«Растения всё чувствуют!», примерно с такими заголовками выходили в конце шестидесятых газетные статьи, посвященные т.н. «эффекту Бакстера» и содержавшие описания ныне почти забытых опытов о фиксировании «нервных реакций» у растений, проводимых американским учёным Бакстером. Ну как учёным... Вообще-то Клив Бакстер был специалистом по полиграфу; детектору лжи, как его еще называют в фильмах про шпионов, и работал на ЦРУ. С некоторой натяжкой его ещё относят к криминалистам, но криминалистика, это, между нами, та ещё наука.

2 февраля 1966 года Бакстер всю ночь возился в своей лаборатории. Около семи утра он решил сделать перерыв и выпить кофе. Именно тогда ему в голову пришла идея подключить к полиграфу растущую у него в кадке драцену и посмотреть, что из этого выйдет. По идее, полиграф призван фиксировать комплекс физиологических реакций человека: величину кровяного давления, гальваническую реакцию кожи на руках, частоту дыхания и сердцебиения. За явным отсутствием у драцены сердцебиения, оставалось только измерить гальваническую реакцию её листьев. На самописце прибора появилась характерная реакция. Растение демонстрировало сигналы электрической активности, график оказался зубчатым и живым, меняясь едва ли не ежесекундно. Но вот драцена что-то заподозрила.

дальше здесь otrageniya.livejournal.com/965654.html

@темы: цветики-листочки

---

18.12.2018 в 23:16

Пишет  EricMackay:

Иная история случилась с переводчиком с цесарского языка Лазарем Циммерманом. В 1656 году, вместе со стольником И. И. Чемодановым... он был послан в Венецию. Но когда через два года посольство вернулось в Москву, переводчика с ним не оказалось... Вскоре по возвращении посольства «в окрестные государства, для покупки узорчатых товаров» был послан комиссар Иван Гербдон. Ему [была] дана память: найти Циммермана, разузнать причину по которой он отстал от посольства, где жил все это время, и, «если скажет, что не ехал из-за денег, а ныне боится гнева», сказать чтобы не боялся, и, если выразит желание вернуться, дать рублей «50 или 60».
Через своего... товарища, Карлоса Лонгрена, Гебдону удалось разыскать переводчика во Флоренции. Лазарь Циммерман поведал ему свою историю, повторенную впоследствии в челобитной: «в 1654 году послан с Иваном Чемодановым в Венецию», ради этой посылки Лазарю дано 80 рублей. Однако к городу Болсан деньги кончились. «А я, холоп твой, заскорбел [заболел]; болеши, бил челом Чемоданову, чтоб меня в чужой земле не покинул и дал деньги, чем лошадь купить, чтоб не отставать». Однако посланник оставил больного, который... пролежал в горячке полтора месяца.
Поправившись, переводчик отправился во Флоренцию, «чтобы добраться на короблях к Архангельскому городу». Но кораблей в это время не оказалось и Лазарь Циммерман нанялся к флорентийскому герцогу в рейтарскую службу и жил там два года, до тех пор пока К. Лонгрен не нашел его и не передал письмо от И. Гербдона с предложением о возвращении в Россию. Тогда он, взяв отставку, отправился к комиссару в Голландию и с грузом мушкетов, сукна и венецианских сосудов морским путем добрался до Архангельска. При этом Гербдон «сверх жалованья указанные статьи... для того что было ему [Лазарю] в таком далеком пути поднятца... нетчем» выдал переводчику на дорогу 82 рубля. По приезде в Москву он был взят на прежнее место со старым окладом.

А. Беляков «Служащие Посольского приказа 1645 - 1682 гг.»

@темы: исторические россказни

---

18.12.2018 в 23:25

Пишет  EricMackay:

В 1636/37 году в Новгород отправили переводчика с немецкого Михаила Сахарникова... Ему пришлось пережить городское восстание 1650 года, когда восставшие хотели захватить дом переводчика и он вынужден был отстреливаться из пищали. На следующий день за это переводчика «притащили» в земскую избу, разграбили все его имущество, а самого Михаила хотели убить, однако оставили в живых, так как «он человек надобный, без него де немецких писем переводить будет некому».

А. Беляков «Служащие Посольского приказа 1645 - 1682 гг.»

@темы: Вавилон-18, исторические россказни

---

Оригинал взят у в О чтении книг в американской армии

      В перекличку с вот этим постом

      Мне равно доводилось много раз общаться с американскими офицерами, как с теми, кто в тот момент находился в строю, так и с отставниками. Большей частью это были представители сухопутных войск, хотя беседовал и с теми, кто служил в ВМС и в КМП. Аналогично, я соглашусь, что у этих людей – офицеров – интеллектуальный уровень был очень высок. Сравнение, увы, не в пользу Совесткой / Российской армии. Притом, что значительное количество, так уж получилось, этих американцев принадлежало к частям специального назначения – «береты» и «тюлени» (вот с «Дельтой» никогда не общался, врать не буду – хотя они люди скрытные, ничем внешне не выделяющиеся, не склонные понтоваться и вообще говорить о том, где они служат, ну пехота и пехота, так что, кто его знает, может и они были). В массовом сознании образ спецназовца первым делом ассоциируется с «Рэмбо, разбивающим кирпичи об голову и на завтрак поедающему змей», спасибо Голливуду. В реальности же, дело обстоит строго наоборот: никаких разрывающих рукава мускулов, гигантского роста, устрашающей физиономии и т.д. Среднего роста, обычного телосложения (у многих, правда, очень сильно развиты предплечья), лица не особо запоминающиеся. Но у всех этих спецов было общее (выборка нерепрезентативная, но мне, в общем, плевать) – они выделялись в первую очередь умом и хорошим чувством юмора (и не казарменно-петросяновского уровня, замечу). Причем умом не столько практическим (типа как незаметно провести танковый батальон через Пекин в разгар Нового года, а потом сбросить его на парашютах на Северный полюс), сколько умом «умственным», ну т.е. именно что интеллектом. Т.е. видно, что люди читали не только Уставы или Стивена Кинга, но и многое другое.
      Это, в общем, понятно – кадровый офицер ВС США за свою жизнь и карьеру получает несколько образований. Во-первых, высшее образование (либо профильное, в военной академии, либо курсы офицеров резерва в университете), во-вторых, куча дополнительных образований (магистерская/докторская степень в университете; Высшие командно-штабные курсы; Национальный военный колледж и т.д.). И, как ни смешно это звучит, профессиональным военным постоянно приходится много читать – хотя бы для того, чтобы быть в курсе новинок и т.д. Понятно, что командир какого-нибудь действующего подразделения в Ираке / Афганистане уделяет времени чтению не так много, как офицер, служащий в Форт-Силе или Беннинге. И опять же строевой офицер читает меньше чем штабной. Но тенденция одна – они много читают. А чтение – это всегда в плюс, кто бы что ни говорил.
      Ниже любопытная статья корреспондента журнала TIME Нэта Роулингза – о списке литературы для чтения, который летом 2011 года рекомендовал (тогдашний) начштаба Сухопутных войск США генерал Мартин Демпси (коего прочили в Начальники Объединенного Комитета начальников штабов, и который им вскорости и стал). Роулингз, между прочим, не блоггер никакой, а человек, разбирающийся в вопросе: выпускник Принстона, бывший офицер, два срока в Ираке (командир пехотного взвода и советник иракской армии), в качестве корреспондента работал в Ираке и Афганистане.
      Роулингз акцентирует внимание на одной интересной детали – точнее книге. Энтон Майрер «Однажды орел». Книга более чем известная, в конце 1960-х в СССР ее издали (надо отметить, в качественном переводе, тогда в «Воениздате» абы кого не держали). Это история жизни американского офицера Сэма Дэймона от Первой Мировой до Вьетнама. Написана хорошо (albeit тяжеловато), и принадлежит к тому количеству книг, которые в жизни стоит прочитать хотя бы раз. Не то чтобы обязательно, но желательно. А уже для тех, кому интересна история США ХХ века и история армии – тут пожалуй роман обязателен к прочтению. Я бы не сказал, что книга стала культовой, но вот то, что роман мгновенно занял место в ряду классики – отрицать бессмысленно. Хотя, если прикинуть, то в американской военной и околовоенной среде «Однажды орел» таки да, пожалуй, и культовый роман, особенно в морской пехоте США.
      В любом случае эта книга для любого офицера американской армии знакома так же, как, скажем, для советского школьника – «Евгений Онегин»: все безусловно роман читали, некоторые потом его перечитывали, и объяснений «что это» не требуется.

      Название «Однажды орел» взято из Эсхила – из трагедии «Мирмидоняне» (сохранились только отрывки, к сожалению).
      «…Так вот, в одной ливийской легенде говорится, что однажды орел, пораженный стрелою, посмотрев на ее оперенье, сказал: — Нашими же перьями, а вовсе не чужою рукой сражают нас сегодня».
      (Эта же фраза на английском и африкаанс, если интересно.

      So in the Libyan fable it is told that once an eagle, stricken with a dart, said, when he saw the fashion of the shaft, «With our own feathers, not by others’ hands, are we now smitten».

      So in die Libiese fabel dit word vertel dat een keer 'n arend, wat verwoes met' n pyl, kyk na die geveerde steel, en gesê: «So, ons het nie deur 'n ander se hand gesneuwel nie; met ons eie vere is ons nou verslaan».)

      Роулингз не в восторге от того, что «Однажды орел» в который раз включен в список, рекомендованный к чтению. Тут, пожалуй, имеет место быть пресловутая «вкусовщина», хотя в одном он прав: эта книга – об американской армии первой половины ХХ века (ОК, первых двух третей), и в качестве исторического полотна она более чем. Но со времен Вьетнама минуло уже 40 с лишним лет, изменился мир, изменилась американская армия, изменились подходы, взгляды, концепции и т.д. В общем (параллель грубая, но верная), нечто вроде «Севастопольских рассказов», которые рекомендовано читать комсоставу СА в конце 1950-х годов.
      Кстати сказать, «Однажды орел» перекликается с другим произведением, точнее циклом повестей (9 книг) об американской армии, «Братство по оружию» Уэба Гриффина (Brotherhood of War by WEB Griffin). Правда, если у Майрера это портрет человека на фоне эпохи, то у Гриффина – целая батальная диорама, с кучей главных и второстепенных героев. (Опять же, временные рамки у Гриффина сужены – «Братство по оружию» охватывает период со Второй Мировой по Вьетнамскую войну). Но Майрер наследует трагедии (и эпиграф из Эсхила у него неслучаен), а вот Гриффин – скорее саге о благородных воителях и героях. Гриффин легче, и читается он, несмотря на определенную перегруженность героями, легче. Чтиво, скажем так – но чтиво хорошее и качественное. Но, скорее всего, именно поэтому что Майрер куда глубже, сага Гриффина не входит в список. Хотя, как add-on – на мой взгляд – она очень хороша.
      Что лично меня заинтересовало в «Списке Демпси», так это включение в него книги Тони Вагнера «Мировое отставание: Почему даже наши лучшие школы не учат тому, что необходимо нашим детям – и как нам это исправить?» (The Global Achievement Gap: Why Even Our Best Schools Don’t Teach the New Survival Skills Our Children Need—and What We Can Do About It by Tony Wagner). Данная книга в свое время наделала шума – Вагнер заявил, что американское образование скатывается на уровень письменных тестов и механической зубрежки, вместо того, чтобы прививать студентам критическое мышление и знания с навыками, остро необходимые в современном мире. В общем-то, конечно, Вагнер выступил в роли Капитана Очевидность – подобные заявления звучат уже не один век в самых разных странах – но, тем не менее, вопросы, в книге поставленные, будоражат общественное сознание до сих пор. Не далее как прошлым летом ряд американских журналов разразился серией статей ровно на эту тему: «Почему американские студенты тупее всех в мире и как нам дальше жить?». Демпси прямо пишет, что он категорически рекомендует эту книгу всем командирам для лучшего понимания образовательного уровня своих подчиненных и возникающих в связи с этим проблем.
      Я вот не в курсе, скажу честно, есть ли в России нормальная хорошая работа на эту тему. Хорошая (в моем понимании) – это не заумный талмуд, который поймут два с половиной профессора, но и не легковесное псевдонаучное чтиво, коим по слухам забиты полки магазинов. Проще говоря, то что называется «качественный науч-поп» – но это, увы, вид стремительно исчезающий. Так вот, даже если такая книга и есть, то вряд ли начальник Генерального штаба ВС РФ рекомендует читать ее офицерам. (Может, конечно и рекомендует, я не знаю – но как-то не уверен).

