Pro Science 142

Некрополь в Отене. Раннее христианство в Галлии
Во французском городе Отен археологи исследуют раннехристианский некрополь с большим разнообразием захоронений — от больших саркофагов, вырезанных из песчаника, до деревянных и свинцовых гробов и могил, облицованных терракотовой плиткой. Всего обнаружено около 150 погребений.

Лондонский театр «Красный лев»
Археологи сообщили, что им удалось обнаружить в ходе раскопок в лондонском округе Уайтчепел остатки театра «Красный лев» — первого здания в Лондоне, построенного специально для театра. Остатки строения были обнаружены еще в 2019 году, но лишь теперь, сопоставив находки и сведения из документов, ученые убедились, что они правильно идентифицировали здание.
Свинцовые белила и радиоуглеродное датирование
Ученые из Университета Париж-Сакле и Высшей школы прикладных наук Западной Швейцарии во Фрибуре смогли применить радиоуглеродный метод для определения возраста фресок позднего средневековья. Новая техника в будущем может быть использована для датирования произведений живописи от античной эпохи до XIX века.
На границе мантии и ядра
Проанализировав отражения сейсмических волн от землетрясений в тихоокеанском регионе, геофизики обнаружили необычно плотные горячие скальные структуры на границе земной мантии и ядра под вулканическими Маркизскими островами в южной части Тихого океана

Найдена самая старая фотография представителя народа маори
На экзопланете KELT-9b зима и лето сменяются дважды за 36 часов
Полторы тысячи лет назад жители Северной Америки подмешивали сумах в табак
В парижской часовне найдены кости времен Французской революции
Генетики назвали родиной домашних кур Юго-Восточную Азию
Воссоздано лицо человека из древнего погребения в Швеции
Вид австралийских мышей, считавший вымершим из-за лесных пожаров, вновь обнаружен в природе
В сердце некоторых шимпанзе имеется небольшая кость
Обычным блюдом для жителей Ближнего Востока 15 000 лет назад служили желтопузики и полозы
Вырезанная из кости фигурка птички возрастом 13 500 лет найдена в Китае
На аукционе продана неопубликованная рукопись Исаака Ньютона о чуме
Гены растений и грибов помогли жукам достичь расцвета в меловом периоде
Прочитаны зачеркнутые строчки из переписки Марии-Антуанетты
Настольная игра поможет изучению эвенкийского и эвенского языков
Сосуд в форме лебедя из китайской гробницы содержит три литра неизвестной жидкости

