В наши дни, когда космические корабли, как им и положено, бороздят просторы вселенной (и, что уже привычно и неудивительно, мусорят на орбите), а в интернет попадают раньше, чем успевают отвыкнуть от памперсов, некоторые явления всё же остаются неизменными, намертво спаянными с коллективным разумом. Точнее, с его просоночными состояниями, если выразиться образно. Яркий тому пример — идеи одержимости.
читать дальше
Вроде бы, иррациональнее уже некуда, доказательная база в подавляющем большинстве случаев исчерпывается аргументами «а вот, помнится, у соседской бабки» и «мамойклянус» - а всё равно нет-нет, да и шевельнётся червь сомнения, возомнивший себя змеем мудрости: мол, что-то такое в этом есть... Вон, говорят, в одном монастыре батюшка экзорцизмом балуется — так народные массы к нему толпами стекаются. Уж так их плющит, так колбасит, пока они там по капельке выдавливают из себя... хм... бесов — просто жуть. Неужто на ровном месте такое может быть? Или это опиум для народа такую ломку вызывает? Что по этому поводу имеет сказать психиатрия?
А у психиатрии действительно имеется определённый опыт наблюдения за этими явлениями. И даже опыт лечения подобных случаев. Поэтому давайте рассмотрим всё по порядку.
Одержимость. Если отвлечься от частных красочных примеров и обобщить — то это более или менее чёткое ощущение, будто в человека вселилось что-то этакое сверхъестественное (степень идентификации зависит от того, представилось ли оно в ходе процесса, либо реципиент сам вычислил внедренца по патогномоничным признакам, либо существо смогло сохранить статус инкогнито). Вселилось — и влияет (по всё тем же ощущениям и поведению) на физиологические и психические процессы. Два ключевых слова — ощущения и сверхъестественное существо. Почему? Да потому что предъявить окружающим, кроме этих ощущений, нечего. Экспертам — тоже, ни в виде анализов и данных исследования, ни на вскрытии. Гельминты вон тоже внедряются, и ощущения вполне конкретные вызывают, и на физиологические процессы влияют — но их-то, по крайней мере, можно и обнаружить, и народу показать. А тут — форамен екс бубликум, сплошная мистика.
Надо сказать, что во многих религиях и культах, появившихся раньше, чем были написаны Библия и Коран, одержимость считалась не только вполне обычным, но зачастую необходимым явлением — если, естественно, не противоречила общей линии партии жрецов. Ведь как иначе с богами говорить? Напрямую они простым смертным стараются не являться, поскольку избытком демократичности не страдают, да и лицензированных жрецов без куска хлеба оставлять было бы недальновидно. А вот подвинуть сознание жреца, чтобы использовать его, как рупор теологической пропаганды и проводника божественной воли — это запросто. Оракулы тоже действовали по схожему принципу: вдохнул натюрпродукта или воспользовался какой другой техникой, чтобы сознание подвинулось в сторонку, пустил в гости божественную сущность — и можно вещать. В дальнейшем обращение к высшим силам стало ещё более регламентированным, в эпизодах общения с потусторонним всё чаще стали усматривать ересь, нежели божественные откровения, а там и психиатры подоспели с их материалистическим взглядом на мироздание. Им и достались по наследству обязанности экзорцистов и инквизиторов — если выражаться образно, естественно.
При какой психопатологии возникает ощущение (или уверенность, если хотите) одержимости?
Истерический вариант одержимости. Он же — диссоциативный, как принято сейчас это называть. Может возникнуть у человека, в структуре личности которого имеется истерический радикал — будь он выражен просто как черта характера (помните истероидный тип акцентуации?), либо ярче, глубже и устойчивее — как истерическое расстройство личности, либо при истерическом неврозе. Истерический психоз тоже (и довольно часто) может протекать в виде идей и ощущений одержимости. Эти психопатологии имеют целый набор особенностей, не просто облегчающих возникновение одержимости, а словно приглашающие её: мол, всё готово, только вас и ждём! Это и внушаемость с гипнабельностью, и более лёгкое, чем у других людей, возникновение состояний изменённого сознания (в первую очередь транса), и снижение порога критичности при восприятии необычной информации. Кстати, именно за счёт таких истероидных товарищей и возникали в прошлом целые эпидемии одержимости: один начал, другие впечатлились и индуцировались. Опять же, в обстановке, когда общество предъявляло довольно жёсткие морально-этические и религиозные требования, подобные истерические реакции для этих людей были своего рода видоизменённой протестной реакцией — правда, расплата за неё порой была довольно суровой и горячей. И сейчас личности именно такого склада обеспечивают зрелищность сеансов массового экзорцизма в тех же монастырях.
Синдром Кандинского-Клерамбо. Из всех вариантов галлюцинаторно-бредового синдрома именно этот чаще прочих внешне выглядит и внутренне переживается, как одержимость. Почему? Да потому что, помимо бреда и галлюцинаций (которые могут быть как раз по этой теме), при этом синдроме появляются явления автоматизма: психического (когда есть ощущение, что мыслями и переживаниями кто-то управляет) и моторного (когда есть ощущение, будто управляют движениями и речью).
