[shano]

суббота, 06 мая 2023 в 21:20

Пишет natali70:

Взялась за еще одну статью по "Обряду дома Месгрейвов". Взялась с сомнением, потому как этот рассказ осложнен разными подсчетами, топографическими моментами, которые не сильно люблю даже просто так, а уж переводить это и подавно. И в процессе перевода не раз возникала мысль, что есть очень трудно переводимые вещи и не удивительно, что у нас часто бывает неверный перевод. Есть такие вещи, о которых трудно бывает догадаться, а иначе никак. Но вот, тем не менее, с горем пополам перевела. Именно так. Есть определенные огрехи и непонятные места, но статья в целом понравилась, и переводя , углубилась в рассказ и прониклась его атмосферой. Так что пусть будет. С шагами и схемами вышло то, что вышло, а во второй части будут еще разные ребусы, о чем надо будет сказать отдельно. Статья из летнего номера Sherlock Holmes Journal 1993 года Тайны Месгрейвов Роджер Мэтьюз Часть 1 ПОЗВОЛЬТЕ МНЕ ВЕРНУТЬ ВАС НАЗАД во времени, в Лондон 1879 года. Сегодня яркий, но прохладный день, и мы стоим на Монтегю-стрит, где сейчас полдень четверга, 2 октября. Прогуливаясь вдоль обнесенного железными перилами фасада, мы ощущаем гораздо более размеренный темп жизни. Этот викторианский мир, как правило, намного спокойнее и тише современного, но цокот копыт и скрежет колес порядком режет ухо. В обычном голосе слышится гораздо более сильный акцент, чем тот, к которому мы привыкли; и запах – в воздухе чувствуется налет и привкус острых ароматов, совершенно не похожих на те, что царят в современном городе. Звук открывающейся входной двери слева от нас привлекает наше внимание, и появляются два молодых джентльмена с довольно характерной внешностью. Один из них высок и чрезмерно худощав, и его одежда отличается определенной чопорностью. В нем чувствуется решительность, и это впечатление усиливает пронзительный взгляд его серых глаз и тонкий орлиный нос. Другой джентльмен отличается поразительными аристократическими манерами, и красиво и даже щеголевато одет. На его живом бледном лице выделяются большие глаза и тонкий высокий нос. Нас внезапно осеняет догадка, и мы чувствуем, как учащается пульс: это никто иные, как Холмс и Месгрейв, по горячим следам отправляющиеся в Херлстон в Западном Сассексе, чтобы расследовать таинственное исчезновение дворецкого Херлстона и второй горничной. По мере развития событий мы видим, как Холмс раскрывает тайну семейного ритуала Месгрейвов и отправляется на поиски спрятанного сокровища, о котором там говорится. Мы видим, как для определения времени и места, он использует солнце и старый дуб в качестве ориентира, а вяз - в качестве отправной точки для отмеривания шагов по территории поместья с компасом и колышками в руках. Это приводит его к обнаружению потайной комнаты, в которой находится тело пропавшего дворецкого, и, наконец, к его замечательному заявлению об обломках, извлеченных из Херлстонского пруда. Единственная неразгаданная тайна - это судьба горничной. Или же нет? События «Обряда дома Месгрейвов» происходили, перефразируя Холмса, еще “до того, как у меня появился биограф, вздумавший прославить мое имя”. Таким образом, это не хроника, основанная на том, что Уотсон видел собственными глазами, этот рассказ отражает историю, которую Холмс решил рассказать той зимней ночью на Бейкер-стрит. Поэтому мы должны иметь в виду, что это может привести к дополнительному уровню ошибок или "приукрашиваний" по сравнению с теми историями, в которых Уотсон принимал непосредственное участие, и помимо тех, причиной которых была литературная «чистка» Уотсона. Конечно, это происходит не из-за недостатка правдивости со стороны Холмса, а просто из-за применения закона "Я знаю, что вы написали то, что, по вашему мнению, я сказал". Однако, нужно ли мне указывать на то, что это также означает, что Холмс мог бы, при желании, изменить факты, если бы у него были для этого веские причины. При ближайшем рассмотрении эта история показывает столько же восхитительных и интригующих тайн, сколько и тех, которые она раскрывает. Первой из них, несомненно, должен быть дворецкий Брантон, человек значительных способностей: школьный учитель, владеющий несколькими языками, музыкально одаренный, человек, энергичный и с сильным характером — и все же он решил стать дворецким Херлстона. Почему? Потому что он случайно наткнулся на Обряд и понял, что тут пахнет сокровищем? Конечно, нет — ему не потребовалось бы целых двадцать лет пребывания в Херлстоне, чтобы найти его, тем более что у него было то преимущество, что старый вяз фактически еще рос там в прежние годы. Нет, этот рассказ создает ощущение, что Брантон лишь недавно осознал важность Обряда. Все это отдает скрытым мотивом, но что бы это могло быть такое, что могло бы продлиться 20 лет? Возможно, я придаю этому слишком большое значение. Возможно, как сказал Месгрейв: “...