photocentra.ru/work/301017

@темы: пейзажи

---

photocentra.ru/work/522223

@темы: пейзажи

---

Оригинал взят у в ГОСТЬ ИЗ БУДУЩЕГО (2)

Брак по расчету

«Вторая война за независимость», как ее иногда называют, была неизбежным отголоском бойни в Европе, и виновны в ее начале обе стороны....


Лондон боролся с континентальной блокадой, не пропуская в порты, подконтрольные Наполеону, «нейтральные суда», да еще и насильно забирали моряков с захваченных судов в Королевский Флот. США, в свою очередь, мечтали прирасти Канадой, а заодно и покончить со страшно пугавшей их Унией. Но если англичане все же не хотели влезать в дополнительную драку, - с них и Бонапарта хватало, - то американцы нарывались вовсю, используя для этого индейскую карту. Уже до Типпекану в прессу шли сливы о «британском подстрекательстве», притом, что доказательств не было никаких, а свидетельств обратного сколько угодно. Судя по документам, бритты делали максимум возможного, убеждая индейцев, что Англия их поддержать не сможет, а без Англии они обречены, - и даже сам Гаррисон, ястреб из ястребов, «объективности ради» докладывал министру, что «английские агенты решительно отговаривают их от войны с нами».

Эта линия проводилась так упорно, что даже генерал Брок, губернатор Канады, писал в Лондон, что «мы, отказываясь помогать индейцам, убиваем уважение к себе». Американцев это, однако, не слишком волновало. Они хотели воевать, и они по ходу лепили «доказательства» типа пары ящиков с ружьями манчестерского производства, как бы найденные в Городе Пророка. Учитывая, что красные оружие ценили, а город был взят не с налету, а спустя несколько дней и уже пустым, абсурдность версии бросалась в глаза, но только те, что хотели видеть реальность, а такие были в дефиците. Зато жуткие детали «зверств на границе» обсасывались до блеска, а когда надоедали, журналисты придумывали новые, вбивая в американские головы мысль о захвате Канады, как «необходимом условии усмирения жутких дикарских орд», каковые-де вот-вот начнут «жечь мирные города».

Впрочем, чем дальше, тем яснее становилось, что войны не миновать, и всем заинтересованным сторонам нужно было определяться. Американцев, прекрасно понимавших, как к ним относятся аборигены, в принципе, устраивал нейтралитет красных, и они вели пропаганду в том смысле, что мирные дети природы по итогам получат пряники, а не мирных людей больно высекут. Англичане, - у них было слишком мало сил, чтобы удержать Канаду в случае неизбежной атаки врага, - напротив, раз уж удержать события не получалось, сделали разворот оверштаг и начали приманивать индейцев теми же пряниками, но еще вкуснее и прямо сейчас. Что же до Унии, то она за несколько месяцев более или менее оправилась от потрясения, вызванного Типпекану, но держалась теперь, когда Пророк сошел со сцены, исключительно (но, правда, прочно) на личной харизме вождя, вере в него и ожидании войны, которая снимет все накопившиеся вопросы. При этом, вариант «за США» не рассматривался по понятным причинам, а вариант «против всех», - Текумсе, будучи очень умным человеком, это сознавал, - привел бы к тому, что против «взбесившихся красных», временно забыв вражду, объединились бы белые по обе стороны границы. Таким образом, не вмешаться на стороне англичан, даже будь у вождя такое желание, не представлялось возможным, но такого желания и не было, наоборот, вождь сознавал, что нейтралитет развалит Унию, зато участие в войне, при успехе, привлечет в ряды Унии новые силы из «нейтралов».



Поговорим, брат?

Таким образом, все решилось, как говаривал Пушкин, «силою вещей». В самом начале июня, примерно за десять дней до того как американские войска под командованием генерала Уильяма Халла без объявления войны перешли границу (и примерно за две недели до официального объявления Штатами войны), Текумсе с большим (не менее 600 стволов) отрядом явился в британский форт Мэлден и сообщил коменданту, что индейцы полностью доверяют Вождю Из-За Моря и готовы сражаться на его стороне, а вскоре число его бойцов увеличилось в несколько раз, пусть и не до 12 тысяч, как верещали американские СМИ, но тысячи три, а то и больше, цифра вполне реальная. И эта армия, возглавленная самим вождем Унии и его ближайшими людьми (Черный Ястреб, Пернатая Рука, Медвежьи Плечи, Круглоголовый) с ходу вступила в бой, сыграв, - чего не отрицает никто, - главную роль в спасении Канады, а сам Текумсе проявил себя как блестящий военачальник европейского образца. Именно он разработал серию операций, завершившуюся капитуляцией, - без всякой необходимости, но м-р Халл этого так и не понял, - прекрасно укрепленного Детройта.

Сдача города гарнизоном, вдвое превышавшим число осаждающих, потрясла Штаты настолько, что командующий армией вторжения, - единственный и неповторимый случай в истории США, - был приговорен к расстрелу за трусость, и хотя накануне казни получил помилование, из армии вылетел с волчьим билетом. Зато индейских союзников счастливый Лев оценил по достоинству: помимо медалей, премий и прочих приятных вещей, Текумсе и Черный Ястреб были произведены в бригадные генералы английской армии с правом ношения мундира, а лично Текумсе даже с правом на переход в коронные войска (в случаекрещения) с понижением на два чина. То есть, путь в британскую элиту, пусть и теоретически, был ему открыт. Казус, надо сказать, в военной истории Британии столь же уникальный, как «прецедент Халла» в истории американской, но генерал Айзек Брок, как высший представитель короля в Америке, имел такое право и счел нужным им воспользоваться.

Чуть в сторону, и несколько слов о Броке. Надо. Заинтересовавшись, посмотрел несколько его биографий, и должен сказать, судя по всему, сэр Айзек, - герой Египетской кампании, - был личностью уникально светлой. Дело даже не в том, что отважный, яркий и активный, - в то время такие в Британии не были редкостью. И не в том, что исключительно порядочный, - такие во все времена бывают. А именно, повторюсь, уникальный. Не особо углубляясь, ограничусь двумя фактами. Однажды, тяжело заболев и выкарабкавшись лишь благодаря заботам слуги, капитан Брок не ограничился десятком фунтов в награду, а до самой смерти относился к простолюдину, «как к родному брату», заставив его учиться и «сделаться джентльменом». В другом случае, уже подполковником, приняв «безнадежный» полк, сформированный из лондонского отребья, он не просто сделал его образцовым, но, «не прибегая к унизительным наказаниям», добился искренней любви солдат. Но что интересно, когда солдаты, как ему показалось, приветствуют его слишком восторженно, Брок распёк их и отправил на неделю в казармы, ибо «не хотел популярности за счёт других офицеров». Согласитесь, многое проявляется. И вот этот-то человек сошелся с Текумзе мгновенно и очень близко. По воспоминаниям очевидцев, они «проводили много времени вместе, не ограничиваясь обсуждением военных планов», - вождь, если не забыли, прекрасно говорил по-английски, - а в конце концов, даже совершили обряд побратимства, по предложению Текумсе обменявшись кушаками (обряд этот для шауни был столь серьезен, что совершен мог быть только в том случае, если предлагающий был полностью уверен во взаимности). И надо думать, взаимность имела место: в своих письмах генерал писал о Текумзе в реально дружеских тонах, в докладах сообщал, что «еще не встречал в жизни более отважного солдата и способного офицера», а в отчете парламенту, - как военный губернатор, - просил рассмотреть возможность признания дружественного Англии индейского государства на севере Огайо.



Аты-баты, шли солдаты

Этот тандем мог добиться многого. После капитуляции Детройта к Текумсе, - командиру главных сил Англии на континенте, - добровольцы пошли сотнями, ежедневно, даже из племен, вожди которых решили пересидеть. А когда в июле скончался Маленькая Черепаха, имевший непререкаемый авторитет у многих, ручейки вообще превратились в поток. Индейские отряды, слегка разбавленные англичанами, расселялись по всему театру военных действий, атакуя базы в глубоком тылу противника, но, согласно строжайшему приказу генерала Текумсе, не обижая гражданское население. Осенью вождь даже позволил себе, оставив армию на Черного Ястреба, совершить поездку к южным племенам, итогом чего стала т. н. «война криков», очень осложнившая жизнь американцам. Но пока он был в отлучке, случилась беда. В победном бою на Куинстонских холмах, 13 октября, шальная пуля убила сэра Айзека, и временным губернатором Канады, то есть, командующим британскими силами в Америке, по старшинству среди регуляров стал «паркетный полковник» Генри Проктер, туповатый «сапог», не понимавший и побаивавшийся индейцев. С этого момента военный действия планировал фактически один Текумсе, но преодолеть предубеждения белых офицеров (Броки стаями не ходят) было невозможно, а Проктер, требуя от Текумсе разрабатывать операции, в итоге поступал по-своему.

Зато американцам повезло: после позора Хэлла их войска возглавил уже знакомый нам Уильям Гаррисон, торгаш и выжига, но один из лучших на тот момент полководцев США, успешно стартовавший постройкой нескольких опорных фортов и вытеснением из зоны боев «сомнительных» делаваров, готовых уйти к британцам. А когда Текумсе, перегруппировавшись, разгромил одну из колонн Гаррисона на берегах реки Райзин, Проктер, как пишут современники, «ради шутки и смеха» подпоил индейцев, доставивших пленных в лагерь, и науськал их на американцев, многие из которых в итоге погибли. Возмущенный протест вождя был отвергнут «со ссылкой на субординацию», а сам инцидент Проктер в отчете Лондону объяснил «свирепостью дикарей», - но, правда, указав, что «генерал Текумсе высказал свое неудовольствие». То же шоу повторилось и в конце апреля, после очередной победы индейской армии близ форта Мейгс, где заперся Гаррисон, упорно уходивший от генерального сражения с «краснокожей канальей». 150 из 800 солдат США, уцелевшие в бою, были направлены в ставку Проктера, где их вновь угостили виски и предложили «отомстить врагам». На сей раз, однако, вождь успел остановить резню, после чего состоялся жесткий разговор: получив в ответ на требование объясниться насмешливое «Твоих дикарей невозможно держать под контролем», Текумсе прилюдно ответил: «Мои дикари воюют за свободу, а ты, падаль, воюешь, чтобы убивать слабых». Согласно мемуарам Фица, одного из офицеров, «услышав это, генерал-майор схватился за рукоять сабли, но вслед за тем передумал и усмехнулся».

Больше шоу «для смеха» не повторялись, но с этого момента Проктер, ссылаясь на недостаток припасов, начал ограничивать снабжение индейских отрядов. А когда на озере Эри появилась небольшая американская флотилия, действия которой затруднили доставку припасов, решил бросить форт Мэлден и уходить на восток, вопреки мнению Текумсе, полагавшего, что «все решится не на воде, а в густых лесах, и мы доставим продовольствие в форт по суше». Сообщить «дикарю», - но все-таки, бригадному генералу, второму после себя по старшинству офицеру армии, - о своем решении он даже не удосужился. Вождь понял все лишь когда начались сборы, и поначалу даже не сообразил, что происходит: он помнил правило Брока, - «Не отступай никогда», - он не раз слышал эти слова из уст Проктера, а сейчас англичанин, - притом, что на пятьдесят миль в округе не было ни одного американского солдата, - бросал важнейшую, идеально готовую к обороне базу. Единственное объяснение, пришедшее ему в голову, он высказал своему начштаба Круглоголовому в присутствии нескольких офицеров: «Этот ленивый пес горазд лаять издалека, но при первой угрозе убегает прочь, поджав хвост». Но, тем не менее, приходилось отступать, и около семисот индейцев, - 300 воинов остались с Пернатой Рукой в заслоне, - двинулись в путь, прикрывая шесть сотен англичан, - а по следам их, сметя все живое, шли три тысячи солдат Гаррисона. Оторваться не получалось, и когда в начале октября американцы, уже на территории Каанады, подошли вплотную, Текумсе, с огромным трудом, при поддержке белых офицеров, убедил, наконец, Проктера занять оборону на реке Темзе близ городка Чатэм, укрепляться в котором сашем не захотел, жалея мирных граждан. И состоялось сражение, в самом начале которого англичане, сделав один выстрел из пушки, по категорическому приказу Проктера, запретившего подчиненным возражать, бросили позиции и спешно отступили, пользуясь тем, что индейцы пошли в атаку. Примерно половине удалось, остальные, перехваченные кавалерией, сдались в плен. Позже дивизия была лишена знамен и расформирована, сам командующий, по совокупности действий, угодил под трибунал, признан виновным в «преступном бездействии» по факту ухода из форта Мэлден и в «трусости со смягчающими обстоятельствами» по факту отступления с Темзы, и фактически выгнан в отставку. Но все это было потом, а 5 октября 1814 года неполная тысяча индейцев встала на пути втрое большей, с кавалерией и артиллерией, армии отбила несколько конных атак, но когда дело дошло до рукопашной, не устояв, откатилась в лес, не понеся, впрочем, особых потерь. Однако сам Текумсе об этом уже ничего не узнал. Как не узнал и о том, что победу свою, сосчитав потери, его старый враг Гаррисон счел столь неубедительной, что дал приказ прекратить преследование и возвращаться в Детройт, в связи с чем, земли будущей провинции Онтарио остались во владении Вождя Из-За Моря.




