Когда речь в литературе или кино заходит об английских цыганах, русскому читателе-зрителю представляется привычный "ай-нане-нане-ромал" в начищенных сапогах, красной рубахе с семитским носом и кольцом в ухе... А вот и нетЪ. Те, кого так бездумно называют наши переводчики - это пэйви, или ирландские кочевники.

( Свернуть )

Во-о-отЪ, многое становится на свои места, да? "Пестрая банда" у сэра Артура Конан Дойла, родня Брэда Питта из "Большого куша" - все они пэйви, а никакие на хрен не цыгане. Я уж не говорю о том, как исчезает когнитивный диссонанс от того, что героев "Острых козырьков" одновременно обзывают ирландцами и цыганами...

А всего-то надо немного знать историю и этнографию, да. Ну, если вдруг сел переводить что-то классическое.

@темы: блокнот

---

из этой подборки www.liveinternet.ru/users/matrioshka/post392817...

@темы: картины

---

Это не сколько рецензия - сколько разбор что написано в книге с моей точки зрения любопытного

Саму книгу скачать - либо Милитера http://militera.lib.ru/memo/russian/korolkov_m01/index.html либо вот яндекс диск - https://yadi.sk/i/pUur_eJDNOI0Og (я ее уже выложил на яндексе, как заметил что на милитере она таки то же есть)

"Воспоминания военного юриста". М. Корольков.

Издано уже в эммиграции...

Службу начал автор юристом в Орле, в начале 20 века
Материал прелюбопытный. Рассказано о методах и классификации симулянтов при призыве (очень вспомнился Гашек да), на странице 19 как раз история как благодаря пособию "Объ искуственных и притворных болезнях у призываемых на военную службу" почти вывели на чистую воду симулянта, но тот взял и умер.
описаны далее случаи и способы самокалеченья.

Есть и судейский юмор

"защита приводит слова эксперта который доказывает, что бывают же и случаи самовозгорания имущества, судья задает эксперту вопрос - скажите, а бывают ли случаи самовозгорания НЕЗАСТРАХОВАННОГО имущества?"

А далее автор попадает на русско-японскую - стр 49 и далее... Бардак и разложение армии которое мы традионно ассоцируем с началом 1917 тут уже в зародыше описано лета 1904. Совершенно адская история запасных батальонов одного из полков 36й дивизии. На 750 человек кадрового состава в полк присылают 3700 запасных из Москвы, из которых около 1500 "Хитровцев" (кто такие читаем Гиляровского), причем среди хитровских босяков бывший офицер попался...
Хмм ну в общем еще один штришок в картину неудач в Манчжурии

Со стр 67 революционный 1905й, на стр 97 описано трагическое в своей бессмысленности неудачное покушение эсеровской "боевки" на генерала Каульбарса (при выходе из гостиницы боевик Тамара Принц уронила случайно саквояж с бомбой которой собиралась взорвать генерала, бомба взорвалась никому не повредив, Тамара в панике вбежала в номер гостиницы обратно и застрелилась). далее описано дело Мельникова пресловутое - члено Союза Русского народа, что якобы пострадал от евреев (146 порезов на теле) - поучительная история где концов не нашли, Интересно автор говорит как о чем то само собой разумеющемся о "поджогах дачников" - ну типа было такое вот негативное явление, его самого чуть не подожгли

Военно-юридическую практику он окончил в 1911 году. События когда он работал уже на белых в 1919-20автор собирался описать в другой книге.

Со страницы 144 идет интересный разбор о том какова психология показаний свидетелей. Чудесное описание со стр 158 о махинациях с сеном и фуражом, как опираясь на вещественные доказательства и записи раскрутить цепочку преступного умысла.

Это вполне могло бы пойти как основа писателям что будут писать детективы про "прошлую жизнь". Это вам не Фандорин
тут реальные преступники. Есть немного с иронией про экспертов и их промашки.

Цена в 1929 году в Югославии 35 динар или 70 американских центов или 18 французских франков.

fvl1-01.livejournal.com/99788.html

@темы: 20 век: Россия и вокруг нее

---

Такова была жизнь Левенштайна, когда вечером 4 июля 1928 года он прибыл в аэропорт Кройдона и сел на свой новенький трехмоторный "Фоккер", чтобы совершить перелет в Брюссель.





Пилотировали самолет Дональд Дрю и второй пилот Роберт Литтл. Из пассажиров, кроме Левенштайна, места в воздушном судне заняли камердинер Фред Бакстер, секретарь Артур Ходжосон и две стенографистки Эйлин Кларк и Паула Бидальон.
Погода была спокойная, полет проходил нормально, пока "Фоккер" не приблизился к Ла-Маншу. В это время Левенштайн решил выйти в туалет, расположенный в хвостовой части самолета. Больше его живым не видели.

По словам пилотов Дрю и Литтла, единственных, кто давал публичные объяснения происшедшего, когда Левенштайн не вернулся в салон, Бакстер пошел проверить туалетную комнату, но открыв дверь обнаружил ее пустой. Он прибежал к кабине пилотов и передал летчикам записку, в которой сообщил им, что босс исчез.

больше здесь truecrime-lj.livejournal.com/14665.html

@темы: самолеты, Interbellum

---

Что за прелесть жирная пудра Ауриха!
( дальше )

@темы: 20 век: Россия и вокруг нее, иллюстрации

---

Кения находится на восточном побережье Африки, с одной стороны ее омывают воды Индийского океана, с другой — возвышаются горные вершины, покрытые шапками снега. Уникальность местоположения (прямо на линии экватора), а также богатство флоры и фауны стали своеобразными визитными карточками этой страны.