      The Army's Reading List: A Look Into the New Joint Chiefs Chairman
      Nate Rawlings, 26. 08. 2011
      Список литературы для чтения офицерами ВС США: что нам рекомендует новый председатель ОКНШ
      Нэт Роулингз, 26. 08. 2011

      На днях начальник штаба сухопутных войск генерал Мартин Демпси представил свой список профессиональной литературы, рекомендованной к чтению. На первый взгляд, в этом нет ничего особенного, но с другой стороны – у нас есть возможность узнать об образе мыслей человека, который в ближайшие годы будет возглавлять наши вооруженные силы. В каждом роде войск существуют свои программы профессионального развития, предназначенные для того, чтобы офицерский и унтер-офицерский состав мог наилучшим образом реализовать свою карьеру. В этих родах войск также существуют свои списки книг, которые желательно прочесть офицерам, служащим в этих частях – их составляют командующие родами войск.
      Список генерала Демпси интересен по двум причинам. Во-первых, Демпси в октябре сменит адмирала Майка Маллена на посту председателя ОКНШ. Так что можно смело сделать следующее предположение – то, что Демпси считает важным для сухопутных войск, будет в ближайшие годы распространено и на все вооруженные силы в целом. Во-вторых, Демпси, как и генерал Дэвид Петрус – это воин-профессор. Демпси получил магистерскую степень в области английского языка в Университете Дюка, а позже преподавал английский в Вест-Пойнте. Но при этом не стоит называть Демпси генералом-«ботаником» - он знает и умеет общаться с молодыми солдатами. На недавно прошедшем завтраке в Институте изучения методов боевых действий на суше Демпси говорил о важности того, как сегодня ощущают себя сухопутные войска. Он также показал свое крепкое знание хард-рока и рэпа – в частности предложил вставлять песни Эминема и «Дистёрбед» в мотивационные видео для солдат (вот честно – когда вы в последний раз слышали о генерале, рассуждающим о хард-роке без ярости?).
      В списке Демпси присутствует явная классика, в частности работа Карла фон Клаузевица «О войне». Выбор очевидный, но, тем не менее, важный. Один тренер из Младшей лиги как-то сказал мне, что ты никогда не сможешь играть в бейсбол (профессионально или любительски) если не понимаешь концепции «вынужденной игры». То же самое относится и к руководству войсками: если ты не понимаешь концепции Клаузевица о тактических, стратегических и политических уровнях войны, то не сможешь вести войска в бой. Также в списке наличествует «Искусство войны» Сун Цзы – еще одна книга без которой невозможно понять концепцию военных операций.
      То что меня обрадовало в этом списке: «Подобного рода война» Ференбаха (This Kind of War by T.R. Fehrenbach) – вероятно самая лучшая книга о войне в Корее и потрясающе пронзительный взгляд на этот почти что позабытый конфликт; и «Ангелы-убийцы» Майкла Шары (The Killer Angels by Michael Shaara) – я ее перечитываю каждые несколько лет и роман со временем становится только лучше. Кроме того, в списке есть не одна, а целых две книги Тома Фридмана (и вовсе не моя любимая «От Бейрута до Иерусалима» (From Beirut to Jerusalem by Tom Friedman)). Демпси выбрал «Земля плоская» (The World is Flat by Tom Friedman) и «Лексус и оливковое дерево» (The Lexus and the Olive Tree by Tom Friedman). Это уже говорит о многом – в частности о том, в каком направлении, по мнению Демпси, будут двигаться сухопутные войска. Командир более не может жить и мыслить в отрыве от общих процессов – он/она должен понимать основы геополитики и глобализация тому свидетельство.
      Единственное разочарование, возникшее у меня при чтении списка Демпси – это то, что он включил в него книгу, которую я не особо люблю. «Однажды орел» Энтона Майрера (Once an Eagle by Anton Myrer). Этот кирпич об офицерской службе от Первой мировой до Вьетнама практически не вылезает из списков профессиональной литературы для сухопутных войск и, по всей вероятности, по этой же причине еще долгое время там и останется. Из этого романа можно извлечь много полезного – в частности об этических проблемах при принятии решений, о бремени командира и вызовах, возникающих в бою – но я позволю себе не согласиться с 37-м начштаба СВ когда он говорит, что эта книга «позволяет глубже понять культуру армии». Культуру армии середины ХХ века – да возможно. Но этот роман не сумел пережить свое время и сегодня многое в нем выглядит сущим анахронизмом. Некоторые книги не устаревают, но «Однажды орел» к ним не относится. И как написал в своем блоге Abu Muqawama Эндрю Эксум – бывший капитан рейнджеров, воевавший в Афганистане и Ираке, а сегодня научный сотрудник Центра исследований вопросов новой безопасности Америки – это просто плохой роман.
      Экс, кстати, предложил свой список для чтения – весьма стоящий, поскольку он, во-первых, знает о чем говорит, а во-вторых, Экс читал практически все. В его списке есть отличные вещи, как например, трилогия Шелби Фута о Гражданской войне (Civil War trilogy by Shelby Foote) (признаюсь честно – я так ее и не одолел. Вещь конечно отличная – но огромная!); «Со старой закалкой» Ю. Следжа (With the Old Breed by E.B. Sledge) – недавний сериал «Тихий океан», был снят, в частности, и по этой книге; «Улица без радости» Бернанда Фола (Street without Joy by Bernard Fall) (если по силам одолеть еще более сильную драму, то рекомендую прочитать его же «Ад – это крохотный пятачок» (Hell in a Very Small Place by Bernard Fall)). Тех же, кто интересуется современными конфликтами, находящимися в стадии затухания, несомненно заинтересуют «Морпехи» Натаниэла Фика (One Bullet Away by Nathaniel Fick), «Позывной: Шутник-1» Донована Кэмпбелла (Joker One by Donovan Campbell) и «Вот эта армия» Эксума (This Man's Army by Andrew Exum) (она была одной из первых книг о современных войнах, которые я прочитал в первые дни своего лейтенантства).
      Не стоит удивляться если некоторые из этих книг в итоге окажутся в будущих официальных списках. Что же касается «Однажды орел», то я надеюсь, что когда-нибудь она испарится из них и вместо нее там появится что-то, что лучше отражает реалии современного запутанного мира. Если вопрос заключается в том, чтобы заменить «Однажды орел» какой-нибудь хорошей книгой о Войне с террором, то, наверное, кто-нибудь из участников когда-нибудь ее напишет.

запись создана: 01.03.2012 в 11:06

@темы: книги

---

Оригинал взят у в Yellowstone. Занимательная гейзерология - часть 1

Введение - Фонтанные Гейзеры - Конусные Гейзеры - Старый Верный - Паровые Гейзеры - Эксельсиор - Фумароли и Палитры - Травертиновые Террасы - Водный мир - Заключение

Готовя эту серию репортажей, я посмотрел несколько фильмов-катастроф про извержение Йеллоустоунского супервулкана, которое якобы (как следует из особенно отчаянных страшилок) положит конец жизни на Земле в том виде, к которому мы все привыкли. Особенно порадовал двухсерийный фильм ВВС с титрами, гласящими “сюжет фильма основан на реальных событиях”, а затем, через несколько секунд “...которые пока еще не произошли”. Захотелось внести свою скромную лепту в этот апокалиптический декаданс. При изложении материала я буду пользоваться в основном статьей из National Geographic, опубликованной в августе 2009 года, про то, как устроен Йеллоустоунский парк, ну, и собственными впечатлениями, конечно.



Итак, гибель недостойного человечества, погрязшего в грехах, скорее всего, начнется с этой поляны. На снимке кусок геотермальной зоны Norris Basin, расположенной на северной границе заповедника. Через эту точку проходят сразу два вулканических разлома. Толщина земной коры здесь, возможно, самая тонкая на планете. Не глубже, чем в семи километрах под этой плешью кипит океан магмы температурой от 1300 до 2000 градусов по Цельсию. Диаметр камеры с магмой составляет около 40 километров, объема горячего вещества хватит на то, чтобы заполнить Гранд-каньон. Подобная хрень называется ненаучным словом "супервулкан", и Йеллоустоунский супервулкан самый большой на Земле. Если он взорвется, в создавшуюся дыру мог бы провалиться город типа Бостона. Предполагается, что в радиусе 100 километров все живое погибнет моментально. Лава похоронит туристские городки Гардинер на севере и Западный Йеллоустоун, соответственно, на западе, превратив их в современные Помпеи. На восточной границе этой зоны расположен довольно крупный город Коди. Оттуда, возможно, кто-то сумеет спастись, но в нем не останется ни одного строения. Пирокластическая пыль, распространяясь со скоростью реактивного самолета, накроет Коди слоем толщиной от 15 до 25 сантиметров, а под дождем эта пыль превращается в цемент. Ни одна крыша не выдержит упавшую на нее с неба сплошную бетонную плиту. Смерть и запустение доберутся до Чикаго, потом напор стихии начнет снижаться. В моем Торонто, в двух с половиной тысячах километров от катаклизма, выпадет какой-то сантиметр пыли, но проблема еще и в том, что этой дрянью нельзя дышать, а все двигатели она выводит из строя за ничтожно небольшое время. Земля покроется коркой грязи, и минимум на шесть лет земледелие в США и Канаде сделается невозможным. Всего погибнет до 30 миллионов человек. Но одной Америкой дело не ограничится. Облака вулканической пыли неизбежно приведут к изменению климата. Средняя температура на планете упадет на 20 градусов. Бананов нам долго тогда не видать.



Но пока что тут все спокойно и даже очень занимательно. Да и случится ли это вообще?

Йеллоустоунский супервулкан взрывался трижды. 2.1 миллиона лет назад он выкинул на поверхность Земли 2500 кубических километров магмы. Для сравнения, самое мощное на человеческой памяти извержение вулкана Кракатау, убившее как минимум 36000 человек и оставившее после себя дыру глубиной 250 метров, составило 21 кубический километр, то есть оно было в 120 раз слабее. Меж тем представить последствия извержение Кракатау просто: это очень впечатляющая квадратная каменюка со стороной квадрата 4.5 километра и высотой 1 километр. Теперь представьте себе каменюку в 120 раз больше, и всего делов. Эта радость и упадет в случае чего на наши головы.

Следующее извержение Йеллоустоуна, 1.3 миллиона лет назад, выбросило на поверхность 280 кубических километров породы. Последнее случилось 640 тысяч лет назад, оно было мощностью на 1000 кубокилометров. Размер кратера – его называют Йеллоустоунской кальдерой – составил 48х72 километра. Супервулканы не создают горы, они их уничтожают. В образовавшуюся дыру горы падают как спичечные коробки. Собственно, так люди поняли, что Йеллоустоун – это вулкан. В 1870 году лейтенант Густав Дуан забрался на высокую гору над Йеллоустоунским озером. В заповеднике средняя высота около двух километров над уровнем моря, а отдельные пики достигают 3500 метров. И вот, глядя с этой верхотуры вокруг, Дуан заметил, что местность напоминает выдранный зуб: вместо гор провал. Он сделал правильный вывод о том, что он находится на краю гигантского кратера.

Если проследить цепочку событий – 2100 тысяч лет назад – 1300 тысяч лет назад – 640 тысяч лет назад, не нужно быть гениальным математиком, чтобы понять, что вулкан взрывается один раз в 600-700 тысяч лет. То есть с точностью до 100 тысяч лет мы как раз в том самом временном промежутке. И тогда картинка, нарисованная в фильме ВВС, действительно реальна. С точностью до ста тысяч лет. С другой стороны, 70 тысяч лет назад уже случилось одно относительно небольшое извержение, оставившее после себя кратер около трех километров в диаметре (а самый большой кратер, который я лично видел в Исландии, был 600 метров в диаметре, и это была ни-фига-себе-какая-дыра).



Сейчас это всего лишь залив Йеллоустоунского озера под названием Западный Палец. Черная полоса суши на горизонте – граница “маленького” кратера. Дырки под водой – работающие гейзеры. Синеющая гряда гор в правом верхнем углу кадра – граница Йеллоустоунской кальдеры, то есть они обозначают границу извержения 640тысячелетней давности.



Вот еще один кратер, поменьше, и сейчас это тоже залив Йеллоустоунского озера. Извержение было 13800 лет назад, совсем недавно. Оно было настолько относительно слабым, что его даже не очень упоминают в источниках. Тем не менее, в абсолютных цифрах это было очень впечатляющее событие, во много раз более мощное, чем извержение Кракатау. Трудно в это поверить, глядя на спокойную водную гладь.

По-видимому, промежуточные взрывы вулкана 70 и 14 тысяч лет назад ослабили давление в камере и дали нам некоторую передышку. Тем не менее бродят слухи, что американское правительство относится к угрозе очень серьезно. Якобы доклады о сейсмической обстановке в заповеднике поступают раз в час. Якобы существуют планы мгновенной эвакуации 200-мильной зоны вокруг заповедника. Якобы министр обороны и президент лично следят за ситуацией. Якобы есть специальная комиссия, подчиненная президенту, которая мониторит все, что там происходит. Безоговорочно всей этой панической информации я бы не доверял, но найти ее можно легко.



Различными анализами и сканированием земной коры люди примерно выяснили, какие силы бушуют под Йеллоустоунским парком. Под американской плитой находится огромный кипящий котел. Непонятно, почему именно на этом континенте магма подходит так близко к поверхности. Так сложилось. У этого котла есть крошечная ручка, своеобразный канал в форме буквы U. Двумя рожками этот канал практически выходит на поверхность Земли. Более широкая часть канала находится непосредственно под Йеллоустоуном.



На этой веселенькой картинке показан процесс взрыва супервулкана. Произойдет ли это на наших глазах? Вот этого никто сказать не может. Северная часть озера поднимается со временем. За 50 лет с 1923 года, когда начались регулярные наблюдения, северный берег поднялся на 70 сантиметров. Это обнаружили по погибшим и затопленным деревьям на южном берегу. Как будто некий гигант поднимает блюдце с одной стороны, и вода отступает к другому краю. Вулкан дышит: берег не только поднимается, но и опускается. Бывает, что очень быстро, до 7 сантиметров в год. В последние два года процесс замедлился, но вообще колебания почвы здесь норма: в год фиксируется от тысячи до двух тысяч землетрясений, и некоторые из них очень сильные. Совсем недавно на одну-единственную неделю выпало 500 землетрясений, а в 1985 году случилось более 3000 землетрясений за полгода. Так что все возможно. Оптимисты не исключают сравнительно небольшого извержения на уровне того, которое образовало залив в озере 13800 лет назад (хе-хе). Местность вокруг исключительно пустынная, и катастрофических последствий такого извержения не будет, разве что самолеты перестанут летать надолго. Ну, и в заповедник уже просто так не попасть будет. А жаль. И, поскольку я там успел побывать до обещанного коварного катаклизма, сейчас с удовольствием расскажу о том, что я там увидел, а то вдруг вы не успеете.



На гугловском скриншоте видно, что весь парк – это дырка в рельефе. Почти круглая клякса слева от озера – залив Западный Палец, кратер вулкана, отработавшего свою роль 70000 лет назад. Город Коди, по которому пройдет граница между теми, кто погибнет точно и теми, кто, возможно, выживет в первое время после суперизвержения, находится возле правого края картинки. В этом городе сейчас находится аэропорт, обслуживающий заповедник, и в него прилетают самолеты из Денвера и Солт-Лейк-сити. Летом есть еще рейсы в Западный Йеллоустоун, он расположен у левой границы заповедника. Красным якорем отмечен северный въезд в заповедник, городок Гардинер, в нем мы ночевали. Разлом Norris Basin находится там, где отмечен номер дороги 89, на самом краю Йеллоустоунской кальдеры. С него якобы смерть наша и начнется.