Опередивший время

А теперь, видимо, о легенде. Хотя... Легенд много, и все они, - о «проклятии вождя», о «семи ремнях из человеческой кожи», о «гнилой руке Джонсона», - так или иначе, но всем известны. Напомню, пожалуй, только о «последней просьбе». В роду Текумсе умели предчувствовать смерть: старший брат его себе напророчил день гибели, и сам он  перед последней битвой сообщил своему другу Круглоголовому, что утром погибнет, однако, - во всяком случае, так говорят, - предупредил, что если трижды ударит его по спине рукоятью томагавка, смерть обрежет лассо на целых тридцать лет. И Круглоголовый, под градом пуль, почти выполнил приказ, но только почти: когда он намеревался нанести третий, последний удар, американская пуля сразила и его. Впрочем, так только говорят. Есть более сорока версий, а какая истинна, неведомо; но скальпа Текумсе американцы не показывали, а это значит, что опознать его не смог никто; и еще известно, что после битвы, глубокой ночью Черный Ястреб, - он об этом рассказал в старости, - вынес тело друга с поля боя и похоронил его в месте, «о котором ни один бледнолицый не знает и никогда не узнает». Но и это тоже под вопросом, - ведь старенький вождь вполне мог и приврать.

Так что, давайте лучше о достоверном. Если без мистики и романтики, то гибель Падающей Звезды означала конец Унии. Его отряды по инерции еще сражались, но его мечта умерла вместе с ним. Идею «единства без племен», похоже, просто никто не понимал до конца, и другую идею, «вся наша земля неотделима от нас, а мы все неотделимы от нее», тоже мало кто сумел осмыслить. Даже ближайшие его соратники, - и даже семинолы, - вставая позже на тропу войны, клялись его именем и следовали его дорогой, но не к той цели, к которой стремился он. Отныне на пути американского катка, - по крайней мере, пока Железный Конь не вошел в Черные Холмы, - вставали разве что небольшие ополчения во главе с храбрыми людьми, умеющими только воевать. А в общем, все как у людей. Мудрые вожди, не строя иллюзий, продавали земли, племена, не желавшие продавать, брели на Запад под конвоем, пряча среди пожитков ничего не значащие мирные договоры, самые упрямые бежали в Канаду, а излишне борзых «Собак», настраивавших щенят на странное, зачищала легкая кавалерия.

«Вторая» же «война за независимость США» после смерти Текумзе длилась еще примерно год, после чего в Генте был подписан мир, по сути, зафиксировавший довоенный status quo. В ст. 9 поминались и красные: власти США заявляли о желании дружить и вернуть им «все владения, права и привилегии». На этом настаивала Англия и, видимо, власти США не захотели показаться менее великодушными, а кроме того, как вспоминал участник переговоров, «м-р Хокинс соглашался, что не следует огорчать индейцев сверх нужды, чтобы не вызывать дух Текумсе». Впрочем, с чем бы там ни соглашались дипломаты, дальнейшее зависело не от них, но от эмигрантов из Европы, а они плевать хотели на огорчения «дикарей», имевших так много вкусной земли…

@темы: индейцы

---

Оригинал взят у в ГОСТЬ ИЗ БУДУЩЕГО (1)

О человеке, который, - по оценке злейшего его врага, Уильяма Гаррисона, умершего на посту президента США, - «... вдали от наших границ стал бы основателем империи, более славной, чем Мексика или Перу», а по мнению множества авторитетных историков «при стечении обстоятельств, мог сбросить бледнолицых обратно, в Великое Восточное море», известно и много (биографы по пылинке собрали Эверест), и мало.


Жук в муравейнике

Текумсе, - Падающая Звезда, - родился в 1768-м, в долине Огайо, и мать, дочь великого шамана, накануне родов предсказала, что в год появления на небе мчащейся звезды сын ее сравняется с Небом. Племя – сильное и славное, шауни в свое время почти отбились даже от ирокезов, признав власть Лиги только формально, и были известны, как поставщики искусных, всегда востребованных наемников. Семья была по тем временам и местам средненькая: пять мальчишек, одна девочка. Отец, мелкий вождь Пашинква, слыл великим воином и погиб в войне с англичанами, завещав другу, Черной Рыбе, и сыну Чизике поднять 6-летнего брата на ноги и вырастить мужчиной. Что и сталось, а когда старший брат тоже погиб на войне с колонистами, 15-летний Текумсе стал во главе отряда воинов из разных племен, - говоря языком Великой Степи, «батыров», - сперва небольшого, а затем, когда слава его выросла, и весьма значительного. Прекрасно проявил себя и на северных фронтах, и на южных, и как воин, и как стратег, уже к 20 годам, не будучи сашемом, наработал огромный авторитет среди воинов, да и вождей множества племен. Будучи до мозга костей шауни, с детства (в селении отца жил всякий народ) научился находить общий язык с кем угодно, от ирокезов до оджибве и от криков до чероки, что позже ему очень пригодилось. Вопреки приказу своего вождя, Синей Куртки, отказался явиться в Гринвилль и подписать договор, а когда Синяя Куртка в 1801-м отошел от дел, по его рекомендации стал, наконец, одним из четырех сашемов шауни. Это все известно и, в общем, достаточно типично. Менее типично, что Падающая Звезда, сын своего непростого времени, совершенно не боясь крови, в то же время органически не переносил ненужную жестокость. Однажды, в самом первом своем походе, став свидетелем сожжения камрадами белого поселенца, отреагировал так, что в его, молокососа, присутствии взрослые воины пленных больше никогда не пытали, сами не понимая, почему подчинились воле мальца. Но и такое, пусть редко, а все же случается, по крайней мере, чуда тут нет.

Сложнее с отношением к белым. Вернее, к американским колонистам, поскольку с белыми как таковыми Текумсе, - об этом вспоминали и французы, и англичане, и испанцы, с которым ему тоже довелось встречаться, - общался ровно и дружески, вполне на равных. С поселенцами, виновниками всех индейских бед, было иначе: из четверых старших, оказавших на него влияние, трое, - мать, старшая сестра и старший брат, - американцев ненавидели. Правда, опекун, Черная Рыба, считал их такими же людьми, как все, и в его семье на равных правах с родными детьми росли три белых сироты с разрушенных ферм, с которыми позже Текумсе близко дружил. Больше того, сохранились сведения (не легендарные) о затянувшейся на несколько лет дружбе совсем юного шауни с белой женщиной, вдовой фронтирного фермера, а потом и некоей Ребеккой Галлоуэй. Что там было и как, сказать сложно, чужая личная жизнь потемки, однако все отмечали, что Падающая Звезда уже в  молодости умел не только говорить по-английски «лучше иного колониста», но и, в отличие от большинства колонистов,  читать и писать. А сильно позже, уже в Канаде, «дикарь» безмерно изумил английских офицеров знанием имени Шекспира и нескольких героев его трагедий. Так что, не в цвете кожи и не в разности культур, видимо, причина того, что, - его собственные слова, - «Я решил стать как огонь, который бежит по холмам и долинам, пожирая племя чёрных душ». Просто умный и хваткий пацан рано понял, что миру с поселенцами никогда не быть, и не потому даже, что алкоголь убивает души, а «меховая лихорадка» - леса, но по той причине, что белым нужна земля, а у красных иной земли нет. И коль скоро так, белых нужно остановить любой ценой.

По большому счету, ничего нового. Это понимали и Понтиак, и Метаком, и многие другие. Однако Текумсе пошел дальше, от констатации к рассуждению. Белых много, - рассуждал он, - но и красных совсем не мало. Белые имеют оружие, которое делают сами, но и красные могут (пушнины довольно!) купить сколько угодно оружия у других белых, которым земля не нужна. Стало быть, проблема только в отсутствии единства. Потому что белые всегда выступают вместе, словно скованные цепью, а красные постоянно грызутся между собой, выгадывая преференции для своих племен, а в итоге губя всех. А коль скоро так, вывод очевиден: необходимо, подражая белым, создавшим свою Унию, сформировать такую же Унию, но красную. Такую же спаянную, дисциплинированную, но вместе с тем, решающую свои дела совместно, с учетом всех интересов. Иными словами, нечто типа демократической краснокожей республики всех индейских племен, от Канады до Флориды, способной эффективно защищать интересы всех индейцев, где бы они ни жили. А в перспективе, возможно, и заставить белых либо уйти откуда пришли, либо согласиться на полное равноправие с красными. Именно тогда впервые он заявил, что земля, которую уступили делегаты «мирной» партии, на самом деле им не принадлежит, но, подобно воде и воздуху,  общее владением всех индейцев. Такие речи из его уст звучали еще в 1799-м, в кругу своих, а вскоре оценить нового партнера пришлось и представителям США. В первую очередь, генералу Уильяму Гаррисону, губернатору образованной по итогам «Гринвилля» территории Индиана, считавшему главной своей задачей добиться  продажи под поселения дополнительных объемов земли. Не сойтись лоб в лоб эти два совсем не заурядных человека просто не могли, поскольку к тому времени в Краю Озер мнение Текумсе было куда значительнее мнения просто сашема. Еще и потому, что, помимо прочего, он был еще и Братом Пророка.



Далекая радуга

Такое бывает. Тенскватава, младший брат Падающей Звезды, плёвый, никем не уважаемый человечишко в последней стадии алкоголизма, однажды резко изменил жизнь. Он внезапно бросил пить (такое бывает, иногда организм сам говорит «стоп», но окружающие восприняли это как чудо), а затем, тоже внезапно, открыл в себе дар пророчества. Ничего особо нового, чем-то отличающегося от речей других пророков типа Неолина, наставника Понтиака, он не открывал, призывая не связываться с белыми и прекратить вражду между племенами, за что некий «Единый Великий Дух» крупно вознаградит, но люди слушали. Тем паче, что очень уважаемый старший брат новоявленного властителя дум внимал ему с подчеркнутым почтением, используя проповеди младшего брата как подтверждение своим тезисам. А вот тезисы Текумсе как раз и привлекали все больше людей, поскольку он говорил то, о чем уже много лет шептались у костров и в вигвамах, осуждая вождей, продающих земли племен, не спрашивая позволения самих племен. Но Падающая Звезда шел дальше: его позиция заключалась в том, что ни одно племя не вправе распоряжаться землей без разрешения всех остальных индейцев. Да и вообще, всякие там племена – всего лишь условность, а все красные люди, на каких бы языках ни говорили и от какого бы тотема ни происходили, один народ с одними интересами. Именно на этом, - том, что хотели услышать все, - строилась вся доктрина Текумсе, в сочетании с невероятной, никем не отрицавшейся харизмой и природным ораторским даром превращавшая слушателей в сторонников. Тем более, что сам кандидат в «вожди всех индейцев» был практически образцом человека и воина, строго придерживавшимся им самим сформулированных «четырнадцати правил жизни», которые, думаю, есть смысл процитировать полностью. «Живите так, словно смерти нет. Уважайте мнение всех, но требуйте от них того же. Любите жизнь, делайте ее лучше для близких и дальних. Не судите и не клевещите ни на кого и ни на что – это удел глупцов. Уважайте людей, знакомых и незнакомых, даже если никто не оценит их. Никогда не унижайтесь ни перед кем. Стремитесь прожить долго, чтобы служить людям. Просыпаясь, радуйтесь свету, теплу, пище, крову, просто радости жизни; если поводов для радости нет, в этом только ваша вина. Готовьтесь с честью встретить день, когда вступите на Тропу. Когда этот день придет, не бойтесь, не уподобляйтесь молящим об отсрочке. Спойте свою песню смерти и отойдите, как герой, возвращающийся домой».

Правда, красиво? А если подтверждено личным примером, так и тем более. А плюс ко всему, привлекала людей и политическая платформа, оглашенная в 1807 –м на большом Совете Племен в поселке Чиликот, который многие вожди пытались сорвать, но безуспешно. Она хорошо известна, но мне кажется правильным процитировать ключевой момент полностью, - и прошу прощения за длинную цитату. «Целые племена исчезают, как снег под солнцем, с приходом белого человека. Порой от них не остается даже имени... Где ныне пекоты? Где наррагансеты, могикане, поканокеты и многие другие могущественные племена нашего народа? Они исчезли под натиском алчности и гнета белого человека, как исчезает снег под лучами летнего солнца. Где делавары? Ныне они - лишь тень своего былого величия... Мы надеялись, что бледнолицые не захотят идти через горы. Но мы ошибались. Они перевалили через горы и заняли землю чероки. Они совершили это незаконно, и теперь им нужен этот договор. Заполучив его, они захотят идти дальше. Будут новые договоры. В конце концов, белые отнимут всю нашу страну… А остаткам Ани-Йунвийя, Настоящего Народа, некогда великого и грозного, придется уходить все дальше и дальше. Но нигде им не будет покоя – оглянувшись, они снова увидят передовые отряды все тех же захватчиков. Так зачем нам ждать этого? Не следует нам рискнуть и стойко принять свою судьбу? Позволим ли мы уничтожить себя без сопротивления, отдать наши дома и страну, завещанную нам Великим Духом, могилы наших предков и все, что дорого и священно для нас? Я знаю, вы воскликнете вместе со мною: «Никогда!».. Такие договоры по нраву лишь тем, кто слишком стар для войны и охоты. Со мной же - молодые воины. Мы не отдадим нашу землю…»

Такие речи приводили многих в экстаз. Особенно рядовых воинов и младших вождей вроде соукса Черного Ястреба. Но многие и сомневались. Кто-то не мог принять идею Великого Духа, отрицающего уютных племенных маниту. Кто-то не мог понять, как это «все главнее племен». Кто-то лелеял старые неприязни и ненависти, не умея простить кровных врагов. Кого-то, живущего подальше, просто еще не допекло до нутра. А главное, категорически против выступали многие вожди. И далеко не только из числа желавших торговать землей в свою пользу или привычно склонявшихся перед белыми ирокезов; против новых идей агитировали и люди заслуженные, по праву уважаемые, типа Маленькой Черепахи, - трезвые реалисты, обжегшиеся на молоке и предпочитавшие худой мир доброй войне. С этими стариками споры не задавались, потому что лично к ним никакая грязь не приставала, - и в конце концов, Текумсе решил уйти из долины Огайо, основав на речке Типпекану так называемый «Святой Город», - центр формирующейся Унии со святилищем Великого Духа, верховным служителем которого стал, разумеется, Тенскватава. Туда стягивались адепты нового учения, учась не замечать разницы татуировок. А кроме того, поселок стал своего рода «школой молодого бойца», где юноши учили воевать по-новому, не закладываясь на вещие сны, не льстясь на трофеи, пока бой не закончен и строго соблюдая приказ командира, пусть даже он родом из другого племени.



