[shano]

Зорин А.В. Индейская война в русской Америке: Русско-тлинкитское противоборство (1741-1821). - М.: Квадрига, 2017.
Купите, пока ещё осталась. Даже если вам на фиг неинтересна тема Аляски и индейцев, книга весьма поучительна для тех, кто занимается источниковедением. Я имею в виду пресловутую "народную память", "устные легенды" и всё такое.
Итак, в 1802 г. индейцы-тлинкиты перерезали жителей русской крепости, которые их перед тем сильно достали (легенда гласит, что харрассментом в отношении женщин, но причины на данный момент нам неважны). Предания самих индейцев об этих событиях впервые начинают записывать в 1933 г. Первое сообщение принадлежит 86-летнему "внуку очевидца событий", и аффтар книги удивлённо констатирует, что в документальных источниках того времени ничего подобного нет (с. 97).
Дальнейшие предания были записаны ещё позже - во второй половине XX в. То есть 130, 150 и даже больше лет спустя. Несколько независимых рассказчиков сходятся в том, что индейцы убили "русского короля" или "князя". Ясное дело, никакого члена семьи Романовых в форте на Аляске быть не могло, поэтому автору книги приходится прибегать к объяснению, что так индейцы называли начальника форта.
Окей, начальник форта. Но как его зовут? Согласно одной из версий, его зовут "Шавниста". Хм... В другой версии имя более вменяемое - "Станислас". Значит, Станислав? Определённо, индейцы не могут самостоятельно сочинить правдоподобное славянское имя, хоть оно и выглядит не вполне русским - ну мало ли, поляк на службе... И если бы дело было в медиевистике и у нас были только эти материалы - несколько версий легенды по разным летописям, - то медиевисты бы заплясали от восторга: достоверные данные! народная память сохранила!
Проблема в том, что это 1802 г., кое-какие документы у нас имеются, и мы точно знаем, что человека по имени Станислав в крепости не было вообще. Начальствовал там Медведников Василий Григорьевич. Как Василий превратился в Станислава - никакая лингвистика объяснить не в состоянии.
Далее, один из информантов сообщает, что у вождя, умершего в 1903 г., был портрет "Станисласа". Портрет, впрочем, не сохранился - его потом украли. Зорину остаётся лишь недоумевать:

Если то был действительно портрет из русской крепости, то, вероятно, он изображал не её начальника, а кого-либо из русских царей. Возможно, имеется в виду портрет цесаревича Павла Петровича, оставленный в Якутате ещё экспедицией Бочарова и Измайлова. - с. 324.

Вот к чему приводит желание высосать из легенды "достоверные" исторические сведения. Хотя очевидно, что никакого отношения к реальным историческим лицам "Станислас" не имеет, что легенда строится по сказочной модели и "Станислас" - просто вариант "Идолища Поганого" в индейском исполнении, царя злодеев. И будто никто не видел псевдореликвий типа "того самого Круглого стола короля Артура"? Полагаю, что имя "Станислас" прилепилось задним числом десятилетия спустя, что других подходящих имён индейцы просто не знали. Откуда оно взялось - бог его знает (возможно, искажённые сведения об ордене святого Станислава).
Ах да, и ещё там замечательные сведения о том, что русские заставляли индейцев есть человеческое мясо (в чём Зорин всё-таки счёл возможным усомниться, хотя неясно, по научным соображениям или по патриотическим).
Обратим внимание: вся эта прелесть в полной мере отвечает стандартам "достоверности", принятым у историков раннего Средневековья. Рассказы записаны в среднем 150 лет спустя, одни и те же данные совпадают независимо в разных версиях легенды. Красота же! А представим себе, что не было бы в 1802 г. письменности и не задокументировали бы реальную историю. Писали бы в учебниках будущего, что в 1802 г. на Аляске правил русский князь Станислав...
А грустные это выводы или весёлые - каждый пусть решает для себя. steblya-kam.livejournal.com/282778.html