( Читать дальше... )

@темы: пейзажи

---

Акварели Луизы Ингрем Рэйнер (Louise Ingram Rayner). Часть 1.

The Pantiles, Tunbridge Wells

( Читать дальше... )

@темы: картины, англомания

---

21.09.2019 в 13:56

Пишет  Sindani:

21.09.2019 в 13:19

Пишет  Странница Ли:

А про это что скажете?))

@темы: медицина, история кухни

---

20.09.2019 в 21:58

Пишет  kurufin_the_crafty:

Медичи: черный герцог Флоренции, или Мавр, который сделал свое дело

Джованни ди Биччи
Козимо Старый: часть 1
Козимо Старый: часть 2
Козимо Старый: часть 3
Пьеро Подагрик
Лоренцо Великолепный: часть 1
Лоренцо Великолепный: часть 2. Заговор Пацци (начало)
Лоренцо Великолепный: часть 2. Заговор Пацци (продолжение)
Лоренцо Великолепный: часть 3. Игра ва-банк
Лоренцо Великолепный: часть 4. The best
Лоренцо Великолепный: часть 5. Микеланджело, Савонарола и звезда над Карреджи
Пьеро Невезучий
Джованни Медичи (Лев X): часть 1
Джованни Медичи (Лев X): часть 2
Джулио Медичи (Климент VII)

А теперь вернемся немножко назад и познакомимся поближе с детским садом Медичи, оставшимся на руках сначала у папы Льва, а потом у папы Климента.

Состав детского сада (в порядке старшинства):

1. Ипполито Медичи, внебрачный отпрыск Джулиано, младшего брата папы Льва/кузена папы Климента, и урбинской аристократки Пачифики Брандано (между прочим, одной из претенденток на звание модели леонардовской «Джоконды»). Осиротел в 5 лет и был отправлен в Рим на попечение дяди Льва и дяди Климента.

2. Алессандро Медичи, внебрачный отпрыск темнокожей рабыни Симонетты и то ли Джулио Медичи/папы Климента, то ли его двоюродного племянника Лоренцо II (но официально считалось, что все-таки Лоренцо II). Плюс-минус ровесник Ипполито, родился не совсем понятно когда и не совсем понятно где, осиротел приблизительно в девять лет, но еще до смерти отца был сбагрен на воспитание в семейное имение в провинции.



3. Екатерина (Катерина Ромола) Медичи, законная дочь Лоренцо II и графини Мадлен де ла Тур д`Овернь. На девять лет младше Ипполито и Алессандро, осталась круглой сиротой в возрасте трех недель и воспитывалась сначала у бабушки по отцу, Альфонсины Орсини, а потом у сестры отца, Клариче Медичи.

В общем, состав наследников старшей ветви Медичи был не ахти: два пацана-бастарда и одна законнорожденная девчонка. Родись Екатерина мальчиком – и проблемы бы не было: законный наследник мужского пола, по маменьке – родич французского правящего дома, чего еще надо-то? Но, к несчастью для Флоренции, Екатерина родилась тем, кем родилась. Когда ей стукнет четырнадцать, она выйдет замуж за будущего короля Генриха II Валуа и уедет во Францию, где первую половину жизни ее будут дразнить «купчихой», а вторую половину полууважительно называть «черной королевой». Но Екатерина будет вертеть на нефритовом жезле и первое прозвище, и второе: тридцать с лишним лет она будет рулить внешней и внутренней политикой Франции, виртуозно лавируя между буйными Гизами и не менее буйными протестантскими вождями с единственной целью – сохранить для своих детей французский престол любой ценой. И у нее это получится: пока она будет жива, последние Валуа будут держаться на троне – пусть хреново, но все-таки держаться. Большего на ее месте не смог бы добиться никто. По факту, Екатерина – единственная из старшей ветви Медичи, кто в полной мере унаследовал политические таланты своего прадедушки Лоренцо Великолепного, но таланты эти, как уже было сказано, уплыли во Францию и Флоренции не пригодились никак.

Екатерина Медичи (в модусе «черной королевы») и ее детишки: будущий Генрих III, будущий Карл IX, Маргарита Валуа aka королева Марго и Франциск II.

Итак, главной надеждой рода Медичи считались родичи Екатерины мужского пола – Ипполито и Алессандро. Точнее, сначала только Ипполито – его темнокожего кузена семейство до поры до времени предпочитало перед публикой не светить. Кстати, как ни странно, вовсе не из-за цвета кожи: шестнадцативечная Италия – это вам не «Хижина дяди Тома», тут к расовому вопросу относились весьма толерантно – ну, арапченок и арапченок себе, эка невидаль, вон, в Милане вообще Лодовико Мавр правит («мавр», правда, не по крови, но зато рожа – будто и впрямь только-только из Африки эмигрировал). Дело объяснялось гораздо проще: пусть оба наследника Медичи незаконнорожденные, но у Ипполито все-таки мама – аристократка, а у Алессандро – рабыня. Стало быть, в негласной табели о рангах у Алессандро труба пониже, а дым пожиже, и наследник он, так сказать, второстепенный.

Тут, наверное, стоит сказать пару слов о рабстве в ренессансной Италии. Опять-таки, повторюсь: если кто вдруг представил себе негров, изнывающих на плантациях, как у Бичер-Стоу, - так это не по адресу. Рабы в Италии действительно были – и из Африки, и с Кавказа, и из славянских земель, в общем, отовсюду, где их могли отловить османские работорговцы, главные специалисты по этому делу в средиземноморском регионе, и перепродать в Венецию – один из основных центров европейской работорговли. Тем не менее, до размаха будущих Нового Орлеана или Рио-де-Жанейро Венеция никак не дотягивала: рабов было сравнительно мало, и стоили они немеренных денег. Иными словами, раб в Италии – это весьма статусная штука, купить раба – это, на наши деньги, все равно что лимузин себе в гараж поставить.