В Йеллоустоуне сосредоточена половина активных гейзеров всей планеты количеством более 300 штук. Самый высокий плюется кипятком на высоту 140 метров. Определение слова “гейзер” достаточно размыто. Воспользуемся Википедией: “гейзер - источник, периодически выбрасывающий фонтаны горячей воды и пара”. По этому определению постоянно кипящая дырка в земле гейзером не является, даже если из нее и фигачит вверх небольшой фонтан. По каноническому определению гейзер – пульсирующий источник. Согласно этого определения, в Исландии настоящий гейзер всего один на всю страну, а здесь их в 300 раз больше. Всего же разнообразных геотермальных выходов в Йеллоустоунском парке более 10000.

Вода в Йеллоустоуне кипит при температуре 93 градуса, потому что там высоко, а вытекает она из гейзеров с температурой 60-85 градусов. Поэтому по заповеднику гуляют толстые облака пара. Там целые поля горячей воды, парящие озера, а в реке Желтокаменке плещется толстая форель, нагулявшая бока возле теплых источников.



А вообще там просто очень красиво. Снимок сделан от шоссе в середине июля. Лето в Йеллоустоуне длится месяца два, и всегда надо быть тепло одетым. Снег на верхушках гор никогда не тает.

Двести лет назад в эту местность пришли американцы. А эти американцы, они такие. Не успокаиваются, пока все не будет сделано как положено. Сейчас на территории Йеллоустоунского заповедника создана изумительная инфраструктура. Непонятно, чем больше восхищаться: природными явлениями или тем, как к ним организован доступ. Задача была поставлена таким образом: чтобы 4 миллиона человек в год (а столько туда и приезжает, на парковках можно изучать географию Штатов по номерам автомобилей) могли посмотреть все природные чудеса без ущерба для дикой природы. Эта задача была решена. Лет десять назад я прочитал мнение натуралиста Василия Пескова о том, что Йеллоустоун совершенно испоганили: везде подвесные дорожки, с которых нельзя сходить, вокруг гейзеров эстакады с лавочками, а сами гейзеры превращены в спектакль. Любой толстопузый болван может подъехать в обозначенное и известное время к любому гейзеру на машине, сесть на лавочку и посмотреть на то, как этот гейзер плюется. То ли дело Камчатка: добраться не то что трудно, а практически невозможно, ограничений для тех немногих счастливчиков никаких нет, и он, Песков, лично там побывал и вот сейчас готов всем рассказать как там все здорово и аутентично. Нет нужды говорить, что будучи как раз тем самым толстопузым болваном, я горячо с этим мнением не согласен: не надо мне рассказывать о том, как где-то здорово и интересно, лучше дайте мне возможность туда приехать и обеспечьте мне мой досуг быстро и эффективно за мои деньги. За это я согласен ходить только по дорожкам и подчиняться всевозможным ограничениям. Потому что я отдаю себе отчет, что я не один избранный в этом мире, и другие миллионы человек имеют право на те же зрелища. А если пустить это стадо топтать заповедник без всяких ограничений, то уже через год там будет голимая помойка. Поэтому пусть будут дороги и дорожки, и пусть я за два дня смогу проехать 500 километров по прекрасным горным шоссе, на которых нельзя останавливаться нигде, кроме как в обозначенных местах. Я так думаю.

Соответственно, мы повидали... ну, не 300, но 100 гейзеров точно. Плюс неописуемое количество других термальных явлений. Сейчас я их буду аккуратно классифицировать.

Следующая серия

запись создана: 26.02.2012 в 11:09

@темы: Дикий Запад, кладовка мифов

---

"Остров сокровищ"

Оригинал взят у в Остров сокровищ (1)

Предуведомление: у меня есть некоторые разрозненные выписки на тему «Острова сокровищ» Р. Л. Стивенсона — о переводе, прототипах, первом и других изданиях, о карте, самом острове и пр. Так что тема-то одна, а сюжетов несколько, поэтому представить их сразу все — будет громоздко. Лучше кусочками с подзаголовками. Ну, например:

Формидабль

Предпоследний абзац книги в оригинале и переводе Чуковского выглядит так:

Of Silver we have heard no more. That formidable seafaring man with one leg has at last gone clean out of my life; but I dare say he met his old Negress, and perhaps still lives in comfort with her and Captain Flint. It is to be hoped so, I suppose, for his chances of comfort in another world are very small.

О Сильвере мы больше ничего не слыхали. Отвратительный одноногий моряк навсегда ушел из моей жизни. Вероятно, он отыскал свою  чернокожую женщину и живет где-нибудь в свое удовольствие с нею и с Капитаном Флинтом. Будем надеяться на это, ибо его шансы на лучшую жизнь на том свете совсем невелики.

(Напомню, кто забыл, Капитан Флинт здесь — это попугай одноногого Сильвера).

Ну,  понаслышке из французского, «формидабль» обычно звучит как: первокласный, шикарный, грандиозный и пр.
Но в английском варианте у него значения с другим оттенком: страшный, грозный, внушительный.
В английском  это слово появляется около 1500 г, из среднефранцузского formidable, куда оно пришло из латинского formidabilis, где formidare «бояться», от formido «ужас, страх».

Сильвер — устрашающий, потрясающий.  Но, никак, не отвратительный.

Он — главный герой книги, которую Стивенсон назвал «Морской кок» (Сильвер же был поваром на судне), а только потом редактор переделал её название в «Остров сокровищ».

Сильвер: и страшен — и замечателен, и разбойник — и по-своему джентельмен, умен, хитёр, весел и многообразен. Его индивидуальности страшился сам капитан Флинт.

Помните, ещё один роман, где в одном лице: Роберт Льюис Стивенсон. Странная история доктора Джекила и мистера Хайда ?

А Сильвер ведь спас Джима. И Джим, хоть и рад, что тот исчез наконец из его жизни, но надеется, что Сильвер нашёл себе негритянку и живет-поживает со своим попугаем, и еще не отправился в адское пекло.

Итак, formidable, это, например:

                     Из шатра,
Толпой любимцев окруженный,
Выходит Петр. Его глаза
Сияют. Лик его ужасен.
Движенья быстры. Он прекрасен,
Он весь, как божия гроза.

А о прототипе Сильвера,  как относился к нему и своему герою сам Р. Стивенсон — это в следующий раз.

Оригинал взят у в Остров сокровищ (2)

Одноногий Сильвер и Венди Дарлинг

У Роберта Л. Стивенсона был близкий друг — Вильям Эрнст Хенли (23 августа 1849 – 11 июля 1903). Он и стал прототипом одноногого Сильвера.
Вот он:


Работа 1886 года Огюста Родена — тоже близкого друга Хенли.


А дело было так…

Билл Хенли в 12 лет заболел костным туберкулезом и где-то через шесть лет ему по колено оттяпали левую ногу.
В 24 года ему хотели ампутировать и правую, но её с трудом удалось спасти — 20 месяцев он пролежал в больнице, где и познакомился в феврале 1875 г. со Стивенсоном. Тот зашел в больницу вместе с редактором, готовившим сборник стихов Хенли.
Стивенсон написал тогда: «{Хенли] сидит в свой кровати, все волосы всклокочены, и говорит, так жизнерадостно, как будто он в королевском дворце».

Они стали большими друзьями. И вместе потом написали 4 пьесы. Далее, правда, была и размолвка, но не будем об этом.

Ллойд Осборн, пасынок Стивенсона, описал Хенли так «…большой, пылающий, широкоплечый, с большой рыжей бородой и костылём; веселый, удивительно умный, смех его катился как музыка; он обладал невообразимой огненностью и живостью; он так и носился на своей одной ноге».

Кстати, во все первых изданиях книги стоит шутливое посвящение Ллойду Осборну:

To
Lloyd Osbourne,
An American Gentleman,
In Accordance With Whose Classic Taste
The Following Narrative Has Been Designed,
It Is Now, In Return For Numerous Delightful Hours
And With The Kindest Wishes,
By His Affectionate Friend,
The Author
 

Ведь Ллойду было 12 лет, когда именно для него Роберт Л. Стивенсон начал сочинять «Остров сокровищ», сначала просто как вечерние истории. Толчком послужила карта острова, которую они как-то нарисовали в дождливый августовский день 1880 г. Каждый вечер — по главе. Слушатели — жена, дети, соседи и родители.

Ллойд тогда ему сказал – никаких женщин в этой истории, а отец Стивенсона составил список вещей в сундуке Билли Бонса и придумал название «Морж» для судна, на котором ходил капитан Флинт.

Сам Стивенсон об этом подробно написал в предисловии к своей книге. В том числе:

«А потом мне пришла идея о Джоне Сильвере <…> это взять моего восхитительного друга (читатель, скорее всего, тоже его знает и, так же как и я, восхищается им), но лишить его всех тонких прекрасных качеств и высокого изящного характера, но оставить только его силу, его храбрость, его проворство и его великолепное радушие, и попытаться выразить всё это на языке грубой матросни».

В оригинале: «…to try to express these in terms of the culture of a raw tarpaulin». Кстати tarpaulin — на английском это означает не только брезент, брезентовый плащ или шляпу, но так иногда на флотском жаргоне там кличут моряков (эй ты, брезентуха!).

Терпеливый читатель, добравшись досюда, справедливо спросит, а где же обещанная в заголовке Венди Дарлинг, героиня другого произведения и другого автора: Джеймса Барри «Питер Пэн»?

Вот она: Маргарет Хенли «Венди Дарлинг» — она же дочь Вильяма Хенли «Джона Сильвера»
.


Дело в том, что автор «Питера Пэна», Джеймс Барри, был хорошо знаком с Вильямом Хенли и его маленькой дочкой. Она его обожала и звала мой дружок «my friendy», но выговаривала ещё не все звуки, и это звучало как «my fwiendy» или как «fwiendy-wiendy», отсюда и появилась: Венди.

Маграрет не читала «Питера Пэна». Она родилась 4 сентября 1888 г., а умерла 11 февраля 1894 г., не дожив и до 6 лет. Она была единственным ребенком в семье Вильяма.

P. S.
Джеймс Барри в 1889 г. знакомится  с семейством Ллуэлин, где рождаются 5 мальчишек: Джордж (1893), Джон  (1894), Майкл (1897), Питер (1900), и Николас (1903). И они тоже стали главными героями «Питера Пэна». А в 1907 г. от саркомы умерла их мать 44 лет, а в 1910 г.в том же возрасте умирает от рака отец. Их опекуном становится Дж. Барри. Дальше — сложные судьбы. Джордж погибает на войне в 1915 г., Майкл утонул в 1921 г., Питер, всю жизнь носивший это тягостное ему клеймо Питера Пэна, в 1960 г. бросился под поезд.

P.S.S.
Дж. Барри был хорошо знаком с Робертом Скоттом и был крестным его единственного сына Питера. В последнем письме к жене Р. Скотт написал: «…заинтересуй мальчика естественной историей, если сможешь; это лучше, чем игры…».

Жена Скотта, Кэтлин, была ученицей Огюста Родена (вот наконец, мы вернулись к самому началу всей этой истории) и после гибели мужа сделала две его скульптуры – одна стоит в Лондоне, другая в Крайстчёрче.

P.S.S.S.
А капитана Крюка боялся даже одноногий Сильвер.
.

Оригинал взят у в Остров сокровищ (3)

Пиастры! Пиастры! или Разлив жёлчи

Начав уже строчить пост о многочисленных ошибках в переводе «Острова сокровищ» Н. Чуковского, вот, напоролся на публикацию, где, собственно, почти всё и сказано.
Эх, так  замахнулся, а теперь писать уж и нечего. Ладно, найду ещё пару камушков.

Билли Бонс и мистер Эрроу, конечно, никакие не штурманы, а первые помощники .

Это — большая разница:

Mate —первый помощник капитана, а вовсе и не штурман.

Это слово, mate, как уверяют, происходит от среднегерманского слова (14 века) gemate «тот, кто ест за одним столом; сотрапезник» от пра-германского *ga-maton  «есть (*matiz) вместе (*ga-)».

Тут, конечно, всплывает слово-аналог: компаньон,
которое пришло  где-то в 1300 г. из старофранцузского compaignon «парень, приятель», из поздней латыни companionem (nom. companio),  «сохлебник, состольник» из латинского com- «вместе» + panis «хлеб».
И что впервые обнаруживается в 6 веке в  Frankish Lex Salica, и, возможно, это был перевод германского слова  (ср. готское: gahlaiba «одностольник» из hlaib »каравай хлеба».

Вот такой вот хлаиб...

Эх, ладно.

А теперь  о знаменитом попугайском:

«Пиастры! Пиастры!»

В оригинале:

«Pieces of eight! Pieces of eight!»

Я не нумизмат, но увидел, что это были испанские серебряные талеры, а никакие не пиастры.
(Кстати, эти талеры тогда стали первой мировой валютой, и долго были в чести в Америке, откуда пошли доллары и так далее.
А всё дело началось в долине  г. Яхимов в Чехии, где стали шлепать йохимсталеры, и, лингвистически расщепившись, талеры в своей второй лингвистической половине пошли на запад, а к нам, на восток, в том же свойстве и в первой части своего звучания,  пошагали ефимки).

Нет, это не всё, дальше будет, как соберусь: о буканирах, барбекю, Робинзоне, окороках и пьяной бухте.

Ведь:

«Первое время я думал, что „сундук мертвеца“ — это тот самый сундук, который стоит наверху, в комнате капитана».

.

Оригинал взят у в Остров сокровищ (4)

Но, перед тем, как написать о Пьяной бухте и прочих приятных вещах, сначала такой официальный постик.

А где, собственно ?

Fifteen men on a dead man's chest
Yo ho ho and a bottle of rum
Drink and the devil had done for the rest
Yo ho ho and a bottle of rum.

Ну, вы конечно знаете, что в романе Стивенсона есть только эти четыре строки этой славной песни, а все остальное написал Я. Аллисон в 1891 г.

Стивенсон в письме Сиднею Колвину (Sidney Colvin) в июле 1894 г. [а не в конце мая, как сказано в вики] пишет:

«T. I. [Treasure Island] came out of Kingsley's At Last where I got the Dead Man's Chest — and that was the seed — and out of the great Captain Johnson's History of Notorious Pirates».

Итак, вот откуда Dead Man's Chest, что, кстати, означает не только «сундук мертвеца», но и «грудная клетка мертвеца», то есть, попросту — скелет.

