Оригинал взят у в На рассвете и в сумерках

Новые работы Джереми Манна. Он пишет городские пейзажи,  в слабом свете - ранним утром или вечером, как раз когда естественный свет начинает исчезать, и города окрашиваются яркой рекламой, автомобильными фарами и прочим искусственным светом. Эффект электрического сияния очень удается художнику.

@темы: картины

---

Оригинал взят у в Прелестные ножки в гирляндах мишуры: Бумажные куколки из американского музыкального шоу образца 1918

Прелестные ножки в гирляндах мишуры: Бумажные куколки из американского музыкального шоу образца 1918 года

Ретро фото

---

---

Также смотри по данной теме другие материалы с тегами "Приколы" и "Девушки"

---

@темы: старые фото, Котловина

---

Оригинал взят у в Увидеть Париж — и не умереть

Пассажиры рейса №902 авиакомпании Korean Air Lines (KAL), вылетевшие 20 апреля 1978 года из Парижа в Сеул, возможно, до сих пор толком не знают, почему и как вместо промежуточной посадки в Анкоридже их самолет оказался на льду лесного озера в Карелии. Но те из них, кто еще жив, должны поднять бокалы за своего пилота: это он тридцать лет назад вывез их с того света. Правда, не всех.



Вылетев из Парижа и взяв курс на север, Boeing 707 пересек Ла-Манш, благополучно миновал Великобританию, но на траверзе Исландии неожиданно сошел с воздушной трассы, пролетел над Шпицбергеном и, еще раз довернув вправо, направился в сторону Кольского полуострова. Дуга у капитана Кима получилась с радиусом под две тысячи километров — такое впечатление, что спали все, включая автопилот.




От воздушной трассы рейс KAL-902 отклонился на траверзе Исландии и, довернув, фактически лег на обратный курс. Единственным человеком, заподозрившим в этот момент неладное, был пассажир Боинга Кишио Отани. Посмотрев в иллюминатор, он удивился тому, что арктическое солнце светит не с той стороны, но не придал этому значения и спокойно уснул


RC-135 Rivet Joint - самолет радиоэлектронной разведки и аэрофотосъёмки, не имеющих вооружения. Помимо лётного экипажа, на борту такой машины работало 25-30 операторов. Является модификацией Boeing KC-135 Stratotanker, реактивного многофункционального военно-транспортного самолёта, спроектированногов начале 1950-х.

Первую свечку своим богам пассажиры должны поставить за то, что их самолет не уничтожили зенитной ракетой еще на подлете к Мурманску. Дело в том, что Boeing 707, шедший в тот момент на высоте 9000 метров, как две капли воды похож на натовский разведчик RC-135, а решительно действовать против летающих шпионов советских генералов научила история с пилотом самолета Lockheed U-2 Фрэнсисом Гарри Пауэрсом, сбитым над СССР 1 мая 1960 года. Выпусти наши ракету «земля-воздух» — и Boeing 707 развалился бы на молекулы. По словам полковника Евгения Гробовского, дежурившего в тот вечер на аэродроме 5-й дивизии ПВО в Подужемье, вместо зенитной атаки командование ПВО организовало «зачистку» воздушного пространства по плану «Ковер», когда воздушные суда вне зависимости от типа и ведомственной принадлежности обязаны совершить срочную посадку на ближайшем аэродроме. На перехват цели поднялось звено истребителей Су-15ТМ. Первым к нарушителю приблизилась «сушка» капитана Александра Босова. Доложив на землю, что перед ним гражданский борт, Босов встал на параллельный курс, покачал крыльями, посигналил бортовыми огнями и, пересекая курс нарушителя, плавно отвернул в сторону — на авиационном «эсперанто» это означало приказ следовать за самолетом-перехватчиком. Но корейский пилот «включил дурака»: делая вид, что не понимает сигналов, он повернул в сторону Финляндии. Скорее всего, военный летчик Ким Чанг Кью, в свое время сражавшийся с нашими МиГами во Вьетнаме, попытался удрать на сопредельную территорию.

Бывший командующий 10-й отдельной армией ПВО генерал-полковник Владимир Дмитриев(на фото), отдавший приказ открыть огонь по нарушителю, признается:

— Я и сейчас уверен, что самолет надо было сбивать. Но попробуйте-ка взять на себя такую ответственность…

А был ли у командарма выбор? Если бы Boeing 707 удрал в Финляндию, то военный пенсионер Владимир Сергеевич Дмитриев вряд ли носил бы сейчас генеральский мундир…

Выполняя приказ, Босов открывает огонь по лайнеру, но пассажирам везет во второй раз: ракета с тепловым наведением игнорирует сопло двигателя и попадает в консоль левого крыла. После взрыва оно становится на три метра короче, а осколки повреждают гидроприводы и пробивают фюзеляж. Разгерметизация на высоте девять километров — это смерть, и пилот Ким Чанг Кью это знает: он быстро снижается.


Взрывом ракеты была оторвана консоль левого крыла


Поражающие элементы боеголовки ракеты разрушили гидросистему и повредили левый крайний двигатель





Тем временем оторванный взрывом кусок крыла Боинга операторы РЛС принимают за новую цель — крылатая ракета, бомба? — и наводят на нее перехватчик старшего лейтенанта Сергея Слободчикова. Пуск! Ракета с радиолокационным наведением разносит обломок в пыль.

А что Boeing? На какое-то время «охотники» его потеряли, а затем вновь обнаружили «хромающим» на высоте двести метров вдоль железной дороги мурманского направления. Расстреливать два раза уставы не велят? Капитан Анатолий Керефов, заметив вытянутое озеро, дает нарушителю последний шанс. Перехватчик включает посадочные фары и, обозначив «раненому» лайнеру глиссаду, занимает позицию над Боингом. На этот раз Ким Чанг Кью понял команду с первого раза: сделав заход со стороны мурманской трассы, пассажирский самолет коснулся подтаявшего снега и, проскользив около пятисот метров по льду, замер на опушке леса.


Обратите внимание на след самолета: пилот Ким Чанг Кью садился на лед с выпущенным шасси. В момент остановки нос Боинга выкатился на берег. Снимок сделан 21 апреля 1978 года с военного вертолета.

Но выжили не все. Осколками ракеты, выпущенной с истребителя Александра Босова, убило двоих пассажиров, 13 были ранены, а уцелевшие при атаке получили баротравмы.

Первая поисковая группа добралась до самолета через два часа. Рассказывают, что поднявшихся на борт самолета едва не свалила с ног жуткая смесь из запахов алкоголя, табака, крови и экскрементов…



Реакция на ночные события в карельском небе последовала утром. В сообщении ТАСС на страницах «Правды» говорилось, что самолет корейских авиалиний нарушил воздушное пространство СССР и совершил посадку на озеро в Карелии. Понятно, что зарубежные «голоса» тут же закричали, что «советы» расстреляли беззащитный гражданский борт. Но вот что любопытно: дипломатического скандала не последовало! Потому что рыльце было в пушку и у тех, и у других. Корейский Boeing действительно вторгся в воздушное пространство СССР, а его экипаж не выполнил требований самолетов-перехватчиков, подвергнув риску ни в чем не повинных пассажиров. Советский Союз, в свою очередь, нарушил международные соглашения, запрещающие атаковать гражданские самолеты. А записи радиопереговоров летчиков, сделанные обеими сторонами, не могут найти ни российские, ни американские военные историки...

Несколько дней пассажиры рейса KAL-902 провели в гарнизонном Доме офицеров города Кеми, где получили медицинскую помощь, а затем вылетели в Хельсинки. Тем же рейсом из СССР отправили и груз-200. Экипаж увезли в Москву, однако после следственных действий и признания корейцами вины отпустили на родину. СССР предъявил Южной Корее счёт на 100 тыс. долларов для покрытия стоимости содержания пассажиров. Самолёт был разобран на части — авиакомпания отказалась от него, чтобы не оплачивать операцию по эвакуации.



Тем временем на берегу озера Корпиярви кипела работа. В палаточном городке рядом с самолетом побывали представители всех авиационных КБ. С Боинга сняли аварийную радиостанцию, демонтировали систему слива топлива, вырезали образцы сотовых наполнителей крыла, а оставшийся металлолом вывезли вертолетами. Не исключено, что какой-то из трофеев принес пользу нашему авиастроению, но совершенно точно, что иностранный самолет занес на землю Карелии вирус западной культуры. Выпотрошив пассажирский салон, офицеры вкусили дым сигарет Marlboro, открыли для себя журнал Playboy и попробовали кока-колу. Смешно? А вспомните-ка 1978 год — что курили, что пили… А картинки такие видели?

Рассказывая о гастрономических открытиях, вертолетчики аэродрома Подужемье посмеиваются над собой:

— Помню, банку пива минут двадцать открыть пытались… В конце концов поступили как со сгущенкой — пробили банку в двух местах отверткой и выпили.

Доминик
по материалам:
Авторевю
Википедии

См.также:

Су-15 (истребитель-перехватчик)

Обреченный рейс

Крупнейшая авиакатастрофа в истории

Рейтинг самых необычных авиакатастроф

Зенитно-ракетные чемпионы

@темы: самолеты, 20 век: Россия и вокруг нее

---

Оригинал взят у в Миф о несовершенном человеке. Часть вторая. Педагогическая.

Прежде, чем перейти к главному вопросу – т.е., к тому, возможно ли построение коммунистического общества «на основе» современного человека (и как это возможно), следует обратить внимание на более локальный, но от этого не менее важный вопрос. Являющейся, по сути,  ключом к указанному. А именно – на то, возможно ли «порождение нужного человека» посредством воспитания (об этом так же говорилось в первой части, но тут будет подробнее). На самом деле, состояние дело в нем (воспитании), не сказать, чтобы особо удовлетворительное. При этом если с образованием – т.е., с «привитием» знаний хоть что-то получается, то с «формированием личности» дело обстоит намного хуже. Несмотря на все затраты общества на эту цель, на формирование индивидуума гораздо большее влияние оказывают совершенно случайные факторы, будь то отношения в семье (отношения не к ребенку, которые и являются воспитанием, а просто отношения между родителями, братьями и сестрами и т.д.) или пресловутое «влияние улицы».

В результате возникают всевозможные «теории» о разной «воспитательности» людей, о том, что все воспитательные воздействия не являются определяющими для личности. А реальными факторами, приводящим к доминированию у нее тех или иных моделей поведения, выступают некие «природные», «примордиальные» ее свойства. Сейчас упор делается на «генетику», однако это всего лишь рационализация старых представлений, идущих из глубокой древности – когда и кто первый заметил малую эффективность воспитания, сложно сказать. Но факт остается фактом – то, что любые «отрицательные» навыки, начиная с курения и заканчивая воровством, у человека формируются практически мгновенно (и абсолютно бесплатно), а для привития положительных следует затратить уйму сил и времени, является практически неопровержимым. Однако в истории бывали случаи, которые выглядят прямо противоположным указанному. И самым известным из них – по крайней мере, на постсоветском пространстве – следует признать опыт советского педагога Антона Семеновича Макаренко, выразившийся в создании уникальных воспитательных организаций – колонии имени Горького и коммуны имени Дзержинского.

* * *

Макаренко смог сделать то, что сейчас кажется невозможным. А именно – «выстроить» жизнь даже не «обычных» подростков, а бывших уголовников так, чтобы они стали сознательными гражданами самых передовых убеждений. Сейчас даже представить тяжело, что творил этот педагог в условиях полного дефицита всего, чего можно – от стройматериалов до воспитателей. Как в подобных условиях ему удавалось делать указанное выше. Впрочем, самое интересное тут то, никакой тайны в «макаренковской педагогике» нет –  обо всей своей «кухне» Антон Семенович прекрасно рассказал в своих книгах. «Педагогическая поэма», «Марш тридцатого года», «Флаги на башнях» представляют собой не просто хорошо написанные истории из жизни людей раннесоветского времени, но и достаточно полное описание созданной им «технологии». Там довольно четко показано, как и благодаря чему формировалась колония, ставшая тем «тиглем», в котором так легко переплавлялись самые отвратительные человеческие характеры.

