[shano]

Пара слов о древнерусской письменности
Помню, один юноша, братишка моего коллеги, мальчик в целом смышлёный и дружный со словесностью, как-то, лет в четырнадцать, возмутился: «А зачем вообще нужно было заимствовать эту кириллицу у греческих попов? Сами славяне, что ли, не могли своей письменности создать?»

Я сказал: «Ну вот сядь и создай».

Что Саша легко и выполнил. Сел — да и сваял свою систему «крокозябр». И принялся объяснять: «Вот, вместо «А» - у меня будет такой значок. Вместо «Б» - вот такой».

Я помотал головой: «Не-не-не, Санёк. Этак и ирландцам несложно было забахать «тайное» огамическое письмо, составив кодовую книжку на латинице. Но это не называется «создать свою письменность». Это называется «создать свои новые крокозябры, значки, не более того». А так-то подразумевается, что у тебя нет резервной системы письменности, на которую ты мог бы опереться, делать какие-то пометки. С нуля — это значит с нуля».

К чести Саши, он выполнил и эту задачу. Стал записывать своими значками первую строфу «Евгения Онегина», следя, чтобы не было лишних повторов, и так запомнил.

Молодец.

Но всё-таки он, хоть и шалопай (тогда был), но парень, за плечами у которого три тысячелетия письменной культуры. Он до такой степени понимает, насколько нужна письменность, что не может понять, когда бы она могла быть не очень нужна. А это весьма вероятно.

«Так, я, ваш шаман, говорю, что боги дали мне знак идти на Бобровую пядь и строить там гумно. Что, вы так и сделали, а бобры погрызли гумно и растащили брёвна на свои запруды? Ну и дураки же вы. Я ж ведь говорил прошлой весной: на Бобровую пядь можно идти только тогда, когда оттуда уйдут бобры. Что, не говорил? У вас в протоколе собрания всё записано? Да упырь бы подрал вообще того умника, который придумал эти закорючки, чтоб это самое, протоколы-то записывать!»

По хорошему счёту, это нам, людям современной цивилизации, письменность кажется чем-то абсолютно необходимым. Но три, пять, десять тысяч лет назад — так могло казаться не всем.

Простой народ в патриархальной общине — он просто жутко консервативен, боится любых новшеств. Даже если предположить, что вот сыскался некий гений, который изобрёл в такой общине письменность, а тут в летнюю грозу вдруг бьёт молния по одинокому дубу (и никто не пострадал даже) — это однозначно будет истолковано, что боги прогневились на его новшество и дают знак. Даже если там каждое лето в какое-то окрестное дерево засаживало молнией — пофиг, ничего не объяснишь.

Элита оказывается заинтересована в письменности — когда управленческий аппарат реально разросся настолько, что игра в «испорченный телефон» через устных гонцов начинает создавать проблемы. Хотя вот империя инков, при всей своей огромности, так и не обзавелась письменностью. Пресловутое узелковое письмо — это немножко другое.

А вот кто охотнее всего подхватывает письменность — так это барыги, торгаши. Ребята циничные и незамутнённые. Умеющие ценить то, что удобно для их дел. И способность вести учётные записи, способность заключать договоры в письменном виде — это удобно. Нет, конечно, можно привлекать и свидетелей, когда бьёшь с партнёром по рукам. Но — мало ли, кто чего не так понял в содержании сделки? Лучше — когда оно всё-таки записано и скреплено всеми надлежащими подписями и печатями.

Поэтому как раз торгаши — очень охотно передирали друг у друга письменность как концепцию, лишь немного, иногда, меняя значки, под специфику своего языка.

Если же говорить о том, кто из народов создал самостоятельно, без посторонних заимствований, ту письменность, которой пользуется и по сей день — я бы назвал только один пример. И это не иврит, конечно (да финикийский же, который сам далеко не первичен). Нет, вот полностью самодостаточную письменность имеют, пожалуй, только китайцы. И это идеографика, иероглифы.

Потому что сначала-то казалась очевидно привлекательной та мысль, что чем выписывать слово по буковкам, типа «птичка» - лучше просто сразу и нарисовать птичку, да? Вот только потом выясняется, что птички бывают «зяблики», а бывают «вороны». И народу, застрявшему в идеографике, только и остаётся, что рассказывать остальным: «Понимаете, на самом деле наши иероглифы — это очень круто. Они очень развивают мозги. Поэтому те наши дети, которые попадают на учёбу в Штаты, даже чего-то там добиваются. И мы в любом случае не можем отказаться от наших иероглифов... да потому что мы угробили хрен знает сколько лет на постижение этой херотени, а наши дети — вдруг да не будут так мучаться? Да щаз!» :-)

Ладно, на самом деле, я уважаю китайский язык (хотя не знаю его), но вокалический алфавит, где система письма стремится максимально полно выражать фонетическую систему языка, со всеми гласными и согласными — конечно, круче как концепция. До которой никто не мог дойти в одиночку, ни один народ, это всё — плод цепочки заимствований друг у друга. Ну, в нашем случае — в Средиземноморье, где плотно общались и торговали народы с весьма разными языками.