Тут же вспомним остров Скелета и стрелку-скелет в романе, и тут же становится куда интереснее загадка и игра слов песни Билли Бонса,  и всякие размышления  Джима: «Первое время я думал, что «сундук мертвеца» — это тот самый сундук, который стоит наверху, в комнате капитана».

 Теперь о самой книге Чарльза Кинглси [«Наконец,  рождество в Вест-Индии»]. Вот её текст.

Остров Dead Man's Chest встречается там только один раз, в описании Виргинских островов:

«The Dutchman’s Cap, Broken Jerusalem, The Dead Man’s Chest, Rum Island, and so forth, mark a time and a race more prosaic, but still more terrible, though not one whit more wicked and brutal, than the Spanish Conquistadores, whose descendants, in the seventeenth century, they smote hip and thigh with great destruction».

Интересно, что с ним соседствует остров Рома, как и в словах песни!

Вторая упоминаемая книга — капитана Чарльза Джонсона (на самом деле, это псевдоним Даниеля Дэфо).

Её полное название:

«Johnson, Capt. Charles. A General History of the Robberies and Murders of the Most Notorious Pyrates and also Their Policies, Discipline and Government, From their first Rise and Settlement in the Island of Providence, in 1717, to the present Year 1724. With the remarkable Actions and Adventures of the two Female Pyrates, Mary Read and Anne Bonny; To which is prefix'd An Account of the famous Captain Avery and his Companions; with the Manner of his Death in England. The Whole digested into the following Chapters,…To which is added a short ABSTRACT of the Statute and Civil Law, in Relation to Pyracy.. London, printed for Ch. Rivngton, 1724».

Вот она — можно почитать и скачать.

Это нечто — основополагающая пиратская книга.

В ней, кстати, написано, что:

Капитан Тич –Черная Борода, чтобы больше досталось ему, один раз в 1718 г. бросил обманом 17 человек на пустынном островке, а сам с 40 другими смотался, и  это было на пути из Чарлстона, Южная Каролина, в Северную Каролину.

Брошеных потом спас его бывший дружок, майор Стид Бонне, послав за ними баркас:

«From the Bar of Charlestown they sailed to North Carolina. Teach now began to reflect how he could best secure the spoil, along with some of the crew who were his favoufites. Accordingly, under pretence of cleaning, he run his vessel on shore, and grounded ; then ordered the men in Hands' sloop to come to his assistance, which they endeavouring to do, also run a–ground, and so they were both lost. Then Teach went into the tender with forty hands, and, upon a sandy island, about a league from shore, wbere there was neither bird nor beast, nor herb for their subsistence, he left seventeen of his crew, who mast have inevitably perished, had not Major Bonnet received intelllgence of their miserable situation, and sent a long boat for them».

Уже как 15 лет ведутся подводные работы на затопленном судне "Месть королевы Анны" Тича (но это отдельная увлекательная история).

Для разгадки тайны острова я даже нашел и заказал одну книгу, которую написал Квентин ван Марле.
У него 30 января 1969 г. заглох мотор и его выкинуло на Dead's Man Chest Island, тот самый, в группе Британских Вирджинских о–вов.
Через 25 лет в ноябре–декабре 1994 г. он провёл месяц на этом же островке в память столетия со дня смерти Стивенсона, о чём, собственно, и написал эту соврешенно никчёмную книжонку "Marooned: One Man's Ordeal on Dead Man's Chest: Thirty One Days on Blackbeard's Island», London, 1995. Не рекомендую.

Ладно. Пока хватит
.

Оригинал взят у в Остров сокровищ (5)

Окорок или Барбекю?

У одноногого Джона Сильвера было две клички: Долговязый Джон и Окорок.
В оригинале это звучит как: Long John (тут всё в порядке)  и  Barbecue (?!).

Да, конечно: «He was very tall and strong, with a face as big as a ham — plain and pale, but intelligent and smiling» [Это был очень высокий и сильный мужчина, с широким, как окорок, плоским и бледным, но умным и веселым лицом].

Но дело совсем не в лице.
За кличкой Барбекю таится много чего…

Для начала, откуда взялось это слово.

Впервые его можно найти в книге  Педро Сьеса де Леоне. Хроника Перу. Часть первая. 1553 года издания (см. стр. 27).
Вот как выглядел её титул, и вот та страница (правая колонка) 15 и 14 строки снизу, где написано:
…᷇q tienen las casas armadas en gr᷉ades horcones a manera de baruacoas o tablados,…
(Кликбл)

В современном издании вся эта фраза выглядит так:

 Salen a la costa muchos ríos grandes, y entre ellos el mayor y más poderoso es el río de SanJuan, el cual es poblado de gentes bárbaras, que tienen las casas armadas en grandes horcones a manera de barbacoas o tablados, y allí viven muchosmoradores, por ser los caneyes o casas largas y muy anchas son muy riquisímos estos indios de oro, y la tierra que tienen muy fértil y los ríos llevan abundancia y llena de paludes o lagunas, que por ninguna manera sepuede conquistar, sino es a costa de mucha gente, y con gran trabajo.

А в переводе:

К этому берегу выходит много крупных рек, и среди них наибольшая и самая могучая река Святого Хуана, на которой живут варварские народы, имеющие дома на больших подпорках, на подобие свай или помостов, и там [в них] проживает много обитателей, поскольку [эти дома] являются канейями или длинными и очень широкими домами; эти индейцы очень богаты на золото, и земля их очень плодородна, а реки несут изобилие; но она настолько непроходима, полна болот или озер, что никоим образом не может быть завоевана, кроме как за счет многих людей и с большим трудом.

Чуть позже, 27 июля 1590 г.,  в памятке об открытии, сделанном в Новом Мехико, которое Гаспар Костанья де Соса послал лейтенанту губернатора и генерал-капитану Нуэво Реино де Леон, написано:

En 16 del dicho salimos deste paraje, y fuimos a dormir a las Lajas, a donde nos llovió un aguacero que fue de mucho efecto respecto de no poderse tomar el río, y se hicieron aquí muchas barbacoas de maseal.

В смысле, что: 16-го вышли отсюда на ночевку в Лахас, но из-за сильного ливня не смогли перейти реку, и поставили здесь много вот этих самых, которые в примечании объяснены как: место для жилья в виде настила с соломенными матами, поднятого на кольях.
.
Но это всё на испанском. А в английском языке это слово появилось на век позже —  в книге:

William Dampier. А new voyage round the world describing particularly the isthmus of America, several coasts and islands in the West Indies, the Isles of Cape Verd, the passage by Terra del Fuego, the south sea coasts of Chili, Peru, and Mexico; the Isle of Guam, one of the Ladrones, Mindanao, and other Philippine and East India islands near Cambodia, China, Formosa, Luconia, Celebes, &c., New Holland, Sumatra, Nicobar Isles ; the Cape of Good Hopeand Santa Hellena : their soil, rivers, harbours, plants, fruits, animals, and inhabitants : their customs, religion, government, trade, &c. London, Printed for James Knapton, 1697.

Где он пишет (см. стр.20) о походе 1681 г. по Панамскому перешейку:

The twelfth in the morning we crossed a deep River, passing over it on a Tree, and marched 7 mile in a low swampy ground, and came to the side of a great deep River, but could not get over. We built Huts upon its Banks and lay there all night, upon our Barbecu's, or frames of Sticks raised about 3 foot from the ground.

То есть:

Двенадцатого утром мы пересекли глубокую реку, перейдя её по бревну, и прошагали 7 миль по низкой болотистой местности, и пришли на берег большой глубокой реки, но не смогли ей преодолеть. Мы построили хижины на её берегах и пролежали там всю ночь, на наших барбекю, то есть, рамах из жердей, поднятых на 3 фута над землей.

Кстати, об авторе: Уильям Дампир (Вильям Дэмпир) (1651 — март 1715) был одним из самых известных пиратов в истории. Ну, и конечно, как английский мореплаватель и член Британского Королевского Общества, выпустил несколько книг.

Так, видите? Уже потихоньку начинают вылезать и пираты.

И тут стоит заметить, что именно этот Вильям Дампир в 1704 г. высадил Александра Селькрика на необитаемый остров, и только в 1709 г. забрал его оттуда. Того самого Селькрика, который стал прообразом Робинзона Крузо для Даниеля Дэфо, написавшего замечательную книгу о пиратах.
И кстати, на том острове почти через 300 лет (в 2008 г.) нашли следы его (Селькрика) пребывания.

Итак, барбекю ведет свое происхождение от барбакоа, которое, в свою очередь, происходит из языков жителей Центральной Америки и Карибского бассейна, и обозначает деревянную решётку, поднятую над землей, на которой спали. Этим же словом на Гаити обозначали решетки, на которых вялили или коптили мясо.

На одном их местных тупийских языков такие решётки называли не «барбакоа», а «мукем» или (при частой замене м на б) «букем» или «букан».

Дальнейшая история такова.
Французы, которые в начале 17 века на Гаити занимались заготовкой мяса, получили название «буканьеры» (boucanier).
В английском варианте (buccaneer) слово «буканир» стало обозначать пирата Карибского бассейна (вики, wiki).

Поэтому, кличка «Барбекю» намекала вовсе  не на ширину физиономии или остутствие ноги у Джона Сильвера, а, думаю, была у матросов просто иносказанием: Джон Сильвер  — Буканир.

Кстати, первая часть книги называется в оригинале: The Old Buccaneer,
а в переводе и это было потеряно: Старый пират.
.

Оригинал взят у в Остров сокровищ (6)

Карта — загадочные детали

На карте, подготовленной Стивенсоном для первого издания книги 1883 г., встречаются разные загадочные детали и надписи, часть из которых я понял, а часть — нет.

(Кстати, в дальнейших переизданиях и переводах книги многие детали на карте были искажены или просто исчезли).

Итак, вот эти фрагменты оригинальной карты:

(все картинки можно увеличить щелчком)



(1) А что это там плавает прямо посредине?





(2) А что это тут такое понаписано?



(3) А какое тут название бухты, а на берегу что за надпись и ближе к бухте вот вроде ещё?



(4) Так, ну с надписями всё ясно, а вот что это за пара существ возле болота бегает?



(5) Вот подпись внизу на карте:  что тут собственно написано?

.

(от Шано: лучше перейти на ЖЖ-пост, там в комментах кое-что еще)

Оригинал взят у в Остров сокровищ (7)

Карта — вот основа

Стивенсон написал подробно-подробно, как всё появилось.
Дело было в Castleton of Braemar  в Шотландии в августе 1880 г.

И в моём переложении это выглядит так:

<…> Там вовсю задувал ветер и, в той же мере, поливал дождь; воздух отчизны был злее человеческой неблагодарности, и я был вынужден много времени просиживать в четырёх стенах дома, печально известного как дом покойной мисс Макгрегор.

А теперь изумляйтесь, о чудо, перст судьбы.

В доме покойной мисс Макгрегор был на каникулах школьник, которому очень хотелось «что-нибудь заковыристое, чтобы занять свою голову». Он не думал о литературе; искусство Рафаэля, вот на чём остановился его мимолётный выбор; и с помощью  ручки, чернил и коробки дешёвой акварели он вскоре превратил все комнаты в картинную галерею.
Моей самой непосредственной обязанностью в этой галерее было зазывать туда публику; но иногда я хотел от этого немного отдохнуть, присоединялся к художнику (так сказать) у мольберта, и проводил время после полудня в честном состязании с ним, делая раскрашенные рисунки.

И в один из таких дней я сделал карту острова; она была тщательно и (как я думаю) красиво раскрашена; его очертания невыразимым образом захватили моё воображение; там были укромные заливы, которые радовали меня прямо как сонеты;  и я, с бессознательным ощущением предопределенного, снабдил мою работу этикеткой «Остров Сокровищ».

Говорят, что есть люди, которым карты безразличны, но мне трудно в это поверить. Названия, очертания лесов, направления  дорог и рек, следы прошлой жизни людей, все ещё отчетливо прослеживаемые на холмах и вниз по долине, мельницы и руины, водоёмы и паромы, какой-то мегалит или каменное кольцо друидов на вересковой пустоши; вот неистощимый источник интереса для любого наблюдательного человека хоть с каким-нибудь воображением!
Любой ребенок может вспомнить, как вот он лежит головой в траве, смотрит в этот бесконечно малый лес и видит, как он всё гуще населяется волшебными армиями.

И вот точно также, пока я разглядывал свою карту «Острова Сокровищ», среди воображаемых лесов начал проявляться будущий образ книги; загорелые лица и блестящее оружие неожиданно выглядывали на меня из разных сторон, они двигались туда и сюда, сражаясь и охотясь за сокровищем на этих немногих квадратных дюймах плоской карты. <…>

Не правда ли, очень напоминает:

Тут мне начало казаться по вечерам, что из белой страницы выступает что-то цветное. Присматриваясь, щурясь, я убедился в том, что это картинка. И более того, что картинка эта не плоская, а трехмерная. Как бы коробочка, и в ней сквозь строчки видно: горит свет и движутся в ней те  самые фигурки, что описаны в романе. Ах, какая это была увлекательная игра, и не раз я жалел, что кошки уже нет на свете и некому показать, как на странице в маленькой комнатке шевелятся люди.

(Булгаков. Театральный роман).




А далее: мне надоело всё пересказывать.

Ну вкратце, сама карта заставила двигаться сюжет книги, а по существу, и служит её сюжетом. Она — основа книги, там  все её корни. Оригинал акварельной карты потом затеряли в редакции, и Стивенсон со своим отцом потом снова её вычертил. Она и была опубликована в 1883 г.
Знание местности романа —важное условие для любого писателя, отмечает Стивенсон.
Думаю, именно поэтому о нём одобрительно отзывался В. Набоков.