И, кстати, там же прекрасно показана  причина, по которой все позднейшие попытки привития «макаренковской педагогики» в советской школе потерпели неудачу. Но об этом будет чуть ниже. Пока же следует указать, что основой достигнутого Антоном Семеновичем успеха выступал именно упор на полное изменение социальных условий, в которых существовали воспитанники. При кажущейся простоте и очевидности это, как не странно, далеко не тривиальная задача: дело в том, что даже при полной изоляции людей в исправительных учреждениях уничтожить криминальные модели поведения почти не удается. Более того, именно тут, по сути, и происходит их «привитие» новичкам, вытесняя в сознании последних большую часть «гражданского поведения». Связано это с довольно банальным – с тем,  что абсолютного контроля над сидящим контингентом достигнуть физически невозможно: к каждому человеку «вертухая» не приставить. А значит – большую часть времени он будет предоставлен именно тому социуму, который сформируется из сидящих. С соответствующими нормами, понятное дело.

Колония же Макаренко – учреждение не исправительное, а воспитательное, ни о каком тотальном контроле, а тем более, подавлении в ней даже речи идти не могло. Колонисты имели полную связь с «внешним миром», более того, возможность воспитаннику в любой момент можно было покинуть– к примеру, после конфликта с руководителем – постулировалось изначально. Однако и этого мало – в колонии с самого начала было меньшее число персонала (воспитателей), нежели считалось нужным для других детских домов. «Кадровый принцип» Антона Семеновича, выработанный им во время создания колонии, состоял в том, «что лучше меньше, да лучше», т.е. вместо большого количества случайных людей лучше иметь небольшое число энтузиастов и профессионалов. Поэтому ни о каком «тотальном» или даже частичном контроле над воспитанниками  не могло быть и речи. Можно было бы подумать, что в данном случае господствующими будут как раз те модели, которые привычны указанному «контингенту», т.е., беспризорникам, воришкам, попрошайкам (а во многих случаях и реальным грабителям с большой дороги).

* * *

Тем не менее, Макаренко сумел найти механизм, способный справиться с данной напастью. Я уже несколько раз подробно разбирал его, поэтому снова делать это не буду. Отмечу только то, что в основании макаренковской практики лежало приобщение воспитанников к «общему делу» - как не высокопарно это звучит. А именно – к работе на колонистском производстве (сельскохозяйственном – в колонии имени Горького, промышленном – в колонии имени Дзержинского). Причем, что крайне важно – на производстве, охватывающей весь производственный цикл, от планирования действий до получения готовой продукции. Именно этот момент и выступал тем know how, что отличало макаренковскую колонию от остальных воспитательных учреждений. В последних где так же существовало «трудовое воспитание» - слава Богу, в СССР «облагораживающая роль труда» была очевидной. Но вот целого производственного цикла, как правило, не было. В итоге воспитанники могли видеть лишь «свою» операцию, вознаграждаемую «вышестоящими» (т.е. администрацией) по неким произвольным критериям. К тому же большая часть «вознаграждений» и наказаний в колониях вообще не связывалось с производственными достижениями, а относилась к исключительно к «педагогической» сфере.

В итоге было совершенно естественным, что определяющей в жизни воспитанников становилась «бытовая» сфера с господствующими там полууголовными порядками. Это приводило к тому, что  стратегия в «поиске успеха» у начальства становилась бессмысленной, т.к. воспитателей было мало, и уделить должное внимание каждому воспитаннику они не могли. А вот идея добиваться «высокого положения» среди совоспитанников – за счет максимального следования тогдашним «понятием» - оказывалась почти идеальной. (Почти – потому, что она значила тупик в будущем. Но это мало кого заботило.) Макаренко же, со своим неотчужденным трудом, сделал базисным именно производственную деятельность, успех в которой явно вел к улучшению жизни всего коллектива, а неуспех – к ее ухудшению. В итоге вместо прежней, полууголовной, паразитической среды «проживающих в колонии»,  на первое место встала творческая среда «производителей». Более того, в связи с намного большей ее сложностью, возможность достижения высокого социального статуса в ней было доступным для намного большего числа участников, нежели в энтропийном обществе «паразитов».

Производство победило уголовщину. Быть рабочим в коллективе много приятнее, нежели быть «шестеркой» при «пахане» (тем более, что и мест «шестерок» не так уж и много) - а значит, переход на новые модели поведения становился неизбежным. Сложная, низкоэнтропийная система начинала производить соответствующие характеры – которые, в дальнейшем становились факторами для дальнейшего усложнения система. По сути, ситуация с освоением производства фотоаппаратов ФЭД показывает, насколько высоко мог подниматься уровень квалификации тех, кто еще недавно не мыслил чего-то сложнее попрошайничества на вокзале или «подрезки» кошелька у зазевавшегося прохожего. Ну, и совершенно естественно, что подобная трансформация личности приводила к переходу на все более совершенные модели поведения, в том числе, и в учебе. («Принцип Тени» применительно к отдельно взятому человеку: овладение «высокими» моделями в одной области неизбежно ведет к общему «повышению». И наоборот, кстати, тоже…)

* * *

Однако подобная «связка» труда и воспитания, используемая педагогом, совершенно закономерно «клала крест» на распространении подобных колоний по всей стране. Дело в том, что первичность трудовой деятельности и требование наличия «полного цикла» резко ограничивали использование макаренковских методов в образовании. И, прежде всего, потому, что как раз образовательная деятельность тут ставилась на второе место после трудовой. По сути, данный метод менял всякое представление о педагогике, и требовал полного изменения последней. Что в тех условиях просто не могло быть сделано – по причине уже указанного дефицита ресурсов. Сам же педагог весь период руководства колониями только и делал, что вел войну с «народобразом». Вплоть до физического столкновения, столь красочно описанного в «Педагогической поэме». Результатом этого явился тот факт, что единственным способом сохранить колонии было обращение напрямую к Советской власти. Т.е., к местному совету в случае с колонией им. Горького и к ОГПУв случае коммуны им. Дзержинского. Но, понятное дело, это помогало лишь вначале – чем дальше шло усложнение советского общества, тем меньше возможности становилось добиться «прямого» рассмотрения своих вопросов минуя бюрократическую вертикаль.

В конечном итоге это привело к уходу Антона Семеновича и к «перерождению» коммун в «обычные» воспитательные заведения в системе народного образования. Правда, поскольку к тому времени проблема беспризорников была решена, и вопрос «переплавки» паразитических личностей в личности производящие перестал быть актуальной темой. Поэтому макаренковский эксперимент, в целом, оказался забыт – и никаких особых выводов из него сделано не было. Ну, может быть, за исключением того, что стало понятно слабое влияние «природных» («генетических» согласно сегодняшней мифологии) качеств человека на используемые им модели поведения. Но это для советской педагогики – и вообще, для советского общественного сознания – являлось почти аксиомой (за исключением позднесоветского периода). Важность же неотчужденного труда, как базиса для формирования низкоэнтропийной личности оказалась потеряна. Вернее, понимание важности труда сохранилось, но вот влияние его отчужденности оказалось утраченным.

Однако, как уже сказано выше, сама возможность изменения поведения людей, совершенная без какого-либо «влезания» в мозг – даже на уровне дидактики, поскольку для учреждения с минимумом педагогического персонала ни о какой непрерывной пропагандистской работе речи идти просто не могло – является крайне важной для понимания механизмов психической трансформации. В самом деле – мы уже привыкли к тому, что для изменения некоей незначительной привычки требуется крайне серьезное воздействие – возможно даже, медицинское. А для того процесса, который именуется «снятием комплексов», обычно приходится проводить множество часов работы с психологом – и это при том, что в данном случае проблема осознается и существует волевая направленность на ее решение. В случае же с макаренковской педагогикой существовала обратная ситуация – тут менялись базовые структуры личности, сама ее ценностная основа (воровские «понятия», как правило, противоречат «гражданским нормам»). Подобная «перестройка» просто обязана восприниматься, как посягательство на саму основу индивида, и встречать самое ожесточенное сопротивление.

Вместо этого же происходило принятие изменений. Все оставалось прежним: и организм с его генетикой  (и физиологией), и присущая ему личность со всеми недостатками , и те модели поведения, которые она должна был усвоить, и те, от которых она должна была отказаться. Менялось лишь окружение, социальная среда – факторы, которые традиционно мало кто принимает во внимание. Однако они полностью изменили отношение индивида к реальности: вместо того, чтобы предпочитать «паразитические» модели, как это считалось нормальным (естественным) до сих пор, он стал выбирать «производственные». Оказывалась, что последние не просто привлекательны, но крайне привлекательны для молодежи: в той же «Педагогической поэме» прекрасно показано, что вчерашняя шпана чуть ли не дралась за право осуществлять те или иные сельхозработы (особенно заманчивым было, почему-то, свиноводство).

* * *

В общем, макаренковский эксперимент разбивал известный миф о человеке, как о «разумной обезьяне», движимой исключительно «эгоистическими инстинктами» (в кавычках, поскольку к инстинктам в биологическом смысле все это имеет весьма отдаленное отношение). В частности же он опровергал известное педагогическое заблуждение о «врожденной склонности» ряда личностей исключительно к деструктивным действиям, ну, или в мягком варианте, о труднопреодолимости паразитических моделей поведения, о постоянном стремлении личности «к плохому». Именно поэтому между Макаренко и педологами – сторонниками «сегрегации» детей по личностным качествам – существовала непрерывная «война», приведшая к созданию образа Антона Семеновича, как некоего enfant terrible от педагогики. Правда, очень скоро сама педология оказалась отброшена, как не соответствующая советской педагогике – а на самом деле, реальности. Однако, как уже сказано выше, к массовому внедрению в существующую образовательную систему метода Макаренко это не привело – его работы сильно опередили свое время.

Впрочем, рассматривать проблему использования макаренковской педагогики в современной реальности, а равно и бессмысленность пресловутой, столь любимой сейчас, сегрегации, надо отдельно. Нам же, в рамках поставленной темы, важно, прежде всего, то, что данный пример можно рассматривать, как практически лабораторный эксперимент по изменению базовых психологических установок человека при смене социальных условий. На самом деле, само рассмотрение советской истории в целом показывает те же результаты, но вот в столь яркой форме – переход из откровенно деструктивной уголовной среды в однозначно конструктивную производственную (в рабочие и инженеры) эта особенность мало где столь ярко проявляется, как в указанных воспитательных коммунах. Именно поэтому, рассматривая их, мы можем выявить все особенности необходимого нам психологического изменения, а главное – подобраться к тем механизмам, благодаря которым все это происходит. Но об этом будет сказано позднее…

@темы: детский вопрос, Котловина

---

Оригинал взят у в Наши неудачи на Марсе. Краткая история исследования Марса человеками с Земли.

Довольно полная инфографика по истории исследования Марса:

Тут пропущен индийский "Мангальян" (с 2014 года), эффективность миссий поначалу невысока, но росла - к 70-м годам уже была приемлема:



Отмечу, что для нас Марс - крайне неудачная планета, как цель исследований - не проведено НИ ОДНОЙ успешной миссии! Там где, вроде бы, цель была достигнута "что-то шло не так":
- "Марс-1" - потеряна связь "по дороге"
- "Марс-2" - разбился о планету
- "Марс-3" - потеряна связь сразу после посадки
- "Марс-5" - разгерметизация, прекращение работы после 2 недель
- "Марс-6" - потеряна связь перед посадкой у поверхности
- "Фобос-2" - потеряна связь перед попыткой посадки спускаемого аппарата...
О других уж и не говорю.
В нынешних условиях на какие-то прорывы в космосе нам надеятся не стоит - хотя я неоднократно говорил/писал, что амбициозная программа там могла бы гальванизировать общество и придать динамику развития всей стране...
"Экзомарс" - проект совместный с нашим, в общем-то, небольшим научно-исследовательским вкладом в процессе реализации (на траекторию полета к Марсу должен выйти в июле).
Кстати, наши миссии к Венере были не в пример успешнее!

