shano
| суббота, 02 февраля 2019
Вот примерно в это время Туссен (французское имя, «Всесвятой» в честь сразу всех святых покровителей) и выходит на первый план. Советские историки, ничтоже сумняшеся, писали про него «раб, сын раба, выучившийся у священника грамоте конюх». Прямо Емельян Пугачев какой-то... На самом деле грамоту знал уже отец Туссена, так что особого выбора у Франсуа Доминика Туссена, получившего по местному обычаю фамилию БредА по названию плантации, и не было — грамоте его бы научили по-любому. Конюхом и кучером он работал по молодости, но быстро вырос до управляющего имением, получил свободу, завел себе библиотеку и женился. В целом, Туссен был очень нетипичным даже для негра-плантатора кадром — был знаком с Просвещением, исповедовал вегетарианство, состоял в масонской ложе. Одним словом, «гнилая интеллигенция». И восстание 1791 года встретил сперва совсем без энтузиазма — помог семье бывшего хозяина спастись от «благодарности» бывших рабов и перебраться в безопасное место, куда сплавил и свою семью. А уже потом, поразмышляв, решил, что «раз нет возможности остановить — надо присоединяться и возглавлять».
В январе 1793 года генерал Лаво повел наступление на его отряд (примерно 4000 негров) и сильно потеснил, заставив отойти ближе к испанской границе. Примерно в это время Туссен расстался с «наследием колониального прошлого», фамилией БредА, и стал звать себя Лувертюр. Как эту фамилию только не переводили — слишком многозначное слово. И «Открыватель», и «Предтеча», и «Зачинатель», есть даже версия, что прозвище связано с большой щелью между передними зубами. Железно лишь одно — Туссен никогда сам себя не писал Л'Увертюр, как это до сих пор делают некоторые энтузиасты.