Гадкие лебеди

Подобная риторика, помноженная на успех (люди на Типпекану шли и шли, Уния разрасталась), в конце концов начали тревожить, Вашингтон, до сих пор особо деятельностью братьев не интересовавшийся. Губернатору было дано распоряжение «не обостряя отношений с индейцами, максимально обеспечить все их действия, могущие представлять опасность», и в сентябре 1809 года когда Текумсе был в отлучке, Гаррисон пригласил на встречу в Форт-Уэйн пятерых пожилых, самых лояльных вождей края во главе с Маленькой Черепахой, где поговорил с ними о мире, а затем, угостив огненной водой, предложил продать белым «немного земли». Вожди сомневались, - речь шла все-таки о ревизии Гринвилльского мира, где речь шла о «индейской земле на вечные времена, которую белым нельзя покупать», да и не было у них никаких полномочий от всех племен, - но м-р Гаррисон подливал, а мудрый Маленькая Черепаха привычно твердил, что против лома нет приема. Так что сделка, - 12000 кэмэ в квадрате индейских земель в обмен на 5200 долларов сразу и 1700 когда-нибудь, - состоялась.

Ну и, естественно, грянул скандал. Вернувшийся Текумсе созвал совет вождей, вожди пришли к выводу, что договор не может быть подтвержден, а каждый, кто впредь совершит подобное, будет казнен как « предатель и враг индейского народа». С чем сашем шауни и поехал на разговор к Гаррисону, под крышу которого сбежались отошедшие от давешней пьянки и осознавшие, что натворили продавцы, и поскольку позиции сторон отрицали одна другую, разговор вышел тяжкий. Текумсе стоял на том, что «хозяева земли – не племена, а все индейцы, вожди не могут решать за всех», сашемы возмущались ущемлением своих прав, заявляя, что никаких «всех индейцев» не знают, губернатор полностью их поддерживал с упором на то, что все оплачено, понимания не было никакого. Дело чуть не дошло до драки, но все же обошлось, хотя расстались жестко: в ответ на обвинение в мятеже и предательстве, Текумсе ехидно сообщил, что от мятежника и предателя слышит (англичане, ежели что, подтвердят), а Унию он создает, опираясь на опыт американцев, которые тоже в Лондоне разрешения не просили. И вообще, если белые начнут войну, так он поможет англичанам усмирить изменников и бунтовщиков.

После такой оплеухи дипломатия стала невозможной, тем паче, что весной 1811 года на небе появилась комета, а предсказание матери Текумсе помнил очень хорошо. На всякий случай, в августе, войны совсем не желая, он еще раз попробовал убедить Гаррисона жить дружно, однако и эта встреча завершилась в обстановке полного непонимания. После чего, понимая, куда все идет, сашем принял решение опять съездить на юг, посмотреть, что решили тамошние племена. Однако серьезного успеха опять не добился. Его слушали, с ним соглашались, рядовые воины его поддерживали, но шаманам не особо нравилась идея какого-то Великого Духа, вожди не совсем понимали, почему «все вместе выше, чем племя», да и вообще, поселенцы на юг, опасаясь соседних испанцев, не очень ползли. Так что, в основном, авторитетные люди обещали подумать и предложили приехать еще раз, через годик-полтора.



Трудно быть богом

А тем временем в Святом Городе начались неприятности, которые Текумсе, будь он на месте, легко предотвратил бы. Но его не было, а Тенскватаву, почитая как пророка, никто не уважал как вождя, Пернатая же Рука, которому подчинялись, будучи холериком и никак не стратегом, поссорившись с местными фермерами, решил показать им, где раки зимуют. Основания на то были, однако был и строжайший приказ Текумзе: ни в коем случае, что бы ни случилось, не давать Гаррисону повода для провокаций, о котором молодой да горячий врио вождя, видимо, забыл. В итоге, после пары бескровных нападений на фермы, обрадованный губернатор, - при полном, хотя и невысказанном одобрении президента, - начал готовить операцию по предотвращению «возможной угрозы», а в начале ноября 1811 года, собрав до 1200 солдат и ополченцев, двинулся к Святому Городу, - и хотя заварил кашу Пернатая Рука, принимать решение пришлось Тенскватаве. При этом по принципу «оба хуже»: драться, имея вдвое меньше сил, чем противник, и притом не умея командовать, означало очень рисковать, но и отдать «священную столицу» без боя означало бы подорвать веру воинов в волю Великого Духа.

В итоге, окончательное решение Пророк принял, доверившись Пернатой Руке, - «Мы их порвем»», - и незадолго до рассвета 7 ноября войска Унии атаковали лагерь белых, забросав его факелами. Бились часа два, с итогом скорее в пользу индейцев: лагерь они не взяли и отошли, но потеряли только 40 своих против 62 убитых и 126 вышедших из строя у Гаррисона. В связи с чем, о преследовании отступивших и речи не было, напротив, губернатор приказал укреплять лагерь и несколько дней ждал нового штурма. Однако не дождались, а когда очень осторожно двинулись вперед, оказалось, что Святой Город пуст и наполовину сожжен: как позже стало известно, у Тенскватавы не выдержали нервы и он приказал уходить, ибо «Великий Дух не хочет нам помогать».

Для Текумсе это, бесспорно, стало ударом. Не из-за потерь, потери как раз были очень невелики, и городок отстроить не было проблемой, но воины больше не верили в Тенскватаву и его Духа, а значит, и в «единство всех». Начался разброд, упала дисциплина, кое-кто, решив мстить, атаковал фермы белых, тем самым, не думая о последствиях, провоцируя ненужную, заранее проигранную войну, - короче говоря, дело жизни Падающей Звезды висело на волоске и чтобы его спасти, нужны были силы выше человеческих. Однако он справился. Чисто на личном авторитете, без всякой «воли Небес». Воины, прослышав о его возвращении, тоже потянулись назад, и вскоре, по оценке Барри Блоджета, ведущего исследователя этого времени, «Текумсе сосредоточил в своих руках такую власть, какая не давалась ни одному североамериканскому индейцу ни до, ни после него. Он сплотил вокруг себя индейцев из тридцати двух племен и управлял территорией почти в полмиллиона квадратных миль – больше, чем у тогдашних Соединенных Штатов. Однако власть его зиждилась не на количестве сторонников, а на стратегическом весе и потенциале, которым обладал созданный им союз племен». Впрочем, сам сашем не надувал щеки. Напротив, убедившись, что Уния жива, он попытался выйти на Вашингтон с предложением поддерживать Штаты «во всех войнах, какие бы они ни вели», хоть с испанцами, хоть с англичанами, в обмен на то, что Унию оставят в покое. Однако ни конгресс, ни президент интереса к предложению не проявили, а ехать в столицу врага без гарантий смысла не имело. Теперь оставалось только сражаться до полной победы или полного поражения, благо Небо давало шанс не остаться в одиночестве.

@темы: индейцы

---

Оригинал взят у в ТРОПИК РАКА (2)

Все.
"Добрая Империя Добра" (название условное) завершена.
Писалось в два прихода, с двухлетним перерывом, но, похоже, удалось уложить все, что хотел, хотя получилось гораздо больше, чем предполагал, начиная. Осталось обработать в чистовик, отдохнуть, а что дальше - жизнь покажет...


Петля гистерезиса

Некоторое время, впрочем, индейцев не беспокоили. Оставлять им симпатичную землю в планы, конечно, не входило, но и средств на масштабные чистки не было, поэтому сперва решили всего лишь заставить семинолов перебраться подальше от берега, чтобы не вводить во искушение испанцев и англичан... В сентябре 1823 года подписали соглашение с уже на все, как когда-то Маленькая Черепаха, согласным Ниматлой, сойдясь на том, что красные будут вести себя хорошо и подчиняться, а за это власти США оплатят 100% подъемных, назначат племени 5000 баксов ежегодного пансиона, а также пришлют учителей и мастеров для обучения ремеслам. Взамен семинолы обязались участвовать в строительстве дорог и не принимать беглых, неважно, черных или белых. Прошел год, второй, третий, а воз стоял на месте. Семинолы уходить с обжитого побережья в болота не спешили, американцев это злило, в Вашингтоне заговорили об окончательном решения вопроса, и в конце концов, когда в 1828-м президентом избрали Эндрю Джексона, считавшего индейцев «лишним звеном в природе» и «шуткой Господней», эти настроения стали государственной программой: Конгресс принял решение о переселении всех красных, включая «пять цивилизованных племен» за Миссисипи. Обо всем этом, однако, будет рассказано позже, а пока что, - закон есть закон, - семинолам сообщили, что вариантов больше нет.

Стараясь избежать неприятностей, то есть, затрат, даже свозили несколько вождей в Оклахому и хотя засушливые, а зимой и буранные места сашемам, привыкшим к теплу и влажности, 28 марта 1833 года их как-то убедили подписать Акт о Согласии. За всех. После чего кое-кто, в основном, подписанты, тронулся в путь, - на все про все отводилось три года, - но подавляющее большинство кланов, вожди которых ничего не подписывали, как ни старался их убедить в бессмысленности упрямства федеральный агент Уайли Томпсон, подопечным сочувствовавший, признать соглашение отказались категорически. Наоборот, обсудив ситуацию, постановили «сражаться и умирать там, где родились». Вот именно в это время и стало широко известным ранее мало что кому говорившее имя Аси Яхоло. Который, вопреки красивым сказкам и фильмам, - повторю сказанное в самом начале, - никаким вождем он не был. Абсолютно без «цепи предков», даже, больше того, с пятнами в родословной: сам называл себя чистокровным мускогом, да и внешность соответствовала, однако в некоторых документах именуется Уильямом Пауэллом, и хотя любые намеки на сей счет отрицал с возмущением, есть данные, что пару раз передавал подарки в Алабаму, какому-то Фрэнку Пауэллу. Не числилось за ним и каких-то военных заслуг, просто потому, что в войну был подростком, а междоусобицами семинолы не баловались.

Тем не менее, парень славился силой, отвагой, жестким нравом, умением убеждать и предельно ясной политической платформой: «Белый не может меня сделать черным, но я могу выкрасить белого его собственной кровью и вычернить под солнцем и дождем», так что считался неформальным лидером молодежи, а потому имел влияние на пожилого и не слишком решительного верховного вождя семинолов Миканопи. Так что, организацию сопротивления, перейдя в 1834-м, после попытки ареста, на нелегальное положение, возглавил именно он, когда год спустя стычки белых с красными стали повседневной нормой, именно он поставил точку на сомнениях вождей, лично убив одного из них, Чарли Оматлу, изменившего свое решение и давшего согласие на переезд. С пояснением: дескать, со всеми предателями впредь будут поступать только так. Это само по себе было Поступком: простолюдин, подняв руку на вождя, навлекал на себя месть всей «цепи предков», и если уж его это не остановило, значит, «защита духов» у него была силы неимоверной. В результате, авторитет Яси Ахоло возрос выше облаков, спорить с ним уже не решался никто, - что, по мнению большинства исследователей, и дало старт Второй Семинольской.

Отечественная

В общем-то, шансов у красных людей не было никаких, но они этого не понимали. А если и понимали, все равно, наверное, не остановились бы. И началось с фейерверка: в ночь с 25 на 26 декабря 1835 года, попав в лесную засаду, был стерт с лица земли большой (108 солдат) отряд майора Фрэнка Дэйда, отряженный властями для организации выселения непослушных, причем опасливого вождя Миканопи идти в бой буквально заставили собственные воины. Через день, 28 декабря, лично Аси Яхоло захватил Агентство по делам семинолов и перебил всех, включая агента Томпсона, к которому, в общем, относился неплохо («Я стрелял не в него, а в Большого Белого Вождя», пояснил он позже). А далее пошло: летучие отряды всего за пару недель разорили пару поселков и даже небольшой береговой форт, и в Вашингтоне поняли, что реагировать следует быстро. На полуострове была сконцентрирована целая армия, 9 тысяч солдат во главе с генералом Томасом Джесупом, считавшимся толковым воякой, генерал свою репутацию подтвердил, всего за пару месяцев разгромив несколько вражеских «батальонов», вслед за чем многие вожди, включая Миканопи, сдались и попросили помочь поскорее уехать на Запад, подальше от страшного Яси Ахоло. Но решительного успеха все же не было, напротив, 2 июня 200 воинов атаковали «транзитный пункт» у форта Брук и освободили 700 арестованных. В общем, кто его знает, какие бы еще сюрпризы случились, но генерал Джезуп, не желая сложностей, пригласил красных лидеров обсудить ситуацию, а когда они явились, просто приказал арестовать «мятежников» и вывезти из Флориды. Впрочем, всем вскоре удалось бежать с этапа, кроме Яси Ахоло, которого везли до Южной Каролины в цепях, а там посадили в карцер, бежать откуда никакой возможности не было. Где он вскоре, в январе 1838 года, и умер, а уж от болезни или наложил на себя руки, узнав о разгроме главных сил семинолов у озера Окичоби, - об этом разные источники и говорят по-разному.

