пятница, 10 апреля 2015
Английская частная школа XIX века с большим энтузиазмом предоставляла своим ученикам полный набор невзгод и лишений. С самого поступления для них устанавливался строгий режим, включавший холодные ванны, частые телесные наказания и намеренно невкусную пищу.
Мальчики из колледжа Рэдли, расположенного недалеко от Оксфорда, регулярно голодали — до такой степени, что им приходилось выкапывать в школьном саду цветочные луковицы и жарить их над свечами у себя в комнатах. В других школах, где не было луковиц, мальчики ели сами свечи.
Писателя Алека Во, брата Ивлина Во, отдали в начальную школу Фернден, которая, судя по всему, открыто исповедовала принципы садизма. В первый же день пальцы Алека окунули в банку с серной кислотой, чтобы отучить его грызть ногти, а вскоре после этого заставили съесть содержимое миски с манным пудингом, в которую его только что вырвало. Понятно, что потом его всю жизнь воротило от манной каши.
Условия жизни в частных школах были ужасными. Рисунки с изображением школьных дортуаров XIX века показывают, что эти помещения практически не отличались от тюремных камер и общих спален в работных домах. Там зачастую было так холодно, что за ночь замерзала вода в графинах. Кровати представляли собой деревянные топчаны, на каждый из которых была брошена пара грубых одеял, а подушки вовсе отсутствовали. Каждую ночь персонал Вестминстера и Итона запирал в просторных залах примерно по пятьдесят мальчиков и оставлял их без присмотра до утра; самые слабые оказывались во власти самых сильных. Младшим мальчикам иногда приходилось вставать среди ночи, чтобы начистить сапоги, принести воду и сделать всю остальную тяжелую работу, которую требовалось выполнить до завтрака. Неудивительно, что Льюис Кэрролл с ужасом вспоминал свои школьные годы. По его словам, он ни за что на свете не согласился бы пережить это еще раз.
Многих мальчиков пороли ежедневно, по два раза в сутки. Отсутствие порки уже было поводом для радости. «На этой неделе я исправил оценки по арифметике, и меня не били розгами», — хвалился один мальчик из Винчестера в письме домой в начале XIX века. Ученики обычно получали от трех до шести ударов, но часто больше. У многих молодых людей вырабатывалась нездоровая привычка к битью; извращенное удовольствие, получаемое от порки, называли в Европе le vice anglais[90]. По крайней мере два премьер-министра XIX века, Мельбурн и Гладстон, были, судя по всему, законченными садомазохистами, а некая миссис Коллет держала в Ковент-Гардене бордель, специализировавшийся на порке.
брайсон
Мальчики из колледжа Рэдли, расположенного недалеко от Оксфорда, регулярно голодали — до такой степени, что им приходилось выкапывать в школьном саду цветочные луковицы и жарить их над свечами у себя в комнатах. В других школах, где не было луковиц, мальчики ели сами свечи.
Писателя Алека Во, брата Ивлина Во, отдали в начальную школу Фернден, которая, судя по всему, открыто исповедовала принципы садизма. В первый же день пальцы Алека окунули в банку с серной кислотой, чтобы отучить его грызть ногти, а вскоре после этого заставили съесть содержимое миски с манным пудингом, в которую его только что вырвало. Понятно, что потом его всю жизнь воротило от манной каши.
Условия жизни в частных школах были ужасными. Рисунки с изображением школьных дортуаров XIX века показывают, что эти помещения практически не отличались от тюремных камер и общих спален в работных домах. Там зачастую было так холодно, что за ночь замерзала вода в графинах. Кровати представляли собой деревянные топчаны, на каждый из которых была брошена пара грубых одеял, а подушки вовсе отсутствовали. Каждую ночь персонал Вестминстера и Итона запирал в просторных залах примерно по пятьдесят мальчиков и оставлял их без присмотра до утра; самые слабые оказывались во власти самых сильных. Младшим мальчикам иногда приходилось вставать среди ночи, чтобы начистить сапоги, принести воду и сделать всю остальную тяжелую работу, которую требовалось выполнить до завтрака. Неудивительно, что Льюис Кэрролл с ужасом вспоминал свои школьные годы. По его словам, он ни за что на свете не согласился бы пережить это еще раз.
