Оригинал взят у в Школа имени де Сада
Оригинал взят у в Школа имени де Сада, часть вторая
Выложил на дайрях очередной фанфик по "Космо...олухам", но, поскольку он местами весьма сомнителен, убрал под замок, согласно тамошним правилам. Поэтому пост доступен только пользователям дайрей. Поэтому выкладываю и сюда тоже, тем более, что текст получился несколько шире "Космо...олухов".
Бред больного воображения, навеянный неумеренным чтением фанфиков.
Идея была совершенно идиотская: написать мрачняк с кровавыми соплями и изнасилованиями, но чтоб все уржались. Разумеется, я должен был хотя бы попробовать. Что выросло, то выросло. Имейте в виду: если абсурд местами зашкаливает, так это не бага, а фича.
Персонажи учатся быть романтическими героями. А след героя, он, как известно, светел и кровав... И кто сказал, что кровь непременно должна быть его собственная?
Под катом - много грязи, много насилия и некоторое количество мата. Хорошенько подумайте, надо ли вам туда.
читать дальше
- “Неискушенные исследователи зачастую совершают ошибку, с самого начала подвергая испытуемого наиболее сильным воздействиям, - монотонно читал седовласый мужчина в просторной белой рубахе, заправленной в черные джинсы. - Это действительно способно быстро сломить испытуемого, слабого духом, однако такового вполне можно сломить, и не прибегая к физическим воздействиям вовсе, в случае же, если испытуемый чрезмерно стоек, это лишает исследователя возможности постепенно и равномерно повышать давление, не рискуя превысить силы испытуемого, что приведет к его преждевременной гибели”.
- Помедленней, я записываю!
Коротко стриженный крепыш в камуфляже (формата “что положить, что поставить&rdquo
чертыхнулся и потряс световое перо. Перо было казенное, и, как вся казенная техника, нещадно глючило.
Сидящий за соседней партой рыжеволосый парень в джинсах взглянул на товарища сочувственно и снисходительно.
- Чего там записывать-то?
- Не у всех же диктофон встроенный! - огрызнулся крепыш. Перо весело подмигивало диодиком, и вместо нормальных букв упорно выводило какие-то отрывистые закорючки, смахивающие на саддамскую письменность.
- Диктофон-то зачем? - удивился рыжий. - Еще не хватало встроенную память забивать! Общую идею усек, и хватит с тебя.
- Ага, и сколько времени она у тебя в голове удержится?
Рыжий пожал плечами.
- Столько, сколько надо...
Но тут перо, наконец-то, сменило гнев на милость, и крепыш лихорадочно застрочил у себя в планшете. Винни еще в учебке приучили конспектировать, и поддаваться на провокации искусственных интеллектов он не собирался. В наличие у Дэна интеллекта естественного он все равно не верил.
Увы, радость сержанта оказалась недолгой. После того, как он дописал первую строчку, выяснилось, что перо самопроизвольно переключилось в режим “невидимых чернил”. Выяснилось это самым незамысловатым образом: написанная строчка тут же исчезла, как только Винни перешел на следующую.
- Да что ж такое-то, а? - досадливо воскликнул сержант, и виновато посмотрел на преподавателя. - Слушай, Брент, может, хватит на сегодня лекций? Ты, вроде, обещал к практике перейти?
И Винни хищно оглянулся. В классе, кроме них с Дэном, других студентов не было, незанятые парты были небрежно сдвинуты к стене, и на освободившемся пространстве лежали две экономно, но тщательно связанные тушки: будущие подопытные. Один лежал неподвижно, надменно глядя в никуда. Глядеть надменно, когда ты валяешься на полу и рот у тебя заткнут кляпом, не так-то просто, но йеру Архайну это удавалось вполне. Зато его товарищ по несчастью переживал за двоих. Представительный мужчина с пышными усами дергался, мычал, и, если не извивался всем телом, то только потому, что путы этого не позволяли: от рук к шее шла тонкая удавочка, стягивающаяся при каждом движении.
Новость об очередном обязательном повышении квалификации свалилась на “мозгоедов”, как снег на голову, как гром с ясного неба, как беззаконная комета в кругу расчисленном светил, короче - совершенно неожиданно. Хорошо хоть, что всему экипажу в этом мероприятии участвовать не требовалось. Достаточно было одного представителя.
Станислав Федотович с Вениамином отговорились почтенным возрастом. Полина отпадала: девушек на эти курсы почему-то не брали. Полина повозмущалась, но больше для виду: жизненный опыт подсказывал ей, что в середине XXII века девушек не пускают в основном в такие места, куда нормальная девушка и сама нипочем не сунется. Михалыч забулькал, как индюк, и уполз куда-то в недра двигателя. Дэн вздохнул и вызвался добровольцем. В конце концов, киборги изначально для того и созданы, чтобы выполнять любые приказы, даже самые идиотские. Правда, обычно киборги не высказывают то, что они об этом думают. По крайней мере - вслух. А Дэн своим мнением делился во всеуслышание.
Поначалу Тед вызвался составить напарнику компанию. Но после пары занятий не выдержал и сбежал, честно заявив, что, мол, у киборга нервы стальные, вот пусть он туда и ходит.
Курсы повышения квалификации назывались пышно и таинственно: ОММШПК (Объединенная межмировая школа повышения квалификации) им. маркиза де Сада. На занятиях, которые полагалось посещать Дэну, поначалу сидело человек шесть, но все они, как и Тед, стремительно рассосались после первого-второго занятия. В группе остались только Дэн и, как ни странно, Винни с “Сигурэ”. На прямой вопрос “тебе-то оно нафига?” сержант кровожадно ухмыльнулся и ответил в том духе, что настоящему полицейскому любые знания не лишние, а такие - особенно. Пригодится.
Вел занятия седоволосый мужик по имени Брент. Несмотря на седые волосы, был он довольно молод, немногим старше Винни, и парнем оказался вполне компанейским. Вскоре выяснилось, что преподавателем его назначили исключительно потому, что он был одним из главных героев философского трактата под названием «О пределах выносливости тела и рассудка человеческого», служившего основным учебным пособием данного курса. Лекции Брента то и дело перерастали в вольные дискуссии (с примерами из личного опыта участников), а после занятий все трое дружно ходили к соседнему ларьку заправляться пивом.
Но сегодняшнее занятие было особым. Брент пообещал своим студентам наконец перейти от теории к практике, и попросил их сходить в виварий за учебным материалом. Дэн с Винни быстро и сноровисто доставили в класс двоих подопытных. Увидев, кого именно они привели, их наставник только хмыкнул. Дэн остался совершенно невозмутим: он мог с чистой совестью сказать, что взял первых, кто попался под руку. Увидев “своего” киборга, бывший хозяин Дэна кинулся на решетку с кулаками, ну, и...
Однако к практике Брент переходить пока не торопился. Он поудобнее уселся на своей преподавательской кафедре (жрец полагал, что в ногах правды нет, и, вместо того, чтобы стоять во время лекций, использовал кафедру в качестве своеобразного насеста) и, как ни в чем не бывало, продолжал:
- Следует учесть еще такой момент. Пытать можно только мужчин. Женщин - ни в коем случае. Женщину - максимум выпороть.
- Что за дискриминация?! - ненатурально вознегодовал Винни.
- Читатели возмутятся! - преподаватель развел руками, дескать, “и рад бы позволить, да не могу”. - Зато, - Брент наставительно поднял палец, - женщин можно насиловать! Любыми способами, даже самыми извращенными.
- А... - начал было Винни.
- Можно!
- Хм. А если... - спросил Дэн.
- Пожалуйста!
- А вот...
- И так тоже можно. Я же говорю: любыми способами, какие в голову придут. И даже такими, которые вам и в голову прийти не могут. Кстати, мужчин насиловать тоже можно. И даже нужно. Это сразу повысит рейтинг, а вместе с ним и популярность. Все обплюются, но все прочтут. Тут главное что: побольше физиологических подробностей. При этом соблюдать физиологическую достоверность совершенно не обязательно. У кого что откуда выделяется, куда что встает, какие отверстия с какими причиндалами в принципе совместимы, и в какой именно позе - это все неважно. Вы ж не кино снимаете, в самом деле. Главное - чтоб было. Тем более, человеческая физиология - удивительная вещь...
- Это точно, - подтвердил отчаянно скучающий Дэн, радуясь возможности вставить словечко. - Вот меня как-то раз Вениамин Игнатьевич к себе в больницу водил, так у них там в отделении проктологии небольшой музейчик есть. Чисто так, для своих. Предметы, вынутые проктологами из заднего прохода пациентов. Причем, заметьте, в большинстве случаев люди их себе в задницу затолкали совершенно добровольно. Лампочки - это ладно. Бутылки с шампунем - понятно. Но литровая кружка-“сиротинушка”!
- Да ты врешь! - возмутился Винни. - Это же невозможно!
- Вот и я думал, что невозможно, - кивнул Дэн. - Ан нет: затолкали прямо с ручкой, так, что вынуть не смогли. Сам видел.
- Не поверю, пока не увижу сам процесс, - упрямо сказал сержант.
- Ну, попробуй разыскать того умника, который это сделал, - ехидно посоветовал киборг. - Авось ради тебя согласится повторить на бис...
- Кстати! - спохватился Винни. - А кто именно должен насиловать мужчин?
- Ну, как кто?
- Ну, в смысле, если бабы, то я лично не против, - сообщил сержант. - То есть я очень даже за и согласен побыть жертвой.
- И как ты себе это представляешь? - фыркнул киборг.
- О-о, - оживился Винни, - еще как представляю! Приходишь, значит, ты в себя, и обнаруживаешь, что лежишь на кровати. Растянутым во весь рост, и привязанным за руки и за ноги. Голым, разумеется. А над тобой такая телка с хлыстиком, пятого размера.
- Хлыстик пятого размера?
- Не хлыстик, а сиськи, идиот! Обтянутые... э-э... эластичной форменной курткой.
- Форменная куртка не может быть эластичной, - возразил многоопытный Дэн. - Это было бы слишком удобно. Ты еще скажи - самоподгоняющейся!
- Иди нафиг, мы же фантастику пишем. Пусть будет эластичная. И самоподгоняющаяся. Вот, значит, нависает она над тобой, помахивая...
- Сиськами!
- Хлыстиком, осел. Хотя... твой вариант тоже имеет право на существование. И она такая тебе говорит: “Признавайся, как вам удалось проникнуть в тайную твердыню Шур-бур-Мура?!” А ты такой: “Можете меня пытать, я все равно не выдам своих товарищей!” И гордо отводишь взгляд, а там вторая телка, стройная, как тростиночка, и с во-от такой жопой! И вся в черном и блестящем.
- Тебе не кажется, что ты сам себе противоречишь? Либо стройная, либо с жопой, ты уж выбери одно что-нибудь.
- Еще чего! Я на полумеры не согласен: и того, и другого, и можно без хлеба.
- Так же не бывает!
- Эх, Дэн, - сочувственно вздохнул сержант, - как же ты еще молод, сколького в жизни не видел!
Взгляд киборга сделался одухотворенным и мечтательным.
- И тут они такие приходят в ярость, и набрасываются на меня, срывая одежду...
- Эй, постой, - спохватился Дэн, - ты же с самого начала был голый!
- А потому что не надо перебивать старших, когда они сказку рассказывают! ...Срывая одежду с себя.
- Так, стоп! - не без сожаления прервал Брент полет фантазии сержанта. - Мы ушли от темы. Нет, женщины мужчин насиловать не будут. По крайней мере, до тех пор, покапорнографические романтические фанфики не начнут писать мужики. А они не начнут.
- Почему-у?! - на два голоса взвыли студенты.
- Постесняются.
- Ну да, как же, постесняются они, - возразил сержант. - Скажи лучше, что мужикам всякую... э-э... романтику смотреть интересней, чем читать! Хотя, конечно, лучше всего - претворять в жизнь...