Всю дальнейшую историю, - длинную вереницу поражений, капитуляций, захватов в плен пришедших на переговоры под честное слово, и новых стычек, и новых капитуляций, и смертей лидеров, и появления новых, - нет никакой нужды пересказывать детально, пусть этим занимаются историки Флориды, которые, впрочем, именно этим и занимаются. Вот только факт есть факт: что бы ни творилось, семинолы не только не собирались сдаваться, но и перестали идти на какие-либо переговоры. Томаса Джезупа отозвали, как не справившегося, командование принял Захария Тейлор, будущий победитель Мексики и президент США, но и ему не слишком везло, - разве лишь созданная им цепь укреплений слегка обезопасила «цивилизованные» районы. А тем временем, расходы на усмирение небольшого и, по сути, не слишком мешающего племени выросли до вовсе неподъемных сумм, - и 19 мая 1839 года генерал Александр Макомб, личный представитель президента, после месяца «переговоров по-честному», сообщил, что примерные условия мира согласованы. Но ошибся. То есть, кто-то из вождей, жалея своих людей, да и себя, выходил из болот, брал подъемные и направлялся на Запад, - но не все. Сформировался круг «непримиримых», - Сэм Джонс, Чипко, Хвост, Билли Кривоногий, - и они сдаваться соглашались лишь при том условии, что их переведут жить куда угодно, но во Флориде. А на это Вашингтон, сами понимаете, пойти не мог даже не из опасений новых мятежей, но по принципиальным соображениям. И война продолжалась. Семинолы уже не вступали в открытые бои, они прятались и атаковали, прятались и атаковали, не нанося даже особых потерь, но коммуникации на полуострове были перерезаны, а генералу Тейлору, при всем авторитете, военном таланте и специально завезенных собаках-людоедах, натасканных на работу в болотах, удавалось разве лишь держать линию блокпостов.

Кончилось все, естественно, очередной сменой кадров: командование театром военных действий перешло к генералу Уокеру Кейту Армистеду, автору идеи «войны на воде». Но опять-таки, кое-чего добившись, - флотилия каноэ с выписанной морской пехотой ежедневно бороздила плавни, ловя малейший шорох, - задачу в целом решить не смог, даже применив массированное уничтожение посевов и даже пустив в ход деньги, 55 тысяч долларов, выделенных Конгрессом специально на «подарки дальновидным лидерам». В итоге, дошло до того, что генералы стали хором отказываться от назначения, вредящего послужным спискам, и в мае 1841 года Армитеда сменил полковник Уильям Дженкинс Уорт, имеющий минимальный бюджет на все – про все. Усмирить индейцев не получалось даже после принятия «Акта о вооруженной оккупации», разрешившего передачу участков флоридской земли кому угодно, кто готов их обрабатывать и не боится индейцев. Обрабатывать благодатную землю готовы были многие, но семинолов боялись уже все. А между тем, все это, - в бездну рухнули почти 40 зеленых лимонов, - надоело и Конгрессу, и обществу, которое, вдруг вспомнив, что семинолы, как ни крути, «культурны», требовало «умеренных уступок». Ну и, в конце концов, поладили. Всем, кто готов был умереть, но во Флориде, предложили «неформальную» резервацию на юго-западе полуострова, оформив ее как «временный протекторат». Это было лучше, чем ничего, вожди «болотных теней» посовещались, - и 14 августа 1842 года полковник Уорт объявил о прекращении войны.

Вечная история

На том бы, казалось, и сказке конец. Штаты получили Флориду, вскоре тоже ставшую штатом, поселенцы спокойную жизнь, а семинолы, - общим числом всего-то под три с половиной сотни самых упрямых душ во главе с Билли Кривоногим, - возможность копаться в плохонькой, гиблой, топкой, зато своей земле. Да еще сидело где-то в лесах вне резервации с два десятка семейств «аутсайдеров», людей вождя Чипко, не желавшего ни говорить с белыми, ни воевать, ни вообще иметь каких-то дел. Да и люди Билли тоже старались держаться от переселенцев подальше, - и правительство это оценило: накануне войны с Мексикой, во избежание ненужных осложнений, президент Полк даже создал вокруг «индейской территории» буферную зону в 20 миль, изгнав оттуда самовольно поселившихся фермеров. Но остановить переселенцев реальной возможности не было: начинать с нуля в болотах мало кто умел, а земли семинолов, уже возделанные, и казались лакомой добычей, к тому же, еще и беззащитной. По крайней мере, так казалось. Насчет того же, что власти Флориды прикроют своих избирателей от федерального неудовольствия, вообще не было никаких сомнений, - чего «сквоттеры», изредка сталкиваясь с семинолами на торговых постах, в общем, и не скрывали. А те очень внимательно слушали и пересказывали в поселках.

Неудивительно, что в итоге начались проблемы. Удивительно, что начались они только летом 1849 года, аж через семь лет после «вечного мира». Естественно, первыми не выдержали «аутсайдеры», и не выдержали так убедительно, что самозахватчики бросились в паническое бегство, а поскольку достаться могло всем, Билли Кривоногий, вождь «официальных» семинолов, выдавил из Чикто выдачу властям нескольких виновников нападений на фермы. Но было уже поздно. Информация о «нарушении индейцами условий» ушла в Вашингтон, там из мухи раздули слона, и Кривоногий получил сообщение, что Большой Белый Вождь, безмерно огорченный, решил непременно выселить «не оправдавших доверие» семинолов на Запад, причем всех, без разбора.

А дальше все пошло по накатанной колее. Делом занялся генерал, Лютер Блейк, один из немногих, знавших, понимавших и уважавших красный народ. Кто-то из мелких вождей, польстившись на щедрые посулы, решил не будить лихо и вышел из болот, но большинство и слышать об этом не желало. Даже тогда, когда федеральные власти, решив не скупиться, выделило за согласие каждому мужчине по 800 долларов и 450 долларов на женщину или ребенка, - сумму, за которую любой белый фермер мгновенно переселился бы куда угодно. И более того, не помогли ни показательное турне семинольских вождей в Новую Англию, где с ними общался сам президент, ни подарки, ни даже медали за будущие заслуги: подписи-то вожди поставили, но вернувшись домой и посмотрев в глаза воинам, тут же от них отказались. А в 1853-м ко всем еще погиб неведомо от чьего выстрела генерал Блейк, и власти Флориды, решив поставить Вашингтон перед фактом, начали готовить удар, против чего в столице ровным счетом ничего не имели при условии, что все будет решено за счет бюджета штата. Однако, как оказалось, местная милиция мало на что способна: за два с лишним года охоты на «аутсайдеров» ею были «обезврежены» один воин, три женщины, два малых дитяти и 140 свиней, зато индейцы начали мстить, и стало ясно, что без армии никак. В августе 1854 года глава военного ведомства СШП отдал войскам приказ подключиться к АТО. Военного положения, понятно, никто не объявлял, но всем было ясно, что начинается Третья Семинольская.

Ушельцы ниоткуда

О последнем «большом совете» семинолов, состоявшемся осенью 1855 года, известно очень много, и от свидетелей, и от участников. Признав право вождей, решивших сдаться, четверо решивших «пожили, теперь поумираем»,   - Билли Кривоногий, Чипко, Измафти, и Оссен Тастенагги, - укрыв семьи в сердце болот, начали собирать воинов, а 7 декабря, при первом прочесывании резервации, солдаты обнаружили, что поселки пусты. Не было даже собак. Зато 20 декабря, у очередной пустой хижины, семинолы появились. В полной боевой раскраске. Погибло несколько военных, остальные бежали, индейцам достались трофеи, ружья и лошади; новость потрясла штат, малодушные кинулись в бега, кто похрабрее – записываться в ополчение, выросшее до 400 стволов. Несмотря на этой, весь февраль столкновения приносили белым только огорчения, потери и, как следствие, панику. Власти штата умоляли о помощи соседей и Вашингтон, те не отказывали: к 1 марта против «многих сотен дикарей» (о тысячах, опасаясь насмешек, не писала даже желтая пресса, хотя все знали, что семинолов мужского пола вообще не больше сотни) сосредоточились более 800 регулярных штыков и почти 500 ополченцев. В такой ситуации красные могли только убивать и достойно умирать, надеясь, что родные топи помогут продержаться подольше. И они умирали достойно, меняя жизнь на много чужих жизней. Скажем, в июне, в трехдневном сражении близ форта Мид, - единственном настоящем бою за всю войну, - погибли вождь Оссен Тастенагги и еще один воин, но белых под три десятка. Красные же ушли в болота, так и не узнав, что «полностью уничтожены». И так раз за разом, хотя таких больших потерь больше не случалось. В конце концов, федералы взяли руководство операцией в свои руки, командование принял бригадный генерал Уильям Харни, имеющий опыт войны в болотах, - и по его приказу через весь полуостров протянулась линия блокпостов, рассекающих территорию резервации на малые секторы, напичканные патрулями.

Это не сразу, но помогло. К ноябрю 1857 года в руках белых были уже почти все женщины и дети из клана Билли Кривоногого, уничтожен практически все сухие участки с возделанными полями, и в то же время власти объявили всем, кто сложит оружие, амнистию и огромные (600 баксов мужчине, 100 женщине) премии за согласие покинуть Флориду. Звать мужей и отцов к болотам выгоняли жен и дочерей, и 15 марта 1858 года, потеряв все базы и вняв плачу детей, Билли Кривоногий, выйдя из топей, сдал оружие полковнику Лумису, который, еще некоторое время попытавшись выловить отряды (теперь, после капитуляции вождя резервации, их уже называли «бандами» Сэма Джонса и Чипко, но не преуспев, 8 мая объявил, что «война окончена, индейцев во Флориде больше нет». То есть, они, конечно, были, их время от времени отлавливали и высылали, но на официальном уровне было решено считать, что вопрос закрыт. Правда, во время Гражданской войны вспомнили, решили, что опытные следопыты, знатоки болот будут кстати и бросились искать, но последний вождь, «бандит» Сэм Джонс не пожелал даже встречаться, сделав вид, что его и в самом деле нет, и поскольку семинолов год за годом никто не видел, власти Флориды в 1868-м решили проявить широту души, зарезервировав за семинолами, - «если таковые в штате есть», - по одному месту в верхней и нижней палате Ассамблеи.

Раритетов, желающих объявиться ради похода в политику, однако, не оказалось. Поэтому вскоре «семинольскую квоту» упразднили, постановив, что они, в самом деле, кончились. Но, тем не менее, в 1888-м, когда прошел слух о какой-то пальбе в болотах, истерика на тему «Четвертой Семинольской» и «краснокожих, которые вот-вот вырежут весь штат» не стихала до тех пор, пока армейские подразделения не прочесали болота вдоль и поперек, официально сообщив по возвращении, что индейцев нет как явления. И вот тогда-то в ближайших к лесам поселениях начали появляться семинолы, которых население, к тому времени уже читавшее Майн Рида и тужившее, что как-то оно нехорошо вышло, встретило очень приветливо, да и власти тоже. Красных никто ничем не обижал, им выделили денег, а в 1924-м 275 семинолов, отцы и деды которых не покинули Флориду, получили американские паспорта. Сегодня их потомки по праву гордятся тем, что они – единственный народ, оставшийся на своей земле, не подписав со Штатами ни одного договора. То есть, победители.

@темы: индейцы

---

Оригинал взят у в ТРОПИК РАКА (1)

Бег к морю

Человекам свойственно мыслить штампами. 99,9% хоть сколько-то начитанных людей, услышав слово «семинолы», спасибо Майн Риду, мгновенно откликаются «Оцеола!», - и далее длинно ли, коротко, излагают историю храброго вождя и его гордого племени, коренных жителей Флориды, защищавших свой Цветущий Полуостров от злых пришельцев с севера. Изредка вспоминая и фильм с Гойко Митичем в главной роли. Хотя, на самом деле, все совсем не так...




Или, по крайней мере, не совсем так. И Оцеола не был вождем, и семинолы были аборигенами разве что условно, да, в общем, и племенем назвать их можно лишь с большой долей условности. Просто «ят-симиноли» - свободные люди. Что-то типа казаков. Или башкир в XVII веке. Или чеченцев в XVIII столетии. То есть, военные сообщества на основе союза родов, кланов и просто людей из разных племен, решивших искать счастья на чужбине. Как и у «волков Урала» и «волков Кавказа», был там всякий люд: и «красные семинолы», и «черные». И даже «белые», с испанскими корнями (но эти, правда, быстро растворялись и отдельного «яти», - тейпа, - создать не смогли). Впрочем, все это, хотя и важно, для общего понимания, но в скобках. Главное, что практически все будущие семинолы еще в начале XVIII века жили сильно севернее, будучи составными частями огромной разноязыкой федерации криков, как обозвали их белые, хотя сами они, характеризуя себя, как общности, предпочитали слово «маскико», то бишь, «равные». И с места сорвались не от хорошей жизни, а от начавших качать права колонистов Вирджинии. Благо, - в отличие от индейцев Новой Англии, - куда уходить было: на дальнем юге лежала почти пустая (коренное население к тому времени вымерло от оспы) испанская Флорида, и доны рады были любым новым рабочим рукам.

Первые семьи криков появились на полуострове примерно в 1716-м, дали знать сородичам, что земля и климат недурны, а с испанцами можно ладить, и когда в 1732-м земли южнее Вирджинии оформились в Джорджию, самые легкие на подъем сочли, что ехать надо. Впрочем, как выяснилось, везде хорошо, где нас нет. В 1763-м испанцы ушли и, сделав ченч на захваченную в ходе Семилетней войны Гавану, Мадриду крайне необходимую, во Флориду пришли сэры и пэры, с удивлением отметившие наличие в безлюдном, по данным справочников, месте какое-то племя молодое, незнакомое. Эту новость следовало осмыслить. Но пока чиновный люд в Лондоне знакомился с бумагами, восстали колонии, началась война и стало не до того, зато население полуострова начало быстро расти: бежали от войны новые кланы криков, и негры из охваченной мятежом Джорджии, пользуясь ослаблением хозяйского присмотра, тоже бежали, причем принимали их красные спокойно, как своих, и очень скоро «черные семинолы» стали естественной частью новой исторической общности. А затем появился и лидер, Александр Макгилливрей.