Многих мальчиков пороли ежедневно, по два раза в сутки. Отсутствие порки уже было поводом для радости. «На этой неделе я исправил оценки по арифметике, и меня не били розгами», — хвалился один мальчик из Винчестера в письме домой в начале XIX века. Ученики обычно получали от трех до шести ударов, но часто больше. У многих молодых людей вырабатывалась нездоровая привычка к битью; извращенное удовольствие, получаемое от порки, называли в Европе le vice anglais[90]. По крайней мере два премьер-министра XIX века, Мельбурн и Гладстон, были, судя по всему, законченными садомазохистами, а некая миссис Коллет держала в Ковент-Гардене бордель, специализировавшийся на порке.
брайсон
В бедных семьях (а таких семей, конечно, было больше всего) каждый человек, начиная с самого раннего возраста, считался потенциальным работником. В 1697 году Джон Локк в докладе для Министерства торговли обсуждал возможность привлечения к работе детей с трехлетнего возраста, и никто не счел это ни невозможным, ни жестоким. «Малышок-пастушок» (Little Boy Blue) из детского стишка — тот, что не сумел удержать овец и коров, и они разбрелись по лугам и полям, — был от силы четырех лет от роду; дети постарше использовались на более тяжелых работах.
Часто детям поручали самую черную работу. Шестилетних мальчиков и девочек посылали в шахты, поскольку они в силу своей миниатюрной комплекции могли пробраться в самые укромные уголки. Из-за жары и в целях экономии одежды дети часто работали голышом (взрослые мужчины тоже традиционно работали голыми, а женщины обнажались по пояс). Большую часть года шахтеры не видели солнечного света, поэтому многие из малолетних работников отставали в росте и слабели от недостатка витамина D.
Даже относительно легкий труд зачастую был опасен. На керамических фабриках в Мидлендсе дети чистили котлы, содержавшие остатки свинца и мышьяка, и в результате медленного отравления часто страдали параличами и припадками.
читать дальше
Часто детям поручали самую черную работу. Шестилетних мальчиков и девочек посылали в шахты, поскольку они в силу своей миниатюрной комплекции могли пробраться в самые укромные уголки. Из-за жары и в целях экономии одежды дети часто работали голышом (взрослые мужчины тоже традиционно работали голыми, а женщины обнажались по пояс). Большую часть года шахтеры не видели солнечного света, поэтому многие из малолетних работников отставали в росте и слабели от недостатка витамина D.
Даже относительно легкий труд зачастую был опасен. На керамических фабриках в Мидлендсе дети чистили котлы, содержавшие остатки свинца и мышьяка, и в результате медленного отравления часто страдали параличами и припадками.
читать дальше
Технологические проблемы тормозили развитие сантехники. Отливка цельной чугунной ванны — не слишком толстой и тяжелой — отнимала много сил и труда. В некотором смысле легче было построить чугунный мост, чем отлить тонкостенную чугунную ванну Кроме того, ванну приходилось покрывать каким-то защитным слоем: горячая мыльная вода была чрезвычайно активной коррозионной средой.
Оцинкованные или покрытые медью, а затем отполированные чугунные ванны выглядели роскошно, пока были новыми, однако полировка быстро приходила в негодность. Только в 1910 году, когда изобрели эмалированные покрытия, ванны стали долговечными и достаточно привлекательными внешне. На чугун распыляли порошок и многократно его обжигали — до тех пор, пока ванна не приобретала фарфоровый блеск. На самом деле эмаль не имеет никакого отношения к фарфору: это особая разновидность стекла. Эмалированные поверхности были бы совершенно прозрачными, если бы в стекло не добавляли белый или какой-то другой краситель.
Мир наконец получил ванны, которые отлично выглядели и долго служили. Но они по-прежнему были крайне дорогими. В 1910 году ванна стоила 200 долларов — это было не по карману большинству домовладельцев. Но изготовители постепенно отладили массовое производство, и цены упали; к 1940 году американская семья могла купить полный комплект сантехники: раковину, ванну и унитаз — всего за 70 долларов, по цене, доступной почти каждому.
Во всех других странах ванна оставалась роскошью. Одной из проблем была нехватка места для ванных комнат в тесных европейских домах. Даже в 1954 году душем или ванной дома пользовался лишь один француз из десяти. Репортер журнала Women s Own Кэтрин Уайтхорн вспоминала, что в конце 1950-х ей и ее коллегам не разрешали писать о ванных комнатах, поскольку они имелись далеко не в каждом британском доме и их описания могли бы разжечь в читательницах зависть.
