[shano]

Арлен Блюм#

Псевдопереводы на русский как литературный и политический прием

1

В старом добром “Энциклопедическом словаре” Брокгауза и Ефрона псевдоперевод характеризуется как “...вид подражания иностранному образцу, которое автор выдает за перевод”. Такое определение не совсем точно, поскольку в большинстве случаев никакого “образца” и не было, а несуществующее в реальности произведение выдавалось за существующее. Иногда же полностью выдумывался и зарубежный автор - вместе с его вымышленной “биографией” и корпусом принадлежащих ему текстов.

В мировой литературной практике такие мистификации, приобретая изощренные формы, существуют издавна; в российской же словесности первые образцы встречаются начиная с XVIII века. Типологически псевдопереводы распадаются на ряд разновидностей. Во-первых, они входят в состав литературной игры, ближе всего стоящей к жанру пародий и стилизаций. Как известно, к ней охотно и часто прибегали создатели Козьмы Пруткова, любившие снабжать свои оригинальные произведения подзаголовками: с латинского, с испанского, из Гейне и т. п. В отличие от других разновидностей псевдоперевода, факт мистификации не только не скрывался, но и всячески подчеркивался: здесь мы сталкиваемся с тем, что, с легкой руки В. Б. Шкловского, а за ним “формалистов” 20-х годов прошлого века, получило название “обнажения приема”. Во “всамделишность” таких текстов могли поверить совсем уж простодушные читатели, склонные безоглядно доверять каждому напечатанному слову; впрочем, и таких во все времена было немало (в нынешнее время они, видимо, перешли в стан телезрителей). Пушкин в незаконченной статье “Опыт отражения некоторых нелитературных обвинений” отметил эту особенность массового читательского сознания: “Я заметил, что самое неосновательное суждение, глупое ругательство получает вес от волшебного влияния типографии. Нам все еще печатный лист кажется святым [курсив Пушкина. - А. Б.]. Мы всё думаем: как может это быть глупо или несправедливо? Ведь это напечатано!”1.

Другая разновидность псевдопереводов использовалась уже в чисто спекулятивных, коммерческих целях - для большего “расходу” тиража книги. В российских условиях такие подделки появляются в начале XIX века - в пору увлечения готическими “романами ужасов” английской писательницы Анны Радклиф (1764-1823) и чувствительными романами француженки Фелисите Жанлис (1746-1830). Помимо многочисленных переводов с подлинных текстов, появляются тогда и доморощенные романы с подзаголовками вроде: сочинение славной госпожи Радклиф (или Жанлис). Издатели шли и на другие уловки. Так, например, автору этих строк в свое время удалось установить литературный источник рассказа И. А. Бунина “Грамматика любви”. Им оказалась миниатюрная книжечка, изданная в Москве под таким же названием в 1831 году с указанием на титульном листе, что сочинена она г. Мольером (!). На самом же деле, как выяснилось, автором книги, вышедшей на языке оригинала под названием “Code de l’amour” (Paris, 1829), был драматург и прозаик Ипполит Жюль Демольер (Hippolit Jules Demolière). Скорее всего, мы столкнулись с лукавой проделкой русского книгоиздателя, который, отбросив первый слог фамилии автора, как якобы “дворянскую приставку” “де”, выдал “Грамматику любви” за книгу великого француза, хорошо известного русской читающей и театральной публике.

В первое десятилетие XX века началось увлечение в России детективными рассказами А. Конан-Дойла о Шерлоке Холмсе, позднее - копеечными книжонками, выходившими анонимно в сериях “Нат Пинкертон, король сыщиков”, “Ник Картер, величайший сыщик” и др. Частично они имели англоязычную версию, но большей частью создавались отечественными авторами2.

