Я хочу объяснить вам, как устроена японская письменность, но не совсем обычным объяснением. Обычное объяснение я читал несколько раз, и все равно оставалось неясным, как это все работает. А потом в одной книге прочитал то же самое по сути, но с другой точки зрения, и все стало ясно. Не факт, что знающие люди согласятся с тем, что это мое объяснение лучше, или что оно вообще существенно отличается от обычного. И не вполне понятно вообще, с какого хрена человек, не знающий японский язык и не умеющий на нем читать, берется объяснять, как устроена письменность. Но тем не менее, я попробую.
Стандартное объяснение того, как устроена японская письменность и почему она считается одной из самых сложных в мире, вы можете прочитать в википедии или в одной из множества популярных статей на эту тему. Вкратце это выглядит так. Одновременно используются сразу три разные системы - две слоговые азбуки (т.е. каждый символ передает целый слог, а не один звук) под названием хирагана и катакана, по 46 символов в каждой, и кандзи - набор из огромного числа иероглифов. Образованный японец, свободно читающий художественную литературу на современном языке, знает около 3000 кандзи. Катакана используется для записи слов иностранного происхождения (кроме китайских), в частности, огромного числа заимствований из английского. Хирагана используется для служебных слов, всяких частиц, например, а также для суффиксов и окончаний слов, в которых основы записаны с помощью кандзи. Ну а кандзи используются для всего остального, т.е. для того, что мы по-русски называем корнем слова - иногда это все слово целиком, иногда к нему еще добавляется окончание хираганой. Скажем, если бы по-русски была похожая система, то слова открыл/открыли/открываю/откройте итд. мы бы писали так: сначала иероглиф, который обозначает глагол "открыть", а после него фонетически окончание. Как-нибудь так: 開ыл, 開ыли, 開ываю, 開ойте. В основе необязательно стоит один иероглиф: может быть два, три или даже четыре.
читать дальшеЕсли бы этим все ограничилось, то было бы просто (не выучить - все равно надо знать 3000 иероглифов - а понять, как устроено). Но есть еще тот факт, что у каждого кандзи (иероглифа) обычно есть несколько разных произношений, известных как "чтения". Основные из них называются онное чтение и кунное чтение, где онное - это более или менее то, как данный иероглиф произносился в китайском языке в том веке, когда его заимствовали; а кунное основано на произношении исконно японских слов. Скажем, иероглиф 山 (гора) можно прочитать по онному чтению "сан" (так произносили этот иероглиф в Китае в то время, тысячу-полторы лет назад, когда его заимствовали японцы), а можно по кунному чтению "яма" - это исконно японское слово, не пришедшее из Китая. Часто бывает больше одного онного чтения и больше одного кунного. При этом когда иероглиф сочетается с другими иероглифами в составных словах, он может произноситься по-разному в разных словах, и нет общего правила. Чаще в составных словах используется онное чтение, но далеко не всегда (да и и онных может быть больше одного). Например, эта самая гора 山: слово "горная тропа" 山路 произносится "санро" и использует онное чтение "сан", а слово "горный народ, горец" 山人 произносится "ямабито" и использует кунное чтение "яма".
Что мне оставалось непонятным в этом объяснении. Во-первых, как собственно читать по-японски, т.е. видя какие-то иероглифы в тексте, как их произносить? Есть какие-то общие правила, но к каждому из них тонна исключений. Неужели действительно надо зубрить все комбинации, которые используются на практике, чтобы знать, что 山路 это "санро", а 山人 "ямабито"? Во-вторых, этот процесс возникновения "чтений" казался очень странным. Казалось бы, если решили взять из Китая письменность, чтобы иметь возможность записать то же слово "яма", и взяли для этого 山, то при чем тут его произношение по-китайски, зачем его тоже брать и учитывать, а не просто решить, что вот 山 это "яма" и все? У кого в здравом уме возникнет соблазн специально создавать такую неоднозначность, и как это технически происходило?
Теперь то же самое, но в альтернативном объяснении.
