[shano]

Как многим известно, в США в 50-е г удалось решить жилищную проблему именно за счет малоэтажного строительства. В настоящее время во многих регионах России, и в частности в Белгородской области, активными темпами развивается именно малоэтажное строительство. Свой дом это конечно хорошо. Не буду говорить о плюсах и некоторых минусах содержания дома. Но вот о градостроительном аспекте малоэтажной застройки и ее минусах речь пойдет в следующем посте.

P.S.Кстати, а вы никогда не смотрели застройку Европы (да и большей части США) через карту Google? Знаете - очень занимательно! Ведь большинство жилых кварталов - застройка таунхаусами, а не индивидуальными домами. Об этом тоже напишу свое мнение и сравнение позже)

А сейчас почитайте красивую историю семьи Левиттов.



"На обложке июльского номера журнала Time за 1950 год за спиной Уильяма Левитта тянутся бесконечные ряды одинаковых одноэтажных домиков под двускатными крышами. Десятки тысяч таких домов, построенных за годы существования компании "Левитт и сыновья", стали началом новой жизни для американских солдат, вернувшихся с войны, предвыборным козырем для американской администрации, пугалом для архитекторов и золотой жилой для семьи Левиттов.



Впрочем, сверхуспешное коммерческое предприятие было обставлено как выполнение патриотического долга перед ветеранами, создание нового, "пригородного" образа жизни и борьба с коммунистической угрозой.

Говорят, перед смертью Уильям Левитт любил вспоминать мальчика, который каждый вечер молился за "папу, маму и мистера Левитта". Левитт лежал в больнице, которую много лет назад построил на собственные деньги, и не мог заплатить за лечение. Ему было 86 лет, он почти не вставал с постели, но с жаром рассказывал журналистам, пришедшим брать у него интервью, о своем новом проекте: "Все на мази, у меня есть надежные партнеры. Дайте мне только полгода, и дело пойдет!" Слушатели сочувственно кивали и почти верили. В конце концов, человек, чье имя носят два построенных им города, всегда умел убеждать.

Дилетанты

Войдя в 17 447 домов первого Левиттауна, ветераны войны превратились из ничего не имевших потенциальных коммунистов в респектабельный средний класс
Авраам Левитт, сын раввина, не собирался заниматься бизнесом. С детства Авраам любил читать и даже посещал литературные кружки, а вот городская жизнь была не для него, и юный романтик мечтал выращивать цветы в прекрасных садах. В двадцать лет с мечтами пришлось расстаться -- Авраам поступил на юридический факультет Нью-Йоркского университета и в 1902 году стал дипломированным специалистом по праву в сфере недвижимости.

В течение последующих десяти лет у молодого адвоката появилась жена и двое сыновей: в 1907 году родился Уильям Джайрд, а пять лет спустя -- Альфред Стюарт. Вопреки обыкновению предметом отцовской гордости был застенчивый младший сын, наделенный художественными талантами, а уверенный в себе и энергичный Билл был любимцем матери. "Альфред -- гений, и я использую это слово совершенно осознанно",-- говорил Авраам. "Где же твой брат Билл?" -- шептала мать, нежно прижимая к груди Альфреда.

Авраам не только занимался вопросами недвижимости как адвокат, но и иногда получал ее от клиентов в качестве гонорара. По другой версии, свои первые земельные участки Авраам купил на деньги жены, которая подрабатывала, беря шитье на дом. Первой крупной собственностью Авраама оказались 100 участков земли в Роквилле, которые он принял в счет оплаты услуг от обанкротившегося клиента. А в конце 20-х годов ему досталась уже не только земля, но и 40 недостроенных домов. Чтобы избежать больших финансовых потерь, дома надо было во что бы то ни стало достроить, и Авраам призвал на помощь сыновей.

