Примечание первое: О победе разума над Надо сказать, что г-н Линней к придуманной им биноминальной системе наименований (по роду и виду, напр. Felis leo) относился не очень серьезно. Гордился он своими полиноминальными, многословными то бишь, описаниями-определениями и "половым" (по репродуктивным органам) методом классификации растений.
А биномен - это так, для удобства запоминания.
Тут Линней даже позволял себе резвиться. Например, "приматы" в системе классификации взялись не непосредственно из латыни, а из католической церковной номенклатуры.
Надо сказать, что католическая церковь к работам Линнея и так относилась без всякого энтузиазма, по причине крайней "фривольности" (тычинки-пестики) и антропоморфизма оных. "Приматы" оказались соломинкой, сломавшей спину верблюда. Книги Линнея угодили в пресловутый Индекс. При обнаружении они подлежали сожжению.
И так оно и шло... пока Его очередное Святейшество не обнаружило, что в его собственном ботаническом саду растительность размечают и определяют, согласно классификации Линнея. Потому что запоминается.
Ботанический сад было жалко. И классификации дали зеленый свет. Вместе с приматами.
читать дальшеПримечание второе: О научных традициях
Жил да был в Норвиче мирный торговец шерстью по имени, естественно, Джеймс Смит. (Жил бы в Лондоне, звали бы Джоном, а в Норвиче - только Джеймс.) И было у него семеро детей. И, как и положено по законам сказки, младший вовсе был... ну, в общем, не ладилось у него с торговлей, так что 21 года от роду поступил Джеймс Эдвард Смит в Эдинбургский университет. Учиться на врача.
Почему в Эдинбургский? Потому что 18 век на дворе. Кто ж диссентера в Оксфорд или Кембридж пустит?
И, естественно, как попал молодой человек в университет, так и пропал. Столкнулся с линнеанской заразой и окончательно превратился в ботаника. Через год после поступления он уже сформировал общество по изучению и классификации местной флоры (результатом была четырехтомная "Флора Британских островов").
Потом перебрался в Лондон, потом основал Линнеевское общество, потом преподавал ботанику и зоологию королеве Шарлотте, потом опубликовал все на свете, потом получил приставку "сэр" - но это проза.
А началось все всерьез в 1783. Поскольку именно в этом году умер от желтухи Карл Линней-младший, сын и наследник. И в продажу поступили... библиотека, архив и коллекции Линнея-старшего.
Шведское правительство не очень хотело это все выпускать из страны. Но еще меньше хотело оно платить деньги. Сэр Джозеф Бэнкс, знаменитый английский биолог и один из учеников Линнея, хотел уговорить Георга III купить коллекцию. Его Величество были вполне благосклонны к научным изысканиям - но, увы, находились не совсем в том состоянии, в котором принимают какие бы то ни было решения. Не в себе пребывали Его Величество по причине порфирии. И тут Бэнкс вспомнил о Смите - может быть, поможет денег собрать?
Деньги Смит собирать не стал. Он эту коллекцию просто-напросто купил. За 900 гиней. И не только купил. Он ее вывез. А это была не такая уж легкая задача, не только по причине хрупкости части экспонатов, но и в виду того, что шведское правительство увоз национального достояния приняло в штыки в самом буквальном смысле этого слова. За иностранными расхитителями был отправлен военный корабль - который, к счастью для Смита и ботаники, их не догнал. Вернее, кажется, догнал, но уже в английских водах.
В общем, в октябре 1784 коллекция благополучно прибыла в Лондон и была немедленно рассортирована и открыта для публики - Смит специально снял помещения в Челси. И проснулся членом Королевского Общества. За выдающийся вклад. Купил, привез и не подстрелили.
Примечание третье: О размерах голландцев
На кораблях Ост-Индской компании ценили невысоких тощих людей. Почему?