чувствовал он себя комфортно, и не прилагал усилий для перемен в жизни ” (буквально ему не хватало энергии, чтобы что-то изменить в своей жизни). Обратите, однако, внимание на более раннее описание «человека с огромной энергией». Все это очень странно, и в том отчете, который нам оставили, нет по-настоящему рационального ответа. В этом деле есть ряд металлографических ссылок, которые вызывают недоумение. Среди реликвий, сохраненных Холмсом, были: "старомодный латунный ключ" (от сундука Месгрейва) и "три старых ржавых металлических кружка" (монеты Карла I). Он также ссылается на "старый, окованный медью сундук" (хранилище реликвий). Крайне маловероятно, что ключ был сделан из латуни, поскольку это недостаточно прочный металл для таких целей. Наиболее вероятным объяснением является то, что несущая часть ключа была из железа, но она содержала обширную отделку из латуни, так что описание "старомодный латунный ключ" было наиболее привлекательным с литературной точки зрения Уотсона. Существует также отдаленная вероятность того, что он был сделан из бронзы. Что касается ‘ржавых кружков’: ни одна монета времен Карла I не была сделана из железа, и поэтому они не могли ржаветь. Если бы монеты были из серебра или бронзы, то они, безусловно, почернели бы с годами, но правильное описание - проржавевшие, или окисленные, а не ржавые. Следует признать, что для непрофессионала, а в эту категорию я включил бы докторов медицины, такое различие не обязательно было бы очевидным. Что касается сундука Месгрейва, то, хотя вполне возможно, что медь, будучи более привлекательным металлом, чем железо, могла бы быть использована на сундуке, не предназначенном для надежного хранения своего содержимого, маловероятно, что она подойдет для сундука, имевшего совершенно противоположное предназначение. Нет никаких определенных доказательств того, что данный образчик попадает в последнюю категорию, но конкретный аргумент в пользу того, что этот сундук должен был являться надежным хранилищем, будет представлен позже. Следующий любопытный элемент в этом деле - это те самые необычные деревья, дуб и вяз. Не нужно много копаться, чтобы понять, что никто в здравом уме не стал бы использовать деревья в качестве основных исходных данных для поиска сокровищ. По крайней мере, не так, как это было по описанию Холмса. И это действительно говорит о том факте, что сэр Ральф Месгрейв, -поскольку это , несомненно, именно он спрятал сокровище, - не ожидал, что оно будет оставаться скрытым так долго. Во-первых, дуб. Как описание, так и рисунок Пейджета, наводят на мысль, что дуб, о котором идет речь, был обычным дубом. Большой обхват указывает на то, что дуб рос на открытом месте, вдали от других деревьев, и это действительно соответствует приведенному описанию. С точки зрения долговечности дуб является хорошим выбором, поскольку вполне способен прожить более 500 лет. Однако я полагаю, что дуб был выбран совсем по другой причине. Однако, вяз, - это совсем другая история. Существует несколько видов и разновидностей вяза, но из-за требуемой долговечности это, должно быть, был либо вяз горный или шершавый, либо вяз английский. Херлстонский вяз, каким бы он ни был, как и дуб, очевидно, был специально выбран и посажен, как часть садовой композиции одним из предков Реджинальда Месгрейва, на что указывает их расположение в такой непосредственной близости от старого дома. И, кроме того, они оба пережили пристройку нового крыла в 1700-х годах, что, возможно, в зависимости от фактической планировки Херлстона, еще больше сблизило их со зданиями. Несмотря на то, что они были частью садовой композиции и, следовательно, за ними ухаживали, вяз, как правило, является плохим выбором в качестве какого-либо маркера, по крайней мере, в том виде, в каком, по утверждению Холмса, он использовался. Ибо, хотя шершавый вяз, в частности, способен выживать в течение 300 лет, эти виды, как правило, подвержены болезням, имеют тенденцию сбрасывать ветви и часто падают во время бурь и ураганов. Однако мы знаем, что вяз Херлстона дожил до глубокой старости, хотя за это время он, должно быть, изменил как размер, так и форму. Обратите также внимание, что, помимо повреждений от гроз и т.