Из мифов же о «самозарождении» письменности — доводилось иногда слышать такой про германский Футарк. «А, у них был футарк, у них были руны!»

Да конечно! Ретические (альпийского племени) значки, родственные этрусским (которые в свою очередь — искажённые греческие), дошедшие вот до тех уёбищ лесных, какими тогда были древние германцы. Но в том-то и дело, что по тогдашнему своему уровню развития — германцы и не сподобились подыскать более-менее осмысленное применение письменности, доставшейся им на халяву. Ладно, какие-то намогильные надписи встречаются, высеченные футарком, но в основном — они эти буковки и использовали как «руны», для камлания на костяшках. Вот и весь «сакральный и самобытный арийский футарк», собственно.

Ещё мне очень нравится духоподъёмная история про гениального индейца черокки Секвойю, который совершенно не знал английского, а тут как-то зарулил в местный салун, увидел там бутылки с этикетками, сразу просёк, что это буквы, означающие содержимое, после чего вернулся домой и с нуля создал специфическую слоговую азбуку для своего народа, учитывавшую фонетический строй его языка, да такую удачную, что на ней даже газеты индейские печатались.

И это верно, что создал — взяв какие-то значки из латиницы, но с другим совершенно фонетическим содержанием, а какие-то значки и сам придумал. Как верно, наверное, и то, что наведывался в салун, где имел возможность сопоставить содержимое с надписями на этикетках. Но вот что обычно обходят молчанием поклонники его неимоверной индейской проницательности — так то, что между тем первым посещением салуна (и разговором со школьным учителем, что тоже фигурирует иногда) и созданием им успешной черокской азбуки - прошло двадцать лет. Которые Секвойя провёл в американской армии, где дослужился до сержанта (для этнического индейца по тем временам — совсем неплохо). И, возможно, там он имел всё же некоторую возможность как выучить английский, так и ознакомиться с концепцией письменности как таковой. Причём, он с детства был хромой — а это намекает, что мог работать писарем и плотнее общаться с офицерами.

В общем, все истории о самозарождении у кого-то письменности, да сразу аж вокалического алфавита — это сродни средневековым представлениям о том, как мыши сами собой зарождаются в грязи. Нет, вокалический алфавит, система «одна фонема — одна морфема» - она сама по себе вовсе не очевидна. Поскольку слова-то мы ещё вычленять в своей речи можем, иногда и части слова (приставки, суффиксы, всё такое), но вот вычленить отдельный звук — это уже сложнее. Мы же слитно всё-таки произносим слова.

Поэтому все ныне существующие системы алфавитной записи — или были когда-то у кого-то заимствованы, с какими-то модификациями, или родились под влиянием уже существующих, когда в принципе понятно, к чему стремиться.

И конкретно кириллице — в этом отношении очень повезло. Поскольку её создавали не полуграмотные (хотя ушлые) купчины, передирая друг у друга на коленке некие буквицы, а учёные люди, знавшие много языков, и стремившиеся целенаправленно создать систему записи, оптимальную конкретно для славянской фонетики.

Конечно, эти ребята, монахи, имели и некоторые миссионерские мотивы. То есть, прежде всего им нужно было создать условия для перевода христианских Священных Писаний на славянские, чтобы привить славянам те же духовные ценности.

Но их можно понять. Ибо, хотя я в своей гипотезе предполагаю, что самые первые пра-праславяне откололись от ПИЕ общины в Причерноморье и ушли вверх по Днепру, будучи в целом примитивными, безобидными и рыбоядными ребятами, и сидели там тише воды чёрт знает сколько тысячелетий, но вот когда эта праславянская прародина набухла (за счёт беженцев из степеной «Скифии», в том числе) и пошла веке в пятом н.э. славянская экспансия на запад и на юг, то...

В общем, она не выглядела так, что приходят какие-то мирные хлебопашцы в вышиванках, с бабами да ребятишками, и говорят: «Можно, мы тут у вас немножко поработаем, поля вскопаем, плетень починим?»