Позвольте представить. По папе горный шотландец, а по маме полуфранцуз-полукрик из знатного клана Ветра. Вполне белый джентльмен, родился в Чарльстоне, получил престижную профессию бухгалтера, крутил дела, часто гостил у экзотических бабушки с дедушкой, души в нем не чаявших, имел массу друзей среди индейцев, - и к ним же сбежал, когда новые власти стали щемить за преданность семьи властям законным. Но сбежал не просто так, а в чине полковника королевской армии и с комиссарским мандатом, для вербовки криков, чокто, чероки и прочего аборигенного люда под знамена Британии. А поскольку верховный вождь криков, Эмистисигуо, был его другом детства, то вербовал удачно, и воевал тоже удачно, - бойцами семинолы, как, впрочем, и полагается такого рода общностям, оказались отменными, - но англичанам это, как известно, не помогло. Зато мистер Макгилливрей, эсквайр, сделал карьеру: после гибели в бою друга, был избран верховным вождем, и уже в этом качестве завел сложную дипломатическую бухгалтерию с вернувшимися во Флориду (Англия расплатилась за поддержку) донами. Калькуляция складывалась простая: испанцы, в отличие от колонистов, как всем было известно, давши слово, слово держали, готовы были помогать материально, а плюс к тому предлагали патент на чин полковника и титул «императора криков и семинолов».



Проблемы индейцев

Это было куда выгоднее, чем предложения американцев, которые не предлагали ничего, зато претендовали на часть индейских земель Джорджии, и «император Александр I», зная из газет, что денег на новую войну где-то на уркаинах у США нет, свел дебет с кредитом, присягнув Мадриду. И только в 1790 году, когда Штаты, увязнув в войне с Северо-Западной Конфедерацией, поняли, с кем имеют дело, телега сдвинулась: приехав в Нью-Йорк, «его высочество» подписал мир, признав криков Джорджии «находящимися под защитой» Штатов и утвердив «вечную границу». После чего: стал бригадным генералом армии США с окладом 1200 долларов в год, успешно подавил попытку мятежа, инспирированного англичанами, согласился на переговоры с испанцами, получил от них чин генерал-майора плюс 3600 долларов годового жалованья, публично разорвал с свой экземпляр Нью-Йоркского соглашения, заявил американцам, что будет ними воевать, но может и не воевать, если станет генерал-лейтенантом армии США с соответствующей зарплатой, но 17 февраля 1793 года совершенно неожиданно умер, оставив родне (детей не имел) дом в столице испанской Флориды, крупный капитал и 67 невольников. А племя осталось без верховного вождя и, поскольку претендентов на вакантный трон было много, федерация племен Флориды распалась, - но входившие в нее племена и кланы, уйдя в автономное плавание, получили передышку аж на два десятилетия. Более того, чем дальше, тем больше ощущая себя не столько криками, сколько семинолами, расширяли зону влияния на полуострове, - микасуки освоили долину реки Алачуа, мускоги же, пришедшие из Алабамы осели на северо-западе.При полной, разумеется, хотя и не на шару, поддержке донов и сэров, видевших в туземцах буфер на пути реализации «южных проектов» Джорджии.

Стабильность, однако, зависела от Европы, а в Европе никакой стабильности не наблюдалось. Выход Испании из борьбы с Наполеоном огорчил Лондон, агеты будущей MI6 начали объяснять красным людям Западной Флориды, что дружить с англичанами выгоднее, ситуация обострилась и на востоке, и колонисты, в небольшом числе жившие на полуострове, забеспокоились. Ранее они испанцев не любили, но теперь градус лояльности повысился, хотя кое-кто решил искать помощи у своих, на севере. Впрочем, «авантюра Бэрра», сама по себе весьма и весьма интересная, прямого отношения к нашей теме не имеет, значит, и касаться ее не будем; достаточно сказать, что чаша весов склонилась в сторону Джорджии и вообще США. Испания стала вассалом Франции, британский флот отрезал ее от колоний, доны, от Рио-Гранде до Чили, растерялись, не зная, как быть, - и США, купившие у Наполеона вкусную Луизиану, увидели, что есть шанс взять все, что плохо лежит. Ибо, - как поклонники законности, они все стремились красиво обосновать, - ведь логично же: если Париж продал «все владения Франции», а Испания отныне симбионт Империи, то, стало быть, в понятие «владение Франции» входят и владения Испании. Isnt´it? А если даже и not, так у донов все равно слишком мало сил, чтобы спорить. Так что в 1810-м, когда несколько десятков англоязычных поселенцев Западной Флориды, захватив маленький испанский форт, попросила США о помощи, США помогли, - но, как известно, просто присоединили «республику» к Луизиане. Впрочем, об этом уже шла речь в главе о мятеже черных на Немецком берегу, так что детали опустим. Но отметим, что глаз на испанские земли американцы положили уже всерьез и работали системно: в марте 1812 года группа энтузиастов из Джорджии, - разумеется, «на свой страх и риск», но почему-то под прикрытием военных судов США, - попыталась экспортировать революцию и в Восточную Флориду. Фокус не прошел. Семинолы дали отпор, «энтузиасты», отрезанные от моря, побежали посуху, индейцы, развивая преследование, перешли границу Джорджии...

И открыли ящик Пандоры, ввязавшись во «вторую крикскую войну»: уже вовсю громыхала драка США с Англией, дав американцам предлог решить вопрос с «мирными криками», у которых незадолго до того побывал Текумсе, а тут семинолы на кураже поддержали «братьев». Естественно, после победы Эндрю Джексона над криками при Хорсшу Бэнд появились  формальные основания перейти испанскую границу, в порядке «справедливой реакции на вторжение». В сентябре 1812 года отряды добровольцев появились в долине Алачуа и к Рождеству вытеснили семинолов, официально объяснив донам, что создают «демилитаризованную зону». Противиться испанцы, естественно, не могли, да и побаивались, а вот об индейцах этого не скажешь. Тем не менее, около года царила условная тишина. Основные события гремели на севере, где горел Вашингтон и шли бои вокруг Детройта, на юге же американцы окопались в зоне, не шли дальше, индейцы, опасаясь нарваться, тоже не особо атаковали, копя силы, и в связи со всем этим, что-то серьезное началось только в мае 1814 года: на севере Восточной Флориды высадился английский десант с подарками краснокожим друзьям от Великого Вождя Из-За Моря. Дары были щедрые, имея такую роскошь, не воевать было просто грех, тем паче, что на зов англичан из Джорджии побежали злые, готовые драться рабы, но все же фронт оставался второстепенным.



Горячие южные парни

А затем Большая Война подошла к финишу. Британцы попрощались и летом 1815 года ушли, оставив союзникам маленький, но хорошо укрепленный форт, индейцы тоже, в основном, отошли с передовой, а крохотная крепость стала базой беглых рабов, - вернее, уже свободных, даже дважды (Британия выписала вольные, а Испания отменила рабство), - в связи с чем, получила название Негро-Форт. А это уже реально беспокоило и сердило бывших владельцев, мало того, что желавших вернуть собственность, так еще и опасавшихся, что вырвавшаяся на свободу собственность начнет делать жизнь невыносимой. Естественно, генерал Эндрю Джексон, командующий американскими силами на юге, потребовал от испанских властей уничтожить Негро-Форт, на что сеньор губернатор, старавшийся сидеть тише мыши, честно ответил, что сил на такое мероприятие не имеет, и янки сочли, что дальше можно не церемониться. В июле 1816 года отряд полковника Клинча, выйдя из только что построенного форта Скотт, - новой базы США на юге, - пересек границу и при полном непротивлении испанских властей атаковал «черную крепость». В итоге штурма взлетел на воздух, - вопрос о том, взорвался ли пороховой погреб от снаряда или от преднамеренного выстрела Дамбо-Ямбо, «короля» беглых, историками до конца не прояснен, - индейцы же, осерчав, начали набеги на Джорджию. Власти Джорджии потребовали от Ниматлы, вождя северных семинолов, объяснений, Ниматла, в свою очередь, потребовал от американцев уйти из форта Скотт, мотивируя это тем, что построен он на основании договора с криками, которым эта земля никогда не принадлежала, а его племя ничего не подписывало. Юридически он был совершенно прав, но аргументы имелись и у американцев: в ответ на послание 250 солдат двинулись вразумлять Ниматлу, и со второго раза  его поселок был сожжен дотла. А через неделю воины семинолов уничтожили на броде через реку Апалачикола отряд лейтенанта Скотта, шедший на усиление форта. Это была уже война. Первая Семинольская.

С точки зрения международного права, ситуация, конечно, сложилась немножко дикая. Гибель отряда Скотта людей из Вашингтона только обрадовала, поскольку создавала давно желанный повод, и войска Эндрю Джексона пошли вглубь испанских владений. Доны вяло протестовали, выражая надежду, что генерал ограничится наказанием индейцев, «которые не поддаются контролю», но у генерала были свои планы. Индейцев-то он наказывал, это само собой, но 16 апреля 1818 года занял Сан-Маркос, стольный городок испанцев, не оказавших никакого сопротивления, кроме решительного протеста. Их, правда, никто и не обидел, зато двух вождей криков, Хоматлемико и Джозию Фрэнсиса, закупавших у испанцев какие-то товары, обвинили в «подготовке мятежа» и немедленно повесили, а нескольких мутных англичан, также находившихся в городке «по коммерческим вопросам», взяли в плен. После чего, двинулись дальше, на зачистку долины реки Сувонни от страшно раздражавших Джорджию «черных семинолов». Те, правда, успели уйти в болота без потерь, зато семинолы красные, попытавшись защищать свои поселки, были разбиты и понесли тяжелые потери.

На этом, здраво рассудив, что зарываться, - то есть, искать слава в болотистых джунглях, - не стоит, Джексон отправил в Вашингтон реляцию о «полной и окончательной победе» и вернулся в Сент-Маркс, уже, судя по всему, поймав звезду. Для начала он учредил военный трибунал, осудивший двух англичан, Роберта Амбристера и Александра Арбутнота, на смерть за «разжигание войны», - что еще можно как-то понять, - но после этого, уже чисто по личной инициативе, занял и столицу испанской Флориды. Не глядя на то, что никакой войны с Испанией не было даже в намеке. Естественно, без боя. Губернатор, - как водится, выразив озабоченность и заявив протест, с маленьким гарнизоном и жителями, боящимися американцев, ушел, а в Вашингтоне принялись разгребать последствия. По большому счету, из Флориды уходить тоже никто не намеревался, генеральскую лихость никто не осуждал, но и отношения с Мадридом, а тем паче, с Лондоном, вставшим на дыбы из-за казни подданных Его Величества, кем бы они ни были, тоже не хотелось. В итоге, действия Эндрю Джексона были «строжайше осуждены» специальной резолюцией конгресса, семьи повешенных англичан получили извинения и компенсации, а госсекретарь США обратился к испанскому королю, предлагая, раз уж так получилось, продать Флориду тем, кто все равно уже не уйдет оттуда. Особых вариантов у бедняги Фернандо VII не было, да и не особых тоже: при отказе кровное просто отняли бы, а так светило хоть что-то, к тому же в Мексике началась революция, и в Испании началась революция, деньги были крайне необходимы, - и сделка состоялась. Цветущий Полуостров официально перешел в собственность Штатов, испанцы, под торжественную музыку спустив флаги, отсалютовали губернатору территории Джексону и уплыли на острова. Но семинолам уходить было некуда.

@темы: индейцы

---

Оригинал взят у в Кому не спится в ночь глухую или Синдром беспокойных ног

Эти пациенты попадают на прием к самым разным врачам. Жалобы не специфичны. Больные жалуются на бессонницу, судороги в ногах, боли в икроножных мышцах, чувство мурашек в нижних конечностях и др. Их лечат, кто, чем горазд. Ничего не помогает, но никто и не парится.

Неделю назад

Пациентка 62 года. Жалобы на боли и судороги в нижних конечностях. Перемежающей хромоты нет, неврологии нет, со стороны позвоночника остеохондроз, как и у всех в этом возрасте. Насторожило:
- Как спите?
- Доктор, вообще, не сплю. Как закрою глаза, сразу судороги, боли и ноги сами, куда-то бегут… Что это?

Вот, мля… Я знаю, что это. Знаю, что более ей никто не поможет на 300 км вокруг и все за спасибо…
По хорошим делам отправить ее к невропатологу и далее по всем кругам ада, но советское «надо помочь» берет верх.

Заболевание называется Синдром беспокойных ног. Невропатологи только приближаются к пониманию этиологии и патогенеза этой болезни. Сегодня точно известно, что синдром может развиться из-за недостатка железа, причем, нормальный гемоглобин не является критерием. Нужно смотреть ферритин – белок печени, являющийся резервуаром железа. Дефицит магния приводит к аналогичным симптомам.Восполнение дефицита этих микроэлементов приводит к исчезновению симптомов Синдрома беспокойных ног.

Здесь, подробно:




У пациентки показатели микроэлементов оказались в норме. В таких случаях замечательный эффект дает препарат НОТА. Если и после него симптомы не исчезают, следует перейти на антипаркинсонические средства. Наука не знает почему, но они помогают. В нашем случае Ноты оказалось  достаточно, и я был вознагражден огромным индюком в честь того, что бабушка впервые выспалась.

Никакие феназепамы, донормилы и т.п. не решают проблему бессонницы у таких больных.

P.S. Посмотрел на ютубе программу Малышевой о судорогах в нижних конечностях.
Ну, если кто-то не пьет аспаркам с фуросемидом....
Прежде, чем начнутся судороги в ногах, остановится сердце.

@темы: медицина

---

Оригинал взят у в Что не так с жителями турецкой деревни, которые общаются посредством свиста

Как поиски Атлантиды помогли найти общающихся через свист людей и что у них не так с головой, рассказывает отдел науки «Газеты.Ru».

Люди настолько привыкли общаться друг с другом посредством слов, что во многом не допускают существования иных способов голосовой коммуникации. Тем не менее они существуют — речь идет о свистящих языках, которые некоторыми народами используются для коммуникации на расстоянии. В мире их осталось не так много, хотя в определенных удаленных регионах нашей планеты они по-прежнему существуют.

Впервые на них наткнулись не ученые, а любители, занимавшиеся поиском легендарной Атлантиды. Поиски они вели в районе Канарских островов, в частности, на острове Гомера, название которого, к слову, не имеет никакого отношения к древнегреческому поэту.