немного уточнений автора книги:

1. В 1802 г. тлинкиты перерезали русских на Ситке. Именно там и начальствовал В.Г. Медведников. Истории про «Шавнисту»/»Станисласа» относятся к событиям в Якутате, случившимся в 1805 г. Так что можно не напрягать лингвистику по поводу превращения Василия в Станислава. Станислас самозародился самостоятельно. В преданиях о событиях на Ситке русские безымянны, по имени называется один лишь А.А. Баранов (между прочим, Wanáanák по-тлинкитски. Особенности произношения могут делать чудеса с иностранными именами – это к вопросу о «Станисласе»). Кстати, и якутатского вождя Шаду русские именовали Фёдором – удивляться ли этому? Если «Шавниста» является тлинкитским именем русского (или тлинкитским вариантом произношения), то «Станислас» является, скорее всего, попыткой передать то же самое уже на английском (тлинкитоязычной версии предания нет, в отличии от Ситки).
2. Исходя из пассажей про «удивлённого аффтара», можно заключить, что вся книга и построена исключительно на подобных байках, в то время, как они лишь привлекаются к изложению событий, как единственная имеющаяся в наличии версия одной из сторон конфликта.
3. Предания преданиям рознь и, прочитав чуть дальше с.97 это, думаю, нетрудно заметить. Тлинкитские и русские версии событий на Ситке 1802 и 1804 гг. различаются лишь оценкой событий и отдельными деталями (как чисто фольклорного свойства, так и реальными, причём из фольклора тут лишь невнятная история про «человечье» мясо и раскраску физиономии). Родовые предания у тлинкитов являлись «частной собственностью» конкретных кланов и не предназначались для рассказа чужакам. Чужакам при необходимости излагались откровенно сказочные сюжеты, о чём тут тоже говорится (ср. фантастическую историю о войне с русскими, поведанную Боасу с подлинным преданием, опубликованным Дауэнхаерами). Эти предания являлись составной частью родовой генеалогии, к которой тут относились предельно серьёзно. Отсюда и довольно бережное отношение к деталям. А чужакам можно было рассказывать сказки (в т.ч. и чужакам-индейцам, имеется не менее жуткая версия о войне с русскими, записанная со слов хайда, узнавших её от тлинкитов).
4. Возвращаясь к истории с Якутатом: если убрать неведомо как появившееся в записи имя «русского короля» (к титулу цепляться бессмысленно, в своё время и европейцы про «ирокезских королей» писали), то в целом в истории нет ничего фантастического и невероятного. Истребление жителей крепости изложено совершенно обыденно, без всяких эпических преувеличений. Пришли и зарезали. И в наличии чьего-то портрета (как и табакерки, шпаги-трости и пр.) нет ничего фантастического.
5. Прелесть аляскинской ситуации заключается именно в имеющейся возможности сравнить устные предания с документальными свидетельствами. И в целом это сравнение даёт возможность говорить о высокой степени достоверности этих преданий. Это далеко не былины, никаких Идолищ Поганых в них не просматривается, хотя постепенная фольклоризация, разумеется, идёт. Но она, как ни странно, усилилась именно в ХХ в., когда за дело взялись грамотные аборигенные «историки». Вот они на основе родовых преданий действительно принялись сооружать альтернативную версию, полную чудес и украшательств. Очень характерным является случай с конфликтом между американцами и тлинкитами во Врангеле в 1869 г. Аборигенную версию рассказывал человек, которому в момент событий было лет пять. В его изложении пьянка в доме сержанта превращается в бал в доме коменданта форта, гибель пьяного индейца при попытке ареста становится схваткой во время ссоры на пиру, долгая история переговоров и перестрелок сменяется рассказом о самопожертвовании героя, пошедшего на смерть ради своего племени. Но даже в этом, почти эпическом, варианте, видны всё те же основные составляющие реальной истории.