В продолжение предыдущего поста я решила подробнее рассказать о самом знаменитом приюте Англии - Госпитале Найденышей.
Судьба младенцев в Лондоне 18 века была незавидной. Младенческая смертность зашкаливала даже среди детей, которым повезло родиться в благополучных семьях. Что уж говорить об отпрысках проституток или незамужних служанок. Если те опасались или просто не успевали сделать аборт, то, обычно, избавлялись от ребенка иначе — например, отдав его кормилице, которая могла уморить его за умеренную плату, или же оставить ребенка на улице, авось подберут добрые люди. Конечно, случаи инфантицида тоже были нередки. Между 1712 — 1750 г. около 12% женщин, повешенных в Тайберне, были казнены за убийство своего ребенка.
William Hogarth, Gin Lane
читать дальше
Непонятно, сколько еще продолжалось бы это безобразие, если бы капитан Томас Корэм не вознамерился изменить ситуацию. Капитан Корэм был не только успешным купцом, сколотившим состояние в Америке, но настоящим филантропом. Плач детишек, замерзающих на улицах, звенел у него в ушах и болью отдавался у сердце. В течение нескольких лет Корэм пытался привлечь внимание к этой проблеме и, в конце концов, заручился поддержкой богатых и знатных лондонцев. В октябре 1739 года он получил королевское разрешение на открытие приюта.
Капитан Корэм
Детище капитан Корэма было названо «Госпиталь найденышей» (Foundling Hospital), причем «госпиталь» не обозначал больницу как таковую, а, скорее, любое благотворительное заведение. К найденышам он тоже не имел никакого отношения. Детей, попадавших туда, не подбирали в лондонских трущобах, их приносили сами матери.
25 марта 1741 года временное здание Госпиталя открылось в Хэттон-гардене, что в Холборне. Неподалеку находилась улица Саффрон-хилл, кишевшая проститутками, так что вести о заведении быстро разнеслись по округе. В сентябре 1742 года новое здание Госпиталя было заложено в Блумсбери. Архитектор Теодор Якобсен спроектировал солидное кирпичное здание в два крыла, для мальчиков и для девочек, с большим парком, в котором сироты могли играть на свежем воздухе. Госпиталь Найденышей был окончательно достроен в 1752 году.
Госпиталь Найденышей
Откуда же брались деньги на строительство и содержание такой громады? В основном, средства поступали от богатых филантропов, хотя английское правительство тоже выделяло немалые суммы. К примеру, в 1753 году палата общин раскошелилась на 10 тыс. фунтов. Со сбором средств помогал и композитор Гендель. В часовне госпиталя каждый год давали концерты его «Мессии», что приносило приюту около 7 тыс. фунтов.
Согласно правилам, в приют принимали исключительно здоровых детей до 2-х месяцев, причем матери должны были прикрепить к одежде какой-либо опознавательный знак или же листок бумаги со сведениями о ребенке (имя, возраст, крещен или нет). Других вопросов матерям не задавали. Считалось, что анонимность поможет им поскорее совладать со стыдом и вернуться к достойной жизни. А в будущем, если обстоятельства улучшатся, даже забрать ребенка с рук на руки — для этого и служили опознавательные знаки. Разумеется, никаких драгоценностей или семейный реликвий к детишкам не прилагалось, ведь аристократы, случись им обзавестись бастардом, сумели бы позаботится о нем иначе. «Бюджетный» способ был уделом соблазненных девиц, служанок и проституток, так что опознавательные знаки не блистали изысками — пуговицы, наперстки, клочки шелка и обрывки кружев, ленты и перчатки.
Человеколюбивый капитан Корэм учел все эти моменты, достойные романа, но сквозь дымку сентиментальности не разглядел главное — сколько матерей тут же захочет избавиться от обузы. Сразу после открытия госпиталь запрудили матери, готовые царапаться и кусаться за место в начале очереди. Приют не успел еще снискать ни добрую славу, ни дурную, а надежда на лучшее опьяняла не хуже дешевого джина. Устав от ежедневной суматохи, воплей и драк у дверей, администрация приюта ввела новый способ приема детей — через лотерею. Женщинам предлагали вытянуть из огромной корзины шарик. Белый цвет сулил немедленное интервью с одним из опекунов приюта, который осматривал ребенка и затем уже принимал решение брать или не брать. Черный цвет, естественно, означал, что сегодня не ваш день. Попробуйте в другой раз. А если женщине доставался красный шарик, она могла подождать, не отсеется ли кто-то из кандидаток. Опекуны старались выбирать равное число девочек и мальчиков, так что принимали отнюдь не всех детей.