Для того, чтобы понять устройство японской письменности, нужно вспомнить о том, что письменность - все-таки вторичная структура по отношению к самому языку. Язык - слова в нем, их произношение, их морфология, то, как они соединяются в предложения - это главная, первичная система общения, а письменность - некий набор символов, который помогает знающему язык человеку воссоздать речь в уме или вслух. В японской письменности, как и практически во всех системах письменности, буквы слоговых азбук или иероглифы используются для того, чтобы передать конкретные слова языка. Это, кстати, очень распостраненное заблуждение про китайский и японский языки, что иероглифы в них каким-то образом напрямую передают "идеи", "понятия" - это совершенно неверно. Они всегда соответствуют словам, а не "идеям", а уже слова несут в себе тот или иной смысл. Язык - первичен, система письменности - вторична.
(Для того, чтобы сохранять это в уме, полезно вспоминать время от времени, что в той же Японии, как и во всем мире, до недавнего времени подавляющее большинство населения не умело читать и писать. В 5-м, 12-м или 17-м веках большинство японцев вполне могли пользоваться своим родным языком, не умея писать; значит, описание языка и его слов в терминах "иероглифов" не может быть верным, не может быть первичным.)
Что происходит с кандзи и их "чтениями", если мы посмотрим на все это с точки зрения собственно языка, а не письменности? Выходит, что "яма" и "сан" - это не два "чтения" одного иероглифа 山 со значением "гора", вовсе нет. "яма" и "сан" - это два разных слова. Это слова-синонимы, оба означают "гора", только одно из них - исконно японское, а другое было заимствовано из китайского. Из китайского языка японцы заимствовали не иероглифы, а слова, огромное множество самых разных слов, включая то же "сан". Это происходило потому, что в течение многих веков престижным языком в Японии, которым владели все влиятельные люди, был китайский, на нем умели писать и читать все образованные люди без исключения. Подобно тому, как английский впитал в себя огромный пласт слов из французской норманнской речи, подобно тому, как в русский язык в 19-м веке приходили слова из французского, в японский язык вливались слова из китайского. Точнее, не только слова, а вообще говоря морфемы, единицы смысла, строительные блоки, из которых, благодаря структуре японского языка, легко было делать составные слова. Скажем, то же "сан", хоть и означает "гора" так же, как и "яма", не функционирует в качестве отдельного слова, зато легко входит в составные, типа "санро" - "горная тропа". "яма" тоже входит в составные, как мы видели на примере "ямабито" - "горный народ" - а почему бы и нет? Но вообще говоря, заимствованные китайские слова-морфемы чаще входят в составные, чем родные японские. Я думаю, это потому, что китайские морфемы почти всегда односложные (так устроен китайский язык), а японские чаще длиннее; из коротких блоков легче построить составное слово. Ну вот как в русском языке: есть село и деревня, составное слово "сельскохозяйственный", а не "деревенскохозяйственный".
Пока что я вообще не говорил о письменности, только о языке. Японский крестьянин в 10-м веке, не знающий письменности, отлично знал и понимал и пользовался такими словами, как "яма", "сан" (не отдельным словом, но частью составных), "ямабито", "санро". Но что происходит теперь, если мы хотим их записать? Поначалу долгое время японский язык вообще не записывали, письменным языком был китайский (опять же знакомая картина по другим языкам). Потом постепенно появилось желание и необходимость записывать японские предложения на японском языке. При этом слова типа "сан", пришедшие из китайского, записать было легко - все умеющие писать люди знали китайский, знали, что японское слово "сан" происходит из китайского "сан", которое пишется вот так: 山. Поэтому логично этим же иероглифом писать японское "сан". Но что делать с исконно японскими словами типа "яма"? Можно писать их слоговой азбукой, хираганой, которая тем временем появилась; но у нее нет того престижа, который есть у иероглифов. Можно придумывать для них новые иероглифы - и в отдельных случаях так поступали - но это процесс сложный, требующий распостранения этой новой информации. И тогда возникла такая традиция: что исконно японское слово "яма" можно записать иероглифом, который обозначает его синоним китайского происхождения "сан". И само по себе, и внутри составных слов. И так с любым словом японского происхождения (кроме кратких служебных слов, которые можно писать хираганой). Любое такое слово или морфему можно записать уже известным грамотному человеку иероглифом, который обозначает какой-то синоним или близкое по смыслу слово из китайских заимствований.