@темы: звезды

---

12.02.2016 в 12:05

Пишет  Jack Frost~:

@темы: англомания

---

Оригинал взят у в Наконец на Западе поняли, что диклофенак - самый эффективный препарат при остеоартрозе

У отечественных ревматологов давно вызывали недоумение Европейские рекомендации 2003 и 2014 гг, а также рекомендации Американского Колледжа Ревматологов влоть до 2012 г. о том, что начинать медикаментозное лечение о надо с парацетамола.







Парацетамол - слабый анальгетик с коротким сроком действия и значительными побочными эффектами  даже при небольшой передозировке.

В отечественных учебниках по внутренним болезням и ревматологии диклофенак минимум с 80-х годов XX века считают эталонным препаратом. В 90-годы больные буквально охотились за вольтареном (оригинальный диклофенак), особенно дефицитной считали ампульную форму.

И наши врачи привыкли назначать диклофенак и другие нестероидные противовоспалительные препараты больным с остеоартрозом.
Спрашивается, зачем назначать при болях в суставах парацетамол с его периодом полувыведения 1-4 часа, который может действовать часа 3-4, не больше.

О коротком периоде действия парацетамола знают все мамы, которые его использовали для снижения температуры у детей: препарат помогает на 2-3-4 часа, а дальше температура снова повышается.

А в случае с артрозом, или, лучше сказать, при применении в качестве обезболивающего парацетамол, оказывается вообще не действует, даже хотя бы чуть-чуть.

Как это выяснилось?



В авторитетнейшем медицинском журнале "The Lancet" в марте 2016 публикуется обзор с метаанализом большого количества исследований, в котором делается вывод, что парацетамол (ацетаминофен) при лечении остеоартроза сопоставим с плвцебо (пустышкой) вне зависимости от дозы, в которой он употребляется.
Другими словами, больным с артрозом коленных или тазобедренных суставов можно есть таблетки, не содержащие лекарственного вещества, - эффект будет тот же.

На первом месте оказался диклофенак в дозе 150 мг/день. Он уменьшал боль и улучшал функцию суставов.
Авторы обзора предупреждают, что все же надо помнить о возможных побочных действиях диклофенака, особенно на желудочно-кишечный тракт.
Указывают также на то, что еще эффективны эторикоксиб, целекоксиб, напроксен (другие нестероидные противовоспалительные не описывают).

А капустные листья могут действовать

На фоне разоблачения парацетамола особенным курьезом прошла статья о пользе капустных листьев при остеоартрозе коленных суставов. Авторы из Германии и Австралии лечили 81 пациента.



В течение 4-х недель им назначали обертывание капустными листьями по 2 часа в день, или метное применение геля с диклофенаком, или "обычную помощь" (в чем она заключалась, в резюме статьи не сказано).

Капустные листья давали положителльный эффект, правда, меньший, чем гель с диклофенаком.
Справедливости ради следует заметить, что в этой работе не хватало группы плацебо. Группу, не получавшую местного лечения (плацебо-геля и других листьев для обертывания) нельзя считать хорошим контролем.

Что будет дальше с рекомендациями по лечению остеоартроза?

Логичным будет предположить, что дальше из них уберут рекомендацию по применению опиоидных анальгетиков ("слабых пероральных опиоидов".
Сейчас их рекомендуют за рубежом "больным с далеко зашедшим остеоартрозом и выраженным болевым синдромом".



Далеко зашедший - это, по-видимому 3-я рентгенологическая стадия. Таких больных очень много.
А оценка боли до сих пор субъективна, то есть ее оценивает сам больной.

Так можно назначить опиоиды половине больных с остеоартрозом.

В России не принято назначать опиоиды при остеоартрозе. Неи таких рекомендаций и стандартов. Это и к лучшему. Меньше пациентов с соответствующей зависимостью.
За рубежом уже осознали, что такое лечение не отличается большой эффективностью и  может привести к повышению сердечно-сосудистого риска и смертности.

Поэтому следующим этапом можно ожидать отказ от назначения опиоидов при остеоартрозе.

Получается, что наша медицина в медикаментозном лечении артроза впереди планеты всей.

От Шано: я еще не доросла до той стадии, когда пора принимать диклофенак или подобные ему, но кое-какой опыт у меня есть. Когда я пошла жаловаться на свои коленки, врач определила у меня артроз и посоветовала принимать хондроитин. Обращаю ваше внимание: многие врачи относятся к хондроитину как к БАДу, потому что его медицинская эффективность не доказана.
В общем, испытано на своей шкуре: развитие болезненных ощущений в коленках притормозилось, иногда вообще пропадает, но, что самое важное: прошла тяжелая хроническая усталость, которую я считала симптомом анемии или депрессии. Это был такой кайф, я снова почувствовала себя человеком.

@темы: медицина

---

Оригинал взят у в Победители штанов не надевали

Как известно, Остап Бендер был уверен, что все бразильцы щеголяют в белых штанах. Однако, если бы великий комбинатор попал в страну своей мечты примерно на 300 лет раньше, то он бы с удивлением обнаружил, что почти всё мужское население обширной территории, которую позже назовут Бразилией, не носит не только белых штанов, но и вообще никаких. Причем это касалось не только индейцев - аборигенов и негров - рабов, но и европейских переселенцев, а также их потомков.

Сложно сказать, когда португальцы, переселившиеся в Новый Свет, отказались от этого предмета мужского гардероба и когда они к нему вернулись, однако в середине XVII века портки их не интересовали. Об  этом можно судить по эпическому батальному полотну "Битва среди холмов Гуарарапис". На картине, помещенной вверху, португальцы изображены слева, а воевавшие с ними за контроль над Бразилией голландцы - справа. Хорошо видно, что большинство португальских солдат и офицеров в точности соответствует поговорке "без порток, но в шляпе", оказывается, она имела реальный исторический прототип.

Кстати, сегодня - годовщина этого сражения, произошедшего 19 апреля 1648 года. В нем португальцы благодаря удачному выбору места боя и умелому использванию особенностей ландшафта одержали убедительную победу над голландцами, несмотря на то что их было всего две тысячи, а голландцев - не менее четырех с половиной тысяч. Португало-бразильцы атаковали голландцев на выходе из узкого прохода между высокой холмистой грядой и болотом.

В результате голландцы, растянутые в длинную колонну вдоль дороги, не смогли реализовать свое численное преимущество. А когда португальцы, зная безопасные пути через болото, атаковали противника еще и с левого фланга, голландцы не выдержали комбинированного удара и отступили в беспорядке. Им не помогли ни панталоны, ни даже имевшиеся у многих нидерландских солдат кирасы и шлемы. Потери голландской армии составляли около тысячи убитых, раненых и пленных, а португало-бразильской - всего 84 убитых и 400 раненых. При отступлении голландцы бросили две пушки, ставшие трофеями победителей.

Интересно, что через год на том же самом месте произошло еще одно сражение с теми же участниками и тем же результатом, однако это уже другая история.



Командиры португальской армии в Бразилии Жоао Фернандес Виейра и Андре Видал де Негрейрос. Справа - португало-бразильский солдат времен битвы у Гуарарапис. Судя по шелковой тунике и шпаге на перевязи из шкуры леопарда, солдат - не простой, однако, штаны и обувь он, судя по всему, считал явными излишествами.

@темы: история одежды

---

Оригинал взят у в Гуглить можно профессионально

То есть, выжимать максимум из возможностей поискового устройства.



Источник.

@темы: шпаргалки

---

Оригинал взят у в Рельсы, уходящие в море

От юго-восточного побережья Флориды по направлению к Кубе тянется архипелаг Флорида-Кис, состоящий примерно из 1700 островов и островков. Море мелкое и острова соединены автодорогой, проложенной на эстакаде к городу Ки-Уэст, самому южному городу континентальных штатов США. До берегов Флориды от него по прямой примерно 150 км.


Взято отсюда: eamerica.ru/karta/miami-2.php По щелчку откроется в крупном размере

Кое-где вдоль шоссе, то приближаясь, то удаляясь, идут старые, исхлестанные ураганами мосты. Это остатки Морской железной дороги (Overseas Railroad), открытой сто лет назад, в 1912 году. Более двадцати лет она была символом покорения человеком природы, пока 2 сентября 1935 г. в День труда природа не указала человечеству на его место.


Взято из Википедии



Много лет Флорида была одним из самых малонаселенных штатов США. Все изменилось в 80-е годы 19 века, когда во Флориду пришла железная дорога. "Отцом" флоридских железных дорог стал Генри Моррисон Флаглер, один из основателей Стандарт Ойл.


Взято из Википедии

Врачи посоветовали ему сменить климат и в 1878 году он впервые приехал на зиму во Флориду. Хваткий бизнемен мигом оценил чистое море и многие километры песчаных пляжей. Он начал вкладывать деньги в строительство отелей, основал немало городов. Не избежал его внимания и Флорида-Кис. Однако мелководье позволяло подойти к берегу большинства островов лишь на лодке, что сильно снижало их привлекательность для туристов. И Флаглер решил построить железную дорогу через весь архипелаг от побережья Флориды до Ки-Уэст.

Строительство дороги началось в 1905 году. Не раз налетевшие ураганы уничтожали плоды многомесячных трудов, топили корабли и баржи с рабочими. Через судоходные проливы между островами перебрасывали мосты с поворотными секциями.


Взято отсюда: img-fotki.yandex.ru/get/9167/137106206.38c/0_cb...

Несмотря на все трудности первый поезд прибыл в Ки-Уэст 22 января 1912 года. Он состоял из одного вагона - личного вагона Флаглера. Выступая перед многотысячной толпой он сказал: "Теперь я могу умереть спокойно, моя мечта сбылась". Флаглер умер год спустя в возрасте 83 лет.

Общая длина дороги составила 251 км. Она была однопутной, лишь на нескольких станциях (по сути разъездах) прокладывались вторые пути для пропуска встречных поездов. Все необходимое (прежде всего пресную воду для паровозов) везли на пароходах, грузового движения на дороге почти не было.


Взято отсюда:prousa.ru/images/states/florida/florida_east_co...

Путь от Ки-Уэст до Нью-Йорка можно было добраться за два дня, при этом путь до материка занимал порядка пяти часов.


Взято отсюда: media.fla-keys.com/images/9039/media_gallery/Ke...

В 20-е годы железная дорога была популярна у пассажиров. Всего за три доллара можно было купить билет на экскурсионный поезд, проехать через все острова и погулять в Майями или Ки-Уэст. Все изменила Великая депрессия.

Одним из самых острых вопросов стала пенсий ветеранам первой мировой. По 3,7 миллионам пенсионных сертификатов в течении 20 лет ежегодно требовалось выплачивать порядка 112 млн. долларов. С началом экономических трудностей эти выплаты постоянно сокращались и безработные участники войны двинулись на Вашингтон. Стычки с полицией закончились вмешательством армии, разгромившей вашингтонский лагерь ветеранов.


Взято из Википедии

Генерал Мак Артур пустил в дело шесть танков, кавалерию и слезоточивый газ.


Взято отсюда: pierrelegrand.net/wp-content/uploads/2010/09/t1...

Тем не менее, властям пришлось пойти на ряд мер, направленных на помощь безработным. В числе прочего правительство Рузвельта создало Гражданский корпус сохранения ресурсов (Civilian Conservation Corps, CCC). Поначалу в него направляли безработных молодых людей, чьи отцы также были безработными и ветеранов войны. Корпус занимался общественными работами и дорожным строительством. В числе прочего в 1934 году началось строительство шоссе на архипелаге Флорида-Кис. Как и железная дорога шоссе прокладывалось на эстакадах и мостах.

Это шоссе строили 800 бывших участники Похода на Вашингтон. Обитатели архипелага мягко говоря невзлюбили ветеранов, называя их армией голодранцев. Ветераны также не остались в долгу.


Взято отсюда: www.keyshistory.org

Жизнь в лагерях была не сахар. На островах не было пресной воды и ее везли с материка. Выдача же была строго ограничена.


Взято отсюда: wdryegoods.blogspot.ru/2010/03/april-1-1935-vet...

Тем не менее работа шла, однако природа еще не сказала свое веское слово.

Для начала немного теории. Циклоны представляют собой гигантские воздушные вихри, с убывающим к центру давлением воздуха. В северном полушарии воздушные потоки закручиваются вокруг центра циклона против часовой стрелки, а в южном - по часовой стрелке. Средняя ширина тропических циклонов достигает нескольких сот километров.

