[Шано]

22.07.2018 в 08:14

Пишет  EricMackay:

М. Пулькин
Самосожжения старообрядцев (середина XVII - XIX в.)

Большего ожидал. Пишет автор хорошо, фактуры масса, но какой-то ясной картины не создается. Не говоря уж о ранее высказанных претензиях.

Происхождение «гарей»
После никоновских реформ окружающий мир воспринимался старообрядцами как царство Антихриста, а самоубийство рассматривалось (соответствующей частью старообрядцев) как своеобразный духовный подвиг - мера необходимая для спасения души от гибели в царстве врага рода человеческого. Довод о греховности самоубийства отвергался ссылками на первых христианских мучеников, нередко предпочитавших смерть осквернению.
Одобрялась любая форма самоубийства - самоутопление, самозаклание, запощивание (уморение себя голодом), однако наиболее популярным быстро сделалось самосожжение. Популярность последнего отчасти объяснялась влиянием христианской традиции (разнообразные упоминания огня в Писании и т. п.), в еще большей степени - распространенными народными верованиями в очищающую и воскрешающую силу пламени (самосожжение рассматривалось как второе, «огненное», крещение), отчасти влиянием правительственной практики казней старообрядцев путем сожжения (самосожжение в этом контексте рассматривалось как вызов слугам Антихриста).
Важную роль играла и поддержка авторитетных среди раскольников фигур - протопопа Аввакума (которому, помимо реальных высказываний в пользу самосожжений, еще и приписывались поддельные послания соответствующего рода), выговских старцев и др.
Автор основной причиной самосожжений видит именно особенности мировоззрения самих старообрядцев, правительственные гонения не играли по его мнению принципиальной роли.
Помимо сторонников, среди старообрядцев имелось и немало противников самосожжений. Консервативная часть старообрядцев (будущие «поповцы») с растущим неприятием воспринимала ширящуюся пропаганду самосожжений и растущее число гарей, отношения с радикалами все более обострялись и, наконец, в 1691 г. последовал окончательный разрыв. Мнение консерваторов было сформулировано видным представителем этого крыла старообрядцев иноком Ефросином в составленном им сочинении - «Отразительном письме о новоизобретенном пути самоубийственных смертей». Ефросин в крайне резких выражениях осудил и сами самоубийства, противные духу христианства и, особенно, проповедников гарей.

