[shano]

В советское время существовал очень устойчивый миф или даже шаблон о том, что Советский Союз — это самая читающая страна в мире. Это такая казенная отточенная формула, которая появлялась и в разного рода пропагандистских текстах, и в отчетах о количестве читателей советских библиотек и так далее. И в какой-то момент представление о самой читающей стране мира стало некоторой данностью, которая у всех в голове, и все знают, гордятся, что советские люди настолько тянутся к культуре и так много читают.
В постсоветское время этот устойчивый стереотип оказался под угрозой, потому что по целому ряду параметров стало складываться ощущение, что читать стали намного меньше, литература перестала играть ту роль, которую она играла, скажем, в годы перестройки, когда дефицитные книги представляли огромную ценность и сформировалась устойчивая практика коллекционирования книг даже в семьях, которые, скажем так, далеки от интеллигенции. Есть такой термин — «моральные паники», обозначающий устойчивые стереотипы в обществе, которые являются поводом для какого-то общественного беспокойства, и представление о том, что в России все перестали читать и что чтение перестало играть важную роль в жизни людей, — это типичная моральная паника, которая транслировалась и через средства массовой информации, и в речах многих политических деятелей и так далее.
Тем не менее серьезных исследований, пытающихся понять, в чем, собственно, проблема, что именно происходит с чтением, было не так уж и много. Основные источники представлений о том, больше или меньше читает нынешний россиянин, — это, как правило, социологические опросы, данные которых на самом деле, если посмотреть статистику за несколько лет, довольно сильно противоречивы. И у разных социологических служб представление о том, насколько все плохо или хорошо, довольно здорово различалось. При этом, как кажется, социологические опросы — недостаточный инструмент для того, чтобы разобраться в том, что же все-таки происходит с чтением в современном обществе, поскольку это что-то вроде средней температуры по больнице. Понятно, что это цифры, которыми легко оперировать, на несколько процентов меньше и так далее. Тем не менее то, что стоит за этими цифрами, зачастую непонятно.
И здесь на помощь пришли антропологические исследования, исследования в духе культурной антропологии, и, в частности, мы с коллегами проводили большое исследование, посвященное читательским практикам в населенных пунктах разного размера. Это Москва как мегаполис, областным центром мы выбрали Калугу с довольно устойчивыми культурными традициями, и, наконец, нас интересовала если не деревня, то по крайней мере поселок, и мы рассматривали поселок городского типа Березайка в Бологовском районе Тверской области. В чем состояла наша задача? Наша задача состояла в том, чтобы за счет глубинных интервью и фокус-групп понять не только то, больше или меньше читают и какие книги читают, а какое место чтение вообще занимает в жизни людей, есть ли какие-то новые тенденции, связанные с чтением, как повлияло появление интернета и электронных книг на читательские практики. И за счет такого глубинного изучения, в ходе которого прояснялись многие тонкие нюансы, связанные с чтением, удалось получить любопытные результаты, которые зачастую разрушают много сложившихся мифов и стереотипов про кризис чтения в современной России.
Что нам удалось понять? Во-первых, оказалось, что если смотреть на чтение как на практику, связанную с работой с какими-то текстами, то читать стали не меньше, а больше, потому что появилось электронное чтение и чтение в интернете, и в этом смысле можно говорить о том, что читают даже в разы больше. Чтение на мобильном телефоне сообщений и так далее. Но, конечно, в первую очередь нас интересовало именно чтение книг, чтение художественной литературы, и здесь, действительно, определенное снижение имеет место. С другой стороны, оказалось, что эти новые форматы технических приспособлений для чтения совершили революцию, о которой многие ничего не знают или не обратили на нее внимания. Это касается ситуации с чтением в провинции.
Дело в том, что одной из глобальных проблем и в советское время, и в постсоветское было отсутствие доступа к книгам, очень ограниченный выбор. То есть фактически была сельская библиотека, которая худо-бедно комплектовалась в советское время, однако в постсоветское время денег на закупки хватало, условно говоря, на Дарью Донцову. И те люди, которые любят читать и привыкли читать в советское время, находились в очень сложной ситуации, потому что им приходилось добывать эти книги. Огромное значение приобрел обмен книг. Книголюбы в рамках населенных пунктов объединялись даже в какие-то клубы любителей чтения либо неформально. И вообще идея взять почитать книгу — это один из главных способов вообще раздобыть что-то новое и интересное. Книгообмен играл огромную роль.
Что произошло, когда появился интернет и электронные книги? Неожиданно маленькое окошечко, через которое с большим трудом можно было получать книги, расширилось до безграничия.

То есть теперь в общем и целом можно получить любую книгу. Например, если человек очень увлекается темой охоты, он может раздобыть все книги об охоте. Если человек интересуется древней Скандинавией, то, если раньше в поселке городского типа Березайка шансы найти книжку о Скандинавии стремились к нулю, теперь перед ним горизонты абсолютно раскрыты. И как сказал нам один из наших информантов — как раз такой книголюб и книгособиратель, — он купил последним из общества книголюбов города Бологое электронную книгу и на этом клуб книголюбов закончился. И наступило полное счастье, потому что теперь все могут читать все книги, которые хотят.
И это действительно абсолютно меняет культурный ландшафт провинции, по крайней мере среди тех людей, которые к чтению тянутся. И, кстати, это очень сильно повлияло на молодежь — распространены моральные паники, связанные с тем, что молодежь ничего не читает. Мы работали отдельно со школьниками, в том числе в той же самой Березайке, и оказалось, что тех школьников, которые читают, в общем не так мало, они, конечно, тоже получают огромное удовольствие от возможности читать то, что они захотят, и у очень многих есть электронные книги. Показательно, кстати, что в Москве количество людей, которые говорили о роли электронных книг в их жизни, минимально. В Москве и так хороший выбор, большие книжные магазины, библиотеки. И таким образом, особой потребности нет в том, чтобы покупать электронную книгу и туда закачивать.