Уильяму к тому времени было всего 22 года, Альфреду -- вообще 17. Первый уже успел бросить университет, где изучал математику и английский язык, поскольку у него "чесались руки поскорее заработать много денег", второй еще не успел ничему толком поучиться, но зато любил рисовать. Этой команде дилетантов удалось, как ни странно, договориться с рабочими и довести строительство до конца, а потом и быстро продать дома. Вдохновленный успехом, Авраам создает компанию "Левитт и сыновья", в которой сам он осуществляет общее руководство, президент Билл отвечает за финансы, рекламу и продажи, а вице-президент Альфред занимается дизайном. Вскоре появляется на свет и первое детище юного дизайнера, полностью "левиттовский" дом с пышным именем "Тюдор", который должен был понравиться потенциальным покупателям из нью-йоркской богемы. "Тюдор" с шестью комнатами и двумя ванными был продан за $14 500 в августе 1929 года, как раз накануне Великой депрессии.

Когда первые семьи приехали жить в Левиттаун в октябре 1947 года, они с трудом могли найти свой дом среди бесконечных картофельных полей, застроенных одинаковыми "Кейп-Кодами"
Как ни странно, депрессия обошла Левиттов стороной. Оказалось, что "высший средний класс", на который и были рассчитаны "Тюдоры", ничуть не утратил возможностей и желания жить красиво. За четыре последующих года Левитты построили в Манхассете и продали 600 домов по цене от $9 тыс. до $19 тыс. Все, кому хотелось получить стильный дом на северном берегу Лонг-Айленда, знали, что им следует обращаться к Биллу Левитту. К 1941 году число построенных Левиттами домов увеличилось еще на 1200. Их охотно раскупали газетчики, радиоведущие, врачи, адвокаты и прочие разнообразные знаменитости с Манхэттена. Но эти дома были штучным товаром, а Биллу хотелось развернуть массовое производство, своего рода фабрику по "выпеканию" стандартных дешевых домов с привлечением государственных кредитов. Возможность попробовать свои силы в таком предприятии появилась после начала второй мировой войны, когда Левитты получили госзаказ на массовое строительство жилья для моряков в Норфолке. Там впервые Левитт стал строить дома не на традиционном основательном фундаменте, а просто на бетонной плите, что сильно повысило скорость строительства.
В 1944 году лейтенант Билл Левитт с женой и двумя детьми -- десятилетним Биллом-младшим и маленьким Джимом -- отправился на Гавайи руководить "морскими пчелами". Заботясь о вверенных его попечению 260 военно-морских строителях, Билл не забывал и о себе: играл джаз на фортепьяно, запивал виски мартини и размышлял о том, какие горизонты откроются перед ним после войны. Тогда родилась формула успеха, которую запомнили многие его сослуживцы: "Просить, занимать, воровать деньги, а потом строить, строить и строить".