Пожалуйста, вот, он уже закончил весь текст книги и:

<…>  But the adventures of Treasure Island are not yet quite at an end. I had written it up to the map. The map was the chief part of my plot. For instance, I had called an islet ‘Skeleton Island,’ not knowing what I meant, seeking only for the immediate picturesque, and it was to justify this name that I broke into the gallery of Mr. Poe and stole Flint’s pointer. And in the same way, it was because I had made two harbours that the Hispaniola was sent on her wanderings with Israel Hands. The time came when it was decided to republish, and I sent in my manuscript, and the map along with it, to Messrs. Cassell. The proofs came, they were corrected, but I heard nothing of the map. I wrote and asked; was told it had never been received, and sat aghast. It is one thing to draw a map at random, set a scale in one corner of it at a venture, and write up a story to the measurements. It is quite another to have to examine a whole book, make an inventory of all the allusions contained in it, and with a pair of compasses, painfully design a map to suit the data. I did it; and the map was drawn again in my father’s office, with embellishments of blowing whales and sailing ships, and my father himself brought into service a knack he had of various writing, and elaborately FORGED the signature of Captain Flint, and the sailing directions of Billy Bones. But somehow it was never Treasure Island to me.

I have said the map was the most of the plot. I might almost say it was the whole. A few reminiscences of Poe, Defoe, and Washington Irving, a copy of Johnson’s Buccaneers, the name of the Dead Man’s Chest from Kingsley’s. At Last, some recollections of canoeing on the high seas, and the map itself, with its infinite, eloquent suggestion, made up the whole of my materials. It is, perhaps, not often that a map figures so largely in a tale, yet it is always important. The author must know his countryside, whether real or imaginary, like his hand; the distances, the points of the compass, the place of the sun’s rising, the behaviour of the moon, should all be beyond cavil. And how troublesome the moon is! I have come to grief over the moon in Prince Otto, and so soon as that was pointed out to me, adopted a precaution which I recommend to other men—I never write now without an almanack. With an almanack, and the map of the country, and the plan of every house, either actually plotted on paper or already and immediately apprehended in the mind, a man may hope to avoid some of the grossest possible blunders. With the map before him, he will scarce allow the sun to set in the east, as it does in The Antiquary. With the almanack at hand, he will scarce allow two horsemen, journeying on the most urgent affair, to employ six days, from three of the Monday morning till late in the Saturday night, upon a journey of, say, ninety or a hundred miles, and before the week is out, and still on the same nags, to cover fifty in one day, as may be read at length in the inimitable novel of Rob Roy. And it is certainly well, though far from necessary, to avoid such ‘croppers.’ But it is my contention — my superstition, if you like — hat who is faithful to his map, and consults it, and draws from it his inspiration, daily and hourly, gains positive support, and not mere negative immunity from accident. The tale has a root there; it grows in that soil; it has a spine of its own behind the words. Better if the country be real, and he has walked every foot of it and knows every milestone. But even with imaginary places, he will do well in the beginning to provide a map; as he studies it, relations will appear that he had not thought upon; he will discover obvious, though unsuspected, short–cuts and footprints for his messengers; and even when a map is not all the plot, as it was in Treasure Island, it will be found to be a mine of suggestion.

Оригинал взят у в Остров сокровищ (8)

Карта

Старый осел, я ведь забыл к прошлому посту сделать ссылку на оригинальную стивенсонскую  карту 2271px × 3569px,
вот она: img683.imageshack.us/img683/4042/map1883.jpg

И вот я начал было писать о том, совпадают или не совпадают те курсы, по которым шёл Сильвестр, но, вдруг бросил.

Пусть тот, кому вдруг это тоже станет интересно, сам пройдёт теми же тропами.
Подробная карта теперь у вас есть — вот он этот остров, похожий на дракона, ну а книгу — её найти легко.

И на будущее.
Знаете, я почти уверен, что Стивенсон думал о том, что на острове ведь ещё оставались три пирата.

А ведь  на самом северо-западном окончании острова всё ещё оставались зарыты серебро и оружие:



Кто знает…

Да, не могу не вспомнить карту другого славного острова:

запись создана: 24.02.2012 в 20:50

@темы: книги, карты, Вавилон-18

---

Вчера в испанском аукционном доме Ансорена должны были начаться торги, на которых выставлен ни много ни мало оригинал королевской жалованной грамоты Христофору Колумбу, выданной наихристаннейшими королями в Барселоне 28 мая 1493 г.



Это единственный экземпляр документа. Он написан на куске пергамента размером 43,5 на 27,5 см. В центре его нарисован герб, пожалованный Колумбу за открытия.



Грамота находилась во владении потомков адмирала и не вошла в состав корпуса источников, проданных Кристобалем Колоном-и-Агилера де ла Серда, 14-м герцогом де Верагуа испанской нации в 1926 г. (ныне хранятся в Архиве Индий в Севилье).

Ориентировочная цена от 1 250 000 до 1 550 000 евро. maoist.livejournal.com/278494.html

@темы: средние века

---

Парта, которая легко превращалась в гамак, США, 1913 год.

@темы: детский вопрос

---

С 16 по 18 век в Китай попадало примерно 100 тонн европейского серебра в год. В Индию (аппроксимируя) - 30 тонн. 30 тонн на 200 лет - 6000 тонн. 1 грамм серебра - 0.468 долларов. То есть получается одного серебра было вывезено в Индию на 3 миллиарда нынешних долларов. Но! Серебро до введения долларового стандарта стоило дороже, почти в 3 раза, поэтому реальная стоимость этого серебра - 9 миллиардов долларов.
Холден Фёбер в статье "Rival Empires of Trade in the Orient, 1600-1800", говорит о том, что торговля с Индией обошлась Европе в 250 миллионов фунтов стерлингов с 17 веке, и в 600 миллионов фунтов в 18 веке. Если воспользоваться обычным калькулятором, то мы получаем 26,3 млрд. для 17 века и 70 млрд. фунтов для 18 века. Всего примерно 100 млрд.
Но! Европейцам этих денег не хватало (грубо говоря, серебра столько не было в Европе), и поэтому индийские ростовщики и банкиры вполне давали европейцам деньги в кредит. Под процент. Довольно высокий (12%).
Еще раз, это только серебро.

немного больше здесь george-rooke.livejournal.com/864563.html

@темы: деньги

---

17.12.2018 в 22:11

Пишет  EricMackay:

В Посольском приказе в XVII в. были переводчики отдельно с немецкого и цесарского языков и толмачи переводившие с лифляндского и курляндского.

@темы: Вавилон-18

---

17.12.2018 в 22:31

Пишет  Sofias:

Купание придворных дам в 18 веке. Франсуа Фламенг

Картинки теперь кликабельны.

@темы: Сантехнически-гигиеническое, картины

---

Пег (Маргарет) Уоффингтон была известной красавице-актрисой, блистала в комедиях на лондонских подмостках. А в 1757 г., когда она играла Розалинду в "Как вам это понравится", она упала в обморок прямо на сцене. В себя затем пришла, но на ноги больше так и не встала. Скончалась она в 1760, всего в сорок лет.

Портрет кисти неизвестного художника из коллекции Национальной портретной галереи (Лондон) - Пег Уоффингтон на одре болезни, 1758 г.

eregwen.livejournal.com/1633021.html

@темы: картины, англомания

---

25.09.2018 в 17:46

Пишет  AmoMans:

25.09.2018 в 15:06

Пишет  helena-eva:

Пeтeр Мёнстeд (1859- 1941) - извeстный датский художник-рeалист, признанный мастeр пeйзажа, прeдставитeль «золотого вeка» датской живописи.

@темы: картины

---

17.12.2018 в 14:17

Пишет  N.K.V.D.:

История Мултанского дела

Процесс группы крестьян-удмуртов, жителей села Старый Мултан, обвинявшихся в принесении человеческой жертвы языческим богам, — одно из самых громких и памятных дел конца XIX века. Трижды состоялся суд, причем дважды он заканчивался тем, что невинных людей приговаривали к каторге.

В начале 90-х годов XIX века на Вятскую губернию обрушилось сразу два несчастья. Во-первых, крестьянские хозяйства оказались в упадке из-за двух подряд неурожайных годов. Во-вторых, по Волге и Каме летом 1891 года начал гулять тиф. Эпидемия быстро обрела невиданный размах, поставив под угрозу жизнь всего трудоспособного населения невезучего края.

В Старотрыкской волости Малмыжского уезда картина наблюдалась неоднородная. Часть сел действительно едва ли не вымирала от голода и страшной болезни, а рядом преспокойно вели обычную жизнь обитатели «островков благополучия», у которых и хлеба на полях уродилось много, и которые о тифе не слышали. Одним из таких «оазисов» посреди всеобщего бедствия оказались крупные села Старый и Новый Мултан, население которых составляли в основном удмурты (тогда представителей этой народности называли вотяками). По соседству с указанными селами находились русские деревни Анык и Чулья. Эти населенные пункты соединяли сразу две дороги: узенькая тропинка, бежавшая по заболоченной низине через лес, и широкая проезжая дорога в обход леса.

Весной 1892 года именно в этой местности произошли страшные события, оставившие неизгладимый след в истории российской криминалистики. Речь идет о «деле о мултанском жертвоприношении». 5 мая одна из жительниц деревни Анык собралась проведать свою старую бабку, обитавшую в Чулье. Поскольку погода стояла довольно жаркая, девушка решила не тащиться в обход, а пройти через лес. Отойдя от родной деревни на 400 метров, шестнадцатилетняя крестьянка увидела, что в топком, болотистом месте тропы, куда местные жители во избежание провала грунта накидали небольших бревен, лежал человек.

В месте обнаружения тела Конона Матюнина так и не смогли отыскать его голову.

Ноги и руки его свешивались с гати, почти касались луж, на голову завернулась пола коричневого азяма (двубортного кафтана без пуговиц) с синей заплатой, так что было видно рубашку в синюю полоску. Потертые темно-коричневые штаны и видавшая виды котомка являлись отличительной приметой путника-бедняка.

Девушка «находке» не удивилась: эка невидаль, уснул мужик в подпитии там, где ноги подвели! Да и что с ним станется-то средь бела дня да по хорошей погоде? Потихоньку обойдя лежащего, крестьянка отправилась дальше. Однако 6 мая, когда загостившаяся внучка возвращалась домой, «пьяница» продолжал перегораживать тропу. Вот только проспаться у него явно не было шансов ввиду отсутствия. головы! Пола азяма сдвинулась, и едва не потерявшая от страха рассудок девушка увидела, что у тела нет даже шеи. Вместо нее чернела страшная рана.

Девушка кинулась домой не разбирая дороги. Спустя несколько минут ее отец вызвал на место происшествия полицию. Правда, урядник Соковников появился на гати только во второй половине дня 8 мая. А двумя днями позднее в Старый Мултан прибыл пристав Тимофеев, который составил акт осмотра местности. Позднее именно этот документ лег в основу возбужденного уголовного дела. Пристав указал, что края раны на месте шеи красные, кровавые. Сгусток крови, как пробка, полностью закупорил трахею. Такое могло произойти только в одном случае: если мужчине еще живому отрезали голову, когда сердце еще билось.

Под правым плечом трупа пристав обнаружил ровно срезанную прядь светлых волос. Тимофеев не обнаружил на окружавших тело предметах следов крови (хотя одежда ею была буквально пропитана). Поэтому полицейский предположил, что убийство произошло в другом месте, после чего преступник (или преступники) отволок тело на тропу.

Личность жертвы преступления установили просто. В котомке обнаружилась справка, выданная в уездной больнице жителю деревни при Ныртовском заводе Казанской губернии Конону Дмитриевичу Матюнину. Вскоре, опросив знавших Матюнина людей, полиция подтвердила: погиб именно указанный человек.

Одним из понятых, подписавшихся под актом Тимофеева, был житель деревни Анык Сосипатр Кобылин. Участие этого человека, который постоянно говорил о том, что вотяки используют в своей практике человеческие жертвоприношения и время от времени «замаливают» людей именно таким вот зверским образом, сильно повлияло на ход следствия. Жители Аныка сразу же начали доказывать Тимофееву, что никто, кроме соседей-иноплеменников, совершить убийство не мог.

Страшная находка лежала на земле, приписанной к общине деревни Анык. Именно она должна была принять тело на сохранение до момента его отправки в волость, а также снарядить транспорт для этой цели. Однако пристав решил отвезти труп в Старый Мултан. Причиной такого вопиющего нарушения правил стало личное раздражение Тимофеева. При осмотре местности к нему несколько раз обращались удмурты, которые указывали на следы крови на бревнах гати.

В очередной раз увидев в руках непрошенных помощников окровавленные щепы, пристав озверел, наорал на вотяков, отобрал их находку и зашвырнул ее в болото. Немного остыв, полицейский поинтересовался у настырных «следователей», откуда они родом. Услышав, что крестьяне являются жителями Старого Мултана, Тимофеев насторожился: уж больно крепко въелись в его сознание россказни о «вотяцких жертвованиях». Естественно, в желание удмуртов помочь пристав не поверил, решив, что те просто пытаются отвести от себя подозрения.

Итак, тело доставили на окраину Старого Мултана, завернули в рогожу и опустили в ледник, приставив к временному захоронению караул. Ведь для расследования требовались результаты патологоанатомического вскрытия, а уездный врач, в чьи обязанности входили подобные исследования, мотался по охваченной эпидемией тифа местности.

Во время эпидемии тифа в России,1891-1892 гг.

Тем временем Тимофеев и волостной старшина Попугаев провели допрос девяностолетнего жителя Старого Мултана Андрея Григорьева, которого местные крестьяне считали шаманом и лекарем. Одинокий старик, переживший своих детей, уже несколько лет практически не выходил из дому, поскольку ноги отказались ему служить. Григорьев объяснил гостям, что отправлением каких-либо вотяцких религиозных ритуалов не занимается и за лечение больных в силу возраста уже не берется.

В то время многие местные удмурты сохраняли верность своим древним верованиям. В округе имелось два «родовых шалаша», в которых приносились жертвы покровителям племен. Следует отметить, что практически каждый удмуртский род имел своего «патрона», чужие шалаши никто никогда и ни под каким предлогом не посещал и в праздниках соседей-иноверцев не участвовал. Два «родовых шалаша» в Старом Мултане принадлежали представителям двух племен — учуркам и будлукам.

Жертвенное дерево у удмуртов

17 мая помощник окружного прокурора Раевский обнаружил в них следы костра, посуду, связанную с жертвоприношениями (запачканные засохшей кровью, с налипшими перьями и шерстью животных) и. закрепленные под самым коньком крыш иконы Николая Чудотворца! Особое внимание полиции привлек шалаш во дворе дома зажиточного крестьянина Моисея Дмитриева.

