Оригинал взят у в
В воспоминаниях солдаты Ренессанса не пишут о какой-то перестройке своей психики к войне или миру. Фразы типа «я впервые увидел кровь, и меня мутило» для них нехарактерны. Создается впечатление, что тогдашний молодой парень, придя на войну, сразу начинал подставлять лоб под пули и вспарывать животы, будто всегда этим занимался. А после знать не знал никакого post combat stress, и депрессия «не могу вписаться в мирную жизнь» была им незнакома.
Но люди - не роботы. Например, конкистадоров даже противники Испании называли «железными людьми», и мало кто заслужил это больше, чем солдаты Эрнандо де Сото в Северной Америке. Тем показательнее, насколько болезненным оказалось их возвращение.
Путь домой был тернист. 700 испанцев, в полной изоляции от своих, исследовали неизвестные земли больше четырех лет, пройдя с боями 5-6 тыс.км. по юго-востоку современных США.
Точно маршрут не установлен, они пересекли территорию 10-12 нынешних штатов.читать дальшеБесчисленные жестокие бои на суше и воде, гиблые природные условия. Обоз теряли полностью 2 раза, от одежды не осталось и тряпок, порох кончился, арбалеты развалились. Р. Ранхель (секретарь Сото) писал: «я увидел дона Антонио Осорио, брата маркиза Асторга. Он был одет в индейское одеяло, порванное на боках, так что тело виднелось. Он шел босой, без чулок, с непокрытой головой. За спиной висел щит, за поясом шпага без ножен. Так он шел в снег и мороз. Весь день он ничего не ел, а если бы захотел ужина, то должен был выкопать его ногтями. И это дворянин прекрасного рода, имевший в Испании доход в 2000 дукатов.»
Описание относится всего лишь к декабрю 1540 (впереди еще почти 3 года экспедиции), и речь о богатом идальго. Можно представить, как они выглядели в конце.
Наконец, соорудив из чего попало 7 гребных бригантин (паруса сшили из индейских одеял, на гвозди пошли стремена и стволы аркебуз), они проплыли без штурмана, карт и инструментов еще полторы тысячи км. по Миссисипи и Мексиканскому заливу. В сентябре 1543 выжившие (около 300) добрались до мексиканского городка Пануко, где их давно считали погибшими.
Поняв, что остались в живых, они сначала просто сходили с ума от счастья. Горожане (и испанцы, и индейцы) встретили их прекрасно, разместили в своих домах. Люди приходили издалека, чтобы предложить им еду и одежду, восхититься их рассказами. Чего еще желать?
Но, когда первый восторг от спасения прошел, до ветеранов стало доходить их положение. При всем огромном научном значении, в финансовом плане поход был катастрофой. Они не нашли золота, не основали колонию. А участники снаряжались за свой счет, многие продали для этого все имущество, кто-то и залез в долги. Они угробили 5 лет жизни, перенесли болезни и раны, а теперь остались нищими, без здоровья и перспектив.
И боевые товарищи, через столько прошедшие вместе, превратились во врагов. Образовались фракции, обвинявшие одна другую в провале экспедиции. Обвинениями дело не ограничилось - эти люди привыкли решать все проблемы силой. Начались драки и поножовщина, несколько человек было убито. Дошло до того, что офицеры (которых винили больше всех) боялись выйти из дома.
Тем временем вести об их возвращении дошли до вице-короля Новой Испании. Он не подвел: немедленно предложил им прибыть в Мехико, где им окажут любую помощь. По дороге всем жителям приказали предоставлять им еду, носильщиков и все, что потребуется. Но впечатляет другое. По словам Инки Гарсиласо, вице-король был в курсе их раздоров. «Поэтому приказал им следовать в Мехико группами в 10-20 человек, где все были бы из одной фракции, чтобы они по дороге не поубивали друг друга.»
В столице их тоже встретили радушно, но раздоры не улеглись, их уже все раздражало. Из любопытства (и, наверно, желая помочь) колонисты покупали у них на сувениры шкуры и оружие, даже негодные. Ветераны охотно продавали. Но сам вид богатых горожан, носящих их вещи, приводил их в бешенство, напоминая об упущенных возможностях.
Добавилось и неизбежное расслоение. Когда речь шла о выживании, им было не до социальных условностей. Крестьяне и идальго дрались плечом к плечу, вместе строили корабли, вместе по 16 часов сидели на веслах под градом стрел. Теперь же вице-король, приняв выживших, сначала тщательно расспросил их о происхождении. Идальго посадили за один стол, простолюдинов за другой. Все вернулось в прежние рамки, от которых они отвыкли (мемуары «фидальго из Элваса»
.
Земляки помогали им от всей души, но легко ли было принять эту помощь? Они столько лет были для всех вокруг хозяевами жизни и смерти, брали со шпагой в руке, что хотели. Теперь их кормили и одевали из милосердия. Главным обвинением, которое они бросали друг другу, было: «из-за вас мы ушли из богатой земли, и теперь зависим от чужой милостыни.»
Гарсиласо приводит характерный эпизод. Один из бывших солдат Сото, Диего де Тапия, как-то брел по улице Мехико. Он был маленького роста, все еще одет в шкуры, выглядел нищим и жалким. Какой-то богатый горожанин, по своей доброте, подошел и сказал: «Брат, у меня есть ферма. Если хочешь, я дам тебе там легкую работу, буду платить хорошие деньги.» На что Тапия, вспыхнув, ответил: «Я еду в Перу, и скоро у меня там будет 20 ферм. Если хочешь разбогатеть, езжай со мной, и я дам тебе работу на одной из них.» И горожанин ушел, «не сказав ни слова, ибо еще пара слов могла для него плохо кончиться.»
Просто испанская гордость или «синдром ветерана»? Тапия, впрочем, действительно поехал в Перу, воевал в 3 мятежах на стороне короны, и, видимо, получил награду. Депрессия все же была не для этих ребят.