Я знаю, город будет
Пока Билл выполнял свой долг на Западном побережье, его родственники на Восточном готовили плацдарм для будущих грандиозных свершений, постепенно скупая за бесценок участки на пораженных вредителями картофельных полях Лонг-Айленда рядом с Нью-Йорком. Правительство тоже внесло свой вклад в будущий триумф Левиттов: в 1944 году был принят билль о военнослужащих. Этот закон позволял ветеранам получать пособие по безработице в течение года после демобилизации, а главное, давал им доступ к жилью и образованию. Гарантируя низкие ставки по кредитам, предоставляя жилищные займы и другие льготы при аренде или покупке жилья, государство давало надежду на собственный дом тем, у кого до войны не было никаких шансов. К 1946 году в США остро нуждались в жилье около 3,5 млн человек. Правительство справедливо опасалось, что эти люди легко могут поддаться обаянию коммунистической идеологии, а у Левитта был рецепт, позволяющий избежать подобного сценария: "Ни один человек, у которого есть собственный дом и кусок земли, не может быть коммунистом. У него полно других забот".
"Левитт и сыновья" взялись сделать почти невозможное -- создать новое пространство жизни для нового среднего класса. 7 мая 1947 года компания объявила о намерении построить 2 тыс. домов для сдачи внаем ветеранам на своей земле в районе Лонг-Айленда, известном как Island Trees. Спустя два дня газета New York Herald Tribune сообщила, что половина будущих домов уже сданы. При таком фантастическом спросе времени продумать весь план будущего поселка у Левиттов не было. К счастью, Альфред заранее позаботился о проекте типового дома в стиле "Кейп-Код".
Дом Левитта -- действующая модель американской демократии: при одинаковых стартовых условиях каждый построил собственную мечту
Это был очень скромный одноэтажный домик под двускатной крышей с двумя спальнями, гостиной и кухней общей площадью 74 кв. м; на чердаке при желании можно было устроить еще одну-две комнатки. Для молодых людей, вынужденных после войны жить в тесных городских квартирах с родителями, на чердаках, в подвалах или вообще в неотапливаемых летних домиках, "Кейп-Код" был настоящим воплощением американской мечты. Его главным достоинством была цена -- арендная плата составляла около $50. Чтобы дома были рентабельны, Левиттам пришлось экономить на всем, на чем только можно. Благодаря настойчивости Билла и пикетам, устроенным ветеранами, местные власти согласились изменить законодательство и разрешили строить дома без фундамента; это позволило Левиттам строить существенно быстрее и сэкономить на каждом доме $1000.
Были и другие хитрости. Альфред спроектировал дом таким образом, что ванная и туалет располагались по соседству с кухней и они могли иметь общие стояки. А Билл заменил массивные и дорогие деревянные двери гардеробных бамбуковыми, заказав в Японии гигантскую партию бамбуковых полотнищ. Все дома были абсолютно идентичны по планировке и отличались только цветом и деталями внешнего облика, поэтому рабочие могли собрать любой дом почти с закрытыми глазами. Поставщики и посредники, которые накручивали цены и увеличивали риски, были сведены к минимуму. Левитты построили собственную лесопилку и сами доставляли с нее все детали будущих домов, реанимировав заброшенную железнодорожную ветку. Все заготовки перед отправкой складывали так, чтобы сверху были те, что понадобятся первыми. Бетонный завод развернули прямо на территории стройки, а после ее окончания Левитт превратил котлован в искусственное озеро. Даже гвозди были собственного изготовления. Чтобы рабочие не бастовали и не качали права, Билл Левитт не брал на работу членов профсоюзов. Текучесть кадров не представляла для него угрозы, поскольку каждый рабочий Левитта выполнял десятки и сотни раз одну и ту же простую операцию. Был, например, узкий специалист по покраске подоконников и даже рабочий, чьи обязанности ограничивались прикручиванием к полу стиральной машины. Если с кем-то приходилось расстаться, новичка можно было быстро и легко обучить работе по его узкому профилю.
Труды Авраама Левитта не пропали даром -- с озеленением в Левиттауне все в порядке
Больше всего Билл Левитт гордился тем, что перенес идею сборочного конвейера, воплощенную в автомобилестроении Генри Фордом, в строительство. Но дом, в отличие от машины, не может двигаться по конвейеру, поэтому перемещаться пришлось бригадам рабочих. Весь строительный цикл был разбит на 27 этапов, и каждая бригада отвечала за собственный этап, выполняя его в одном доме за другим. Первыми появлялись грузовики с заготовками, которые раскладывали на земле с интервалом 60 футов (каждой семье отводился участок величиной 60 на 100 футов, и только 12% этой площади занимал сам дом). Потом одна за другой на бывших картофельных полях возникали бетонные "лепешки", заменявшие фундамент, в которые были вмонтированы трубы отопления. Потом вырастали стены; каждая следующая бригада занималась крышей, канализацией, окнами, дверями, полами, покраской и так далее, вплоть до встраивания бытовой техники. Строительство одного дома таким способом обычно продолжалось не больше недели, а при грандиозных масштабах строительства Левитт мог похвастаться тем, что у него появляется 36 домов в день: 18 до полудня и еще 18 -- после.