Кроме того, не всем детям суждено было дожить до того возраста, когда их отдавали в подмастерья или в услужение. Детская смертность в Госпитале была ужасающей. В первый год существования были приняты 136 детей, многих из которых раздали нанятым кормилицам. Из этих счастливчиков 66 скончалось почти сразу же. К маю 1756 года в Госпиталь было принято 1384 младенца, а умерло из них чуть больше половины — 724 ребенка. Скептики утверждали, что в Госпиталь — это лишь новый способ детоубийства, а ревнители морали — что он поощряет пороки, укрепляя в проститутках уверенность, что об их выродках все равно позаботятся. Дескать, блудите себе на здоровье. Тратьте чужие денежки.
Тем временем опекуны Госпиталя никак не могли договорится о том, по какому же принципу принимать детей. Брать только новорожденных или детей постарше? Проводить отбор матерей, или не терзать их подозрениями? В 1756 году было принято, безусловно, милосердное, но довольно глупое решение — принимать всех без разбора. На воротах приюта повесили корзину, куда матери — теоретически — должны были класть младенцев до двух месяцев от роду. На деле же туда пихали детей всех возрастов, лишь бы поместился в корзине. 2 июня, сразу же после принятия нового правила, в Госпиталь поступило 117 ребятишек — столько, сколько раньше принимали за год. Между июнем и декабрем 1756 года число принятых сирот достигло 1783. В 1757 году было принято еще 4085 младенцев, в 1758 — 4229. В Госпитале началось перенаселение.
Детская смертность в районе 40% отчасти контролировала ситуацию, но персонал все равно не справлялся с таким мощным потоком сирот. Предполагалось, что Госпиталь будет обслуживать нужны лондонок, но земля слухами полнится, и детей начали импортировать в Лондон из других графств. Незамужние матери платили посредникам, чтобы те оставили малыша в заветной корзине. Но во многих случаях пройдохи-агенты довозили ребенка до ближайшей реки... Новым заведением заинтересовались и приходские надзиратели. Зачем кормить дармоеда на приходские деньги, если можно повесить его на шею правительству? Доходило до того, что надзиратели собирали младенцев из работных домов и скопом вывозили в Лондон, а иногда — по слухам — отрывали их от материнской груди или воровали, пока матери щипали пеньку.
Emma Brownlow
В 1771 году правительство наотрез отказалось спонсировать приют с такой скандальной славой. Чтобы хоть как-то собрать средства, администрация приюта начала принимать детей старше 2 месяцев и младше 2х лет, если родители могли внести за них 100 фунтов (это правило было отменено только в 1801 году). Сортировка детей тоже ужесточилась. Так, между 1760 — 1767 в приют было принято только 116 малюток, потому что все средства уходили на содержание подрастающей оравы. Когда их раздали новым хозяевам, опекуны вздохнули с облегчением и увеличили квоту. Учитывая, что среди хозяев затесалась убийца Элизабет Браунригг, детям все равно не позавидуешь.
В 19 веке система принятия детей была реформирована. От матерей уже не требовалось оставлять опознавательные знаки, зато им начали выдавать справки. В Госпиталь принимали незаконнорожденных, детей солдатов и моряков, погибших на службе, а также тех, чьи отцы оставили семьи. Детей, рожденных в работных домах, сюда не брали, забота о них ложилась на плечи прихода. Уже в 1920-х решено было перевести приют за черту города, а огромное здание Госпиталя Найденышей было разрушено за ненадобностью.
Крестины в Госпиталей Найденышей, гравюра 19 века
Источники:
Dan Cruickshank, London's Sinful Secret.
www.foundlingmuseum.org.uk/
www.sebraprints.com.au
goldenagepaintings.blogspot.com
history.msu.edu/hst425/schedule/medicine-in-the...
