[shano]

Как и всё на свете, имена имеют свою историю. В глубокой древности имя давалось человеку как примета, по которой его можно было выделить из семьи и рода. Вот что говорит об этом одна древнерусская рукопись: «Люди первых родов и времен давали детям своим имена, как отец или мать ребенка изволят, или по внешности детища, или от вещи, или от притчи». Таким образом, за каждым именем стоял понятный всем смысл, значение имени было совершенно прозрачным.



Коренные изменения русский именослов претерпел тогда, когда великий князь Владимир крестил киевлян. Летопись рассказывает, что в этот день на берегу Днепра собралось множество людей обоего пола и всех возрастов. Их разделили на группы и велели по очереди заходить в реку, которая заменяла купель. Священники читали положенные молитвы, а потом давали каждой группе крестившихся христианские имена: одно мужское – общее для всех мужчин, другое женское – общее всем женщинам. Никакого бытового неудобства от этого не возникало, так как в повседневном обиходе все равно использовались прежние мирские имена. Имена же церковные использовались в редких случаях: при составлении духовного завещания, при поминовении и т.д.


По мере утверждения христианства складывался церковный ономастикон – набор имен, даваемых при крещении. В начале своего княжения Владимир, будучи еще язычником, принес в жертву древнерусским богам двух варягов-христиан – Ивана и Федора. С принятием христианства имена Иван и Федор стали необычайно популярны. Также получили широкое распространение имена апостолов. Они любимы и доныне – Петр, Павел, Алексей, Филипп, Марк. Наряду с именами греческими, в христианский именник попало немало древнееврейских имен, а также имена древнеримских, сирийских, египетских святых.

Что касается собственно русских, мирских имен, то они еще долго использовались вместе с церковными в значении личных. В летописях и документах XI-XIV веков можно встретить новгородского священника «Германа, зовомого Воята», «боярина Фёдора, зовомого Дорога». Переписчик древнейшей русской книги – так называемого Остромирова Евангелия, подписался: «в крещении Иосиф, а мирский Остромир».

Но уже начиная с XV века, мирские имена все больше употребляются в значении прозвищ: «князь литовский Иван, а прозвище ему Баба», «казак Богдан, а имя ему Бог весть».

В XVII-XVIII веках церковные имена почти полностью вытеснили древнерусские. Но последние не исчезли бесследно. На их основе были созданы тысячи русских фамилий: Беляевы, Глазковы, Третьяковы, Орловы, Рогозины, Медведевы, Путины и многие, многие другие.

* * *

Святцы, или месяцеслов – это церковный календарь с указанием праздников и дней памяти святых. По церковным правилам только эти, освященные традицией имена, и следовало давать новорождённым. Переведенные с греческого святцы существенно ограничили словарь имен: в древнейших из святцев значится всего 330 мужских и 64 женских имени. Кроме того, новые имена были чужды древнерусскому языку: ведь их не переводили, а фонетически точно передавали славянскими звуками. Скажем, имя Евстолия, данное одной христианской мученице, в переводе означает «хорошо одетая». Греческое Дидим и древнееврейское Фома (в латинской передаче – Томас) значило «близнец» и т. д. Многие из христианских имен находят даже вполне точные параллели среди имен древнерусских: Агафон («добрый») по-славянски был бы Добрыней, латинское Павел («маленький») соответствует русскому Малому, или Малюте, древнееврейский Давид – Любиму.

Стоит сказать, что в самих святцах не обошлось без промахов. Например, там упомянуты 3 скифа, которые были казнены за приверженность к христианству в I веке н.э. Их звали Инна, Пинна и Римма. Но на Руси эти мужские имена начали давать девочкам. Видимо, малограмотные деревенские попы принимали их за женские – по характерному окончанию на -а. Ошибка прижилась, и дальше её «узаконили».

В отличие от простых людей, русские князья назывались сложными, двусоставными именами с корнями «свят», «слав», «волод», «яр». Очевидна их сакральная природа, поскольку, по крайней мере, часть из них совпадает с именами языческих богов: Ярила, Святовид.

Культ предков приводил к тому, что новорожденный княжич обыкновенно получал имя в честь деда. В некоторых родах на протяжении веков удерживалось всего два-три имени, передаваемые из поколения в поколение. Поэтому в летописи бесконечно чередуются Олеги Святославичи со Святославами Олеговичами, Изяславы Мстиславичи с Мстиславами Изяславичами.