Это объяснение, которое начинает со слов и заканчивает иероглифами, делает понятным то, что я никак не мог понять в стандартном объяснении, которое начинает с иероглифов и заканчивает "чтениями". Становится понятным, как вся эта странная ситуация могла возникнуть. Потому что если рассматривать весь этот процесс, начиная с иероглифов, у которых оказываются разные "чтения", непонятно, как обойтись без центрального контроля над процессом, который несвойственен ни одному живому языку. То есть в уме возникает сама собой довольно нелепая картинка: представьте какого-то японского чиновника, скажем в 8-м веке, который сидит себе, листает китайский словарь и думает: каких еще иероглифов нам в японском языке не хватает? Ага, вот 山, это полезная штука. Как у нас китайцы его произносят? Кажется, "сан"? Ага, значит это будет нашим онным чтением. А какое бы японское, кунное чтение подобрать? Ну например "яма" подходит. Достает толстый гроссбух, находит последнюю незаполненную страницу, добавляет новую строку: 山... сан... яма... так, теперь позвать писца, размножить в тысяче экземпляров и послать всем грамотным людям в стране...
А если смотреть на этот процесс, начиная со слов, то все понятно. Не нужен никакой чиновник. Если всем грамотным людям известно правило про то, что можно использовать иероглиф китайского по происхождению синонима, то все знают автоматически, что 山 может быть и "сан" и "яма" в зависимости от контекста. Не нужно центрального контроля над процессом - просто обычное для языка заимствование иностранных слов, таких, как "сан".
Второй вопрос, однаком, все еще требует объяснения. Почему такое правило - что можно записывать "яма" так же, как "сан" - могло возникнуть, если оно приводит к такой неоднозначности? Ведь в результате этого правила совершенно непонятно, как читать иероглифы в японском тексте, какие чтения выбирать? Как с этой проблемой справляться?
И тут приходиться признать следующий важный факт: в любом языке система письма предназначена в первую очередь (а также во вторую, третью и так далее) для людей, которые уже знают сам язык и слова в нем. Все системы письменности "заточены" под то, чтобы людям, знающим язык, удобно было читать и писать на нем. Удобство для человека, еще не знающего язык - это вообще не фактор, ну или в сотую очередь.
Когда мы видим в японском тексте иероглифы 山路, мы не знаем, как их читать: "санро" или "ямаро" (или еще куча способов может быть, ведь у второго иероглифа 路 тоже есть свои чтения...). А что происходит, когда японец или хорошо знающий язык иностранец видит эти иероглифы? У него не возникает сомнений, потому что он знает, что есть такое слово "санро", а слова "ямаро" нет. Он мгновенно узнает все слово, а не перебирает в уме возможные варианты. Если он видит один только иероглиф 山, то тоже проблем нет, потому что он знает, что только "яма" употребляется в качестве отдельного слова, "сан" не употребляется. Он знает язык и его слова, поэтому то, что нам кажется неоднозначным, не вызывает у него затруднений. Значит ли это, что он никогда вообще не сталкивается с затруднениями? Нет, не значит. Есть редкие слова или технические слова, которые нужно посмотреть в словаре, и без этого он их правильно не произнесет. Но и во многих других языках с редкими и техническими словами то же самое происходит, и их написание необязательно дает нам возможность правильно произнести (в английском с этим тяжелее, в русском языке легче, но даже и по-русски мы часто ошибаемся в ударениях в редких или технических словах, которые знаем только на письме).
