Оригинал взят у в Детство человечества
Гипотеза
Специалисты сейчас восстанавливают «Турит» – первичный единый язык человечества на период верхнего палеолита, 50-60 тыс. лет назад (уже они в реконструкции близко к нему подобрались. Компьютеры шуршат, просчитывают, как там что выглядело). Но разумеется, как у нас всегда всё делается, восстанавливают они только номинативный уровень. То есть когда наконец восстановят, они смогут сказать «Наше жилище – за теми скалами» или «Здесь есть брод через реку», но при этом выражение позиции говорящего, позиции слушающего и т.п. у них выпадет. Коммуникативный уровень (отражение позиции говорящего, позиции слушающего и оцениваемой и квалифицируемой ими ситуации) окажется за бортом реконструкции хотя бы потому, что они не знают о его существовании. Но коммуникативная система древнее, чем номинативная, она начала формироваться раньше. Восстановить её тоже хотелось бы. Но даже если специалистам всё это объяснить, они справедливо заметят: «Ну, у нас же нет магнитофонных записей того времени...» (так дорогие коллеги и про древнерусский отвечают, как будто это может остановить научное исследование
). Так вот: наши аутисты – это и есть магнитофонные записи. Тяжёлые, каннеровские аутисты.
Поскольку онтогенез повторяет филогенез, каждый из нас в речевом развитии должен, по идее, проходить стадию палеолита. Но если у ребёнка в норме стадия использования коммуникативных средств в их первобытном употреблении какая-нибудь очень короткая (может быть, она вообще недели за три пролетает, кто её знает, – и трудно её поймать), то у тяжёлых аутистов она растянута. Они используют первичные, реликтовые употребления коммуникативных единиц и в пять, и в семь лет (поскольку от внешнего мира они отрезаны, слышат его слабо и оттуда сведений черпают мало, а палеолитическая коммуникативная система уже сидит в генетической памяти). Они либо не прошли дальше реликтовой стадии, либо их на неё отбросило после регресса. Этим единицам их специально никто не учил, но их наличие отделяет нас от человекообразных обезьян (вряд ли, обезьяна, протестуя, будет чётко и ясно кричать «Ааааа!» и топать ногой).
Можно предпринять попытку реконструировать коммуникативную систему первичного единого языка человечества путём изучения психического дизонтогенеза. Для этого нужно, кроме наших аутистов, взять ещё китайских и, допустим, арабских (чтобы разные макросемьи присутствовали, для контроля), отшелушить всё наносное, что они как-то почерпнули из окружения (например, русский аутист вдруг как-то к пяти годам научился говорить «кар» в связи с вороной, а китайский после долгой работы с ним родителей и дефектологов тоже какое-нибудь междометие выцепил из китайского – это нам не нужно, это лишнее), и посмотреть, что является для них общим, в чистом виде (вместе с интонацией, вместе с малыми средствами звучания – вот где кладезь смыслов, с жестами, мимикой – это всё тоже коммуникативные средства. Не обнаружим ли мы там и кликсы, между прочим?). Идеальны были бы дети-маугли, но их взять-то неоткуда. Все вот сетуют, что у многих тяжёлых аутистов отсутствует указательный жест, но, между прочим, указательный жест как раз – единица абсолютно номинативная, у неё коммуникативной составляющей почти нет. Гораздо интереснее посмотреть, что именно в мимике, жестах, позах есть и было в наличии до попыток обучения. Значит, обнаруживаем этот «общий багаж» – и описываем его с точки зрения семантики. Выявляются базовые семантические парметры древнейшей коммуникативной системы. А после того, как мы опишем эту «стартовую площадку», мы, имея данные о предположительном состоянии на время позднего палеолита и знания о современном состоянии коммуникативных систем (коммуникативного уровня современного русского языка; коммуникативного уровня современного китайского языка и т.д.) сможем реконструировать любые промежуточные стадии (например, на 12 тысяч лет назад). Имея перед глазами старт и финиш, мы сможем ставить вопрос так: если изначально имелся такой-то набор единиц с такими-то значениями, то как именно это должно было развиваться, чтобы прийти к сегодняшнему состоянию? Когда палеолитическое коммуникативное «а» при отделении такой-то макросемьи пошло развиваться отдельно, в какой момент оно должно было приобрести такую-то (более продвинутую, со специфическими вторичными параметрами) семантику? Тогда на все эти вопросы найдутся разумные ответы.