Как оно выглядело, приход славян на Балканы и в Иллирию (Адриатику) — лучше детям не рассказывать. Но того времени греческие (византийские) авторы писали что-то вроде: «А ведь готы, если вдуматься, были очень даже милые люди. Да и гунны тоже».

Но кое-как, уступив часть территории, греки остановили этот славянский натиск — стали думать, чего с этими отморозками дальше делать.

Решили заслать миссионеров, которые бы объясняли, что убивать людей просто так ради забавы — плохо. Грабить — плохо. Что вообще Господь велел дружить и всё такое. А для этого — конечно, нужно было приобщить этих варваров (с греческой точки зрения) к христианской культуре, втереть им Евангелие, и поскольку учить их греческому немножко хлопотно — лучше перевести на их язык. А значит, сделать им адекватную азбуку.

Чем и занимались ребята вроде Кирилла и Мефодия (и тут не важно, кто из них что сотворил конкретно, как и всевозможные перипетии их деятельности). Но так или иначе, это были очень просвещённые для своего времени люди, выдающиеся лингвисты, можно сказать (то есть, они могли различать фонемы и в чужих языках, а не «лет ми спик фром май харт») и, соответственно, создавать значки для обозначения таких фонем, которые будут «смыслоразличающими». Чтобы люди на том языке — могли по-человечески пользоваться созданной письменностью.

Правда, конкретно эти ребята — работали со сравнительно южными славянами, болгарами и моравами. Поэтому какие-то черты созданной ими азбуки — возможно, не идеально подходили для восточной, древнерусской ветви. Поэтому — кое-что пришлось импровизировать и допиливать.

Ну и теперь — наконец, к вопросу о том, как читать древние тексты в оригинале (по сканам), если кому это действительно важно.

Для начала — о т. н. «наддиалектном» древнерусском, который более-менее соблюдался в сколько-нибудь официальных документах вроде летописей, юридических сводов, житий святых и всякое такое (хотя специфические черты — могли быть у каждой отдельно взятой монастырской школы, а единой академии наук тогда ещё не наблюдалось).

Самая общая черта (верная и для бытового письма) - «И» тогда писалось как «Н», вот с такой горизонтальной поперечиной, а «Н» - как латинское «N”. Поэтому если вам предложат «подлинную» рукопись десятого века (самые ранние известные древнерусские тексты — одиннадцатого, ну да не важно), где написано «Князь с этой битвы отступихомъ бысть» - вежливо откажитесь от приобретения такого сокровища.

И тут дело не в том даже, что синтаксис абсолютно бредовый для древнерусского (в каждом языке есть свои правила синтаксиса, и они не сводятся к тому, что если понапихать всё, что кажется «древним» - то вот оно и получится; пресловутая «Велесова книга» по такому принципу получается).

И даже не в том, что слово «это» - сравнительно новое в русском, которое ещё в восемнадцатом веке иными пижонами считалось «слишком новомодным и простонародным» (история появления слова «это» я как-нибудь отдельно расскажу, она довольно забавная).

Но вот достаточно того, что «н» и «и» написаны по-современному. Как тогда — они в жизни не писались. Ну как мы сейчас не напишем «жора», имея в виду «жопа».

Да, и «князь» - писался, конечно, не через «я», которой до Петровской реформы вообще не было, а через юс малый.

Да, и с юсами — отдельный разговор. Я тут не буду вставлять в текст значки. У меня почему-то при размещении поста с цитатами — в ЖЖ вся структура текста раком встаёт. Возможно, по причине моей криворукости, и надо чего-то где-то подкрутить, но пока — не буду цитировать так или иначе. Ведь сами значки эти, юсы, можно посмотреть в Википедии. Но если кратко — то это специфические носовые гласные, которые безусловно были хотя бы в тех славянских и в то время, когда Мефодий делал свою азбуку (иначе зачем ему вводить лишние сущности?)

И юс малый — это носовой звучок переднего ряда. Как французское «in”, “en”. А юс большой — заднего ряда. Что-то вроде «он, ун».

Вот это вот переднего или заднего ряда — звучит как-то слишком наукообразно? Но это просто означает, где звук образуется: ближе к зубам — или ближе к гортани. Просто потренируйтесь в произнесении разных гласных — и почувствуете.

При этом, сохранялся ли носовой звук конкретно в древнерусском, когда туда дошла письменность — это вопрос. В каких-то диалектах — может, да, а в каких-то — нет.