«Гомера — странное название, и никто не знает точно, откуда оно произошло. Известно, однако, что в горах Сахары, откуда, возможно, пришли предки гуанчи, жило племя гумеро. Один ученый утверждал, что народ там знал язык свиста. Может быть, это и так, хотя мне кажется, что замечательное искусство высвистывать слова зародилось в ущельях Гомеры», — писал об этих местах известный путешественник Лоуренс Грин, который систематизировал легенды, окружавшие остров Гомера.

В целом свистящими языками пользовались не только жители Канарских островов, но и индейцы Центральной Америки, обитающий в Гане народ нанкансе, живущие в Гане и Мали представители народа бваба, а также пиренейские горцы Беарна. У этих народов свистящие языки практически не используются — почти поголовно вымерли их носители.

А в 1964 году исследователи узнали, что в Восточно-Понтийских горах находится горная деревенька Кушкей (Kuşköy), жители которой общаются друг с другом с помощью свиста.

«Оттого, что мы весь день одни, нам и пришлось научиться языку птиц. Наша деревня не напрасно называется Кушкей — Птичья деревня, значит», — рассказывали местные пастухи. Действительно, общаться между собой в отсутствие телефона на расстоянии около 4 км можно только с помощью свиста. Причем свист в данном случае представляет собой турецкий язык, эмулированный с помощью звуковых сигналов.

«Никто уже не помнит, когда в деревне стали разговаривать на «птичьем языке», чтобы сообщать друг другу сельские новости. По крайней мере, считают старики, язык свиста уже не одно столетие передается от отца к сыну и начало его теряется где-то в веках. Некоторые местные этнографы думают, что этот своеобразный «горный телефон» был изобретен горцами во время военных столкновений, которыми так богата история этих мест. Другие предполагают, что в XV–XVI веках в Турции оказалась большая группа испанских эмигрантов, бежавших от пресвятой инквизиции: они будто бы и принесли язык свиста с Пиренейского полуострова. Вряд ли это так, не соглашаются третьи, потому что деревенька Кушкей населена в основном горными пастухами, охотниками и земледельцами, говорящими и свистящими на турецком языке, и маловероятно, чтобы испанские эмигранты могли породить местное пастушеское население, которое восходит в здешних краях чуть ли не к неолиту и бронзовому веку. Одним словом, как и везде, где сегодня встречается язык свиста, он окружен неясностями и догадками», — писал в своей книге «Сильбо Гомера и другие» Геннадий Босов.

В последние годы прогресс дошел и до селения Кушкей, жители которого стали использовать вместо свиста мобильники. И если прежде для того, чтобы позвать соседа на бардак чая, надо было немного посвистеть, то теперь многие попросту звонят.

Большая проблема заключается и в том, что молодое поколение не хочет учиться старинному языку. А согласно традиции, он передавался от старшего поколению к младшему.

Исследователи решили, что называется, взять от жизни все и отправились изучать вымирающий язык в полевых условиях. Результаты своих трудов они опубликовали в научном журнале Current Biology.

Для начала часть ученых — этнические турки, прекрасно говорящие на языке предков, — попытались освоить язык свиста. С переменным успехом они научились понимать некоторые фразы на птичьем языке, но особо не продвинулись.

«Язык свиста — это очень удобно. Посмотрите на рельеф, в этих горах и долинах можно только свистеть. А благодаря эху всегда можно быть услышанным», — рассказал ведущий автор исследования биопсихолог Онур Гюнтюркюн из Рурского университета.

Ученому вместе с коллегами удалось выяснить много интересного. В частности то, что турецкий язык свиста в корне отличается от всех известных языков. Дело в том, что за обработку языка традиционно отвечает левое полушарие головного мозга. Однако при разговоре на «птичьем языке» активизируются оба полушария, хотя за обработку мелодий, частот и интенсивности звука, составляющих свист, отвечает именно правое полушарие.

Когда жителей деревушки Кушкей усадили в удобные стулья и снабдили наушниками, началась настоящая наука.

Исследователи поочередно проигрывали им через один из каналов устную речь или свист. Оказалось, что устную речь жители свистящей деревни лучше воспринимали с правой стороны. При этом свист они отлично слышали в обоих случаях.

«Мы смогли показать, что турецкий язык свиста позволил полушариям сбалансированно работать. Левое работает, потому что язык свиста — все-таки язык. А правое — потому что без его участия этот язык воспринимать не удастся», — рассказал Онур Гюнтюркюн.

Теперь исследователи намерены подвергнуть жителей деревушки Кушкей электроэнцефалографии (ЭЭГ) и объяснить восприятие свистящего языка на более глубоком уровне.
www.gazeta.ru/science/2015/08/18_a_7692664.shtm...

@темы: Вавилон-18

---

Оригинал взят у в !!! Нашлась "Подросточек девица" - спасибо В. Трегубову!

!!! Нашлась "Подросточек девица" - спасибо В. Трегубову!
(и социальным сетям с гуглом)

Знаменитая песенка начала века "Одна подросточек девица", которую запомнили многие люди "Серебряного века" и которая в искаженном виде жива и посейчас в среде студентов МИФИ (или, во всяком случае, была жива там в начале 90-х; ее варианты середины и конца 20 века - www.vladi.tyshkevich.ru/archives/songs2.htm ) - нашлась в одном из полных ранних вариантов. Ее обнаружил в 2011 г. В. Трегубов, у которого оказалось в распоряжении случайно уцелевшее ее дореволюционное издание с нотами. Привожу по его публикации (vk.com/wall2236199_789 ), однако с исправлениями очевидных искажений по другим источникам (воспоминания Ракитина и Пяста), а также с дополнениями по ним же:

Слова Н.Н. Званцева, музыка Р.Ж.

Одна подросточек девица
Бандитами была взята.
Принуждена им покориться,
была в мансарде заперта
Она веселая была
и припеваючи жила. [в переделке МИФИ уцелели в этой строфе две заключительные строки, явно восходящие к одному из ранних вариантов: Но ей темница не страшна, Превесело живет она.]

А поутру она вновь улыбалась
Перед окошком своим, как всегда.
Её рука над цветком изгибалась.
И вновь лилася из лейки вода.

Услыша смех ее, злодеи,
Связав ей [явно пропущено слово, напрашивается: крепко] кисти рук
и косу затянув у шеи,
Её повесили на крюк.
Оставив так её, ушли
И в пьянстве ночь всю провели.

А поутру она вновь улыбалась
Перед окошком своим, как всегда.
Её рука над цветком изгибалась.
И вновь лилася из лейки вода.

Душа убийц черна как сажа,
Короток был их разговор
И с 23-го эта́жа
Её столкнули под мотор.*
Автомобиль того и ждал,
Всей тяжестью ее прижал.**

[* вариант, приведенный по памяти Пястом: ее бросают под мотор, - вероятно, не отвечает исходному тексту, т.к. все глаголы в строфе выдержаны в пр. времени. Вариант середины XX в., зафиксированный Шпановым, также гласит: её бросают под мотор.
** вариант, приведенный по памяти Пястом: бедняжку мигом распластал].

А поутру она вновь улыбалась
Перед окошком своим, как всегда
Её рука над цветком изгибалась.
И вновь лилася из лейки вода.

Тогда взбешенные убийцы*
Её оттуда извлекли,
И сто ударов, кровопийцы,
По всем местам ей нанесли
И нанеся ей сотню ран,
Её бросают в океан.

[*в варианте середины XX в. - ужасные убийцы]

А поутру она вновь улыбалась
Перед окошком своим, как всегда
Её рука над цветком изгибалась.
И вновь лилася из лейки вода.

Когда же труп моей красотки
Всплыл на поверхность светлых вод,
То киль морской военной лодки,
Её рассек вот этак вот.
Её останки скушал скат
И после вырыгнул назад.
[в варианте МИФИ две последние строки: Куски сожрал какой-то гад И тут же выплюнул назад, - восходят, возможно, к одному из ранних вариантов].

А поутру она вновь улыбалась
Перед окошком своим, как всегда
Её рука над цветком изгибалась.
И вновь лилася из лейки вода.


[Шпанов запомнил от середины XX в. еще начало строфы без продолжения: Тогда ужасные убийцы, Разрезавши её на сто частей… - Сопоставление с вышеприведенным текстом показывает, что это, скорее всего, не дополнительная ранняя строфа, а часть варианта предпоследней строфы].

Вот это удача! Нашлось!

(П.С. И уж за компанию по дальней ассоциации приведу многократно публиковавшийся полный текст "маленького зуава", сочиненного К. Подревским. По ритмическому рисунку это небывалое явление в русской поэзии, по содержанию - образцовый киплинговско-моэмовский колониальный "магический реализм" пополам с "Из Заволжья, из родного края..." Грибоедова.

Филибер

Пой, забавляйся, приятель Филибер,
Здесь, в Алжире, словно в снах,
Темные люди, похожи на химер,
В ярких фесках и чалмах.
В дымном трактире невольно загрустишь
Над письмом любимой той.
Сердце забьется, и вспомнишь ты Париж,
И напев страны родной:

В путь, в путь,
кончен день забав,
в поход пора.
Целься в грудь,
маленький зуав,
кричи "ура"!
Много дней
веря в чудеса,
Сюзанна ждет.
У неё
синие глаза
и алый рот.

В плясках звенящих запястьями гетер,
В зное смуглой красоты
Ты позабудешь, приятель Филибер,
Все, что раньше помнил ты.
За поцелуи заплатишь ты вином,
И, от страсти побледнев,
Ты не услышишь, как где-то за окном
Прозвучит родной напев:

В путь, в путь...

Темная кожа, гортанный звук речей
Промелькнуть во сне спешат.
Ласки Фатимы, блеск ее очей
- И внезапный взмах ножа.
В темном подвале рассвет уныл и сер,
Все забыто - боль и гнев.
Больше не слышит приятель Филибер,
Как звучит родной напев:

В путь, в путь,
кончен день забав,
в поход пора.
Целься в грудь,
маленький зуав,
кричи "ура"!
Много дней
веря в чудеса,
Сюзанна ждет.
У неё
синие глаза
и алый рот.)

@темы: блокнот

---

Как мы помним, во время битвы при Креси Чёрный принц запретил английским солдатам спускаться с холма и снимать с поверженных французов доспехи – а они были невероятно дороги. Давайте попробуем разобраться, сколько же стоило снаряжение, оружие и провиант, а заодно выясним, каковы были цены на обычные товары в эпоху Высокого Средневековья.
Возьмём для примера «Йоркские тестаменты», охватывающие период XIV–XV веков. Вот, допустим, отрывок из завещания каменщика (не простого, а солидного подрядчика), плюс собственника крупного рогатого скота – то есть, человека богатого, который мог бы и не поминать в завещании горшки-крынки. Март 1409 года:

«…В гостиной, содержимое которой оценивается в 44 шиллинга и 8 пенсов, называются большой стол для еды, маленький обеденный стол, три пары подставок для ног, три скамейки, кресло, железный экран для камина, тазы, кувшины для умывания, диванные подушки, разная декоративная ткань, прялка, большая свеча, подсвечник и другие мелкие вещи. В жилой комнате: два новых покрывала, одно стёганое одеяло, один матрац, валик под подушку, семь подушек, тридцать простыней, тридцать локтей льняной ткани, шерстяное одеяло, три занавески, сундуки, одна деревянная кровать. Всего на сумму 16 фунтов стерлингов 14 пенсов. В кладовой: серебряный сосуд за 43 шиллинга 4 пенса, два плоских серебряных сосуда, семнадцать серебряных ложек, три медных подсвечника, одна четверть, литровый горшок, солонка, десять глиняных горшков, полотенца, салфетки разных размеров, свечи. Всего на 8 фунтов стерлингов 8 шиллингов 2 пенса. На кухне: восемь медных горшков, три сковородки, три вазы, три железных вертела, железный треножник, каменные ступы, тазы. К кухонному хозяйству причисляются: корова с телёнком, петух, четыре курицы, две утки. Общая сумма 59 шиллингов 7 пенсов».

 

«…В гостиной, содержимое которой оценивается в 44 шиллинга и 8 пенсов, называются большой стол для еды, маленький обеденный стол, три пары подставок для ног, три скамейки, кресло, железный экран для камина, тазы, кувшины для умывания, диванные подушки, разная декоративная ткань, прялка, большая свеча, подсвечник и другие мелкие вещи. В жилой комнате: два новых покрывала, одно стёганое одеяло, один матрац, валик под подушку, семь подушек, тридцать простыней, тридцать локтей льняной ткани, шерстяное одеяло, три занавески, сундуки, одна деревянная кровать. Всего на сумму 16 фунтов стерлингов 14 пенсов. В кладовой: серебряный сосуд за 43 шиллинга 4 пенса, два плоских серебряных сосуда, семнадцать серебряных ложек, три медных подсвечника, одна четверть, литровый горшок, солонка, десять глиняных горшков, полотенца, салфетки разных размеров, свечи. Всего на 8 фунтов стерлингов 8 шиллингов 2 пенса. На кухне: восемь медных горшков, три сковородки, три вазы, три железных вертела, железный треножник, каменные ступы, тазы. К кухонному хозяйству причисляются: корова с телёнком, петух, четыре курицы, две утки. Общая сумма 59 шиллингов 7 пенсов».

И нечего смеяться. Ларчик открывается достаточно просто: основную массу населения той эпохи составляло трудовое пейзанство, способное производить разве что мёд-лён-пеньку и прочие сельхозпродукты. Дворяне, по понятным причинам, ничего не производили, а вот прослойка мастеровых, особенно умелых, настоящих профессионалов, была очень и очень невелика. Отсюда большой дефицит и столь же немалая ценность предметов строго прикладных – начиная от медных подсвечников и подставок для ног и заканчивая стёгаными одеялами. О предметах роскоши, являющихся произведениями искусства, мы вообще умолчим. Посему производитель ширпотреба, как правило горожанин и цеховик, есть человек общественно-полезный, уважаемый и обеспеченный.