(другой интересный источник неоднозначности - мужские имена. В Японии, когда родители выбирают имя для мальчика, и то, как его записать, они могут выбрать какие угодно иероглифы с подходящими "чтениями", и часто выбирают из эстетических соображений, например. В результате вы можете работать или даже дружить годами с человеком, имя которого, скажем, 勝, и так и не знать, его зовут "Кацу" или "Масару" - два разных прочтения этого иероглифа со смыслом "победа". Адресовать ему письмо? Не проблема. Упомянуть его полное имя-фамилию в статье? Не проблема. Произнести имя вслух? Проблема. Но поскольку в обычном общении имена и не употребляются, и даже близкие друзья называют друг друга по фамилии, то проблема не очень серьезная. А в официальных анкетах, бланках итп. кроме иероглифов записывают имена хираганой.)
Можно подобрать аналогию такой "неоднозначности" в другом языке - например, в английском. Аналогия не точная, потому что все-таки японская письменность действительно сложнее английской, но тем не менее. Буквы 'ch' в английском могут произноситься как "ч" (check), как "к" (chemistry), и даже как "ш", хоть и очень редко (chevron). Буква g перед e/i может произноситься как "г" (get) и как "дж" (generate). Представляют ли эти обстоятельства трудность для чтения английского текста? Для знающих язык - вообще говоря нет, для незнающих - несомненно. Можно представить себе, что ch и g - это такие два "иероглифа", у которых есть разные "чтения". Мы даже можем придумать примерные закономерности того, когда какое чтение используется: например, у "иероглифа" ch чтение "к" встречается главным образом в заимствованных из древнегреческого словах. Но такие закономерности неизбежно будут приблизительными и не давать точных указаний, когда как читать. Человек, который хорошо знает английский, не задумывается о том, как прочитать get: "гет" или "джет", generate: "генерейт" или "дженерейт". Он просто узнает слово. Конечно, нельзя сказать, что совсем нет недостатков того, что у этих букв есть разные "чтения". Детям труднее изучать письмо. Если слово редкое или техническое, носитель языка может прочитать его неправильно. Есть феномен "книжных слов", известных людям только из книг и произносящихся неправильно, как и по-русски. Но все это вместе не такая уж большая проблема. Главную свою функцию - позволить людям, знающим язык, быстро и уверенно читать и писать на нем - выполняют и английская система письма, и русская. И японская.
Стандартное объяснение того, как устроена японская письменность и почему она считается одной из самых сложных в мире, вы можете прочитать в википедии или в одной из множества популярных статей на эту тему. Вкратце это выглядит так. Одновременно используются сразу три разные системы - две слоговые азбуки (т.е. каждый символ передает целый слог, а не один звук) под названием хирагана и катакана, по 46 символов в каждой, и кандзи - набор из огромного числа иероглифов. Образованный японец, свободно читающий художественную литературу на современном языке, знает около 3000 кандзи. Катакана используется для записи слов иностранного происхождения (кроме китайских), в частности, огромного числа заимствований из английского. Хирагана используется для служебных слов, всяких частиц, например, а также для суффиксов и окончаний слов, в которых основы записаны с помощью кандзи. Ну а кандзи используются для всего остального, т.е. для того, что мы по-русски называем корнем слова - иногда это все слово целиком, иногда к нему еще добавляется окончание хираганой. Скажем, если бы по-русски была похожая система, то слова открыл/открыли/открываю/откройте итд. мы бы писали так: сначала иероглиф, который обозначает глагол "открыть", а после него фонетически окончание. Как-нибудь так: 開ыл, 開ыли, 開ываю, 開ойте. В основе необязательно стоит один иероглиф: может быть два, три или даже четыре.
