[Шано]

художник

В цикл входят романы
"Приют Изгоев"
"Там, где Королевская охота" (другой вариант романа называется "Лица и маски")
"Кодекс Арафской дуэли"
"Быть тварью"
"Когда закончится война"


Когда Гайал думал о Котловине, он представлял ее в виде сковородки, помятой такой железной сковородки, которую давно пора отрихтовать, да вот руки не доходят.
Карты Восточной территории сочинялись картографами чуть ли не в стиле средневековых, разве что надписей «здесь живут драконы» не было. С западной окраиной вроде бы все было в порядке: тут были железнодорожные пути, связывающие Провал и прииски, городки и поселки, большей частью скопившиеся около Провала и приисков, а вот дальше на восток… дальше на восток простиралось огромное белое пятно, более менее определенно ограниченное с юга и юго-востока Восточным Таласом, с востока – головокружительными вершинами Ашшаля, перед которыми хваленый хребет Унук-Ахайя выглядел бледненько, так как Ашшаль не подпускал к себе даже знаменитых таласских скалолазов. На севере Ашшаль был не столь высок и головокружителен, но лежащие прямо у его подножия болотистые тундры тоже превращали его в неприступные горы. Получалось, Восточная территория представляла собой обширное, диаметром более тысячи миль, белое пятно, окруженное отвесными скалами. Сковородка, одним словом. Котловина, как говорили старожилы. Або называли ее Ах’хосси’отт, что переводилось как «великий цинот». Цинотами, от сатохского слова си’отт, в Котловине называли карстовые колодцы.
Самые лучшие карты были у Территориальной железнодорожной компании. Последние года три компанию ими снабжал некто Асьян. Личность эта, судя по тому, что слышал о нем Гайал, была слегка таинственная и никому, даже руководству ТЖК, якобы неизвестная. Связь с ТЖК Асьян держал через старожилов, а сам, похоже, большую часть года жил у або. В «Географическом вестнике» порой появлялись очерки о туземных нравах, подписанные «доктор Асьян». Было бы неплохо пообщаться с этим самым доктором, который явно знал о Котловине больше, чем многие другие. Девяносто процентов того, что знал Гайал о Котловине, он знал из очерков Асьяна в «Географическом вестнике». Интересные факты о географии Новых Провинций и быте аборигенов. Немного старомодный, как иногда говорят, «книжный» язык. Малоэмоциональная, но не сухая манера изложения. Впечатление об авторе, как о человеке зрелого возраста, довольно эрудированном и много в жизни повидавшем.
Была только небольшая проблема.
Среди имперских докторов Асьянов, как медицинских, так и всяких прочих наук докторов, ни одного Асьяна, затерявшегося на Восточной территории, не было. Это Гайал выяснил еще перед тем, как прибыл в Котловину. Даже располагая столь скудными сведениями об Асьяне, Гайал предполагал, что тот вряд ли работает на Императорскую Академию Наук. Карты были уж очень толковыми. Скорее всего, Асьян был агентом какой-то из военных служб Империи. Вряд ли от министерства охраны короны, ибо министерство охраны короны получало карты от ТЖК. У Гайала было смутное подозрение, что Асьян работает на Силы Самообороны Таласа. Тогда то, что в самую первую очередь карты от Асьяна получала ТЖК, получало логичное объяснение: среди инженеров и администраторов этой компании было много таласар.
Впрочем, какая бы из имперских служб ни платила жалование Асьяну, у Гайала были его карты, и что немаловажно, пояснительная записка к картам. Записка нравилась Гайялу даже больше, чем карты. Если на карте от урочища Козье ухо до урочища Правое копыто был сплошной лес, то в записке указывалось, какого рода был этот лес, какие растения и каких животных можно там увидеть, а также всякие милые мелочи вроде того комментария, что в трех шагах от большого дерева с непроизносимым туземным названием можно провалиться в очень узкий, но довольно глубокий цинот, выбраться из которого без посторонней помощи проблематично.
**
- Я вас вижу! – крикнул незнакомец. Эти слова были чем-то вроде местного приветствия: старожилы позаимствовали эту фразу у аборигенов.
- Я вас вижу, - ответил Гайал, рассматривая нежданного гостя. Это был юноша лет восемнадцати, от силы двадцати, в аборигенском меховом комбинезоне, вытертом в отдельных местах до гладкой кожи, с длинными волосами, по аборигенскому же обычаю заплетенными в несколько кос. Однако он явно не был або, и даже не был полукровкой, какие часто встречаются среди старожилов.
**
Проснулся Гайал, когда уже светило яркое солнце, а в комнате сильно пахло кофе. Шерман топтался в своей половине комнаты и что-то бормотал себе под нос, царапая карандашом по листу бумаги. Гайал встал и пошел любопытствовать. Шерман обернулся на шорох.
- Слуш, ты ведь офицер, - сказал он, весь в раздумьях, вместо утреннего приветствия. – В картографии ведь должен понимать, правда? Вас ведь учили…
- А что надо?
- Знаешь, сколько Компания платит за хорошую карту Котловины? Они периодически спрашивают у меня… ну, то есть у Асьяна, нет ли карт по тому или иному участку.
- А у тебя есть? – Гайалу не понравилась перспектива. Карты, похоже, теперь будут спрашивать у него.
- Нууу… - протянул Шерман. – Настоящих карт у меня нет. Но я же Паутину следов знаю, так что могу иногда тот или иной кусочек Паутины перевести, если так сильно надо. Только, знаешь ли, картограф из меня… - он поморщился. – только за очень большие деньги.
Яркое парео с рыбами и попугаями было со стены снято, под ним оказалась большая чертежная доска с пришпиленными листами бумаги
Гайал одевался, поглядывая на листы. Один был эскизом карты, можно было разглядеть обозначения для леса, пересыхающих озер, колодцев. Второй… второй, судя по всему, и представлял собой Паутину следов, по крайней мере, ее графическую часть. Менее всего рисунок напоминал паутину. Скорее он напоминал карту звездного неба, старинную такую, где созвездия не просто обозначены границами, а разрисованы зверушками, рыбами и прочими змееносцами.
- Это и есть хваленая карта аборигенов? Как тут что-то можно разобрать? – спросил Гайал, застегивая рубаху.