Вообще назальные гласные — это черта сравнительно мягкого климата. Потому что реально суровые северяне — вообще экономят на звонких гласных, говорят глуховато, берегут дыхание и внутреннее тепло. К тому же, возможны непонятки. «Ты сейчас имел в виду слово с назальной гласной? - Я сейчас имел в виду, что у меня нос соплями забило, поэтому у меня все гласные назальные».

Как-то так.

Но что безусловно — когда-то эти назальные, переднего и заднего ряда, которые потом стали выражать через юсы, были у всех праславян. И не только. Это не славянская вообще инновация, такие звуки. Думаю, это очень древняя индоевропейская была мода. Только пути преобразования этих звуков были различны.

И, поскольку я не знаю ничьего другого такого закона, то выработал собственный закон фонетических соответствий. А именно — такой. «Если в древнерусском какое-то слово писалось через юс малый в корне, а потом звук ушёл в чистое «я», то, значит, в иных индоевропейских, особенно в германских, ожидается раскладка назального на гласную (обычно - «е» или «и») и «н» или «м» (поскольку назальный — вообще немножко такой «мутный»). Эту закомерность, руководствуясь своей основополагающей скромностью, я предпочитаю называть «Первым Законом Артёма Ферье» (Ладно, завистники — могут называть его и «Закон «мята-mint” :-) ).

И вот мы говорим «пять», в греческом «пенте», в германских, с ротацией согласных по закону Гримма, праформа восстанавливается как «фимфе», современное немецкое «фюнф» (под влиянием «фюр», что обычное дело для числительных, которые зачастую быстро и подряд озвучиваются), шведское - «фем».

И, пользуясь случаем, проверим на «князе», который тоже через юс малый писался. Конечная согласная — палатализированная от «г» (что видно по «княгине», скажем). И оно, особенно, когда ещё имело назальное в корне, не могло произноситься «кнензь». Это противоестественно для древнерусского. Только - «коненге» (где «ен» - в нос).

Какие когнаты в западноевропейских? Ну, «конунг» первым делом напрашивается. В «Беовульфе» звучит слово «cyning” (читается - «кининг»). В значении «правитель», «король». Откуда, конечно, современное английское king вполне прозрачно проистекает.

И тут не важно, что, как считают некоторые исследователи, слово «князь» было не изначально славянским (унесённым с ПИЕ прародины), а заимствованным от готов где-то на заре нашей эры — важно, что слово ассимилировалось в языке и показывает те же паттерны фонетических соответствий, что и однозначно «родные» славянские слова.

Впрочем, не будем клиниться на таких моментах — лучше пробежимся кратенько по чтению древнерусских текстов.

Значит, далее — юс большой. Он сравнительно редко встречается, и когда-то действительно выражал носовой заднерядный звук, и «буду» произносилось как «бундун», но, думаю, для древнерусского, застигнутого письменностью, это было уже не очень актуально. Эти юсы вообще в него ввели только потому, что учителя были греки, которые уже потрудились создать славянскую азбуку, да «староболгары», которые свой язык, ранее прочих приобщённый к христианству, продвигали как «церковнославянский».

Так же если встретите в тексте века двенадцатого юс большой — скорее всего, он звучал, как просто краткое «у».

Но для выделения более долгой «у» - была введена специфическая буква, «Ук», которая записывалась как этакий дифтонг «оу». Но, за исключением, возможно, каких-то очень специфических диалектов, он не читался как «оу». Просто «у». «Оутро», скажем. То бишь «утро».

И, конечно, традиции начертания знаков немного менялись, их употребление немного менялось, а особенно забавно бывает видеть, когда парень четырнадцатого века добросовестно пытается скопировать в список летописи трёхсотлетней давности, воспроизводя все их черты, — но неизбежно ляпает где-то, просто потому, что в его время уже никто так не говорит и не пишет. И он-то, конечно, учёный и прилежный монах — но всё-таки не профессиональный лингвист по современным меркам. Поэтому в летописях, даже в записях за один и тот же год и будто бы одним человеком, могут быть некоторые «разнобои», когда где так, где иначе. Ибо писал-то изначально один человек — да переписывал другой лет через триста, и где-то мог «накосячить».

Что ещё важно иметь в виду при чтении любых летописей — они экономили пергамен и норовили сокращать слова, которые и так, по их разумению, очевидны. Особенно — связанные с Богом, Богородицей, Святостью. Вот это всё — просто две буквы, а сверху своеобразный такой «тильдообразный» знак, называемый «титло», который показывает, что это сокращение. Иногда над этим титлом маленькие буковки ещё прописывались, типа, «вставить нужное по месту».

Но и не только «культовые» слова так сокращались, но и просто казавшиеся очевидными. Скажем, «глемый», а сверху титло. Чего за «глемый»? Может, «голимый»? Да «глаголемый». Сиречь, тот, о ком речь шла.