Выявилась интересная тенденция, связанная вообще со склонностью к чтению. И здесь оказалось — в каком-то смысле это предсказуемо, — что главный фактор, от которого зависит, есть ли у человека склонность к чтению или нет, — это, конечно, семейные традиции: в тех семьях, где читают родители — много или мало, но в общем и целом такая практика есть, — довольно большая вероятность того, что дети тоже начнут читать и будут делать это с удовольствием. В этом смысле семья, конечно, имеет огромное значение. А вот то, что касается восприятия и оценки книг и что именно читают и как воспринимают и оценивают прочитанное, для нас это была тоже очень важная задача понять: если человек читает Дарью Донцову, то он действительно считает, что это лучшая литература на свете, или он считает, что это «жвачка для мозга», а высоко ценит что-то другое?
Оказалось, что, во-первых, чтение в жизни наших сограждан играет очень большую символическую роль. Например, выявилось абсолютно устойчивое представление о том, что книги нельзя выкидывать и уничтожать. Это своего рода сакрализация книг, и любой человек, который нарушает это правило, сразу же если не становится в обществе изгоем, то по крайней мере отношение к нему резко меняется, что провоцирует очень сложную систему избавления от ненужных книг. Когда тебе книга не нужна, но ты не можешь ее выкинуть, потому что это кощунство, потому что книга сакральная, и ты вынужден придумывать хитрые схемы. Некоторые, например, хранят книги в гараже и ждут, пока они немного подгниют и подпортятся, а подпорченную книгу уже можно выкинуть. И конечно, огромную роль играет книгообмен, в том числе и современная его форма вроде буккроссинга — специальные полочки в библиотеке или на улице, где можно оставить книги и обмениваться ими.
Когда мы изучали то, как воспринимают чтение и книги современные россияне, какие книги для них имеют ценность, значение, какие книги считается престижным читать, то выяснилось, что иерархия восприятия литературы, конечно, формируется почти исключительно в школе. Безусловно, во всех слоях населения, во всех типах населенных пунктов огромное значение в этой ценностной иерархии играет классика, причем прежде всего классическая русская литература, которую называют наиболее ценной все — и те, кто читает много, и те, кто читает мало. В этом смысле представление о том, что классика — наше все, мы впитываем действительно со школьной скамьи, и это очень устойчивое представление, которое тоже передается через поколения. Родители говорили о том, что они очень хотят, чтобы дети читали классическую литературу, потому что они сами ее читали.
Любопытно, что при этом чтение классической литературы воспринимается не как какое-то удовольствие, а как довольно сложный труд. В этом смысле показательно, что одна из самых часто называемых книг — это «Война и мир», и настаивают на том, что ее должны прочесть все. При этом больше половины опрошенных говорили о том, что сами они прочитали ее с трудом. То есть это сложное чтение, но нужное, полезное и важное. Если же говорить о чтении для души, то, с одной стороны, есть нишевая история про жанровую литературу, есть любители детективов, фэнтези, фантастики и так далее, но при этом практически никогда эта литература не воспринимается как ценная. Это именно чтение для развлечения. А если говорить о книгах, которые имеют большое значение и играют важную роль в жизни человека, то это в первую очередь культовые книги 80-х годов. Абсолютным лидером во всех группах оказывается роман «Мастер и Маргарита» Булгакова, который, как мы все помним, фактически заново был открыт в годы перестройки, а также зарубежная литература XX века: Маркес, Ремарк — они достаточно высоко оцениваются.
Если говорить о высшем пилотаже, то парадоксально, но чтение самых последних книжных новинок Букеровской премии и еще каких-то премий скорее не имеет большого значения. А для тех людей, которые претендует на то, чтобы быть читателями высшего уровня, самым высоким статусом обладает классическая зарубежная литература. То есть если ты хочешь показать, что ты продвинутый читатель (а вообще, кстати, рассказывать о книгах, о том, что ты читаешь, очень важно для социализации, искать тех, кто читает те же книги, что и ты, и так далее), то высший пилотаж — это, например, сказать, что ты прочитал «Фауста» Гёте, и тебе, может быть, не понравилось, но ты это прочитал, потому что это тебе важно. Прочитать Шекспира тоже важно. Это довольно любопытно, потому что это свидетельствует о том, что, с одной стороны, большую роль играет тот бум, произошедший с книгами в 80-е годы, в значительной степени задавший парадигму великих книг, которые, судя по всему, тоже передаются из поколения в поколение, вроде Маркеса. С другой стороны, то, что мы традиционно воспринимаем как фундамент, классику: Гомер, Шекспир и так далее, — сейчас в общем и целом не входит в круг какого-то повседневного чтения, достаточно слабо реализуется в школе, но имеет огромное значение для тех людей, которые претендуют на то, чтобы стать интеллектуалами.
Как кажется, исследования такого рода нужно продолжать, поскольку они помогают не только понять, что происходит с чтением, но и более грамотно выстроить культурную политику в области продвижения чтения, что многократно объявляется государственным приоритетом, однако, как показывает практика, зачастую те методы продвижения, которые используются сейчас, не достигают своей цели, потому что не учитываются те процессы, связанные с чтением, которые происходят сейчас.postnauka.ru/video/55760