1935 год выдался спокойным - на атлантическом побережье США было всего шесть ураганов.


Взято отсюда: www.aoml.noaa.gov/hrd/hurdat/track_maps/1935_ba... Щелчок откроет карту в полном размере

Пять из них не причинили особого вреда. Поскольку ураганы стали получать имена лишь с 1950 года, то этот ураган известен как Ураган Дня труда.

В то время в распоряжении метеорологов не было ни спутников, ни самолетов. О зарождении и пути ураганов судили по сообщениям метеостанций, маяков и кораблей, застигнутых бурей. Метеослужба США передала штормовое предупреждение 31 августа. На Флорида-Кис к штормам привыкли, жители заколачивали окна, переводили лодки в безопасные бухты и запасались провизией.

О том, что шторм переходит в ураган стало ясно в ночь на 1 сентября, в 10.00 авиастанция Береговой охраны в Майями получила официальное уведомление. Требовалось срочно оповестить обитателей Флорида-Кис. Радио в ту пору на архипелаге было роскошью, поэтому в таких случаях к вылету срочно готовили самолеты. Заметив людей летчики сбрасывали на острова так называемые вымпелы - белые коробки с длинными матерчатыми хвостами. Внутрь вкладывали записку с прогнозом - в ураган на островах не было безопасных мест.


Взято отсюда: www.keyshistory.org

Однако день был праздничный и у летчиков был выходной. Первый самолет вылетел лишь около часа дня.

Железная дорога также стала готовить спасательный поезд - предстояло вывезти обитателей мелких островков и ветеранов. В Ки-Уэст и Лонг-Ки вагонов не было, в ночь на понедельник все поезда ушли на материк в Майми. В итоге поезд пришлось срочно формировать на станции Гомстед, он вышел на помощь только в 15.30. Ему требовалось пройти 45 миль.

Но было уже поздно. В 20.30 штормовые волны накрыли остров Исламорада и сбросили все 10 вагонов с рельс. Паровоз устоял, однако вода залила топку. Пути спереди и сзади, а также мосты с острова были уничтожены.


Взято из Википедии

В поезде никто не погиб, однако свой главный удар ураган нанес по ветеранам, ждавшим его на станции Матакумбе. Они прятались от ветра за насыпью, когда через нее перехлестнули поднятые ураганом волны.


Взято отсюда: www.keyshistory.org

Ураган шел очень невероятно узкой полосой, не более 15-20 километров, но ветер достигал скорости 400-500 км/ч. Подхваченные им песок и мелкие камешки секли до крови, предметы покрупнее калечили и убивали. С застигнутых на открытых местах людей полностью срывало одежду, оставались только кожаная обувь и ремни.

Так выглядел лагерь ветеранов до:



А так после:


Обе фотографии взяты отсюда: blogs.archives.gov/TextMessage/2011/09/02/the-l...

С небольших островков полностью смыло всю растительность, на островах покрупнее разрушения были не меньше. На маяке Аллигатор риф ветер разбил стеклянный колпак фонаря, погасив огонь, а волны разрушили жилое помещение смотрителей.



С 1873 года, когда был установлен маяк, такого не бывало ни до, ни после.

Всего погибло более 400 человек, из них 262 ветерана.

Спустя некоторое время после урагана на Флорида-Кис побывал Эрнест Хемингуэй, написавший очерк "Кто убил ветеранов?" (Who Killed the Vet?). Начинающий писатель обвинил в их смерти чуть ли не всех жителей Флориды и Флориды-Кис: мол не любили, оставили на островах в сезон ураганов, намеренно задержали предупреждение и отправку поезда и т.п.

Но Хемингуэй перегибал палку. Первыми, кто пришел на помощь ветеранам были рыбаки с соседних островов. На немногих уцелевших лодках они искали их в море и мелких островках, снимали раненых с деревьев, откапывали из песка.

Железную дорогу так и не восстановили - слишком велики были повреждения. Её выкупил штат и шоссе до Ки-Уэст частично проложили по эстакадам, с которых сняли рельсы.


Взято отсюда: overseasrailroad.railfan.net

До наших дней сохранился паровоз № 750 с железной дороги до Ки-Уэст. Посмотреть на него можно в железнодорожном музее Атланты.

@темы: ж/д

---

Оригинал взят у в Редкая профессия

Открытые судебные заседания давным давно не были в диковинку, но 15 июня 1932 года в зале венского суда яблоку негде было упасть. На процесс собрались репортеры со всей Европы. Все внимание было приковано к плотному, среднего роста человеку, стоящему за барьером скамьи подсудимых.

Заседание началось с обычных в таких случаях вопросов: имя и фамилия, дата рождения. Наконец председатель суда поинтересовался профессией обвиняемого. Тот замялся.

- Профессия? - повторил вопрос председатель.

- Пускающий под откос поезда!

Человеком столь редкой в мирное время профессии оказался Силивестр Матушка, бывший школьный учитель, бывший офицер австро-венгерской армии, а ныне не слишком-то удачливый домовладелец, изобретатель и спекулянт недвижимостью.



Он родился
24 января 1892 года в деревне Чантавир, что рядом с городом Мария-Терезиополь (после Первой мировой войны город отошел к Югославии и стал называться Шабадка). Несмотря на плохие оценки Матушка смог закончить свое образование и стал школьным учителем в родной деревне.

Как и у миллионов сверстников, его судьбу круто изменила Первая мировая война. На сербском фронте Матушка был ранен, однако его заметило начальство и направили в пулеметную школу. В конце 1915 года он стал офицером и закончил войну старшим лейтенантом.

Вернувшись домой Матушка снова стал учителем, совмещая, впрочем это занятие со спекуляцией солью, сахаром, керосином и спичками. На вырученные деньги он приобрел поместье в 120 хольдов. Однако в 1922 году Матушка продал землю и перебрался с семьей в Будапешт, где занялся спекуляцией и мошенничеством с недвижимостью, а жена открыла продовольственную и винную лавку.




>В 1928 году Матушка продал дом и лавку в Будапеште и переехал в Вену, где купил уже четыре дома. Он опять начал мошенничать с домами, но на новом месте дела шли не так, как хотелось бы. 30 сентября 1930 г. он объявил банкротство. Судебные исполнители описали четыре шиллинга наличными, два обручальных кольца, кое-какую одежду и дом по Гофгассе 9.


Матушка не впал в отчаяние и занялся изобретательством, получив патенты на гидротурбину, устройство, предупреждающее машиниста о препятствии на путях и запорный клапан для газовых труб.

Несмотря на то, что патентами никто не заинтересовался, у матушки по-прежнему хватало денег на дом по Гофгассе 9, покупку сталелитейного заводика, аренду карьера и маленькие слабости - проституток, к которым он бегал чуть ли не каждый день.


Взято из карт Гугла

Для знавших Сильвестра Матушку его арест в октябре 1931 года по обвинению в подрыве поезда стал громом среди ясного неба. Следует сказать, что Матушка долго готовился к своему главному делу.

Начал он как чеховский злоумышленник. Вечером, в канун нового 1931 года, один железнодорожник шел по путям между станциями Унтер Обендорф и Ансбах, что находятся неподалеку от Вены. Несмотря на темень он обнаружил, что в одном месте накладка, соединявшая рельсы отсутствует, а сам рельс отогнут наружу пути. Как мог он соединил рельсы и бросился за подмогой. Несчастья не произошло и следствие не производилось.

Месяц спустя 30 января 1931 г. примерно в том же месте с рельс сошел скорый поезд Вена - Париж. Кто-то прикрутил к рельсам нечто вроде вагонного сбрасывателя, сделанного из профилей и уголков, продающихся в хозяйственных магазинах. Полиция нашла магазин, в котором злоумышленник купил эти детали, но его описание ничего не дало.

Поздно вечером 8 августа того же года злоумышленник устроил крушение поезда в Германии. Неподалеку от городка Ютеборг скорый поезд Франкфурт-на-Майне – Берлин сошел с рельсов и рухнул с высокой насыпи. Пострадало 109 человек, из которых позднее несколько умерли.

Это уже было серьезно. На расследование теракта (в том, что преступление политическое не сомневался никто) бросили сыщиков с европейскими именами. С результатами было не густо. Удалось найти обрывки проводов и приколоченный с дереву обрывок газеты нацистов Ангриф, на котором от руки были написаны слова Преступление - Революция - Победа.

По чистой случайности на следующий день произошли попытка досрочного роспуска прусского парламента и убийство двух полицейских на берлинской Бюлов-платц, совершенное будущим шефом ШТАЗИ Эрихом Мильке.

Начались аресты нацистов и коммунистов. Однако, вскоре их пришлось отпустить - у всех на момент взрыва было алиби. И вновь следствие зашло в тупик.

Следующий взрыв прогремел в Венгрии - 13 сентября 1931 г. экспресс Будапешт - Вена рухнул с виадука, переброшенного через долину между станциями Торбадь (сейчас Биаторбадь) и Хедешалом. Высота виадука была 25 метров.

Вниз рухнули паровоз, почтовый вагон, бельгийский вагон с местами третьего и четвертого классов, спальный вагон до Остенде, французский купейный вагон CFR АВ-4 и спальный вагон до Вены.



Взрыв произошел в 0.12, но первым спасателям удалось добраться к месту крушения лишь через два с половиной часа. 22 пассажира погибли, 117 получили ранения.



Спасательные работы продолжались до полудня следующего дня. Будапештские больницы были переполнены ранеными.






Бомба была устроена очень просто. Прикрепленный к рельсу складной метр нажимал на язычок чемоданного замка. Закрываясь тот замыкал электрическую цепь.



Заряд тринитрофенола был уложен в чемодан. Злоумышленник положил его между рельсов. Сила взрыва была такова, что пути оказались разрушены на расстоянии десяти метров.



И вновь все улики указывали на политику - на железнодорожной насыпи полиция обнаружила написанную карандашом листовку, стилизованную под обращение к рабочим. Неизвестный называл террористические акции средством борьбы за права рабочего класса, требовал рабочих мест для всех, угрожал капиталистам, что однажды те заплатят рабочим за все обиды.

Виадук восстановили. Так он выглядит в наши дни

Неизвестный допустил множество ошибок в тексте, казалось, что писал не венгр, а иностранец. Расследование передали Королевской государственной полиции. Полковник Имре Фаркаш рьяно взялся за следствие. Только за 13-14 сентября было арестовано порядка пяти тысяч человек. Хватали всех, кто был известен полиции как анархист или коммунист. За поимку преступников была установлена награда в 50 тысяч пенге.



Появились и первые "результаты". Фаркаш разослал копии листовки по всем полицейским участкам. Пришло сообщение, что похожий почерк у электромонтера Мартина Ляйпника, как коммуниста зарегистрированного в полиции. По месту регистрации Ляйпника не нашли, он уехал еще несколько месяцев назад.

Проверка показала, что примерно за год до взрыва Ляйпник занимался электричеством в деревне Торбадь. Он жил в местной гостинице и несколько раз пил пиво и играл в карты с начальником станции Йожефом Андьялом. Именно он первым дал знать о крушении.

Андьяла задержали. На первом допросе полковник предложил сразу сознаться в причастности к взрыву. Но сознаваться железнодорожнику было не в чем. Он не скрывал, что пил пиво и играл в карты с Ляйпником, но к взрыву не имеет никакого отношения. Не помогали ни многочасовые допросы, ни избиения.

Полиция вспомнила о том, что до экспресса по виадуку должен был следовать товарняк. Андьял якобы намеренно задержал его, а вперед пропустил экспресс. На это железнодорожник отвечал, что экспресс нагонял расписание и он был обязан пропустить его.

В конце-концов, не выдержав допросов Йожеф Андьял в ночь с 29 на 30 сентября покончил с собой в тюремной камере. Эта смерть лишь убедила полковника, что он на верном пути.



Пока шло разбирательство, через две недели после взрыва Сильвестр Матушка потребовал от Венгерских государственных железных дорог возместить ущерб за погибший багаж в сумме 2500 пенге. Железная дорога поручила разобраться с делом бывшему будапештскому полицейскому Йожефу Хабли. Дело было простым, требовалось подтвердить, что Матушка ехал в экспрессе и купил билет.