Соответственно, рабов своих итальянцы берегли и на тяжелых работах не использовали (никто ведь не будет покупать лимузин, чтобы возить на нем с дачи картошку). Держали их, в основном, в качестве домашней прислуги, а также ради понтов – вот выезжаешь ты в город, а за тобой целый интернационал эскортом тащится: настоящий негр, настоящий татарин, настоящий черкес, настоящий араб, и все разряжены в пух и прах и гербами хозяйскими обвешаны. Сразу видно, уважаемый человек едет, не нищеброд какой-нибудь!

При этом все эти негры-черкесы-арабы были крещеные – ну, не подобает же в порядочном христианском доме язычников держать! Это, правда, порождало другую проблему: порядочным христианам держать в рабстве точно таких же христиан тоже вроде как западло. В этом, кстати, и есть кардинальное различие между отношением к расовой проблеме в латино-католическом мире и в англо-протестантском: если для белых англосаксонских протестантов «низшая раса» - это, прежде всего, человек с другим цветом кожи, то для итальянских-испанских-португальских и т.д. католиков – это человек другой веры. Принял католичество – все, ты наш, и пофигу, какая у тебя там кожа. Вот был, скажем, какой-нибудь инкский касик Сайри Тупак, язычник поганый и вообще, с какой стороны ни глянь, недочеловек – а стал дон Диего Сайри Тупак, благородный аристократ, между прочим, зять испанского губернатора Чили Мартина де Лойолы, внучатого племянника святого Игнатия Лойолы!

(А теперь попробуйте представить какого-нибудь губернатора Новой Англии, который внезапно женится законным браком на дочке «грязного индейца» и привозит ее в Лондон ко двору его/ея величества. Фигово представляется? То-то же!)

Мартин Гарсия де Лойола и его жена, донья Беатрис Клара Койя, дочь Сайри Тупака:



В общем, поскольку рабы в Италии практически поголовно были христианами, то считалось хорошим тоном через какое-то время отпускать их на волю – по завещанию, или в честь каких-нибудь радостных семейных событий, или просто так. Ну а если рабыня рожала от хозяина ребенка – то тогда уж сам бог велел ей вольную дать: она ж теперь не хухры-мухры, а мать члена семейства, пусть даже и незаконнорожденного.

Вот и с матерью Алессандро приключилась такая же история. Звали ее Симонетта (или, в местном произношении, Симунетта), и была она рабыней Альфонсины Орсини, вдовы Пьеро Невезучего. Кто из семейства Альфонсины был отцом маленького мулатика, как мы уже знаем, науке неведомо – то ли ее сын Лоренцо, то ли ее двоюродный деверь Джулио aka папа Климент – но в любом случае ачивку «родила наследника дома Медичи» Симонетте присвоили. И ребенка официально признали – пусть и был Лоренцо II (официальный папаша) на тот момент семнадцатилетним долбодятлом не самых высоких моральных качеств, но все-таки он был нормальный итальянец, а не какой-нибудь там маркиз де ля Пайетри, который через два с половиной столетия не постесняется продать в рабство собственных детей, рожденных от негритянки (старшего, правда, через какое-то время выкупит назад – и станет потом этот старший отцом всем нам хорошо знакомого Александра Дюма-отца, простите за тавтологию). А Симонетте вручили вольную, выделили приданое и выдали замуж: за кого – толком непонятно, однако известно, что молодожены купили себе на приданое Симонетты ферму в урбинской деревушке Коллевеккьо и принялись заниматься там сельским хозяйством и плодить ребятишек.

О том, что у будущего герцога Флорентийского были единоутробные сиблинги-крестьяне, мы знаем из письма Симонетты, которое она через девятнадцать лет напишет уже взрослому Алессандро. Собственно, оригинал этого письма до нас не дошел, поэтому подлинность его несколько сомнительна. Но письмо крайне любопытное, так что текст я все-таки приведу:

«Mag.^co S.^or Alessandro fig.^lo car.^mo

Lextremita vi scripsi mi inducono et sforzano che con il visitarla la pregi et quanto posso lastrenga che per lamor dedio non me voglia abandonar in tanta necessità quale al presente me trovo, che a dui figliolini, quali ho non ho il suo da darli da mangiare, et lassamo star de le altre cose, de pane solo non li posso almeno una volta al mese cavarli la fame de Corpo, et non mi vale el mio perche qui... men se scade di sorte che non trovo ad vender qualche possessioncella che ho per posser substentarmi e non morir di fame, et posito che se potesse vender, non trovamo da posser comprar grano. Donde fig.^lo mancandone questa sola speranza quella merestata sola in V. Magnific.^ia non ho dove me voltare et ricorrere, siche vi prego per quanto amor portate a Dio non me vogliate mancare in cosi facta necessità et extremità. Lostensor della p.^nte è mio marito qual li raccomando quanto posso insieme con me ed questi due poveri fig.^li.

In Collevecchio adj xij di Febbraio MDXXVlIIj.

La V.^ra Cara madre Simunetta».

«Сиятельный господин Алессандро, дражайший сын!

