Глава 5.
читать дальшеРебенок стоял с кислой рожей, похоже, путешествие ему не понравилось. На сандалии он взирал теперь без особого энтузиазма. Седловой был откровенно благодарен.
– Как-то там не так, как в прошлый раз, – сказал я Седловому.
– Информационная среда изменилась, – объяснил он. – Вероятно, писатели активизировались.
Ребенок хмыкнул.
– Разумеется, активизировались, – сказал он. – Всем интересно про будущее написать, да чтоб получилось покруче, чем у америкосов…
Я глянул на часы, ахнул, велел Седловому гнать ребенка в шею и не пускать более к себе и побежал к Витьке.
Когда прибежал в лабораторию, испытания уже продолжались. Резко пахло озоном. Ойра-Ойра и Кристобаль Хунта метали в щит крохотные шаровые молнии. Витька висел над приборами. Когда я попробовал изложить ему мои ночные размышления, он отмахнулся и мигом нагрузил меня работой. Я заглянул посмотреть, что там пишет дубль-протоколист и только ахнул. Показания приборов он записывал, разумеется, правильно, но вот с датой и точным временем выходила ерунда. По его мнению, у нас сейчас был полдень и ХХII век. Я отобрал у него протокол, дату поставил сегодняшнюю (от РХ, продублировав Юлианским днем), время поставил по Гринвичу, а заодно, чтобы потом сомнений не было, когда будем разбираться в помарках, проставил зодиакальные координаты светил, отметил, что Солнце находится в соединении с Алголем и что Солнце, Сатурн и Нептун образуют тау-квадрат, где Солнце попадало на ось симметрии. После этого я занялся делами, и мне было не до размышлений о дозорах, но какая-то темная точка застряла в сознании, и я морщился, отгоняя мысль, что я что-то упустил и упустил что-то важное. Ойра-Ойра после очередной серии опытов отошел помыть руки, проделал с полотенцем несколько гимнастических упражнений и от нечего делать заглянул в протокол. Заглянул – и вдруг застыл, побледнев. Горбатый нос в момент выделился на внезапно осунувшемся лице.
– Кристобаль Хозевич, Витька, – проговорил он севшим голосом. – Прекращаем испытания.
– Что случилось? – Витька недовольно отошел от мегамагометра и тоже заглянул в протокол. – Ну, Солнце в связке с Алголем. Бывает. Раз в год. И что?
– А тау-квадрат такой часто бывает?
Витька шарил маркером на рабочем столе. Как и следовало ожидать, астрологическая программа, которую я сам в свое время создавал, постигая магические азы, лежала у него в папке под названием «Мусор».
– Так, – сказал он наконец. – Венера и Марс у нас в градусах убийцы, Юпитер ретроградный – в магическом градусе, Сатурн – в градусе искушения, Нептун в градусе оккультного познания, Плутон ретроградный. Вдобавок первый лунный день.
– Альмутен у нас сейчас Венера, – проговорил Кристобаль Хунта. – Что-то не нравится мне все это.
Ойра-Ойра уже держал в руке телефонную трубку и одновременно листал годовой альманах института.
– Куда звонишь?
– В отдел предикции. Не отвечают, гады…
– Да там ни одного толкового астролога не осталось. Мерлин всех давно разогнал.
– Пусть хоть по кофейной гуще растолкуют…
Отдел предикции упорно не отвечал.
– Саша, мигом на третий, – сказал Роман. – Найди там кого-нибудь. Хоть Мерлина. Тащи сюда. Кристобаль Хозевич, вы же когда-то этим занимались – что бы это означало «Юпитер ретроградный в магическом градусе»? Это про У-Януса?
Кристобаль Хунта задумчиво морщил нос.
– Забыл все, представьте. Вот как в семнадцатом веке астрология вышла из моды, так и забросил…
– Сашка, я кому сказал, тащи предикторов!
Я в полной панике трансгресировал на третий этаж, причем не промахнулся, как обычно со мною происходит. Отдел предикции был пуст, только в одном пыльном углу копошилась древняя пифия. Судя по стоящему в помещении запаху, вместо испарений от священной расщелины, которую в наших условиях воспроизвести было несколько затруднительно, пифия скорее всего пользовалась клеем «Момент». Я попробовал было с ней заговорить, но быстро выяснил, что понимать издаваемые ею звуки может только специально обученный человек. Поэтому я оставил ее в покое и толкнулся в дверь редакции «Соловецкого оракула», где надеялся выяснить, куда делись их соседи по этажу. В редакции тоже было пусто. Комната носила на себе следы поспешного бегства. На мониторе компьютера лежал полуразложенный пасьянс. Чашка кофе, стоящая перед монитором компьютера, еще хранила в себе теплый кофе. В пепельнице дотлевала сигарета.
– Есть кто живой? – на всякий случай спросил я и заглянул в шкаф, где висели два белых халата.
Мне стало страшно.
То, что планеты создали тау-квадрат со злым Солнцем, еще ничего особенного не означало. В НИИЧАВО просто считалось, что в такие часы лучше не работать – это была народная примета, которую молодое поколение, рожденное после 1700 года, считало суеверием вроде черного кота или бабы с пустым ведром. Но, с другой стороны, и у вполне здравомыслящего человека при виде черной кошки, злорадно пересекающей дорогу, порой непроизвольно замедляются шаги. Однако в этот раз планеты подобрались в на удивление зловещую комбинацию. Злое Солнце, Сатурн, сам по себе имеющий довольно сварливый и опасный характер, и Нептун, носящий репутацию коварного обманщика (если, конечно, рассуждать на эту тему, не вдаваясь в особые тонкости, который я просто не помнил). И собрались эти планеты в самую напряженную конфигурацию – тау-квадрат. Градусы еще какие-то… Что бы все это могло значить, если весь предикторский отдел заодно с «Соловецким оракулом» предпочел бесследно исчезнуть?
Забыв о трансгресии, я по лестнице вернулся в Витьке, и одновременно с моим появлением в комнате возник Роман с солидной стопкой книг в руках.
– Предикторский отдел пуст, – доложил я.
– Хреново, – отозвался Витька и мигом распределил по рукам литературу. Мне достался Птолемей, так как его труды были единственными, напечатанными на русском языке. Себе Витька взял Региомонтана, Роману вручил Бируни, Хунте – Нострадамуса.
– Никогда не ценил этого мистика, – заметил Хунта. – Да и сынок его был не лучше.
– Полистайте, – буркнул Витька и глянул на экран компьютера. – И учтите, что альмутен у нас сейчас Солнце. В магическом градусе.
– Злое магическое Солнце… – пропел себе под нос Роман, торопливо листая свой том.
– Мы так до нового года будем искать, – сказал я, не прекращая, впрочем, своего занятия. – Вообще-то люди давно изобрели Интернет и поисковые системы.
– Ага, – сказал Витька. – Кто, интересно, полный текст «Альмагеста» осмелится выложить.
– А если и выложит, то мне придется вмешаться, – добавил Хунта. – Смысл Жизни в том и состоит, чтобы не допускать профанов к сакральным истинам.
– Шутите, да?