В очереди за раем.
Билл Левитт справедливо полагал, что дома строить может "каждый дурак". Вопрос в том, сколько домов, как быстро и насколько дешево он сможет продать.
Первая семья поселилась в будущем Левиттауне 1 октября 1947 года, меньше чем через четыре месяца после начала строительства. За первые два года в Island Trees было построено 6 тыс. "Кейп-Кодов". Поселение росло настолько быстро, что Левиттам стало не хватать имен для улиц. Сначала были увековечены все члены семьи. Потом в ход пошли цветы, деревья, птицы, животные, небесные светила и даже сельскохозяйственные орудия. Названия были единственным ориентиром -- без них новоселам вряд ли удавалось бы находить собственный дом среди сотен близнецов.

В 1948 году жилищный билль, который активно лоббировал Левитт, сделал условия предоставления жилищных займов еще более выгодными, в частности, сроки оплаты в рассрочку выросли до 30 лет. Первый взнос мог составлять всего 5% стоимости дома, а ветераны вообще от него освобождались. В марте 1949 года Левитт стал предлагать свои дома на продажу. В первый же день было продано 1400 домов. В холодные, ветреные мартовские дни около тысячи молодых семейных пар разбили лагерь напротив конторы "Левитт и сыновья" на Лонг-Айленде. Некоторые ждали своей очереди четверо суток, так что сотрудникам компании пришлось поддерживать их силы булочками и кофе.

Самый знаменитый из "детей Левиттауна" Билли Джоэл относился к радостям пригородной жизни без всякого восторга, свойственного поколению его родителей.
Дома продавались за $7990. Ветераны должны были только оставить депозит $100, который им впоследствии возвращали, а после вселения выплачивать ежемесячно $58. Компании каждый проданный дом приносил прибыль $1000. Кроме "Кейп-Кодов" Альфред спроектировал и более просторные дома в стиле "ранчо". Вокруг них возник такой ажиотаж, что пришлось разрабатывать конвейерные методы уже не для строительства, а для работы с покупателями. В конце концов удалось организовать дело так, что каждый покупатель мог за три минуты выбрать дом и подписать контракт о его покупке. К дому прилагались плита и холодильник General Electric, раковины и шкафчики из нержавеющей стали и последняя модель стиральной машины Bendix. "У нас в домах столько всякой техники,-- говорил Альфред Левитт,-- что дамам придется каждый вечер ломать голову, чем занять три свободных часа". В 1950 году в "ранчо" появились навес для автомобиля и телевизор Admiral под чердачной лестницей, а на следующий год предлагался вариант с частично обустроенным вторым этажом. За три года рядом с 6 тысячами "Кейп-Кодов" выросло 11 тысяч "ранчо". Вместе они составляли первый Левиттаун -- самый крупный на тот момент населенный пункт, построенный одним застройщиком.

Неграм -- нет, газонам -- да
Левитты не только строили дома, но и создавали правила для жителей нового сообщества. Например, они отказывались продавать или сдавать дома чернокожим, мотивируя это тем, что потеряют белых клиентов. Левитт даже предлагал построить отдельный поселок для черных, но категорически отказывался пускать их в уже построенный Левиттаун: "Можно решать жилищную проблему или попытаться решить расовую проблему. Но нельзя решить обе сразу".

По субботам Билл Левитт в своем кадиллаке с откидывающимся верхом царственно проезжал по улицам собственного города, прислушиваясь к сплетням и приглядываясь, все ли в порядке с газонами. Левитты требовали, чтобы с ними согласовывали любые существенные перепланировки домов. Они не разрешали вывешивать сушиться белье по воскресеньям, чтобы не портить вид соседям, отдыхающим на заднем дворе. Но и в будни сушить белье разрешалось только на прогрессивных складных сушилках, потому что бельевые веревки казались хозяину города неэстетичными. Даже заборы ставить не разрешалось, чтобы не уродовать пейзаж, зато живые изгороди приветствовались (впрочем, борьба с заборами оказалась бесполезной). За состоянием газона тоже следили, и если оно было неудовлетворительным, "Левитт и сыновья" присылали своего садовника с газонокосилкой, а следом -- счет за его услуги.