Статистика и локализация самосожжений
Принято считать, что идейными предшественниками самосжигателей были «морильщики», проповедники и участники массовых самоубийств голодом, действовавшие в 60-х годах XVII в. в вологодских, костромских, муромских и суздальских лесах. Они запирались в избах или специально устроенных «морильнях» и держали пост до последнего издыхания. Эта практика голодной смерти постепенно, на протяжении одного десятилетия, трансформировалась в самосожжения.
Основоположник учения о самосожжениях остается неизвестным. По одной из версий им был известный старообрядческий проповедник Василий Волосатый, действовавший в Вязниках, муромских и пошехонских лесах и перешедший от массового уморения людей голодом к самосожжениям. Ему приписывается смерть ок. 3 000 чел. (ок. 1 000 от голода и ок. 2 000 в гарях).
Согласно другой версии (видимо неосновательной) автором идеи самосожжений был поволжский старец Капитон. Он и его последователи также поначалу практиковали уморение людей голодом, а позднее перешли к самосожжениям. Имя самого старца со временем стало нарицательным - «капитонами» («капидонами») именовали всех крестьян склонных к ритуальному суициду, а нередко и всех старообрядцев вообще.
Конкретное место зарождения самосжигательства также определить невозможно (традиционно им считалась Нижегородчина). Первые небольшие самосожжения происходили почти одновременно в ряде местностей, включая как Поволжье, так и север Европейской России. Так, по сообщению вологодского воеводы в марте 1666 г. на подведомственной ему территории в двух разных местах сожглось 11 чел., в том же году самосожжение случилось в Нижегородском уезде и т. п..
Около 1675 г. начались массовые самосожжения на Волге*, по старообрядческим синодикам, в районе Н. Новгорода («особенно по реке Кудме») сожглось до 2 000 чел. Еще одним центром «гарей» в 70-80-х годах сделалось Пошехонье. Здесь возможно сжигались не только местные жители, но и москвичи. Оценки числа погибших здесь колеблются от 1 920 до 4 000 - 5 000 чел. Массовые самосожжения в 1675 - 1678 гг. происходили и в Арзамасском уезде.
В последние десятилетия XVII в. первая волна массовых самосожжений прокатилась по Северо-Западу, Северу и Сибири, затронув не только русскую территорию, но и православную шведскую Карелию. На Новгородчине первое массовое самосожжение (ок. 50 погибших) случилось в марте 1682 г. в Новоторжском уезде. На Севере начало ряду крупных самосожжений положили «гари» в старообрядческих поселениях Каргопольского уезда (т. н. Дорах, 1683 г.). За ними последовали крупнейшие в истории раскола самоубийства в захваченном старообрядцами Палеостровском Рождественском монастыре в Олонецком уезде. В марте 1688 г. здесь сгорело (по сообщениям самих старообрядцев) 2 700 чел., а в сентябре 1689 г. - от 500 до 1 500 чел. В августе 1693 г. в Карелии, в Пудожском погосте, сожглось ок. 800 - 1 000 чел. Во главе этих самосожжений стояли бывшие соловецкие монахи и их ученики. Палеостровской «гарью» 1688 г. руководил бывший соловецкий иеродьякон Игнатий, «гарью» 1689 г. соловецкий же монах Герман и ученик Игнатия Емельян, Пудожской гарью -соловецкий монах Иосиф Сухой.
Самосожжения на севере России происходили на протяжении всего XVIII в., а отдельные рецидивы случались вплоть до середины XIX столетия.
В Сибири массовые самосожжения начались ок. 1679 г. В январе 1679 г. около Ялуторовской слободы Тюменского уезда под руководством старца Даниила (бывшего тюменского попа Деметиана) сожглось ок. 1 700 чел. В октябре 1683 г. в еще одном массовом самосожжении в Тюменском уезде погибло ок. 300 чел., в том же году, в Верхотурском уезде, сожглось ок. 100 чел. В 1688 г. в Тобольском уезде в своих домах сожглось ок. 50 чел.
Далее автор сам себе противоречит. В основном тексте он сообщает, что вскоре (примерно в начале 90-х) самосожжения в Сибири надолго прервались и возобновились только через полвека, когда в 1743 г. случилась гарь близ деревни Лепехиной, ведавшейся Белоярской судной избой**. В приложении же сообщается о двух более ранних эпизодах - в 1724 г. в Тюменской уезде (145 погибших) и в 1739 г. на Алтае (300 погибших).
В первые десятилетия XVIII в. положение старообрядцев несколько изменилось к лучшему, они получили возможность легального существования. Изменилось и отношение авторитетных старообрядческих лидеров к самосожжениям. Так, выговские старцы к середине века уже не одобряли самосожжения «без нужды», считая их допустимыми только как результат «гонения».
Всё это однако не привело к прекращению самосожжений, главными организаторами которых с начала 40-х годов XVIII в. сделались филипповцы - представители одного из наиболее радикальных толков беспоповцев. Сам Филипп (бывший новгородский стрелец Фотий Васильев), рассорившись с другими выговскими старцами, покинул пустынь и в 1742 г. погиб в огне организованного им самим самосожжения. Созданный им толк сохранился и после смерти основателя и продолжал действовать в том же духе. Самосожжение сделалось у филипповцев чем-то вроде догмы, им приписывалось организация большинства «гарей» в Сибири и Поморье во второй половине XVIII в.
Тем не менее, общее число самосожжений в XVIII в. пошло на убыль, сокращалось и число их участников. Масштабных «гарей», сопоставимых с самосожжениями конца семнадцатого столетия, уже не случалось, число жертв самых крупных самоубийств не превышало 200-300 чел., а к концу века и нескольких десятков.
Всего? за XVIII в. случилось, по некоторым подсчетам, 103 массовых самосожжения - 35 в Олонецкой губернии, 32 в Тобольской, 11 в Архангельской, до 10 в Вологодской, 8 в Новгородской, 4 в Ярославской, по 1 в Пензенской, Нижегородской и Енисейской (т. е. примерно 56 в Поморье и 33 в Сибири). Подавляющее большинство самосожжений происходило, как видно, в Поморье и Сибири, районах наибольшей концентрации старообрядцев.
В XIX в. самосожжения становятся редкими, последняя массовая «гарь» случилась в 1860 г. в Каргопольском уезде (15 жертв, предположительно беспоповцев - «бегунов»).
Общее число самосожжений и их жертв установить невозможно. Помимо массовых самосожжений происходило множество небольших - индивидуальных, семейных и групповых, число жертв в которых не превышало 10 чел., не фиксировавшихся никакими источниками или попадавшими туда случайно. Правительственные источники склонны были занижать, а старообрядческие завышать число жертв «гарей». По некоторым подсчетам, между 1666 и 1690 гг. сгорело ок. 20 000 чел.
Помимо самосожжения продолжали существовать и другие формы ритуального суицида. Кроме довольно популярного «запощивания» (самоуморения голодом), встречались самозаклание (самоубийство при помощи ножа - перерезание горла, распарывание живота), самоутопление и более экзотические самопогребение в пещерах, удушение дымом, подрыв при помощи порохового заряда, поочередное отрубание голов и т. п. Они большой популярностью не пользовались и число подобных самоубийств невелико. Самоповешение практически не использовалось из-за очевидной ассоциации с Иудой.