Дело в том, что японцы очень жестко регулировали торговлю. Товары можно было продавать только с аукциона, только партиями и только в обмен на другие товары. А на аукционы допускались с японской стороны только те, кто прошел отбор.
Соответственно, немедленно образовался черный рынок, цены на котором были много выше аукционных. Но товары для частной продажи нужно было как-то ввозить. А японская таможня бдит. Поэтому служащие компании носили специальные куртки и жилеты с разнообразными утолщениями, уплотнениями и потайными карманами, сапоги с емкостями в подметках и голенищах и шаровары - ну о них потом.
На берег - европейский и китайский товар, с берега - золото и серебро.
Японцы знают, что европейцы - народ крупный, а что моряки покрупнее среднего будут - ну, так и работа тяжелая, требует.
Кончилась эта идиллия как раз при Тунберге. Получили в прошлый заход компанейцы частный заказ. Сказочный - на чудо-птицу говорящего попугая. Заказ был выполнен. А как протащить? Это же ара... Его же много.
В общем, упаковали попугая некачественно. Или побоялись, что задохнется. А потому как раз в процессе таможенного досмотра у моряка заговорили штаны. Причем, эту часть лексикона японский таможенник понимал. Со второго слова на третье, конечно, но тем не менее. И от нижней части хомо сапиенса никак того не ждал. То есть, круглоглазые, конечно, странно устроены, но не настолько.
Попугай был извлечен - и дальше началась черная магия с поголовным разоблачением. Больше всего, по словам Тунберга, японцы удивлялись тому, что голландцы, оказывается, вполне терпимых размеров.
А вот у Тунберга никакой контрабанды не нашли.
Контрабандой Тунберга был сам Тунберг.
Примечание четвертое: Ботаника против Бюрократии - матч-реванш
Итак, немедленно по высадке с корабля, Тунберг обратился к японским властям с просьбой разрешить ему выбираться в Нагасаки и особенно в окрестные горы за растениями. (На самом острове Дедзима ему делать было особенно нечего - остров был искусственный, насыпной.)
Японцы сверились с документами и обнаружили, что прецедент - есть. Как-то во время эпидемии дизентерии голландский врач получил разрешение собирать лекарственные травы.
Ну раз прецедент есть, значит можно.
Тунберг радостно несется через пролив.
Но губернатор Нагасаки - новый. И боится отступить от процедуры. Поэтому он приказывает еще раз проверить документы. И обнаруживается, что разрешение давали не самому доктору, а его ассистенту.
Ну а врач и лекарский помощник - это совершенно разные люди, не правда ли?
Разрешение отменили.
Тунберг взвыл и пошел по инстанциям.
Но машина крутится медленно, время уходит, работать нужно...
Тунберг начал прикидывать - как.
Ну, во-первых, на остров приезжают переводчики. Значит, нужно со всеми ними подружиться и их припрячь. Не может же быть, чтобы у них никто не болел.
И вправду не может.
Так что вскоре переводческий состав базы был разбит на группы, получил задания и начал таскать растительность.
Во-вторых, на острове живут лошади. Им возят сено.
Разнообразное. Сено - это что? Правильно. Трава.
Значит, каждое утро проверяем конюшни на предмет свежеукошенного. Между прочим, нашлось много интересного.
Но работа при таких методах идет очень бестолково и медленно. И Тунберг начал потихоньку нарушать закон, выбираясь на лодке на соседние острова.
И вот там он нашел жень-шень. О котором и доложил. Потому что клятва все-таки...
Местные власти жень-шень оценили. Так что дальнейшие ботанические экспедиции Тунберга имели характер несколько сюрреалистический: идет Тунберг с помощником и оборудованием. Следом за ним - положенные по штату переводчики, чиновники и охрана. И все дружно делают вид, что находятся на Дедзиме, где им и положено, а не на Кюсю, где Тунбергу шастать категорически запрещено. А местному населению было негласно приказано эту процессию... игнорировать. Поскольку ее быть не может.
Ну а в феврале и разрешение пришло.