[shano]

Оригинал взят у в "А пошел ты... в баню!"

Да-да, средневековая баня.

То, что в Средние века люди якобы не мылись, - это едва ли не самый главный миф о Средневековье, получивший широкое распространение благодаря кино. На самом деле, мытье и гигиена были важной частью повседневной жизни в Средние века, и это подтверждается многочисленными письменными и изобразительными свидетельствами. Вполне вероятно также, что пилигримы, возвращавшиеся из Святой земли, перенесли некоторые восточные традиции (например, паровую баню) на европейскую почву. 

Осторожно, много картинок, и не все приличные! ))

В 13 в. общественные бани процветали в крупных европейских городах, а к 15-му сделались непременной принадлежностью почти всех населенных пунктов. В отличие от замысловатых римских и восточных сооружений, средневековые бани, по сути, представляли собой огромные деревянные лохани, наполненные горячей водой (только богачи могли позволить себе устройство отдельной ванной комнаты в доме). В такой лохани, вокруг которой задергивались занавески, могли поместиться двое-трое.





На большинстве сохранившихся иллюстраций купающиеся сидят в лоханях по несколько человек, причем мужчины и женщины моются вместе. Зачастую рядом с лоханями стоят столы с едой и питьем, и посетители бань угощаются во время мытья.


На одной гравюре пятнадцатого века изображена положенная поперек пяти лоханей доска, уставленная яствами. Обычно персонажи этих купальных сцен полностью обнажены, но мужчины, как правило, носят шляпы или льняные шапочки, а порой и набедренные повязки.





Женщины нередко щеголяют замысловатыми прическами и ожерельями (не исключено, впрочем, что на рисунках изображены дамы легкого поведения). На некоторых рисунках купальщицы изображены в нижних сорочках или специальных «банных костюмах» - длинных рубашках без рукавов
. 

К середине 13 в. в Париже бани стали настолько многочисленны, что хозяевам заведений разрешили организовать отдельную гильдию. По всему городу с раннего утра бродили нанятые зазывалы, которые приглашали клиентов и кричали: «Горячая вода!». Плата была два денье за сидение в парилке и четыре за мытье. Разумеется, помимо собственно мытья, были и другие удовольствия, привлекавшие публику в общественные бани. Церковь и моралисты не раз указывали, что бани становятся притонами разврата.



Есть версия, что английское жаргонное слово stew (одно из обозначений борделя) происходит от французского etuves, т.е. баня. В 13 в. в Лондоне вышел декрет, под угрозой закрытия воспрещавщий содержателям бань пускать проституток и поощрять их ремесло. Впрочем, вскоре этот декрет был благополучно отменен.  

 

Томас Флендерс, йомен, и Джон Уоррен, кирпичник, холостяк, предстали перед судом вместе с женщиной легкого поведения, которую они взяли в бане.

Хью Клэпам, йомен, и Томас Сеффон, башмачник, арестованы, по словам помянутого Хью, за то, что «в полночь, возвращаясь из бани вместе с женщиной легкого поведения, они вели себя на улице очень непристойно».

Джон Грейс, Томас Холл и Уинифред Батлер предстали перед судом по обвинению в том, что, поссорившись в бане с беременной Элис Мосс, они избили ее так, что у нее случился выкидыш.

Мозес Смит, медник, и его жена Мэри в бане поругались с Джейн, женой Уильяма Эдмондса. Суд обязал их помириться и впредь не ссориться. Также они обязуются не бить Элизабет Эдмондс, свою ученицу (apprentice), иначе как ради «справедливого наказания, кое должно проводиться березовой розгой, и притом не давать ей больше шести ударов кряду».

Элизабет, жена Лоренса Каспера, и Элизабет Солджер, вдова, вызваны в суд по обвинению в том, что украли в бане у Николаса Пирсона, торговца из Норфолка, «темный плащ на суконной подкладке» и ленту со шляпы.

Генри Пайк, йомен, обвинен в том, что украл одного из посетителей бани книгу под названием «Грамматика», и другую книгу, под названием «Диалоги», и третью, под названием «Наставления в благочестии».