– Какие уж тут шуточки. Тиресий Тирский в свое время попробовал преобразовать Тирский омфал в Великий Аркан. И где теперь Тиресий, и где Тира? А заодно и минойская цивилизация где? И это при том, что Тирский омфал был не истинный омфал, а мнемокопия. С истинным омфалом у нас третьей планетой от Солнца стал бы Марс. А вы говорите, Александр Иванович…
Я ничего не говорил. Я лихорадочно листал Птолемея, на полном автомате читая все, что могло относиться к астрономии и астрологии. Витька отбросил том Региомонтана и стал прорабатывать «Матетис» Фирмика Матерна. Роман добрался до Абенрагеля. Хунта полистал Тихо Браге и Кеплера, схватился за следующий том и чертыхнулся.
– Галилея-то зачем? – возопил он. – Галилей отрицает правдивость астрологии!
– Гороскопы тем не менее составлял, – ответил Роман. – Вы работайте, Кристобаль Хозевич, работайте…
Птолемей был велик – я имею в виду объем книги.
– Между прочим, Нептун обнаружили только в девятнадцатом веке, – вспомнил я.
– Ну и что?
– Все эти астрологи не могли описывать наш тау-квадрат.
– Ну и что? – Витька был невыносим.
Хунта с треском захлопнул пухлый том и бросил его на стол.
– Хватит, – сказал он. – Мы не специалисты. Все равно не найдем того, что нужно, а если найдем, то слишком поздно. Давайте пошевелим мозгами. Что мы имеем?
– Магическая угроза, – сказал Роман.
– Угроза магам или со стороны магов?
– Думаю, и то и другое.
– Рассмотрим тау-квадрат. Злое магическое Солнце в вершине, на крыльях искушающий Сатурн и глубоко оккультный Нептун.
– Искушение с подвохом на крыльях, – сказал Витька. – От Сатурна трудно ожидать чего-то хорошего, а Нептун может обмануть.
– Магический ретроградный Юпитер связан с Нептуном секстилем, а с Сатурном трином, – сказал Роман, посмотрев на космограмму. – Атака будет на Юпитер. Юпитер сейчас в квадрате с Ураном, и в оппозиции с Меркурием. Марс в секстиле с Солнцем и квадрате с ретроградным Плутоном.
– А Марс у нас сейчас убийца. Да, скорее всего на У-Януса. У-Янус у нас контрамот – отсюда ретроградность. Естественно маг, а Уран подтверждает, что речь идет не только о руководителе, но и об ученом.
– Думаю, и на А-Януса тоже, – возразил Витька. – Меркурий тут недаром привязан. Явный намек на двойственность.
– Значит, атака на весь институт, – подвел итог Хунта. – Изнутри или извне? И почему сейчас? Обоих Янусов в институте нет..
– Переворот, – сказал Витька. – Вот вам и искушение, и подвох. Только кто переворачивать будет? Выбегалла, что ли?
– Плутон возвращается и атакует, – проговорил Роман. – Откуда возвращается и кто такой Плутон в нашем случае?
– Бог подземного царства, – сказал Витька. – Кто-нибудь за историю института высылался в подземное царство?
– Кощей в виварий, – ляпнул я.
– Виварий в подвале, – сказал Хунта и победительно распрямился. – Под землей. Браво, Александр Иванович! Бегом в подвал. Пока не поздно. Черт, и магов-то сильных кроме нас в институте сейчас…
Мы рванулись к двери, но ничего не успели. Дверь отворилась…
Глава 6.
… На пороге стоял Кощей.
Битва титанов длилась секунды. Растянутая на киноэкране до минут каким-нибудь Спилбергом-Камероном (или кто там снимал «Матрицу?), она, вероятно, выглядела бы на удивление эффектно, однако на самом деле я только успел глуповато раскрыть рот, как мы проиграли. По комнате еще летали ошметки телекинетически разметанного оборудования, падал еще со стены компоренский щит (гвоздик все-таки не выдержал), а мои коллеги в нелепых позах окаменели вокруг меня. Я же почувствовал некое онемение в членах, но не окаменел и в полнейшем остолбенении пялился на Кощея.
– Ну вот и все, государи мои, – ехидно проскрипел он, потирая руки. – Когда ваши Янусы вернутся в институт, директорствовать тут буду я. Посажу их в виварий, отдам Выбегалле на предмет сравнительной анатомии… А? А ведь неплохо получилось, – похвастался он.
Я смотрел мимо его плеча в коридор. Там стояли Камноедов с Деминым – какие-то тоже необычные, хотя по ним всегда трудно о чем-нибудь судить. Более всего к их лицам сейчас подходило слово растерянность, как будто они уже сообразили, что в чем-то ошиблись, но еще не могут понять, в чем именно. Кощей их очаровал, понял я, и они его выпустили. Но Демин-то, Демин как поддался? Где была его бдительность?
Кощей между тем оседлал единственный уцелевший стул и произносил речь, подобно тому как в американских боевиках злодеи, вместо того, чтобы сразу прикончить героев, долго и подробно рассказывают, какие они (герои) идиоты, что не смогли справиться с ними (злодеями). В принципе, Кощея можно было понять и простить, все-таки сколько времени он не имел собеседников. Не с Альфредом же ему в виварии разговаривать… С тех пор как я посмотрел «Молчание ягнят», при виде Кощея в виварии мне вспоминался доктор Ганнибал Лектор. И внешностью Кощей сильно смахивал вовсе не на заслуженного артиста Советского Союза Георгия Милляра, а на ихнего актера Энтони Хопкинса, да и условия содержания были в чем-то схожи. И опасен был Кощей не менее доктора Лектера.
– …Зовите меня Завулон! – закончил Кощей свою речь и посмотрел на меня прозрачными глазами. Ох, не «Молот ведьм» он там читал…
Мне стало так страшно, как будто Ганнибал Лектер уже подходил ко мне с остро заточенным скальпелем.
– А ты, милок, и шевелиться можешь? – спросил Кощей ласково. – Каких слабеньких на государеву службу стали брать. Прежнего-то чародея плевком не перешибешь, вон на Кврина посмотри – могучий мужчина. А в тебе что за чародейная сила? Хватит ли комара убить?
– Я программист, – выговорил я сипло.
– Програ-амист… – протянул Кощей. – Ну, программист в хозяйстве вещь полезная. Прощаю. Можешь идти.
– А с ними что? – я дрогнувшим пальцем показал на коллег.
– Да ничего, «зеркало» я на вас напустил. Кто посильней в чародействе, того крепче и скрутило. А в тебе силы почти нету, так и не тронуло тебя почти «зеркало». Через часок-другой отойдут. А мы их к этому времени в виварий определим. В виварии место есть. Ничего, потеснятся…
Я осторожно телепнул: «Витька, как ты?» – Витька в ответ послал меня подальше, пока Кощей отпускает. Судя по реакции, окаменению подверглось только тело, сознание же его оставалось совершенно ясным, хотя и бешеным от бессилия.
Кощей нас явно подслушал.
– Ты, милок, и в самом деле иди, пока я добрый, приятель твой дело говорит… – тут он обернулся к Хунте. – А ты, франт гишпанский, не ори. Жиакомо твой все равно не услышит. На рыбалке он. Уклеек удит.