Крайняя необходимость заставляет меня писать Вам и вынуждает посредством этого визита просить Вас и умолять изо всех моих сил, дабы ради любви к Богу Вы не пожелали оставить меня в той великой нужде, в коей ныне нахожусь я и двое моих маленьких детей, коих у меня нет средств прокормить; даже при всей бережливости я не смогу утолить их голод хлебом чаще раза в месяц; мой собственный голод не важен, потому что… (здесь в оригинале пропуск). Даже если бы я сумела продать то ничтожное имущество, каковое мне принадлежит, чтобы поддержать себя и не умереть с голоду, мы не смогли бы купить зерна. Посему, сын мой, у меня остается надежда только на Ваше Сиятельство, мне некуда больше обратиться, не к кому прибегнуть; потому я молю Вас ради любви, которую Вы питаете к Господу, не оставить меня в таковой нужде и крайности. Податель сего письма – мой супруг, какового я препоручаю Вам, как и себя саму, и сих двоих бедных детей.

Писано в Коллевеккьо 12 февраля 1529 года.

Ваша любящая мать Симунетта».

Письмо, конечно, невеселое, но с ним связан один ржачный момент: на основании этого текста некоторые англоязычные исследователи рабства в ренессансной Европе (не будем показывать пальцем!) сделали вывод, что муж Симонетты тоже был рабом (и сто пудов чернокожим, каким же еще!), потому как звали его экзотическим именем Лостензор. Я все никак не могла понять, откуда они взяли этого Лостензора, а потом нагуглила, наконец, письмо – и тут меня хватила смеховая истерика. :-)) Короче, ларчик просто открывался: Симонетта, или кто там за нее писал это письмо, просто не ставит апостроф между артиклем и гласной (нормальная штука по тем временам) и проглатывает конечную гласную (еще более нормальная штука). Так что экзотический раб Lostensor – это всего лишь l’ostensore della presente, «податель сего письма». Вот, блин, и верь после этого изданиям Cambridge University Press! :-))))

Ответил ли девятнадцатилетний Алессандро на письмо матери, которой он, скорее всего, даже не помнил, - неизвестно. Во всяком случае, став взрослым, он свое «рабское» происхождение не афишировал – хотя особо и не скрывал. Да и что скрывать-то, если все вокруг и так все знали, тем более что на рожу Медичи-полукровка получился Пушкин Пушкиным:



Тем не менее, повторюсь, за цвет кожи Алессандро современники не шпыняли, а вот за маму-рабыню и за то, что он сам не знал, где и когда родился, - вот это да, было дело. Даже собственное семейство первые годы держало его, так сказать, в резерве, пока до папы Льва и его кузена Джулио наконец не дошло, что наследников мужского пола у них отнюдь не семеро по лавкам, поэтому к власти на всякий случай надо готовить обоих племянничков – и аристократа Ипполито, и мулата Алессандро.

Когда племянничкам было лет тринадцать, заботливые дядюшки отправили их обоих во Флоренцию – учиться властвовать на месте, так сказать. Однако разница в положении двух кузенов сказалась и тут: Ипполито поселили в самом городе, в фамильном палаццо Медичи, который еще Микелоццо для Козимо Старого строил (там же в городе обосновалась и маленькая Екатерина вместе со своей теткой Клариче). А Алессандро, как второстепенному дублеру, выделили в качестве резиденции семейную виллу в Поджо-а-Кайяно. Впрочем, жить на вилле тринадцатилетнему подростку очень понравилось: там можно было охотиться сколько влезет (а это дело он очень любил), ну и коллекционировать оружие – еще одно любимое хобби Алессандро – ему никто не запрещал и денег на это родня ему отсыпала весьма щедро. Да и титулом пацана не обидели: приблизительно в это же время папа Климент выклянчил для него у императора Карла V титул герцога Пенне, и пусть это Пенне было всего лишь захолустным городишком в горах Абруццо, но все-таки это было самое настоящее герцогство!

Нынешнее Пенне:



Однако титулы титулами, но даже для малолетних герцогов школу еще никто не отменял. Наследничков усердно пичкали науками – а чтобы им было не скучно, вместе с Алессандро и Ипполито засадили учиться их дальнего родича Лоренцино Медичи (запомним это имя!), который был на пару лет младше обоих кузенов, и – привет, история искусства! – их однолетку Джорджо Вазари, которого Медичи опекали по традиционной программе «поддержим-талантливую-молодежь-а-вдруг-из-них-вырастут-гении».

Пока младшие члены семейства Медичи грызли гранит наук, за ними из Рима зорко наблюдал их дядюшка (а кое-кому, может быть, и батюшка) Джулио, он же папа Климент VII (дядюшка Лев X к тому времени уже почил в бозе, подхватив в недобрый час острую пневмонию). Может быть, Климент и впрямь был биопапашей Алессандро, как поговаривали злые языки, – но тем не менее он, как и Лев, продолжал делать ставку на Ипполито, а не на собственного предполагаемого отпрыска. Правда, при этом предполагалось, что Ипполито должен быть не только правителем Флоренции, но и как минимум князем церкви. (Похоже, попав в Ватикан, старшие Медичи твердо уверовали, что главный залог процветания их рода – это достижения его членов на церковном поприще, а уж власть светская к этим достижениям по-любому приложится. Надо сказать, в этом они не сильно ошибались).