Элизабет Раттер обвинена в том, что, будучи в бане, пыталась заколдовать и зачаровать Уильяма Лайона, сына Джона Лайона, так что теперь в нем едва теплится жизнь. Также говорят, что своими чарами она сгубила Присциллу и Фрэнсис Филд, дочерей Джеймса Филда, и его сына Джона, так что все они исчахли и умерли.

 

Доминиканские правила дозволяли лишь недужным принимать ванну по мере необходимости, остальным же воспрещалось «тешить плоть» и злопоутреблять мытьем. Менее суровые уставы (например, клюнийский) дозволяли братии ежедневное мытье.
 (купание больного)


К концу Средних веков, однако, мытье и паренье настолько распространились во всех слоях общества, что даже доминиканец Феликс Фабер с энтуизиазмом писал о телесной чистоте и подчеркивал необходимость почаще менять белье. Не исключено, что в представлении современников духовная чистота стала ассоциироваться с телесной. Некоторый спад «банного энтузиазма» произошел в эпоху Возрождения, когда люди начали полагать, что частое мытье способно нарушить равновесие «жидкостей» в организме и привести к болезни. Но, тем не менее, такие, как Изабелла Кастильская, которая хвасталась, что мылась лишь дважды в жизни – в день своего появления на свет и в день свадьбы – оставались в меньшинстве. Скорее всего, похвальба Изабеллы дошла до наших дней именно в силу своей исключительности. Даже если люди мылись не каждый день, настолько редкое мытье все же не считалось нормой. Даже авторы нравоучительных стихотворений советовали женщинам иметь несколько комплектов нижнего белья и менять их не реже чем раз в три дня (а в промежутке если не стирать, то хотя бы проветривать).

«Знай, дорогая сестра, что, если ты хочешь последовать моему совету, ты должна очень тщательно следить за тем, что ты и я можем себе позволить себе при наших средствах. Следи, чтобы твоя одежда всегда была аккуратной, безо всяких новомодных штучек, причем складок не должно быть ни слишком много, ни слишком мало. А перед тем, как выйти из комнаты или из дома, убедись сперва, что воротники сорочки и платья не висят друг поверх друга, как бывает у пьяных или безмозглых женщин, которые не заботятся ни о своей чести, ни о чести своего дома и своего мужа, но ходят с блуждающим взглядом и нахально вздернутыми, как у львов, головами. Волосы у них выбиваются из-под покрывала, а воротники сорочек и котт измяты и торчат один из-под другого. Они расхаживают мужской походкой и ведут себя с людьми бесцеремонно, не испытывая при этом никакого стыда».

 

Помимо городских бань, современные рисунки изображают и мытье в домашней обстановке. Отдельная ванная комната (точнее, ниша, куда ставили лохань) в замке Лидс датирована 1291 г. Воду накачивали из озера близ замка, грели и наливали в лохань, стоявшую за занавеской. Некоторые иллюстрации из рукописей свидетельствуют и о том, что в хорошую погоду ванну принимали прямо в саду, причем под рукой был непременный столик с закусками, а богатый хозяин мог позволить себе и наслаждаться музыкой в процессе. Предложить гостю принять ванну считалось признаком вежливости.

Разумеется, только богатые люди могли позволить себе ежедневно мыться горячей водой в домашних условиях (учитывая количество дров, необходимых для того, чтобы согреть воду). Простолюдины устраивали банный день на дому гораздо реже – а в отсутствие специальной лохани приходилось пользоваться обыкновенными бочонками, в которых поочередно в одной воде мылась вся семья, или просто поливаться из кувшина над ведерком.


Заметим, что бедняки, возившиеся весь день со скотом либо занятые в поле, наверняка испытывали бОльшую потребность мыть руки и умываться, нежели люди, не знакомые с физическим трудом. Недостаток денег и средств вовсе не мешал низшим классам соблюдать гигиену. Весной и летом, конечно, крестьяне купались в водоемах; а для мытья младенцев существовали даже специальные лохани.