- В общем, только однополый секс, только хардкор. Обломайтесь, друзья.
- Уже обломался, - буркнул поникший Винни. - А можно, мы по этой теме практикой заниматься не будем? А то мне западло как-то.
- Ну ладно, - согласился Брент, - так и быть, обойдемся теорией. Но имей в виду: тяжело в учении, легко...
- В гробу! В гробу я видел такие развлечения.
- Мало ли, а вдруг придется?
- Придется - откошу, - уверенно ответил Винни. - И не от такого косили.
- Ладно, договорились, - хмыкнул преподаватель. - Тебе однополый секс - исключительно по любви. Строго взаимной.
- Да пошел ты в жопу! - взвыл целомудренный сержант.
- Что, уже прямо сейчас? Хорошо, поворачивайся...
Винни угрожающе побагровел, налившись просто-таки царственным пурпуром.
- Короче, мы ушли от темы. Ближе к делу. Итак: “Общение с испытуемым надлежит начинать с разговора. Разговор должен подготовить его к предстоящим испытаниям тела и духа, дабы он должным образом проникся ожидающими его страданиями. Что именно говорить - во многом зависит от личности испытуемого. Например, если он не одинок, всегда неплохо намекнуть на судьбу, ожидающую его близких и друзей - заодно выясните, сильно ли он ими дорожит, и стоит ли прибегать к очной ставке, когда двух испытуемых подвергают испытаниям одновременно либо по очереди. Но на случай, если испытуемый один и о нем мало что известно, стоит всегда держать в запасе несколько фраз, которые звучат достаточно туманно и угрожающе”. Ну вот, скажем...
Брент ненадолго умолк, придумывая что-нибудь достаточно туманное и угрожающее. Но ничего придумать так и не успел: аудитория внезапно заполнилась звуками гулкого, бархатного голоса, идущего, казалось, со всех сторон одновременно:
- Не бойся. Я тебя не убью... сразу. Ты будешь жить долго... Много часов... Много дней...
Звучал голос негромко, но жуть навевал невероятную. Лежащий на полу Казак жалобно всхлипнул. Гордый йер Архайн поневоле съежился. Дэн машинально перешел в боевой режим. Винни, похоже, тоже. Брент просиял.
- Владыка Мелькор! Как удачно, что вы зашли. А у нас тут как раз разговор по вашей специальности, может, вы захотите сказать учащимся пару слов?
Гость образовался в аудитории как-то незаметно. Такое впечатление, что он буквально прошел сквозь стену. Иначе объяснить то, как все присутствующие, включая боевого киборга, проморгали появление подобной фигуры, было невозможно. Ибо фигура была и впрямь впечатляющая.
Росту пришелец был высокого, даже, пожалуй, чересчур. Во всяком случае, в двери аудитории он бы не мог пройти, не пригибаясь. Волосы у него были белые... точнее, седые, еще более седые, чем у Брента. Лицо обезображено незажившими шрамами, из которых при любом движении сочилась кровь, так что незнакомец большую часть времени поневоле был вынужден сохранять торжественно-каменное выражение лица. С руками тоже было что-то не то, и притом на них красовались тяжеленные стальные браслеты, из-под которых, похоже, тоже сочилась кровь - странное, однако, украшение... А за спиной виднелся длинный черный плащ, подозрительно похожий на крылья. А может, и впрямь крылья, кто его знает. Существо-то явно было магическое, это бросалось в глаза первым делом.
На вопрос Брента гость улыбнулся, скорбно, но вполне доброжелательно.
- По моей специальности? По которой именно? Я, знаете ли, изначально имел часть в дарах всех своих собратьев...
- Да мы тут пытки изучаем, - брякнул Винни. - Пока, правда, в теории, до дела все никак не доберемся.
Владыка Мелькор посмотрел на Брента печально и укоризненно.
- О да, - веско уронил он, - да, конечно же. Все знают, что именно пытки - моя специальность. Я возводил твердыни - но никто не назвал меня Мелькором-Созидателем. Я нес мудрость и знание едва пробудившимся Эльфам и Людям - но никто не назвал меня Мелькором-Наставником. Я пытался открыть своим братьям и сестрам Истинный Свет - но никто не назвал меня Мелькором-Просветителем. Но стоило один раз повесить Маэдроса на скале, чтобы научить его состраданию!.. Ну, чтоб проникся. И к тому же я все равно уже собирался его снять. Какого барлога надо было ему руку рубить, решительно не понимаю.
- Извините, пожалуйста, - поспешно вмешался Брент, понимая, что иначе занятие будет безнадежно сорвано: судя по тому, какой разгон взял Мелькор, его монолог грозил затянуться минут на двадцать, не меньше. К тому же говорил он невыносимо медленно, с долгими театральными паузами: видно было, что Владыка Тьмы не привык, чтобы его перебивали. - Я просто читал...
- Просто читал! - Черный Вала горько усмехнулся. - О да. Историю пишут победители. Легендам привычно лгать. О побежденных остается известно лишь то, что следует знать грядущим поколениям...
Жрец принялся озабоченно наматывать на палец прядь седых волос. Этот монолог тоже грозил затянуться. Следовало хотя бы направить его в полезное русло...
- Собственно, основной задачей нашей школы является подготовка квалифицированных романтических героев нового поколения, - вклинился он, когда в монологе гостя возникла особенно многозначительная пауза: Брент счел, что будет не слишком невежливо принять это многоточие за точку. - То есть соответствующих всем современным требованиям. Сами понимаете, мир меняется стремительно, и герои, созданные лет сто-сто пятьдесят тому назад, уже не производят на читателя соответствующего впечатления. Да что там: честно говоря, некоторые из них выглядят просто комично! Но это еще полбеды: большинство из них попросту скучны, а это уже ни в какие ворота не лезет. Читатель пошел капризный, сам не знает, что ему надо. Сильные эмоции - наиграны и неестественны, слабые - не впечатляют. Чересчур правильные и благородные герои - скучные, к тому же в них никто не верит. Чересчур хитрые и жестокие - не романтичны, это уже реализм какой-то. С реализмом этим вообще беда: переборщишь - выйдет нудно, недоложишь - никто не поверит, и все погрязнут в обсуждении того, как должен работать прыжковый двигатель, можно ли носить двуручный меч за спиной и как именно. А что нам остается? Приходится лавировать. Одно утешение: если автор где-то что-то сделал не так, читатели придут и сами все заново перепишут как надо.
Кто-то из студентов издал горький смешок, сделавший бы честь самому владыке Мелькору.
- Они уж перепишут! Так перепишут - родной автор не узнает. Хорошенькое утешение!
- Ну, должен заметить, что иной раз новый вариант оказывается куда достойнее авторского, по крайней мере, в некоторых отношениях, - возразил Мелькор. - Вот, скажем, меня автор оклеветал. Буквально очернил. Хотя я и так был Черный, но это же еще не повод!.. И если бы не читатели, которые не поленились постигнуть всю глубину моего духа и моих замыслов, и для которых я стал истинным героем...
- Да-да, - обрадовался Брент, - вот вы не могли бы поговорить на эту тему поподробнее? Что именно требуется в наши дни от истинного героя?
- Смерти моей хотите... - скорбно вздохнул Владыка Тьмы, и поудобнее расположился за кафедрой, собираясь приступить к беседе, но тут в дверь вежливо постучали - и тут же вслед за стуком заглянули в класс.
- М-можно?
Бред больного воображения, навеянный неумеренным чтением фанфиков.
Идея была совершенно идиотская: написать мрачняк с кровавыми соплями и изнасилованиями, но чтоб все уржались. Разумеется, я должен был хотя бы попробовать. Что выросло, то выросло. Имейте в виду: если абсурд местами зашкаливает, так это не бага, а фича.
Персонажи учатся быть романтическими героями. А след героя, он, как известно, светел и кровав... И кто сказал, что кровь непременно должна быть его собственная?
Под катом - много грязи, много насилия и некоторое количество мата. Хорошенько подумайте, надо ли вам туда.
читать дальше
“О, не сдавливай мне голову при помощи веревочной петли и палки!”
Л. Соловьев, “Повесть о Ходже Насреддине”
- Не читайте за обедом слэшевых фанфиков.
- Так других же нет!
- Вот никаких и не читайте.
Л. Соловьев, “Повесть о Ходже Насреддине”
- Не читайте за обедом слэшевых фанфиков.
- Так других же нет!
- Вот никаких и не читайте.
- “Неискушенные исследователи зачастую совершают ошибку, с самого начала подвергая испытуемого наиболее сильным воздействиям, - монотонно читал седовласый мужчина в просторной белой рубахе, заправленной в черные джинсы. - Это действительно способно быстро сломить испытуемого, слабого духом, однако такового вполне можно сломить, и не прибегая к физическим воздействиям вовсе, в случае же, если испытуемый чрезмерно стоек, это лишает исследователя возможности постепенно и равномерно повышать давление, не рискуя превысить силы испытуемого, что приведет к его преждевременной гибели”.
- Помедленней, я записываю!
Коротко стриженный крепыш в камуфляже (формата “что положить, что поставить&rdquo
чертыхнулся и потряс световое перо. Перо было казенное, и, как вся казенная техника, нещадно глючило.Сидящий за соседней партой рыжеволосый парень в джинсах взглянул на товарища сочувственно и снисходительно.
- Чего там записывать-то?
- Не у всех же диктофон встроенный! - огрызнулся крепыш. Перо весело подмигивало диодиком, и вместо нормальных букв упорно выводило какие-то отрывистые закорючки, смахивающие на саддамскую письменность.
- Диктофон-то зачем? - удивился рыжий. - Еще не хватало встроенную память забивать! Общую идею усек, и хватит с тебя.
- Ага, и сколько времени она у тебя в голове удержится?
Рыжий пожал плечами.
- Столько, сколько надо...
Но тут перо, наконец-то, сменило гнев на милость, и крепыш лихорадочно застрочил у себя в планшете. Винни еще в учебке приучили конспектировать, и поддаваться на провокации искусственных интеллектов он не собирался. В наличие у Дэна интеллекта естественного он все равно не верил.
Увы, радость сержанта оказалась недолгой. После того, как он дописал первую строчку, выяснилось, что перо самопроизвольно переключилось в режим “невидимых чернил”. Выяснилось это самым незамысловатым образом: написанная строчка тут же исчезла, как только Винни перешел на следующую.
- Да что ж такое-то, а? - досадливо воскликнул сержант, и виновато посмотрел на преподавателя. - Слушай, Брент, может, хватит на сегодня лекций? Ты, вроде, обещал к практике перейти?
И Винни хищно оглянулся. В классе, кроме них с Дэном, других студентов не было, незанятые парты были небрежно сдвинуты к стене, и на освободившемся пространстве лежали две экономно, но тщательно связанные тушки: будущие подопытные. Один лежал неподвижно, надменно глядя в никуда. Глядеть надменно, когда ты валяешься на полу и рот у тебя заткнут кляпом, не так-то просто, но йеру Архайну это удавалось вполне. Зато его товарищ по несчастью переживал за двоих. Представительный мужчина с пышными усами дергался, мычал, и, если не извивался всем телом, то только потому, что путы этого не позволяли: от рук к шее шла тонкая удавочка, стягивающаяся при каждом движении.
Новость об очередном обязательном повышении квалификации свалилась на “мозгоедов”, как снег на голову, как гром с ясного неба, как беззаконная комета в кругу расчисленном светил, короче - совершенно неожиданно. Хорошо хоть, что всему экипажу в этом мероприятии участвовать не требовалось. Достаточно было одного представителя.
