[Шано]

19.12.2018 в 13:19

Пишет  Эрл Грей:

В средневековой культуре сочетание красного с черным воспринимается как в высшей степени негативное. Вот почему именно в эти цвета художники окрашивают тело Дьявола, а также метафорическое изображение ада: громадную пасть чудовища Левиафана, о котором говорится в библейской Книге Иова (41: 11). В любом ином контексте художники всячески стараются избегать сочетания красного и черного: по-видимому, оно вообще было неприятно глазу средневекового человека. В одежде вплоть до XV века оно появляется редко, потому что считается некрасивым и вдобавок приносящим несчастье. А в гербах оно недопустимо. Шесть геральдических цветов разделены на две группы: в первую входят белый и желтый, во вторую — красный, синий, зеленый и черный. Строгое, не допускающее исключений правило, родившееся одновременно с первыми гербами, то есть в середине XII века, запрещает располагать рядом или в наложении друг на друга два цвета из одной группы. Очевидно, это правило продиктовано заботой о том, чтобы герб был хорошо виден на расстоянии: ведь гербы первоначально создавались именно для того, чтобы на поле сражения или на ристалище рыцарей можно было узнать издалека по их щитам. В дальнейшем для гербов нашлось и другое применение, но, по статистике, нарушение этого правила составляло не более одного процента. Помещать красное (червлень) рядом с черным (чернью) или поверх черного категорически запрещено, и в реальных гербах такого практически не бывает. Только некоторые сугубо отрицательные литературные герои (вероломный рыцарь, жестокий и кровожадный сеньор, священник-еретик) могут иметь герб, в котором один из этих цветов накладывается на другой. Сочетание красного и черного в гербах таких персонажей говорит об их злонравии.

Но самое раннее и самое убедительное свидетельство нелюбви средневековых людей к этому хроматическому дуэту — шахматы. Когда эта игра появилась в Северной Индии в IV веке нашей эры, один из ее участников играл красными, а другой черными фигурами. Во всех азиатских культурах красный — главный антагонист черного, поэтому противостояние этих цветов на игровом поле воспринимается как очень напряженное и несущее в себе множество смыслов. Когда два века спустя арабо-мусульманская культура перенимает у индийской эту игру и распространяет ее по всему Средиземноморью, она сохраняет изначальные цвета фигур: в ее понимании столкновение красного и черного — нечто естественное и логичное. Но когда незадолго до конца первого тысячелетия шахматы добираются до Европы, приходится их европеизировать, то есть не только заново переосмыслить правила игры, но также и изменить цвет фигур: для средневекового христианского менталитета красный и черный не являются антагонистами. Между этими двумя цветами нет ничего общего, ни взаимного притяжения, ни отталкивания; в их сочетании, пусть даже всего лишь на игровом поле, есть что-то необъяснимое, дьявольское. Поэтому в течение XI века в какой-то момент черные фигуры заменяют белыми: красный и белый тогда считались наиболее несовместимыми, наиболее далекими друг от друга цветами, как в бытовом плане, так и в плане символики. Так будет продолжаться до XV века, когда шахматы постепенно примут вид, близкий к современному, и на доске появятся знакомые нам черные и белые фигуры.

...Возьмем в качестве примера "Красную Шапочку" — возможно, самую знаменитую из европейских сказок. Нам она известна преимущественно в версии Шарля Перро (1697) и братьев Гримм (1812), однако есть и другие, более древние. Первый записанный вариант этой сказки датируется концом X или самым началом XI века и представляет собой короткую поэму в форме басни, сочиненную неким Эгбертом, учителем церковной школы, состоявшим на службе у епископа Льежского. Опираясь сразу на несколько устных традиций, автор изложил в стихах для своих юных учеников назидательную историю маленькой девочки в красном, которая прошла через лес и которую чудесным образом не тронули повстречавшиеся ей на пути голодные волчата. Спасли девочку ее собственные смелость и благоразумие, а также платьице из красной шерсти, подаренное отцом.

С этого момента история, которую в Средние века будут неоднократно переписывать под названием "Красное платьице", начинает обрастать новыми эпизодами и дробиться на множество разных версий. Версия, подхваченная Шарлем Перро в конце XVII века, — самая распространенная, но еще не принявшая окончательную форму. Она уже носит знакомое нам название "Красная Шапочка" и входит в сборник из восьми сказок, опубликованный в 1697 году под двойным названием: "Истории и сказки былых времен с поучениями" и "Сказки матушки Гусыни". Шарль Перро, много и плодотворно трудившийся и как литератор, и как член французской Академии, написавший предисловие к первому изданию академического словаря французского языка, возглавлявший движение Новых в Споре между Древними и Новыми, обязан своей мировой славой этому тоненькому сборнику сказок. Это несправедливо, но это так.