До промышленной революции ещё сотни лет, предметы обихода редки и ценны – их может использовать не одно поколение семьи. Отсюда и такая подробность в завещаниях. Сейчас никому и в голову не придёт завещать старый сотовый телефон, поскольку производятся они в колоссальных количествах при низкой себестоимости, а вот 500–700 лет назад почтовых голубей завещали поштучно, с точным описанием, кому из родственников какая птица отходит. То же и с тканью, оружием, резными стульями, посудой et cetera. Дефицит!

Также необходимо сделать заметку о денежной системе Франции XIII–XIV веков. Давайте сначала разберёмся, что такое собственно «ливр» как денежная единица.

Рассматривать т.н. «Парижский ливр» (livre parisis), начавший выходить из обращения в начале XII века при Филиппе Августе и почти окончательно исчезнувший при Людовике IX Святом, мы не будем. Обратимся к валюте, известной как «Турский ливр». Эта денежная единица поставила рекорд по длительности использования – отменил турский ливр лишь Бонапарт 17 марта 1803 г., окончательно заменив франком.

Итак. По присоединению к 1230 году к Франции Анжу и Турени Людовик Святой, король весьма разумный и хозяйственный, плюс с экономически грамотным правительством, провёл финансовую реформу, поручив чеканить национальную валюту от имени короны аббатству Сен-Мартен в городе Туре. Монахи и раньше этим занимались, но под руководством Анжуйской династии, обосновавшейся в Англии, причём монета ходила не только в английских владениях на континенте, но и собственно в королевским домене Франции – ещё с 1203 года, по указу Филиппа Августа. При Людовике IX турский ливр становится основным расчётным средством Франции, с золотым содержанием 8,27 грамма золота или примерно 489 граммов серебра (фунт – отсюда и позднейшее название английской монеты). Деление на мелкую монету шло по двадцатиричной системе:

1 ливр = 20 турских солей (другое название «гро турнуа» (gros tournois), или грош – монета из высокопробного серебра весом 4,22 грамма) = 240 турских денье весом около 1,3 грамма = 480 оболов (самая мелкая серебряная монетка в половину денье). Другие монеты: тройной денье (лиард). В XIV веке появляются первые медные монеты – денье турнуа (1,5 грамма) и дубль (двойной) турнуа – 3 грамма, – с соответствующим обозначением на реверсе: DENIER TOVRNOIS, DOVBLE TOVRNOIS. Занимался чеканкой всё тот же турский монастырь св. Мартина, превратившийся фактически в госкорпорацию с частными активами наподобие современной ФРС Америки.

Золотой ливр с середины XIV века начал обиходно именоваться франком благодаря надписи рядом с изображением Иоанна II Доброго де Валуа: «FRANCORV REХ», «король франков». На иллюстрации приведён золотой турский ливр, отчеканенный при Филиппе IV Красивом (современная нумизматическая стоимость – 21 000 евро).

Золотой турский ливр чеканки времён короля Филиппа Красивого

Так что же можно было купить за эти деньги? С учётом, что государственное жалование начинающего адвоката в середине XIV века составляло 2–3 ливра в год, а судьи крупного города 17–20 ливров (прочие заработки юристов составляли благодарности от клиентов). Данные по ценам до «Великого голода» 1318 года и уж тем более до глобальной катастрофы Чёрной Смерти 1348 года, окончательно обрушившей экономику Западной Европы:

– В 1269 году различные боевые лошади, купленные для крестового похода Людовика Святого на ярмарках Шампани и Бри (Бар-сюр-Об, Ланьи, Провен), стоили в среднем 85 турских ливров, но это, вероятно, были очень ценные животные, иногда привозимые из Испании и Апулии.

– Общая стоимость боевого, парадного и упряжного коней для графа Робера II Артуа (того самого, из цикла книг Мориса Дрюона «Проклятые короли») составляла 470 турских ливров. Но Робер был очень богатым человеком и мог позволить себе такие огромные траты.

– За один ливр можно было снять этаж дома в крупном городе на полгода с учётом обслуживания (питание, прачки, место для лошади в конюшне).

– Ежедневное жалование хорошо вооружённому солдату из простолюдинов – полтора-два турских денье (в состоянии войны, в мирное время – меньше).

– Путешествие дормезом (вроде хорошо оборудованного дилижанса с печкой и кроватями) от Парижа до Авиньона – 26 денье. Но это бизнес-классом (из хроник архиепископа Руанского, ездившего так в Авиньон).

– Кувшин красного вина нового урожая в приличном кабаке или на постоялом дворе – половина денье. Если с горячей пищей и ночёвкой – полтора.

– Корзина яблок на рынке – четверть обола. Молочный поросёнок – два-три денье. Дойная корова – больше гро турнуа.

– Стакан чёрного перца горошком – два-три гро турнуа, на юге дешевле, на севере дороже. Специи вообще стоили сумасшедшие деньги, при том, что обычные европейские приправы – мята, чеснок, лук и так далее – были копеечными.

– Перепродажа деревни с домами и жителями другому феодалу – от сотни ливров и выше.

– Купить собственный дом в два этажа (вторичный рынок недвижимости) – 7–10 ливров, если очень хороший и «с нуля» – до 25–30 ливров.

– Построить хороший замок (с полной инфраструктурой) – имеется в виду описанный ранее Шато-Гайар – 45 000 турских ливров, а с учётом инфляции за два столетия получаются все 60 000.

– Государственный бюджет королевства Франция в 1307 году – около 750 000 ливров.

Самая распространённая французская серебряная монета гро турнуа, чеканки 1285 года

Таким образом, мы видим, что полное снаряжение для рыцаря стоило не просто очень дорого – комплект стоил поистине безумных денег, и английское мародёрство после победы при Креси вполне обосновано: обобрав труп рыцаря, можно было стать весьма обеспеченным человеком, если ещё в качестве трофея доставался обученный боевой конь с богатой сбруей, то сумма увеличивалась в разы.

Тем не менее, очень скоро вся экономическая система средневековой Европы обрушится под неслыханным ударом – до пришествия Чёрной Смерти остался всего один год…

 

@темы: деньги

---

из этой подборки www.liveinternet.ru/users/rietta/post369843547/

@темы: картины

---

Тульская zagsi.tularegion.ru/stat/statimja/

пермь infomir59.ru/news/help/2014/02/12/help_1717.htm...

В разных районах Гомеля ли­деры в женских и мужских име­нах примерно одинаковы. Вот фа­воритские пятёрки по информа­ции Советского загса.

В первом полугодии девочек чаще всего называли: Дарья (34), Анаста­сия (26), Виктория (22), Елизаве­та (20), Ксения (20) и Мария (20). Мальчиков: Артём (30), Максим (30), Ки­рилл (27), Роман (21), Даниил (20), Егор (20), Александр (18), Дмитрий (18), Иван (18) и Тимо­фей (17).

Всё чаще гомельчане дают сво­им детям необычные имена, по­рой даже экзотические. В спи­сках загса увидела три Марка и столько же Мирославов, по два Елисея, Макара и Платона. Ар­хип, Даниэль, Ислам, Марсель, Родислав, Святозар, Эльдар упо­минались единожды.

Девочек также называли нео­бычными именами: Василиса (4), Злата (3), Эмилия (3), Доминика (2), Есения (2), Нелли (2), Ада­лия, Агния, Лиана, Мали, Мусли­ма, Римма и Стефания.

Начальник загса Алеся Горбачева-Андросова не припом­нила неожиданных просьб от ро­дителей при выборе имени. Прак­тически все приходят уже с принятым решением.
livegomel.com/populyarnye-v-gomele-imena.html

тюмень urfo.org/ugra/523475.html

новобелицкий район www.novobeladmin.gomel.by/news/14-01-21/%D0%9A%...

казань www.kzn.ru/old/page14986.htm

Воронеж!!! vrnzags.ru/informatsiya/popular-names.html

@темы: имена (статистика)

---

статистика по Самарской обл, сохраню на всякий случай, а то вдруг уберут с сайта

14 год


13

12

11

10

9
Имена мальчиков Имена девочек
Популярные Редкие Популярные Редкие
Артём 973 Емельян 3 Анастасия 1182 Златослава 3
Дмитрий 849 Искандер 2 Дарья 1008 Инга 3
Кирилл 818 Доминик 2 Полина 840 Снежанна 2
Александр 805 Доброслав 2 Виктория 831 Анна-Мария 2
Максим 762 Кристиан 2 Елизавета 676 Апполинария 1
Иван 761 Афанасий 1 Мария 664 Анастасия-Мирабелла 1
Никита 755 Кузьма 1 Екатерина 636 Ефросинья 1
Егор 725 Одиссей 1 Софья 635 Мальвина 1
Илья 632 Святозар 1 Анна 632 Марфа 1
Матвей 585 Дени 1 Ксения 594 Павла 1


8


Имена мальчиков Имена девочек
Популярные Редкие Популярные Редкие
Артём 978 Кузьма 3 Анастасия 1362 Аврора 3
Никита 886 Соломон 2 Дарья 991 Пелагея 2
Дмитрий 872 Одиссей 2 Виктория 962 Эмма 2
Александр 860 Августин 1 Полина 849 Авелия 1
Максим 825 Елизар 1 Мария 659 Линда 1
Кирилл 779 Ермолай 1 Елизавета 617 Лолита 1
Иван 764 Мазай 1 Екатерина 608 Маруся 1
Егор 755 Остап 1 Софья 586 Индира 1
Илья 682 Ромео 1 Ксения 579 Прасковья 1
Даниил 502 Эдмонд 1 Арина 508 Ярославна 1

www.zags63.ru/statist2008

@темы: имена (статистика)

---

из этой подборки www.liveinternet.ru/users/2496320/post369791642...

@темы: картины

---

из этой подборки galkolas.ru/post369803888/?upd

@темы: фрукты-овощи

---

В нацистской Германии действовало несколько программ по «улучшению» арийской расы. В том числе уничтожались больные шизофренией. От 220 000 до 269 500 больных было убито или стерилизовано. Это примерно 73–100% всех больных шизофренией.

Тем не менее, сегодня Германия практически ничем не отличается по количеству людей с этой болезнью от соседних стран.

schizophreniabulletin.oxfordjournals.org/conten...

@темы: медицина

---

Рододендроны Сахалина

triinochka.ru/post369783383/

Рододендроны Сахалина

Рододендрон (Rhododendron) - крупнейший род растений семейства Вересковые (Ericaceae), объединяющий около 1300 дикорастущих видов и более 8400 сортов вечнозелёных, полулистопадных и листопадных кустарников и деревьев.

  Парк Южно-Сахалинска

Багу́льник подбел (лат. Ledum hypoleucum) — вид растений из рода Багульник. В пределах Дальнего Востока России распространён в Приморском и Хабаровском краях, главным образом на восточных склонах средней и северной части горного хребта Сихотэ-Алинь.

Сколько прекрасных, нежных цветов на земле! Вот такой он, Сахалин!  Спасибо за фото Селена Татьяна

@темы: цветики-листочки

---

19.08.2015 в 21:25

Пишет  Taho:

Отправь свое имя на Марс
Весной следующего года NASA отправит к Марсу аппарат InSight, основной целью которого будет изучение геологической структуры красной планеты. Помимо приборов, на борту аппарата будет также установлен небольшой чип на который будут записаны имена всех тех, кто хочет немного прикоснуться к красной планете.



Чтобы отправить свое имя на Марс  нужно лишь пройти по этой ссылке и вбить в форму свое имя, страну и e-mail. Прием имен будет осуществляться до 8 сентября 2015 года. Предыдущий раз NASA проводило подобную акцию в декабре 2014 года во время первого тестового полета космического корабля «Орион» - тогда свои имена для полета прислали 1.38 миллиона человек.

(c)

@темы: звезды, имена

---

Оригинал взят у в человек-невидимка

1888 год. Великий Герберт Уэллс подводит промежуточный итог своей литературной деятельности:


via

До его первого романа «Машина времени» остается еще целых семь лет

@темы: писательское

---

Опаньки... Северингия нашлась. И почти там, где я ее присобачила в Европе

Оригинал взят у в Страны, исчезнувшие в 20 веке. Мореснет

Войны в густонаселённой Европе почти всегда имели целью захват сопредельных спорных территорий. Юридически эти вопросы закреплялись в послевоенных мирных договорах. После каждой войны из-за назревшего территориального спора новый мирный договор приводил к очередному перекрою географической карты Европы. Спорными территориями, например, были Эльзас и Лотарингия, неоднократно переходящие от Германии к Франции. Пограничные споры всегда были между Бельгией, Нидерландами, Францией и Германией относительно территорий со смешанным языковым составом: французским (валлонским), нидерландским (фламандским), немецким.

Мореснет (Морне) или Нейтральный Мореснет (Нейтральное Морне) — крошечное европейское государство площадью ок. 3,5 км², которое существовало в 1816—1919 гг. Было расположено в 7 км к юго-западу от Аахена, южнее Ваалсерберга, где сейчас пересекаются границы Германии, Бельгии и Нидерландов.

Название имеет различные произношения, поскольку само по себе оно — французского происхождения, однако население государства произносило его в соответствии с немецкими или нидерландскими нормами.

По окончании французской оккупации в 1816 Голландия и Пруссия решили не спорить из-за этого клочка земли и устроить здесь нейтральную зону, которая поначалу управлялась совместно этими государствами, а потом получила самоуправление. Сюда стремились беженцы из разных стран, в Мореснете не было полиции, население считалось лицами без гражданства, зато у территории был свой флаг и герб. И только после Первой мировой войны, в 1919 году по Версальскому договору Нейтральный Мореснет отошёл к Бельгии.

Схема 1. Местоположение и окрестности Нейтрального Мореснета.