читать дальшеЕсли бы этим все ограничилось, то было бы просто (не выучить - все равно надо знать 3000 иероглифов - а понять, как устроено). Но есть еще тот факт, что у каждого кандзи (иероглифа) обычно есть несколько разных произношений, известных как "чтения". Основные из них называются онное чтение и кунное чтение, где онное - это более или менее то, как данный иероглиф произносился в китайском языке в том веке, когда его заимствовали; а кунное основано на произношении исконно японских слов. Скажем, иероглиф 山 (гора) можно прочитать по онному чтению "сан" (так произносили этот иероглиф в Китае в то время, тысячу-полторы лет назад, когда его заимствовали японцы), а можно по кунному чтению "яма" - это исконно японское слово, не пришедшее из Китая. Часто бывает больше одного онного чтения и больше одного кунного. При этом когда иероглиф сочетается с другими иероглифами в составных словах, он может произноситься по-разному в разных словах, и нет общего правила. Чаще в составных словах используется онное чтение, но далеко не всегда (да и и онных может быть больше одного). Например, эта самая гора 山: слово "горная тропа" 山路 произносится "санро" и использует онное чтение "сан", а слово "горный народ, горец" 山人 произносится "ямабито" и использует кунное чтение "яма".
Что мне оставалось непонятным в этом объяснении. Во-первых, как собственно читать по-японски, т.е. видя какие-то иероглифы в тексте, как их произносить? Есть какие-то общие правила, но к каждому из них тонна исключений. Неужели действительно надо зубрить все комбинации, которые используются на практике, чтобы знать, что 山路 это "санро", а 山人 "ямабито"? Во-вторых, этот процесс возникновения "чтений" казался очень странным. Казалось бы, если решили взять из Китая письменность, чтобы иметь возможность записать то же слово "яма", и взяли для этого 山, то при чем тут его произношение по-китайски, зачем его тоже брать и учитывать, а не просто решить, что вот 山 это "яма" и все? У кого в здравом уме возникнет соблазн специально создавать такую неоднозначность, и как это технически происходило?
Теперь то же самое, но в альтернативном объяснении.
Для того, чтобы понять устройство японской письменности, нужно вспомнить о том, что письменность - все-таки вторичная структура по отношению к самому языку. Язык - слова в нем, их произношение, их морфология, то, как они соединяются в предложения - это главная, первичная система общения, а письменность - некий набор символов, который помогает знающему язык человеку воссоздать речь в уме или вслух. В японской письменности, как и практически во всех системах письменности, буквы слоговых азбук или иероглифы используются для того, чтобы передать конкретные слова языка. Это, кстати, очень распостраненное заблуждение про китайский и японский языки, что иероглифы в них каким-то образом напрямую передают "идеи", "понятия" - это совершенно неверно. Они всегда соответствуют словам, а не "идеям", а уже слова несут в себе тот или иной смысл. Язык - первичен, система письменности - вторична.
(Для того, чтобы сохранять это в уме, полезно вспоминать время от времени, что в той же Японии, как и во всем мире, до недавнего времени подавляющее большинство населения не умело читать и писать. В 5-м, 12-м или 17-м веках большинство японцев вполне могли пользоваться своим родным языком, не умея писать; значит, описание языка и его слов в терминах "иероглифов" не может быть верным, не может быть первичным.)
Что происходит с кандзи и их "чтениями", если мы посмотрим на все это с точки зрения собственно языка, а не письменности? Выходит, что "яма" и "сан" - это не два "чтения" одного иероглифа 山 со значением "гора", вовсе нет. "яма" и "сан" - это два разных слова. Это слова-синонимы, оба означают "гора", только одно из них - исконно японское, а другое было заимствовано из китайского. Из китайского языка японцы заимствовали не иероглифы, а слова, огромное множество самых разных слов, включая то же "сан". Это происходило потому, что в течение многих веков престижным языком в Японии, которым владели все влиятельные люди, был китайский, на нем умели писать и читать все образованные люди без исключения. Подобно тому, как английский впитал в себя огромный пласт слов из французской норманнской речи, подобно тому, как в русский язык в 19-м веке приходили слова из французского, в японский язык вливались слова из китайского. Точнее, не только слова, а вообще говоря морфемы, единицы смысла, строительные блоки, из которых, благодаря структуре японского языка, легко было делать составные слова. Скажем, то же "сан", хоть и означает "гора" так же, как и "яма", не функционирует в качестве отдельного слова, зато легко входит в составные, типа "санро" - "горная тропа". "яма" тоже входит в составные, как мы видели на примере "ямабито" - "горный народ" - а почему бы и нет? Но вообще говоря, заимствованные китайские слова-морфемы чаще входят в составные, чем родные японские. Я думаю, это потому, что китайские морфемы почти всегда односложные (так устроен китайский язык), а японские чаще длиннее; из коротких блоков легче построить составное слово. Ну вот как в русском языке: есть село и деревня, составное слово "сельскохозяйственный", а не "деревенскохозяйственный".