В общем, из Ипполито усердно лепили большую церковную шишку. Уже в семь лет он стал архиепископом Авиньонским (естественно, так ни разу в Авиньоне и не побывав – ни в детстве, ни в более солидном возрасте: на фига напрягаться, если для этого епископы-викарии есть). При этом возможность выгодного брака для Ипполито тоже не отвергалась, потому как священный сан он не принимал (эту удобную схему мы помним еще по папе Льву, который чудненько прожил кардиналом-мирянином аж двадцать четыре года – вплоть до своего избрания в папы римские, когда уже хош не хош, а пришлось становиться полноценным духовным лицом). В общем и целом, план для Ипполито предлагался такой: живи себе, парень, на доходы от архиепископства, вникай в церковные дела (лишние знания карман не тянут!), но если что – мы все отыграем назад, сделаем тебя светским правителем и женим на ком-нибудь политически симпатичном.

Наиболее политически симпатичной папе Клименту казалась Маргарита Австрийская, внебрачная дочка императора Карла V. Смущало только одно – Маргарита на тот момент была в таком нежном возрасте, что еще и ходить толком не научилась. Так что потенциальную помолвку пришлось отложить в долгий ящик. А потом, как мы уже знаем, отношения Климента с императором испоганились, грянуло Великое разграбление Рима, во Флоренции поднялся бунт, и Ипполито с Алессандро, бросив все (включая маленькую Екатерину), бежали из родного города куда глаза глядят. Климент тоже бежал из разграбленного Рима куда глаза глядят, и встретилось все семейство (минус оставшаяся в заложниках у флорентийских народных масс Екатерина) только в захолустном Орвьето, где перепуганный папа наконец-то счел возможным остановиться без опасения, что обозленные наемники Карла найдут и прирежут его к чертям собачьим.

Впрочем, через год папа таки наступил на горло собственной гордости и примирился с Карлом. Семейство снова перебралось в Рим, где Климент, крайне озабоченный будущим рода Медичи, быстренько сделал своего любимчика Ипполито, которому как раз стукнуло восемнадцать: а) кардиналом, б) папским легатом в Перудже, в) папским легатом в Генуе, г) администратором епархии Казале-Монферрато, д) аббатом чертовой кучи крайне прибыльных аббатств, е) и т.д., и т.п.

Однако Ипполито заботу дядюшки ни фига не оценил. Ему не хотелось быть князем церкви – ему хотелось быть просто князем, причем, желательно, князем-полководцем. Как пишет Кэтрин Флетчер, кто-то из римских сатириков даже написал по этому поводу ехидный стишок: «Ныне, когда папа дышит на ладан, все кардиналы плетут интриги, чтобы стать следующим понтификом, и только Медичи, который мечтает стать солдатом, на это плевать».

Ипполито Медичи (правда, уже не восемнадцатилетний, а чуть старше), недовольный обладатель массы прибыльнейших церковных должностей:



При этом Ипполито отнюдь не был дураком и солдафоном. Напротив, судя по отзывам современников, он был весьма образованным парнем – куда образованнее, чем, скажем, его кузен Алессандро (хотя и Алессандро даже его злейшие враги в интеллектуальных способностях не отказывали). По части светского обхождения Ипполито тоже давал своему темнокожему родичу сто очков вперед – Алессандро был товарищем грубоватым и прямолинейным, как асфальтоукладочный каток, а Ипполито был куда как гибче и дипломатичнее. Правда, утруждать себя применением своих дипломатических талантов по отношению к любящему дядюшке у Ипполито и в мыслях не было. Напротив, он демонстративно отлынивал от своих кардинальских обязанностей, прогуливал консистории и временами даже нахально поминал в присутствии Климента покойного Чезаре Борджа – мол, вот он тоже был кардиналом, но папа Александр освободил его от этого тяжкого бремени и сделал папским гонфалоньером, ибо мудро внял стремлению любимого дитяти к военной стезе, не то что некоторые…

Немудрено, что в конце концов отношения между Климентом и непослушным Ипполито накалились добела. Через некоторое время послы при папском дворе начали строчить на родину донесения, что ветер переменился: теперь папа все больше предпочитает своего другого племянника, светлейшего синьора Алессандро. Но Ипполито от этого было не легче: вместо того, чтобы перенести на «светлейшего синьора» свои церковные планы и умучить его скучным кардинальством, папа Климент, наоборот, решил сделать из Алессандро светского правителя – то бишь, выдать ему именно те плюшки, которых так страстно добивался Ипполито!

Это был грандиозный облом, но исправить уже ничего было нельзя. Папа Климент, вопреки своему обыкновению, был тверд как кремень. Хуже того, он даже решил женить Алессандро на маленькой Маргарите Австрийской, той самой, которую когда-то планировал заполучить в жены для Ипполито. В рамках выполнения этого плана Климент командировал обоих племянничков в Геную, куда как раз прибыл Карл вместе со всем своим двором: Алессандро – в качестве жениха, а Ипполито, увы, в качестве всего лишь папского легата.

(Конечно, вряд ли Ипполито сильно переживал, что ему не светит жениться на девочке младшего школьного возраста – на тот момент молодой кардинал был уже давно и прочно влюблен в шестнадцатилетнюю красавицу Джулию Гонзага, для которой он строчил перевод на итальянский язык вергилиевской «Энеиды», - но, согласитесь, уступать кузену-мулату честь быть императорским зятем все-таки обидно!).

Маленькой Маргарите к этому времени исполнилось всего восемь лет. Свою родную мать, фламандскую служанку Иоганну ван дер Гейст, она не видела никогда – сразу же после рождения ее отдали на воспитание сначала двоюродной бабке (и полной тезке) Маргарите Австрийской, а потом тетке по отцу Марии, вдове короля Венгрии. Родного папочку-императора восьмилетняя Маргарита, похоже, впервые увидела живьем тогда же, когда и своего жениха – до сей поры Карл в жизни девочки не отсвечивал никак, хотя официально признал ее и алименты бабло на ее содержание и воспитание отстегивал беспрекословно.