Отсюда, в частности, идёт миф, будто бы в древних языках (всех!) важен был только костяк согласных, да и тот можно читать, как угодно. Можно. Если понимать, правда, о чём речь идёт. Но тогда из «глемого» не получится «клемы аккумулятора».

Ещё несколько неудобной особенностью древних русских текстов является то, что на слова они не разбивались. Всё сплошняком шло. Вот такая традиция.

Но кое-какие фишки облегчали дело. Скажем, начальное «о» звучало точно так же, как и остальные, но писалось почти всегда через «омегу» (как английское w, только более округлое). Если же в начале было сочетание «от» (что предлог, что приставка), то записывалось это как «омега»(w) с маленькой диакритической буковкой «т» сверху.

Но вообще, как именно звучало «о» в разных позициях и в разных диалектах древнерусского — это несколько спорный вопрос. Может, кое-где — и ближе к «ы». Ведь не случайно же в украинском (который одно из течений древнерусского) это «о» взяло да и съехало не просто в «ы» даже, а в мягкое, «десятичное» I.

И можно считать, что это был такой циничный глум «австрийского генштаба» - но он оказался более циничным, чем могли бы себе вообразить самые злобные австрийские солдафоны. Потому что вот, скажем, в именительном падеже русское слово «соль» оказывается в украинском «сiль». Хорошо. Можно запомнить соответствие по прогрессивному методу Николая Азарова (он же Киля Бимба в Вагине). Но в родительном, «от соли» - будет «вiд сОлi”. То есть опять - «о» в корне. И это ж вот какую извращённую нужно иметь русофобию, чтобы так-то издеваться над кацапоязычными челюстями и мозгами? :-)

Серьёзно же, ясно, что чего-то там непросто было с оттенками «о» в разных позициях в древнерусском.

Конечно, там бывали и другие непростые моменты. Вот взять тот же «ять». Ясно, что когда Мефодий его вводил в славянскую азбуку — это был специфичекий звук по крайней мере в известных ему славянских. Но потом в русском он слился с «е», в польском отъехал куда-то в «ya”, в украинском ушёл в то же мягкое «десятичное» I. “Белый» - «бья(ув)ы» - «билый». «Кстати, очень хороший способ проверить, в каких случаях следовало писать ять в дореволюционной орфографии — это попробовать переводы на украинский. Если в явно однокоренных там будет «i”, где в современном русском «е» - значит, в гимназиях нужно было писать «ять». Если кому интересно.

Какой это мог быть звук, который слышали Кирилл и Мефодий? Тут разные есть гипотезы, но думается — какой-то очень переднерядный средний между «е» и «и». Ну, собственно, попробуйте упереть язык в нижние резцы и сказать «и» или «э». Да у вас что-то среднее по-любому получится.

Зачем бы хоть каким-то славянам понадобилось произносить такой вычурный звук? А зачем англичане придумали себе это своё th, которое мало кто ещё в мире воспроизвести может, без специальной тренировки?

Люди вообще — странные существа. А в фонетических своих модах — так особенно.

Но общая закономерность, наверное, в том, что чем размереннее быт народа — тем бОльшую речевую неспешность он может себе позволить.

Поэтому следующий момент, какой нужно иметь в виду при чтении летописей — там практически не было стыков согласных. Все написанные твёрдые и мягкие знаки, что концевые, что «срединные» — они на самом деле звучали. Пусть и кратенько. Как редуцированное «о/ы” или «е/и” соответственно. То есть «еръ», твёрдый знак — обозначал некую кратенькую неопределённую гласную заднего ряда (ближе к горлу), а «ерь», мягкий знак — переднего, ближе к зубам.

Но вообще-то, если вдуматься, мы и сейчас произносим некую подобную гласную даже там, где она не пишется. Мы ведь не говорим «литр» или «кадр». Мы говорим «лит(а)р» и «кад(а)р». И мы не говорим обычно «охота на ведьм». Мы говорим, скорее, «на вед(е)м», где хоть кратенькая «е» - звучит.

И это даёт некоторое представление о сущности тех «редуцированных» гласных в древнерусском. И что они в целом, особенно в концевых позициях, пали, по мере ускорения темпа речи — это безусловно. А вот всегда ли они были такими уж редуцированными — это вопрос, который мы разберём в следующей заметке, посвящённой чтению уже не «наддиалектического» официального древнерусского, а бытовых берестяных «эсэмэсок».


artyom-ferrier.livejournal.com/368553.html