Я на ватных ногах поплелся к двери. Жиакомо на рыбалке, и Киврин с ним. Не спасут они, не помогут. Вернутся, когда поздно будет. Или не вернутся. Жиакомо перемену политического курса спинным мозгом чует…
Не знаю, где были в тот момент мои мысли, но рука моя потянулась к нагрудному карману, где лежала давешняя бумажка с каракулями Жиакомо. Я и сообразить ничего не успел, а руки мои порвали бумажку, кинули обрывки на пол, а ноги поспешно вынесли меня за дверь. Дверь захлопнулась, и тут в лаборатории взорвалось.
Я очень медленно досчитал до пяти и открыл дверь. Кощей барахтался на полу в луже жидкости, похожей на ртуть и никак не мог подняться, конечности скользили, а из попыток левитировать ничего не получалось. Из Кощея били в потолок потоки лучистой энергии, штукатурка и бетон перекрытия отваливались кусками.
«Щитом его накрой! – телепатически заорал Витька. – Живее, пока не оклемался!..»
Я торопливо создал на редкость кривобокого дубля и мы вдвоем с ним придавили Кощея компоренским щитом. «Рисунком вниз, дубина!» – мысленно помогал Витька.
Щит перенаправил потоки энергии на Кощея, тот задергался, как в эпилептическом припадке, и затих. К сожалению, с дезактивацией Кощея мои коллеги не ожили, зато освободились Камноедов с Деминым.
– Отзывайте Янусов в институт, – сказал я им. – Тут ЧП.
Они исчезли, но только с целью настрочить друг на друга кляузы, как я узнал гораздо позже. Я позвонил Амперяну и Почкину, пусть хоть они помогут, и устало прислонился к стене, опасливо глядя на поверженного Кощея.
В распахнутую дверь заглянул парень из соседней лаборатории:
– А че это вы тут делаете? – спросил он, созерцая полный разгром. – Работаете? Ну-ну… А там зарплату дают. Предикторский отдел еще час назад получил.
Вечером, сидя за столиком перед кафе Жоры, едва оклемавшийся Витька разглагольствовал о извечном противостоянии Добра и Зла. Добро сильнее, говорил он. Зло ведь борется без правил, а Добро на себя всякие ограничения накладывает: «не убий», «не навреди» и всякое такое – а все равно в мире установилось равновесие, и ограниченное Добро по массе своей равно неограниченному Злу. А если Добро не ограничивать… – размечтался Витька, но тут же заржал. «Представляешь себе Добро без ограничений – можно и убивать, можно и вредить…» – пояснил он.
И тут в мотоциклетном стрекоте к нам явилось видение. Видение остановило мотоцикл рядом с нами и сняло с головы поблескивающий шлем.
– Вы не скажете, как проехать до Коробца? – спросила нас девушка. Это был славная девушка, которая притворялась стервой. Как ладненько на ней сидели байкерские доспехи!
– Без провожатого дорогу не найдете, – сказал Витька, опередив Романа. – Подвезете?
В общем, Витька таки купил себе мотоцикл. Но это уже другая история.
Примечания
Послесловие и комментарий
Начальника компьютерного отдела НИИЧАВО
Доктора технических наук А. И. Привалова
Прежде всего надо отметить, что хотя авторы и демонстрируют свое вопиющее невежество в вопросах современной магии, все же они сделали попытку в эти самые вопросы вникнуть хотя бы самым поверхностным образом, что отличает их от незабвенных недоброй памяти Г. Проницательного и Б. Питомника, которые гоняются исключительно за сенсациями и в поисках этих сенсаций часто попадают пальцем в небо. Авторы не стеснялись задавать самые разнообразные вопросы и если в результате в предлагаемый вашему вниманию очерк проникли какие-то ошибки, то это произошло вовсе не из-за недобросовестности авторов, а потому, что материал, за который они взялись, был и остается довольно сложным для непрофессионала. Хорошо уже по крайней мере то, что авторы вслушивались в ответы, которые давались им на их вопросы. Б. Питомник, например, в одной из своих статей несмотря на все мои возражения написал, что я – создатель компьютерной игрушки под названием «Сапер». Мне пришлось извиняться перед настоящим создателем, хорошо, что у него оказалось хорошее чувство юмора.
Авторы попросили меня объяснить узкоспециальные термины и малознакомые имена, встречающиеся в очерке. Заодно я собираюсь тут же отметить ряд терминологических и фактических неточностей, которыми грешит этот очерк.
Прежде всего, авторы, как и раньше, упорно именуют моих подчиненных-программистов девочками. Их, конечно, зовут Валя и Женя, однако первичные и вторичные половые признаки у них выражены достаточно четко и с сексуальной ориентацией проблем нет. Валю подтрунивания коллег после всех этих публикаций достали настолько что он потерял чувство юмора и всерьез угрожает всем шутникам физическим насилием. Поскольку он служил в десанте, шутники стараются сдерживаться. Евгения же подначки совершенно не задевают. На спине своего синего лабораторного халата он сделал красивую оранжевую надпись «ДЕВОЧКА ЖЕНЯ» и иногда рассказывает всем желающим, что да, когда-то он был девушкой, и при своем росте и весе (метр девяносто три и шестьдесят семь килограммов) начал было успешную карьеру фотомодели, но пришел к мысли, что это все не его. При этом у него есть жена и двое мальчишек, его уменьшенных копий (такие же длинные и мосластые).
Далее пройду по тексту:
Спонтанно включился телепатический контакт – авторы тут путают обычное чтение мыслей и телепатию, которая представляет собой куда более сложное явление. Ничего удивительного нет в том, что ты начинаешь с полуслова понимать человека, с которым дружишь и бок о бок работаешь уже не первый год. А вот прочитать мысли совершенно постороннего человека или хотя бы М. М. Камноедова – тут действительно нужна телепатия. Но я ею пока еще не владею.
Снова ДНД вводят – если кто не помнит, были во времена моей молодости так называемые «добровольные народные дружины», помогающие милиции. Как и почти все добровольное в те времена это было явлением принудительным, но не очень обременительным, а порой приносящим некоторую прибыль. Три дежурства – один отгул, например.
Нг’йой-нг’йей – на самом деле дерево называется нг’й’уй-нг’й’уй, но авторы почему-то сочли такое написание неблагозвучным.
он даст нам унцию катализатора Фламеля – Никола Фламель был французский алхимик, о котором достоверно известно, что он сумел провести трансмутацию и получить золото. Катализатор Фламеля – предел мечтаний любого сотрудника отдела Универсальных Превращений, причем учет ведется каратами. Махинации Корнеева с алмазным деревом обеспечили отделу Жиана Жиакомо работу на десятилетия. У них, правда, и без катализатора было чем заняться, но с катализатором как-то удобнее идти к цели. Должен заметить, что через месяц после описанных событий Витька пришел ко мне, скептически посмотрел, как я работаю, и спросил: «А зачем тебе, собственно говоря, умклайдет из алмазного дерева? Вот что, умклайдет у тебя будет из единорожьей кости, зато у Редькина будет Белый тезис». Вот так у Редькина появился Белый тезис, а у меня мой любимый очень удобный роговый умклайдет взамен чрезвычайно мощного деревянного, которого я даже несколько побаивался.