Судьба младенцев в Лондоне 18 века была незавидной. Младенческая смертность зашкаливала даже среди детей, которым повезло родиться в благополучных семьях. Что уж говорить об отпрысках проституток или незамужних служанок. Если те опасались или просто не успевали сделать аборт, то, обычно, избавлялись от ребенка иначе — например, отдав его кормилице, которая могла уморить его за умеренную плату, или же оставить ребенка на улице, авось подберут добрые люди. Конечно, случаи инфантицида тоже были нередки. Между 1712 — 1750 г. около 12% женщин, повешенных в Тайберне, были казнены за убийство своего ребенка.
William Hogarth, Gin Lane
читать дальше
Непонятно, сколько еще продолжалось бы это безобразие, если бы капитан Томас Корэм не вознамерился изменить ситуацию. Капитан Корэм был не только успешным купцом, сколотившим состояние в Америке, но настоящим филантропом. Плач детишек, замерзающих на улицах, звенел у него в ушах и болью отдавался у сердце. В течение нескольких лет Корэм пытался привлечь внимание к этой проблеме и, в конце концов, заручился поддержкой богатых и знатных лондонцев. В октябре 1739 года он получил королевское разрешение на открытие приюта.
Капитан Корэм
Детище капитан Корэма было названо «Госпиталь найденышей» (Foundling Hospital), причем «госпиталь» не обозначал больницу как таковую, а, скорее, любое благотворительное заведение. К найденышам он тоже не имел никакого отношения. Детей, попадавших туда, не подбирали в лондонских трущобах, их приносили сами матери.
25 марта 1741 года временное здание Госпиталя открылось в Хэттон-гардене, что в Холборне. Неподалеку находилась улица Саффрон-хилл, кишевшая проститутками, так что вести о заведении быстро разнеслись по округе. В сентябре 1742 года новое здание Госпиталя было заложено в Блумсбери. Архитектор Теодор Якобсен спроектировал солидное кирпичное здание в два крыла, для мальчиков и для девочек, с большим парком, в котором сироты могли играть на свежем воздухе. Госпиталь Найденышей был окончательно достроен в 1752 году.
Госпиталь Найденышей
Откуда же брались деньги на строительство и содержание такой громады? В основном, средства поступали от богатых филантропов, хотя английское правительство тоже выделяло немалые суммы. К примеру, в 1753 году палата общин раскошелилась на 10 тыс. фунтов. Со сбором средств помогал и композитор Гендель. В часовне госпиталя каждый год давали концерты его «Мессии», что приносило приюту около 7 тыс. фунтов.
Согласно правилам, в приют принимали исключительно здоровых детей до 2-х месяцев, причем матери должны были прикрепить к одежде какой-либо опознавательный знак или же листок бумаги со сведениями о ребенке (имя, возраст, крещен или нет). Других вопросов матерям не задавали. Считалось, что анонимность поможет им поскорее совладать со стыдом и вернуться к достойной жизни. А в будущем, если обстоятельства улучшатся, даже забрать ребенка с рук на руки — для этого и служили опознавательные знаки. Разумеется, никаких драгоценностей или семейный реликвий к детишкам не прилагалось, ведь аристократы, случись им обзавестись бастардом, сумели бы позаботится о нем иначе. «Бюджетный» способ был уделом соблазненных девиц, служанок и проституток, так что опознавательные знаки не блистали изысками — пуговицы, наперстки, клочки шелка и обрывки кружев, ленты и перчатки.
Человеколюбивый капитан Корэм учел все эти моменты, достойные романа, но сквозь дымку сентиментальности не разглядел главное — сколько матерей тут же захочет избавиться от обузы. Сразу после открытия госпиталь запрудили матери, готовые царапаться и кусаться за место в начале очереди. Приют не успел еще снискать ни добрую славу, ни дурную, а надежда на лучшее опьяняла не хуже дешевого джина. Устав от ежедневной суматохи, воплей и драк у дверей, администрация приюта ввела новый способ приема детей — через лотерею. Женщинам предлагали вытянуть из огромной корзины шарик. Белый цвет сулил немедленное интервью с одним из опекунов приюта, который осматривал ребенка и затем уже принимал решение брать или не брать. Черный цвет, естественно, означал, что сегодня не ваш день. Попробуйте в другой раз. А если женщине доставался красный шарик, она могла подождать, не отсеется ли кто-то из кандидаток. Опекуны старались выбирать равное число девочек и мальчиков, так что принимали отнюдь не всех детей.