Пока что я вообще не говорил о письменности, только о языке. Японский крестьянин в 10-м веке, не знающий письменности, отлично знал и понимал и пользовался такими словами, как "яма", "сан" (не отдельным словом, но частью составных), "ямабито", "санро". Но что происходит теперь, если мы хотим их записать? Поначалу долгое время японский язык вообще не записывали, письменным языком был китайский (опять же знакомая картина по другим языкам). Потом постепенно появилось желание и необходимость записывать японские предложения на японском языке. При этом слова типа "сан", пришедшие из китайского, записать было легко - все умеющие писать люди знали китайский, знали, что японское слово "сан" происходит из китайского "сан", которое пишется вот так: 山. Поэтому логично этим же иероглифом писать японское "сан". Но что делать с исконно японскими словами типа "яма"? Можно писать их слоговой азбукой, хираганой, которая тем временем появилась; но у нее нет того престижа, который есть у иероглифов. Можно придумывать для них новые иероглифы - и в отдельных случаях так поступали - но это процесс сложный, требующий распостранения этой новой информации. И тогда возникла такая традиция: что исконно японское слово "яма" можно записать иероглифом, который обозначает его синоним китайского происхождения "сан". И само по себе, и внутри составных слов. И так с любым словом японского происхождения (кроме кратких служебных слов, которые можно писать хираганой). Любое такое слово или морфему можно записать уже известным грамотному человеку иероглифом, который обозначает какой-то синоним или близкое по смыслу слово из китайских заимствований.
Это объяснение, которое начинает со слов и заканчивает иероглифами, делает понятным то, что я никак не мог понять в стандартном объяснении, которое начинает с иероглифов и заканчивает "чтениями". Становится понятным, как вся эта странная ситуация могла возникнуть. Потому что если рассматривать весь этот процесс, начиная с иероглифов, у которых оказываются разные "чтения", непонятно, как обойтись без центрального контроля над процессом, который несвойственен ни одному живому языку. То есть в уме возникает сама собой довольно нелепая картинка: представьте какого-то японского чиновника, скажем в 8-м веке, который сидит себе, листает китайский словарь и думает: каких еще иероглифов нам в японском языке не хватает? Ага, вот 山, это полезная штука. Как у нас китайцы его произносят? Кажется, "сан"? Ага, значит это будет нашим онным чтением. А какое бы японское, кунное чтение подобрать? Ну например "яма" подходит. Достает толстый гроссбух, находит последнюю незаполненную страницу, добавляет новую строку: 山... сан... яма... так, теперь позвать писца, размножить в тысяче экземпляров и послать всем грамотным людям в стране...
А если смотреть на этот процесс, начиная со слов, то все понятно. Не нужен никакой чиновник. Если всем грамотным людям известно правило про то, что можно использовать иероглиф китайского по происхождению синонима, то все знают автоматически, что 山 может быть и "сан" и "яма" в зависимости от контекста. Не нужно центрального контроля над процессом - просто обычное для языка заимствование иностранных слов, таких, как "сан".
Второй вопрос, однаком, все еще требует объяснения. Почему такое правило - что можно записывать "яма" так же, как "сан" - могло возникнуть, если оно приводит к такой неоднозначности? Ведь в результате этого правила совершенно непонятно, как читать иероглифы в японском тексте, какие чтения выбирать? Как с этой проблемой справляться?