Станислав Федотович с Вениамином отговорились почтенным возрастом. Полина отпадала: девушек на эти курсы почему-то не брали. Полина повозмущалась, но больше для виду: жизненный опыт подсказывал ей, что в середине XXII века девушек не пускают в основном в такие места, куда нормальная девушка и сама нипочем не сунется. Михалыч забулькал, как индюк, и уполз куда-то в недра двигателя. Дэн вздохнул и вызвался добровольцем. В конце концов, киборги изначально для того и созданы, чтобы выполнять любые приказы, даже самые идиотские. Правда, обычно киборги не высказывают то, что они об этом думают. По крайней мере - вслух. А Дэн своим мнением делился во всеуслышание.
Поначалу Тед вызвался составить напарнику компанию. Но после пары занятий не выдержал и сбежал, честно заявив, что, мол, у киборга нервы стальные, вот пусть он туда и ходит.
Курсы повышения квалификации назывались пышно и таинственно: ОММШПК (Объединенная межмировая школа повышения квалификации) им. маркиза де Сада. На занятиях, которые полагалось посещать Дэну, поначалу сидело человек шесть, но все они, как и Тед, стремительно рассосались после первого-второго занятия. В группе остались только Дэн и, как ни странно, Винни с “Сигурэ”. На прямой вопрос “тебе-то оно нафига?” сержант кровожадно ухмыльнулся и ответил в том духе, что настоящему полицейскому любые знания не лишние, а такие - особенно. Пригодится.
Вел занятия седоволосый мужик по имени Брент. Несмотря на седые волосы, был он довольно молод, немногим старше Винни, и парнем оказался вполне компанейским. Вскоре выяснилось, что преподавателем его назначили исключительно потому, что он был одним из главных героев философского трактата под названием «О пределах выносливости тела и рассудка человеческого», служившего основным учебным пособием данного курса. Лекции Брента то и дело перерастали в вольные дискуссии (с примерами из личного опыта участников), а после занятий все трое дружно ходили к соседнему ларьку заправляться пивом.
Но сегодняшнее занятие было особым. Брент пообещал своим студентам наконец перейти от теории к практике, и попросил их сходить в виварий за учебным материалом. Дэн с Винни быстро и сноровисто доставили в класс двоих подопытных. Увидев, кого именно они привели, их наставник только хмыкнул. Дэн остался совершенно невозмутим: он мог с чистой совестью сказать, что взял первых, кто попался под руку. Увидев “своего” киборга, бывший хозяин Дэна кинулся на решетку с кулаками, ну, и...
Однако к практике Брент переходить пока не торопился. Он поудобнее уселся на своей преподавательской кафедре (жрец полагал, что в ногах правды нет, и, вместо того, чтобы стоять во время лекций, использовал кафедру в качестве своеобразного насеста) и, как ни в чем не бывало, продолжал:
- Следует учесть еще такой момент. Пытать можно только мужчин. Женщин - ни в коем случае. Женщину - максимум выпороть.
- Что за дискриминация?! - ненатурально вознегодовал Винни.
- Читатели возмутятся! - преподаватель развел руками, дескать, “и рад бы позволить, да не могу”. - Зато, - Брент наставительно поднял палец, - женщин можно насиловать! Любыми способами, даже самыми извращенными.
- А... - начал было Винни.
- Можно!
- Хм. А если... - спросил Дэн.
- Пожалуйста!
- А вот...
- И так тоже можно. Я же говорю: любыми способами, какие в голову придут. И даже такими, которые вам и в голову прийти не могут. Кстати, мужчин насиловать тоже можно. И даже нужно. Это сразу повысит рейтинг, а вместе с ним и популярность. Все обплюются, но все прочтут. Тут главное что: побольше физиологических подробностей. При этом соблюдать физиологическую достоверность совершенно не обязательно. У кого что откуда выделяется, куда что встает, какие отверстия с какими причиндалами в принципе совместимы, и в какой именно позе - это все неважно. Вы ж не кино снимаете, в самом деле. Главное - чтоб было. Тем более, человеческая физиология - удивительная вещь...
- Это точно, - подтвердил отчаянно скучающий Дэн, радуясь возможности вставить словечко. - Вот меня как-то раз Вениамин Игнатьевич к себе в больницу водил, так у них там в отделении проктологии небольшой музейчик есть. Чисто так, для своих. Предметы, вынутые проктологами из заднего прохода пациентов. Причем, заметьте, в большинстве случаев люди их себе в задницу затолкали совершенно добровольно. Лампочки - это ладно. Бутылки с шампунем - понятно. Но литровая кружка-“сиротинушка”!
- Да ты врешь! - возмутился Винни. - Это же невозможно!
- Вот и я думал, что невозможно, - кивнул Дэн. - Ан нет: затолкали прямо с ручкой, так, что вынуть не смогли. Сам видел.
- Не поверю, пока не увижу сам процесс, - упрямо сказал сержант.
- Ну, попробуй разыскать того умника, который это сделал, - ехидно посоветовал киборг. - Авось ради тебя согласится повторить на бис...
- Кстати! - спохватился Винни. - А кто именно должен насиловать мужчин?
- Ну, как кто?
- Ну, в смысле, если бабы, то я лично не против, - сообщил сержант. - То есть я очень даже за и согласен побыть жертвой.
- И как ты себе это представляешь? - фыркнул киборг.
- О-о, - оживился Винни, - еще как представляю! Приходишь, значит, ты в себя, и обнаруживаешь, что лежишь на кровати. Растянутым во весь рост, и привязанным за руки и за ноги. Голым, разумеется. А над тобой такая телка с хлыстиком, пятого размера.
- Хлыстик пятого размера?
- Не хлыстик, а сиськи, идиот! Обтянутые... э-э... эластичной форменной курткой.
- Форменная куртка не может быть эластичной, - возразил многоопытный Дэн. - Это было бы слишком удобно. Ты еще скажи - самоподгоняющейся!
- Иди нафиг, мы же фантастику пишем. Пусть будет эластичная. И самоподгоняющаяся. Вот, значит, нависает она над тобой, помахивая...
- Сиськами!
- Хлыстиком, осел. Хотя... твой вариант тоже имеет право на существование. И она такая тебе говорит: “Признавайся, как вам удалось проникнуть в тайную твердыню Шур-бур-Мура?!” А ты такой: “Можете меня пытать, я все равно не выдам своих товарищей!” И гордо отводишь взгляд, а там вторая телка, стройная, как тростиночка, и с во-от такой жопой! И вся в черном и блестящем.
- Тебе не кажется, что ты сам себе противоречишь? Либо стройная, либо с жопой, ты уж выбери одно что-нибудь.
- Еще чего! Я на полумеры не согласен: и того, и другого, и можно без хлеба.
- Так же не бывает!
- Эх, Дэн, - сочувственно вздохнул сержант, - как же ты еще молод, сколького в жизни не видел!
Взгляд киборга сделался одухотворенным и мечтательным.
- И тут они такие приходят в ярость, и набрасываются на меня, срывая одежду...
- Эй, постой, - спохватился Дэн, - ты же с самого начала был голый!
- А потому что не надо перебивать старших, когда они сказку рассказывают! ...Срывая одежду с себя.
- Так, стоп! - не без сожаления прервал Брент полет фантазии сержанта. - Мы ушли от темы. Нет, женщины мужчин насиловать не будут. По крайней мере, до тех пор, пока
- Почему-у?! - на два голоса взвыли студенты.
- Постесняются.
- Ну да, как же, постесняются они, - возразил сержант. - Скажи лучше, что мужикам всякую... э-э... романтику смотреть интересней, чем читать! Хотя, конечно, лучше всего - претворять в жизнь...
- В общем, только однополый секс, только хардкор. Обломайтесь, друзья.
- Уже обломался, - буркнул поникший Винни. - А можно, мы по этой теме практикой заниматься не будем? А то мне западло как-то.
- Ну ладно, - согласился Брент, - так и быть, обойдемся теорией. Но имей в виду: тяжело в учении, легко...
- В гробу! В гробу я видел такие развлечения.
- Мало ли, а вдруг придется?
- Придется - откошу, - уверенно ответил Винни. - И не от такого косили.
- Ладно, договорились, - хмыкнул преподаватель. - Тебе однополый секс - исключительно по любви. Строго взаимной.
- Да пошел ты в жопу! - взвыл целомудренный сержант.
- Что, уже прямо сейчас? Хорошо, поворачивайся...
Винни угрожающе побагровел, налившись просто-таки царственным пурпуром.
- Короче, мы ушли от темы. Ближе к делу. Итак: “Общение с испытуемым надлежит начинать с разговора. Разговор должен подготовить его к предстоящим испытаниям тела и духа, дабы он должным образом проникся ожидающими его страданиями. Что именно говорить - во многом зависит от личности испытуемого. Например, если он не одинок, всегда неплохо намекнуть на судьбу, ожидающую его близких и друзей - заодно выясните, сильно ли он ими дорожит, и стоит ли прибегать к очной ставке, когда двух испытуемых подвергают испытаниям одновременно либо по очереди. Но на случай, если испытуемый один и о нем мало что известно, стоит всегда держать в запасе несколько фраз, которые звучат достаточно туманно и угрожающе”. Ну вот, скажем...
Брент ненадолго умолк, придумывая что-нибудь достаточно туманное и угрожающее. Но ничего придумать так и не успел: аудитория внезапно заполнилась звуками гулкого, бархатного голоса, идущего, казалось, со всех сторон одновременно:
- Не бойся. Я тебя не убью... сразу. Ты будешь жить долго... Много часов... Много дней...
Звучал голос негромко, но жуть навевал невероятную. Лежащий на полу Казак жалобно всхлипнул. Гордый йер Архайн поневоле съежился. Дэн машинально перешел в боевой режим. Винни, похоже, тоже. Брент просиял.
- Владыка Мелькор! Как удачно, что вы зашли. А у нас тут как раз разговор по вашей специальности, может, вы захотите сказать учащимся пару слов?
Гость образовался в аудитории как-то незаметно. Такое впечатление, что он буквально прошел сквозь стену. Иначе объяснить то, как все присутствующие, включая боевого киборга, проморгали появление подобной фигуры, было невозможно. Ибо фигура была и впрямь впечатляющая.
Росту пришелец был высокого, даже, пожалуй, чересчур. Во всяком случае, в двери аудитории он бы не мог пройти, не пригибаясь. Волосы у него были белые... точнее, седые, еще более седые, чем у Брента. Лицо обезображено незажившими шрамами, из которых при любом движении сочилась кровь, так что незнакомец большую часть времени поневоле был вынужден сохранять торжественно-каменное выражение лица. С руками тоже было что-то не то, и притом на них красовались тяжеленные стальные браслеты, из-под которых, похоже, тоже сочилась кровь - странное, однако, украшение... А за спиной виднелся длинный черный плащ, подозрительно похожий на крылья. А может, и впрямь крылья, кто его знает. Существо-то явно было магическое, это бросалось в глаза первым делом.
На вопрос Брента гость улыбнулся, скорбно, но вполне доброжелательно.
- По моей специальности? По которой именно? Я, знаете ли, изначально имел часть в дарах всех своих собратьев...
- Да мы тут пытки изучаем, - брякнул Винни. - Пока, правда, в теории, до дела все никак не доберемся.
Владыка Мелькор посмотрел на Брента печально и укоризненно.
- О да, - веско уронил он, - да, конечно же. Все знают, что именно пытки - моя специальность. Я возводил твердыни - но никто не назвал меня Мелькором-Созидателем. Я нес мудрость и знание едва пробудившимся Эльфам и Людям - но никто не назвал меня Мелькором-Наставником. Я пытался открыть своим братьям и сестрам Истинный Свет - но никто не назвал меня Мелькором-Просветителем. Но стоило один раз повесить Маэдроса на скале, чтобы научить его состраданию!.. Ну, чтоб проникся. И к тому же я все равно уже собирался его снять. Какого барлога надо было ему руку рубить, решительно не понимаю.
- Извините, пожалуйста, - поспешно вмешался Брент, понимая, что иначе занятие будет безнадежно сорвано: судя по тому, какой разгон взял Мелькор, его монолог грозил затянуться минут на двадцать, не меньше. К тому же говорил он невыносимо медленно, с долгими театральными паузами: видно было, что Владыка Тьмы не привык, чтобы его перебивали. - Я просто читал...