из брайсона
Оцинкованные или покрытые медью, а затем отполированные чугунные ванны выглядели роскошно, пока были новыми, однако полировка быстро приходила в негодность. Только в 1910 году, когда изобрели эмалированные покрытия, ванны стали долговечными и достаточно привлекательными внешне. На чугун распыляли порошок и многократно его обжигали — до тех пор, пока ванна не приобретала фарфоровый блеск. На самом деле эмаль не имеет никакого отношения к фарфору: это особая разновидность стекла. Эмалированные поверхности были бы совершенно прозрачными, если бы в стекло не добавляли белый или какой-то другой краситель.
Мир наконец получил ванны, которые отлично выглядели и долго служили. Но они по-прежнему были крайне дорогими. В 1910 году ванна стоила 200 долларов — это было не по карману большинству домовладельцев. Но изготовители постепенно отладили массовое производство, и цены упали; к 1940 году американская семья могла купить полный комплект сантехники: раковину, ванну и унитаз — всего за 70 долларов, по цене, доступной почти каждому.
Во всех других странах ванна оставалась роскошью. Одной из проблем была нехватка места для ванных комнат в тесных европейских домах. Даже в 1954 году душем или ванной дома пользовался лишь один француз из десяти. Репортер журнала Women s Own Кэтрин Уайтхорн вспоминала, что в конце 1950-х ей и ее коллегам не разрешали писать о ванных комнатах, поскольку они имелись далеко не в каждом британском доме и их описания могли бы разжечь в читательницах зависть.
из брайсона
Никогда раньше люди не испытывали столько тревог в маленьком помещении, сколько викторианцы в своих спальнях.
Сами наши тела служили отдельным источником беспокойства. Даже самые чистоплотные люди под покровом ночи превращались в источники токсинов. «Вода, выделяемая во время дыхания, — объясняла Ширли Форстер Мерфи в своей книге «Наши дома и как сделать их «здоровыми»» (1883), — содержит посторонние включения; она осаждается на внутренних поверхностях зданий, стекает зловонными ручейками и… впитывается в стены», причиняя серьезный, но несколько неопределенный вред. Почему же эта вода не причиняет вреда человеку, находясь в его организме? Такой вопрос даже не рассматривается. Достаточно и того, что дышать по ночам вредно.
Женатым парам рекомендовалось спать в отдельных односпальных кроватях — не только для того, чтобы избежать постыдного возбуждения при случайном прикосновении, но и для того, чтобы снизить риск смешения индивидуальной нечистоты друг друга. Ведущие медики того времени мрачно предупреждали: «Воздух, который окружает тело под ночными одеждами, крайне загрязнен и насыщен ядовитыми веществами, которые просачиваются через поры кожи». По подсчетам одного викторианского врача, до 40 % смертей в Америке происходило из-за постоянного пребывания в нездоровом воздухе во время сна.
С кроватями тоже приходилось повозиться. Следовало регулярно переворачивать и взбивать матрасы, что было нелегкой задачей. Обычная перьевая перина содержала сорок фунтов перьев. В подушках и валиках было примерно столько же, и все это требовалось время от времени вспарывать и проветривать, чтобы перья не начали плохо пахнуть.
Многие владельцы загородных домов держали гусей, которых ощипывали по три раза в году, чтобы наполнить свои перины новыми перьями (неприятная процедура как для гусей, так и для слуг). Взбитая перина выглядела божественно, но тот, кто на ней спал, погружался в глубокую душную расщелину между вздымающимися холмами. Перина опиралась на веревочную сетку, натянутую на каркас кровати. Сетку можно было подтянуть, когда она начинала провисать, но она все равно не обеспечивала достаточного удобства. Пружинный матрас изобрели в 1865 году, но сначала он был не слишком надежным: пружины то и дело протыкали обивку и могли коварно уколоть спящего.
Популярная американская «Энциклопедия Гудхолма» XIX века разделила матрасы на десять степеней комфортности в зависимости от их набивки: пух, перо, шерсть, шерстяные очески, волос, хлопок, древесная стружка, морские водоросли, опилки, солома.
читать дальше
Сами наши тела служили отдельным источником беспокойства. Даже самые чистоплотные люди под покровом ночи превращались в источники токсинов. «Вода, выделяемая во время дыхания, — объясняла Ширли Форстер Мерфи в своей книге «Наши дома и как сделать их «здоровыми»» (1883), — содержит посторонние включения; она осаждается на внутренних поверхностях зданий, стекает зловонными ручейками и… впитывается в стены», причиняя серьезный, но несколько неопределенный вред. Почему же эта вода не причиняет вреда человеку, находясь в его организме? Такой вопрос даже не рассматривается. Достаточно и того, что дышать по ночам вредно.