Располагался он практически в центре деревни, по соседству с управой. Хозяин ритуальной постройки, правда, утверждал, что не пользовался жертвенной посудой уже более полутора месяцев. При обыске у Дмитриева нашли полотняную котомку-пестерь, всю в потеках липкой красной жидкости. Хозяин дома клялся, что это — только ягодный сок. Но полиция ему не поверила и взяла удмурта под арест, приобщив к делу и злополучный пестерь, и кафтан Моисея, также запачканный подозрительной жидкостью.

Уездный врач Минкевич добрался до Старого Мултана только в начале лета. Вскрытие обезглавленного тела он произвел 4 июня. Оказалось, что Матюнин не только лишился головы. Врач обнаружил ранее полностью скрытый нательной рубахой погибшего обширный и глубокий разрез, начинавшийся в верхней части тела и достигавший на спине пятого ребра. Ключица и пять ребер в самой толстой их части, рядом с позвоночником, оказались разрубленными. В этом же месте были полностью разделены довольно толстые мышцы спины. Такое повреждение могло стать следствием не одного, а нескольких последовательных ударов.

В грудной клетке трупа отсутствовали сердце и легкие. Их, видимо, извлекли через вышеупомянутый разрез. На животе обезглавленного повреждения отсутствовали, но ноги носили следы сдавливания. Причем оставлены они были не веревкой. Причиной смерти Матюнина стало именно отсечение головы; затем, пока ткани тела сохраняли эластичность, кто-то рассек торс и изъял органы из грудной клетки. Между самим убийством и извлечением сердца и легких могло пройти не более 12 часов.

По данным этнографов, нищие и гулящие люди чаще и
легче всего попадали в число жертв религиозных фанатиков

Заключение патологоанатома заставило всех участников расследования сосредоточить внимание на необычном характере этого преступления. Ведь для жителей губернии не было секретом то, что вотяки, как и их предки, приносили своим богам кровавые жертвы. При этом баранов или домашнюю птицу не просто убивали. Из них извлекались внутренности, которые затем сжигались. А поскольку рядом с телом Матюнина не обнаружили ни легких, ни сердца, следователи поверили, что они послужили для жертвоприношения неизвестных лиц.

Особенность «мултанского дела» заключается прежде всего в том, что следствие в этом случае строилось не на анализе улик и показаниях свидетелей, а на основе обывательских сплетен. Взять хотя бы деятельность урядника Рогозина, в обязанности которого входило установление иных случаев человеческих жертвоприношений вотяками. В «расследовании» чрезмерно старательного урядника здравый смысл явно не принимал никакого участия.

Так, он почему-то решил, будто утонувший двумя десятками лет ранее мальчик, житель одного из окрестных сел, на самом деле был принесен в жертву. Несмотря на уверения матери погибшего, что в смерти ребенка винить некого, Рогозин состряпал рапорт, который затем не только был подшит к делу, но и фигурировал в обвинительном заключении по делу «о мултанском жертвоприношении» как документ, доказывающий реальность принесения вотяками человеческих жертв.

Тем временем самодеятельные следователи, которые старательно выискивали «соучастников» Дмитриева, арестовали двоих местных дурачков: Михаила Титова (племянника девяностолетнего Григорьева) и Константина Моисеева. Убогих бросили в погреб и начали запугивать, а Титова к тому же избили. Во время допроса Моисеев вспомнил, как глава крестьянской общины, сотский Семен Красный (Иванов), в начале мая привел незнакомого нищего бродягу и сдал его суточному дежурному, Василию Кондратьеву. Полиция тут же посадила обоих упомянутых мужчин под арест.

Арест мултанцев. Валентин Белых, 1998 год

Титов тем временем признался, что «дедушка Акмар» (шаман Андрей Григорьев) занимается лечением на дому. После этого «коллекция» «убийц» пополнилась девяностолетним дедом, едва передвигавшим ноги. Аргумент полиции звучал железно: во-первых, старик — колдун, а во-вторых, он врал, что больше лечением не занимается.

Наконец, деревенских дурачков выпустили из подвала. К тому моменту Соковников установил, что 5 мая Дмитриев вместе с женой возил зерно на мельницу. А значит, мог свернуть с дороги на тропинку, чтобы выбросить тело убитого Матюнина. 7 мая нелегкая понесла вотяка по ягоды (тогда-то он и выпачкал злополучный пестерь). Но Соковников был убежден: в указанный день Дмитриев избавился от головы жертвы.

Тем более что для похода в лес хозяин «родового шалаша» выбрал себе странного напарника. Некий Кузьма Самсонов считался в селе неофициальным забойщиком скота. Он не боялся крови, мог убить крупное животное одним ударом в сердце, имел недюжинную силу и точный глаз. В общем, по мнению урядника, идеально вписывался в образ кровавого злодея, который убил Матюнина в «родовом шалаше» Дмитриева. Естественно, после этого забойщик скота пополнил число арестованных.

Тем временем экспертиза пятен на кафтане Дмитриева и пестере, проведенная медицинской палатой, гласила: на ткани и в самом деле был только ягодный сок. Проверка же принадлежности волос, которые были на жертвенной посуде вперемешку с перьями, подтвердила их животное происхождение. Что же касается крови, то в 1892 году медицина еще не умела отличать кровь животных от человеческой. Тем не менее жертвенная посуда стала на суде одним из аргументов обвинения.

«Судебно-медицинская экспертиза по делу о Мултанских вотяках,
обвиняемых в принесении человеческой жертвы языческим богам»

Наконец арестованных отправили в Вятку, в губернскую тюрьму, а «мултанским делом» занялся урядник Жуков. Он тут же посадил за решетку своего заимодавца, кулака Василия Кузнецова, который в ночь с 4 на 5 мая стоял в деревенском карауле. Комизм ситуации заключался в том, что Кузнецов по национальности был русским, исповедовал православие и к тому же был старостой местной христианской общины.

К уряднику вскоре после этого совершенно бестолкового ареста явился местный батюшка и попробовал указать служаке, что тот явно переборщил. Ведь православный храм в Старом Мултане стоял к тому моменту уже более 40 лет, многие удмурты приняли христианство. Если бы вотяки практиковали человеческие жертвоприношения, скрыть это просто не удалось бы. Но Жуков выгнал священника, нарушавшего всю «стройность» сделанных следователями умозаключений. Батюшку даже не допросили официально, как это принято при расследовании дел с религиозной подоплекой.

С. Кобылин, подписавший в качестве понятого протокол осмотра места обнаружения обезглавленного трупа, и его брат Михаил тем временем рассказали уряднику о ритуальных убийствах вотяков. Якобы последние ежегодно приносят «злому богу Курбону» в жертву жеребенка, а каждые 40 лет отдается на заклание «великая жертва» — живой человек-иноверец, которому отрезают голову и вынимают сердце и печень. Затем тиун (колдун) сжигает внутренности в пламени костра. Урядник поспешил передать сии откровения в губернию.

Слова Кобылина были занесены в обвинительный акт, а самого «этнографа» вызывали на процесс в качестве свидетеля. Оказалось, что исключительная осведомленность крестьянина объясняется просто: в 1882 году о человеческих жертвоприношениях ему рассказал неизвестный вотяк, с которым Кобылин сильно напился в придорожном трактире. К тому же, «этнограф» имел зуб на удмуртов, поскольку, будучи распорядителем местного склада резервного зерна, банально проворовался и вдрызг разругался с односельчанами. Только жалоба обманутых в губернию и последовавшая проверка заставили ворюгу расстаться с прикарманенным хлебом.

Позднее было установлено, что Конон Матюнин, страдавший эпилепсией, появился в деревне Кузнерка (по соседству с Мултаном) и две ночи (с 3-го на 4-е и с 4-го на 5 мая) провел в доме Тимофея Санникова. Документы пришлого видел хозяин «становой квартиры». Получалось, Матюнин вообще не был в Старом Мултане и был убит по дороге? Однако следователи решили, что две ночи в Кузнерке ночевали разные люди. Почему? Да потому, что пустивший путника вечером 3 мая Санников заметил на его азяме синюю заплату, а сын хозяина, предоставивший ночлег бедняку 4 мая, этой заплаты не помнил.

Но если Матюнин все же не ночевал в Старом Мултане, то «ритуальная версия» убийства рассыпалась в прах! А раз так, требовалось допросить второго нищего. Тем более что Вятская губерния находилась на карантине, и все путники имели при себе не только паспорта, но и справки о последнем медосмотре. Однако следствие решило обойтись без лишних хлопот, не дав распоряжения о поиске бродяги, который мог бы пролить свет на это запутанное дело.

Тем временем полиция нашла еще двух свидетелей. Один из них, причетник Богоспасаев, в начале мая 1892 года почти целый день провел с Матюниным. Конон Дмитриевич, крепкий мужчина, пожаловался, что окружающие с трудом верят рассказам о «падучей болезни», милостыни подают мало и вообще считают его лентяем. Второй, старо-мултанский крестьянин Д. Мурин, рассказал о русском мальчике, проведшем пасхальную ночь в одной избе с удмуртами. Мужчины якобы обсуждали какой-то страшный сон и, чтобы он не стал явью, собирались «молить двуногого». Вскоре к обвиняемым присоединились Андриан Андреев, Андриан Александров, Александр Ефимов, Дмитрий Степанов и братья Гавриловы. Число подозреваемых увеличилось до 12 человек. Следователей не смущал тот факт, что задержанные отрицали свою причастность к убийству и утверждали, будто понятия не имеют ни о каком культе Курбона.

Несмотря на то что следствие никак не могло разделить между задержанными их роли в преступлении (это является обязательным условием в случае обвинения в преступном сговоре), прокуратура настаивала на судебном разбирательстве. Несостыковок в деле существовало великое множество, но официальных лиц данный факт как-то не особенно смущал. К примеру, план местности, где обнаружили обезглавленное тело, был составлен и приобщен к делу только. спустя полгода! К тому же, состряпан он оказался топорно и давал весьма приблизительное представление об оригинале. На нем даже положение тела указывалось неправильно!

В 1893 году прокуратура направила в соседние регионы просьбу предоставить информацию о расследовании дел, связанных с жертвоприношениями идолопоклонников. Через некоторое время обвинители заполучили два положительных ответа (из Архангелогородской объединенной судебной палаты и из Казанского окружного суда). В первом сообщении речь шла о сумасшедшем эвенке, который поклонялся тряпичной кукле и зарезал соседскую девочку. Изверга изловили его собственные соплеменники во главе с шаманом, скрутили и сдали русским властям. В Казани же мужчина-мусульманин прибег к радикальному средству лечения своего тяжелобольного сына, зарезав девочку-мусульманку. Убийца изъял из тела жертвы сердце, над которым проделал ряд магических манипуляций. К слову, подобное «врачевание» осуждается исламом, поэтому татары сами заявили о случившемся властям и оказали помощь в расследовании. Однако ведь ни татары, ни эвенки на родственные отношения с удмуртами не претендовали. К тому же, в обоих случаях речь шла о поступках одиночек, которые осуждались их же соплеменниками. На каком основании прокуратура использовала в обвинительном акте ссылки на упомянутые дела, совершенно непонятно.

Свидетелем обвинения стал также некий Иванцов, которому на тот момент было 103 года. Дед рассказал, что в 1842 году его самого вместе с супругой, золовкой и племянником едва не «замолили» удмурты. Правда, тогда следователи не обнаружили никакого криминального подтекста в указанном инциденте. На самом деле имела место обычная бытовая ссора с оскорблениями, а Иванцов постарался от души насолить «оппонентам», раздув дело едва ли не до покушения на убийство. Власти призвали склочника обуздать свое воображение, а удмурты отделались лишь выплатой небольшого штрафа.

Заметка от 30 сентября, из газеты The Broad, 1892 год: «Человеческие жертвоприношения среди татар».

Время шло, но сколько-нибудь серьезных улик против обвиняемых не было. Тогда к следствию подключили пристава Шмелева, считавшегося весьма искушенной в сыске личностью. Он начал с несанкционированного обыска «родового шалаша» Дмитриева, который в поисках улик разве что по бревнышку до того момента раскатать не успели. Шмелев тут же отрапортовал начальству об обнаружении. окровавленного седого волоса, прилипшего к деревянной балке! Этот волос, признанный принадлежавшим Ко но ну Матюнину, попал в разряд важнейших улик. Но при этом никакого документа, который формально объяснял бы появление в деле столь значительной находки, не замеченной специалистами сыска в течение двух с лишним лет, составлено так и не было.

Весной 1894 года полиция получила анонимное письмо. В нем говорилось, что человек, знающий правду об убийстве в Старом Мултане, дожидается отправки в Сибирь в сарапульском исправительном доме. В ходе трех допросов некий солдат Голова показал: в ночь с 4го на 5 мая он лично видел, как группа удмуртов в «родовом шалаше» Дмитриева принесла в жертву богу Курбону бродягу. Нищего раздели по пояс и подвесили вверх ногами под коньком крыши. После этого несчастному отрезали голову, истыкали ножами его живот, а кровь собрали в таз и мелкие плошки.
Конца действа перепуганный солдат не видел, поскольку сбежал из села. Голова участников ритуала не разглядел, указав только на присутствие в шалаше «главного колдуна» Григорьева. Показания этого свидетеля оказались очень умно состряпанными. В них, например, старательно обошли момент извлечения из трупа внутренних органов. Ведь Голова наблюдал только убийство нищего, а не само жертвоприношение! Так что о судьбе отрезанной головы Матюнина, его сердца и легких солдат рассказать не мог.

Но в свидетельствах Головы имелся целый ряд существенных оплошностей. Например, на животе трупа в действительности не было следов ножевых ранений. К тому же несчастного не подвешивали за ноги. Во-первых, протокол вскрытия не зафиксировал наличия следов веревки на лодыжках. А во-вторых, высота шалаша Дмитриева составляла 167 см, а рост обезглавленного тела — 160 см (то есть с головой не менее 175 см). Но прокуратура радостно приняла явно «липового» свидетеля.

Обвинительное заключение было утверждено в сентябре 1894 года. Согласно этому документу, события в Старом Мултане выглядели следующим образом: местные вотяки, сильно волновавшиеся из-за эпидемии тифа и двух неурожайных лет, поддались агитации Андриана Андреева, который увидел в пасхальную ночь вещий сон.