Психополя – это сила – на самом деле психополя не существуют, но у нас в институте этим термином пользуются взамен термина «психопотенциальные магокогерентные источники мю-поля».
Щит был изготовлен по заказу пожизненного президента небольшой африканской страны Компорен – на самом деле имя заказчика и название страны держится в строгом секрете из-за коммерческих интересов института. А Щит Компорена фигурировал в детективе Оливера Блика, который не имеет к нашему институту никакого отношения.
старший прапорщик Ковалев – это, разумеется, не тот юный сержант Ковалев, что был описан в предыдущих очерках. Это его внучатый племянник.
Изя Кацман – как известно если не всем и каждому, то очень многим, Изя Кацман не имеет к нашему институту никакого отношения. В опорном пункте он тем не менее был и повязку получил.
Солнце в связке с Алголем. Бывает. Раз в год. И что? – И в самом деле, соединение Солнца с особо зловредной звездой Алголь – бетой Персея – происходит каждый год примерно 17 мая. Как могут убедиться даже совершенно несведущие в астрологии люди, ничего страшного в этот день как правило не происходит. Описанная в очерке конфигурация планет хотя и выглядит достаточно угрожающей, все же не способна была устрашить магистров и прервать испытания щита. На самом деле Витька вдруг взвился, швырнул свой справочник по первобытной магии в угол и заорал, что нутром чует какую-то надвигающуюся подлость. Пока мы пытались выяснить, что там у него за проблемы, собственно говоря, и началось все, что произошло в шестой главе очерка. Астрологов, кстати, Мерлин действительно разогнал, но они перебрались в «Соловецкий оракул» и сделали вид, что переквалифицировались.
Могу еще добавить, что все астрологические измышления, приведенные в очерке, целиком на совести авторов, хотя на описываемый момент планеты стояли именно так.
Мне достался Птолемей – тут имеется в виду Клавдий Птолемей, знаменитый ученый-энциклопедист, который на закате античности подвел итог всем достижениям древних веков в области тригонометрии и астрономии, а также географии и картографии. Птолемей жил и работал в Александрии во втором веке н.э. «Альмагест» – арабизированное название собрания его трудов. Авторитет Птолемея был настолько велик, что ученые средневековья принимали его выводы на веру, не стремясь их проверить. Региомонтан (от латинизированного названия города Кенигсберга) – немецкий математик и астроном XV века Иоганн Мюллер, который внес большой вклад в развитие алгебры и тригонометрии, занимался усовершенствованием астрономических и навигационных приборов, издал «Эфемериды» – первые печатные планетные таблицы, которыми пользовались Васко да Гама, Колумб и другие мореплаватели. Абенрагель – арабский астроном одиннадцатого века, родился на территории современного Туниса, работал в северной Африке и Сицилии, носил почетное звание «Равный Птолемею». Все эти видные ученые, равно как более знакомые широкому читателю Бируни, Тихо Браге и Кеплер помимо своих основных научных занятий продвигали вперед и астрологию. На фоне этих титанов Фирмик Матерн выглядит жалким дилетантом (Фирмик Матерн – сицилийский сенатор, живший в IV в. н.э. и написавший объемистый учебник по астрологии, который был компиляцией из трудов греческих и египетских астрологов). Что же касается Нострадамуса, он помимо всего прочего был лейб-врачом французского короля, то есть вполне преуспел в основной своей профессии.
Тиресий Тирский – единственное упоминание о нем нашлось в «Книге Судеб», где он называется видным ученым-естествоиспытателем своего времени. Фраза о его причастности к вулканическому взрыву на острове Тира, столь роковому для крито-минойской цивилизации, сопровождается ремаркой «по непроверенным данным».
Омфал – ни что иное, как пуп Земли. Самый известный из известных пупов Земли находился в Дельфах и был отмечен мраморным шаром с двумя золотыми орлами по сторонам. У разных народов Омфал отмечался в разных местах, иногда данные противоречили друг другу. Те же греки считали пупом Земли еще и город Энну в центре Сицилии. Так как мнения о месте нахождения пупа Земли разные, трудно сказать, какая точка нашей планеты является истинным Омфалом. Кстати говоря, я нашел в Интернете страничку, где сообщается, что следующий фильм о приключениях Индианы Джонса будет называться «Индиана Джонс и Священный Пуп Земли». После головокружительных странствий по Сахаре, Среднему Востоку и Австралии Индиана Джонс обнаруживает пуп Земли в США аккурат на том самом месте, где находится центр Пентагона. Козни врагов Индианы приводят к катастрофе, в результате которой от США остается только Манхэттен да еще три штата: Калифорния, Аляска и Гавайи. С удовольствием посмотрю этот фильм.
P.S. Самое интересное, что нам удалось установить, кто затеял эту суету с дозорами. Человек этот не раз бывал в нашем институте и даже написал в свое время обо мне очерк. Во время своей командировки в наш институт этот человек (назовем его С.Л) пользовался допуском во многие отделы, в том числе библиотеку и виварий. Много общался с дублями. Уже после, во время расследования инцидента с Кощеем, вурдулак Альфред показал, что С.Л. имел продолжительные беседы с обитателями вивария. Вероятно, во время одной из таких бесед Кощей и сумел воздействовать на С.Л. с целью подготовки почвы в институте для своего освобождения. Для точности надо сказать, что С.Л. действовал совершенно неосознанно, ему и в голову не приходило выпускать Кощея на свободу. Это деяние совершили Камноедов с Деминым, которых черт дернул (по указке Кощея) назначить великого негодяя начальником Дневного дозора.
читать дальшеРебенок стоял с кислой рожей, похоже, путешествие ему не понравилось. На сандалии он взирал теперь без особого энтузиазма. Седловой был откровенно благодарен.
– Как-то там не так, как в прошлый раз, – сказал я Седловому.
– Информационная среда изменилась, – объяснил он. – Вероятно, писатели активизировались.
Ребенок хмыкнул.
– Разумеется, активизировались, – сказал он. – Всем интересно про будущее написать, да чтоб получилось покруче, чем у америкосов…
Я глянул на часы, ахнул, велел Седловому гнать ребенка в шею и не пускать более к себе и побежал к Витьке.
Когда прибежал в лабораторию, испытания уже продолжались. Резко пахло озоном. Ойра-Ойра и Кристобаль Хунта метали в щит крохотные шаровые молнии. Витька висел над приборами. Когда я попробовал изложить ему мои ночные размышления, он отмахнулся и мигом нагрузил меня работой. Я заглянул посмотреть, что там пишет дубль-протоколист и только ахнул. Показания приборов он записывал, разумеется, правильно, но вот с датой и точным временем выходила ерунда. По его мнению, у нас сейчас был полдень и ХХII век. Я отобрал у него протокол, дату поставил сегодняшнюю (от РХ, продублировав Юлианским днем), время поставил по Гринвичу, а заодно, чтобы потом сомнений не было, когда будем разбираться в помарках, проставил зодиакальные координаты светил, отметил, что Солнце находится в соединении с Алголем и что Солнце, Сатурн и Нептун образуют тау-квадрат, где Солнце попадало на ось симметрии. После этого я занялся делами, и мне было не до размышлений о дозорах, но какая-то темная точка застряла в сознании, и я морщился, отгоняя мысль, что я что-то упустил и упустил что-то важное. Ойра-Ойра после очередной серии опытов отошел помыть руки, проделал с полотенцем несколько гимнастических упражнений и от нечего делать заглянул в протокол. Заглянул – и вдруг застыл, побледнев. Горбатый нос в момент выделился на внезапно осунувшемся лице.