Позднее, уже в 20-е годы, появились романы о “коммунистических Пинкертонах”, а некоторые писатели-“попутчики” ради хоть какого-нибудь заработка стали активно выпускать романы, написанные в манере самых популярных тогдашних западных писателей: Эптона Синклера, Пьера Бенуа и других, выдавая их за перевод “с иностранного”. Некоторые мистификации имели вовсе не коммерческий, а чисто игровой характер. Юрий Слёзкин (1885-1947), выступая под псевдонимом Жорж Деларм (то есть французской формой своих имени и фамилии) - издает якобы французские романы (“Дважды два - пять”, 1925, и другие), снабжая их предисловиями вымышленного автора3.

В начале 30-х годов в печати появился некий Джемс Аркрайт, поверивший в социализм американец и натурализовавшийся в Стране Советов; публиковалась его фотография (как выяснилось, взятая из дореволюционной “Нивы”). Он печатал свои очерки и стихи в журналах того времени, в 1933-м появилась даже книжка “Тетрадь Аркрайта”, изданная в Ленинграде. На самом деле, автора вместе с его творчеством и портретом придумал ленинградский писатель Геннадий Фиш и сочинил за него все опубликованные произведения4.

Наконец, на исходе прошлого - начале уже нынешнего века, в пору расцвета весьма своеобразной “рыночной экономики” в сфере книжного бизнеса, стали появляться псевдопереводы (большей частью детективы, романы-фэнтэзи и женские романы), спекулирующие на массовом интересе читателей к зарубежной, преимущественно англоязычной литературе этих жанров. Фабрикацией изделий такого рода успешно занимаются литературные поденщики, скрывающие естественно свои имена. В моду вошли романы-продолжения книг известных западных авторов, о чем авторы эти и не подозревали. Судя по разысканиям сотрудников Российской национальной библиотеки, массовым тиражом была издана, например, целая серия эротических книг под названием “Роксана Гедеон и Г. де Растиньяк”, якобы переведенных с французского; был придуман некий не существовавший в природе Б. Хилпатрик, “сочинявший” тексты под названием “Молчание ягнят” - то есть эксплуатируя название сверхпопулярного фильма.

В первой половине 90-х вышла целая серия книг от имени вымышленных зарубежных писателей (немца Якоба Ланга, француженки Жанны Бернар, русской эмигрантки Ирины Горской и т. д.), сопровождаемая их “биографиями”. Указав свое имя в качестве переводчицы, Фаина Гримберг опубликовала также в “Дружбе народов” (1994, № 9) роман “Я целую тебя в губы” от имени болгарской писательницы Софии Григоровой-Алиевой. Введенные в заблуждение редакторы вынуждены были оправдываться, признав публикацию “фактом типичной литературной мистификации, ничем не порочащей роман, который, надеемся, будет прочитан с интересом” (Лит. газета, 8 марта 1995)5.



В советские времена существовал еще один тип псевдоперевода, не имеющий, кажется, аналогов в мировой литературной практике. Речь идет о явлении, которое Евгений Витковский назвал “джамбулизацией всей страны”, а Семен Липкин (надо сказать, сам принимавший в этом участие) - “переводом нового типа”. Для демонстрации “небывалой дружбы народов” велено было в кратчайший срок создать литературу даже для “младописьменных” народностей, насчитывающих порой несколько сот человек, из которых грамотными были только единицы. На этой ниве трудились (и неплохо кормились) десятки поэтов, создававших порой целые “народные эпосы”. Процесс создания часто проходил так: вначале создавался “перевод” на русский язык - естественно идеологически выдержанный - о “батыре Сталине” и новой счастливой жизни, а уж потом кое-как изготавливался “оригинал” на языке такой народности, причем подбирался подходящий “автор” из среды ашугов, акынов и прочих сказителей, который и назначался национальным “классиком”. Злые языки даже утверждали, что московские “переводчики”, специализировавшиеся в этой области, заключили, наподобие “сыновей лейтенанта Шмидта”, своего рода конвенцию, распределив между собой национальные литературы и наиболее значительных “авторов”. Такие проделки кто-то язвительно назвал тогда “переводом с чечено-ингушского на сберкнижку”.

magazines.russ.ru/inostran/2011/6/bl11.html