На схеме:

a — граница Бельгии и Нидерландов (с 1843);

b — дорога из Ахена в Льеж;

c — граница Бельгии — Германии (с 1919)

В ходе Венского конгресса 1815 карта Европы была значительно перекроена с тем, чтобы отвечать новой расстановке политических сил. Одним из новых рубежей стала граница только что образованного Соединенного Королевства Нидерландов и Пруссии. В большей части, обе стороны согласились с границей, поскольку она почти полностью следовала старым линиям, однако около Мореснета линия границы была спорной. Между деревнями Мореснет и Новый Мореснет была основана ценная шахта по добыче цинка: Вилла Монтанье (фр.) / Альтенберг (нем.). Обе страны хотели включить этот ресурс в свою территорию, и в конце концов в 1816 г. пришли к компромиссу: собственно деревня Мореснет стала голландской территорией; Новый Мореснет стал частью Пруссии; а шахта и окружающая её деревня Кельмис (Ля Каламин) на некоторое время станут нейтральной территорией, администрируемой обеими нациями.

Итак, новая территория имела примерно треугольную форму границы. В основании треугольника — главная дорога из Аахена в Льеж. (Шахта располагалась как раз на север от этой дороги.) Позади неё две прямые линии шли на север, приближаясь друг к другу, пока не встречались в Ваалзерберге. Когда Бельгия в 1830 г. стала независимой от Нидерландов, голландская часть перешла под бельгийский контроль, и таким образом Бельгия получила статус соправителя Мореснета (между прочим, Голландия никогда не уделяла должного внимания управлению Мореснетом). Сначала территорией управляли два королевских комиссионера, по одному от каждого соседа, но позже Мореснету был дарован суверенитет: два комиссионера назначали мэра (главу государства), и также существовал совет из десяти членов.

Уклад жизни в Нейтральном Мореснете определялся цинковой шахтой как главным работодателем, привлекавшей многих рабочих из соседних стран, которые пополняли изначальное «нейтральное» население, хотя общее население Мореснета никогда не превышало 3000. Будучи нейтральной, территория имела несколько преимуществ. В их числе были низкие налоги, отсутствие налогов на импорт из обеих соседних стран и низкие цены сравнительно с заграничными. Большинство служб, таких как почта, были поделены между Бельгией и Пруссией (на манер Андорры). Коренное население также имело возможность выбирать, к вооружённым силам и юрисдикции какой из стран они хотят принадлежать.

Тем не менее, фактически Мореснет не имел статуса полноценного государства и не имел собственных вооружённых сил.

В течение всего времени существования Нейтрального Мореснета цинковая шахта горно-металлургического предприятия Vieille Montagne (Старая гора), по существу, была уникальным «государствообразующим» предприятием. Шахта находилась непосредственно около столицы Нейтрального Мореснета городка Кельмис (бельг. Kelmis, фр. La Calamine). Одно из значений La Calamine в переводе с французского языка означает «кремнистая цинковая руда». Наличие цинка здесь было известно с раннего средневековья (XIV век), а шахта была введёна в эксплуатацию в 1805 году. Когда она оказалась на нейтральной территории, она управлялась совместно представителями Пруссии и Нидерландов, а затем, после 1830 года, стала принадлежать бельгийским промышленникам.

С геологией и горной историей Нейтрального Мореснета мы познакомились в Göhltalmuseum (музей долины реки Гёль) в городке Кельмис. Община в Кельмисе значилась еще в XIII веке в актах цистерцианского монастыря, известного своими научно-техническими изысканиями.

Территория вокруг городка Кельмис (Ла Calamine,) находится в предгорьях бельгийских Арденн. Образовавшиеся здесь более 400 миллионов лет назад пласты песчаников, сланцев и известняков позже подверглись воздействию тектонических сил. По тектоническим нарушениям и разломам поднимался гидротермальный раствор с высоким содержанием цинка, свинца и железа, заполняя образовавшиеся в породах разломы, трещины и пустоты. В процессе остывания раствор кристаллизовался в виде различных минеральных образований, окислялся под воздействием давления, воздуха и грунтовых вод. Таким образом, в этом районе образовалось несколько месторождений свинца и цинка, самым крупным из которых считалось месторождение цинка около городка Кельмис. Оно почти полностью состоит из продукта окисления сульфидных цинковых руд (сфалерита) в виде минерала каламина (гемиморфита), содержащего более 50 процентов цинка.

Фотографии минеральных образований цинка из коллекции Göhlstalmuseum:

Кристаллическая друза минерала каламина.

Отшлифованный образец цинковой руды имеет в срезе рисунок, свидетельствующий о прихотливой зональной кристаллизации минералов, содержащих цинк.

Месторождение и шахта Vieille Montagne в середине XIX века вывели Бельгию в число трёх мировых лидеров по добыче цинка. К концу XIX века общее количество извлечённого металла из Vieille Montagne и других небольших месторождений Нейтрального Мореснета достигло 1.1 миллиона тонн цинка, 130 тысяч тонн свинца. Следует отметить, что цинк тогда использовался, главным образом, в сплавах с медью для получения латуни.

Успешной эксплуатации шахты во многом способствовал изобретатель, химик и промышленник из Льежа Жан-Жак Даниэль Доний, который изобрёл и затем организовал технологию получения чистого металлического цинка из руд этой шахты.

Общий вид предприятий Vieille Montagne в городке Кельмис в середине XIX века (со старинной фотографии).

Жан- Жак Даниэль Доний (1759 — 1819), химик, изобретатель, промышленник; посвящённая ему бельгийская почтовая марка.

Однако этот замечательный химик и металлург оказался не очень удачливым предпринимателем. Организованная им горно-металлургическая компания по производству металлического цинка, в конце концов, обанкротилась. В дальнейшем уже после смерти Дония деятельность этой компании новыми бельгийскими владельцами была восстановлена, но запасы цинковой руды в месторождении к 1885 году были исчерпаны.

И вот тогда возникли сомнения в продолжении существования Нейтрального Мореснета. Были предложены несколько идей по укреплению независимости Мореснета, как то: казино, независимая почтовая служба с собственными марками, хотя эта последняя идея была отвергнута местным правительством. Наиболее замечательная инициатива исходила от д-ра Вильгельма Молли, который предложил сделать Мореснет первым в мире эсперантоязычным государством под названием Amikejo («место дружбы». Был предложен государственный гимн — одноимённый марш на эсперанто. Тем не менее, время заканчивалось для крошечной территории. Ни Бельгия, ни Пруссия никогда не отказывались от изначальных претензий на территорию, и около 1900 г. Пруссия в частности заняла более агрессивное положение по отношению к территории и была обвинена в саботаже и обструкции процесса управления с тем, чтобы ускорить принятие решения. В 1914 г. во время Первой мировой войны Германия захватила Бельгию и в 1915 г. аннексировала Мореснет. Нейтральный Мореснет перестал быть нейтральным.

Пограничный знак Dreiländereck пересечения трёх границ и примкнувшего в 1815 году бывшего государственного образования Нейтральный Мореснет.

Послевоенный Версальский договор 1919 окончательно решил вопрос «временной нейтральности» Мореснета, существовавший в течение ста лет, и было решено передать Нейтральный Мореснет Бельгии. Германия на короткий срок реаннексировала Мореснет во время Второй мировой войны, но в 1944 г. Мореснет был снова возвращён Бельгии. Территория до сих пор существует, в некотором роде, находясь под контролем муниципалитета Кельмиса/Ля Каламин в Бельгийских Восточных Кантонах.

Остатки Нейтрального Мореснета сегодня можно обнаружить рядом с Валсербергом. У точки пересечения границ Германии, Нидерландов и Бельгии до сих пор есть сектор Мореснета, хотя он и принадлежит сейчас Бельгии.

Сейчас от прошлой горно-промышленной деятельности как память остались только отвалы отработанной пустой породы, превращённые в природоохранную зону с растительностью, генетически изменённой под долговременным влиянием солей тяжёлых металлов, бывший отстойник металлургического производства, а теперь ландшафтный пруд, и здание бывшего управления компании Vieille Montagne.

Здание бывшего управления компании Vieille Montagne в городке Кельмис.

Бывший отстойник горно-металлургического производства сейчас используется как ландшафтный пруд.

На отвалах отработанной пустой породы шахты Vieille Montagne создана природоохранная зона.

Указатели об охраняемых видах насекомых и растений на территории отвалов цинковой шахты.

В частности, здесь в долине реки Гёль, в том числе на территории отвалов, встречаются фиалки необычного жёлтого цвета. Такой цвет обусловлен повышенным содержанием в почвах цинка.

Эти «галмейные» фиалки (Viola calaminaria) могут служить поисковым индикатором существования поблизости месторождений цинка. «Галмейные фиалки» (Viola calaminaria)— особый вид фиалки, растущей исключительно на почвах, обогащённых цинком.

После образования Нейтрального Мореснета туда устремились беженцы из разных стран. Там не было полиции, население считалось лицами без гражданства и не привлекалось к обязательной военной службе, зато у территории был свой флаг и герб. Местное население во всём Нейтральном Мореснете никогда не превышало 3000 человек. Нейтральный статус территории имел несколько преимуществ. В их числе были низкие налоги, отсутствие налогов на импорт из соседних стран и низкие цены по сравнению с заграничными. Поэтому территория Нейтрального Мореснета всегда првлекала контрабандистов.

Большинство общественных служб на территории Нейтрального Мореснета были поделены между Бельгией и Пруссией. Свое лицо пыталась иметь почта. В октябре 1866 года она выпустила собственную марку с надписью на немецком и французском языках. Но марка находилась в обращении только 20 дней, а затем была изъята по требованию Пруссии.

Французский вариант почтовой марки Нейтрального Мореснет.

Марка этого государства выпущена бельгийским торговцем Жаном-Батистом Моэнсом (1833—1908), известным филателистом и владельцем филателистического журнала. Однажды возмутившись действиями своего конкурента, перепечатавшего из его журнала изображение новых марок, Моэнс решил проучить дельца. Он напечатал марку «государства Мореснет» и опубликовал её изображение и описание в своём журнале 1 апреля 1867 года. Конкурент попался на эту уловку, о чём Моэнс, с нескрываемым злорадством, сообщил в следующем номере журнала.  В октябре 1866 года здесь был осуществлён местный выпуск с надписью на немецком и французском языках «Нейтральная зона Мореснет». Марки находились в обращении только 20 дней, а после изъяты по требованию Пруссии.

Коренное население  имело возможность выбирать  юрисдикцию, какой из соседний стран ему удобней принадлежать.  Нейтральный Мореснет не имел статуса полноценного государства и у него не было собственных вооружённых сил. Позднее были предложены несколько идей по утверждению независимости Мореснета: создание казино, новая попытка образования  почтовой службы с собственными марками и почтовыми открытками.

Старинная почтовая открытка с государственной символикой Бельгии, Нидерландов и картой сопредельных государств, включая Нейтральный Мореснет и Vierländereck (Vierländerbuck). Городок Кельмис тогда именовался Альтенберг.

Многоязычие области (немецкий, французский, нидерландский) вызвало интересную инициативу местного врача и общественного деятеля Вильгельма Молли. Он предложил в 1906-1908 годах сделать Мореснет первым в мире эсперантоязычным государством под названием Amikejo («место дружбы». Был предложен государственный гимн — марш на эсперанто. Во время Всемирного четвёртого конгресса эсперантистов в августе 1908 года было решено перенести из Гааги штаб-квартиру эсперантистской организации в столицу Нейтрального Мореснета Кельмис.

Даже небольшой Нейтральный Мореснет не мог обойтись без такой достопримечательности как средневековый замок. Таковой расположен в долине реки Гёль, недалеко от шахты Vieille Montagne. Замок называется Eyneburg. Сейчас он находится в частном владении. Может быть, его запущенность, некоторая «сонность», придают ему таинственный облик. Обычные для исторических мест точные данные, размещаемые на стендах и напечатанные в проспектах, здесь отсутствуют. Это дало место фантазии и народному творчеству. Существует легенда, возникшая в XIX веке. Согласно ей, в строении, находившимся на месте замка, дочь императора Карла Великого Эмма тайно встречалась с его секретарем по имени Эйнхард. Однажды, во время затянувшейся встречи, выпал снег и выйти из дома, не оставив следов, было невозможно. Чтобы остаться неразоблаченной, Эмма водрузила себе на плечи Эйнхарда и вынесла его из дома. Тем не менее, пара была разоблачена. В качестве наказания оба были изгнаны из окружения императора и нашли прибежище в хижине лесорубов. Через какое-то время Карл Великий сменил гнев на милость и велел отстроить своей дочери Эмме замок. Сейчас замок Eyneburg пользуется у туристов большой популярностью.Может быть поэтому, в народе его название трансформировалось в «Эммабург».

Все очень романтично, если отвлечься от того, что у Карла Великого не было дочери Эммы (были другие), замок относится к XIII веку, а события, связанные с Карлом ограничиваются IX веком. О доверенном секретаре, светском аббате, Эйнхарде известно, что у него была жена Имма, о личности которой сведений не сохранилось. Сейчас замок нуждается в существенной реставрации. Посещать его можно только по предварительной договоренности.

Ширина долины небольшой реки Гёль превышает в некоторых местах километр. Река эта является притоком Мааса.

Вид на замок Eyenburg сверху (фото artinheart.ru/post/place/267.shtml ).

Старинная картина с изображением замка Eyenburg из собрания музея Göhlstalmuseum.

источники

dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/1058866

ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9C%D0%BE%D1%80%D0%B5%...

cult-turist.ru/blog/Margarita/755

kokosovie-ostrova.takgivetmir.ru/a_kokosovie-os...

Вот еще одна страна, пытавшаяся построить счастье на руднике: вот Одна из самых маленьких стран мира- республика Науру. А вот реально Самое маленькое государство в мире

Оригинал статьи находится на сайте ИнфоГлаз.рф Ссылка на статью, с которой сделана эта копия - http://infoglaz.ru/?p=73935

@темы: мое и наше