- Просто читал! - Черный Вала горько усмехнулся. - О да. Историю пишут победители. Легендам привычно лгать. О побежденных остается известно лишь то, что следует знать грядущим поколениям...
Жрец принялся озабоченно наматывать на палец прядь седых волос. Этот монолог тоже грозил затянуться. Следовало хотя бы направить его в полезное русло...
- Собственно, основной задачей нашей школы является подготовка квалифицированных романтических героев нового поколения, - вклинился он, когда в монологе гостя возникла особенно многозначительная пауза: Брент счел, что будет не слишком невежливо принять это многоточие за точку. - То есть соответствующих всем современным требованиям. Сами понимаете, мир меняется стремительно, и герои, созданные лет сто-сто пятьдесят тому назад, уже не производят на читателя соответствующего впечатления. Да что там: честно говоря, некоторые из них выглядят просто комично! Но это еще полбеды: большинство из них попросту скучны, а это уже ни в какие ворота не лезет. Читатель пошел капризный, сам не знает, что ему надо. Сильные эмоции - наиграны и неестественны, слабые - не впечатляют. Чересчур правильные и благородные герои - скучные, к тому же в них никто не верит. Чересчур хитрые и жестокие - не романтичны, это уже реализм какой-то. С реализмом этим вообще беда: переборщишь - выйдет нудно, недоложишь - никто не поверит, и все погрязнут в обсуждении того, как должен работать прыжковый двигатель, можно ли носить двуручный меч за спиной и как именно. А что нам остается? Приходится лавировать. Одно утешение: если автор где-то что-то сделал не так, читатели придут и сами все заново перепишут как надо.
Кто-то из студентов издал горький смешок, сделавший бы честь самому владыке Мелькору.
- Они уж перепишут! Так перепишут - родной автор не узнает. Хорошенькое утешение!
- Ну, должен заметить, что иной раз новый вариант оказывается куда достойнее авторского, по крайней мере, в некоторых отношениях, - возразил Мелькор. - Вот, скажем, меня автор оклеветал. Буквально очернил. Хотя я и так был Черный, но это же еще не повод!.. И если бы не читатели, которые не поленились постигнуть всю глубину моего духа и моих замыслов, и для которых я стал истинным героем...
- Да-да, - обрадовался Брент, - вот вы не могли бы поговорить на эту тему поподробнее? Что именно требуется в наши дни от истинного героя?
- Смерти моей хотите... - скорбно вздохнул Владыка Тьмы, и поудобнее расположился за кафедрой, собираясь приступить к беседе, но тут в дверь вежливо постучали - и тут же вслед за стуком заглянули в класс.
- М-можно?
Оригинал взят у в Школа имени де Сада, часть вторая
Целиком в один пост не влезло.
читать дальшеНовый гость выглядел полной противоположностью первому. Правда, он тоже был настолько изуродован шрамами, что казалось, будто его засунули в мясорубку, а на полпути спохватились и вытащили обратно. Но в то время, как Мелькор держался торжественно и величаво, и лицо его выражало все скорби мира, этот был подвижен, как ртуть, и на лице у него отражалось неописуемое ехидство. Гость был невысок ростом, смугл и черноволос. Говорил он быстро, и при том заметно заикался. “Итальяшка!” - безошибочно определил Винни. Благодаря знакомству с Фрэнком, этих макаронников он теперь чуял за световой год, и изрядно недолюбливал.
- Овод! Синьор Риварес! - обрадовался Брент. - А я и не знал, что вы тоже здесь. Какими судьбами?
Овод пожал плечами и достал из кармана портсигар.
- Вот, п-пригласили прочесть курс. “История г-героизма”, что-то в этом духе. В общем, про классического р-романтического героя. Честно г-говоря, не понимаю, п-почему именно меня. Если уж говорить о классике, позвали бы из Б-байрона кого-нибудь. Чайльд-Гарольда, скажем.
Брент только рукой махнул.
- Да вы что? Они все давно на пенсии. Они же неимоверно нудные!
- Да? Н-не сказал бы. Я лично в юности з-зачитывался... “Я сам бы плакал в эту ночь, когда бы плакать мог!”
- Вкусы-то меняются, - объяснил жрец. - То, чем зачитывались в ваше время, теперь и из-под палки читать не заставишь.
- М-можно подумать, нынешнее лучше. Я мимоходом пролистал пару томиков - такая, право, г-галиматья! Впрочем, я ворчу. Ст-тарею, наверное.
Риварес сунул в зубы сигару и чиркнул спичкой.
- У нас не курят! - мрачно сообщил Винни. Не то, чтобы ему было не пофиг, но...
Овод, как ни в чем не бывало, дохромал до подоконника, сел и отворил окно. Сержант понял, что не напрасно не любит итальяшек.
- А мы тут как раз обсуждали, чего читатели ждут от романтического героя, - сказал Брент. - Вот как вам кажется?
- Ну, - сказал Риварес, выпуская в окно клубы довольно-таки ароматного дыма, - некоторые вещи все же не меняются. Прежде всего, внешность. Романтический герой должен быть красив лицом...
- А как? - тут же спросил киборг. - Ну, то есть если кто красивым родился, тут все ясно. А если нет? Вот у меня, скажем, лицо обыкновенное. Мужик как мужик. И что мне делать?
Овод окинул его критическим взором.
- Н-ну, эта проблема решаема. Достаточно просто регулярно подчеркивать наиболее выигрышные черты внешности. У в-вас, скажем, глаза красивые. Красивые глаза - это очень важно, на это всегда внимание обращают.
И он для наглядности похлопал большими синими глазами с длинными ресницами.
- Г-глаза и волосы. Остальное читатели д-додумают сами. Даже если скажем, автор по неразумию и н-недальновидности вначале заявил, будто внешность у вас самая заурядная - не волнуйтесь, если вы им понравитесь, они уж сумеют вообразить вас красавчиком. Во-вторых - фигура. Фигура даже важнее. Романтический герой обязан быть стройным, возможно, даже хрупким. Но за в-внешней хрупкостью должна скрываться огромная, просто н-нечеловеческая сила и ловкость. Так что в-вам, сударь, - он смерил взглядом плотного, коренастого Винни, - боюсь, придется похудеть.
- У меня сложение атлетическое, - буркнул сержант. - И обмен веществ...
- До-о, конечно! - язвительно заметил киборг. - Обмен веществ, не иначе. Небось, в учебке за шваброй спрятаться мог, несмотря на атлетическое сложение.
- Так это когда было! - огрызнулся сержант. - С тех пор я, конечно, раздался. В плечах. Но нормативы все и сейчас сдать могу! А читатели ваши пусть утрутся. Не гожусь в романтические герои - уйду в боевик, там всем пофиг, сколько сантиметров у тебя талия.
- Или километров, - не удержался Дэн. - Между прочим, талия, вышедшая за пределы брючного ремня, теряет право носить это гордое имя! А насчет боевиков - не надейся: там тоже все на “кубики” дрочат.
Винни вознаградил его метко запущенной в голову ручкой - впрочем, паскудный киборг все равно увернулся, да еще и ручку на лету перехватил. Спасибо, обратно не кинул.
- Ну и подумаешь! - обиделся сержант. - Пусть, вон, Роджер будет романтическим героем. У него комплекция соответствующая.
- Роджеру нельзя, он женится.
- Ну и что?
- Его Полина не пустит в романтические.
- Ха! Это ты нашего Роджера не знаешь.
- Нет. Это ты не знаешь нашу Полину. Слушайте, - спохватился Дэн, - а что тогда со шрамами делать? Если надо быть красавчиком, и все такое?
- Со шрамами ничего делать не надо. Пусть б-будут, - твердо ответил Овод. - Они не помешают читателям разглядеть вашу подлинную красоту, и в то же время будут напоминать о пережитых вами страданиях. Страдания - это третья необходимая составляющая романтического героя. Без страданий нам никак нельзя.
- Точно нельзя? - уточнил Дэн. - А то мне как-то уже поднадоело. Уже, блин, думаешь: ну все, проехали, а тут тебе хлоп - и страдай по новой!
- Нельзя аб-бсолютно, - развел руками Овод. - Иначе читатели не смогут вам сострадать.
- Да я бы и без сострадания обошелся...
- Вы-то да, а они-то нет. Сострадание позволяет установить связь, душевное сродство с героем...
- Ну нифига себе сродство! Он, значит, сидит себе в кресле, кофеек попивает, булочку кушает, а я в это время в болоте тону, тину глотаю невкусную...
- И он, можно сказать, т-тонет вместе с вами! Мысленно, разумеется.
- И кофе обращается в тину в устах его, - вставил Брент.
- Именно так, к-коллега! Потому что душевные терзания бывают подчас мучительней физических, и, видя страдания ближнего, мы забываем о своих собственных...
- Я когда слышу про то, что, мол, видеть страдания ближних куда ужаснее, чем страдать самому, мне сразу одна книжка вспоминается, которую я тут читал, - заметил Дэн.
- Поглядите на него, оно еще и читает! - фыркнул Винни.
- Ну, не у всех же интеллектуальные потребности ограничиваются чтением воинского устава, - ехидно отпарировал киборг. - “И утром, ото сна восстав, читай внимательно устав!”
- Хорошие стихи, - похвалил сержант. - Сам сочинил? Нет? Странно. А звучит так, будто киборг писал... Ладно, что за книжка-то?
- Ну, там, короче, про древний Египет было. Как одного мужика с соратниками заловили злые жрецы, и давай их мумифицировать заживо. Мозги, там, через нос крючком выковыривать, внутренности вынимать и все такое. А они при этом оставались живы и все это чувствовали.
- С вынутыми внутренностями? Чувствовали? - изумился Брент. - Как мозги выковыривают? Чем чувствовали, простите?
- Не знаю, - Дэн развел руками. - За что купил, за то и продаю. В общем, мучились они ужасно, а главный их, Имхотеп его звали...
- Что, правда? - перебил Винни. - Слушай, ты гонишь. Не могут живого человека звать “Имхотеп”.
- Да нет, так и звали, - ответил Дэн, и для верности добавил: - Мамой клянусь!
- Да, в твоем исполнении это звучит особенно убедительно, - проворчал Винни. - Ну, и что твой Имхотеп?
- А Имхотеп на все это смотрел и страдал. “И казалось ему, что страдания его сильнее всего, потому что страдать самому ужасно, но видеть страдания друзей ужасней стократ. Но тут жрецы взялись за него самого - и Имхотеп понял, как он был неправ!”
- Как бы то ни было, - подытожил Овод, - страданий нам с вами избегнуть не удастся. Увы, но такова наша судьба. Читатели требуют именно этого, и это остается неизменным во все эпохи. Им мало того, что происходит с нами в книгах - они еще и домысливают то, что автор милосердно оставил за пределами повествования...
- Страдания-то - это еще полбеды, - вздохнул Винни. - А то вот как понапишут всякого... слэша.
- А что такое “слэш”? - поинтересовался Овод.
Вся компания уставилась на него большими глазами.
- Вы хотите сказать, что про вас такого не писали? - осторожно уточнил Брент.
- Н-насколько я знаю, нет...
- Даже странно, - заметил Винни. - Оно же буквально напрашивается. У вас там такой... Дэн, как оно называется?
- “Фансервис”, - мрачно ответил Дэн. Киборг, как самый пострадавший, в данном вопросе разбирался досконально: он всегда придерживался мнения, что врага следует знать в лицо.
- Во-во. Чего стоит одна фраза “Идиоты влюблены в него, как в женщину”! А отношения с Монтанелли?
- Ты чего, крышей съехал? Он же его отец!
- Ну и что? Когда и кого это останавливало?
- Вообще да, конечно...
- Господа, - снова вмешался Овод, - м-мне кажется, я чего-то не п-понимаю. О чем, собственно, речь?