Маргарита Австрийская, она же в будущем – Маргарита Пармская:



На самом деле, можно только гадать, как чувствовал себя ребенок, которого притащили из родного Брюсселя в какую-то непонятную Геную, поставили перед стремным бородатым дядькой с челюстью ящиком и сказали: «Это ваш батюшка». А потом поставили перед не менее стремным курчавым обормотом, смуглым, как закопченный котелок (ага, это после Фландрии-то, где все рыжие и белокожие!), и сказали: «Это ваш суженый». Впрочем, на чувства Маргариты всем было традиционно плевать – се ля ви, такова жизнь королевских дочерей, пусть даже и незаконных.

Карл Пятый, батюшка Маргариты:



Зато Карлу его потенциальный зять внезапно очень понравился. Алессандро протусовался при императорском дворе несколько месяцев, объехал вместе с Карлом пол-Италии, и когда будущим родичам пришла пора расстаться, то расстались они крайне довольные друг другом. По просьбе папы Климента Карл выделил войска для вышибания из Флоренции республиканцев и водворения туда династии Медичи, и в 1531 году Климент вместе с Алессандро и прочими членами семейства торжественно въехал в родной город.

Естественно, управлять возвращенной Флоренцией самолично папа не собирался – у него и в Риме дел было по горло, поэтому сию задачу возложили на Алессандро (отверженный кардинал Ипполито кусал себе локти от зависти, но ничего поделать не мог).

На прощание Климент, не мудрствуя лукаво, придумал для племянничка простой, но вполне доходчивый титул: Capo della Reppublica – глава (или, если хотите, главарь) республики. Флорентийцы заскрипели зубами, но стерпели. Деваться было некуда: город устал от бунтов и войн, да и бодаться с союзником императора было себе дороже – императорские войска по-прежнему шастали по Италии и в случае чего могли быстренько показать Флоренции кузькину мать. К тому же, по мнению городских оптимистов, пока что все было не так уж плохо. Да, деликатностью и дипломатичностью глава республики не отличается (и вообще, скажем прямо, ведет себя как истинный мафиозный главарь), но все-таки республиканские институции худо-бедно функционируют, Синьория собирается, чего-то там голосует, правительственные комитеты так-сяк работают. Правда, Алессандро, по наущению папы Климента, захапал себе право войти в состав каждого из комитетов (и должность пожизненного гонфалоньера в придачу) - но ничего, все как-нибудь обойдется, думали флорентийцы.

И сильно ошибались. Несколько месяцев папа Климент и император Карл с одобрением следили за действиями своего молодого протеже, а потом решили, что пришла пора кончать эту комедию с демократией. Карл небезосновательно считал, что его дочери нужен нормальный зять-властитель, а не какой-то там мутный capo. Папа Климент, в свою очередь, не менее безосновательно считал, что демократическую заразу надо изничтожить, пока есть возможность: иначе рано или поздно (причем скорее рано) Медичи снова вышибут из Флоренции, а четвертого изгнания за сто лет семья просто не перенесет.

В итоге в апреле 1532 года, через девять месяцев после возвращения Медичи в город, Карл объявил на всю Европу, что дарует Алессандро титул герцога Флорентийского. Это была воистину мировая сенсация. Темнокожий бастард, сын матери-рабыни и неизвестного отца, бывший «запасной дублер», годами живший в тени более родовитых родичей, в один миг вознесся на высоту, о которой и помышлять не смели ни Козимо Старый, ни даже Лоренцо Великолепный: он стал официальным наследственным монархом Флоренции.

Наверное, горожане даже не сразу поняли, что многовековой кошмар Флорентийской республики наконец-то сбылся – она перестала быть республикой. Но когда разогнанные члены Синьории понуро вышли из дворца, в котором теперь будет жить Алессандро и который отныне перестанет называться Палаццо делла Синьория, когда по приказу новоявленного герцога с дворцовой башни сбросили колокол Вакка, столько раз сзывавший флорентийцев на общегородское собрание, тогда даже самому распоследнему дураку оптимисту стало ясно: эпоха закончилась. Флорентийская республика мертва – Медичи, которых она приютила почти четыре столетия назад, в конце концов добились своего и повергли ее в прах, превратив Флоренцию в самое обычное итальянское герцогство – такое же, как Милан, Неаполь или Урбино.



Из осколков Вакки Алессандро распорядился отлить монеты со своим портретом, как бы намекая горожанам: то ли еще будет. Как показало будущее, слов на ветер он не бросал.

Продолжение следует…

@темы: исторические россказни

---

Эта штука называется HZ-1, в 1954-1955 компания de Lackner изготовила 12 экземпляров для американской армии, предполагалось использовать их в разведке. Вопреки расчетам конструкторов, управлять машиной оказалось неожиданно трудно, при излишне резких маневрах лопасти несущих винтов схлестывались. Когда две машины разбились, проект закрыли.


vadim-proskurin.livejournal.com/1239036.html

@темы: история транспорта

---

Архетипический корсет, о котором мы обычно говорим, когда упоминаем корсетную полемику между гигиенистами и ретроградами, возник на самом деле совсем недавно: только в середине XIX века. Это был плод индустриальной революции.

@темы: история одежды

---

Паровой дилижанс доктора Чёрча. около 1836 года.