В середине апреля 1892 года они приняли решение принести человеческое жертвоприношение. Чтобы отвести от себя подозрение, в качестве жертвы участники ритуала договорились выбрать бродягу. 4 мая вечером в село явился Конон Матюнин; нищего встретил стоявший в ту ночь в сельском карауле Василий Кузнецов, русский по национальности, сохранивший верность верованиям удмуртов под влиянием матери. Матюнина по распоряжению одного из участников жертвоприношения, сотского Семена Красного (Иванова), разместили в доме Василия Кондратьева, напоили водкой и угостили табаком.
После полуночи бродягу заманили в шалаш, раздели, связали и подвесили за ноги на перекладине. Забойщик скота Самсонов под руководством шамана Григорьева обезглавил Матюнина и истыкал его живот ножом. После сбора крови, отделения головы и извлечения внутренних органов тело было снято с перекладины и вместе с головой покойного спрятано в неизвестном месте рядом с домом Дмитриева. Затем участники жертвоприношения зажарили и съели сердце и легкие бродяги.

5 мая 1892 года Дмитриев под предлогом поездки на мельницу вывез из своего огорода труп и выбросил его на тропу, ведущую в Чулью. Спустя два дня хозяин «родового шалаша» и непосредственный убийца Матюнина избавились от головы нищего (ее вынесли в лес в пестере).

Обвинительное заключение содержало массу противоречий. Помимо нестыковок (рост погибшего и высота шалаша), а также отсутствия у трупа ножевых ранений в области живота и следов веревки на лодыжках, следует указать еще на ряд странностей. Если жертва была раздета до пояса, то откуда взялся кровавый след на рубахе («будто бы кто-то вытирал руку»?

Когда же Голова попытался несколько выровнять ситуацию, сообщив, будто вотяки подвешивали уже обезглавленное тело, врачи категорически заявили: в данном случае смысл подвешивания утрачивается, поскольку основной поток крови при отсечении головы будет иметь место в первые секунды после декапитации, пока не остановится сердце. Почему-то убийцы не посягнули на печень бродяги.

Но ведь согласно удмуртским представлениям, она является важнейшим жертвенным органом! К тому же семеро обвиняемых были будлуками, а четверо — учурками, поэтому всегда приносили жертвы различным богам в разных «родовых шалашах».
Ну а двенадцатый «убийца» вообще являлся русским! Полиция утверждала: забойщика скота удмурты наняли за деньги. Но этнографические данные говорят о невозможности такого акта. Жертвенное убийство дичи всегда осуществлялось особым жрецом, имевшим высшую степень посвящения. Это право нельзя было продать, купить или произвольно передать другому лицу.

Обвинение говорило, будто Матюнин перед смертью употреблял спиртное и курил табак. Однако в действительности Конон Дмитриевич, будучи жертвой эпилепсии, не прикасался к алкоголю и не курил: спирт и табак могут провоцировать у таких больных возникновение сильнейших приступов. По неизвестной причине следствие проигнорировало показания отца и сына Саниных, заставляющих усомниться в присутствии Матюнина в Старом Мултане в ночь с 4 на 5 мая.

Трудно представить, что шестидесятилетний Дмитриев, не отличавшийся крепким здоровьем, в одиночку перенес тело весом не менее четырех пудов на расстояние 400 метров (при плохой, болотистой дороге). Тем более что хозяину «родового шалаша» было достаточно отволочь труп метров на 10–20 и просто прикрыть его ветками либо мхом, чтобы полностью скрыть сам факт преступления.

Первый процесс по делу о «мултанском жертвоприношении» начался 10 декабря 1894 года в Сарапульском окружном суде. Председательствовал на процессе судья Горицкий, обвинение поддерживал помощник окружного прокурора Раевский, защиту подсудимых осуществлял присяжный поверенный Дрягин (один на всех обвиняемых). К тому моменту число привлеченных к ответственности удмуртов уменьшилось: Моисей Дмитриев умер в тюремной камере. Вдобавок ко всем несоответствиям, суд принял решение проводить процесс в условиях неявки многих свидетелей, зачитав их показания по протоколам допросов. Судья явно стал на сторону обвинителя и принимал решения, ущемлявшие возможности адвоката. Тем не менее трое подсудимых (Андриан Александров и братья Гавриловы) были оправданы. Восьмерых же удмуртов (в том числе и 92летнего Григорьева) приговорили к разным срокам каторжных работ.

Присяжный поверенный М. Дрягин передал протест с указанием большого количества грубейших нарушений законодательных норм в кассационный департамент Правительственного Сената. В итоге указом от 5 мая 1895 года было постановлено приговор Сарапульского окружного суда от 11 декабря 1894 года отменить, а само дело рассмотреть вновь в новом составе судебного присутствия и в другом городе (Елабуге).

Мултанцы на скамье подсудимых.

Предварительные слушания проходили в Сарапульском окружном суде 19 августа 1895 года. Почему-то председательствовал на них все тот же Горицкий, лицо заинтересованное, чье участие в слушаниях было грубейшим нарушением Устава уголовного судопроизводства. Горицкий позаботился о том, чтобы в качестве эксперта-этнографа в суд был вызван не Верещагин (на этом настаивала защита), а профессор истории Казанского университета Смирнов, отклонил требование привлечь в качестве свидетелей троих оправданных удмуртов (еще одно нарушение Устава!). Второе предварительное слушание состоялось по требованию стороны защиты 19 сентября 1895 года; судьи отклонили ходатайство Дрягина о вызове экспертов и врачей за счет обвиняемых.

Новый процесс по делу о жертвоприношении открылся 29 сентября того же года и, в отличие от предыдущего суда, проходил под пристальным вниманием прессы. Обвинение снова представлял помощник прокурора Раевский, который держался на редкость уверенно. Еще бы! Ведь тридцатидевятилетний профессор Смирнов считал, что вотяки могут и поныне сохранять традицию человеческих жертвоприношений, используя в качестве жертв инородцев. Правда, Смирнов рассказал о существующих у вотяков культах злых богов Акташа и Киреметя, заявив, что никакого Курбона в их пантеоне нет. К тому же жертвы недобрым к людям силам приносились не в «родовых шалашах», а в особых необжитых местах.

Несмотря на старания единственного адвоката подсудимых, 1 октября 1895 года второй процесс по делу мултанских крестьян закончился дублированием обвинительного приговора. Однако адвокат и журналисты, наблюдавшие за ходом процесса, возмутились явной предвзятостью разбирательства, а также огромным числом очевидных нестыковок в обвинении.

В итоге в Правительственный Сенат отправилась новая кассационная жалоба Дрягина. 22 декабря 1895 года Уголовный кассационный департамент постановил отменить приговор Сарапульского окружного суда и передать дело для нового рассмотрения в Казанский окружной суд.

Громкую рекламу третьему процессу по «мултанскому делу» сделали не только присутствовавшие в суде журналисты, но и известный писатель Короленко. Стараниями прессы за несколько месяцев заурядное провинциальное дело выросло в явление общероссийского масштаба. К тому же Короленко удалось привлечь в качестве защитника удмуртов самого скандального и высокооплачиваемого столичного адвоката того времени, Н. Карабчевского.
Тот согласился участвовать в процессе бесплатно; чтобы выплатить гонорар этому защитнику высочайшего класса, не хватило бы средств всего населения Старого Мултана, но очевидная скандальность предстоящего суда гарантировала Карабчевскому рекламу, которую он ценил больше любых денег.

В.Г. Короленко

Карабчевский, наделенный выдающимися аналитическими способностями, бесспорным ораторским даром, демонстрировавший качества опытного криминалиста и крайне внимательный к мелочам, ухватился за все существовавшие в данном деле противоречия мертвой хваткой. Он лично съездил в Вятскую губернию, ознакомился с обстановкой, встречался со свидетелями и родственниками обвиняемых. Адвокат также добился для защиты права представить новую этнографическую экспертизу (подготовленную Верещагиным).

Прокуратура понимала, что дотошный юрист не оставит камня на камне от обвинения, и решила сделать «ход конем». Единственный русский из числа подсудимых, Василий Кузнецов, приговоренный к 10 годам каторжных работ, довольно быстро был выпущен на свободу. Вернувшись домой, он решил отметить неожиданное освобождение в местном трактире, где угостил парой стопок водки неизвестного нищего. А через несколько дней в Вятской прокуратуре появился протокол допроса. причетника Богоспасаева! В нем говорилось, что этот «неизвестный нищий» заявил ему, будто бы лично слышал от Кузнецова рассказ об убийстве Матюнина.

Третий судебный процесс по этому затянувшемуся делу открылся в маленьком городке Мамадыше 28 мая 1896 года. Карабчевский сразу прошелся по всем нестыковкам следственных материалов, а затем обратил внимание суда на то, что Богоспасаев в данном случае никак не тянет на роль случайного свидетеля. Под нажимом юриста причетник стушевался и заявил, что не помнит, о чем говорил его собеседник в трактире. Мол, был сильно пьян. Этнографическая же экспертиза Верещагина гласила: с практикой человеческих жертвоприношений удмурты покончили еще до включения их народа в состав русского государства, то есть 400 лет назад.

Карабчевский Николай Платонович

Наконец, Верещагин сделал весьма интересное замечание. Он напомнил о существовании среди русских крестьян очень древнего поверья. Согласно этому поверью, прекратить любую эпидемию можно, отрубив эпилептику во время припадка голову. А ведь в 1892 году по Волге и Каме гулял тиф! Возможно, с Матюниным на заболоченной тропе и в самом деле случился сильный припадок, а случайный путник, вспомнив о «радикальном средстве», решил избавить всю округу от эпидемии. Позднее либо сам убийца, либо кто-то другой решили запутать следствие и направить сыск в сторону вотяков, имитировав (достаточно топорно!) жертвоприношение.

Затем Карабчевский заявил о том, что кровь рядом с обезглавленным телом все же обнаружилась, но пристав Тимофеев прогнал свидетелей, а окровавленные ветки и щепы выбросил в болото. Наконец адвокат докопался до интересного факта. Оказывается, Тимофеев в ночь с 4-го на 5 мая 1892 года находился в Старом Мултане и ночевал в «казенной квартире», которая отстоит от «родового шалаша» Дмитриева всего на. 10 метров! Ночь была теплой, и пристав спал с открытым окном, однако не слышал ни криков убиваемого человека, ни лая собак, привлеченных запахом крови, ни запаха поджариваемых на костре внутренностей. Такое возможно только в одном случае: если в указанную ночь в шалаше никто не совершал жертвоприношения.

В заключительной речи Карабчевский задал вопрос: каким образом под плечом трупа могла остаться ровно срезанная прядь волос? Ведь такая находка могла иметь место лишь в том случае, если голову Матюнину отрубили именно на тропе. Острый топор, рассекший шею, срезал и прядь волос, которая так и осталась под воротником азяма.

4 июня 1896 года присяжные заседатели удалились на совещание. Но, поскольку спорить им фактически было не о чем, уже спустя 50 минут в зале суда прозвучал окончательный приговор по делу о «мултанском жертвоприношении». Все обвиняемые были оправданы и освобождены из-под стражи в зале суда.

Оправданые мултанци и их защитники (фото 1896):Стоят слева направо -
В. Г. Короленко, М. П. Карабчевский, М. И. Дрягин, П. Н. Красников

Правда, выяснить, кто же на самом деле являлся виновником страшной смерти несчастного эпилептика, так и не удалось. Скорее всего, Верещагин оказался прав, и Матюнин стал жертвой суеверия. Причем вовсе не удмуртского.

@темы: 19 век

---

16.12.2018 в 15:40

Пишет  Йомин:

15 падежей русского языка, из них только шесть изучают в школе

1) Именительный падеж — кто?, что?

2) Родительный падеж — нет кого?, чего?

3) Дательный падеж — дать кому?, чему?, определяет конечную точку действия.

4) Винительный падеж — вижу кого?, что?, обозначает непосредственный объект действия;

5) Творительный падеж — творю кем?, чем?, определяет инструмент, некоторые виды временной принадлежности (ночью);

6) Предложный падеж — думать о ком, о чём

7) Звательный падеж. - представляет собой осколок древнерусского звательного падежа, который вроде бы уже отмер, но не совсем. В словах мужского рода на конце ставилось "е", а предшествующая гласная изменялась. Например, когда речь была адресована князю, то говорили не "Князь!", а "Княже!", из церковного "Отче". Либо был вариант, когда в окончании слова ставилось "и". Например, к Богу взывали так: "Господи!". В словах женского рода конечная гласная заменялась на "о". Примеры - "Жено!", "Сестро!", "Мамо!". В современном русском языке этот падеж возникает, когда мы обращаемся: Мам, Пап, Дядь, Тетя Ань, где образуется путем «обрезания» окончания или специально добавленным окончанием.

8) Местный падеж. Обычно употребляется с предлогами «При», «В» и «На». Характеризующий вопрос: Где? При чем? На чем? — В лесу (не в лесе), На шкафу (не на шкафе), При полку (не при полке) — а как же на Святой Руси, на Украине?

9) Разделительный падеж. Образуется как производное от родительного падежа: Налить в стакан кефира (Выпить кефиру), Лежит головка чеснока (съесть чесноку) Сделать глоток чая (напиться чаю), Задать жарУ (не жарА), Прибавить ходУ (не ходА), Молодой человек, огонькУ не найдется?

10) Счетный падеж — встречается в словосочетаниях с числительным: Два часА (не прошло и чАса), Сделать три шагА (не шАга).

11) Отложительный падеж — определяет исходную точку передвижения: Из лесУ, Из домУ. Существительное становится безударным: я Из лесу вышел; был сильный мороз.

12) Лишительный падеж — используется исключительно с глаголами отрицания: не хочу знать правды (не правду), не может иметь права (не право).

13) Количественно-отделительный падеж — похож на родительный падеж, но имеет отличия: чашка чаю (вместо чая), задать жару (вместо жАра), прибавить ходу (вместо прибавить ход).

14) Ждательный падеж — Он же родительно-винительный падеж: Ждать (кого? чего?) письма (не письмо), Ждать (кого? что?) маму (не мамы), Ждать у моря погоды (не погоду).

