Оригинал взят у в Статистика, однако!
Среди бумаг в приходе Lamplugh (Камбрия), был обнаружен реестр смертей за период с 1658 под 1663 год. Помимо остальных, более естественных причин смерти, там значилось:
До смерти напуганы фейри – 3 человека
Околдованы – 4 человека
Утоплены по подозрению в колдовстве – 3 человека
Заведен в пруд блуждающим огоньком – 1 человек
The Folklore of the Lake District. Marjorie Rowling. B.T. Batsford Ltd. London 1976
, стоимостью в астрономическую по тем временам сумму 1 миллион 600 тысяч ливров. Ей удалось тогда провернуть смелую и дерзкую аферу: украсть это баснословно дорогое алмазное ожерелье и подставить сразу двух высокопоставленных особ – королеву Франции Марию-Антуанетту и кардинала Рогана. Только через год «дело об ожерелье» было раскрыто: королеву и кардинала оправдали, а Жанну арестовали и публично заклеймили. Эта история нанесла огромный моральный ущерб французской монархии и через несколько лет Мирабо назовет ее «прологом Великой французской революции». 
Халлиард шанти: такие шанти пелись на поднятие или спуск парусов. Паруса, висящие на деревянных поперечных перекладинах (реях) назывались yard. Состоящие из дерева и ткани, паруса могли весить от 1000 до 2500 фунтов. Чтобы корабль мог выйти в море, кому-то из экипажа необходимо было взобраться по такелажу наверх и освободить паруса. На палубе команда держала веревку, называющуюся фал (halyard, от haul + yard, поднимать + парус).Во время куплета команда отдыхала, и тянула во время припева. В зависимости от веса паруса команда могла делать от одного (при тяжелой работе) до трех (при более легкой) рывков на припев. 
Морские песни, которые в ходу на торговых кораблях, бывают двух видов. Первый – это рабочие песни или шанти, которые поются для облегчения выполнения определенных заданий. Также есть морские баллады или моряцкие народные песни, которые поются в море во время второй полувахты, в порту ночью, после ужина. На суше, где нет таких условий, ничего похожего на эти песни не существует. В море, где в них всегда есть необходимость, морские песни бывают всех национальностей, но думается, что наиболее часто они встречаются на американских, а реже всего на французских кораблях. Самую красивую шанти, которую я когда либо слышал, пела норвежская команда. Также я слышал две весьма красивых греческих шанти, и, говорят, что у русских есть, по крайней мере, одна, такая же красивая, как и наши. Но в этой статье я ограничусь теми, что поются на борту торговых кораблей этих (Британских) островов.
Моряки редко работают за кабестаном, разве что если входят в порт или уходят из порта, или если случается работа большей, чем обычно, сложности. В море, после плохой погоды, когда ярко светит солнце, быстро бегут облака и набегающее зеленое море сверкает, вдруг оказывается, что топсель вдруг стал слишком для моряков тяжел. Паруса висят на реях, полощутся и хлопают, снасти колышутся и стукают, зеленое море вздымается и бежит, as the watch tallies on to the halliards. Палуба мокра и скользка, а водяная пыль, словно белый огонь, всё летит над поручнями. Лебедки отпущены (the turns are cast off) и руки начинают раскачиваться на канате.
Никакие другие шанти не поются с таким воодушевлением и охотой, как те, под которые команда выбирает якорь, уходя из порта домой. Когда люки все задраены и закрыты просмоленной парусиной, когда паруса туги и полощется поднятый флаг пароходства, вымпел, как алый поток реет за кормой… - тогда моряки поют лучше всего. Во многих портах принято отдавать песней салют кораблю, который уходит домой.Каждый корабль, стоящий в порту, посылает одного или двух человек, которые помогают уходящему кораблю сняться с якоря и поставить паруса. Когда якорь занимает свое место, каждый корабль по очереди салютует снявшемуся с якоря чем-то вроде морского прощания и пожелания God-speed, хорошей (Божественной) скорости. Уходящий корабль отвечает одиночным салютом каждому салютующему. Очень хорошо в такой момент стоять у кабестана, впереди бака и быть одним из поющих. Звук салюта летит над водой. Вид стольких корабельных команд, стоящих вдоль ограждения, кричащих и машущих шапками бодрит и радует. Если в такое время one is aloft, loosing the casting sails,можно заметить странную вещь. Все басовые голоса, кажется, собрались за одним брусом кабестана, и остальные голоса тоже группируются так же; эффект от этого, когда моряки идут вокруг кабестана, очень интересный. Помню один барк, уходивший домой из одного из западных портов. Я был на борту, что-то делал, не помню что, прямо под передними парусами, и эффект этих отдельных голосов, отчетливо раздававшихся рядом и уплывавших, сменяющихся и угасающих странно завораживал. Завораживал их размеренный ритм, и завораживала мелодия. Как будто смотришь на прекрасный танец, в котором танцоры поют во время своего медленного движения.Песня, которую пели моряки, была старой известной печальной шанти "Rio Grande". Певшаяся солнечным утром, под холмами под звук прибоя и салютующих моряков, эта грустная баллада, казалось, приобретала величественность высокой поэзии. Ее вспоминали, как исключительно прекрасное произведение, приобщиться к которому – большая честь и удача.