@темы: блокнот

---

Женщина и семейная экономика
Часть 3




Женщины разнообразили свою деятельность, чтобы привнести толику наличных денег в семейный бюджет. Помимо продажи яиц, масла и сыра на рынке, некоторые женщины также варили пиво и пекли хлеб. Оба эти занятия требовали значительных финансовых вложений – нужно было приобрести большие сосуды, сложить специальную печь и т.д. Поэтому производством пива в больших объемах занимались, как правило, зажиточные крестьянские семьи. Кроме того, надо было заплатить и за лицензию. Бедные крестьянки нередко торговали пивом и элем нелегально. Так, в одной деревне инспекция обнаружила несколько десятков (!) подпольных пивоварен, которые преимущественно держали женщины (большинству из них штраф был прощен по бедности). Пивоварение было трудным и довольно опасным занятием, поскольку приходилось иметь дело с большими чанами кипятка (пять процентов женщин, ставших жертвами несчастных случаев, согласно коронерским отчетам, погибли именно того, что упали в емкость с кипящим суслом или опрокинули содержимое на себя).
Прядение было еще одним традиционным средством пополнения семейной экономики. Прялку можно было взять с собой куда угодно, чтобы поработать на досуге. Пряжу продавали ткачихе или же изготавливали грубую домашнюю ткань для повседневной одежды.
Кроме того, женщины шли в работницы. Если семейный надел был слишком мал, и мужчине, и женщине приходилось продавать свой труд. Причем, судя по документам, зарабатывали они одинаково. Так, в норме женщины не работали на сенокосе, но, если они это делали, то при выполнении одинакового объема работ получали такую же плату, как мужчины. Заработок начинал разниться, если речь шла о квалифицированном и неквалифицированном труде. К примеру, в середине тринадцатого века кровельщик получал 2 пенса в день, а его помощница – один. Ее делом было только собирать солому и подавать ее наверх, в то время как он выполнял более сложную работу. Женщины и мальчики-подростки, нанятые для неквалифицированной полевой работы, зарабатывали меньше мужчин-пахарей. С другой стороны, перебирать зерно для посева было очень непростой задачей, требовавшей внимания и ловкости пальцев; лучше всего с этим справлялись женщины, а потому им платили больше.
После эпидемии чумы в Англии женщинам начинают платить меньше. Статут 1388 года гласит, что годовой заработок батрачек и молочниц должен составлять на шиллинг меньше, чем заработок пахаря; очевидно, эта мера должна была поощрить мужчин к работе, сделав их основными добытчиками в семье. В 1444 году служанки получали 10 шиллингов в год (мужчины – 15 шиллингов); в 1495 году труд женской прислуги по-прежнему оценивался в 10 шиллингов, в то время как мужчины зарабатывали уже 16 шиллингов и 8 пенсов.
Кредит и торговля также привлекали женщин. В судебных списках фигурируют женщины, которые давали своим односельчанам деньги в долг под проценты. А поскольку женщины могли наследовать недвижимость и покупать ее, они играли активную роль на деревенском земельном рынке. Замужние женщины иногда продавали полученный в приданое надел, чтобы поддержать семью в трудные времена, или, наоборот, покупали землю, которая затем доставалась в приданое их дочери. Правда, женщины оказывались в не очень выгодном положении, если им приходилось отстаивать свои имущественные права в суде. Хотя они могли выступать от своего лица, их поручителями должны были быть мужчины. Кроме того, женщины редко прибегали к помощи профессиональных адвокатов.
Были, разумеется, и не вполне легальные способы пополнения семейного бюджета. Самым распространенным был незаконный сбор колосков на полях. По традиции оставшиеся после жатвы колоски доставались старым и немощным, однако это занятие привлекало даже зажиточных крестьянок – и, несомненно, для многих было вынужденной необходимостью. Жница на господском поле зарабатывала 1 пенс в день, в то время как колосков, вероятно, можно было набрать на гораздо бóльшую сумму. Даже поимка не особенно пугала нарушительниц, поскольку штраф был чисто символическим – ведь, строго говоря, это являлось не преступлением, а нарушением обычая. Нелегальные сборщицы колосков фигурируют в коронерских отчетах. Так, некая Амисия погибла, прогоняя похитительницу. Агата Гайлмен наняла ее стеречь зерно; ночью Сесилия, жена Ричарда ле Гарднера, пришла за колосками и с такой силой швырнула Амисию оземь, что та умерла. Трех сборщиц - гласит еще один документ – «постигла Божья кара». Застигнутые в поле сильной грозой, они испугались и спрятались в стогу; туда и попала молния.
Впрочем, нарушительница, надоевшая всей общине, могла поплатиться всерьез. Так, в 1313 году некая Агнес Мальтрас из Варбоуза была признана «недостойной жить в деревне, поскольку она, собирая колоски, прихватывает с собой целые снопы и разную мелкую утварь; а потому ей воспрещается здесь оставаться». Тот же приговор постиг и некую Элеонору Бароун. Элис из Халесоуэна, объявленная в своей деревне персоной нон грата в 1275 году, выпросила разрешения остаться до конца года, однако вскоре украла меру зерна, полмеры гороха, подожгла свой дом и сбежала.
Мелкие и не вполне законные способы пополнения семейного бюджета воистину не поддаются исчислению. Женщины пускали скот кормиться на чужом поле, косили чужую траву, копали торф, собирали на чужой земле орехи и хворост. В Йоркшире некая Элис, дочь Адама, вырыла на соседском поле яму для добычи железной руды, а еще одна женщина перекопала проезжую дорогу, добывая уголь. Иногда женщин обвиняли в том, что они пускали кровь чужой корове для изготовления кровяной колбасы или стригли чужих овец. Изабель из Абиндема явилась на поле, принадлежавшее аббатисе, и настригла с четырех овец три фунта шерсти. Есть многочисленные свидетельства также и о краже домашней птицы, мелкой утвари, еды. Судя по всему, такие правонарушительницы в первую очередь думали не о наживе, а о том, чтобы прокормить семью. tal-gilas.livejournal.com/380169.html