* У Зеньковского («Русское старообрядчество: духовные движения XVII века»), на которого здесь ссылается автор, нет четкой привязки к году, по общему смыслу отрывка можно думать, что речь идет о первой половине 70-х годов - «во всяком случае не позднее 1675 года». Зеньковский связывает эти самосожжения с правительственными репрессиями вызванными разинским восстанием.
** В Томском крае, сгорело 18 чел.

Правительственные меры против «гарей»
В первые годы раскола обе стороны не теряли надежды на мирное разрешение конфликта и правительственные репрессии против старообрядцев не были ни последовательными, ни особенно жестокими. Несмотря на наличие соответствующего законодательства*, на практике правительственные органы часто ограничивались мягкими наказаниями. Однако постепенно репрессивная политика ужесточалась, достигнув пика при Софье. В 1684/85 г. были изданы т. н. «12 статей», в соответствии с которыми активных раскольников требовалось выявлять и пытать, раскаявшихся отсылать на перевоспитание в монастыри, а нераскаявшихся сжигать. Старообрядческих проповедников требовалось предавать смертной казни, а организаторов самосожжений «жечь самих» и т. п.
Борьба конкретно с самосожжениями сводилась в основном к выявлению и аресту проповедников и пресечению самих самосожжений путем посылки военных отрядов. Последние должны были увещевать самосжигателей, а при неудаче увещевания действовать силой. Спасенные от огня раскольники затем подвергались аресту и соответствующему наказанию.
Ужесточение репрессий не принесло ожидаемых результатов, лишь укрепляя старообрядцев в их вере. Увеличивались также число и масштабы самосожжений (хоть автор и отрицает взаимосвязь репрессий и «гарей») - на конец 70-х и 80-е годы пришлись самые масштабные из них (Палеостровские, Пудожская и др.). Попытки пресечь самосожжения силами воинских отрядов приносили успех очень редко. Так, в феврале 1684 г. стрельцам удалось частично пресечь самосожжение раскольников на берегу р. Пормы, в Каргопольском уезде. Из 200 старообрядцев 47 сумело сжечься, однако 153 чел. было взято с боем из огня и разослано по монастырям на покаяние.
В начале XVIII в. политика правительства в отношении старообрядцев несколько смягчилась. В 1716 г. они получили возможность полулегального существования - при условии регистрации («записи») и уплаты двойной подушной подати. Помимо двойного налогообложения раскольники подвергались дискриминации и в других областях. Уклоняющиеся от «записи» старообрядцы продолжали преследоваться в прежнем духе. Подобная политика, то смягчаясь, то ужесточаясь, проводилась правительством вплоть до начала царствования Петра III. Петр, а затем и Екатерина II, серией указов 60-80-х годов резко улучшили положение старообрядцев, фактически прекратив их преследование.
Борьба с самосожжениями в XVIII в. в целом велась по уже сложившейся схеме. При обнаружении готовящихся к самосожжению старообрядцев к ним «для увещевания» посылались представители властей, церкви и проч., а также воинская команда. Последняя также должна была «увещевать» раскольников, а при неудаче использовать силу. Как и раньше, увещевания и силовые методы как правило не приносили результата. Редким примером успеха подобной схемы были действия поручика Волкова в дер. Тугозвоновой Томского края в 1746 г. Вступив в переговоры с готовящимися к смерти старообрядцами, поручик уговорил их разойтись, арестовав затем иницииаторов «гари».
К концу столетия, на фоне общего смягчения правительственной политики в отношении старообрядцев, смягчилось и отношение к самосжигателям. От использования силы и присылки команд теперь нередко отказывались, чтобы лишний раз не провоцировать раскольников, уцелевших или отказавшихся сжигаться старообрядцев не наказывали, а просто распускали по домам и т. п. Жестким оставалось лишь отношение к инициаторам «гарей», они по-прежнему подлежали суровому наказанию.

* По Соборному уложению за возведение хулы на честный крест, Господа, Богородицу и святых угодников полагалась смертная казнь через сожжение, смертная казнь полагалась и за срыв божественной литургии. Под эти обвинения при желании можно было подвести практически любого активного раскольника.