Халлиард шанти, как и кэпстэн шанти, все имеют повторяющуюся соло часть, за которой идет припев. В кэпстэн шанти второй припев обычно длиннее, чем первый. В халлиард шанти оба припева одинаковой длины. Эти шанти можно услышать гораздо чаще, чем какие-либо другие, потому что работа, для которой они подходят, случается весьма часто. Есть пословица, в которой говорится, что "одна песня может заменить десятерых человек". Странно, как это песня может давать такой впечатляющий результат, но никто из тех, кто когда-нибудь был в море, не может отрицать, что она вдохновляет и помогает делать такую работу, которая, казалось бы, за пределами человеческих сил. День за днем, в холоде Мыса Горн, на мокрой палубе, посреди вздымающегося к мрачному небу моря уставшие люди собираются у фалов, чтобы поднять паруса после шторма. Натягиваются заледеневшие веревки, паруса хлопают наверху, и под стук рей и полоскание парусов начинается монотонное пение. Команда тяжело подается назад, но рею как будто заело и бейфут не идет вверх ни на дюйм. Потом какой-то старик, в сверкающей от воды робе, жуя табак, начинает выкрикивать свою бессмыслицу:
Примерно 10 лет назад это был самый популярный вид шанти, но мода меняется и, скорее всего, они уже уступили место другим. В моряцком репертуаре много шанти, которые услышишь не часто. Люди устают от старых слов и музыки и работают под них уже с неохотой. Хорошо известная "Whisky, Johnny," от частого употребления всем надоела. Старые песни уходят, а на их место приходят новые, или так тоже может быть, старые песни снова приобретают популярность. Я знал голландского моряка, который проводил свое свободное время, сочиняя шанти. Одна, наполовину законченная, была предметом его особой гордости. С тех пор, как я его знал, он, может быть, ее довел до ума и это может быть всем теперь известная "From Callao to Rio, by the west." Это не в полном смысле шанти, но очень интересная мелодия. Вот она:
В песне поется о достоинствах виски и его воздействии на поющего и его родственников. Затем в песне рассказывается про рыбака, трех живых лобстеров и леди, но слова вряд ли стоит здесь приводить, есть еще другие причины, по которым их не стоит печатать. Еще одна отличная халлиард шанти, популярная среди моряков - "Blow, Bullies, Blow." Хороший шантимен, когда поет эту песню, часто ухитряется сострить в адрес офицеров корабля, языком настолько прямым, насколько возможно. Если того или кого-то из команды не любят, то куплет поется с большим удовольствием so that it may reach aft, amid the jeers of the singers. 
Бегущий куплет услышишь не так уж и часто, потому что на парусные корабли набирается такой экипаж, что трудно ожидать, что работы на нем будут делаться быстро. Этот куплет поется иногда, когда корабль в хорошую погоду меняет галс. Команда собирается на главной палубе, и бегин-брасы поют его, в то время как рея раскачивается под выкрики "Crossjack yard," и "Main topsail haul." Реи летят вверх и с грохотом заходят на место в lee shrouds. Команда бежит с брасом и поет на бегу:
Когда я был в Вестпорте, в экипаже одного из кораблей, стоящих на якоре, образовалась группа, они играли по ночам, на полубаке. У них был барабан, сделанный из пустого бочонка для муки, с парусиной натянутой с обеих сторон. Также у них были несколько треугольников, сделанных из инструментов для сращивания канатов. Несколько человек играли на мисках или кружках. У некоторых были варганы или аккордеоны. У одного была скрипка. Также у них был обычный мелодеон, который они купили в складчину за свои гроши. Ночь за ночью, когда в темноте рев тихоокеанского прибоя делался более осязаемым, экипаж собирался под звездами играть музыку. Одной из их наиболее популярных произведений была сентиментальная песенка, на грустный мотив. В ней не было припева, в полном смысле этого слова, но экипаж повторял каждую строфу за запевалой. Общий эффект был неожиданно красивым; когда команда пела, музыка летела, звеня, над заливом под аккомпанемент прибоя и плеск воды, и обычные слова становились возвышенными, а незатейливая мелодия прекрасной. 