Проверяя списки Хабли обнаружил, что Матушка ехал в вагоне, большая часть пассажиров которого погибла, а уцелевшие были тяжело ранены. Однако Матушка не получил ни царапины. На газетных фотографиях он был в чистой одежде.

Неужели Матушка врет и в момент взрыва находился где-нибудь в уцелевшем вагоне, а теперь выманивает деньги? Хабли запросил Вену и оттуда сообщили, что у Матушки есть недвижимость, завод и карьер. Карьер, а ведь там вовсю пользуются динамитом!

Хабли поехал в Вену, а вернувшись в Будапешт написал письмо бывшим коллегам, что по его мнению, Сильвестр Матушка сам устроил взрыв поезда. Но бывший полицейский так и не получил обещанной награды.

После взрыва была образована международная полицейская бригада, куда вошли следователи из Австрии, Венгрии и Германии. На Матушку якобы обратили внимание из-за его странного поведения. Оказалось, что в момент взрыва Матушки не было в поезде. Он сошел на первой станции и добрался до виадука на заранее заказанном такси. Его арестовала венская полиция и под давлением улик он сознался в содеянном.



На суде в Вене Матушка устроил настоящую комедию. Плакал, рассказывал о голосах в голове, о некоем Бергмане, который подговорил его взорвать виадук. Но все без толку. Австрийский суд признал его вменяемым и приговорил к шестилетнему заключению в тюрьме строгого режима. После этого Матушку увезли в Будапешт, где уже венгерский суд отправил его на виселицу.



Но Сильвестр Матушка был гражданином Австрии, где не было смертной казни. Суду пришлось заменить приговор на пожизненное заключение и Матушку отправили отбывать наказание в австрийскую тюрьму. Там он благополучно пережил аншлюс и войну. Следы Сильвестра Матушки затерялись в хаосе последних месяцев существования III Рейха.

В советское время Венгрию не зря считали самым веселым бараком в социалистическом лагере. В 1982 году режиссер Шандор Шимо снял фильм под названием Виадук (Viadukt), рассказывающий о нелегкой жизни Матушки. Как оказалось, плохого человека поймали очень плохие люди



Фото и другие материалы с сайтов:
einestages.spiegel.de
iho.hu
www.kirandulasok.com

@темы: ж/д

---

Оригинал взят у в Очень Тяжёлый Шлейф

Последняя история от Ворта-младшего, поставлю на полку несчастную книгу, и не буду мучить её и себя. На этот раз - о русском придворном костюме.

"У них был еще один обычай, одновременно интересный и забавный, о котором нам рассказал один из наших русских клиентов. По-видимому, обычно в первый день нового года все придворные дамы приходили во дворец в своих самых изощренных и разукрашенных платьях – наряженные уже в восемь часов утра, представьте себе! – чтобы выразить свое уважение Их Величествам. Получалась странная процессия: каждая участница несла шлейф впереди идущей дамы, подобно тому как в цирке слон цепляется хоботом за хвост впереди идущего собрата. Это было божественное зрелище! Изысканные и часто чрезвычайно красивые женщины в своих усыпанных драгоценностями платьях, в сверкающих кокошниках, в бесценных кружевных накидках и вуалях, соединившиеся вместе четырехметровыми шлейфами, подобно выступающим в цирке слонам. Этот строй сохранялся до момента, когда они оказывались в нескольких шагах от царя и царицы, когда каждая дама исполняла глубокий реверанс. И хотя это могло выглядеть смешным, требовались сила и ловкость, потому что шлейф каждой из дам весил немало. Я припоминаю, как одна русская красавица, для которой я только что закончил придворную мантию ужасающего веса для одного из таких новогодних шествий, приподняла этот туалет и воскликнула: «Бедная мадам… – назвав имя дамы, которая всегда следовала за ней в этой процессии, – как она это будет нести!»

И говоря о парадных шлейфах, самый изощренный или, по крайней мере, самый тяжелый, когда-либо вышедший из нашей мастерской, был тот, который отец изготовил для жены русского посла в Берлине, назовем его господин Б. Подобно лорду Дадли, он был большим любителем изысканных нарядов и проявлял искренний восторг, когда видел свою жену роскошно одетой. Для него драгоценных камней на одежде или вышивки никогда не было слишком много. Его жена, принадлежавшая к одной из знатнейших русских семей и обладавшая огромным, независимо от мужа, богатством, на этот счет была полностью с ним согласна. И однажды они решили заказать такую придворную мантию, с великолепием которой не могла бы сравниться ни одна мантия в истории. Она была изготовлена по моде, принятой в правление Генриха VIII, только еще более украшенной. И это было поистине роскошное произведение, но очень тяжелое. Боже мой!

В условленное время замечательный наряд был закончен и отправлен. Наступил торжественный момент, и мадам Б. надела его. Естественно, когда она шла из экипажа или к нему, шлейф несли слуги. Но когда она благополучно доехала до дворца и ее поразительный шлейф развернулся позади нее во всей красе, дама с ужасом обнаружила, что не может сделать ни шага, ни вперед, ни назад. Даже если бы она была прикована цепью к земле, не чувствовала бы себя более беспомощной. Снова и снова бедная женщина пыталась сдвинуть шлейф, но он не шелохнулся. Она сжала зубы и снова попыталась сдвинуть его с места. Никто не осмелился засмеяться. Один или двое из гостей, лучше владевшие собой, застенчиво давали ей советы. Она сделала последнюю попытку – и потеряла сознание! Ничего не оставалось, как доставить леди домой, ее бездыханное тело в одном экипаже, а шлейф – в другом!"

PS Надеюсь, слово "бездыханный" - на совести переводчика.

@темы: история одежды

---

Оригинал взят у в Бригантины

Типы генуэзских кораблей и судов - 2: brigantino

В Генуе, в палаццо дожей
Есть старинные картины,
На которых странно схожи
С лебедями бригантины.
          Н. С. Гумилев. Генуя (1916)

― Вы старый бриган, разбойник с галеры, ― сказал он ему.
          Ю. Н. Тынянов. Пушкин

Напомню, что мы обсуждаем список кораблей, которые строились на верфях Лигурии, с указанием дат их первого и последнего появления в генуэзских документах. Сегодня очередь дошла до бригантины.

Brigantino (с 1387 до наших дней).
Мы коротко касались этого типа кораблей, когда говорили о галерах Англии.


Бригантин, или полугалера. Гравюра из альбома P. J. Gueroult du Pas (1710)


Быть может благоразумным было бы ограничиться здесь небольшой справкой, не пускаясь в длительные рассуждения. Ибо нет другого типа корабля, о котором было бы написано столько противоречивого в нашей литературе. Вмешаться в обсуждение этой темы – значит навлечь на себя упреки в некомпетентности ( ибо кто же у нас не является специалистом в бригантинах?!) или, в лучшем случае, в поверхностном взгляде на предмет. Велик соблазн отложить эту тему на потом, т.е. в никогда. Но все же решил преодолеть себя (ведь надо же когда-нибудь).

Итак, бригантина. («Только чуточку прищурь глаза»!) Начнем с первого упоминания этого корабля в хрониках Средних веков. По времени оно совпадает с началом строительства бригантин на верфях Лигурии – вторая половина XIV века. Упоминаний этого корабля в более ранних документах пока никому еще найти не удалось. Первое достоверное упоминание (в форме brigandin: – «наши маленькие вооруженные корабли, которые называются бригантины») мы встречаем в «Хрониках» Фруассара:

« Nous avons avisé et regardé que, à l'entrer au Havre et prendre terre pour eux saluer, nous en volerons premiers et mettrons entre nos petits vaisseaux armés que on appelle Brigandins... »
          Froissart, Chron., liv. iv, chap. 15 (Expédition contre la ville d'Afrique, 1390).

Многочисленные орфографические формы этого термина вряд ли способны нас затруднить. Все очень прозрачно. И если исходная форма, как представляется, появилась в Венеции в виде bergantin, то уже пришедший в в Геную термин в результате метатезы и приобретения типично итальяского окончания превратился в brigantino. И уже пошло-поехало по всей Европе: португальское bargantim, испанское bergantin (каталонское berganti), французское brigantin, и, естественно, в многочисленных итальянских городах и весях – brigantino. В Северную Европу термин добрался позже, но сильно не изменился. В Турцию он пришел, испытав лишь приспособление к фонетическому строю языка, превратившись в pergende, . Вместе с введением латинской графики в турецкую письменность проник и латинизированный термин для бригантины (brigantin), и хотя турки – не французы, и за чистоту родного языка горло не перегрызут, все же народные традиции сильны и pergende не сдает своих позиций.

Если по нашей версии термин появился на Средиземном море, то корни его искать следует там же? И да, и нет. Всеми признается, что в этимологии термина бригантина основную роль играет итальянское слово briga, но произошло ли название корабля непосредственно от самого этого слова или через посредство доспеха солдат, который также называли бригантин, сейчас сказать трудно. Брига означает спор, схватку, сражение и даже войну. Производное от него brigante – это fantaccino mercenario di piccole compagnie – наемный пехотинец в небольшом военном отряде, как правило у частных военачальников. Отсюда вольница этих бригантов, граничащая с разбоем и мародерством. Итальянские лексикографы считают, что появившиеся в середине XIV века быстрые и маневренные бригантины, как нельзя лучше подходящие для морских пиратов и разбойников, получили свое название по аналогии с бригантами на суше. Эти скоростные и маневренные качества бригантин вошли у итальянцев в поговорку: Dove va la nave, ben può andare il brigantino – там где пройдет корабль, точно проскочит бригантина.


Бригантины. Обратим внимание на латинское парусное вооружение этих кораблей. (Гравюра Nicolas-Marie Ozanne (1728-1811) из альбома «Marine militaire…»)


Есть и более глубокие рассуждения, связывающие термин бригантина с кельтским народом бриганты (Brigantes), проживающим на территории Британии. Считается, что название этого народа происходит от возвышенного места, на котором они обитали. Действительно, изучение многочисленных топонимов Европы с корнем brig подтверждает эту гипотезу. (Кстати, мой младший брат родился в городе Бриг, теперь польский Бжег. Но тогда это было типично немецкое местечко и тусили мы на улицах городка с немецкими пацанами. Это потом уже они все выехали в Германию. Напрасно, видимо, мы поддались уговорам союзников и отдали эти территории полякам. Вместо благодарности за это мы получили снос памятников тем, кто полил эти высоты своей кровью.). Однако, по-моему, это слишком запутанная теория и предпочтение следует отдать предыдущей версии. Тем более, что те самые воины-бриганты носили доспех, который также назывался бригантина.

Но вернемся к бригантинам-кораблям. Практически одновременно с Фруассаром, термин появился и в итальянской литературе у Андреа де Барберино, и в трудах французского военного деятеля времен Столетней войны Жана ле Менгра по прозвищу Бусико. А в письме короля Арагона и Сицилии Альфонса V в 1432 году мы встречаем уже определение термина:

«Lintribus, exploratoriisque navigiis , quae Brigantinos vulgo appellamus.»
«Линтер, дозорное судно, которое в народе называют бригантиной»
          Epistola Alphonsi regis Aragonum, ad concilium Basileense, Anno 1432, 7 Oct. в сборнике D. Martene, t. viii.

Одно из первых словарных определений термина brigantin появилось во французско-латинском словаре Нико-Дюпуи (издание 1573 года)

«Brigantin, c'est une espece de vaisseau de mer long, de grandeur entre fregate el galiote, propre à passager avec celerité d'une coste à aultre, et est de plus d'armaison et de resistance que la fregate, et moins que la galiote »
Бригантин, тип длинного мореходного судна, которое по своим размерам находится между фрегатом и галиотом; бригантин способен быстро перемещаться из одного места на побережье к другому; по вооружению и способности противостоять противнику бригантин превосходит фрегат и уступает галиоту.

Бригантин. Рисунок из Морского словаря О.Жаля.