Технология «самогубительной смерти»
Во главе массового самосожжения всегда стоял «старец»- руководитель. Поначалу среди них было много известных старообрядцев - «книжников». Так, первое самосожжение в Палеостровском монастыре (март 1688 г.) возглавлял соловецкий иеродьякон Игнатий, известный интеллектуал и фактический лидер поморских беспоповцев. Позднее самосожжениями руководили главным образом бродячие проповедники, имена которых остались неизвестными. Ряды «старцев» постоянно пополнялись, как за счет случайных знакомств, так и за счет осознанного выбора из среды будущих самосжигателей. Подавляющее большинство «наставников» были мужчинами, хотя и женщины тоже встречались.
Старцы действовали обычно по стандартной схеме. Оказавшись среди потенциальных жертв они поначалу не обнаруживали своих намерений, ограничиваясь проповедью, совершением обрядов и т. п. Через какое-то время (иногда через несколько лет), уже собрав вокруг себя общину приверженцев, старец начинал проповедовать «огненную смерть». В укромном месте возводилась специальная постройка для самосожжения - «згорелый дом» (см. ниже). Сюда старец собирал своих приверженцев и всех желающих умереть «благочестия ради» и здесь же через какое-то время осуществлялось самосожжение. Вопреки существующему стереотипу сам старец в подавляющем большинстве случаев сгорал вместе со своей паствой (хотя известны и исключения).
Вокруг старца внутри общины складывалось ядро из самых преданных и фанатичных последователей (некоторые из них позднее сами становились проповедниками), «заражавшее» своим фанатизмом остальных и всячески помогавшее наставнику. В ходе самосожжения они, в частности помогали, старцу удерживать (иногда силой) людей внутри «згорелого дома».
Состав рядовых самосжигателей был весьма пестрым. С одной стороны, среди них была масса крепких благополучных крестьян*, с другой - немало разного рода беглых - помещичьих крестьян, солдат-дезертиров и т. п. Значительную часть самосжигателей составляли женщины и дети - последних приводили (из благих побуждений) собственные родители или родственники.
Какая-то часть самосжигателей оказывалась в рядах самоубийц не вполне добровольно или вообще не по собственной воле. Многие убеждались или даже принуждались родственниками (горели часто целыми семьями), иногда к самосожжению принуждали работников старообрядческих хозяйств или других посторонних лиц, имеются сообщения и о краже и уводе чужих детей.
Первые самосожжения происходили обычно в наспех приспособленных для этого постройках - овинах, жилых избах и т. д. Со временем для самосожжения стали возводить специальную постройку, т. н. «згорелый дом». Прототипом «згорелого дома» стали «морильни» конца XVII в. Последние представляли собой здания без окон и дверей, «постники» помещались в них через крышу и самостоятельно выбраться наружу не могли. Снаружи у «морильни» дежурила вооруженная охрана.
«Згорелый дом» представлял собой обычно внушительное сооружение, приспособленное как для удержания людей внутри, так и для защиты от нападения извне. Дом обычно состоял из нескольких смежных комнат, с небольшими окнами (чтобы через них нельзя было выбраться наружу), нередко с узкими дверями и проходами. Окна и двери нередко дополнительно укреплялись железными решетками, замками и запорами. Снаружи и внутри дом обкладывался горючими материалами - соломой, берестой, и т. п.
Для предотвращения внезапного штурма и захвата самосжигателей «згорелый дом» дополнительно укреплялся. В конце XVII в. раскольники нередко возводили полноценные крепостцы острожного типа, со стенами, бойницами и проч., способные выдержать даже длительную осаду. Позднее масштаб строительства все более сокращался и строились уже более скромные сооружения, не предназначенные для длительной обороны. Внутри дома создавался запас холодного и огнестрельного оружия и боевых припасов, а сам он оберегался вооруженной охраной.
Самосожжению предшествовала череда длительных обрядов - крещение / перекрещивание собравшихся, массовая исповедь, часто пострижение в монахи (по «раскольничьему обряду»). Непосредственно перед самосожжением держался строгий пост (иногда сутки - двое вообще не ели и не пили), без сна, в непрерывной молитве и т. п.
При массовом самосожжении раскольники как правило дожидались появления представителей властей и «никонианской» церкви и воинского отряда. С представителями властей и церкви они (обычно в лице старообрядческого наставника) как правило вступали в публичную полемику, сводившуюся (опять же, как правило) к обличению слуг Антихриста и его царства. Еще одной целью подобных выступлений было окончательное убеждение своих сторонников в необходимости скорейшей смерти. Со временем полемика с никонианами сделалась своеобразной частью обряда самосожжения.
С присланным воинским отрядом раскольники нередко вступали в перестрелку или даже полноценный бой. Обычно сразу по окончании «полемики» и/или в ходе перестрелки/штурма раскольники «зажигались». Попытки представителей властей помешать самосожжению увещеванием или силой в подавляющем большинстве случаев оказывались безуспешными.
Иногда, особенно в XVIII в., старообрядцы имитировали подготовку к самосожжению, пытаясь привлечь внимание властей к своему бедственному положению в конкретной местности.

* В городах самосожжения никогда не происходили

@темы: история