– Кристобаль Хозевич, Витька, – проговорил он севшим голосом. – Прекращаем испытания.
– Что случилось? – Витька недовольно отошел от мегамагометра и тоже заглянул в протокол. – Ну, Солнце в связке с Алголем. Бывает. Раз в год. И что?
– А тау-квадрат такой часто бывает?
Витька шарил маркером на рабочем столе. Как и следовало ожидать, астрологическая программа, которую я сам в свое время создавал, постигая магические азы, лежала у него в папке под названием «Мусор».
– Так, – сказал он наконец. – Венера и Марс у нас в градусах убийцы, Юпитер ретроградный – в магическом градусе, Сатурн – в градусе искушения, Нептун в градусе оккультного познания, Плутон ретроградный. Вдобавок первый лунный день.
– Альмутен у нас сейчас Венера, – проговорил Кристобаль Хунта. – Что-то не нравится мне все это.
Ойра-Ойра уже держал в руке телефонную трубку и одновременно листал годовой альманах института.
– Куда звонишь?
– В отдел предикции. Не отвечают, гады…
– Да там ни одного толкового астролога не осталось. Мерлин всех давно разогнал.
– Пусть хоть по кофейной гуще растолкуют…
Отдел предикции упорно не отвечал.
– Саша, мигом на третий, – сказал Роман. – Найди там кого-нибудь. Хоть Мерлина. Тащи сюда. Кристобаль Хозевич, вы же когда-то этим занимались – что бы это означало «Юпитер ретроградный в магическом градусе»? Это про У-Януса?
Кристобаль Хунта задумчиво морщил нос.
– Забыл все, представьте. Вот как в семнадцатом веке астрология вышла из моды, так и забросил…
– Сашка, я кому сказал, тащи предикторов!
Я в полной панике трансгресировал на третий этаж, причем не промахнулся, как обычно со мною происходит. Отдел предикции был пуст, только в одном пыльном углу копошилась древняя пифия. Судя по стоящему в помещении запаху, вместо испарений от священной расщелины, которую в наших условиях воспроизвести было несколько затруднительно, пифия скорее всего пользовалась клеем «Момент». Я попробовал было с ней заговорить, но быстро выяснил, что понимать издаваемые ею звуки может только специально обученный человек. Поэтому я оставил ее в покое и толкнулся в дверь редакции «Соловецкого оракула», где надеялся выяснить, куда делись их соседи по этажу. В редакции тоже было пусто. Комната носила на себе следы поспешного бегства. На мониторе компьютера лежал полуразложенный пасьянс. Чашка кофе, стоящая перед монитором компьютера, еще хранила в себе теплый кофе. В пепельнице дотлевала сигарета.
– Есть кто живой? – на всякий случай спросил я и заглянул в шкаф, где висели два белых халата.
Мне стало страшно.
То, что планеты создали тау-квадрат со злым Солнцем, еще ничего особенного не означало. В НИИЧАВО просто считалось, что в такие часы лучше не работать – это была народная примета, которую молодое поколение, рожденное после 1700 года, считало суеверием вроде черного кота или бабы с пустым ведром. Но, с другой стороны, и у вполне здравомыслящего человека при виде черной кошки, злорадно пересекающей дорогу, порой непроизвольно замедляются шаги. Однако в этот раз планеты подобрались в на удивление зловещую комбинацию. Злое Солнце, Сатурн, сам по себе имеющий довольно сварливый и опасный характер, и Нептун, носящий репутацию коварного обманщика (если, конечно, рассуждать на эту тему, не вдаваясь в особые тонкости, который я просто не помнил). И собрались эти планеты в самую напряженную конфигурацию – тау-квадрат. Градусы еще какие-то… Что бы все это могло значить, если весь предикторский отдел заодно с «Соловецким оракулом» предпочел бесследно исчезнуть?
Забыв о трансгресии, я по лестнице вернулся в Витьке, и одновременно с моим появлением в комнате возник Роман с солидной стопкой книг в руках.
– Предикторский отдел пуст, – доложил я.
– Хреново, – отозвался Витька и мигом распределил по рукам литературу. Мне достался Птолемей, так как его труды были единственными, напечатанными на русском языке. Себе Витька взял Региомонтана, Роману вручил Бируни, Хунте – Нострадамуса.
– Никогда не ценил этого мистика, – заметил Хунта. – Да и сынок его был не лучше.
– Полистайте, – буркнул Витька и глянул на экран компьютера. – И учтите, что альмутен у нас сейчас Солнце. В магическом градусе.
– Злое магическое Солнце… – пропел себе под нос Роман, торопливо листая свой том.
– Мы так до нового года будем искать, – сказал я, не прекращая, впрочем, своего занятия. – Вообще-то люди давно изобрели Интернет и поисковые системы.
– Ага, – сказал Витька. – Кто, интересно, полный текст «Альмагеста» осмелится выложить.
– А если и выложит, то мне придется вмешаться, – добавил Хунта. – Смысл Жизни в том и состоит, чтобы не допускать профанов к сакральным истинам.
– Шутите, да?
– Какие уж тут шуточки. Тиресий Тирский в свое время попробовал преобразовать Тирский омфал в Великий Аркан. И где теперь Тиресий, и где Тира? А заодно и минойская цивилизация где? И это при том, что Тирский омфал был не истинный омфал, а мнемокопия. С истинным омфалом у нас третьей планетой от Солнца стал бы Марс. А вы говорите, Александр Иванович…
Я ничего не говорил. Я лихорадочно листал Птолемея, на полном автомате читая все, что могло относиться к астрономии и астрологии. Витька отбросил том Региомонтана и стал прорабатывать «Матетис» Фирмика Матерна. Роман добрался до Абенрагеля. Хунта полистал Тихо Браге и Кеплера, схватился за следующий том и чертыхнулся.
– Галилея-то зачем? – возопил он. – Галилей отрицает правдивость астрологии!
– Гороскопы тем не менее составлял, – ответил Роман. – Вы работайте, Кристобаль Хозевич, работайте…
Птолемей был велик – я имею в виду объем книги.
– Между прочим, Нептун обнаружили только в девятнадцатом веке, – вспомнил я.
– Ну и что?
– Все эти астрологи не могли описывать наш тау-квадрат.
– Ну и что? – Витька был невыносим.
Хунта с треском захлопнул пухлый том и бросил его на стол.
– Хватит, – сказал он. – Мы не специалисты. Все равно не найдем того, что нужно, а если найдем, то слишком поздно. Давайте пошевелим мозгами. Что мы имеем?
– Магическая угроза, – сказал Роман.
– Угроза магам или со стороны магов?
– Думаю, и то и другое.
– Рассмотрим тау-квадрат. Злое магическое Солнце в вершине, на крыльях искушающий Сатурн и глубоко оккультный Нептун.