д., дерево вырастает в полный рост, а затем склоняется. Один момент, который может иметь отношение к делу, а может и не иметь, заключается в том, что, будучи древним английским вязом, он был любопытным образом обрезан до высоты 64 фута. Из рассказа складывается впечатление, что Холмс подсчитал тень с помощью веревки и колышков только потому, что вяза там больше не было, а если бы вяз все еще там был, он бы просто пошел вдоль тени, пока не дошел до ее конца, прежде чем начать отмерять шаги. Я уверен, читатель может оценить, что тень от дерева, даже при удлинении на треть, которое применено в данном случае, не приводит к точной и фиксированной точке — не говоря уже о том, что форма и рост меняются со временем. Так получилось, что нашему вязу в этом не было необходимости. Все, что от него требовалось, - это указать на определенное место у стены старого здания. Это происходит потому, что схема отмеривания шагов жестко зафиксирована по отношению к планировке дома. Она должна начинаться параллельно стене с севера на юг, на которую указывала тень вяза; и заканчиваться сразу за дверным проемом. Таким образом, если стоять спиной к дереву, тень от ствола вполне могла бы это сделать, а размер и форма дерева не повлияли бы на эту ее способность. Из-за этого я не могу извлечь никакого смысла из заявления Холмса: ”...в противном случае в качестве ориентира был бы выбран ствол". Именно так и было. Все указывает на то, что либо Холмс по какой-то странной причине не говорил правды, когда утверждал, что использовал тень в качестве линейной меры, либо Уотсон изменил ее при составлении отчета. ‘Веревка и колышки’, конечно, гораздо романтичнее. Было ли это просто чрезмерным примером уотсоновского приукрашивания, в котором, как нам известно, Холмс неоднократно обвинял его? Веревка и колышки Что касается самого Обряда, я полагаю, что он был создан следующим образом: поздний вечер 15 октября 1651 года, и сэр Ральф Масгрейв стоит спиной к знакомому старому дубу, размышляя вообще о бурных временах, в которые он живет, и, в частности, об этом самом необычном и волнующем событии, произошедшем накануне. Карл I мертв, казнен Кромвелем. Карл II в бегах, жестоко разбит в битве при Вустере и теперь пытается сесть на корабль у Южного побережья. Безраздельно властвуют армия и парламент. Роялистов повсюду преследуют, и все атрибуты монархии были уничтожены или продолжают уничтожаться. Драгоценности короны были отправлены на Королевский монетный двор за пределами Лондонского Тауэра и были разломаны, а их осколки распроданы или переплавлены. Сэр Ральф, верный и преданный королю роялист, считал для себя удачей и честью то, что ему удалось с помощью доверенного лица раздобыть одну из поврежденных корон, думая о том дне, когда монархия вернется. Корона уже некоторое время пролежала спрятанной в старом резервном холодном погребе, расположенном в подвале. Посмотрев в сторону своего дома, он случайно заметил, что тень дуба направлена прямо на вяз. Пройдя по этому затененному пути, он обошел вяз и посмотрел в сторону своего дома, обнаружив, что его тень, в свою очередь, направлена прямо на большие и богато украшенные дневные солнечные часы, установленные вертикально на западной стене и на которые так часто обращали внимание посетители Херлстона. Это был один из трех элементов, которые сэр Ральф сам добавил к постройке здания несколько лет назад. Именно тогда в его сознании начала формироваться идея Обряда и связи теневых указателей с запрятанной короной. Символом, конечно же, был дуб. Это была случайная, легкомысленная идея, без какой-либо конкретной цели, поскольку сэр Ральф был в некотором роде романтиком... Дойдя до стены, он остановился под этим характерным элементом, повернулся и осторожно начал мерить шагами путь вдоль стен своего дома к задней двери, рядом со старым погребом. Конечно, он прекрасно понимал, что дом расположен с географической ориентацией Север-Юг, и эта часть здания была довольно правильной формы, что облегчало его задачу. За несколько дней он составил свой катехизис. Итак, теперь давайте вернемся в 1879 год, где Холмс стоит у своего колышка и конусообразного отпечатка, оставленного ранее Брантоном, который, похоже, также допустил ошибку, измерив длину