Ипохондрический вариант. Правда, ипохондрический невроз рассматривать не стоит: при этом варианте сила ощущений, что внутри что-то не так, что тут колет, там свербит, здесь булькает, а рядом переливается и жжёт, приобретает не только яркость и силу, но и бредовое обоснование: кто-то вселился и начинает обустраиваться, потому всё так плохо.
Депрессивный вариант. Вернее, депрессивно-бредовый. Тот случай, когда депрессия настолько сильна, что тянет за собою возникновение вторичного (то есть, не просто кристаллизовавшегося, а рождённого этой депрессией) чувственного бреда: это мне не просто так мучительно больно и тоскливо, а в наказание за мои грехи, за то что я — дурной сосуд, в котором завелась какая-то дрянь.
Культуральные синдромы. То есть, синдромы, чаще (или исключительно) встречающиеся лишь в определённой местности или у определённых народностей. Они касаются и одержимости, и колдовства, но, поскольку мы здесь и сейчас говорим об одержимости, рассмотрим лишь те, которые её касаются.
Вот, к примеру, индейцы из племени оджибуэй, что проживает в Канаде. Их беда — синдром витико (виндиго, вихтиго). Правда, отдельные несознательные исследователи полагают, что никакая это не болезнь, а просто дурной нрав и попытка оправдать свои гастрономические предпочтения, но это они со зла. Синдром проявляется, когда племени нечего есть: закончился дикий рис или забыл опрокинуться грузовик с продуктами. Реже — когда еда есть, но хочется чего-то вкусненького, но нет или нельзя. А есть хочется. Прямо до смерти. Чьей-нибудь. Аж самому страшно становится. А потом страх проходит, а на его место приходит гигантский ледяной скелетообразный демон — Витико. А он хочет есть ещё сильнее, и любой член семьи индейца для него — друг, товарищ и деликатес. К резкому изменению диеты родича семья относится без понимания и сочувствия: каннибала-любителя либо волокут к шаману (что реже), либо решают, что убить будет дешевле и надёжнее. А то — демон обуял, человечинки захотелось!
Икотка (также — икота). Чаще встречается в Пермском крае и республике Коми. Совсем не то же самое действо, возникающее в результате перераздражения диафрагмального нерва, тут всё сложнее, таинственнее и попахивает колдовством. Так что с колдунами и ведьмами у нас надо быть поосторожнее. И если вдруг в жаркий летний день предложат вам квасу из берестяного туеска — откажитесь. Мол, спасибо, мол, я как-нибудь водочкой перебьюсь. А то хлебнёте — а там уже Икотка (или как он сам назовётся) кусочком плесени сидит, на еде особой выращенный. Он бес гиперактивный: шасть — и на новое место жительства. Вон, у некоторых лет по тридцать, а то и дольше сиживал. И ладно бы просто сидел себе в животе, так нет — ему обязательно надо дать о себе знать. Не только носителю - уж тот-то появление такого гостя не пропустит — но и всем вокруг. Как? Так он же не молча сидит, он предвещает. Может, конечно, и просто выть, рычать или блеять, но чаще — что-нибудь говорит. В основном, обидное, страшное или матерное. И заставляет носителя делать то, что бес захочет. Чаще что-нибудь непотребное: винца хлопнуть (красного, поскольку белое и водка ему претят), откушать чего-нибудь несъедобного, а от мёда, чеснока, редьки, перца и полыни шарахаться как от ладана, заголиться при народе, днями просиживать в темноте — ну, бес, он и есть бес, они все с патологией характера и расстройствами влечений. Ну, и икота тоже присутствует — чаще всего с неё-то всё и начинается.
Кликушество. В настоящее время встречается не так часто, но всё же встречается на всей территории России к западу от Урала. Подавляющее большинство кликуш — женщины. Сложно сказать, отчего демоны, вызывающие кликушество, так разборчивы в гендерном вопросе — может, тому причиной особенности женской психики, а может, обычная физиология. Может, у мужиков им сидеть негде, а на том, что предлагают — неудобно... Во многом поведение демонов похоже на поведение Икотки: сидят внутри, заставляют вещать (кликушествовать) от своего имени, вытворять непотребное; будучи осенены крестным знамением или прицельным приложением кадила, падают вместе с носителем аки громом поражённые. У носителя, как правило, память на все непотребства отшибает напрочь.
Состояние «куэк-ут». Огонь, помимо бегущей воды и чужой работы, входит в список вещей, на которые можно смотреть бесконечно долго. Только не стоит делать этого слишком пристально — с ТОЙ стороны на нас тоже могут любоваться. Дух Огня — существо не только любопытное, но и, в отличие от играющего в гляделки с костром, деятельное. Почуял слабину — тут же вселился в разиню. Представляете прыжок живого огня под кожу, который начинает деловито разгуливать по новообретённому телу? В общем, Дух отжигает как может, а человек страдает — ему жжёт, ему жарко, он чувствует боль, он видит танец и страшные лики Духа Огня, он мечется, не находя себе спасения. И тут выбор небогат — или шаман, или психиатр.
Про колдовство и успехи психиатрии, перенявшей эстафету у святой инквизиции, поговорим в другом посте.