по его собственным эскизам. Даже в зрелые годы он любил украшенные яркими принтами рубашки, красочные шейные платки, оригинальный трикотаж и, непременно, обувь от самых лучших мастеров.



Все свое время он проводил в путешествиях по всему миру, и везде у него были друзья и поклонники. Много времени он проводил на Майорке, где у него была летняя резиденция: ежедневно для поддержания формы он проплывал в море несколько километров, неизменно совершал долгие прогулки и работал до последних дней своей жизни. Он рисовал маслом, гуашью и пером, делал эскизы мебели, афиш, ламп и ювелирных изделий, игральных карт и рисунков для одежды. В 1982 году он сделал себе подарок к юбилею – выпустил роскошный альбом своих работ «Эрте в девяносто лет», через пять лет вышел еще один альбом – «Эрте в девяносто пять», а затем «Скульптура Эрте». В книгах было очень много о творчестве, о взглядах на жизнь, о странах, где ему довелось побывать, о людях, с которыми приходилось работать, - и очень мало о самом Эрте. Он не любил, когда кто-то вмешивался в его личную жизнь, и сам предпочитал не рассказывать о ней. Ему было девяносто семь лет, когда он оформил свой последний спектакль – бродвейский мюзикл «Звездная пыль».



В апреле 1990 года Эрте с друзьями был на острове Маврикий в Индийском океане. Там он внезапно заболел – на частном самолете его доставили в парижской госпиталь, но несмотря на все усилия врачей, через три недели – 21 апреля – Эрте скончался. Пригласительные билеты на свои похороны Эрте заблаговременно оформил сам – они рассылались по составленному им списку, и все мелочи церемонии были так же продуманы им заранее. Даже роскошный гроб был выполнен по его собственному эскизу: красное дерево, отделанное цветочными венками в стиле арт-деко. Его тело покоится на Булонском кладбище, рядом с его родителями.

Более полная коллекция его рисунков есть, например, тут: www.erte.ru/graphics.html

а скульптур - здесь: www.erte.ru/sculptures.html



















сайт



СЕРАФИМА ЧЕБОТАРЬ
часть картинок взяла у [user=Диаскоп]

Серия сообщений "ИКОНЫ СТИЛЯ":

Часть 1 - Жозефина Бейкер. Черная Венера
Часть 2 - Стиль в одежде-визитная карточка знаменитостей
...
Часть 20 - Гретa Гарбо. Шляпки
Часть 21 - Сергей Зверев, Беседы с косметологом
Часть 22 - Эрте. Жизнь в стиле арт-деко| Серафима Чеботарь

@темы: иллюстрации, история одежды