тени. На рисунке 1 показана схема, намеченная Обрядом. Холмс ясно утверждает, что он сделал десять шагов, ступая каждой ногой параллельно стене дома. Любые мысли, которые у него могли возникнуть по поводу того, что его компас не будет указывать на тот же Север, что и тот, которым пользовались в семнадцатом веке, быстро испарились бы, поскольку путь отмеряемых шагов явно повторял очертания здания, и он отложил компас и колышки. Рисунок выполнен с расчетом шага в 30 дюймов, но на самом деле это не имеет решающего значения, поскольку здание диктует размер. Шаг в 30 дюймов дает шаговую схему размером 50 футов на 25 футов, 10 футов на 5 футов. Поскольку отмеривание шагов начиналось параллельно северной/южной стене и заканчивалось непосредственно внутри дверного проема, эта часть дома должна принять форму, показанную пунктирной линией на рисунке 1. Поскольку этот шаговый узор слишком маленького формата, чтобы отразить основной размер этой части старого дома, то очевидно, что очертания здания здесь не являются правильными и, вероятно, принимают показанную шаговую форму. Мы знаем, что стены толстые. Мы знаем, что там есть окно, выходящее строго на запад, и коридор, ведущий прямо от него, потому, что Холмс описывает заходящее солнце, освещающее весь пол. Рисунок Пейджета, на котором солнце светит через заднюю дверь с противоположной стороны компаса, легко объясним: это называется "художественная вольность". Иллюстрация Пейджета гораздо более драматична, поскольку свет исходит сзади, а цель художников - добиться эффекта. Что касается нового крыла Херлстона 18 века, мы знаем, что оно образовывало букву "L" в соединении со старой частью дома, и приведенные подсказки позволяют предположить, что планировка такая, как показано здесь на рисунке 2. Мы знаем, что тень вяза указывала на старую стену практически с запада, в том месте, где находится октябрьское солнце ближе к вечеру. Мы также знаем, что дуб располагается на одной линии со всем этим. Холмс говорит нам, что дуб находится прямо перед домом, поэтому здание должно быть обращено на запад, и он также говорит нам, что дуб находится с левой стороны подъездной аллеи. Мы знаем расстояние, которое Холмс измерил между местом, где рос вяз, и местом рядом с домом, которое составляет 96 футов. Нам сказали, что вяз находился почти на полпути между домом и дубом, и, следовательно, дуб находился, по меньшей мере, в 100 футах или больше от вяза. Альтернативные планировки, показанные на рисунках 3 и 4, соответствуют этим путеводным нитям, за исключением того, что дуб вряд ли можно описать как находящийся прямо перед домом. Однако у них есть преимущество в том, что главный вход выходит на южную сторону, что, возможно, придает весомость этим расположениям. Еще один связанный с этим элемент головоломки, требующий решения, - это выбор времени. Обряд указывает на то, что сэр Ральф Месгрейв создал его в октябре: "Шестой месяц, начиная с первого ’. Другими словами, прошло семь месяцев с начала года, который в то время по закону начинался 25 марта, на Благовещение. По причинам, которые будут объяснены позже, я полагаю, что Обряд действительно был подготовлен 15 октября. Ситуация несколько усложняется тем фактом, что, когда в 1752 году был принят нынешний григорианский календарь, он был перенесен на одиннадцать дней вперед. Следовательно, чтобы восстановить истинное "солнечное время" относительно 15 октября 1651 года, викторианский календарь должен был бы показывать 26 октября. Таким образом, прибытие Холмса в четверг, 2 октября 1879 года, означало, что он прибыл на 24 дня раньше срока. Из предоставленного нам отчета видно, что Брантон провел свои поиски пятью или шестью днями ранее, и, возможно, наиболее вероятным является день его исчезновения, суббота 27 сентября. Это заставило Брантона начать 29 днями ранее. Тот факт, что ошибка такого масштаба не испортила поиск ни Брантону, ни Холмсу, вероятно, объясняется относительно упрощенной и самокорректирующейся природой системы, созданной сэром Ральфом, а также тем фактом, что след на лужайке был плохим маркером. Ошибка в 29 днях со стороны Брантона может быть причиной, почему он умолял Месгрейва: "ради бога, позвольте мне уйти якобы по собственной воле, предупредив за месяц", поскольку в то время у него, возможно, появилась весьма проницательная идея относительно приблизительной даты начала работы, но он не знал о само-корректирующемся характере этой системы.