( Читать дальше... )

@темы: паромобили

---

20.09.2019 в 18:05

Пишет  Sindani:

20.09.2019 в 02:52

Пишет  ZEAl:

@темы: блокнот

---

еще здесь jaerraeth.livejournal.com/680206.html

@темы: пейзажи

---

В моей жизни был период, когда я регулярно натыкалась на утверждения, что "княгиню Ольгу в сагах именуют Аллогией". Что использовалось для глубокомысленных соображений касательно этимологии имени Ольга (дескать, это доказывает, что данное имя не может быть скандинавского происхождения, потому что скандинавы в противном случае опознали бы "своё".
На практике, конечно, с именами при двойной транслитерации происходит порой такое, что сам чёрт их не опознает (англичане бы точно не узнали имя героя Вальтера Скотта, если его транслитерировать обратно с русского как Aivengo), но дело не в этом. Дело в том, что меня заинтриговал этот момент, и я решила проверить сведения.
Что же выяснилось?
1. "Княгиня Аллогия" присутствует ровно в 1 саге - "Сага об Олаве Трюггвасоне".
2. Из текста, мягко говоря, не следует, что это княгиня Ольга:

Однажды Олав сын Трюггви был на рынке. Там было очень много народу. Тут он узнал Клеркона, который убил его воспитателя Торольва Вшивая Борода. У Олава был в руке топорик, и он ударил им Клеркона по голове так, что топорик врезался в мозг, и сразу же побежал домой, и сказал Сигурду, своему дяде, а Сигурд сразу же отвел Олава в дом жены конунга и рассказал ей, что случилось. Ее звали Аллогия. Сигурд попросил ее заступиться за мальчика. Она отвечала, посмотрев на мальчика, что нельзя убивать такого красивого мальчика, и велела позвать к себе людей во всеоружии.
В Хольмгарде господствовал такой нерушимый мир, что, согласно закону, всякий, кто убил человека, не объявленного вне закона, должен быть убит. Поэтому, следуя обычаю и законам, весь народ бросился на поиски мальчика. Тут стало известно, что он в доме жены конунга, где много людей во всеоружии. Сообщили конунгу, и он явился со своей дружиной, чтобы восприпятствовать кровопролитию. Было заключено перемирие, а потом и мировая. Конунг назначил виру, и Аллогия выплатила ее.
С тех пор Олав жил у жены конунга, и она очень любила его. В Гардарике было законом, что люди, которые были конунгами по рождению, не могли оставаться в стране без разрешения конунга. И вот Сигурд говорит жене конунга, кто Олав по рождению и почему он туда попал: он, дескать, не мог оставаться в своей стране из-за своих врагов. И он попросил ее рассказать все это конунгу. Она так и сделала, и попросила конунга помочь этому конунгову сыну, с которым так плохо обошлись. Она добилась своими уговорами того, что конунг обещал помощь. Он взял Олава под свою защиту, и Олав был у него в таком почете, в каком подобает быть конунгову сыну.
Олаву было девять лет, когда он попал в Гардарики, и он провел у Вальдамара конунга еще девять лет. (пруф)

Понятно? "Аллогия" - жена князя Владимира (имеется в виду Владимир Святой), тогда как Ольга была, хммм, его бабушкой. Кстати, в оригинале это имя встречается только в одном месте (en Sigurðr kom Ólafi þegar í herbergi dróttningar ok segir henni tíðindi; hon hét Allogia), а не повторяется два раза, как в русском переводе.

3. Идея, будто бестолковые рассказчики саг через много веков спутали жену Владимира с его бабушкой, фигурирует в статье Е.А. Рыдзевской тридцать лохматого года. Однако и Рыдзевская эту идею не придумала - она ссылается на ещё более раннюю статью Ф.А. Брауна 1924 г. Проще говоря - англичанину, знакомому с русскими летописями только по переводам, примерещилось сходство имени Olga в латинской транслитерации с именем Allogia. А дальше уже включился классический механизм - переводим неизвестное на язык известного и отождествляем неизвестных нам исторических лиц с известными по учебникам.
Нет, случаи, когда устная память смешивает разных персонажей, конечно, имеют место. Но не надо постулировать их там, где текст не даёт для этого никаких оснований, кроме "мне ну очень хочется, чтобы это была Ольга".

4. Из того же текста Рыдзевской всякий, кто умеет читать, может извлечь сведения... та-дам!
Сведения о том, что "Сага об Олаве Трюггвасоне" первоначально была написана на латыни. Существующие редакции на древнесеверном языке - её вольные переводы. По-прежнему вопросов не возникает?

5. В таком случае заглянем в латинский словарь. Имя Allogia подозрительно похоже на латинское alloquia - мн. ч. от alloquium, "слова" или "речи". Как назло :-) у латинских существительных второго склонения среднего рода винительный падеж совпадает с именительным. Т.е. в винительном падеже - тоже alloquia. Т.е. в латинском оригинале, скорее всего было что-то вроде "и таковые речи ей сказал". А переводчик, возможно, не разобрался (латинский синтаксис гораздо свободнее германского, порядок слов мог быть несколько неожиданный, особенно если автор форсил учёностью) или имел дело с повреждённой рукописью, вот и принял это слово за имя. Заглавных букв же в Средневековье, как известно, не было.
Вот что происходит с текстами при пропуске через несколько переводов.

Мораль? Та же, что и всегда. Не ленитесь проверять источники! steblya-kam.livejournal.com/301885.html

@темы: имена

---

Научно-фантастический роман французского писателя Жюля Верна. Впервые опубликован в 1886 году.