Используя опыт первого Левиттауна на Лонг-Айленде, Левитт приступил к строительству второго, в Пенсильвании, тоже на 17 тыс. домов. На этот раз вся территория была распланирована заранее, так что нашлось место стадионам, бассейнам, торговому центру и даже зданию для собраний.

Когда новоселы заходили в дом, они обнаруживали на кухне хлеб и талоны для химчистки, а в холодильнике -- молоко, сливки, яйца и масло. Первый житель пенсильванского Левиттауна Харольд Рампл пошутил, что ради таких подарков стоит переезжать в новый дом каждые две недели.
По мере строительства новых кварталов дома менялись. Теперь считалось, что дети играют не на улице, как в городах, а за домами, поэтому, чтобы уследить за ними, гостиная должна быть обращена во двор. Она теперь располагалась в глубине дома и имела огромную стеклянную стену, расширяющую пространство дома. Поскольку типичная семья в Левиттауне состояла из взрослых младше тридцати и детей младше пяти лет, Левитту приходилось все время думать об их удобстве. Он выделил для начальных школ такие участки, чтобы любой ребенок мог дойти от своего дома до ближайшей школы, не переходя ни одной улицы с оживленным движением. В качестве центров досуга Левитт придумал использовать общественные открытые бассейны -- они вмещали много народу и были более привлекательны для послевоенной молодежи, чем, скажем, аристократический теннис.

Сладкая жизнь
Надо признать, что почти вся слава строителя новой пригородной Америки досталась Биллу. Его отец Авраам относился к этому спокойно, тем более что его философские взгляды были сформированы под влиянием немецкого философа, проповедовавшего фатализм. Старому Левитту было вполне достаточно того, что он мог в свое удовольствие заниматься обустройством и озеленением просторов Левиттауна. Как-то раз, когда саженцы погибли, он собственноручно посадил заново 5 тысяч деревьев. В газете The Levittown Tribune Авраам вел еженедельную колонку садовода, где объяснял, почему газон надо стричь регулярно и почему не стоит расстраиваться, если на нем все равно появляются сорняки. Он любил позировать фотографам с цветочной рассадой в руках, глубокомысленно заявляя: "Каждый человек имеет право на цветы!" Славы ландшафтного дизайнера ему было вполне достаточно.
У Альфреда же отношения с братом постепенно осложнялись. Бизнес-таланты Билла полностью затмили сами дома, придуманные архитектором-самоучкой. Альфред злился, что все лавры достаются брату, а тот даже в вопросах дизайна не всегда к нему прислушивается. После того как Альфред бросил жену, влюбившись в 17-летнюю парижанку Моник, отношения совсем испортились, и в 1954 году братья разделили бизнес. "Левитт и сыновья" остались у Билла, а Альфред вплоть до своей ранней смерти в 1966 году работал под маркой "Левитт-хауз".