@темы: женский вопрос, деньги

---

В 1675 году пастор Иоанн Гербиний опубликовал книгу «Богослужебные киевские пещеры, или Подземный Киев» (1675). Сам он здесь не бывал, но ему рассказывали (в частности, Иннокентий Гизель, с которым Гербиний состоял в переписке).

В главе второй автор опровергает три мифа – видимо, достаточно распространенных, чтобы о них нужно было говорить.

Первый – небезызвестный и ныне – будто Киев это Троя (восходит, видимо, к трактату Михалона Литвина «О нравах татар, литовцев и москвитян», 1550).

Второй – «что в пещерах киевских лежат неповрежденные тела Гектора, Приама, Ахилла и других троянских героев».

И третий – что именно сюда был сослан Овидий.

(Сборник материалов для исторической топографии Киева и его окрестностей. K., 1874, отд. 2, с. 108–109.)

Примерно тогда же молдавский культурный деятель Мирон Костин пытался выяснить, правда ли, «что в Киеве есть мощи римского императора Овида»: «но монахи печерские сказали мне, что Овид не был святым, а был католиком, и похоронен не в Киеве. Бог да простит и его!» (Русский филологический вестник. 1901, т. XLV, с. 208.)

Наши информационные спонсоры:
О. Русина. Студії з історії Києва та київської землі. К., 2005.
А. Формозов. Пушкин и древности. М., 1979.

petro-gulak.livejournal.com/1887792.html

@темы: кладовка мифов

---

Недавно Массачусетский технологический институт (MIT) уничтожил базу данных из 80 миллионов картинок (32 на 32 пикселя), используемую для обучения искусственного интеллекта и компьютерного зрения, процитированную более 1700 раз [1]. Причина — некоторые картинки и метки к ним сочли расистскими или оскорбительными: «предубеждения, отраженные в этих изображениях, мешают усилиям по формированию культуры инклюзивности в сообществе компьютерного зрения». Оказалось, что это важно, даже несмотря на то, что изображения не предназначены для человеческих глаз, а база данных формировалась автоматически.

Как вы знаете, в США сейчас бушуют протесты и беспорядки, искру которых зажгло убийство афроамериканца Джорджа Флойда белым полицейским. История про базу данных изображений – лишь один из множества неожиданных примеров того, как дискуссия о расизме затронула научное сообщество.

В журнале Science, помимо научных работ, публикуют и журналистские статьи, одна из которых навела меня на особенно тревожные мысли. Начинается статья с истории Арин МакГи — афроамериканки, изучающей герпетологию – науку о рептилиях. У англоязычных герпетологов есть термин «Noosing», который переводится как ‘ловля арканом или силком’. МакГи предлагает заменить слово на «lassoing», ‘ловить с помощью лассо’. Потому что ей «жутко быть единственным черным человеком, когда ты находишься в глуши, быть окруженной белыми людьми, употребляющими слово «Noosing»». Это слово напоминает ей о жестоких линчеваниях темнокожих людей белыми в США в XIX и XX веках.