Под пером Шарля Перро предание о Красной Шапочке превращается в страшную историю с плохим концом. Красивая, благовоспитанная маленькая девочка встречает в лесу волка и весьма опрометчиво указывает ему дорогу, ведущую к дому ее бабушки; волк съедает старую даму и устраивает ловушку девочке, которая в итоге тоже становится его жертвой. Рассказ заканчивается внезапно и жестко — победой волка. У братьев Гримм финал не такой мрачный, зато более неправдоподобный: появляется охотник, который убивает волка, вспарывает ему брюхо, и бабушка с внучкой выходят оттуда целые и невредимые.

Библиография, посвященная этой сказке, поистине необъятна. Например, одна только одежда девочки породила множество догадок и вызвала ожесточенные дискуссии. В Средние века французское слово chaperon означало распространенный в те времена предмет одежды — капюшон с воротником, закрывающим шею и плечи. Но что могло подразумеваться под этим термином в конце XVII века, когда ничего подобного давно уже не носили? Чепчик? Объемный головной убор, край которого свисает на спину? Накидка с капюшоном? Капор с широкими мягкими полями? Ответы предлагаются самые разные. С другой стороны, мало кто из исследователей задавался вопросом, интересующим нас сейчас: почему "шапочка" красная? Этот цвет, много раз упоминающийся в сказке, определяет прозвище девочки, которое, в свою очередь, становится названием сказки. Похоже, самое главное в этой истории — именно цвет. Так почему красная?

Позволительно выдвинуть несколько предположений, которые отнюдь не противоречат друг другу, а, напротив, дополняют друг друга и обогащают. Прежде всего красный может выполнять здесь эмблематическую функцию, то есть характеризовать повествование в целом и предвещать его драматический финал: это красный цвет насилия, жестокости и кровопролития. Такой ответ нельзя считать неправильным, но он слишком краток. Как нам кажется, в поисках более полного ответа лучше обратиться к истории. А история рассказывает нам, что в сельской местности детям часто надевали какой-либо предмет одежды красного цвета, чтобы за ними легче было присматривать. Этот старинный обычай просуществовал очень долго. Еще в XIX веке во Франции и других странах Европы крестьянские девочки часто носили красный передник: "Дети, идут быки, спрячьте ваши красные передники!" — гласит знаменитое стихотворение Виктора Гюго.
Стоит также вспомнить другой обычай, о котором мы уже упоминали: девочки, девушки и молодые женщины по праздникам надевали красное платье. Как мы подчеркивали, деревенским красильщикам больше всего удавались красные тона: поэтому в крестьянской среде нарядное платье — это всегда красное платье. Возможно, так было и у девочки из нашей сказки: чтобы навестить бабушку (случай более или менее торжественный), она надела свой лучший наряд — красный.