В 1622 году Обье, советник короля и казначей флота Леванта, отмечает, что бригантин может иметь 10, 12 или 15 банок для гребцов, расположенных поверх палубы, причем на каждом весле сидит один гребец. Впрочем, другой француз - Гийе (Guillet) - в своем «Словаре джентльмена» (Les arts de l'homme d'epée, ou le Dictionnaire du gentilhomme, 1678) утверждает, что бригантин не имел палубы. Это было быстроходное судно, хорошо подходящее для пиратских набегов. Особенностью бригантина было то, что «chaque matelot y est soldat et couche son mousquet sous la rame>» - каждый матрос его является в то же время солдатом, который держит свой мушкет под веслом. Гийе имеет в виду выемку в вальке весла с нижней его части, в которой имелось крепление для мушкета. Это устройство не только предохраняло оружие от воды, но позволяло лучше сбалансировать весло, что облегчало работу гребцов. Размеры бригантина дает Бена (Bénat, 1721): длина 51 фут, ширина по миделю 9 футов 6 дюймов, высота борта 3 фута 10 дюймов 6 линий. Было по 12 весел на каждом борту, длина весла составляла 17 футов.

Вы, наверное, заметили, что в своем рассказе я перескакиваю с термина бригантина на другой термин – бригантин. Это не случайно. Дело в том, что в конце XVI века бригантина из парусно-гребного корабля с латинским вооружением превратилась в чистый парусник с прямым парусным вооружением. Чтобы различать эти два разных корабля, я предлагаю для гребного использовать термин бригантин (как это делают французы – brigantin), а женский род -бригантина - оставить паруснику.

Но о том, как произошел переход от бригантина к бригантине, мы расскажем в следующий раз.

@темы: флот, Вавилон-18

---

Оригинал взят у в Piccadilly, London, 2500 - GREY'S Cigarette advertising, 1920s

@темы: иллюстрации

---

Оригинал взят у в Очередная находка

Будучи совращена Баем, копалась я в речах знаменитого адвоката Карабчиевского и набрела на такой способ усовершенствования бюста, что лишилась дара речи.

"Для осуществления этого намерения они вместе покупают в магазине Сан-Галли на Невском проспекте, против памятника императрице Екатерины, гимнастическую гирю как орудие убийства, с которой Семенова не расставалась, нося ее сперва за корсажем -- по ее словам, для красоты бюста, а затем в кожаной сумке. "

КАК затолкать гирю в корсаж???

@темы: исторические россказни

---

Оригинал взят у в Русские дуэлянты. Князь М.П. Долгорукий - генерал-лейтенант Н.А. Тучков

Содержание

Князь М.П. Долгорукий - генерал-лейтенант Н.А. Тучков
28-летний генерал-адъютант Михаил Петрович Долгорукий, приближенный ко двору и влюбленный в княжну Екатерину Павловну (чувство было взаимным, однако вдовствующая императрица-мать, увы, возражала против этого брака), в 1808 году, участвуя в "шведской войне" в Финляндии, прискакал однажды в расположение войск, которыми командовал генерал-лейтенант Николай Алексеевич Тучков.

"По прибытии князя Долгорукого, он сразу предъявил Тучкову притязания на начальствование над войсками последнего, в предназначенной им атаке, ссылаясь на данное ему, Долгорукому, самим государем полномочие в бланке, им собственноручном подписанному. Тучков возразил на это, что начальствуя над отрядом по воле и назначению главнокомандующего (Букогевдена), он не считал себя вправе, без ведома и разрешения последнего уступить начальство другому лицу, притом младшему в чине. Князь Долгорукий, в крайней запальчивости, слово за слово, наговорил Тучкову дерзостей - и вызвал его на дуэль! Тучков возразил, что на войне, в виду неприятеля и атаки на него, двум генералам стреляться на дуэли немыслимо, а предложил вместо того решить спор тем, чтобы им обоим рядом пойти в передовую цепь и предоставить решение спора судьбе, то есть пуле или ядру неприятельским. Долгорукий согласился, и шведское ядро сразу же убило его наповал! Это была уже не судьба, и не слепой случай, а явно суд Божий!"*

Другой мемуарист, И. Липранди, рассказывает о смерти князя, явно не подозревая ни о какой ссоре и ни о какой дуэли. По этому рассказу, в роковые минуты возле Долгорукого были он, Липранди, с планом позиций в руках и граф Федор Толстой "с огромной пеньковой трубкой".

"Князь был в сюртуке нараспашку, под которым был шпензер, то есть мундир без фалд. В правой руке он держал на коротеньком чубуке трубку, в левой - маленькую зрительную трубу. день был прекрасный, осенний. Князь шел под гору за полками, переправившимися через мост. Вдруг мы услышали удар ядра и в то же время увидели князя, упавшего в яму, из которой выбирали глину вдоль дороги... Он лежал на спине. Трехфунтовое ядро ударило его в локоть правой руки и пронзило его стан. Он был бездыханен...."

Впрочем, Н.С Голицын рассказывает со слов родного брата Тучкова, и потому есть веские основания верить этой истории. Кстати, по легенде, через два дня пришло известие о проиводстве Долгорукого в чин генерал-лейтенанта с назначением корпусным командиром на место Тучкова, а также письмо императора с сообщением, что путь к браку с великой княжной свободен"

* Голицын Н.С. Бой при Иденсальми в Финляндии 5 сентября 1808.

<Вот точно говорят, что кошка скребет на свой хребет. Ну не надо было лезть на рожон, провоцировать и оскорблять командира. Даже, если ты настолько уверен в своей крутости и полномочности. Ибо заканчивается оно... печально>.

Все материалы приведены по книге "Русские дуэлянты" сост. С.А. Ловатова - Изд.: Аркаим, 2003 г.

@темы: 19 век, исторические россказни

---

Оригинал взят у в ФАННИ И СТЕЛЛА

Эрнест Болтон (Стелла – слева) и Фредерик Парк (Фанни – справа), 1869 год

Совершенно неважно, какой спектакль давали вечером 28 апреля 1870 года в театре Strand. Потому что внимание публики было приковано к двум беззастенчивым особам, которые, игриво обмахиваясь веерами, шумно флиртовали со всеми мужчинами, попадавшими в их поле зрения.

Когда представление закончилось, и кокетки, весело хохоча, вышли на улицу, их тут же обступили сотрудники лондонской полиции. «Прошу прощения, - заявил старший офицер, - но у меня есть все основания полагать, что вы – переодетые женщинами мужчины. Извольте проехать с нами».

>Арест Фанни и Стеллы, иллюстрация 1870 г.

>Да, страж порядка не ошибся. Перед ним стояли Фредерик Парк (Frederick Park) и Эрнест Болтон (Ernest Boulton), известные как Фанни и Стелла. У ребят была скандальная репутация: они увлекались любительским театром, играя исключительно женские роли, и частенько, нарядившись в барышень, совершали веселые прогулки по городу, посещая порой очень нефешенебельные районы.

Одним словом, весельчаки попали под надзор полиции и… 28 апреля 1870 года произошло то, что произошло. Перспективы были весьма мрачные: их обвиняли в сговоре с целью совершения тяжкого преступления (unnatural offence), и получить можно было по полной.

>Болтон и Парк в суде, иллюстрация 1871 г.

Однако во время суда сколько-нибудь вразумительных доказательств представлено не было, и присяжные, посовещавшись 53 минуты, вынесли вердикт: невиновны (щеголянье в дамском платье расценивалось как мелкое хулиганство).

Фредерик Парк (слева), Эрнест Болтон (справа), 1860-е

Громкое было дело... Впоследствии Парк и Болтон уехали в Америку. У первого карьера как-то не сложилась. А вот последний очень даже преуспел в гламурном мире. Такая вот история.

@темы: кроссдрессинг

---

Оригинал взят у в Профессора Гарварда не убивают?

1 апреля исполнился своеобразный юбилей. В этот день в 1850 году вынесен приговор в судебном процессе, который вошел в историю, как гарвардское дело. Название возникло по понятным причинам. Подавляющее большинство участников, включая убийцу и жертву, адвокатов с обеих сторон, двадцать пять свидетелей, и даже судью, объединяло одно — все они связаны с Гарвардским университетом. Некоторые являлись его выпускниками, кто-то был сотрудником, но главные участники драмы — преступник и жертва — представляли, как сказали бы сегодня, профессорско-преподавательский состав. Примечателен суд еще и тем, что проведенная судебно-криминалистическая экспертиза впервые была принята во внимание при определении вины подсудимого.



А началось все в ноябре 1849 года с исчезновения доктора Паркмана.

«Челюсть»

Джордж Паркман личность в Бостоне того времени примечательная. В прямом смысле слова. Спутать его с кем-то другим было сложно. Выдающаяся вперед нижняя челюсть с заметными искусственными зубами обеспечила ему забавное прозвище, а привычка ярко одеваться привела к тому, что его долговязую худощавую фигуру замечали издалека.


Доктор Джордж Паркман

Помимо престижной профессии и принадлежности к бостонской элите, доктор Паркман был успешным бизнесменом. Прежде чем прибыть на рабочее место, он успевал обойти нескольких должников и собрать свою ренту. В 1849 году доктор Паркман «стоил» около полумиллиона долларов. При этом у него не было конного экипажа, и он всюду ходил пешком. Тем не менее, про него шутили, что если бы он ехал на лошади, то соскакивал бы с нее и бежал впереди, настолько был нетерпелив и целеустремлен.

Джордж Паркман принадлежал к одному из известнейших бостонских семейств, за которыми закрепилось название «браминов». В тогдашнем американском обществе, по понятным причинам лишенного аристократии, подобные семейства выполняли роль высшей касты. Помимо того, что они были очень богаты, люди вроде Паркмана, видели необходимость в получении хорошего образования. Унаследовав от своего отца Самуэля Паркмана земельные участки и несколько домов, которые он сдавал внаем, Джордж закончил хороший колледж и отправился на учебу во Францию, старейший университет Европы, Сорбонну. Он совершенствовался в науках, избрав предметом своего интереса медицину, много путешествовал, впитывал культуру Старого Света и скупал художественные ценности.


Фрэнк Паркман, сын старшего брата доктора Паркмана. Похоже, «выдающаяся» челюсть — отличительная черта Паркманов

Получив степень доктора медицины, Паркман сосредоточился на изучении психических заболеваний и даже написал две научные книги — одну, посвященную модной проблеме гуманного метода лечения душевнобольных, вторую — лунатизму.

Вернувшись на родину, доктор оказался не чужд, зарождавшейся в ту пору традиции благотворительности. Он подарил Гарвардскому университету большой участок земли, на котором была возведена Медицинская школа. Там и сегодня расположены корпуса госпиталя «Массдженерал».

В тот день, 23 ноября 1849 г., верный привычкам, доктор Паркман уже успел побывать в Коммерческом банке на Стейн-стрит и еще в нескольких местах. Он купил кое-какие продукты для своей тяжелобольной дочери и, оставив их в магазине «Голландс», сказал, что у него есть еще одно срочное дело, и он скоро вернется.

Дело, действительно, не терпело отлагательства, и было крайне неприятным. Паркман намеревался посетить Гарвардский медицинский колледж и встретиться там с должником, профессором Уэбстером.

Долг платежом красен

С профессором Джоном Уайтом Уэбстером Джордж Паркман был знаком давно, а его старший брат, будучи пастором Унитарианской церкви, так и вовсе являлся духовным наставником Уэбстера и знал его с детства.

Уэбстер также был выдающимся человеком в Бостоне. Закончив Гарвардский медицинский колледж и пройдя медицинскую практику в Лондоне, он вернулся на родину, продолжил образование, опубликовал несколько книг и занял престижное место преподавателя медицинского колледжа, а позже получил профессорский пост. С 1827 года профессор Уэбстер преподавал в колледже химию, минералогию и геологию.


Гарвардский медицинский колледж, современный вид

Но была у гарвардского профессора проблема. Его запросы и расходы значительно превышали доходы. За последнее время его жалованье выросло с 800 до 1200 долларов в год, кроме того, он устраивал платные лекции, продавая на них билеты. Студенты на эти лекции ходили неохотно, считая профессора преподавателем скучным, а лекции невыразительными, но билеты покупали, и Уэбстера это вполне устаивало. Однако все равно денег не хватало, и поэтому он постоянно брал в долг различные суммы у таких людей как Паркман.