15) Превратительный (он же включительный) падеж. Производное от винительного падежа (в кого? во что?). Применяется исключительно в оборотах речи на подобие: Пойти в летчики, Баллотироваться в депутаты, Взять в жены, Годиться в сыновья.

Источник: vsegda-tvoj.livejournal.com/10146140.html

@темы: Вавилон-18 по-русски

---

16.12.2018 в 16:53

Пишет  Ela:

Экштут и... Чехов
Искала я, искала книгу Экштута "Александр I" - ан нет, не книгу мне, а фигу мне. Ее нет не только в сети. Ее я и в бумаге так и не смогла найти. Вот такая библиографическая редкость.
Решила c горя почитать его же "Закат империи" и "Россия перед Голгофой".
Ну, что я могу сказать. Умный он, этот Экштут. И материалом владеет на отлично. Это и близко не значит, что я с ним во всем согласна - вот уж нет. Когда его уносит от эмпирических рассуждений в рассуждательные эмпиреи, я могу разве что пожать плечами. Слишком хорошо видно, где и в чем именно он пристрастен. Но спорить с книгой умного человека - в этом есть своя прелесть.
А еще - для меня "Закат империи" является очередным доказательством этакого философски-расширительного толкования теоремы Геделя. То есть проблема, которая не решается, а то и не замечается как подлежащая решению, в рамках одной науки, отлично решается средствами другой. Давно считала, что историки нередко дают куда более точный разбор художественной литературы, чем литературоведы. Разбор некоторых деталей "Вишневого сада" в "Закате империи" как раз и содержит то, чего я у литературоведов не видела.
Например, тот факт, что вишневый сад мертв.
Чехов весь на оттенках, на полутонах - те его рассказы, которые мы когда-то изучали в средней школе (например, "Ионыч") на самом деле наиболее для него нетипичны. Чехов предпочитал не орать лозунги, не педалировать сильную долю, не тыкать читателя носом, а надеяться, что читатель сам разберется, где на картине что нарисовано. Без подписей "это аднаногая сабачка".
Чехов считал, что читатель - умный. И эта убежденность неоднократно сыграла с ним дурную шутку.
Сам Чехов насадил в своей жизни не один сад. Он и вообще был уверен - если ты поселился на пустыре, так хоть какую морковку посади, что ли. Для Чехова все было внятно в том, что он написал. Но городские читатели и зрители, которые в жизни своей не посадили ни цветочка, не могли понять четко выставленных вешек. А они есть.
Сад огромен, это верно. И это единственное, что можно сказать в его пользу. Сад дает урожай раз в два года, и вишня в нем уже нехороша. А это значит - сад задичал. Плодовым деревьям нужен надлежащий уход. Нужно своевременно вырубать совсем уж состарившиеся деревья и высаживать новые. Нужно... да много что нужно. И во времена крепостного права дармовых рабочих рук хватало. А теперь садом заниматься некому. Баре в нем участия не принимают - ну, кроме как по дороге из Парижа в Париж заехать полюбоваться и наговорить возвышенных монологов. Но факт остается фактом - на протяжении четырех действий этой пьесы никто не пьет чай с вишневым вареньем (при том, что самовар плюс варенье - это нормальные черты усадебной жизни - так ведь нет же!). Сад практически мертв.
Ну, и то, что в финале забыли не только Фирса, но, по сути, и Аню...
В общем, мне нравится, когда историки разбирают классиков и вообще худлит. В очередной раз - нравится.

@темы: книги

---

16.12.2018 в 23:39

Пишет  Ingris:

Русская глубинка от художника Александра Ветрова
Пишет  Аглая: Картинкофлуд (лазая в ЖЖ) обратили внимание - художник Александр Ветров. Изысканно.

@темы: картины

---

16.12.2018 в 18:45

Пишет  Эрл Грей:

...Задолго до того, как Рим утвердил свое господство над Средиземноморьем, у его граждан окрашенные пурпуром ткани уже ценились выше и стоили дороже всех остальных. Они были признаком богатства и власти, к ним относились, как к сокровищам, в них одевали царей, военачальников, жрецов и даже статуи богов. На то были две причины: во-первых, этот пигмент таинственного происхождения окрашивал ткани в такие сияющие оттенки, которых не мог дать никакой другой краситель; во-вторых, они были удивительно стойкими и не выгорали на свету. В отличие от других пигментов, у пурпура окрашивающая способность не слабеет с течением времени, а лишь усиливается и обогащается под воздействием света, причем не только солнечного, но и лунного, и даже от света простой лампы. Ткани приобретают новые, изменчивые, переливающиеся оттенки цвета, которых не было вначале. Цветовая гамма — от красного до фиолетового, от фиолетового до черного, иногда среди промежуточных тонов встречаются розовый, красно-лиловый, синий, а затем все возвращается к красному. Когда люди смотрят на пурпур, им кажется, будто перед ними какое-то живое, магическое существо. В самом деле, откуда взялась эта краска?
...Действительно, античный пурпур производится из секрета желез некоторых моллюсков, обитающих у берегов Восточного Средиземноморья. Для получения самой дорогой и роскошной краски используются моллюски вида багрянка, по-латыни purpura (отсюда и название пигмента), а также представители семейства мурекс — murex brandaris (раковина удлиненной формы) и murex trunculus (раковина, по форме напоминающая конус). Этот последний вид дает самый изысканный пурпур. Его собирают в огромных количествах на побережье Палестины, особенно в районе Тира и Сидона, где еще и сегодня на месте бывших красильных мастерских можно увидеть гигантские нагромождения из обломков раковин. Но есть и другие виды пурпуроносных моллюсков, их добывают у побережья Кипра, материковой Греции, островов Эгейского моря, Сицилии и, севернее, на берегу Адриатики. Исследователю непросто отличить одних от других: и у греков, и у римлян в разных текстах они очень часто выступают под разными названиями, поэтому сплошь и рядом возникает путаница.

Добывать этих моллюсков, особенно purpura и murex, — дело очень трудное. Их можно ловить только осенью и зимой: весной, в брачный период, выделения теряют окрашивающую способность; а летом они прячутся от жары на дне, зарываясь в песок или забираясь под скалы. Поэтому сезон рыбалки приходится на осень и начало зимы: purpura ловят в открытом море, в сеть-ловушку, на наживку; а murex — у самого берега, на подводных скалах. Но самое главное — поймать и сберечь моллюска живым, потому что драгоценный сок он выделяет в момент смерти. Это секрет маленькой железы (древние считали ее печенью моллюска), которую надо очень осторожно извлечь из раковины, чтобы не повредить. Собранный секрет приходится подвергать многоэтапной обработке (выдерживание в соляном растворе, кипячение, выпаривание, процеживание), прежде чем сделать из него краску. Вот почему пурпур стоит так дорого. К тому же для извлечения даже небольшого количества сока надо собрать громадное количество раковин; а в процессе создания красящего вещества теряется до 80 % сырья. Если верить Плинию и другим авторам, чтобы получить фунт (324 грамма) пигмента, пригодного для окрашивания, надо израсходовать пятнадцать-шестнадцать фунтов сока!
... в большинстве древних языков (и во многих современных в ранний период их развития) красный, белый и черный цвета упоминаются чаще, чем зеленый, желтый или синий. Вдобавок первые три цвета располагают более обширным словарем. Характерный пример — классическая латынь. В обиходном языке для белого и для черного есть по два слова — в первом случае это albus (молочно-белый) и candidus (белоснежный, ослепительно-белый), во втором ater (обыденный, тусклый, отталкивающий черный) и niger (яркий, насыщенный, привлекательный черный) — в то время как зеленый обозначается всего одним словом — viridis, для желтого есть несколько определений, но их смысловые границы размыты (croceus, flavus, galbinus), а для синего — несколько семантически не вполне ясных слов (caerulius, caesius, lividus).
...Красный — цвет силы, энергии, победы и власти. В символике красный порой сочетается с желтым — цветом, который в глазах римлянина олицетворяет Грецию, в редких случаях с зеленым или черным, но с синим, цветом варваров, — никогда. Чаще всего в Риме красный цвет сочетается с белым. Красный — соперник и в то же время антагонист белого, и так будет продолжаться долгие века. В западной культуре, от расцвета Рима до завершения раннего Средневековья, истинной противоположностью белого будет не черный, а красный.
...Так, в январе 49 года до нашей эры, когда Юлий Цезарь, преследуя Помпея, переправился через реку Рубикон (Rubico по-латыни, имя собственное, образованное от прилагательного ruber), он не только переправился через небольшую речку в Северной Италии, вода которой из‐за особенностей местной почвы имела красноватый оттенок. Он еще — и это главное — пересек опасную „красную линию“, некий запретный рубеж. В самом деле, Рубикон — естественная граница между собственно Италией и провинцией Цизальпийская Галлия; ни один полководец не имеет права переходить эту границу вместе со своей армией без разрешения Сената: это равносильно святотатству. Но Цезарь, не посчитавшись с запретом, проникает в Италию и тем самым развязывает гражданскую войну, которая завершится очень нескоро и последствия которой окажут серьезное влияние на будущее Рима.
...Современному человеку, говорящему на любом из европейских языков, не составляет труда сказать "я люблю красное и не люблю синее": совокупность хроматических терминов для него не сводится к одним лишь прилагательным, но включает в себя и существительные, которые обозначают хроматические категории, как если бы речь шла об идеях или концептах. Но у людей Античности дело обстоит иначе. Цвет не существует как вещь в себе, как абстракция, самостоятельная и независимая; он всегда существует в привязке к некоему объекту, к явлению природы или живому существу, которое он описывает, характеризует или индивидуализирует. Разумеется, римлянин может сказать "я люблю красные тоги, я не люблю синие цветы", но ему было бы затруднительно заявить "я люблю красное и не люблю синее", не уточняя, о чем идет речь. А древнему греку, египтянину или еврею это было бы еще труднее.

Когда именно произошла перемена, переход от цвета как материи к цвету как концепту? Трудно ответить на этот вопрос, эволюция совершается медленно, и в разных областях жизни ее темпы различны. Но есть основания полагать, что решающий сдвиг произошел в период раннего Средневековья, в частности в сфере языка и лексики. Например, у Отцов Церкви хроматические термины встречаются уже не только в качестве прилагательных, среди них есть и существительные. Конечно, такое бывало и в классической латыни, но нечасто и больше в тех случаях, когда цвет упоминался в переносном смысле, а не как собственно хроматический термин. Но у некоторых Отцов Церкви уже не так: существительные обозначают цвет в прямом смысле. Это или настоящие имена нарицательные, как, например, rubor или viriditas, или прилагательные в среднем роде либо субстантивированные (rubrum, viride, nigrum). Это доказывает, что цвет, прежде неразрывно связанный с материей, теперь начинает восприниматься как вещь в себе.

Из книги Мишеля Пастуро "Красный. История цвета"

@темы: Вавилон-18, история одежды

---

На сайте Автор. Тудей подведены промежуточные итоги конкурса Свой среди чужих

Из 120 претендентов выбрали 20.

Роман У нас в Арагарте - в числе этих 20

Ура, товарищи!

@темы: мое и наше

---

При покойной императрице Екатерине II обыкновенно в летнее время полки выходили в лагерь.

П. П., полковник какого-то пехотного полку, в котором по новости не успел еще, так сказать, оглядеться, хотя и очень худо знал службу, но зато был очень строг.

Простояв дни три в лагере, призывает он к себе старшого капитана и делает ему выговор за слабую команду.

— Помилуйте, Ваше Высокоблагородие (так величали еще в то время обер-офицеры господ полковников)! — сказал капитан, — рота моя, кажется, во всем исправна; вы сами изволите видеть ее на ученье.

— Я, сударь, говорю не об ученье, — прервал полковник, — а то, что вы слабый командир. Три дни стою я в лагере; во все это время вы никого еще не наказывали! Все другие господа ротные командиры исправнее вас: я вижу, что они всякий день утром после зари и вечерам перед зарею наказывают людей перед своими палатками; а вы так при мне ни одному человеку не дали даже ни лозона.

— За что же, Ваше Высокоблагородие, буду я бить солдат, когда они у меня исправны?

— Не верю, сударь, не верю: быть не может, чтобы все были исправны. Ежели вы не хотите служить порядочно, то выходите лучше вон из полку. Я не прежний полковник, терпеть не могу баловников. Какой вы капитан! Вы баба!

У бедного капитана навернулись на глазах слезы. Он удалился в свою палатку и не знал, что ему делать: драться он не любил, оставить службы не мог, потому что привык к ней и не имел у себя никакой собственности; а переходить в другой полк было весьма трудно — однако же он решился на последнее.

В самое это время приходит к нему фельдфебель.

— Что ты пришел ко мне? — сказал ему капитан. — Знаешь ли, что полковник разжаловал меня из капитанов в бабы за то, что я не колочу вас, как другие, палками. Прощайте, ребята! Не поминайте лихом; перейду в другой полк и сегодня же подам просьбу. Ступай к порутчику, коли что тебе надобно; а мне теперь нечего приказывать.

Фельдфебель вышел, не сказав ни слова, но через полчаса является опять к доброму своему капитану и говорит ему:

— Ваше Благородие! Сделайте отеческую милость, не оставляйте нас, сирот…

— Да разве вы хотите, — прервал капитан, — чтобы я колотил вас палками?

— Есть охотники, Ваше Благородие! Извольте каждый день наказывать из нас четырех человек и давать всякому по двадцати пяти лозонов. Мы сделали очередь; никому не будет обидно. Извольте начать с первого меня; еще готов каптенармус и два человека из первого капральства. Сегодня наша очередь. Ничего не стоит через 25 дней вытерпеть 25 лозонов: ведь гораздо более достанется нам, ежели будет у нас другой капитан… Ваше Благородие! Заставьте вечно Богу молить, потешьте полковника, прикажите уже перед зарею дать нам четверым по 25 лозонов.

Капитан думал, думал и наконец согласился на представление фельдфебеля или, лучше сказать, всей роты; потешил полковника: дал в тот же вечер по 25 лозонов фельдфебелю, каптенармусу и двум рядовым; на другой день откатал также четверых, и дело пошло своим порядком…
[Измайлов А. Е. Собр. соч. в 2-х т. СПб., 1849. Ч. 2., с. 295–298.]

@темы: исторические россказни