**
- Так чем я могу помочь? – спросил Гайал, возвращая его в действительность.
Шерман фыркнул и начал объяснять, что требуется от Гайала.
- Если для нас с тобой очевидно, что козу можно нарисовать миллионом разных способов, то для або ничего подобного. Все або от мала до велика, за исключением совсем уж несознательных детишек знают, что козу можно рисовать только так, - Шерман ткнул пальцем в одно из «созвездий» на Паутине следов.
Гайал, присмотревшись, согласился, что это похоже на козу.
- Строго говоря, это Четырнадцатая Коза, а этих коз в Паутине Следов ровно 17 штук, если не считать пяти Козьих черепов и двух Козьих скелетов. То есть або может нарисовать козу только вот этими семнадцатью способами, причем упаси его боже изменить в рисунке пропорции и точность деталей. Вот если правый козий рог должен быть равен по длине ее хвосту, то хоть умри, но у Четырнадцатой козы должно быть нарисовано так, а не иначе. Далее. Каждая деталь в козе имеет собственное название. Ну, переднее правое копыто или там левый рог – оно вроде логично. Но вот выше вымени есть деталь, которая называется Седьмая утка, а рядом с ней – деталь с неприличным на наш взгляд названием, хотя або это неприличием не считают. Я это место видел в натуре – оно и в самом деле выглядит довольно неприлично, - заметил Шерман, ухмыльнувшись.
По рисунку было совершенно понятно, что там изображен некий фрагмент человеческой анатомии. Выглядело… да, слегка шокирующе.
- Для нашего куска карты нам нужно отдеталировать заднюю половину Козы, - объяснил Шерман. И показал на эскизе карты почти незаметными штрихами нанесенный контур Козы №14. – Тут ниже под ее ногами Заяц, но с Зайцем мы будем разбираться потом, там пустоши, описывать почти нечего. Значит так, я отмечаю на Козе подробности рельефа, – он показал лист с Паутиной Следов, - ты переносишь все это на эскиз карты красивыми аккуратными значками. Если не понял, к какому конкретно месту относится значок, наплюй, переходи к следующему, потом все равно сличать. Только меня не сбивай, ладно? Не выношу, когда отвлекают, когда я Паутину вспоминаю.
Он взял карандаш и повел линию вдоль задней правой ноги козы, расставляя время от времени топографические значки, при этом что-то бормотал себе под нос на языке або. Было очевидно, что Паутина следов состоит не только из графической части, но еще и из обширного словесного описания.
Они возились с этой самой козой до самого вечера, пока не кончилось хорошее дневное освещение. Можно было, конечно, продолжать и при свете керосиновой лампы, но Шерман сказал: «Нефиг гробиться, успеем и завтра». Он выволок свою пишущую машинку на стол и начал бойко стучать всеми десятью пальцами, как заправская машинистка, пояснительную записку на те квадраты, что Гайал успел оформить. Поглядывая затуманенным взглядом на карту, он описывал, по каким ориентирам можно найти колодцы-цинноты, какие цинноты пригодны для водопоя, какие особенно глубоки, и те из колодцев, к которым и близко соваться не стоит.