– Искушение с подвохом на крыльях, – сказал Витька. – От Сатурна трудно ожидать чего-то хорошего, а Нептун может обмануть.
– Магический ретроградный Юпитер связан с Нептуном секстилем, а с Сатурном трином, – сказал Роман, посмотрев на космограмму. – Атака будет на Юпитер. Юпитер сейчас в квадрате с Ураном, и в оппозиции с Меркурием. Марс в секстиле с Солнцем и квадрате с ретроградным Плутоном.
– А Марс у нас сейчас убийца. Да, скорее всего на У-Януса. У-Янус у нас контрамот – отсюда ретроградность. Естественно маг, а Уран подтверждает, что речь идет не только о руководителе, но и об ученом.
– Думаю, и на А-Януса тоже, – возразил Витька. – Меркурий тут недаром привязан. Явный намек на двойственность.
– Значит, атака на весь институт, – подвел итог Хунта. – Изнутри или извне? И почему сейчас? Обоих Янусов в институте нет..
– Переворот, – сказал Витька. – Вот вам и искушение, и подвох. Только кто переворачивать будет? Выбегалла, что ли?
– Плутон возвращается и атакует, – проговорил Роман. – Откуда возвращается и кто такой Плутон в нашем случае?
– Бог подземного царства, – сказал Витька. – Кто-нибудь за историю института высылался в подземное царство?
– Кощей в виварий, – ляпнул я.
– Виварий в подвале, – сказал Хунта и победительно распрямился. – Под землей. Браво, Александр Иванович! Бегом в подвал. Пока не поздно. Черт, и магов-то сильных кроме нас в институте сейчас…
Мы рванулись к двери, но ничего не успели. Дверь отворилась…
Глава 6.
… На пороге стоял Кощей.
Битва титанов длилась секунды. Растянутая на киноэкране до минут каким-нибудь Спилбергом-Камероном (или кто там снимал «Матрицу?), она, вероятно, выглядела бы на удивление эффектно, однако на самом деле я только успел глуповато раскрыть рот, как мы проиграли. По комнате еще летали ошметки телекинетически разметанного оборудования, падал еще со стены компоренский щит (гвоздик все-таки не выдержал), а мои коллеги в нелепых позах окаменели вокруг меня. Я же почувствовал некое онемение в членах, но не окаменел и в полнейшем остолбенении пялился на Кощея.
– Ну вот и все, государи мои, – ехидно проскрипел он, потирая руки. – Когда ваши Янусы вернутся в институт, директорствовать тут буду я. Посажу их в виварий, отдам Выбегалле на предмет сравнительной анатомии… А? А ведь неплохо получилось, – похвастался он.
Я смотрел мимо его плеча в коридор. Там стояли Камноедов с Деминым – какие-то тоже необычные, хотя по ним всегда трудно о чем-нибудь судить. Более всего к их лицам сейчас подходило слово растерянность, как будто они уже сообразили, что в чем-то ошиблись, но еще не могут понять, в чем именно. Кощей их очаровал, понял я, и они его выпустили. Но Демин-то, Демин как поддался? Где была его бдительность?
Кощей между тем оседлал единственный уцелевший стул и произносил речь, подобно тому как в американских боевиках злодеи, вместо того, чтобы сразу прикончить героев, долго и подробно рассказывают, какие они (герои) идиоты, что не смогли справиться с ними (злодеями). В принципе, Кощея можно было понять и простить, все-таки сколько времени он не имел собеседников. Не с Альфредом же ему в виварии разговаривать… С тех пор как я посмотрел «Молчание ягнят», при виде Кощея в виварии мне вспоминался доктор Ганнибал Лектор. И внешностью Кощей сильно смахивал вовсе не на заслуженного артиста Советского Союза Георгия Милляра, а на ихнего актера Энтони Хопкинса, да и условия содержания были в чем-то схожи. И опасен был Кощей не менее доктора Лектера.
– …Зовите меня Завулон! – закончил Кощей свою речь и посмотрел на меня прозрачными глазами. Ох, не «Молот ведьм» он там читал…
Мне стало так страшно, как будто Ганнибал Лектер уже подходил ко мне с остро заточенным скальпелем.
– А ты, милок, и шевелиться можешь? – спросил Кощей ласково. – Каких слабеньких на государеву службу стали брать. Прежнего-то чародея плевком не перешибешь, вон на Кврина посмотри – могучий мужчина. А в тебе что за чародейная сила? Хватит ли комара убить?
– Я программист, – выговорил я сипло.
– Програ-амист… – протянул Кощей. – Ну, программист в хозяйстве вещь полезная. Прощаю. Можешь идти.
– А с ними что? – я дрогнувшим пальцем показал на коллег.
– Да ничего, «зеркало» я на вас напустил. Кто посильней в чародействе, того крепче и скрутило. А в тебе силы почти нету, так и не тронуло тебя почти «зеркало». Через часок-другой отойдут. А мы их к этому времени в виварий определим. В виварии место есть. Ничего, потеснятся…
Я осторожно телепнул: «Витька, как ты?» – Витька в ответ послал меня подальше, пока Кощей отпускает. Судя по реакции, окаменению подверглось только тело, сознание же его оставалось совершенно ясным, хотя и бешеным от бессилия.
Кощей нас явно подслушал.
– Ты, милок, и в самом деле иди, пока я добрый, приятель твой дело говорит… – тут он обернулся к Хунте. – А ты, франт гишпанский, не ори. Жиакомо твой все равно не услышит. На рыбалке он. Уклеек удит.
Я на ватных ногах поплелся к двери. Жиакомо на рыбалке, и Киврин с ним. Не спасут они, не помогут. Вернутся, когда поздно будет. Или не вернутся. Жиакомо перемену политического курса спинным мозгом чует…
Не знаю, где были в тот момент мои мысли, но рука моя потянулась к нагрудному карману, где лежала давешняя бумажка с каракулями Жиакомо. Я и сообразить ничего не успел, а руки мои порвали бумажку, кинули обрывки на пол, а ноги поспешно вынесли меня за дверь. Дверь захлопнулась, и тут в лаборатории взорвалось.
Я очень медленно досчитал до пяти и открыл дверь. Кощей барахтался на полу в луже жидкости, похожей на ртуть и никак не мог подняться, конечности скользили, а из попыток левитировать ничего не получалось. Из Кощея били в потолок потоки лучистой энергии, штукатурка и бетон перекрытия отваливались кусками.
«Щитом его накрой! – телепатически заорал Витька. – Живее, пока не оклемался!..»
Я торопливо создал на редкость кривобокого дубля и мы вдвоем с ним придавили Кощея компоренским щитом. «Рисунком вниз, дубина!» – мысленно помогал Витька.
Щит перенаправил потоки энергии на Кощея, тот задергался, как в эпилептическом припадке, и затих. К сожалению, с дезактивацией Кощея мои коллеги не ожили, зато освободились Камноедов с Деминым.
– Отзывайте Янусов в институт, – сказал я им. – Тут ЧП.
Они исчезли, но только с целью настрочить друг на друга кляузы, как я узнал гораздо позже. Я позвонил Амперяну и Почкину, пусть хоть они помогут, и устало прислонился к стене, опасливо глядя на поверженного Кощея.