Женатым парам рекомендовалось спать в отдельных односпальных кроватях — не только для того, чтобы избежать постыдного возбуждения при случайном прикосновении, но и для того, чтобы снизить риск смешения индивидуальной нечистоты друг друга. Ведущие медики того времени мрачно предупреждали: «Воздух, который окружает тело под ночными одеждами, крайне загрязнен и насыщен ядовитыми веществами, которые просачиваются через поры кожи». По подсчетам одного викторианского врача, до 40 % смертей в Америке происходило из-за постоянного пребывания в нездоровом воздухе во время сна.
С кроватями тоже приходилось повозиться. Следовало регулярно переворачивать и взбивать матрасы, что было нелегкой задачей. Обычная перьевая перина содержала сорок фунтов перьев. В подушках и валиках было примерно столько же, и все это требовалось время от времени вспарывать и проветривать, чтобы перья не начали плохо пахнуть.
Многие владельцы загородных домов держали гусей, которых ощипывали по три раза в году, чтобы наполнить свои перины новыми перьями (неприятная процедура как для гусей, так и для слуг). Взбитая перина выглядела божественно, но тот, кто на ней спал, погружался в глубокую душную расщелину между вздымающимися холмами. Перина опиралась на веревочную сетку, натянутую на каркас кровати. Сетку можно было подтянуть, когда она начинала провисать, но она все равно не обеспечивала достаточного удобства. Пружинный матрас изобрели в 1865 году, но сначала он был не слишком надежным: пружины то и дело протыкали обивку и могли коварно уколоть спящего.
Популярная американская «Энциклопедия Гудхолма» XIX века разделила матрасы на десять степеней комфортности в зависимости от их набивки: пух, перо, шерсть, шерстяные очески, волос, хлопок, древесная стружка, морские водоросли, опилки, солома.
читать дальше
Картины тоже были на удивление опасными. При изготовлении краски смешивалось множество токсичных продуктов — прежде всего свинец, мышьяк и киноварь (сульфид ртути). Живописцы часто страдали странной болезнью, так называемой коликой художника — одним из симптомов отравления свинцом[78].
Художники покупали свинец куском, а потом измельчали его в порошок, многократно прокатывая его железным валиком или шаром. В результате на пальцах и в воздухе оказывалось большое количество свинцовой пыли, и пыль эта была чрезвычайно ядовитой. Среди многочисленных симптомов, встречавшихся у художников, были параличи, мучительный кашель, усталость, апатия, отсутствие аппетита, галлюцинации и слепота. Одной из особенностей отравления свинцом является раздражение сетчатки глаза, и в результате некоторые больные видят вокруг предметов ореолы — похожие на те, что Винсент Ван Гог изображал на своих картинах. Вероятно, он и сам страдал от отравления свинцом.
читать дальше
снова брайсон
Художники покупали свинец куском, а потом измельчали его в порошок, многократно прокатывая его железным валиком или шаром. В результате на пальцах и в воздухе оказывалось большое количество свинцовой пыли, и пыль эта была чрезвычайно ядовитой. Среди многочисленных симптомов, встречавшихся у художников, были параличи, мучительный кашель, усталость, апатия, отсутствие аппетита, галлюцинации и слепота. Одной из особенностей отравления свинцом является раздражение сетчатки глаза, и в результате некоторые больные видят вокруг предметов ореолы — похожие на те, что Винсент Ван Гог изображал на своих картинах. Вероятно, он и сам страдал от отравления свинцом.
читать дальше
снова брайсон
Самый знаменитый микробиолог мира — конечно же, доктор Чарльз П. Герба из Аризонского университета, который настолько предан своей науке, что дал одной из своих дочерей среднее имя Эшерихия, в честь бактерии Escherichia coli.
тоже из брайсона
тоже из брайсона
В 1861 году немецкий школьный учитель Иоганн Филипп Рейс изготовил устройство-прототип и даже дал ему имя «телефон», поэтому немцы, естественно, приписывают это изобретение себе. Однако телефон Рейса не умел делать одного, а именно — работать. Он посылал лишь очень простые сигналы — щелчки и небольшой набор музыкальных тонов, причем не настолько эффективно, чтобы явно превзойти телеграф. По иронии судьбы, позже обнаружилось, что, если контакты устройства Рейса покрыть пылью или грязью, они с поразительной точностью воспроизводят человеческую речь.