Разумеется, вопрос, как называть ловлю ящериц, едва ли заслуживал бы публичного внимания, если бы не вписывался в более широкий тренд, который подмечает Science. В Университетском колледже Лондона обсуждают переименование зданий, названных в честь Гальтона и Пирсона. Первый ввел термин «евгеника», который он определил так: «Изучение всех факторов, находящихся под управлением общества, которые могут улучшать или ухудшать как физические, так и ментальные расовые качества будущих поколений».

Пирсон же обвиняется в том, что вывел коэффициент корреляции, названный его именем, изучая иностранную миграцию в Великобританию, и основал один из журналов, посвященных евгенике. Досталось и еще одному стороннику евгеники — пожалуй, самому влиятельному специалисту в области статистики — Рональду Фишеру. Его имя собираются убрать с витража в Кембридже. Не повезло и Карлу Линнею, который придумал способ классификации видов, используемый по сей день, но также разбил вид Homo Sapiens на расы. Некоторые научные общества хотят переименовать мероприятия, названные в честь ученого. Из биологов за евгенику досталось еще и Кларенсу Куку Литтлу. Я, к сожалению, не смог найти, какие именно взгляды на этот счет он постулировал, но узнал о его работах по изучению генетической предрасположенности к раку у различных линий мышей, а также механизмов отторжения трансплантатов.

Чтобы вы понимали, речь идет в том числе и о величайших ученых прошлого. Только недавно я использовал статистический тест Фишера в собственном исследовании. Если бы использование этого теста не было рекомендовано одним из рецензентов, я бы уже начал переживать, что статью не примут из-за упоминания неугодного имени. Линней, наверно, следующий по известности биолог после Дарвина и ученых, открывших, что ДНК представляет собой двойную спираль, — Уотсона и Крика. Причем Уотсон, как известно, также оказался в центре скандала, связанного с темой расы. Дарвин тоже не в безопасности, ведь он, хоть и был гласным противником распространенного в его эпоху рабовладения, все же называл аборигенов словом «savages», имеющим на английском следующие значения: ‘грубые, жестокие, дикари’. За это некоторые СМИ уже и его окрестили расистом.

Всю жизнь, насколько себя помню, я был противником расизма. О человеке сто́ит судить по его поступкам и достижениям, а не по цвету его кожи, полу, происхождению, достижениям его предков. Еще я всегда считал, что мир не делится на черное и белое. У всех людей есть скелеты в шкафу, идеи, с которыми кто-то будет не согласен. Только в сказках и фильмах про супергероев можно встретить как безупречных рыцарей в блестящих доспехах, так и абсолютное зло, не имеющее мотива и не заслуживающего сострадания. Ну хорошо, еще в некоторых политических агитках.

Пугает меня даже не то, что людей прошлого судят по стандартам современности, но то, что многогранная оценка личности и достижений человека схлопывается до бинарной классификации «расист — не расист», которая на волне эмоций и переживаний возводится в некий абсолют. Причем под расизмом уже давно не понимается стремление кого-то угнетать, лишать прав или унижать. Можно бороться с дискриминацией, но стоит неаккуратно высказаться — и все пропало, ты, оказывается, расист.

Верно и обратное: для того чтобы о тебе написали в журнале Science, можно совершить выдающееся научное открытие, а можно выразить популярную политическую позицию. У той же Арин МакГи я нашел ровно две публикации в Scopus. Одна научная, а другая про активизм. Самое показательное, что у статьи про науку — 0 цитирований, а у статьи про активизм — 19. Единственная статья по герпетологии нашлась через поиск по профилю в Google Scholar, и это методическая заметка на полстраницы.

