«О Творец материального мира, о Святейший! Если умерший был нераскаянным грешником, двуногим дэвом, еретиком, сколько живых существ с чистой душой он, умерев, оскверняет прямо, а сколько оскверняет он косвенно?»
Отвечал Ахура Мазда:
«Не больше, чем яд мертвой более года жабы! Только пока жив такой грешник, двуногий дэв, еретик, прямо оскверняет он живые существа с чистой душой, и косвенно оскверняет он их.
Лишь при жизни он мутит воду; лишь при жизни он гасит огонь... лишь при жизни этот грешник, негодяй на двух ногах, еретик, грабит верующего, лишая всей еды его, всей одежды его, всех дров его, хвороста его, всей утвари его; когда же он умрет, он безопасен».
В зороастризме есть такая вещь как покаяние (пехл. сущ. patit, ав. прич. paitita-). Строго говоря, авестийское слово означает не "покаяние" а нечто вроде "искупивший грех", но не суть. В Авесте о покаянии как метанойе вообще нет речи; Видевдад просто содержит список грехов по категориям, за каждый из которых положено известное (астрономическое!) число ударов плетью. Дальше начинается самое интересное. В очень тёмном и давно вышедшем из употребления тексте Нирангестан явно прослеживаются следы иной традиции (думаю, более древней) - аналогичной принципу "око за око": некоторые категории грехов суть производные от названий частей тела, и, скажем, повредивший кому-нибудь руку подлежит аналогичному наказанию. В пехлевийской литературе каждой категории (кроме последней, предполагающей смертную казнь) присвоен денежный эквивалент, то есть, наказание сводится к штрафу (в пользу храма, разумеется). Но, в то же время, возникает мотив, полностью отсутствующий в Авесте: искупление считается действенным лишь в том случае, если сопровождается искренним раскаянием. Ещё одна параллель - допускается и предсмертное покаяние, которое, к примеру, полностью исключено в исламе (на этот счёт есть специальное указание в Коране).
Другой пример - из области эсхатологии. Спасителей в зороастризме не один, а трое, и все они - потомки Заратуштры. Его, оставленное специально для этой цели, семя плавает в озере Кансава (упоминается в Авесте, но без соответствующих подробностей). В нём купается девственница, беременеет и рожает очередного Саошьянта - все трое опять же упомянуты в Авесте, но мотив девственницы появляется только в пехлевийской литературе, причём поздней. Можно нарыть и больше, это первое, что вспомнилось. osyotr.livejournal.com/401078.html