С принятием христианства традиция наделять князя «значимым» именем была перенесена и на крестильные имена. Владимир Мономах пишет о себе, что он был «наречен в крещении Василий, а русским именем Володимер».

Однако князья назывались обоими именами – мирским и крестильным – почти исключительно при упоминании событий церковных: их рождении, крещении или погребении. Например, в Летописце Переславля Суздальского под 1211 годом читаем: «Родися у Костянтина Всеволодича сын, и нарекоша имя ему во святом крещении Иоанн, а по княжеску Всеволод». В громадном же большинстве случаев князья в летописях называются только русскими именами, которым придается название главных, «княжеских» имен. Именно их чеканили на монетах: «Князь Володимир, а се его сребро».

Так продолжалось до конца XIII века. Но затем, в связи с укреплением позиций христианской церкви, князья начинают называться только одним, церковным именем – Иван, Федор, Андрей, Константин, Михаил, Дмитрий…

Однако несколько древнерусских имен все же удержалось в княжеском именослове. Это, прежде всего, Владимир, Борис (сокращенное от Борислав) и Всеволод – имена князей, канонизированных русской церковью. Позже церковь признала еще шесть славянских имен — Ярослав, Мстислав, Ростислав, Святослав, Олег, а также Вячеслав – русский эквивалент имени чешского святого Х века, князя Вацлава.

Благодаря включению в церковные календари, эти имена дожили до наших дней. Теперь «княжеские» имена составляют подавляющее большинство из довольно узкого круга древнерусских имен, которыми родители нарекают своих детей.

* * *

История женской половины рода человеческого – это история постепенного обретения равных прав с мужчиной. Этапы этого долгого процесса, занявшего не одну сотню лет, особенно ярко видны на примере наименования женщин.

В памятниках древнерусской письменности XI-XIV веков женщины предстают безликими, почти безымянными существами. Конечно, у них были личные имена, но их упоминание – большая редкость: этой чести удостаивались немногие, например, княгиня Ольга. В большинстве случаев именование женщины носило опосредованный характер – через имя мужа или отца. Как мы знаем, Ярославна в «Слове о полку Игореве» – это отчество дочери князя Ярослава Прасковьи. В летописи встречается также «княгиня Всеволожая» – жена великого князя Всеволода. Но по отчеству величали исключительно знать, а женщинам из простонародья хватало одного производного из имени мужа – Иваниха, Павлиха. Даже в документах были привычны такие записи: «Якова дочь Ивановская жена сапожника». Как видим, эта женщина обозначена по имени отца и мужа, да ещё по занятию мужа, а её личное имя не указано, его никто не употреблял.

Только в ХV-XVII веках формула женских имен начинает приближаться к мужской, поскольку первым ее компонентом уже является личное имя женщины. Причем в большинстве случаев речь идет о вдовах, после смерти мужа унаследовавших землю и другое имущество: вдова Полашка, или вдова Каптелинка Яковлевская жена Купреянова. Именование незамужних женщин в тот период довольствовалось указанием на отца: Анница Игнатьева дочь.

В начале XVIII века формула именования женщины претерпела дальнейшие изменения: теперь помимо личного имени в составе ее появляется полуотчество. Ограничимся одним примером: посадская вдова Парасковья Панкратова дочь Прокофьевская жена Никифорова сына Локтева. По-нашему это Прасковья Панкратовна, жена Прокофия Никифоровича Локтева. Формы именования незамужней женщины в этот период были таковы: посадская девка Улита Гусева дочь, или: девка Марья Алексеева дочь.

Наконец, в XIX веке формула именования женщины совершила последнее превращение, полностью совпав с мужской: например, Мария Ивановна Постникова. Долгий процесс превращения женщины в человека благополучно завершился. Оставалась самая малость: коротко остричься, надеть штаны, заняться спортом и освоить мужские профессии.

* * *

Новая эпоха в жизни русских личных имен началась с декрета Совнаркома от 23 января 1918 года, провозгласившего полное и окончательное отделение церкви от государства и школы. Святцы были отброшены имеете с «религиозными предрассудками», вместо крещения была принята гражданская регистрация, а имена было разрешено давать какие угодно.