Специалисты сейчас восстанавливают «Турит» – первичный единый язык человечества на период верхнего палеолита, 50-60 тыс. лет назад (уже они в реконструкции близко к нему подобрались. Компьютеры шуршат, просчитывают, как там что выглядело). Но разумеется, как у нас всегда всё делается, восстанавливают они только номинативный уровень. То есть когда наконец восстановят, они смогут сказать «Наше жилище – за теми скалами» или «Здесь есть брод через реку», но при этом выражение позиции говорящего, позиции слушающего и т.п. у них выпадет. Коммуникативный уровень (отражение позиции говорящего, позиции слушающего и оцениваемой и квалифицируемой ими ситуации) окажется за бортом реконструкции хотя бы потому, что они не знают о его существовании. Но коммуникативная система древнее, чем номинативная, она начала формироваться раньше. Восстановить её тоже хотелось бы. Но даже если специалистам всё это объяснить, они справедливо заметят: «Ну, у нас же нет магнитофонных записей того времени...» (так дорогие коллеги и про древнерусский отвечают, как будто это может остановить научное исследование
). Так вот: наши аутисты – это и есть магнитофонные записи. Тяжёлые, каннеровские аутисты. Поскольку онтогенез повторяет филогенез, каждый из нас в речевом развитии должен, по идее, проходить стадию палеолита. Но если у ребёнка в норме стадия использования коммуникативных средств в их первобытном употреблении какая-нибудь очень короткая (может быть, она вообще недели за три пролетает, кто её знает, – и трудно её поймать), то у тяжёлых аутистов она растянута. Они используют первичные, реликтовые употребления коммуникативных единиц и в пять, и в семь лет (поскольку от внешнего мира они отрезаны, слышат его слабо и оттуда сведений черпают мало, а палеолитическая коммуникативная система уже сидит в генетической памяти). Они либо не прошли дальше реликтовой стадии, либо их на неё отбросило после регресса. Этим единицам их специально никто не учил, но их наличие отделяет нас от человекообразных обезьян (вряд ли, обезьяна, протестуя, будет чётко и ясно кричать «Ааааа!» и топать ногой).
Можно предпринять попытку реконструировать коммуникативную систему первичного единого языка человечества путём изучения психического дизонтогенеза. Для этого нужно, кроме наших аутистов, взять ещё китайских и, допустим, арабских (чтобы разные макросемьи присутствовали, для контроля), отшелушить всё наносное, что они как-то почерпнули из окружения (например, русский аутист вдруг как-то к пяти годам научился говорить «кар» в связи с вороной, а китайский после долгой работы с ним родителей и дефектологов тоже какое-нибудь междометие выцепил из китайского – это нам не нужно, это лишнее), и посмотреть, что является для них общим, в чистом виде (вместе с интонацией, вместе с малыми средствами звучания – вот где кладезь смыслов, с жестами, мимикой – это всё тоже коммуникативные средства. Не обнаружим ли мы там и кликсы, между прочим?). Идеальны были бы дети-маугли, но их взять-то неоткуда. Все вот сетуют, что у многих тяжёлых аутистов отсутствует указательный жест, но, между прочим, указательный жест как раз – единица абсолютно номинативная, у неё коммуникативной составляющей почти нет. Гораздо интереснее посмотреть, что именно в мимике, жестах, позах есть и было в наличии до попыток обучения. Значит, обнаруживаем этот «общий багаж» – и описываем его с точки зрения семантики. Выявляются базовые семантические парметры древнейшей коммуникативной системы. А после того, как мы опишем эту «стартовую площадку», мы, имея данные о предположительном состоянии на время позднего палеолита и знания о современном состоянии коммуникативных систем (коммуникативного уровня современного русского языка; коммуникативного уровня современного китайского языка и т.д.) сможем реконструировать любые промежуточные стадии (например, на 12 тысяч лет назад). Имея перед глазами старт и финиш, мы сможем ставить вопрос так: если изначально имелся такой-то набор единиц с такими-то значениями, то как именно это должно было развиваться, чтобы прийти к сегодняшнему состоянию? Когда палеолитическое коммуникативное «а» при отделении такой-то макросемьи пошло развиваться отдельно, в какой момент оно должно было приобрести такую-то (более продвинутую, со специфическими вторичными параметрами) семантику? Тогда на все эти вопросы найдутся разумные ответы.
-
-
28.02.2016 в 15:50Забавное предположение.
вряд ли, обезьяна, протестуя, будет чётко и ясно кричать «Ааааа!» и топать ногой
Интересно, когда эти исследователи последний раз видели обезьян? Хотя бы на канале Discovery?
-
-
28.02.2016 в 15:53-
-
28.02.2016 в 15:58-
-
28.02.2016 в 16:23-
-
28.02.2016 в 16:32читать дальше
-
-
28.02.2016 в 17:32"Это мои собственные размышления, и я их пока не изложила в виде статьи, а изложила только в виде гипотезы в ЖЖ. Дальше нужно работать, думать, проверять, уточнять. Может быть, она вообще будет опровергнута."
-
-
28.02.2016 в 17:36-
-
28.02.2016 в 17:39-
-
28.02.2016 в 17:42