Есть и еще одно объяснение, научно обоснованное: цвет одежды девочки связан с праздником Троицы. В двух более ранних версиях сказки содержится указание, что все описанные события происходят в Троицын день; еще в одной версии упоминается, что девочка родилась в Троицын день. В первом случае все просто: она надела цвет, подобающий этому праздничному дню, цвет Святого Духа — красный. Во втором случае можно предположить, что ее рождение в день такого большого праздника считалось добрым предзнаменованием, поэтому ее всю жизнь одевали в красное. Если придерживаться этого же круга понятий, но оставить в стороне церковный календарь, можно выдвинуть гипотезу, что красный цвет выполняет здесь функцию оберега, магического аксессуара, охраняющего от сил зла. В европейских традициях цвет одежды часто выполняет такую функцию, с глубокой древности до сравнительно недавнего времени. Еще накануне Второй мировой войны в некоторых регионах Франции, Германии и Италии нередко бывало, что маленькому ребенку — девочке или мальчику — повязывали красный бант, надеясь таким образом защитить его от злой судьбы. А иногда красным бантом украшали колыбель новорожденного. Этот оберегающий красный цвет следует сопоставить с другими магическими аспектами красного, часто встречающимися в мифологии, в средневековой литературе и в устном народном творчестве. Например, с красным цветом — благотворным либо злотворным — колпачков, которые носят на голове карлики, гномы, эльфы и различные лесные духи или духи подземного мира. Или со знаменитой Tarnkappe — шапкой-невидимкой древнегерманских легенд, нечто вроде плаща или головного убора красного цвета, который делает невидимым или неуязвимым того, кто его надел. "Красная шапочка" нашей маленькой героини — своего рода Tarnkappe, только Tarnkappe, которая — по крайней мере, у Перро — утратила волшебную силу: несмотря на оберег, волк все-таки съел девочку.
Более спорными кажутся гипотезы, которые выдвигают психоаналитики, в частности Бруно Беттельхейм в его знаменитой работе "Психоанализ волшебных сказок". По мнению автора, красный цвет предмета одежды имеет значимую сексуальную коннотацию: героиня сказки — не маленькая девочка, а девочка-подросток или девушка, достигшая половой зрелости или уже близкая к этому, которой "очень хотелось бы оказаться в постели с волком", то есть с "мужчиной, сильным, могучим и, как и она, полным желания". Кровавая бойня в постели означает утрату девственности; на самом деле девушка потеряла не жизнь, она потеряла невинность. Такое объяснение психоаналитики повторяют на разные лады, с большей или меньшей обстоятельностью, но историка оно не убеждает. И не потому, что оно отдает пошлостью, а потому, что оно — очевидный анахронизм. С каких пор красный стал цветом сексуального желания? И можно ли вообще так ставить вопрос, когда речь идет о событиях, происходивших задолго до Фрейда? Конечно, красный с очень давних пор считается цветом прелюбодеяния и проституции, но ведь психоаналитики усмотрели в сказке отнюдь не это: по их мнению, там рассказывается о пробуждении любви и плотского влечения у юной девушки. Но и в Средние века, когда складываются древнейшие версии сказки, и позднее, и даже еще в эпоху Шарля Перро, первые сердечные порывы и первые волнения чувств ассоциируются не с красным, а с зеленым, цветом зарождающейся любви. И если бы теории психоаналитиков были обоснованы — в чем я сильно сомневаюсь, — то сказка называлась бы не "Красная Шапочка", а "Зеленая Шапочка".

И наконец, можно выдвинуть еще одно предположение о том, почему маленькая девочка носит одежду такого цвета. Но для этого нам придется рассматривать красный не сам по себе, а в составе цветовой триады, в которую он входит, и подвергнуть его анализу семиотического типа. Как в других сказках и как во всех баснях, повествование здесь выстроено вокруг перемещения между тремя цветами: красным, белым, черным. Девочка в красном несет горшочек белого масла бабушке, одетой в черное (в постели вместо нее оказывается волк, но цвет практически тот же). В "Белоснежке" злая королева в черном предлагает белой, как снег, девушке отравленное красное яблоко. В "Вороне и Лисице" черная птица, сидящая на дереве, роняет белый сыр, который тут же подхватывает животное с рыжей шерстью. Можно привести еще много примеров, поменять главных героев, изменить порядок появления цветов, но тем не менее рассказ всякий раз будет организовываться вокруг этих трех хроматических полюсов, которые образуют повествовательную и символическую систему более объемную, чем простая совокупность значений каждого из трех цветов, взятых по отдельности.

Из книги Мишеля Пастуро "Красный. История цвета"

@темы: блокнот

Comments

[kate-kapella]

Пастуро, конечно, крут, но иногда его заносит)) Почему шаперон красный? Потому что, прости Господи, шапероны были красные. Вот и все. Есть тысячи средневековых изображений женщин в шаперонах, и 90% этих шаперонов - красные)))

[Лериме]

Кровавая бойня в постели означает утрату девственности; на самом деле девушка потеряла не жизнь, она потеряла невинность.

Безотносительно цвета одежды в пользу этой версии говорит послесловие к сказке самого автора:

Детишкам маленьким не без причин
(А уж особенно девицам,
Красавицам и баловницам),
В пути встречая всяческих мужчин,
Нельзя речей коварных слушать, —
Иначе волк их может скушать.
Сказал я: волк! Волков не счесть,
Но между ними есть иные
Плуты, настолько продувные,
Что, сладко источая лесть,
Девичью охраняют честь,
Сопутствуют до дома их прогулкам,
Проводят их бай-бай по темным закоулкам…
Но волк, увы, чем кажется скромней,
Тем он всегда лукавей и страшней!