- Вам, синьор, просто повезло, - объяснил ему сержант. - Вы, видимо, сейчас не особенно популярны. А то бы знали.
- Оно и к лучшему, - заметил Брент. - Есть вещи, относительно которых лучше оставаться в неведении.
- Н-ну уж н-нет! - возразил Риварес, все сильнее заикаясь от волнения. - Лично я в-всегда п-предпочитал знать п-правду. О чем речь, госп-пода? Это что-то в-важное?
- Ну, не то, чтобы важное... - замялся Брент.
- Но на жизнь влияет существенно, - вздохнул Дэн.
- Изв-вольте объясниться!
Преподаватель со студентами переглянулись. И Дэн объяснил, коротко и доходчиво.
Выслушав объяснения, синьор Риварес густо покраснел. Сказать точнее - побагровел. И выдал замысловатую итальянскую фразу, в которой, насколько могли понять слушатели, подробно описывались разнузданные половые связи девы Марии и нескольких наиболее чтимых святых. По достоинству эту фразу мог бы оценить разве что Фрэнк, но Фрэнка тут не было. Короче, так унижать и оскорблять предметы своего почитания способен только и исключительно добрый католик.
- М-мерзость какая, - сказал Овод, прокашлявшись и обретя свой естественный тон кожи и способность говорить цензурно. - Да, г-господа, в-вы были п-правы, некоторых в-вещей можно бы и не знать. Уж на что я н-навидался... но такое в наше время н-никому и в-в голову не п-приходило! Как так м-можно, не п-понимаю! В-ведь все это п-публикуется? В-ведь это м-может поп-пасть в руки дамам, более того - д-девицам!
- Э-э... - заметил Винни.
- Хм... - кашлянул Дэн.
Приятели переглянулись. Им не хотелось разочаровывать Ривареса еще сильнее.
- Что, - спросил Овод, - я с-снова ч-чего-то не п-понимаю?..
- Коллеги, - вмешался Брент, - я предложил бы вернуться к теме занятия. Итак, мы остановились на том, что страдания являются неотъемлемой частью образа романтического героя, и что шрамы его никоим образом не портят, поскольку являются зримым воплощением этих страданий. Какой же вывод мы можем сделать?
Владыка Мелькор, который все это время пребывал в гордом молчании, наконец, не выдержал, что на него никто не обращает внимания, и вступил в разговор:
- Мудрые еще в древности, в конце двадцатого века, вывели формулу идеального романтического героя. Слепой, седой, хромой, и с покалеченными руками.
Овод приосанился. Дэн, наоборот, несколько сник.
- Да, - вздохнул он, - не выйдет из меня романтического героя... Регенерация не позволит.
- Так ты же, вроде, хромаешь после аварии! - возразил Винни.
- Да там уже почти все и зажило...
- Ну и что? Когда и кому это мешало? Хромай себе и дальше на здоровье.
- Да я то и дело забываю, на которую ногу хромать...
- Подумаешь! Ну, перепутаешь пару раз. Этого даже редактор не заметит.
- Редактор-то не заметит, - грустно сказал Дэн, - а вот читатели непременно заметят и докопаются.
- Да какие это читатели! Так, пара-тройка унылых зануд, которым книжка все равно не понравилась, и теперь они ищут, к чему бы прицепиться. Остальным пофиг, я тебе отвечаю!
Дэн внезапно просветлел лицом.
- Во, знаю! Надо будет поседеть к третьей книге. От пережитых страданий. Только не целиком, а то узнавать перестанут. А так, пару прядей. Или виски седые сделать, очень романтично.
Винни критически смерил приятеля взглядом. И твердо заявил:
- Не, фигня. На рыжих волосах седина не смотрится. Будешь ходить, как придурок.
- При чем тут “смотрится - не смотрится”? - не понял Дэн. - Романтично же!
- Блин, ты тупой ваще? - поразился сержант. - Ты для кого все это делаешь?
- Для кого?
- Для читательниц же! А читательницы - они кто? Де-вуш-ки! Для девушек самое главное - чтоб смотрелось красиво! Если чего не смотрится - можешь сразу выкинуть в помойку.
Поэтому, например, седой - романтично, а лысый - нифига.
- А, ну да, точно! - сообразил киборг. - Это как мой свитер.
- А чего с ним? - Винни был не в курсе той истории.
- Ну как чего? Был у меня свитер. Хороший такой свитер, почти как новый. Ну, я его на помойке нашел, когда только сбежал от Казака. Но я его постирал. Целых три раза. Специальный киборгский свитер, регенерирующий. Прикинь, я в нем на флайере разбился - ну, тогда, помнишь, с Балфером-то. Там меня самого чуть не в клочья распидорасило, про свитер и говорить нечего. То, что осталось, с меня Вениамин по кускам срезал в медотсеке. А потом, когда я уже отлежался, прихожу к себе в каюту, смотрю: ба! Лежит тот самый свитер, целехонек. Только нитки повылезли.
- Отрос, не иначе.
- Ну! Такая вещь, цены ей не было. И что? Порвали мне его нафиг в середине второй книги.
- Кто?
- Да Тед с Полиной. И знаешь, почему?
- Дай угадаю, - вмешался Брент. - Он тебе был не к лицу.
- Именно! Хотя я его, вообще-то, не на лицо надевал, а на туловище.
- Не придуривайся, - строго сказал Винни. - Ни за что не поверю, что у тебя во встроенном словаре нет такой идиомы.
- Да есть, конечно, - вздохнул Дэн. - Но все равно: какая им-то разница? Цвет, говорят, не тот. С рыжими волосами не смотрится. Да я вообще не помню, какого он цвета был! Помню, что вроде с оленями... или не с оленями... Главное, что теплый!
- А я всегда говорил, - сказал Винни, - что лучший цвет одежды - камуфляжный! Он всякому идет и всякого украшает. И смотрится безумно сексуально. Сексуальней только черные кожаные ремни на голое тело...
- Винни, - заметил Дэн, - вот ты сейчас совсем ни разу не палишься...
- Много ты понимаешь, салага! - сказал сержант. - Короче, седеть даже и не вздумай. Тебе не пойдет. Давай мы тебе лучше...
- Руки калечить не дам! - немедленно заявил Дэн. - Они мне еще пригодятся! И полноценное бинокулярное зрение мне тоже необходимо в боевой обстановке, так что идите нафиг! А вот ты сам, Винни...
- А что я? - тут же отбрехнулся сержант. - Я как раз вполне себе романтический. У меня, во, руку на войне отстрелило!
И он предъявил собеседникам массивный кулак величиной с небольшую дыньку. Собеседники внимательно разглядели предъявленное.
- А это что, морок? - поинтересовался владыка Мелькор.
- Иллюзия? - предположил Брент.
- Сложнонаведенная галлюцинация?
- Так это мне доктора новую вырастили, - пояснил Винни. - За мои же, между прочим, денежки. Армия оказалась страховку оплачивать - я, дескать, технику безопасности не соблюдал...
- Ну, это несчитово!
- Ага, несчитово! Между прочим, знаете, как она ноет в присутствии всякой медицины? Я как-то раз целую ночь уснуть не мог, оказалось потом - за стенкой медсканер работал.
- Нет, Винни, - твердо возразил Брент. - На романтического героя ты все равно пока не тянешь, уж извини. Больно ты бодрый и жизнерадостный. Романтическому герою сопереживать хочется, а тебе если чего и хочется, так скорее в рыло дать, чтобы бодрости, тово... поубавить.
- Так это я снаружи такой! - отпарировал Винни. - А откуда вы знаете, какой я изнутри? Может, я весь ранимый, и в душе у меня сплошные комплексы и детские трамвы, а это я просто притворяюсь, чтобы скрыть собственную уязвимость.
- Неплохая заявка, - кивнул синьор Риварес. - Но, видите ли, Винни, даже если в душе вы и страдаете, со стороны это совершенно не заметно.
- Так вроде ж романтический герой и должен молча страдать, не?
Овод только плечами пожал.
- Как же вы, право, н-наивны! Страдать надо молча, это верно, но так, чтобы в-все знали. А кто страдает незаметно для окружающих - тот, считай, и не страдает. Ему дорога, самое большее, в реалистический роман. В какой-нибудь м-мейнстрим, где психологизм, поток сознания и все такое. Среди нас ему не место! Вот посмотрите, скажем, на владыку Мелькора. С первого взгляда видно: человек страдает!
- Угу, - согласился Дэн, глядя на Темного Владыку. - Извините, я все спросить хотел, а что это на вас за браслеты такие странные? Зачем вы их носите? Неудобно же.
Черный Вала скорбно улыбнулся.
- Это, молодой человек, не браслеты, а наручники. Взяв меня в плен, надели их Валар, и Воротэмнар назвали их - “Те, что сковывают навеки”...
- Ага, понял, - Дэн сочувственно кивнул, даже не заметив, что перебил Темного Владыку на середине реплики: киборг не привык к таким длинным паузам посреди фразы. И деловито поинтересовался: - А снять не пробовали?
- Пытался снять их мой ученик, но слишком прочна оказалась магия Валар. На гладкой поверхности наручника не осталось даже царапины. Оковы ненависти не разбить...
- А вы бы к нашему Михалычу сходили, - дружески посоветовал Дэн. - По-моему, не родилась еще та магия, которая бы устояла против Михалыча с рашпилем и болгаркой.
Черный Вала скривился, как лимон проглотил, но Дэн этого не заметил: от владыки Мелькора постоянно пер такой мощный эмоциональный фон, что киборг просто отключил все свои детекторы, от греха подальше. Поэтому он тут же поинтересовался:
- А почему у вас свежие раны не обработаны? Это же негигиенично, так ходить. Так и инфекцию занести недолго!
- Ранам этим уже много лет, - печально сообщил Темный Владыка, - И раны эти не заживут, ибо таково проклятие Манве и Эру.
- Проблемы с регенерацией, - понимающе кивнул киборг. - Но хоть зашить-то можно было?
- Да не в регенерации дело, олух! - возмутился наконец вышедший из себя Мелькор. - Это же магия!
- Да, - вздохнул Винни, - хорошо вам в вашей фэнтези. Как чуть что неясно - хлоп, “магия”! И это все объясняет.
- А если, допустим, магия на такое не способна, согласно заявленным ранее правилам, - добавил Брент, - значит, это Особо Древняя Магия Изначальных Времен, про которую все забыли, и она-то уж точно объясняет все!
- А вот мы у себя в научной фантастике вечно маемся, любую фигню объяснять приходится, да еще и читатели цепляются - дескать, согласно последним открытиям квантовой физики, антигравитатор так работать не может! - грустно заметил Дэн. - Ту же регенерацию взять: сколько до меня докапывались, почему, мол, ожоги зажили, на руках шрамы за месяц почти сошли, а шрам на брови так и остался? А так, по идее, даже глаза регенерировать могут. То есть у меня нет, там электроника встроенная, ее по-любому менять придется, а вот, я помню, у принца Корвина Амберского...
- Тю! Так это же амбериты, с ними все ясно, - возразил Винни. - У них там в крови что-то такое течет... не помню, что... что они вообще живучие как незнамо кто. Там даже если бошку сунуть под топор, так это не беда, другая отрастет.
- Ну, это вряд ли! - усомнился Брент. - Все-таки головной мозг регенерировать не может.
- А про мозг речи и не было! - ухмыльнулся Винни.
- Да, - задумчиво протянул Дэн, - вот кого можно было бы веками пытать, с их-то регенерацией!
- Кстати, да, - сказал сержант. - Странно, что автор не додумался...
- Ну, так это понятно, - сказал Дэн. - Мужик же писал. А мужики в таких делах мало что понимают. Вот убить персонажа как-нибудь позаковыристей - это пожалуйста. А помучить сладострастно и со вкусом, и так, чтобы потом все жили долго и счастливо, и умерли в один день мучительной смертью - это только женщины могут, по-моему. Интересно, почему так?