И тут приходиться признать следующий важный факт: в любом языке система письма предназначена в первую очередь (а также во вторую, третью и так далее) для людей, которые уже знают сам язык и слова в нем. Все системы письменности "заточены" под то, чтобы людям, знающим язык, удобно было читать и писать на нем. Удобство для человека, еще не знающего язык - это вообще не фактор, ну или в сотую очередь.
Когда мы видим в японском тексте иероглифы 山路, мы не знаем, как их читать: "санро" или "ямаро" (или еще куча способов может быть, ведь у второго иероглифа 路 тоже есть свои чтения...). А что происходит, когда японец или хорошо знающий язык иностранец видит эти иероглифы? У него не возникает сомнений, потому что он знает, что есть такое слово "санро", а слова "ямаро" нет. Он мгновенно узнает все слово, а не перебирает в уме возможные варианты. Если он видит один только иероглиф 山, то тоже проблем нет, потому что он знает, что только "яма" употребляется в качестве отдельного слова, "сан" не употребляется. Он знает язык и его слова, поэтому то, что нам кажется неоднозначным, не вызывает у него затруднений. Значит ли это, что он никогда вообще не сталкивается с затруднениями? Нет, не значит. Есть редкие слова или технические слова, которые нужно посмотреть в словаре, и без этого он их правильно не произнесет. Но и во многих других языках с редкими и техническими словами то же самое происходит, и их написание необязательно дает нам возможность правильно произнести (в английском с этим тяжелее, в русском языке легче, но даже и по-русски мы часто ошибаемся в ударениях в редких или технических словах, которые знаем только на письме).
(другой интересный источник неоднозначности - мужские имена. В Японии, когда родители выбирают имя для мальчика, и то, как его записать, они могут выбрать какие угодно иероглифы с подходящими "чтениями", и часто выбирают из эстетических соображений, например. В результате вы можете работать или даже дружить годами с человеком, имя которого, скажем, 勝, и так и не знать, его зовут "Кацу" или "Масару" - два разных прочтения этого иероглифа со смыслом "победа". Адресовать ему письмо? Не проблема. Упомянуть его полное имя-фамилию в статье? Не проблема. Произнести имя вслух? Проблема. Но поскольку в обычном общении имена и не употребляются, и даже близкие друзья называют друг друга по фамилии, то проблема не очень серьезная. А в официальных анкетах, бланках итп. кроме иероглифов записывают имена хираганой.)
Можно подобрать аналогию такой "неоднозначности" в другом языке - например, в английском. Аналогия не точная, потому что все-таки японская письменность действительно сложнее английской, но тем не менее. Буквы 'ch' в английском могут произноситься как "ч" (check), как "к" (chemistry), и даже как "ш", хоть и очень редко (chevron). Буква g перед e/i может произноситься как "г" (get) и как "дж" (generate). Представляют ли эти обстоятельства трудность для чтения английского текста? Для знающих язык - вообще говоря нет, для незнающих - несомненно. Можно представить себе, что ch и g - это такие два "иероглифа", у которых есть разные "чтения". Мы даже можем придумать примерные закономерности того, когда какое чтение используется: например, у "иероглифа" ch чтение "к" встречается главным образом в заимствованных из древнегреческого словах. Но такие закономерности неизбежно будут приблизительными и не давать точных указаний, когда как читать. Человек, который хорошо знает английский, не задумывается о том, как прочитать get: "гет" или "джет", generate: "генерейт" или "дженерейт". Он просто узнает слово. Конечно, нельзя сказать, что совсем нет недостатков того, что у этих букв есть разные "чтения". Детям труднее изучать письмо. Если слово редкое или техническое, носитель языка может прочитать его неправильно. Есть феномен "книжных слов", известных людям только из книг и произносящихся неправильно, как и по-русски. Но все это вместе не такая уж большая проблема. Главную свою функцию - позволить людям, знающим язык, быстро и уверенно читать и писать на нем - выполняют и английская система письма, и русская. И японская.