Уэбстер занял 400 долларов и возвратил их вовремя. Поэтому, когда профессор обратился за более внушительной суммой в 2 432 доллара, Паркман не стал отказывать и занял деньги.

Доктор не предполагал, к каким последствиям приведет этот поступок. Выплата долга затянулась ни много ни мало на семь лет и перспективы, судя по общению с Уэбстером, были безрадостные. При этом Паркман вел себя достаточно сдержанно, памятуя о давнем знакомстве и том положении, которое занимал в обществе профессор Уэбстер. Единственное, что он себе позволял, это довольно забавный способ напомнить о долге. Паркман приходил на лекции Уэбстера, садился в первом ряду и, сверкая вставными зубами на выдающейся челюсти, злобно буравил глазами должника. Профессора это выводило из себя, он терялся, читал лекции еще хуже, чем обычно, но деньги не возвращал.

Но тут случилось то, что переполнило чашу терпения доктора, и 23 ноября 1849 г. он решил, наконец, поставить вопрос ребром. Дело в том, что одалживая деньги, сделка была заключена под залог имущества Уэбстера — коллекции минералов. Профессор лично собирал ее, и кроме научной ценности, она была очень дорогой. И вот Паркман узнает, что Уэбстер под залог коллекции занял 1 200 долларов. И у кого? У брата его собственной жены Роберта Голда Шоу! При этом он, разумеется, забыл упомянуть, что коллекция уже находится под залогом. Неслыханно! Он направлялся к Уэбстеру с твердым намерением, получить долг или уйти от него с коллекцией.

Как поссорились доктор с профессором

Итак, оставив покупки в магазине, Паркман прямиком направился в Медицинский колледж, встретился там с Уэбстером и между ними состоялся диалог, о содержании которого мы знаем со слов помощника Уэбстера и по совместительству сторожа учебного заведения Эфраима Литтлфилда.


Профессор Уэбстер

Паркман неожиданно для Уэбстера резко распахнул дверь и буквально ворвался в лабораторию, где тот готовил какой-то химический препарат.

— Профессор Уэбстер, сегодня вечером вы готовы? — с порога выпалил он.

— Нет, доктор, сегодня вечером я не готов.

Далее Паркман обрушил на Уэбстера гневную тираду, суть которой сводилась обвинениям в продаже заложенного имущества, на что он не имел никакого права по условиям, существовавшего между ними соглашения, рукописным экземпляром которого доктор размахивал перед лицом профессора. В конце концов, Уэбстер предложил встретиться на следующий день.

Уходя, Паркман задержался в дверях и, сверкая зубами на своей «выдающейся» челюсти, сказал:

— Доктор, нужно что-то решать. Если у вас нет решения, то у меня есть. Вы продаете билеты на свои лекции. Или думайте, как вы будете возвращать долг, или оплата за вашу болтовню должна по праву принадлежать мне!

По словам Литтлфилда, доктора Паркмана он больше не видел, но заметил, что его последние слова произвели на Уэбстера сильное впечатление. И не удивительно. Лишиться столь существенной прибавки к основному заработку — это стало бы для профессора тяжелым ударом.

Дальнейшие события развивались стремительно. Уже на следующий день жена Паркмана обратилась в полицию и заявила о его пропаже. Муж ушел из дома и долго не давал о себе знать. Так как подобное поведение для него было нехарактерно, и ранее ничего похожего не случалось, она серьезно обеспокоилась. Вероятно, если бы речь шла о другом человеке, полиция вряд ли стала бы действовать настолько быстро. Но доктор был не только уважаемым членом городской общины, но и человеком со связями. Кроме врагов-должников, у него хватало и влиятельных друзей, которых он также поддерживал деньгами. Поэтому практически сразу полиция начала организовывать мероприятия по его розыскам — опрашивать знакомых, выяснять события дня, предшествовавшего исчезновению, и даже обследовать пустые дома, подвалы и русло реки. Были подготовлены листовки с информацией о вознаграждении за указание местонахождения Паркмана. Сумма за информацию назначалась более чем внушительная — 3 000 долларов. Это более чем в два раза превышало годовой доход профессора Гарварда. Тот же Уэбстер, как мы помним, имел жалованье 1 200 долларов в год.



Первый визит полиции в Медицинский колледж и в том числе в лабораторию Уэбстера состоялся уже вечером 27 ноября 1849 года. Многим было известно о конфликте между учеными, как и о намерении Паркмана посетить Уэбстера накануне. Сотрудники полиции Дерастус Клэпп и Фрэнсис Тьюки провели первый обыск, весьма поверхностный, который не дал результатов.

Между тем поведение профессора Уэбстера выглядело довольно странным. Он без приглашения заявился в дом преподобного Паркмана, на второй день после исчезновения его брата, выглядел возбужденным и развязным, а в разговоре упомянул, что встречался с пропавшим в пятницу днем. Поговорив, они разошлись.

Другим людям в колледже он поведал, что встретился с Паркманом, выплатил ему часть долга в 483 доллара, и тот ушел от него с деньгами в руках. Это породило предположение, что доктора где-то ограбили и, вероятно, убили.

Но потом произошло удивительное событие, в котором ключевую роль сыграл сторож колледжа и помощник Уэбстера, Эфраим Литтлфилд.

Были люди в наше время…

По общепринятой версии у Литтлфилда возникли подозрения в отношении Уэбстера. Прямых указаний на причастность ученого к исчезновению Паркмана у него не было, кроме предчувствия и интуиции, как он потом утверждал. Странное поведение Уэбстера, оброненная кем-то в колледже ироничная фраза, что Паркмана найдут не иначе, как в его стенах — все это заставило Литтлфилда задуматься. Сразу же всплыл в памяти и большой мешок, который Уэбстер тащил в направлении подвала в корпусе, где располагалась лаборатория. На вопрос Литтлфилда, нужна ли помощь, Уэбстер ответил, что ничего не нужно — он всего лишь хочет подкинуть дров в камин. Настойчивые расспросы после первого визита полиции, а потом неожиданный подарок и поздравления ко Дню Благодарения. Уэбстер преподнес Литтлфилду индейку к празднику и произнес столько слов, сколько не говорил за несколько лет их знакомства. Все это выглядело странным. Возникало впечатление — Уэбстер не только хочет выяснить, что известно полиции, не находится ли он под подозрением, но и задобрить Литтлфилда. Но для чего, если он не причастен к этой истории?


Эфраим Литтлфилд

Ответ напрашивался сам собой, и сторож захотел проверить свои подозрения. Ему пришла в голову мысль, что если профессор причастен к исчезновению Паркмана, если он убил его, и ему пришлось прятать тело на территории колледжа, лучшего места, чем подвал смежный с лабораторией не найти.

Так как без ведома хозяина у Литтлфилда доступа в лабораторию и подвал не было, он решил разобрать стену соседнего помещения. Действовать нужно быстро и наверняка, поэтому он посвятил в свои планы жену Кэролайн, задача которой — стоять на стреме и предупредить, если появится Уэбстер.

Через неделю после исчезновения Паркмана, в то время, когда все праздновали День Благодарения, Литтлфилд, вооружившись инструментами, отправился на дело. Он работал целый день долотом и молотом, пробиваясь в подвал. Прервался только поздним вечером, но не лег спать, а отправился в местное увеселительное заведение «Сыновья Темперанса», веселился до самого утра, станцевав восемнадцать танцев из двадцати. Крепкие сторожа были в то время!

Через неделю после исчезновения доктора Паркмана, Литтлфилд пробился сквозь стену и заглянул в подвал. Первое, что он увидел, раковину из которой стекала какая-то жидкость и торчали две человеческие ноги и рука.

Литтлфилд сразу же известил руководство колледжа о страшной находке, которое незамедлительно проинформировало городского судебного исполнителя, и в Медицинский колледж отправились трое полицейских, имевших указание произвести арест профессора Уэбстера и доставить его в Бостон.

Арест подозреваемого

Не желая лишних проблем, явившиеся в дом профессора полицейские, сказали ему, что в колледже нужно произвести очередной обыск и необходимо его присутствие. Уэбстер с легкостью согласился, в пути довольно мило общался с сопровождающими, задавал им вопросы. Но когда он обнаружил, что они едут не в колледж, а в Бостон, выяснилась истинная причина визита. Ему объявили о подозрениях и аресте.

Уэбстер был шокирован и после стакана воды обрушил на полицейских град вопросов.

— Доктора Паркмана нашли? Где его нашли? Как заподозрили меня? О! Мои дети, что они будут делать? Боже, что они обо мне подумают!

Один из детективов заметил, что лучше ему сейчас не задавать вопросы, а ответить — имел ли кто-либо доступ в его лабораторию и, главным образом, в подвал.

— Никто, — прошептал Уэбстер, — кроме работника, который разводит огонь…

А через минуту, схватился за голову.

— Боже мой! Я погиб!

А через какое-то время профессор вынул что-то из кармана сюртука и быстрым движением отправил в рот, после чего последовали судороги и обморок. Когда его привезли на место и поместили в камеру, чувствовал он себя все еще плохо, тело сотрясалось в судорогах, но потом он пришел в чувства и его привезли на место преступления. По собственному признанию Уэбстера, он принял стрихнин, но либо из-за его нервного состояния, либо из-за ошибки в дозировке, яд не подействовал, и он остался жив.

Между тем, когда в Бостоне узнали, что уважаемый ученый арестован в подозрении в убийстве другого, не менее уважаемого жителя города, возникли серьезные волнения. Общественность разделилась во мнениях. Одни полагали, что Уэбстер виновен, другие высказывали сомнения в этом, вспоминая, что список его научных заслуг был весьма обширным. Он был магистром искусств и доктором медицины в Гарварде; членом Американской академии искусства и науки, Лондонского геологического общества и других научных организаций. Он написал и издал несколько книг по химии, а также подробно описал один из Азорских островов. Он общался с многими деятелями культуры Америки и зарубежья. Например, состоял в переписке с поэтом Лонгфелло.

Противники говорили, что лекции его были непритязательны, а заслуги преувеличены. К примеру, сенатор Хоур, побывавший на одной из них, рассказывал, что Уэбстер «добрый и суетливый человек», но лекции в его исполнении — самый скучные из тех, что ему приходилось слышать. Если бы не участие Уэбстера в создании фейерверка по случаю инаугурации президента Гарвардского университета Эдварда Эверетта, за что Уэбстер получил прозвище «Ракета-Джек», он бы ни за что на нее не пошел.

Припомнили даже историю с взорвавшимся медным сосудом на лекции Уэбстера по химии. Осколок меди полетел в аудиторию и вонзился в скамью. Только по счастливой случайности она оказалась пуста и никто не пострадал.

Однако все перечисленное, разумеется, не могло считаться основанием для обвинений в убийстве. А вот оправдаться, когда в помещении вверенной тебе лаборатории находят человеческие останки, уже гораздо труднее. Улики против Уэбстера казались совершенно неопровержимыми. Хотя, как мы увидим дальше, даже они требовали пристального рассмотрения и доказательств для предстоящего суда.

Суд и доказательство виновности

Суд над профессором Уэбстером начался 19 марта 1850 года под председательством Главного судьи Лемюэля Шоу, и получил самую широкую огласку. Количество желающих посетить процесс было таковым, что если на первые ряды в партер пускали привилегированных зрителей, то на галерке размещали всех, причем людей меняли каждые пятнадцать минут при помощи полиции. Всего процесс посетили, по разным оценкам от пятидесяти до шестидесяти тысяч человек.

При том, что, как уже упоминалось, мнения разделились, уверенность в его виновности была весьма велика. Например, когда влиятельные знакомые Уэбстера предложили взяться за его защиту знаменитому адвокат Руфусу Чоту, тот отказался и заявил, что возьмется защищать его только в том случае, если он признает вину, после чего Чот готов доказать непредумышленный характер убийства. И это говорил адвокат, выигравший недавний процесс 1845 года, в котором оправдали обвиняемого в убийстве на основании лунатизма — версии, предложенной Чотом. В деле Уэбстера, привыкший побеждать адвокат, боялся опростоволоситься. Профессора Уэбстера такое предложение не устраивало, он продолжал настаивать на невиновности, и в итоге воспользовался услугами адвокатов, Плиния Меррика и Эдварда Сохье, назначенных судом.