- Занятие по гендерной психологии будет через два часа, и в другой аудитории, - заметил Брент, намекая, что они уже слишком далеко ушли от темы. - А что касается регенерации, то, конечно, идеальный вариант - это сохраниться в определенный момент жизни, и потом, после смерти, каждый раз восстанавливаться заново в прежнем виде. Но такое, понятное дело, возможно только в фэнтези.
- Да нет, - возразил сержант, - в фантастике тоже было. Вот я недавно какую-то книжку читал, там с человека, типа, матрицу снимали... Зверская штука, вообще говоря.
- Да с регенерацией этой вообще вечные непонятки, - подтвердил владыка Мелькор. - Вон, у меня Саурон... Гортхауэр, в смысле... ученик мой любимый... наделал себе назгулов - это люди такие, только бессмертные, в смысле, после смерти снова возрождаются, по тому самому принципу, как вы говорили. А “сохраняются” они как раз в момент первой смерти. Так вот, одному назгулу голову отрубили, и у него навеки остался шрам кровавый поперек шеи. А другого назгула на костре сожгли - так у него, по идее, должны быть ожоги четвертой степени по всему телу? Ан нет, ходит себе, красавчик, как новенький.
- А как вообще удалось сделать людей бессмертными? - немедленно поинтересовался Дэн.
- Тебе ж ясно сказали: “магия”! - одернул его Винни.
- Да нет, - возразил Черный Вала, - там как раз и технология вроде задействована. Они вдвоем с этим, как его... сынком-то Куруфиновым... Келебримбором, вот! - лет двести чего-то там ваяли-паяли, куячили, кольца какие-то... Но только я ж в этом не разбираюсь. Это Гортхауэр у меня технарь. Он же Майя Ауле изначально. Сам-то я чистый гуманитарий. Я больше насчет кровопролитиев, или вот сокрушить чего-нибудь вдребезги и пополам...
Тут владыка Мелькор спохватился, что сболтнул лишнего, несколько смутился, завернулся в плащ, как в черные крылья (а может, в черные крылья, как в плащ, кто его разберет), вскинул голову и с достоинством удалился.
- А вы бы все-таки к Михалычу-то заглянули! - напомнил на прощание неугомонный Дэн. Но Черный Вала не отозвался.
Овод проводил Темного Владыку взглядом, закурил новую сигару и поинтересовался у Брента:
- А для чего, собственно, романтическим героям нужен ваш предмет? В мое время считалось, что п-порядочный человек пытками мараться не станет, а у вас тут целый курс на это выделили...
Жрец тяжко вздохнул.
- Сам постоянно задаюсь этим вопросом. Но, видите ли, иные времена - иные нравы. Читатель требует реализма. И герой должен быть не только обаятелен, но и эффективен. С нынешних авторов, знаете ли, станется и палача сделать главным героем романа. Или одним из главных. Где-то я такое, помнится, даже читал... Ну так вот, а героя, который не решается замараться в грязи, того гляди, сочтут чрезмерно благородным и неубедительным. Так что без пыток романтическому герою нынче никак. Тем более, читатели любят остренькое. И непременно в прямом эфире. Это тебе не эпоха классицизма, где даже кинжалом закалывали исключительно за сценой, а на сцене об этом только рассказывали. Народ пошел балованный, чистые упыри, живой кровушки требует, клюквенным соком обойтись никак не удается. Вот и приходится учить молодежь...
- Хотя я бы прекрасно мог ограничиться и встроенными функциями, - ввернул Дэн. - У меня в программном обеспечении раздел специальный есть, “Помощь при допросах”. Я его целиком не видел, код закрытый, но, судя по тем опциям, которые Казак в свое время использовал, там вполне достаточно.
- И вообще, не понимаю, к чему все эти новомодные ухищрения, - буркнул Винни. - Психология эта ваша, инструмент специальный, оборудование дорогостоящее... Чем плохи старые, испытанные дедовские методы? Взять, вздуть как следует, сунуть в камеру к уголовникам, шепнуть пару слов и закрыть дверь. Через сутки достаешь - клиент уже шелковый, местами даже плюшевый. Максимальная эффективность при минимуме расходов. И людям развлечение, и тебе никаких трудов.
Синьор Риварес побледнел, передернулся и тихо, не простившись, исчез за дверью. Брент тоже поморщился.
- Ну, Винни, надо же все-таки соблюдать какие-то границы! Это неэтично и неэстетично.
- Зато дешево, надежно и практично! - возразил сержант. - Вы уж определитесь, вам шашечки или ехать?
Лежащий на полу Казак отчаянно задергался и замычал, не обращая внимания на удавку.
- Чего это он? - удивился Винни. - Может, в сортир захотел? Дэн, узнай...
Киборг подошел, наклонился к лежащему на полу Казаку, заботливо распустил затянувшуюся удавку и вытащил кляп изо рта.
- Вы не имеете права! - хрипло заорал несчастный узник. - Я требую соблюдения межпланетной конвенции! Права человека...
- Не, ничего нового, - резюмировал Дэн и воткнул кляп на место. - Он всегда про это говорит.
Архайн скосил презрительный взгляд на товарища по несчастью. Нельзя же так унижаться!
Киборг навис над узником, как Каа над бандерлогами, глядя ему в глаза.
- Мужик, - проникновенно начал он, - ты пойми одну простую вещь. Здесь и сейчас никаких прав у тебя нету. Вот, скажем, ты надо мной прилюдно измывался в свое удовольствие, и никто тебе ни разу слова поперек не сказал, а почему?
Казак попытался вжаться в пол и одновременно отползти в сторону. Ни то, ни другое не получилось.
- Потому что я - киборг. И такие понятия, как жалость, милосердие, справедливость или там банальная порядочность, на меня не распространяются. Собаку, и ту отобрали бы за дурное обращение, а с киборгом можно делать что угодно. Так вот, ты пойми: все мы здесь, - Дэн обвел рукой присутствующих, - литературные герои. И делать с нами можно все, что угодно. То есть вообще - все. Любого из нас можно мучить. Убивать. Насиловать. Можно сделать садистом. Можно - мазохистом. Можно - трусом. Можно - слюнявым идиотом. Можно заставить трахнуть козу. Выебать лучшего друга. Отсосать у злейшего врага. Получить от всего этого громадное удовольствие. И никто не заступится. Может быть, кому-то от этого станет неловко, стыдно, даже жалко нас, но защитить нас не сможет никто. Даже автор. Понял теперь?
Казак сдавленно завизжал сквозь кляп, забился в путах, потом обмяк. Дэн задумчиво потянул носом и скривился.
- Обделался все-таки. Что-то, видно, перегнул я палку. Добрее надо быть...
- Ну, ты его довел, тебе и убирать! - поспешно сказал Винни.
- Ладно, - покладисто согласился Дэн, взвалил бесчувственное тело на плечо и, стараясь не испачкаться, потащил к двери.
- Кстати, ребята, а время-то вышло! - спохватился Брент. - Ладно, практику тогда отложим до другого раза. Так что второго тоже можете убирать. Дэн!
Киборг остановился в дверях и обернулся.
- Следующая лекция - о психологическом давлении. Так ты можешь не приходить. За сегодняшнее я тебе зачет автоматом поставлю.
Дэн кивнул и бесшумно исчез со своей ношей в коридоре.
читать дальшеНовый гость выглядел полной противоположностью первому. Правда, он тоже был настолько изуродован шрамами, что казалось, будто его засунули в мясорубку, а на полпути спохватились и вытащили обратно. Но в то время, как Мелькор держался торжественно и величаво, и лицо его выражало все скорби мира, этот был подвижен, как ртуть, и на лице у него отражалось неописуемое ехидство. Гость был невысок ростом, смугл и черноволос. Говорил он быстро, и при том заметно заикался. “Итальяшка!” - безошибочно определил Винни. Благодаря знакомству с Фрэнком, этих макаронников он теперь чуял за световой год, и изрядно недолюбливал.
- Овод! Синьор Риварес! - обрадовался Брент. - А я и не знал, что вы тоже здесь. Какими судьбами?
Овод пожал плечами и достал из кармана портсигар.
- Вот, п-пригласили прочесть курс. “История г-героизма”, что-то в этом духе. В общем, про классического р-романтического героя. Честно г-говоря, не понимаю, п-почему именно меня. Если уж говорить о классике, позвали бы из Б-байрона кого-нибудь. Чайльд-Гарольда, скажем.
Брент только рукой махнул.
- Да вы что? Они все давно на пенсии. Они же неимоверно нудные!
- Да? Н-не сказал бы. Я лично в юности з-зачитывался... “Я сам бы плакал в эту ночь, когда бы плакать мог!”
- Вкусы-то меняются, - объяснил жрец. - То, чем зачитывались в ваше время, теперь и из-под палки читать не заставишь.
- М-можно подумать, нынешнее лучше. Я мимоходом пролистал пару томиков - такая, право, г-галиматья! Впрочем, я ворчу. Ст-тарею, наверное.
Риварес сунул в зубы сигару и чиркнул спичкой.
- У нас не курят! - мрачно сообщил Винни. Не то, чтобы ему было не пофиг, но...
Овод, как ни в чем не бывало, дохромал до подоконника, сел и отворил окно. Сержант понял, что не напрасно не любит итальяшек.
- А мы тут как раз обсуждали, чего читатели ждут от романтического героя, - сказал Брент. - Вот как вам кажется?
- Ну, - сказал Риварес, выпуская в окно клубы довольно-таки ароматного дыма, - некоторые вещи все же не меняются. Прежде всего, внешность. Романтический герой должен быть красив лицом...
- А как? - тут же спросил киборг. - Ну, то есть если кто красивым родился, тут все ясно. А если нет? Вот у меня, скажем, лицо обыкновенное. Мужик как мужик. И что мне делать?
Овод окинул его критическим взором.
- Н-ну, эта проблема решаема. Достаточно просто регулярно подчеркивать наиболее выигрышные черты внешности. У в-вас, скажем, глаза красивые. Красивые глаза - это очень важно, на это всегда внимание обращают.
И он для наглядности похлопал большими синими глазами с длинными ресницами.
- Г-глаза и волосы. Остальное читатели д-додумают сами. Даже если скажем, автор по неразумию и н-недальновидности вначале заявил, будто внешность у вас самая заурядная - не волнуйтесь, если вы им понравитесь, они уж сумеют вообразить вас красавчиком. Во-вторых - фигура. Фигура даже важнее. Романтический герой обязан быть стройным, возможно, даже хрупким. Но за в-внешней хрупкостью должна скрываться огромная, просто н-нечеловеческая сила и ловкость. Так что в-вам, сударь, - он смерил взглядом плотного, коренастого Винни, - боюсь, придется похудеть.
- У меня сложение атлетическое, - буркнул сержант. - И обмен веществ...
- До-о, конечно! - язвительно заметил киборг. - Обмен веществ, не иначе. Небось, в учебке за шваброй спрятаться мог, несмотря на атлетическое сложение.
- Так это когда было! - огрызнулся сержант. - С тех пор я, конечно, раздался. В плечах. Но нормативы все и сейчас сдать могу! А читатели ваши пусть утрутся. Не гожусь в романтические герои - уйду в боевик, там всем пофиг, сколько сантиметров у тебя талия.
- Или километров, - не удержался Дэн. - Между прочим, талия, вышедшая за пределы брючного ремня, теряет право носить это гордое имя! А насчет боевиков - не надейся: там тоже все на “кубики” дрочат.
Винни вознаградил его метко запущенной в голову ручкой - впрочем, паскудный киборг все равно увернулся, да еще и ручку на лету перехватил. Спасибо, обратно не кинул.
- Ну и подумаешь! - обиделся сержант. - Пусть, вон, Роджер будет романтическим героем. У него комплекция соответствующая.
- Роджеру нельзя, он женится.
- Ну и что?