К сожалению, Рейс с типично немецкой педантичностью всегда содержал свое оборудование в безупречной чистоте и умер, так и не узнав, как близко он подошел к изобретению полезного и работающего инструмента.
Белл искал способы усилить звук с помощью электричества, чтобы помочь тугоухим людям. Вскоре ему пришло на ум, что этот прибор может также использоваться для передачи голосовых сообщений на дальние расстояния и служить, по его собственному выражению, «говорящим телеграфом». Он нанял в качестве ассистента молодого человека, которого звали Томас Уотсон. В начале 1875 года они вдвоем рьяно взялись за дело. Всего год спустя, 10 марта 1876 года, через неделю после двадцать девятого дня рождения Белла, наступил самый знаменательный момент в истории телекоммуникаций. Это случилось в маленькой лаборатории по адресу: Эксетерплейс, 5. Белл случайно расплескал себе на колени какую-то кислоту и с досадой проворчал:
— Мистер Уотсон, идите-ка сюда, вы мне нужны.
Потрясенный Уотсон, который находился в другой комнате, ясно услышал эти слова.
Как бы то ни было, именно такую историю рассказывал сам Уотсон через пятьдесят лет, на юбилейных торжествах по случае изобретения телефона. Белл, умерший за четыре года до юбилея, никому никогда не рассказывал про кислоту. Да и странно, если вдуматься: человек выливает на себя кислоту и, наверняка испытывая сильную боль, спокойно, не повышая голоса, зовет на помощь.
Более того, учитывая примитивность аппарата, Уотсон мог бы расслышать слова Белла только в том случае, если бы приложил ухо к резонирующей пластине, но вряд ли он постоянно держал ее возле уха. Мы не знаем, как все было на самом деле, но записи Белла подтверждают, что он действительно позвал Уотсона и что Уотсон, находившийся в соседней комнате, четко расслышал его просьбу подойти. Так был сделан первый в истории телефонный звонок.читать дальше
К сожалению, Рейс с типично немецкой педантичностью всегда содержал свое оборудование в безупречной чистоте и умер, так и не узнав, как близко он подошел к изобретению полезного и работающего инструмента.
Белл искал способы усилить звук с помощью электричества, чтобы помочь тугоухим людям. Вскоре ему пришло на ум, что этот прибор может также использоваться для передачи голосовых сообщений на дальние расстояния и служить, по его собственному выражению, «говорящим телеграфом». Он нанял в качестве ассистента молодого человека, которого звали Томас Уотсон. В начале 1875 года они вдвоем рьяно взялись за дело. Всего год спустя, 10 марта 1876 года, через неделю после двадцать девятого дня рождения Белла, наступил самый знаменательный момент в истории телекоммуникаций. Это случилось в маленькой лаборатории по адресу: Эксетерплейс, 5. Белл случайно расплескал себе на колени какую-то кислоту и с досадой проворчал:
— Мистер Уотсон, идите-ка сюда, вы мне нужны.
Потрясенный Уотсон, который находился в другой комнате, ясно услышал эти слова.
Как бы то ни было, именно такую историю рассказывал сам Уотсон через пятьдесят лет, на юбилейных торжествах по случае изобретения телефона. Белл, умерший за четыре года до юбилея, никому никогда не рассказывал про кислоту. Да и странно, если вдуматься: человек выливает на себя кислоту и, наверняка испытывая сильную боль, спокойно, не повышая голоса, зовет на помощь.
Более того, учитывая примитивность аппарата, Уотсон мог бы расслышать слова Белла только в том случае, если бы приложил ухо к резонирующей пластине, но вряд ли он постоянно держал ее возле уха. Мы не знаем, как все было на самом деле, но записи Белла подтверждают, что он действительно позвал Уотсона и что Уотсон, находившийся в соседней комнате, четко расслышал его просьбу подойти. Так был сделан первый в истории телефонный звонок.читать дальше
четверг, 09 апреля 2015
Читаю Билла Брайсона "Краткая история быта и частной жизни". там вообще-то довольно много о подробностях старинного английского быта, о прислуге, о том, что ели, о том, как были устроены дома. можно цитировать и цитировать. но лучше сразу взять и читать.