Но и это не самое страшное. Сейчас в США наблюдается реальная катастрофа, связанная с коронавирусной инфекцией. Долгое время число новых случаев в день шло на спад, но вот начинаются массовые протесты, и мы видим второй пик эпидемии, который уже выше первого и продолжает расти. Тринадцатого июня вышла заметка, собравшая воедино редакторские статьи о связи COVID-19 и расизма, появившиеся в журналах Nature, Science и трех ведущих медицинских журналах [3]. Они довольно похожи по смыслу и содержанию, поэтому я приведу лишь самый яркий пример:

«Группы людей, которые рассматривают протесты как один из возможных двигателей распространения случаев COVID-19, отмечали, что это лицемерие со стороны врачей, поддерживающих протестующих сейчас, когда лишь несколькими неделями раньше они ругали большие скопления людей за распространение COVID-19. Противопоставление между протестами против расизма и контролированием COVID-19 — ложная дихотомия. Приведут ли толпы к большему числу случаев COVID-19? Да. Но к этому приводит и расизм», — пишет British Medical Journal.

Понимаете, утверждается, что расизм разжигает эпидемию в США! Но ведь нельзя же валить все беды на один фактор. В США ситуация с коронавирусом худшая в мире. При этом сложно сказать, что США какая-то особенно расистская страна. Скорее наоборот: страна известна на весь мир своей борьбой с расизмом и иными формами дискриминации. Так это выглядит как со стороны, так и изнутри, благо мне недавно довелось поездить по этой стране.

Про расизм в науке — вообще отдельная тема. Недавно тринадцать редакторов журнала Cell обнаружили, что среди них нет ни одного темнокожего и это доказывает, что в науке есть проблема расизма [4]. В качестве решения они сделали ряд эксклюзивных предложений для авторов, отличающихся цветом кожи. Мне сложно представить, чтобы человек, читающий или цитирующий научную статью, пошел проверять цвет кожи автора, редактора или рецензентов. Как раз потому, что цвет кожи в науке не имеет значения.

Если считаете, что в науке расизм — расширяйте использование анонимных подач научных статей, чтобы никто не мог сказать, что ему отказали из-за цвета его кожи или страны происхождения. Только кажется, что редакторы предлагают ровно противоположное.

Но самый главный вопрос, который никто не задает — научный. И я правда не знаю на него ответ. Надеюсь, что он есть у протестующих. Как влияют на отношение к расизму подобные меры и статьи? Было бы интересно, если бы кто-то из социологов провел исследование. Дать людям почитать статью Science, упомянутую в начале поста, либо нейтральную статью. И посмотреть на отношение к расизму респондентов до и после прочтения.

А как это все влияет на отношение людей к науке? Не ставится ли под угрозу имидж беспристрастности ученых, занимающихся поиском научной правды? Учитывая, что наука — международный общественный проект, не чувствуют ли редакторы западных научных журналов свою ответственность перед сообществами других стран, в которых некоторые перегибы используются воистину авторитарными политиками, выступающими против законов о домашнем насилии, оправдывающими дискриминацию людей по признаку их сексуальной ориентации или полу и проверяющими мороженое «Радуга» на пропаганду гомосексуальности, чтобы сказать народу: «Вы же не хотите как на Западе?»

Потому что идея оказаться в одном ряду с Пирсоном, Фишером, Линнеем, Уотсоном и прочими учеными, о личных взглядах которых большинство людей никогда бы и не узнало без всех этих скандалов, может показаться кому-то соблазнительней других альтернатив.

На картинке к посту, являющейся компиляцией почти 80 миллионов изображений, вы можете увидеть и несколько тысяч, которые так возмутили нескольких аспирантов, пожаловавшихся на базу данных MIT. scinquisitor.livejournal.com/178635.html

@темы: наука в истории

---

Скандальные танцы в истории
От вольты и танца с подушками до пресловутого тверка. Семь выразительных танцев, которые шокировали людей в свое время vasily-sergeev.livejournal.com/7177077.html

@темы: история музыки

---

"В ночь с 16 на 17 сентября 1899 г. в харьковском институте благородных девиц слегло сразу несколько воспитанниц. Они страдали от острой боли под ложечкой (т.е. в верхней части живота по центру), мучительных рвоты и поноса, жуткого страха смерти.