- Его Полина не пустит в романтические.
- Ха! Это ты нашего Роджера не знаешь.
- Нет. Это ты не знаешь нашу Полину. Слушайте, - спохватился Дэн, - а что тогда со шрамами делать? Если надо быть красавчиком, и все такое?
- Со шрамами ничего делать не надо. Пусть б-будут, - твердо ответил Овод. - Они не помешают читателям разглядеть вашу подлинную красоту, и в то же время будут напоминать о пережитых вами страданиях. Страдания - это третья необходимая составляющая романтического героя. Без страданий нам никак нельзя.
- Точно нельзя? - уточнил Дэн. - А то мне как-то уже поднадоело. Уже, блин, думаешь: ну все, проехали, а тут тебе хлоп - и страдай по новой!
- Нельзя аб-бсолютно, - развел руками Овод. - Иначе читатели не смогут вам сострадать.
- Да я бы и без сострадания обошелся...
- Вы-то да, а они-то нет. Сострадание позволяет установить связь, душевное сродство с героем...
- Ну нифига себе сродство! Он, значит, сидит себе в кресле, кофеек попивает, булочку кушает, а я в это время в болоте тону, тину глотаю невкусную...
- И он, можно сказать, т-тонет вместе с вами! Мысленно, разумеется.
- И кофе обращается в тину в устах его, - вставил Брент.
- Именно так, к-коллега! Потому что душевные терзания бывают подчас мучительней физических, и, видя страдания ближнего, мы забываем о своих собственных...
- Я когда слышу про то, что, мол, видеть страдания ближних куда ужаснее, чем страдать самому, мне сразу одна книжка вспоминается, которую я тут читал, - заметил Дэн.
- Поглядите на него, оно еще и читает! - фыркнул Винни.
- Ну, не у всех же интеллектуальные потребности ограничиваются чтением воинского устава, - ехидно отпарировал киборг. - “И утром, ото сна восстав, читай внимательно устав!”
- Хорошие стихи, - похвалил сержант. - Сам сочинил? Нет? Странно. А звучит так, будто киборг писал... Ладно, что за книжка-то?
- Ну, там, короче, про древний Египет было. Как одного мужика с соратниками заловили злые жрецы, и давай их мумифицировать заживо. Мозги, там, через нос крючком выковыривать, внутренности вынимать и все такое. А они при этом оставались живы и все это чувствовали.
- С вынутыми внутренностями? Чувствовали? - изумился Брент. - Как мозги выковыривают? Чем чувствовали, простите?
- Не знаю, - Дэн развел руками. - За что купил, за то и продаю. В общем, мучились они ужасно, а главный их, Имхотеп его звали...
- Что, правда? - перебил Винни. - Слушай, ты гонишь. Не могут живого человека звать “Имхотеп”.
- Да нет, так и звали, - ответил Дэн, и для верности добавил: - Мамой клянусь!
- Да, в твоем исполнении это звучит особенно убедительно, - проворчал Винни. - Ну, и что твой Имхотеп?
- А Имхотеп на все это смотрел и страдал. “И казалось ему, что страдания его сильнее всего, потому что страдать самому ужасно, но видеть страдания друзей ужасней стократ. Но тут жрецы взялись за него самого - и Имхотеп понял, как он был неправ!”
- Как бы то ни было, - подытожил Овод, - страданий нам с вами избегнуть не удастся. Увы, но такова наша судьба. Читатели требуют именно этого, и это остается неизменным во все эпохи. Им мало того, что происходит с нами в книгах - они еще и домысливают то, что автор милосердно оставил за пределами повествования...
- Страдания-то - это еще полбеды, - вздохнул Винни. - А то вот как понапишут всякого... слэша.
- А что такое “слэш”? - поинтересовался Овод.
Вся компания уставилась на него большими глазами.
- Вы хотите сказать, что про вас такого не писали? - осторожно уточнил Брент.
- Н-насколько я знаю, нет...
- Даже странно, - заметил Винни. - Оно же буквально напрашивается. У вас там такой... Дэн, как оно называется?
- “Фансервис”, - мрачно ответил Дэн. Киборг, как самый пострадавший, в данном вопросе разбирался досконально: он всегда придерживался мнения, что врага следует знать в лицо.
- Во-во. Чего стоит одна фраза “Идиоты влюблены в него, как в женщину”! А отношения с Монтанелли?
- Ты чего, крышей съехал? Он же его отец!
- Ну и что? Когда и кого это останавливало?
- Вообще да, конечно...
- Господа, - снова вмешался Овод, - м-мне кажется, я чего-то не п-понимаю. О чем, собственно, речь?
- Вам, синьор, просто повезло, - объяснил ему сержант. - Вы, видимо, сейчас не особенно популярны. А то бы знали.
- Оно и к лучшему, - заметил Брент. - Есть вещи, относительно которых лучше оставаться в неведении.
- Н-ну уж н-нет! - возразил Риварес, все сильнее заикаясь от волнения. - Лично я в-всегда п-предпочитал знать п-правду. О чем речь, госп-пода? Это что-то в-важное?
- Ну, не то, чтобы важное... - замялся Брент.
- Но на жизнь влияет существенно, - вздохнул Дэн.
- Изв-вольте объясниться!
Преподаватель со студентами переглянулись. И Дэн объяснил, коротко и доходчиво.
Выслушав объяснения, синьор Риварес густо покраснел. Сказать точнее - побагровел. И выдал замысловатую итальянскую фразу, в которой, насколько могли понять слушатели, подробно описывались разнузданные половые связи девы Марии и нескольких наиболее чтимых святых. По достоинству эту фразу мог бы оценить разве что Фрэнк, но Фрэнка тут не было. Короче, так унижать и оскорблять предметы своего почитания способен только и исключительно добрый католик.
- М-мерзость какая, - сказал Овод, прокашлявшись и обретя свой естественный тон кожи и способность говорить цензурно. - Да, г-господа, в-вы были п-правы, некоторых в-вещей можно бы и не знать. Уж на что я н-навидался... но такое в наше время н-никому и в-в голову не п-приходило! Как так м-можно, не п-понимаю! В-ведь все это п-публикуется? В-ведь это м-может поп-пасть в руки дамам, более того - д-девицам!
- Э-э... - заметил Винни.
- Хм... - кашлянул Дэн.
Приятели переглянулись. Им не хотелось разочаровывать Ривареса еще сильнее.
- Что, - спросил Овод, - я с-снова ч-чего-то не п-понимаю?..
- Коллеги, - вмешался Брент, - я предложил бы вернуться к теме занятия. Итак, мы остановились на том, что страдания являются неотъемлемой частью образа романтического героя, и что шрамы его никоим образом не портят, поскольку являются зримым воплощением этих страданий. Какой же вывод мы можем сделать?
Владыка Мелькор, который все это время пребывал в гордом молчании, наконец, не выдержал, что на него никто не обращает внимания, и вступил в разговор:
- Мудрые еще в древности, в конце двадцатого века, вывели формулу идеального романтического героя. Слепой, седой, хромой, и с покалеченными руками.
Овод приосанился. Дэн, наоборот, несколько сник.
- Да, - вздохнул он, - не выйдет из меня романтического героя... Регенерация не позволит.
- Так ты же, вроде, хромаешь после аварии! - возразил Винни.
- Да там уже почти все и зажило...
- Ну и что? Когда и кому это мешало? Хромай себе и дальше на здоровье.
- Да я то и дело забываю, на которую ногу хромать...
- Подумаешь! Ну, перепутаешь пару раз. Этого даже редактор не заметит.
- Редактор-то не заметит, - грустно сказал Дэн, - а вот читатели непременно заметят и докопаются.
- Да какие это читатели! Так, пара-тройка унылых зануд, которым книжка все равно не понравилась, и теперь они ищут, к чему бы прицепиться. Остальным пофиг, я тебе отвечаю!
Дэн внезапно просветлел лицом.
- Во, знаю! Надо будет поседеть к третьей книге. От пережитых страданий. Только не целиком, а то узнавать перестанут. А так, пару прядей. Или виски седые сделать, очень романтично.
Винни критически смерил приятеля взглядом. И твердо заявил:
- Не, фигня. На рыжих волосах седина не смотрится. Будешь ходить, как придурок.
- При чем тут “смотрится - не смотрится”? - не понял Дэн. - Романтично же!
- Блин, ты тупой ваще? - поразился сержант. - Ты для кого все это делаешь?
- Для кого?
- Для читательниц же! А читательницы - они кто? Де-вуш-ки! Для девушек самое главное - чтоб смотрелось красиво! Если чего не смотрится - можешь сразу выкинуть в помойку.
Поэтому, например, седой - романтично, а лысый - нифига.
- А, ну да, точно! - сообразил киборг. - Это как мой свитер.
- А чего с ним? - Винни был не в курсе той истории.
- Ну как чего? Был у меня свитер. Хороший такой свитер, почти как новый. Ну, я его на помойке нашел, когда только сбежал от Казака. Но я его постирал. Целых три раза. Специальный киборгский свитер, регенерирующий. Прикинь, я в нем на флайере разбился - ну, тогда, помнишь, с Балфером-то. Там меня самого чуть не в клочья распидорасило, про свитер и говорить нечего. То, что осталось, с меня Вениамин по кускам срезал в медотсеке. А потом, когда я уже отлежался, прихожу к себе в каюту, смотрю: ба! Лежит тот самый свитер, целехонек. Только нитки повылезли.
- Отрос, не иначе.
- Ну! Такая вещь, цены ей не было. И что? Порвали мне его нафиг в середине второй книги.
- Кто?
- Да Тед с Полиной. И знаешь, почему?
- Дай угадаю, - вмешался Брент. - Он тебе был не к лицу.
- Именно! Хотя я его, вообще-то, не на лицо надевал, а на туловище.
- Не придуривайся, - строго сказал Винни. - Ни за что не поверю, что у тебя во встроенном словаре нет такой идиомы.
- Да есть, конечно, - вздохнул Дэн. - Но все равно: какая им-то разница? Цвет, говорят, не тот. С рыжими волосами не смотрится. Да я вообще не помню, какого он цвета был! Помню, что вроде с оленями... или не с оленями... Главное, что теплый!
- А я всегда говорил, - сказал Винни, - что лучший цвет одежды - камуфляжный! Он всякому идет и всякого украшает. И смотрится безумно сексуально. Сексуальней только черные кожаные ремни на голое тело...
- Винни, - заметил Дэн, - вот ты сейчас совсем ни разу не палишься...
- Много ты понимаешь, салага! - сказал сержант. - Короче, седеть даже и не вздумай. Тебе не пойдет. Давай мы тебе лучше...
- Руки калечить не дам! - немедленно заявил Дэн. - Они мне еще пригодятся! И полноценное бинокулярное зрение мне тоже необходимо в боевой обстановке, так что идите нафиг! А вот ты сам, Винни...
- А что я? - тут же отбрехнулся сержант. - Я как раз вполне себе романтический. У меня, во, руку на войне отстрелило!
И он предъявил собеседникам массивный кулак величиной с небольшую дыньку. Собеседники внимательно разглядели предъявленное.
- А это что, морок? - поинтересовался владыка Мелькор.
- Иллюзия? - предположил Брент.
- Сложнонаведенная галлюцинация?
- Так это мне доктора новую вырастили, - пояснил Винни. - За мои же, между прочим, денежки. Армия оказалась страховку оплачивать - я, дескать, технику безопасности не соблюдал...
- Ну, это несчитово!
- Ага, несчитово! Между прочим, знаете, как она ноет в присутствии всякой медицины? Я как-то раз целую ночь уснуть не мог, оказалось потом - за стенкой медсканер работал.
- Нет, Винни, - твердо возразил Брент. - На романтического героя ты все равно пока не тянешь, уж извини. Больно ты бодрый и жизнерадостный. Романтическому герою сопереживать хочется, а тебе если чего и хочется, так скорее в рыло дать, чтобы бодрости, тово... поубавить.