Отец был уже слишком стар, чтобы вести дела (в 1962 году он умер), и Билл решил довести до конца превращение семейного бизнеса в современную строительную корпорацию. В 1960 году акции компании появились на Нью-Йоркской фондовой бирже, однако в течение следующего года потеряли в цене $1,4 млн из-за падения спроса на жилье и отсутствия доступных обширных территорий вблизи крупных городов. Но Билл Левитт сумел адаптироваться к новым условиям, расширив географию своих проектов (вплоть до Франции) и уменьшив количество домов. В конце 60-х Левитт мог похвастаться стабильным ежегодным 20-процентным ростом продаж. Одним из самых успешных проектов было строительство пригородного района на 12 тыс. домов к западу от пуэрто-риканской столицы Сан-Хуан. На волне этого успеха в июле 1967 года Левитт заключил сделку с компанией International Telephone & Telegraph Corp. ITT купила за $92 млн компанию "Левитт и сыновья" и назвала свое новое подразделение Levitt Corp., а Билл Левитт обязался ничего не строить на территории США в течение десяти лет. "Если бы вы предложили хоть на пенни меньше, чем 92 миллиона, я бы немедленно ушел",-- кричал пунктуальный Левитт, взбешенный тем, что глава ITT Харольд Джинин заставил его ждать.
В 60 лет Билл Левитт из просто богатого человека стал сверхбогатым: его личный доход от этой сделки составил около $60 млн, в основном в виде акций ITT. Но мысль о том, что он, человек, фактически настоявший на переименовании Island Trees в честь семьи Левиттов, продал свое честное имя, не переставала терзать его до конца жизни. Он, правда, рассчитывал, что Джинин даст ему возможность участвовать в делах Levitt Corp., однако тот счел, что Левитт для этого уже слишком стар.
Оставшись не у дел, Левитт принялся наслаждаться роскошной жизнью, которая теперь была ему доступна. Еще в 1959 году он расстался со своей первой женой после 29 лет совместной жизни и женился на своей секретарше, многолетний роман с которой не был тайной для его коллег и друзей. А вот младшего сына Джима отец специально пригласил в ресторан, чтобы сообщить о предстоящих переменах, чем несказанно удивил ни о чем не подозревавшего 14-летнего подростка. Впрочем, это был еще не последний брак -- в 1969 году Билл Левитт развелся и женился на француженке Симоне Коршин, которая была на 20 с лишним лет его моложе, имела трех дочерей и только за две недели до этого разошлась с мужем.
Симона была арт-дилером, и Билл стал активно коллекционировать европейскую живопись. Симона привыкла жить на широкую ногу, и Билл разъезжал на "Роллс-Ройсе" с номером WL-1 и устраивал в своем роскошном особняке La Colline грандиозные приемы для голливудских звезд. Симона любила подарки, и он назвал в ее честь 237-футовую яхту и каждый месяц отмечал дату их свадьбы, преподнося ей драгоценности.
Наслаждаясь богатством, о котором он так страстно мечтал в молодости, Билл продолжал попытки организовать новый строительный проект за пределами США. Удивительно, что он хотел и дальше заниматься своим делом; инвестировать миллионы в чужие акции, хотя бы и с выгодой для себя, было не в его стиле. Но фортуна больше не благоволила к нему. Проекты в Иране, Венесуэле, Франции, Израиле и Нигерии по разным причинам потерпели крах. Большинство проектов осуществлялось под залог пакета акций ITT, но в результате обвала рынка в начале 1970-х годов эти акции потеряли 90% своей стоимости. Это был конец -- не только надеждам на будущее, но и беззаботному настоящему.

Немного славы
В конце 70-х, когда истек срок обязательств перед ITT, Левитт делал еще несколько отчаянных попыток вернуться в большой бизнес. Он затеял строительство двух поселков во Флориде, но дома так и не были построены, и покупателям пришлось вернуть депозиты. Чтобы и дальше вести роскошную жизнь, Левитт украл $17 млн у благотворительного фонда, созданного много раньше его собственной семьей. Суд приговорил его вернуть фонду $5 млн и запретил заниматься бизнесом в Нью-Йорке. Яхту и особняк пришлось продать. С 1992 года, когда у него случился разрыв кишечника, Билл Левитт почти все время проводил в North Shore University Hospital, где и умер в январе 1994 года, вскоре после того как попросил журналистов дать ему "еще полгода".

Его банковские счета были пусты, но, как говорили его коллеги, "какое это имеет значение, если вы прожили такую жизнь, как Билл Левитт?" Левитты оставались самой крупной американской домостроительной компанией почти целое десятилетие. В 1950 году журнал Time подсчитал, что каждый восьмой строящийся в США дом строят "Левитт и сыновья". А сам Билл Левитт в интервью газете New York Times в 1952 году признался: "Конечно, здорово, когда можешь удовлетворить спрос, предложив такой продукт, которого больше ни у кого нет. Но я не просто строю и продаю дома. Если быть до конца честным, мне нужно еще и немного славы. Это ведь свойственно человеку. Я хочу построить город, которым мог бы гордиться".

Журнал Деньги, 2005 sonya34.livejournal.com/46176.html