[Шано]

Согласно тогдашним правилам, ребенок относился к тому приходу, где он родился. Этим пользовались нищенки, которые, будучи на сносях, старались разродиться в больших и богатых в приходах, что напоминает мне стремление некоторых современных женщин родить в США, чтобы чадо получило американское гражданство. Поэтому представители местных властей, завидя на улицах своего прихода неместную беременную женщину непрезентабельной наружности, немедленно выпроваживали ее за пределы их территории. Правда, в 1772 году парламент проявил милосердие и запретил прогонять неимущих рожениц.

Однако определив младенца в приходскую богадельню или работный дом, которые после принятия в 1723 году соответствующего акта парламента стали возводиться регулярно, не стоило рассчитывать на то, что ребенок будет жить долго и счастливо. В 1755 году путешественник и филантроп Джонас Хенвей, стремясь побудить парламентариев к более эффективным мерам по отношению к бедным, провел исследование и выявил, что в период с 1750 по 1755 годы богадельня (poorhouse) прихода св. Луки получила на попечение 53 ребенка. В 1755 году все они были мертвы. В тот же период в работных домах тринадцати других приходов из 1165 детей к 1755 году в живых осталось только 168 человек.

Не следует, однако, думать, что речь идет о злодеяниях. В те времена существование человека было намного более шатким, чем в наши дни. Болезни, несчастные случаи, сомнительная медицина, антисанитария, скудная диета, скверная пища и прочие факторы могли оборвать жизнь в любой момент. И в первую очередь этому были подвержены дети, добрая половина которых умирала в первые месяцы после рождения. Парламент отреагировал на сигнал, и в 1762 году потребовал от приходских властей пересмотреть систему содержания сирот. И маленьких детей начали отправлять загород, где примерно до шестилетнего возраста они жили под присмотром наемных нянечек-кормилиц-воспитательниц, которым дополнительно платили за каждого выжившего под их попечением младенца. В народе этот закон называли «Актом о спасении жизней», что совершенно справедливо, потому что смертность среди приходских сирот снизилась. Хотя… все равно была высокой.

Когда детям исполнялось семь лет их часто отдавали на обучение ремесленникам или прислугой в приличные дома, о чем сообщалось официальным образом. В 1771 году приход св. Георгия так рекламировал свое предложение: «Несколько бедных детей обоего пола, которые сейчас находятся в работном доме этого прихода, готовы стать подмастерьями… На детей можно посмотреть каждый день до десяти часов утра».

В целом это очень даже неплохо, так как дети и подростки могли таким образом освоить какую-нибудь профессию и встать на ноги. Однако и тут имелись шероховатости, потому что люди порой, то ли в силу собственной ничтожности и ущербности, то ли по какой-то другой причине, испытывают необходимость самоутверждаться за счет слабых. Иначе говоря, подмастерья нередко становились жертвами насилия. Один из самых вопиющих случаев, по крайней мере из тех, что дошли до сведения широкой общественности, имел место в 1767 году.

Представительница низшего звена среднего класса по имени Элизабет Браунригг, повитуха по профессии, имела у себя в услужении трех девочек-подростков, которых она систематически жестоко избивала. Я не хочу углубляться в подробности этой крайне неприятной истории. Скажу лишь только, что одну из них, пятнадцатилетнюю Мэри Клиффорд, она регулярно подвешивала за руки на специально приделанный для этой цели к потолку крючок, раздевала догола и порола кнутом. К счастью, об этом узнали приходские власти. Девочек освободили, садистку арестовали. Некоторое время спустя Клиффорд скончалась от полученных ран. Браунригг обвинили в предумышленном убийстве и приговорили к смертной казни через повешение. Приговор был приведен в исполнение 14 сентября 1767 года.

А как обстояли дела со слоняющимися по улицам толпами беспризорников и отпрысками наибеднейших семей? Выбор был немалый. Например, можно было сделаться карманником. В этом виде воровского искусства дети имели перед взрослыми огромное преимущество. Во-первых, вытащив у кого-нибудь ротозея из кармана кошелек, проворный мальчишка мог легко затеряться в толпе, и схватить его было практически невозможно. А во-вторых, в те времена за любое преступление, касавшееся кражи имущества, полагалась смертная казнь. Однако дети до 7 лет высшей мере наказания подвергаться не могли. Да и в промежутке от 7 до 14 лет ребенок приговаривался к смерти только при наличии совершенно неопровержимых доказательств злого умысла, так что случалось такое крайне редко.

Помимо этого, можно было присоединиться к попрошайкам-шельмецам, в «сценических постановках» которых детям отводилась очень важная роль. Прикинувшись калеками и окружив себя малышней, они изображали многодетные семейства и рассказывали жалостливые истории, выжимая таким образом слезы из глаз и пенсы из карманов сердобольных прохожих. Также в просвещенном Лондоне имелось множество публичных домов на любой вкус, в которые вконец опустившиеся родители бывало продавали своих чад обоего пола.

Кроме того, можно было стать трубочистом. Хотя доля эта настолько незавидная, что по доброй воле туда не шли... Любопытное, однако, дело. Тогда в сказках фигурирует крестьянин, он чаще всего беден, несчастен, работает до седьмого пота и страшно устает. Но несчастного трубочиста я в сказках пока не встречал. Возьмем хотя бы «Сказку про Воробья Воробеича, Ерша Ершовича и веселого трубочиста Яшу» Мамина-Сибиряка, где «веселый трубочист Яша чистил свои трубы и попевал песенки»… Я, конечно, в этом деле не специалист, но мне представляется, что в те времена такое занятие не располагало к песенкам.

Начнем с того, что чисткой дымоходов занимали дети. Взрослый человек не мог пролезть в извилистую каменную кишку и вместо того, чтобы изобретать замысловатый способ прочистки проблемных мест где-то в глубине, было гораздо проще купить у спившихся родителей мальчика или девочку, причем за смехотворную сумму. Как пишет английский историк Лайза Пикард, цена составляла 20-30 шиллингов. Терьер стоил дороже. Конечно, все это оформлялось таким образом, что мастер якобы берет ребенка к себе в ученики, но в действительности последний фактически становился рабом первого.

Маленький трубочист должен был залезть снизу в дымоход и вскарабкаться до самого верха, усердно орудуя металлический щеткой и скребком и собирая сажу в мешок. Сажу потом продавали фермерам в качестве удобрения за вполне неплохие деньги. Так что его гонорар зависел от того, сколько товара он соскребет.

По пути у ребенка были все шансы застрять на узком участке. В такой ситуации хозяин, дабы «воодушевить» своего работника, мог разжечь внизу огонь, что нередко приводило к фатальным последствиям. К тому же всегда имелась вероятность падения и, как следствие, получения физических увечий.

Ну и наконец, постоянный контакт с сажей приводил к всевозможным болезням в том числе раку. Так что карьера юного трубочиста во многих случаях была короткой и трагичной. Парламент запретил использовать детей для чистки дымоходов только в 1864 году.

Напоследок стоит сказать, что, хоть я и нарисовал очень мрачную картину, светлые моменты тоже были. XVIII век, несмотря ни на что, можно назвать эпохой сострадания, сопереживания и отзывчивости. Среди тех, кто располагал большими средствами, было немало людей, пытавшихся улучшить долю бедняков. Они устраивали благотворительные акции, создавали различные общества помощи и в том числе открывали приюты, самым знаменитым из которых был Foundling Hospital, основанный в 1739 году. enjoy-england.livejournal.com/25244.html

@темы: детский вопрос, англомания

Comments

[-Bait-]

Жесть.