С запозданием - давно глянувшийся пост: Толстой и как не хотеть героинь
Всё верно, но неполно. А полная картина такова: потратив жизнь на борьбу с хотением героинь, Толстой отпустил себя и позволил себе хотеть героя. И написал "Хаджи-Мурата".
Г-н Милонов, кыш отсюда! Это не то, что Вы думаете.
Дело в том, что для того, чтобы создать героя, хоть женщину, хоть мужчину, хоть собачку, писатель должен его любить. И хотеть войти в каждую клетку его тела. Это такая степень пенетрации, до которой не способен дойти никакой физический секс. Именно поэтому у писателя - как у писателя, автора - нет собственно никакой сексуальной ориентации, с кем бы он ни спал в реальной жизни* (может статься, что ни с кем вообще). Отношения автора и его героя - особая форма эроса. И это неотъемлемое свойство художественной литературы.
Другое дело, что в русской литературе начиная с середины 19-го века любовь автора к герою стала считаться чем-то постыдным. Литература должна была "обличать". И, как совершенно справедливо наблюдает , Толстой борется с этой любовью, поскольку она не соответствует его представлениям о должном - о моральной сверхзадаче литературы.
Странным образом тут возникает сближение с постмодерном. Только русские классики второй половины 19-го века боролись с любовью к создаваемым героям, а современные российские авторы вообще не знают, что это такое. Любить своего героя? Да вы чё? Читайте Ортегу-и-Гассета, типа.
Только читать их скучно, какие бы премии они ни получали. Вот такие у меня отсталые вкусы. Что делать, если между Агатой Кристи и Эркюлем Пуаро есть эта молния, а между Улицкой и Кукоцким - вакуум.
*Один из лучших женских образов в мировой литературе - Холли Голайтли - создан геем Труманом Капоте.
Всё верно, но неполно. А полная картина такова: потратив жизнь на борьбу с хотением героинь, Толстой отпустил себя и позволил себе хотеть героя. И написал "Хаджи-Мурата".
Г-н Милонов, кыш отсюда! Это не то, что Вы думаете.
Дело в том, что для того, чтобы создать героя, хоть женщину, хоть мужчину, хоть собачку, писатель должен его любить. И хотеть войти в каждую клетку его тела. Это такая степень пенетрации, до которой не способен дойти никакой физический секс. Именно поэтому у писателя - как у писателя, автора - нет собственно никакой сексуальной ориентации, с кем бы он ни спал в реальной жизни* (может статься, что ни с кем вообще). Отношения автора и его героя - особая форма эроса. И это неотъемлемое свойство художественной литературы.
Другое дело, что в русской литературе начиная с середины 19-го века любовь автора к герою стала считаться чем-то постыдным. Литература должна была "обличать". И, как совершенно справедливо наблюдает , Толстой борется с этой любовью, поскольку она не соответствует его представлениям о должном - о моральной сверхзадаче литературы.
Странным образом тут возникает сближение с постмодерном. Только русские классики второй половины 19-го века боролись с любовью к создаваемым героям, а современные российские авторы вообще не знают, что это такое. Любить своего героя? Да вы чё? Читайте Ортегу-и-Гассета, типа.
Только читать их скучно, какие бы премии они ни получали. Вот такие у меня отсталые вкусы. Что делать, если между Агатой Кристи и Эркюлем Пуаро есть эта молния, а между Улицкой и Кукоцким - вакуум.
*Один из лучших женских образов в мировой литературе - Холли Голайтли - создан геем Труманом Капоте.