Кроме того, не всем детям суждено было дожить до того возраста, когда их отдавали в подмастерья или в услужение. Детская смертность в Госпитале была ужасающей. В первый год существования были приняты 136 детей, многих из которых раздали нанятым кормилицам. Из этих счастливчиков 66 скончалось почти сразу же. К маю 1756 года в Госпиталь было принято 1384 младенца, а умерло из них чуть больше половины — 724 ребенка. Скептики утверждали, что в Госпиталь — это лишь новый способ детоубийства, а ревнители морали — что он поощряет пороки, укрепляя в проститутках уверенность, что об их выродках все равно позаботятся. Дескать, блудите себе на здоровье. Тратьте чужие денежки.
Тем временем опекуны Госпиталя никак не могли договорится о том, по какому же принципу принимать детей. Брать только новорожденных или детей постарше? Проводить отбор матерей, или не терзать их подозрениями? В 1756 году было принято, безусловно, милосердное, но довольно глупое решение — принимать всех без разбора. На воротах приюта повесили корзину, куда матери — теоретически — должны были класть младенцев до двух месяцев от роду. На деле же туда пихали детей всех возрастов, лишь бы поместился в корзине. 2 июня, сразу же после принятия нового правила, в Госпиталь поступило 117 ребятишек — столько, сколько раньше принимали за год. Между июнем и декабрем 1756 года число принятых сирот достигло 1783. В 1757 году было принято еще 4085 младенцев, в 1758 — 4229. В Госпитале началось перенаселение.
Детская смертность в районе 40% отчасти контролировала ситуацию, но персонал все равно не справлялся с таким мощным потоком сирот. Предполагалось, что Госпиталь будет обслуживать нужны лондонок, но земля слухами полнится, и детей начали импортировать в Лондон из других графств. Незамужние матери платили посредникам, чтобы те оставили малыша в заветной корзине. Но во многих случаях пройдохи-агенты довозили ребенка до ближайшей реки... Новым заведением заинтересовались и приходские надзиратели. Зачем кормить дармоеда на приходские деньги, если можно повесить его на шею правительству? Доходило до того, что надзиратели собирали младенцев из работных домов и скопом вывозили в Лондон, а иногда — по слухам — отрывали их от материнской груди или воровали, пока матери щипали пеньку.
Emma Brownlow
В 1771 году правительство наотрез отказалось спонсировать приют с такой скандальной славой. Чтобы хоть как-то собрать средства, администрация приюта начала принимать детей старше 2 месяцев и младше 2х лет, если родители могли внести за них 100 фунтов (это правило было отменено только в 1801 году). Сортировка детей тоже ужесточилась. Так, между 1760 — 1767 в приют было принято только 116 малюток, потому что все средства уходили на содержание подрастающей оравы. Когда их раздали новым хозяевам, опекуны вздохнули с облегчением и увеличили квоту. Учитывая, что среди хозяев затесалась убийца Элизабет Браунригг, детям все равно не позавидуешь.
В 19 веке система принятия детей была реформирована. От матерей уже не требовалось оставлять опознавательные знаки, зато им начали выдавать справки. В Госпиталь принимали незаконнорожденных, детей солдатов и моряков, погибших на службе, а также тех, чьи отцы оставили семьи. Детей, рожденных в работных домах, сюда не брали, забота о них ложилась на плечи прихода. Уже в 1920-х решено было перевести приют за черту города, а огромное здание Госпиталя Найденышей было разрушено за ненадобностью.
Крестины в Госпиталей Найденышей, гравюра 19 века
Источники:
Dan Cruickshank, London's Sinful Secret.
www.foundlingmuseum.org.uk/
www.sebraprints.com.au
goldenagepaintings.blogspot.com
history.msu.edu/hst425/schedule/medicine-in-the...