По сегодняшним меркам, эти первые лампочки были довольно слабыми, но в то время они казались каким-то сверкающим чудом. «Маленькое солнышко, настоящая лампа Аладдина», — умилялась газета The New York Herald. Когда в сентябре 1882 года зажглись электрические фонари на Фултон-стрит, репортер «Геральд» с благоговейным восторгом рассказывал читателям, как «обычное тусклое мерцание газа» вдруг сменилось «замечательным ровным светом… постоянным и немигающим». Это впечатляло, но к этому еще надо было привыкнуть.
Конечно, электричество применялось не только для освещения. Уже в 1893 году на Всемирной выставке в Чикаго была представлена «образцовая электрическая кухня» — тоже впечатляющее изобретение, однако не слишком практичное. Начнем с того, что электричество в ту пору подавалось далеко не во все дома, и многим домовладельцам пришлось бы построить собственную электростанцию, чтобы обеспечить себя необходимой электроэнергией. Даже если кому-то повезло и его дом был уже электрифицирован, электрические сети того времени не обеспечивали мощности, которая требуется для хорошей работы бытовой техники. На разогрев электрической плиты уходил целый час, но и после этого она выдавала жалких шестьсот ватт; нельзя было одновременно пользоваться конфорками и духовкой. Имелись и некоторые проблемы с конструкцией и дизайном: ручки для регулировки уровня нагрева находились почти на уровне пола; плиты были сделаны из дерева, в основном из дуба, и облицованы цинком или другим защитным материалом. Белые эмалированные модели появились только в 1920-х годах и в то время считались нелепыми. Полагали, что им место в больницах или на фабриках, но никак не в частных домах.
По мере того как электричество становилось все более доступным, многих людей стала пугать зависимость от некоей невидимой силы, способной на мгновенное и тихое убийство. Большинство электриков обучались наспех, им неоткуда было взять опыта, и эта профессия быстро стала уделом безрассудных храбрецов. Газеты в красочных подробностях рассказывали обо всех (все более частых) случаях поражения током. Английский писатель и поэт Хилэр Беллок сочинил строчки, которые хорошо передают тогдашние настроения в обществе:
Рука неловко соскользнула,
Вдруг вспышка по глазам стрельнула,
Запахло жареным… Конец —
Электрик больше не жилец!
читать дальше
По сегодняшним меркам, эти первые лампочки были довольно слабыми, но в то время они казались каким-то сверкающим чудом. «Маленькое солнышко, настоящая лампа Аладдина», — умилялась газета The New York Herald. Когда в сентябре 1882 года зажглись электрические фонари на Фултон-стрит, репортер «Геральд» с благоговейным восторгом рассказывал читателям, как «обычное тусклое мерцание газа» вдруг сменилось «замечательным ровным светом… постоянным и немигающим». Это впечатляло, но к этому еще надо было привыкнуть.
Конечно, электричество применялось не только для освещения. Уже в 1893 году на Всемирной выставке в Чикаго была представлена «образцовая электрическая кухня» — тоже впечатляющее изобретение, однако не слишком практичное. Начнем с того, что электричество в ту пору подавалось далеко не во все дома, и многим домовладельцам пришлось бы построить собственную электростанцию, чтобы обеспечить себя необходимой электроэнергией. Даже если кому-то повезло и его дом был уже электрифицирован, электрические сети того времени не обеспечивали мощности, которая требуется для хорошей работы бытовой техники. На разогрев электрической плиты уходил целый час, но и после этого она выдавала жалких шестьсот ватт; нельзя было одновременно пользоваться конфорками и духовкой. Имелись и некоторые проблемы с конструкцией и дизайном: ручки для регулировки уровня нагрева находились почти на уровне пола; плиты были сделаны из дерева, в основном из дуба, и облицованы цинком или другим защитным материалом. Белые эмалированные модели появились только в 1920-х годах и в то время считались нелепыми. Полагали, что им место в больницах или на фабриках, но никак не в частных домах.
По мере того как электричество становилось все более доступным, многих людей стала пугать зависимость от некоей невидимой силы, способной на мгновенное и тихое убийство. Большинство электриков обучались наспех, им неоткуда было взять опыта, и эта профессия быстро стала уделом безрассудных храбрецов. Газеты в красочных подробностях рассказывали обо всех (все более частых) случаях поражения током. Английский писатель и поэт Хилэр Беллок сочинил строчки, которые хорошо передают тогдашние настроения в обществе:
Рука неловко соскользнула,
Вдруг вспышка по глазам стрельнула,
Запахло жареным… Конец —
Электрик больше не жилец!