Отравление несвежей едой – обычное явление в те времена, поэтому вызванный к больным врач, организовав промывание желудка, попытался установить, что такого барышни съели. Осмотр остатков ужина ничего не дал – все было свежим.

Количество больных росло, и к середине ночи их стало 28 – практически все воспитанницы!

К этому моменту доктор установил, что все барышни – заболевшие и те несколько девушек, которые не заболели, – съели один и тот же ужин.

Получалось, дело не в еде.

Более того, от банального отравления несвежей едой симптомы отличались чрезвычайной выраженностью. К тому же, на фоне сильных болей и изматывающей рвоты барышни не могли толком рассказать, что они чувствуют. Может быть, металлический привкус во рту есть, а может, и нет. Может, пронзительные крики отражают степень боли, а может, являются проявлением развившейся неадекватности поведения. Может, они не могут глотать из-за сильнейшей тошноты и беспрестанной рвоты, а может, это неврологическое расстройство глотания. И еще этот страх смерти…

В общем, доктор заподозрил отравление мышьяком и вызвал полицию.

Через несколько часов все-таки было установлено, что именно съели заболевшие и чего не ели не заболевшие. Оказалось, что после ужина был устроен небольшой праздник к наступавшему дню Веры, Надежды и Любви, тогдашнему аналогу Восьмого марта. На празднике подали ореховый торт. Все, кто заболел, его ели. Те, кто не заболел, его не ели.

Торт был свежим, сегодняшним. Его изготовили в очень дорогой кондитерской француза Пока, пользовавшейся высочайшей репутацией.

Получалось, яд был добавлен в торт?

Уверенность врача в версии о мышьяке, однако, поколебалась. Одна из загадок тогдашней пищи заключалась в том, что зачастую можно было без всякого вреда для себя съесть мясо «с душком», хлеб с плесенью, лежалый сыр, подгнившие фрукты или слегка несвежую рыбу, а вот свежайшие пирожные и торты, прекрасные на вид, вкус и запах, могли вызвать совершенно необъяснимое отравление. И оно, как правило, было именно таким, как сейчас, – очень выраженным, тяжелым.

К утру оказалось, что, кроме Института благородных девиц, та же болезнь поразила еще около 200 человек в городе. И все они ели ореховый торт из кондитерской Пока. И все они были весьма видными в Харькове людьми – торт от Пока мог себе позволить далеко не каждый.

На ноги подняли всех, у кого был врачебный диплом, всех, кого смогли обнаружить в Харькове и ближайших окрестностях.

Версия с преступником, посыпающим мышьяком еду, трещала по швам. Еще можно было представить, что убийца нацелился на какую-то конкретную барышню, отравил торт в Институте, и 27 из 28 девиц пострадали «ни за что», просто «заодно». Однако представить, что преступник пробрался в кондитерскую Пока и посыпал мышьяком все изготовленные в тот день торты в надежде, что хоть один из них будет съеден его намеченной жертвой, было трудновато.

Как бы то ни было, остатки тортов со всего города повезли в химическую лабораторию Харьковского университета.

Анализ занял три дня. Следов мышьяка найдено не было. Как не было найдено следов и любого другого минерального яда.

В общем, это не было преступление таинственного массового убийцы.

Более того, усилия всех наличествующих в городе врачей не прошли даром – за три дня все заболевшие выздоровели. У кого-то еще оставалась слабость, кто-то еще ощущал недомогание, но основные симптомы ушли.

Было очевидно, что случилось «банальное» отравление тортами, и можно бы было «закрыть дело», успокоиться и продолжать жить, но Институт благородных девиц ведь был обязан держать марку! Ни одно уважаемое учебное заведение не потерпит халатности от поставщиков еды! Тем более, Институт благородных девиц! Канцелярия Института донимала всех, кого могла донимать.