иллюстрации здесь lovers-of-art.livejournal.com/758670.html

@темы: книги, иллюстрации

---

В зависимости от времени года и суток северные олени способны менять цвет своих глаз. Это помогает им адаптироваться к переходу от почти полной темноты полярной ночи к слепящему свету дня. Зимой у них ярко-голубые глаза, а летом – золотистые

В темные месяцы зрачок оленя расширяется полностью, чтобы впустить максимально возможное количество света. Но жидкость внутри глаза не имеет выхода, и давление повышается. Одновременно увеличивается давление на сосуды, что уменьшает расстояние между волокнами в тапетуме, меняя цвет глаз. Зимой синяя окраска тапетума позволяет глазам оленя отражать на 50% меньше света, чем в светлый период. При этом в темноте животное видит не так четко, зато его глаза в 1000 раз более чувствительны к свету.

via

@темы: звери

---

19.09.2019 в 19:26

Пишет  Moraine:

Раскладушка времен гражданской войны в США








his is a somewhat unusual object. It’s a cot from the Civil War that folds up neatly into a trunk when not in use. The wood supports would hold mosquito netting above the sleeping officer.

Отсюда

@темы: история вещей, 19 век, СшА

---

Гильда Премудрый (Gildas), как известно, был первым историком бриттов. Жил он в шестом веке, и известен сейчас в основном своей длинной работой "О падении и завоевании Британии", в котором он, с многочисленными отсылками к Библии, сокрушается о завоевании Британии саксонами, а также о падении нравов (которое, подозревает Гильда, неминуемо приведет к дальнейшим божьим карам). Так вот, Гильда короля Артура не упоминает, хотя рассказывает как о раз о предполагаемом времени его исторического существования. Вместо этого он говорит о некоем Амвросии Аурелиане, потомке высокопоставленных римлян, который возглавил бриттское вооруженное сопротивление и привел их к победе.
Этого Амвросия, конечно, можно рассматривать как раннюю версию Артура, т.к. роль он играет примерно такую же. Впрочем, к девятому веку у псевдо-Ненния в "Истории бриттов" Амвросий и Артур фигурируют как собратья по оружию (не исключая возможности, что Артура туда добавили позже, т.к. самые ранние сохранившиеся манускрипты были созданы в 11-м веке). Но не суть.

А суть в том, что Гильда Премудрый за свои заслуги как историк и служитель церкви был после смерти признан святым, и даже некоторые его мощи сохранились по сей день. Ну и натурально, где святой, там и его житие. У святого Гильды их было целых два: одно раннее, девятого века, другое попозже, двенадцатого, авторства Карадога из Ланкарфана.
Из этого жития мы узнаем, что св. Гильда одним из двадцати четырех сыновей шотландского короля. С раннего возраста показал он способности к учению, а также большую склонность к религиозной жизни. Вскоре он переправился в Британию, а потом в Ирландию, где продолжил обращать население в истинную веру и т.д.
А в Британии, пишет Карадог, был в это время королем Артур,( Свернуть )

которого Гильда, как и полагается святому, неимоверно любил и которому он всегда был послушен. Но между тем двадцать три брата Гильды эти чувства не разделяли, Артура признавать королем отказывались, и вместо этого гоняли его то из леса, то с бранного поля. Особенно отличился старший брат с мелодичным именем Хуеил, который постоянно залетал из Шотландии, чтобы что-нибудь поджечь или спереть. Это, понятное дело, страшно не нравилось Артуру, тем более, что местные жители любили Хуеила и видели его своим будущим королем. Пришлось Артуру Хуеила убить, во избежание.
Св. Гильда, понятное дело, был всем этим делом страшно опечален. И как раз ему надо было по делу заехать в Британию, подарить епископу один замечательный колокол. На предполагаемые разборки собрались все крупные церковники Британии, плюс Артур и его двор, но св. Гильда простил Артура и поцеловал его в знак прощения, из-за чего Артур раскаялся, разрыдался, принял епитимью, назначенную церковниками, и после начал вести новую жизнь (и вел ее до самой смерти).

Не обошлось в этом жизнеописании и без Гластонберийского аббатства - ну куда же без него. Спасаясь от пиратов с оркнейских осторов, которые постоянно у него воровали мебель и слуг, св. Гильда переехал в Гластонию. Там как раз случайно томилась в плену королева Гвиневра, которую украл у Артура злодейский король Мельвас (он же Мелеагант у Кретьена де Труа), и спрятал там в болотах, а тиран Артур уже год как стоял, со всеми своими войсками, оцепив болота, и всячески нарушал спокойствие. Пришлось аббату со св. Гильдой мирить королей и возвращать Гвиневру на место, но зато уж потом помирившиеся короли сходили вместе с ними помолиться деве Марии, а также (важно!) подарили аббату много разных земель с обоих сторон.

Потом св. Гильда умер, а мощи остались: мощи в аббатстве, дева Мария в храме, Бог на небесах, а у аббатства земли и паломники.

"Кто читает, тут пусть поправит; так желает автор."

P.S. А вот тут можно насладиться иллюстрацией во французском манускрипте начала четырнадцатого века, в которой св. Гильда с книгой в руках наставляет ученика. queyntefantasye.livejournal.com/192714.html

@темы: англомания

---

Если бы корсет был так опасен, как утверждали его противники, человечество не дожило бы до XX века. В Корсетные времена – а они охватывают около 400 лет и заканчиваются около 1914 года - корсет носили все уважающие себя женщины: юные, старые, богатые, бедные, работающие, лентяйки, белые, черные, – все, кто так или иначе, добром или силой, был включен в Европейскую культуру. Материальный достаток, климат места жительства, раса, возраст и род занятий не имели значения...

@темы: история одежды