В распахнутую дверь заглянул парень из соседней лаборатории:
– А че это вы тут делаете? – спросил он, созерцая полный разгром. – Работаете? Ну-ну… А там зарплату дают. Предикторский отдел еще час назад получил.
Вечером, сидя за столиком перед кафе Жоры, едва оклемавшийся Витька разглагольствовал о извечном противостоянии Добра и Зла. Добро сильнее, говорил он. Зло ведь борется без правил, а Добро на себя всякие ограничения накладывает: «не убий», «не навреди» и всякое такое – а все равно в мире установилось равновесие, и ограниченное Добро по массе своей равно неограниченному Злу. А если Добро не ограничивать… – размечтался Витька, но тут же заржал. «Представляешь себе Добро без ограничений – можно и убивать, можно и вредить…» – пояснил он.
И тут в мотоциклетном стрекоте к нам явилось видение. Видение остановило мотоцикл рядом с нами и сняло с головы поблескивающий шлем.
– Вы не скажете, как проехать до Коробца? – спросила нас девушка. Это был славная девушка, которая притворялась стервой. Как ладненько на ней сидели байкерские доспехи!
– Без провожатого дорогу не найдете, – сказал Витька, опередив Романа. – Подвезете?
В общем, Витька таки купил себе мотоцикл. Но это уже другая история.
Примечания
Послесловие и комментарий
Начальника компьютерного отдела НИИЧАВО
Доктора технических наук А. И. Привалова
Прежде всего надо отметить, что хотя авторы и демонстрируют свое вопиющее невежество в вопросах современной магии, все же они сделали попытку в эти самые вопросы вникнуть хотя бы самым поверхностным образом, что отличает их от незабвенных недоброй памяти Г. Проницательного и Б. Питомника, которые гоняются исключительно за сенсациями и в поисках этих сенсаций часто попадают пальцем в небо. Авторы не стеснялись задавать самые разнообразные вопросы и если в результате в предлагаемый вашему вниманию очерк проникли какие-то ошибки, то это произошло вовсе не из-за недобросовестности авторов, а потому, что материал, за который они взялись, был и остается довольно сложным для непрофессионала. Хорошо уже по крайней мере то, что авторы вслушивались в ответы, которые давались им на их вопросы. Б. Питомник, например, в одной из своих статей несмотря на все мои возражения написал, что я – создатель компьютерной игрушки под названием «Сапер». Мне пришлось извиняться перед настоящим создателем, хорошо, что у него оказалось хорошее чувство юмора.
Авторы попросили меня объяснить узкоспециальные термины и малознакомые имена, встречающиеся в очерке. Заодно я собираюсь тут же отметить ряд терминологических и фактических неточностей, которыми грешит этот очерк.
Прежде всего, авторы, как и раньше, упорно именуют моих подчиненных-программистов девочками. Их, конечно, зовут Валя и Женя, однако первичные и вторичные половые признаки у них выражены достаточно четко и с сексуальной ориентацией проблем нет. Валю подтрунивания коллег после всех этих публикаций достали настолько что он потерял чувство юмора и всерьез угрожает всем шутникам физическим насилием. Поскольку он служил в десанте, шутники стараются сдерживаться. Евгения же подначки совершенно не задевают. На спине своего синего лабораторного халата он сделал красивую оранжевую надпись «ДЕВОЧКА ЖЕНЯ» и иногда рассказывает всем желающим, что да, когда-то он был девушкой, и при своем росте и весе (метр девяносто три и шестьдесят семь килограммов) начал было успешную карьеру фотомодели, но пришел к мысли, что это все не его. При этом у него есть жена и двое мальчишек, его уменьшенных копий (такие же длинные и мосластые).
Далее пройду по тексту:
Спонтанно включился телепатический контакт – авторы тут путают обычное чтение мыслей и телепатию, которая представляет собой куда более сложное явление. Ничего удивительного нет в том, что ты начинаешь с полуслова понимать человека, с которым дружишь и бок о бок работаешь уже не первый год. А вот прочитать мысли совершенно постороннего человека или хотя бы М. М. Камноедова – тут действительно нужна телепатия. Но я ею пока еще не владею.
Снова ДНД вводят – если кто не помнит, были во времена моей молодости так называемые «добровольные народные дружины», помогающие милиции. Как и почти все добровольное в те времена это было явлением принудительным, но не очень обременительным, а порой приносящим некоторую прибыль. Три дежурства – один отгул, например.
Нг’йой-нг’йей – на самом деле дерево называется нг’й’уй-нг’й’уй, но авторы почему-то сочли такое написание неблагозвучным.
он даст нам унцию катализатора Фламеля – Никола Фламель был французский алхимик, о котором достоверно известно, что он сумел провести трансмутацию и получить золото. Катализатор Фламеля – предел мечтаний любого сотрудника отдела Универсальных Превращений, причем учет ведется каратами. Махинации Корнеева с алмазным деревом обеспечили отделу Жиана Жиакомо работу на десятилетия. У них, правда, и без катализатора было чем заняться, но с катализатором как-то удобнее идти к цели. Должен заметить, что через месяц после описанных событий Витька пришел ко мне, скептически посмотрел, как я работаю, и спросил: «А зачем тебе, собственно говоря, умклайдет из алмазного дерева? Вот что, умклайдет у тебя будет из единорожьей кости, зато у Редькина будет Белый тезис». Вот так у Редькина появился Белый тезис, а у меня мой любимый очень удобный роговый умклайдет взамен чрезвычайно мощного деревянного, которого я даже несколько побаивался.
Психополя – это сила – на самом деле психополя не существуют, но у нас в институте этим термином пользуются взамен термина «психопотенциальные магокогерентные источники мю-поля».
Щит был изготовлен по заказу пожизненного президента небольшой африканской страны Компорен – на самом деле имя заказчика и название страны держится в строгом секрете из-за коммерческих интересов института. А Щит Компорена фигурировал в детективе Оливера Блика, который не имеет к нашему институту никакого отношения.
старший прапорщик Ковалев – это, разумеется, не тот юный сержант Ковалев, что был описан в предыдущих очерках. Это его внучатый племянник.
Изя Кацман – как известно если не всем и каждому, то очень многим, Изя Кацман не имеет к нашему институту никакого отношения. В опорном пункте он тем не менее был и повязку получил.
Солнце в связке с Алголем. Бывает. Раз в год. И что? – И в самом деле, соединение Солнца с особо зловредной звездой Алголь – бетой Персея – происходит каждый год примерно 17 мая. Как могут убедиться даже совершенно несведущие в астрологии люди, ничего страшного в этот день как правило не происходит. Описанная в очерке конфигурация планет хотя и выглядит достаточно угрожающей, все же не способна была устрашить магистров и прервать испытания щита. На самом деле Витька вдруг взвился, швырнул свой справочник по первобытной магии в угол и заорал, что нутром чует какую-то надвигающуюся подлость. Пока мы пытались выяснить, что там у него за проблемы, собственно говоря, и началось все, что произошло в шестой главе очерка. Астрологов, кстати, Мерлин действительно разогнал, но они перебрались в «Соловецкий оракул» и сделали вид, что переквалифицировались.