- Так это я снаружи такой! - отпарировал Винни. - А откуда вы знаете, какой я изнутри? Может, я весь ранимый, и в душе у меня сплошные комплексы и детские трамвы, а это я просто притворяюсь, чтобы скрыть собственную уязвимость.
- Неплохая заявка, - кивнул синьор Риварес. - Но, видите ли, Винни, даже если в душе вы и страдаете, со стороны это совершенно не заметно.
- Так вроде ж романтический герой и должен молча страдать, не?
Овод только плечами пожал.
- Как же вы, право, н-наивны! Страдать надо молча, это верно, но так, чтобы в-все знали. А кто страдает незаметно для окружающих - тот, считай, и не страдает. Ему дорога, самое большее, в реалистический роман. В какой-нибудь м-мейнстрим, где психологизм, поток сознания и все такое. Среди нас ему не место! Вот посмотрите, скажем, на владыку Мелькора. С первого взгляда видно: человек страдает!
- Угу, - согласился Дэн, глядя на Темного Владыку. - Извините, я все спросить хотел, а что это на вас за браслеты такие странные? Зачем вы их носите? Неудобно же.
Черный Вала скорбно улыбнулся.
- Это, молодой человек, не браслеты, а наручники. Взяв меня в плен, надели их Валар, и Воротэмнар назвали их - “Те, что сковывают навеки”...
- Ага, понял, - Дэн сочувственно кивнул, даже не заметив, что перебил Темного Владыку на середине реплики: киборг не привык к таким длинным паузам посреди фразы. И деловито поинтересовался: - А снять не пробовали?
- Пытался снять их мой ученик, но слишком прочна оказалась магия Валар. На гладкой поверхности наручника не осталось даже царапины. Оковы ненависти не разбить...
- А вы бы к нашему Михалычу сходили, - дружески посоветовал Дэн. - По-моему, не родилась еще та магия, которая бы устояла против Михалыча с рашпилем и болгаркой.
Черный Вала скривился, как лимон проглотил, но Дэн этого не заметил: от владыки Мелькора постоянно пер такой мощный эмоциональный фон, что киборг просто отключил все свои детекторы, от греха подальше. Поэтому он тут же поинтересовался:
- А почему у вас свежие раны не обработаны? Это же негигиенично, так ходить. Так и инфекцию занести недолго!
- Ранам этим уже много лет, - печально сообщил Темный Владыка, - И раны эти не заживут, ибо таково проклятие Манве и Эру.
- Проблемы с регенерацией, - понимающе кивнул киборг. - Но хоть зашить-то можно было?
- Да не в регенерации дело, олух! - возмутился наконец вышедший из себя Мелькор. - Это же магия!
- Да, - вздохнул Винни, - хорошо вам в вашей фэнтези. Как чуть что неясно - хлоп, “магия”! И это все объясняет.
- А если, допустим, магия на такое не способна, согласно заявленным ранее правилам, - добавил Брент, - значит, это Особо Древняя Магия Изначальных Времен, про которую все забыли, и она-то уж точно объясняет все!
- А вот мы у себя в научной фантастике вечно маемся, любую фигню объяснять приходится, да еще и читатели цепляются - дескать, согласно последним открытиям квантовой физики, антигравитатор так работать не может! - грустно заметил Дэн. - Ту же регенерацию взять: сколько до меня докапывались, почему, мол, ожоги зажили, на руках шрамы за месяц почти сошли, а шрам на брови так и остался? А так, по идее, даже глаза регенерировать могут. То есть у меня нет, там электроника встроенная, ее по-любому менять придется, а вот, я помню, у принца Корвина Амберского...
- Тю! Так это же амбериты, с ними все ясно, - возразил Винни. - У них там в крови что-то такое течет... не помню, что... что они вообще живучие как незнамо кто. Там даже если бошку сунуть под топор, так это не беда, другая отрастет.
- Ну, это вряд ли! - усомнился Брент. - Все-таки головной мозг регенерировать не может.
- А про мозг речи и не было! - ухмыльнулся Винни.
- Да, - задумчиво протянул Дэн, - вот кого можно было бы веками пытать, с их-то регенерацией!
- Кстати, да, - сказал сержант. - Странно, что автор не додумался...
- Ну, так это понятно, - сказал Дэн. - Мужик же писал. А мужики в таких делах мало что понимают. Вот убить персонажа как-нибудь позаковыристей - это пожалуйста. А помучить сладострастно и со вкусом, и так, чтобы потом все жили долго и счастливо, и умерли в один день мучительной смертью - это только женщины могут, по-моему. Интересно, почему так?
- Занятие по гендерной психологии будет через два часа, и в другой аудитории, - заметил Брент, намекая, что они уже слишком далеко ушли от темы. - А что касается регенерации, то, конечно, идеальный вариант - это сохраниться в определенный момент жизни, и потом, после смерти, каждый раз восстанавливаться заново в прежнем виде. Но такое, понятное дело, возможно только в фэнтези.
- Да нет, - возразил сержант, - в фантастике тоже было. Вот я недавно какую-то книжку читал, там с человека, типа, матрицу снимали... Зверская штука, вообще говоря.
- Да с регенерацией этой вообще вечные непонятки, - подтвердил владыка Мелькор. - Вон, у меня Саурон... Гортхауэр, в смысле... ученик мой любимый... наделал себе назгулов - это люди такие, только бессмертные, в смысле, после смерти снова возрождаются, по тому самому принципу, как вы говорили. А “сохраняются” они как раз в момент первой смерти. Так вот, одному назгулу голову отрубили, и у него навеки остался шрам кровавый поперек шеи. А другого назгула на костре сожгли - так у него, по идее, должны быть ожоги четвертой степени по всему телу? Ан нет, ходит себе, красавчик, как новенький.
- А как вообще удалось сделать людей бессмертными? - немедленно поинтересовался Дэн.
- Тебе ж ясно сказали: “магия”! - одернул его Винни.
- Да нет, - возразил Черный Вала, - там как раз и технология вроде задействована. Они вдвоем с этим, как его... сынком-то Куруфиновым... Келебримбором, вот! - лет двести чего-то там ваяли-паяли, куячили, кольца какие-то... Но только я ж в этом не разбираюсь. Это Гортхауэр у меня технарь. Он же Майя Ауле изначально. Сам-то я чистый гуманитарий. Я больше насчет кровопролитиев, или вот сокрушить чего-нибудь вдребезги и пополам...
Тут владыка Мелькор спохватился, что сболтнул лишнего, несколько смутился, завернулся в плащ, как в черные крылья (а может, в черные крылья, как в плащ, кто его разберет), вскинул голову и с достоинством удалился.
- А вы бы все-таки к Михалычу-то заглянули! - напомнил на прощание неугомонный Дэн. Но Черный Вала не отозвался.
Овод проводил Темного Владыку взглядом, закурил новую сигару и поинтересовался у Брента:
- А для чего, собственно, романтическим героям нужен ваш предмет? В мое время считалось, что п-порядочный человек пытками мараться не станет, а у вас тут целый курс на это выделили...
Жрец тяжко вздохнул.
- Сам постоянно задаюсь этим вопросом. Но, видите ли, иные времена - иные нравы. Читатель требует реализма. И герой должен быть не только обаятелен, но и эффективен. С нынешних авторов, знаете ли, станется и палача сделать главным героем романа. Или одним из главных. Где-то я такое, помнится, даже читал... Ну так вот, а героя, который не решается замараться в грязи, того гляди, сочтут чрезмерно благородным и неубедительным. Так что без пыток романтическому герою нынче никак. Тем более, читатели любят остренькое. И непременно в прямом эфире. Это тебе не эпоха классицизма, где даже кинжалом закалывали исключительно за сценой, а на сцене об этом только рассказывали. Народ пошел балованный, чистые упыри, живой кровушки требует, клюквенным соком обойтись никак не удается. Вот и приходится учить молодежь...
- Хотя я бы прекрасно мог ограничиться и встроенными функциями, - ввернул Дэн. - У меня в программном обеспечении раздел специальный есть, “Помощь при допросах”. Я его целиком не видел, код закрытый, но, судя по тем опциям, которые Казак в свое время использовал, там вполне достаточно.
- И вообще, не понимаю, к чему все эти новомодные ухищрения, - буркнул Винни. - Психология эта ваша, инструмент специальный, оборудование дорогостоящее... Чем плохи старые, испытанные дедовские методы? Взять, вздуть как следует, сунуть в камеру к уголовникам, шепнуть пару слов и закрыть дверь. Через сутки достаешь - клиент уже шелковый, местами даже плюшевый. Максимальная эффективность при минимуме расходов. И людям развлечение, и тебе никаких трудов.
Синьор Риварес побледнел, передернулся и тихо, не простившись, исчез за дверью. Брент тоже поморщился.
- Ну, Винни, надо же все-таки соблюдать какие-то границы! Это неэтично и неэстетично.
- Зато дешево, надежно и практично! - возразил сержант. - Вы уж определитесь, вам шашечки или ехать?
Лежащий на полу Казак отчаянно задергался и замычал, не обращая внимания на удавку.
- Чего это он? - удивился Винни. - Может, в сортир захотел? Дэн, узнай...
Киборг подошел, наклонился к лежащему на полу Казаку, заботливо распустил затянувшуюся удавку и вытащил кляп изо рта.
- Вы не имеете права! - хрипло заорал несчастный узник. - Я требую соблюдения межпланетной конвенции! Права человека...
- Не, ничего нового, - резюмировал Дэн и воткнул кляп на место. - Он всегда про это говорит.
Архайн скосил презрительный взгляд на товарища по несчастью. Нельзя же так унижаться!
Киборг навис над узником, как Каа над бандерлогами, глядя ему в глаза.
- Мужик, - проникновенно начал он, - ты пойми одну простую вещь. Здесь и сейчас никаких прав у тебя нету. Вот, скажем, ты надо мной прилюдно измывался в свое удовольствие, и никто тебе ни разу слова поперек не сказал, а почему?
Казак попытался вжаться в пол и одновременно отползти в сторону. Ни то, ни другое не получилось.
- Потому что я - киборг. И такие понятия, как жалость, милосердие, справедливость или там банальная порядочность, на меня не распространяются. Собаку, и ту отобрали бы за дурное обращение, а с киборгом можно делать что угодно. Так вот, ты пойми: все мы здесь, - Дэн обвел рукой присутствующих, - литературные герои. И делать с нами можно все, что угодно. То есть вообще - все. Любого из нас можно мучить. Убивать. Насиловать. Можно сделать садистом. Можно - мазохистом. Можно - трусом. Можно - слюнявым идиотом. Можно заставить трахнуть козу. Выебать лучшего друга. Отсосать у злейшего врага. Получить от всего этого громадное удовольствие. И никто не заступится. Может быть, кому-то от этого станет неловко, стыдно, даже жалко нас, но защитить нас не сможет никто. Даже автор. Понял теперь?
Казак сдавленно завизжал сквозь кляп, забился в путах, потом обмяк. Дэн задумчиво потянул носом и скривился.
- Обделался все-таки. Что-то, видно, перегнул я палку. Добрее надо быть...
- Ну, ты его довел, тебе и убирать! - поспешно сказал Винни.
- Ладно, - покладисто согласился Дэн, взвалил бесчувственное тело на плечо и, стараясь не испачкаться, потащил к двери.
- Кстати, ребята, а время-то вышло! - спохватился Брент. - Ладно, практику тогда отложим до другого раза. Так что второго тоже можете убирать. Дэн!
Киборг остановился в дверях и обернулся.
- Следующая лекция - о психологическом давлении. Так ты можешь не приходить. За сегодняшнее я тебе зачет автоматом поставлю.
Дэн кивнул и бесшумно исчез со своей ношей в коридоре.
@темы: хи-хи, писательское
-
-
18.10.2013 в 11:54-
-
18.10.2013 в 15:04