- В Котловине воды – до хренища, - сказал он, отвлекаясь от машинки для того, чтобы зажечь очередную сигарету. – Но найти ее могут только считанные люди. Один из них – я. Ты как думаешь, почему эта карта так дорого стоит? Чисто рельеф поверхности описать просто. Но вот где воду искать? За цинноты деньги и платят.
- Ты не можешь знать каждый колодец в Котловине, - заметил Гайал. – Сколько ты у або прожил? Два года? Ты просто физически не мог побывать у каждого колодца, чтобы запомнить их место.
- А Паутина на что? Мне нет необходимости где-то бывать, чтобы знать, что я могу там увидеть. Где был хоть один из або, там появляется дополнение к Паутине следов. А Паутина описывает не только Котловину. Я с помощью Паутины могу описать тебе кое-какие районы Озерного Края. Триста лет назад або еще делали набеги в ту сторону.
- Западную сторону Медвежьего озера?
Шерман задумался, взял в руку карандаш и на подвернувшемся листе бумаги нарисовал Медвежье озеро, как его рисуют на современных картах.
- Оно? – поваленная на бок подкова с заметно разведенными ножками.
- Оно, - подтвердил Гайал, знавший эти места не понаслышке.
Шерман удлинил одну из ножек подковы, соединив ее с другим озером.
- Тогда оно было так. В этом месте – скалы, - ткнул карандашом в точку. - А здесь, - переместил острие карандаша, - деревня и лес со сладкими плодами, надо полагать, сады. Яблони, что ли?
- Груши, - сказал Гайал. – У нас там грушевые леса, а не сады. Медовые дички.
- Ты же из Тенна, - возразил Шерман.
- А у деда поместье в Озерном краю, - ответил Гайал.
Шерман будто нырнул куда-то в воспоминания, надо полагать, проверил по «Справочнику дворянских родов» родичей Гайала по матери.
- Точно, - сказал он. – Я как-то не сообразил.
Он перенес карандаш чуть в сторону от деревни.
- Вот здесь поместье твоего деда?
- Да.
- Лет триста назад там замок, что ли, стоял? Такое… хорошо защищенное место, не знаю, как описание с языка або перевести.
- В наших краях замков нету, - сказал Гайал. – Ну, то есть укрепленные поселения были, но назывались фортами или фортиками. Они как правило деревянными были, так что сейчас и не сохранилось от них почти ничего. Толку-то укрепления держать, если край стал мирный. Там перевал закрылся, або перестали лезть из Котловины. Они тогда через Детский ходили?
- Нет, ты что. Або Детского как огня боятся. Ходили они через Северный перевал, это рядом с тем местом, где сейчас киммеритовые прииски. Но там ледник сейчас плотно перевал блокирует, хрен проберешься.
Он перекинул сигарету в угол рта и снова застучал по клавишам, будто совершенно забыв о разговоре. Гайал полулежал на своей кушетке, прорабатывая очередной очерк Асьяна на предмет неясных мест. В его голове гудело не столько от лязга и грохота пишущей машинки, сколько от полученной за день информации. Он даже по-сатохски говорить сегодня учился, что уж говорить о прочем. Перечерчивание карты было самым простым из сегодняшних упражнений. Хорошо еще, что Шерман не стал заставлять его заучивать наизусть Паутину следов.

(из романа "Быть тварью")

@темы: карты, мое и наше