С 1924 года стали выходить миллионными тиражами «советские святцы» — настольные и отрывные календари, в которых приводились рекомендательные списки новых имен и предлагались пути творческого поиска. Например, советовали избирать для имени любое красивое слово: «поэма», «абстракция» или что-нибудь в этом роде. Помните, как булгаковский Шариков взял себе имя по новому календарю – Полиграф Полиграфович? Думаете, писатель пошутил или утрировал действительность? Ничуть.

К примеру, отрывной календарь Северо-Западного Промбюро на 1925 год рекомендовал такие имена: 7 февраля. Родился писатель-утопист Томас Мор. Предлагаются имена – Томас и Мора (в зависимости от пола ребенка). 23 сентября в память о состоявшейся в этот день в 1865 году Конференции I Интернационала девочек рекомендовали называть Интернами. Были в этом календаре девочки Идеи и Искры, Волги и Евразии, Пролеткульты, и даже Артиллерийские Академии. Мальчиков нарекали Трибунами, Тракторами, Оюшминальдами (Отто Юльевич Шмидт на льдине), а кое-кого и Главспиртами! И если имя Вилен (Владимир Ильич Ленин) звучит еще вполне приемлемо, то Пятьвчет (пятилетку в четыре года) кажется просто кошмарным.

Конечно, дураков на Руси всегда было хоть отбавляй. Но здравомыслящих людей, слава Богу, больше. Несмотря на революционные нововведения, Россия осталась верна именам своих святых, мучеников и героев. Сергеи, Александры, Ильи, Екатерины, Ольги и многие другие гордые, нежные, романтические имена остаются любимыми для нас. Детей называли и будут называть в честь дедушек и бабушек, и никакая революция помешать этому не может. Да и сегодня, судя по статистике, 95% россиян носят традиционные календарные русские имена.

* * *

Что общего между Агафьей Лыковой и Агатой Кристи? Или у Ивана Грозного с Иоганном Себастьяном Бахом, Джоном Ленноном, Джанни Версаче и Жаном Марэ? Да, собственно, ничего, кроме того, что эти люди являются тезками. Но почему привычные нам имена звучат на европейский лад так чуждо для нашего уха?

Вся Европа (а за ней и Америка) тоже называла детей по церковным календарям. Но православный мир заимствовал имена христианских святых через посредство греческого языка, а католики и протестанты – через посредство латинского. Поэтому одно и то же имя по-русски звучит совсем не так, как по-английски или по-французски. Достаточно сравнить имена Гаврила и Габриэль, Вениамин и Бенджамен, Марфа и Марта, Барбара и Варвара.

Увлечение россиян западноевропейскими именами началось в XIX веке, в связи с повальной франко-, а потом и англоманией. Со школьных уроков литературы мы помним Элен Курагину и Пьера Безухова, а также отрывок из «Евгения Онегина» о том, как мать Татьяны «звала Полиною Прасковью и говорила нараспев». Конечно, крестя новорожденного, русские дворяне, как и полагалось, выбирали ребенку имя по святцам. Но с самого раннего детства малыша называли не этим именем, а аналогичным французским или английским – полным (как Элен и Пьера) или уменьшительным (как Стиву Облонского или Кити Щербацкую в «Анне Карениной»).

Новый взлет популярности иностранных имен и западных вариантов распространенных русских имен мы пережили в конце 60-х – начале 70-х годов прошлого века. Он был обусловлен расширением связей со странами Запада: ростом популярности западноевропейской и американской литературы и кинематографа, участившимися браками с иностранцами. Тогда появились многочисленные Артуры Семеновичи и Джоны Тихоновичи, Анжелики, Жанны, Эдуарды и даже Ромуальды.

Сейчас времена изменились: за последние 10-15 лет мы пересмотрели свое отношение и к себе, и к странам Запада. О былой вспышке любви ко всему заграничному напоминает лишь имя Кристина, заменившее в списке современных имен более привычное для носителя русского языка имя Христина.

Сергей Цветков, историк отсюда pereformat.ru/2012/09/imena/#more-3116

От Шано. Интересно, почему он называет Ярославну. жену князя Игоря, о котором "Слово", Прасковьей, а Вики - Евфросинией? Кто врет? Блин, придется лезть искать подробности.