читать дальше
Оригинал взят у в Дикие ирисы Эрец-Исраэль.
Вот уже который год, начиная с 2006, и который пост я пишу об израильских диких ирисах и ставлю их фотографии, но по сравнению с реакцией на мои рассказы об анемонах или о церцисе или о хоризии\сейбе реакция на эти цветы очень, я бы сказала, скромная. Меня это, честно говоря, очень удивляет. Местные дикие ирисы группы Oncocyclus уникальные растения, которые очень редко встречаются. А у нас их можно легко увидеть аж 8 видов! При чем 5 из этих 8 имеют очень темные цветы, что в природе большая редкость. Ошибочно в народе их называют "черными", что неправильно, они или темно фиолетового или темно коричневого или темно пурпурного цвета.
Элегантный крупный цветок ириса поражает воображение своей изысканностью. Форма цветка характерна: три лепестка сложены вместе в заостренный конус, а три другие отогнуты книзу.
читать дальше

Вот уже который год, начиная с 2006, и который пост я пишу об израильских диких ирисах и ставлю их фотографии, но по сравнению с реакцией на мои рассказы об анемонах или о церцисе или о хоризии\сейбе реакция на эти цветы очень, я бы сказала, скромная. Меня это, честно говоря, очень удивляет. Местные дикие ирисы группы Oncocyclus уникальные растения, которые очень редко встречаются. А у нас их можно легко увидеть аж 8 видов! При чем 5 из этих 8 имеют очень темные цветы, что в природе большая редкость. Ошибочно в народе их называют "черными", что неправильно, они или темно фиолетового или темно коричневого или темно пурпурного цвета.
Элегантный крупный цветок ириса поражает воображение своей изысканностью. Форма цветка характерна: три лепестка сложены вместе в заостренный конус, а три другие отогнуты книзу.
читать дальше
28 самых первых весенних цветов с фото
www.elika2012.ru/post357203181/?upd
читать дальше
www.elika2012.ru/post357203181/?upd
С появлением первых цветов в наших садах начинается настоящая весна. Эти нежные трогательные создания, которые появляются раньше других, наполняют душу любого садовода радостным трепетом. Предлагаю подборку цветов, которые самыми первыми пробуждаются после зимнего сна.
1. Подснежник ( галантус)
Этот цветок всем знаком с детства. Кто не помнит сказку "12 месяцев"? Эти неприхотливые трогательные цветы с белыми цветками-колокольчиками одними из первых появляются ранней весной. Цветут подснежники около месяца, хорошо переносят перепады температур и не боятся ранневесенних морозов.
читать дальше
Всем, кто заглянул, чудесного весеннего дня и солнечного настроения!
20 секретов Word, которые помогут упростить работу www.liveinternet.ru/users/lyudmila2807/post3570...
читать дальше
читать дальше
Фотохудожник Trey Ratcliff. В краю свободных гор www.liveinternet.ru/community/excaliburclub/pos...

Смотреть
Фотохудожник Trey Ratcliff. Как прекрасен этот мир!
Фотохудожник Trey Ratcliff. Время и Вечность.
Фотохудожник Trey Ratcliff. Далекие Города
http://stuckincustoms.smugmug.com/Portfolio/i-zpHG5DH
http://photointerview.ru/2010/01/guru-hdr-fotografii-trej-retkliff/
http://www.photogeek.ru/blog/2221_trey_ratcliff.html
http://citaty.info/tema/gory
Рассвет в горах — самое лучшее событие, какое только может случиться с человеком.
Горы — это хорошо. Когда ты здесь, всё плохое остаётся внизу, и на душе становится так легко.
Горы — это хорошо. Когда ты здесь, всё плохое остаётся внизу, и на душе становится так легко.

Смотреть
Фотохудожник Trey Ratcliff. Как прекрасен этот мир!
Фотохудожник Trey Ratcliff. Время и Вечность.
Фотохудожник Trey Ratcliff. Далекие Города
http://stuckincustoms.smugmug.com/Portfolio/i-zpHG5DH
http://photointerview.ru/2010/01/guru-hdr-fotografii-trej-retkliff/
http://www.photogeek.ru/blog/2221_trey_ratcliff.html
http://citaty.info/tema/gory