10.01.2014 в 21:55
Пишет
Zinder:
И снова про Миледи...Жигуновскими "Мушкетерами" навеяно... Общеизвестно, что в основе самого знаменитого романа Александра Дюма лежат «Мемуары д’Артаньяна», написанные Гасьеном Куртилем де Сандра в конце семнадцатого века. Однако Дюма взял из этой книги не так уж много – прежде всего, потому что она рассказывает о событиях, имевших место много позже, так как герой ее, Шарль де Батц д’Артаньян, намного моложе своего литературного однофамильца (именно однофамильца – Дюма вовсе не планировал изображать истинного д’Артаньяна, его герой в исходной рукописи звался Натаниэлем, но редакторы вычеркнули это имя, сочтя его неблагозвучным).
Значит ли это, что мэтр Дюма придумал все сам? Увы, нет – на самом деле он изрядно попотрошил другую книгу того же де Сандра – «Мемуары графа де Рошфора». В том, что Дюма пользовался этим источником, нет никаких сомнений, поскольку он взял из нее не только анекдоты из жизни Ришелье и Мазарини, но и один из ключевых элементов интриги (нет, я не про историю о подвесках, описанную в мемуарах Ларошфуко, героиней которой была некая Люси Карлайл, брошенная Бэкингемом и повсеместно называемая нынче прототипом миледи). На самом деле, образ миледи, включая историю ее молодости, брака с богатым и знатным дворянином и обнаружения клейма в виде лилии на ее плече, полностью заимствован у де Сандра. Реальной героиней сего забавного эпизода была – все держимся за стулья! – мачеха графа де Рошфора (ну, если верить де Сандра, конечно же). В свое время некий Джеральд Бренан в своей статье «Секретный агент кардинала» пересказал эту историю (в подлинности которой он не особо сомневался и даже намекал, что все проверил по церковным книгам и прочим заслуживающим доверия нотариальным источникам) следующим образом:
читать дальше«Шарль Сезар де Рошфор, секретный агент Ришелье, родился в 1615 году в семье, генеалогия которой восходила к 1001 году. Мать Шарля-Сезара, урожденная Марильяк, умерла при родах, и уже через несколько месяцев отец мальчика начал подыскивать себе новую супругу. Переговоры велись в тайне, поскольку потенциальный жених не хотел оскорбить семью Марильяков и других знатных родичей свежеумершей жены. В результате, господин де Сент-Пуан глупейшим образом попался в ловушку и был обвенчан с осужденной и заклейменной преступницей. Именно эта история послужила основой для эпизода с Миледи.
Один молодой священник (или лже-священник), познакомившийся с простаком-графом, предложил представить его своей прихожанке, молодой женщине изумительной красоты, принадлежащей к знатному гугенотскому роду, которая сбежала из дома для того, чтобы перейти в католичество. По словам аббата, девушке еще не было двадцати, и она испытывала огромное желание укрепиться в истинной вере путем общения со знающими людьми благородного происхождения. Граф де Рошфор поинтересовался именем этой дамы и, после длительных колебаний, ему шепнули на ухо, что девицу зовут Мадлен де Комон. Граф присвистнул – и не удивительно, ибо, судя по имени, она принадлежала к знатной гугенотской семье де Ла Форсов и была племянницей, а возможно, и дочерью знаменитого главы этого рода, Жака Номпара де Комона, который променял месть за Варфоломеевскую ночь на звание маршала Франции.
Одного взгляда на ослепительную Мадлен хватило, чтобы довершить начатую священником работу. Тайный брак был заключен в страшной спешке, под предлогом риска быть аннулированным могущественными родственниками невесты – протестантами. Можно предположить, что, как и в случае с Атосом, в первое время семейная жизнь знатного олуха была достаточно счастливой. Когда в одно злосчастное утро Рофор обнаружил на плече супруги клеймо в виде лилии, которым клеймили преступников, он не повесил ее на месте, как поступил с миледи Атос – возможно, он не имел права вершить правосудие в своих землях. Тем не менее, он немедля подал прошение о расторжении брачного контракта и избавился от жены, заплатив за это солидную сумму и сделавшись объектом насмешек со стороны веселых соотечественников из Берри и Орлеана. Расследование показало, что мошенницу действительно звали Мадлен де Комон – в определенном смысле: девица была родом из деревушки Комон, где проживал ее отец, всеми уважаемый мельник…»
Вот как-то так… понятно, что Дюма столь прозаичная развязка показалась недостаточно яркой, и вместо аннулирования брака, заключенного на ложных основаниях, он выбрал более драматичный, но куда менее вероятный вариант с повешением без суда, следствия и свидетелей.
Что же до того, каким образом миледи удалось выжить… ну, не знаю, как там было дело с сучками, но можно вспомнить, что в семнадцатом веке еще не додумались использовать при повешении скользящую петлю – петля была жесткой, и смерть наступала медленно и мучительно (не зря же при Ньюгейтской тюрьме в Лондоне постоянно ошивались мальчишки, бравшие с приговоренных деньги за то, чтобы повиснуть у них на ногах и ускорить тем самым малоприятный процесс умирания по причине растяжения и разрыва шейных позвонков).URL записи