Могу еще добавить, что все астрологические измышления, приведенные в очерке, целиком на совести авторов, хотя на описываемый момент планеты стояли именно так.
Мне достался Птолемей – тут имеется в виду Клавдий Птолемей, знаменитый ученый-энциклопедист, который на закате античности подвел итог всем достижениям древних веков в области тригонометрии и астрономии, а также географии и картографии. Птолемей жил и работал в Александрии во втором веке н.э. «Альмагест» – арабизированное название собрания его трудов. Авторитет Птолемея был настолько велик, что ученые средневековья принимали его выводы на веру, не стремясь их проверить. Региомонтан (от латинизированного названия города Кенигсберга) – немецкий математик и астроном XV века Иоганн Мюллер, который внес большой вклад в развитие алгебры и тригонометрии, занимался усовершенствованием астрономических и навигационных приборов, издал «Эфемериды» – первые печатные планетные таблицы, которыми пользовались Васко да Гама, Колумб и другие мореплаватели. Абенрагель – арабский астроном одиннадцатого века, родился на территории современного Туниса, работал в северной Африке и Сицилии, носил почетное звание «Равный Птолемею». Все эти видные ученые, равно как более знакомые широкому читателю Бируни, Тихо Браге и Кеплер помимо своих основных научных занятий продвигали вперед и астрологию. На фоне этих титанов Фирмик Матерн выглядит жалким дилетантом (Фирмик Матерн – сицилийский сенатор, живший в IV в. н.э. и написавший объемистый учебник по астрологии, который был компиляцией из трудов греческих и египетских астрологов). Что же касается Нострадамуса, он помимо всего прочего был лейб-врачом французского короля, то есть вполне преуспел в основной своей профессии.
Тиресий Тирский – единственное упоминание о нем нашлось в «Книге Судеб», где он называется видным ученым-естествоиспытателем своего времени. Фраза о его причастности к вулканическому взрыву на острове Тира, столь роковому для крито-минойской цивилизации, сопровождается ремаркой «по непроверенным данным».
Омфал – ни что иное, как пуп Земли. Самый известный из известных пупов Земли находился в Дельфах и был отмечен мраморным шаром с двумя золотыми орлами по сторонам. У разных народов Омфал отмечался в разных местах, иногда данные противоречили друг другу. Те же греки считали пупом Земли еще и город Энну в центре Сицилии. Так как мнения о месте нахождения пупа Земли разные, трудно сказать, какая точка нашей планеты является истинным Омфалом. Кстати говоря, я нашел в Интернете страничку, где сообщается, что следующий фильм о приключениях Индианы Джонса будет называться «Индиана Джонс и Священный Пуп Земли». После головокружительных странствий по Сахаре, Среднему Востоку и Австралии Индиана Джонс обнаруживает пуп Земли в США аккурат на том самом месте, где находится центр Пентагона. Козни врагов Индианы приводят к катастрофе, в результате которой от США остается только Манхэттен да еще три штата: Калифорния, Аляска и Гавайи. С удовольствием посмотрю этот фильм.
P.S. Самое интересное, что нам удалось установить, кто затеял эту суету с дозорами. Человек этот не раз бывал в нашем институте и даже написал в свое время обо мне очерк. Во время своей командировки в наш институт этот человек (назовем его С.Л) пользовался допуском во многие отделы, в том числе библиотеку и виварий. Много общался с дублями. Уже после, во время расследования инцидента с Кощеем, вурдулак Альфред показал, что С.Л. имел продолжительные беседы с обитателями вивария. Вероятно, во время одной из таких бесед Кощей и сумел воздействовать на С.Л. с целью подготовки почвы в институте для своего освобождения. Для точности надо сказать, что С.Л. действовал совершенно неосознанно, ему и в голову не приходило выпускать Кощея на свободу. Это деяние совершили Камноедов с Деминым, которых черт дернул (по указке Кощея) назначить великого негодяя начальником Дневного дозора.
@темы: мое и наше
-
-
23.07.2013 в 16:17-
-
23.07.2013 в 16:18-
-
23.07.2013 в 16:21Вот так всегда: что хорошо, того мало, а если перевод бумаги/клавиатуры, так многотомниками....
"Инна Кублицкая и Сергей Лифанов" - будем отслеживать)))
-
-
23.07.2013 в 16:24-
-
23.07.2013 в 16:35Так его, так! В хвост и гриву. в песи и хузары!
А "скока есть" - нелогичненько *показывает язык*. в "Понедельнике" - и продолжениях - всегда было по три "суеты"
-
-
23.07.2013 в 16:37-
-
23.07.2013 в 16:41-
-
23.07.2013 в 16:44-
-
23.07.2013 в 16:50-
-
24.07.2013 в 01:39-
-
24.07.2013 в 04:22Я прошу прощения, что сразу не заметила - я отслеживаю новые комментарии по е-мейлу, а последние дни приходят с запозданием)
Я поищу из вашего. А в каком жанре, если не секрет?
-
-
24.07.2013 в 08:12Ramine, Reine des souris,
-
-
24.07.2013 в 08:13?
-
-
24.07.2013 в 08:18"Суета" и "Часы доктора Ватсона" скорее пастиши, чем фанфики. Хотя у меня есть и фанфики.
-
-
24.07.2013 в 08:21-
-
24.07.2013 в 08:28А фанфики я тоже почти не читаю, но мои рассказы по Стругацким трудно обозвать пастишами. Правда, и на то, что обычно понимают под фанфиками, они непохожи.
-
-
24.07.2013 в 08:33-
-
24.07.2013 в 08:38-
-
24.07.2013 в 08:41я знаю, что нелогично, но пока не могу подобрать кандидатов, по кому бы потоптаться после Лукьяненко. Еще бы парочку особопопулярных выбрать и вперед.
-
-
24.07.2013 в 08:49Когда я спрашивала о жанре, меня интересовала тематика. Ну не спрашивать же мне "А про что там?")))) Но вы мне все уже рассказали).
по кому бы потоптаться после Лукьяненко. Еще бы парочку особопопулярных выбрать и вперед.
Вы только имейте в виду: я-то, в силу молодости, как матушка тут шутит, "еще не избавилась от малолетней привычки хохотать при виде карикатуры на заборе и подписи "Сережка-дурак"))). Она вот полагает, что элемент тонкой сатиры, несомненно, полезен в литературе, но стоит ли давать подобным авторам даже такую рекламу?
К слову - текст ваш ей понравился. Просила передать: сама идея проследить жизнь этих героев после 70-х, и, тем более, в 1990-2000 прекрасна, и ее воплощение. по нашему мнению, вам удалась. Может, стоит именно в этом направлении творить?
Но от себя добавлю - конечно, вам решать.
-
-
24.07.2013 в 08:56fantlab.ru/autor1411
-
-
24.07.2013 в 09:03И правильно. Неписательское это дело. Это должен делать отдельный профессионал, сродни мастеру рекламы. Но увы - ныне аннотации пишут очень странные люди.
fantlab.ru/autor1411
Я уже тут гляжу.
-
-
24.07.2013 в 09:08-
-
24.07.2013 в 09:19