Адвокат Руфус Чот

Главная задача предварительного следствия и судебного разбирательства — убедительно идентифицировать останки, доказав их принадлежность доктору Паркману. Труп из подвала был расчленен и частично сожжен. Голова пострадала очень сильно, и опознать прижизненные черты лица не представлялось возможным.

Адвокаты Уэбстера рассматривали вопрос об идентификации, как козырь в этом деле. Закон требовал, чтобы обвинение доказало не только факт совершения преступления, но и в случае убийства принадлежность трупа убитому. Аргументы адвоката Меррика покоились на утверждении, что государственное обвинение не доказало принадлежность останков Паркману, но даже если это они, необходимо еще представить в суде, объяснения, каким образом Паркман был убит.

Сторона обвинения, при поддержке председательствующего судьи Лемюэля Шоу, парировала эти утверждения примером, когда доказательство факта убийства возможно без наличия тела. Обвинители напомнили прецедент, когда убийство было совершено на корабле, а тело выброшено в море. Разве может кто-либо отрицать, что совершивший этот поступок не является убийцей? — спрашивали прокуроры.

А пока, первой, кому были предъявлены останки для опознания, стала жена Паркмана. По внешним признакам, сохранившимся на туловище, она с уверенностью заявила, что, скорей всего, труп принадлежит ее мужу. Она отметила совпадение нескольких характерных шрамов, которые Паркман получил во время хирургических вмешательств, а также отметила, что тело ее мужа отличалось существенным оволоснением, и на трупе она видит то же самое. Эти показания подтвердил и старший брат убитого, преподобный Паркман. То, что он был священником, только усиливало уверенность в правдивости его свидетельств.

Вторым «гвоздем в гроб» Уэбстера стало выступление в суде Эфраима Литтлфилда. Он поведал суду, присяжным и многочисленным посетителям о конфликте Паркмана и Уэбстера, странном поведении Уэбстера после исчезновения Паркамана, своих подозрениях, основанных на наблюдениях за профессором, о титаническом труде по разборке стены и, конечно же, страшной находке в подвале лаборатории. Эти живописные свидетельства произвели сильное впечатление на присутствовавших. В купе с имеющимся у Уэбстера мотивом, они показывали возможность и средства для совершения преступления.

Однако, учитывая общественный резонанс, и понимая, что вопрос идентификации останков имеет первостепенное значение, следствие полагало, что необходима более серьезная экспертиза. Медико-антропологический анализ был не настолько надежен, как кажется. Каждая из сторон могла пригласить своих экспертов-медиков, которые предлагали суду совершенно различные результаты. Кроме того определение роста, веса, примерного возраста убитого также не могло стопроцентно гарантировать, что в лаборатории Уэбстера обнаружено именно тело Паркмана.

И совершенно естественно, что памятуя об отличительной физической особенности Паркмана — его выдающейся нижней челюсти — было решено сосредоточиться именно на ней. Тем более, голова и челюсти трупа сохранились неплохо. А главное дантист, который обслуживал Паркмана при жизни и изготавливал для него зубные протезы, был жив и здоров.

Доктор Натан Кип, практиковавший в Бостоне около тридцати лет, свидетельствовал на четвертый день процесса. Кип сказал, что сделал зубы доктору Паркману и что его рот «был очень особенным, как это можно заметить в отношении его формы и соотношения верхней и нижней челюстей». Дантист заявил, что, когда он увидел зубы, извлеченные из печи подвала лаборатории профессора Уэбстера, он уверенно опознал их, как принадлежащие Паркману, а также зубные протезы, которые он изготовил для него три года назад.



Вслед за Натаном Кипом выступил другой специалист, профессор анатомии и декан Медицинского колледжа, писатель и врач, Оливер Уэнделл Холмс. Он проводил анализ грудной клетки, таза, бедер и голеней трупа, после чего авторитетно заявил, что они соответствуют «анатомии доктора Паркмана».



После такой канонады свидетельств, попытки адвокатов профессора Уэбстера отбить ее выглядели весьма скромно. Они представили ряд свидетельств сотрудников колледжа, которые утверждали, что видели Уэбстера в разное время, в том числе, и когда по версии обвинения он должен был избавляться от тела.

Прокуроры ответили на это эффектным шагом. Они предъявили суду портрет одного жителя Бостона по имени Джордж Блисс, необычайно похожего на доктора Паркмана. И судья, и присяжные убедились, что мистера Блисса, особенно издалека и с цилиндром на голове, вполне можно было спутать с доктором Паркманом.

 
Джордж Блисс «двойник» Паркмана

На месте дачи показаний побывал врач-стоматолог Уильям Мортон (тот самый, который впервые стал использовать эфир в стоматологии для анестезии). Он подверг сомнению утверждения личного дантиста Паркмана, Натана Кипа.


Доктор Мортон применяет эфир в 1846 году

Мортон говорил, что индивидуальные особенности строения представленных челюстей и зубов не настолько очевидны, а способ изготовления протезов и использованных материалов применяется многими врачами. Но это мнение прозвучало неубедительно. Представить, что опытный врач, много лет обслуживавший Паркмана, мог не опознать собственную работу, было практически невозможно.

Присяжные уже собирались отправиться в комнату для вынесения приговора, когда обвиняемый запросил слово. В судебной практике того времени выступления обвиняемых не поощрялись, так как считалось, что они по определению не могли быть объективны, но судья Шоу пошел на уступку, и позволил Уэбстеру говорить. Профессор выступал около пятнадцати минут, но потратил это время на критику действий собственных адвокатов и продолжал настаивать на полной невиновности.

То, что эта речь не произвела никакого эффекта, стало ясно через три часа. Ровно столько времени понадобилось жюри присяжных для вынесения вердикта — виновен. Судья Лемюэль Шоу с чистым сердцем вынес смертный приговор. Судебный процесс продлился одиннадцать дней.

Запоздалое признание

За несколько дней до приведения приговора в исполнение профессор Уэбстер составил письменное признание в убийстве доктора Паркмана. В целом оно в достаточной степени точно соответствовало выводам, к которым пришли обвинители на следствии и во время суда. Разве что признание демонстрировало эмоциональное состояние, в котором находились участники конфликта.

Уэбстер описывал, что Паркман был зол и вел себя вызывающе, угрожал и не стеснялся в выражениях. Он кричал и отчаянно жестикулировал перед лицом профессора. В какой-то момент «взволнованный в высшей степени» профессор схватил полено, лежавшее у камина, и ударил Паркмана по голове. Уэбстер писал, что удар был всего один. Но Паркман упал на пол, ударился головой, и у него изо рта потекла струйка крови. Он лежал недвижимо и выглядел безжизненным. Уэбстер взял губку, вытер кровь с его лица, а потом попытался вернуть его к жизни. Прикладывал к носу флакон с аммиаком, но безрезультатно.



Поняв, что доктор Паркман мертв, Уэбстер, испугавшийся огласки, решил избавиться от тела. Он перетащил труп в помещение, где находилась работающая печь, и первое что сделал, снял с себя одежду и бросил ее в огонь. Потом он раздел мертвеца и также отправил его одежду вслед за своей.

Потом он оттащил труп в примыкающую к котельной секционную, которая использовалась для анатомических упражнений, и там расчленил тело. «Это было сделано быстро, как произведение страшной отчаянной необходимости». Единственный инструмент, который использовал Уэбстер, — нож для резки пробки.

Потом он перетаскивал части тела Паркмана из секционной в котельную, бросая их в печь. Именно в этот момент за его передвижениями наблюдал Эфраим Литтлфилд, видя через просвет под дверью, только ноги Уэбстера.

После сказанного создается впечатление, что прав был отказавшийся от защиты адвокат Руфус Чот. Если бы Уэбстер не настаивал на полной невиновности, он почти наверняка сохранил бы свою жизнь. Толковому адвокату, действительно, не составило бы труда доказать, что преступление было совершено в состоянии аффекта и было вызвано необходимостью защитить собственную жизнь.

Профессора Уэбстера повесили 20 августа 1850 года. Суд по его делу вошел в историю американского судопроизводства, когда решающее значение при определении вины сыграли не косвенные доказательства, а научная медицинская экспертиза.

Альтернативная версия. Так ли прост сторож Литтлфилд?

Но ставить точку пока рано. Коль уж история с убийством получает большой резонанс, она обречена на появление альтернативных теорий. Существовала она и в этом деле. Ее приверженцы предлагают обратить внимание на героя, обнаружившего останки несчастного доктора Паркмана, сторожа колледжа Эфраима Литтлфилда.

Литтлфилд вышел из этого дела не только чистым, но и богатым. Ведь именно он получил обещанную награду в 3 000 долларов за обнаружение Паркмана. А после завершения судебного процесса и казни Уэбстера, он и вовсе уволился из колледжа и следы его затерялись.

Интересным обстоятельством является тот факт, что Литтлфилд в колледже занимался не только тем, что прибирал помещения за учеными, но также он ассистировал им и… поставлял трупы для экспериментов и уроков анатомии. За каждое тело он получал 25 долларов, и это составляло существенный дополнительный заработок для него.

А также это значило, что Литтлфилд обладал навыками работы с медицинскими инструментами, имел представления о человеческой анатомии, и при необходимости ему не составило труда убить человека и расчленить его труп. Впрочем, сторонники альтернативной теории не обвиняют Литтлфилда в убийстве. По их мнению, все было гораздо интереснее. Доктор Паркман, который, как мы помним, получил часть долга от несговорчивого Уэбстера, возвращался домой при деньгах. Где-то в пути он подвергся нападению грабителей, и был убит. В общем-то, увы, нередкий случай. Потом его тело было продано Эфраиму Литтлфилду, не имевшему понятия, чей труп приобрел. Когда же он разобрался, что к чему, возник план подставы профессора Уэбстера, у которого имелся мотив для убийства Паркмана.

При ближайшем рассмотрении теория обнаруживает множество недостатков, но как сюжет для литературного произведения «по мотивам», вполне заслуживает внимания. Однако, как говорят в небезызвестном художествленно-псевдодокументальном сериале: «Это уже совсем другая история…»



В посте использованы краткие цитаты художественно-документального очерка Эдмунда Пирсона «Классическое американское убийство или исчезновение доктора Паркмана», опубликованного в сборнике «Убийства потрясшие мир» (1992).

@темы: исторические россказни, 19 век, СшА

---

Оригинал взят у в Придворное пальто

Восторг, восторг. И слёзы.

Цитата из "Века моды", воспоминаний сына Чарльза Фредерика Ворта. Нет, конечно, то, что в серии "Mémoires de la mode" издают хорошие книги, вроде этой или "Философии элегантности" Мэгги Руфф, безусловно, прекрасно. Но перевод...

Я обычно читаю в оригинале, при этом от жадности, конечно, покупая и переводы. И вот сейчас поленилась переводить сама, дай, думаю, процитирую готовое. Открываю книгу посередине, и тут же вижу:

"Именно на этой выставке, кстати, отец представил свое "придворное пальто". Эта короткая мантилья свисала с плеч, а не с талии (главное отступление) и была изготовлена из шелкового муара с крупными разводами, вышитого золотом. Оно немедленно стало королевской модой, и его можно было видеть на любом портрете королевы в мантии, сделанном в последующие семьдесят лет".

Я молчу про корявый язык. Пальто? Пальто?! Это придворный шлейф, гроденапль вашу шинерояль!

И немедленно выпил.

@темы: Вавилон-18, история одежды

---

В одной из работ Карл Маркс назвал тевтонцев «Reitershunde», то есть конным сбродом. Слово было неточно переведено как «псы-рыцари», и этот термин, особенно после его появления в фильме «Александр Невский», закрепился в русском языке за воинами тевтонского и ливонского орденов, хотя никаких собачьих атрибутов в их облике и амуниции не было.

muzey-factov.ru/out.php?url=http://ru.wikipedia...

@темы: Вавилон-18