Двадцатого сентября коробка с куском зачерствевшего торта оказалась на столе главы Харьковской санитарной лаборатории Лащенкова. Лащенков уже совершил одно эпохальное открытие – об этом в другой раз, ему еще предстояло совершить другое значимое открытие – и об этом в другой раз, а сейчас он ни о каких открытиях не помышлял.

Кроме зачерствевшего торта у Лащенкова больше ничего не было. Никто не догадался брать образцы рвоты и поноса у заболевших, а теперь уже было поздно – все выздоровели.

В общем, исходя из тривиальности случая и отсутствия материала, можно бы было дело закрыть. Но Лащенков стал врачом не для этого. Его двигало любопытство. И он умел задавать вопросы – в первую очередь, себе.

Ингредиенты торта держались в строжайшей тайне. Лащенков насел на Пока и сумел-таки добыть рецепт знаменитого орехового торта – при условии, что Лащенков никому не расскажет (и он не рассказал). В рецепте было много чего, но ничего необычного – весь секрет заключался лишь в соотношениях компонентов. Состав коржей Лащенкова не волновал – коржи пропекались, все бактерии при этом должны были погибнуть. Крем готовился на огне, но до кипения не доводился. Это уже было подозрительно. Но главное – уже после того, как крем остыл, в него добавляли мелко нарубленный грецкий орех. А вот это было очень подозрительно.

Но было одно «но». Закупленные орехи, использовавшиеся при приготовлении злосчастных тортов, использовались до сих пор. Партия закупленных орехов еще не закончилась! А торты больше отравлений не вызывали!

Большинство врачей на этом бы остановились. Ведь очевидно, что дело не в ингредиентах тортов!

Но Лащенков «горел» подобными медицинскими проблемами. В них он находил «драйв»! Так что останавливаться не собирался.

Дальнейший допрос Пока показал, что в тот день, когда готовились злосчастные торты, на кухне было невыносимо жарко. В Харькове вообще стояла теплая погода, а в комнате, где готовились торты, температура перешагнула хорошо за 30 градусов. Может даже, ближе к 40. От работников, когда они выходили на улицу, «валил пар».

Лащенков посеял на питательную среду остатки крема, особенно те, в которых были крошки раздробленных орехов. Он мог бы сделать это «как всегда», но, блин, любопытство! Он решил полностью имитировать условия того дня и стал поддерживать в культуре температуру 37 градусов.

Не сделай он этого, посев бы ничего не дал, и дело бы было закрыто – с нулевым результатом. Но он это сделал.

Через сутки колонии выросли. И это явно была ошибка. Колонии были круглые, выпуклые (поднимались над поверхностью), с ровными краями, ярко-оранжевого цвета. Под микроскопом они состояли из собравшихся гроздьями шариков. В общем, это был гроздекокк. В наше время мы используем полностью греческий перевод названия этого микроба – стафилококк. В данном случае у Лащенкова выросла его разновидность – золотистый стафилококк (отсюда и цвет колоний).

Стафилококк был отрыт лишь 19 лет назад, в 1880 году. Быстро выяснилось, что он распространен повсеместно. На особом подозрении новый микроорганизм у ученых не стоял. А тут вдруг получалось, что отравления кондитерскими изделиями вызываются именно им?!

Лащенков попытался найти хоть одну культуру другого микроорганизма, но таковых не было. Вырос только золотистый стафилококк.

Можно было на этом остановиться. Опыт не удался. За несколько дней возбудитель, причинивший отравления, погиб, его заместили обычные стафилококки. В общем, дело действительно закрыто.

Но Лащенков никак не мог остановиться. Он впрыснул крошечную дозу культуры (0,2 мл) морской свинке. И та, продемонстрировав все симптомы, погибла через 10 часов.

Неужели действительно стафилококк?

Нужно было ставить эксперимент на человеке, а в таких делах единственный человек, на котором совесть позволит поставить эксперимент, – это ты сам. Лащенков инкогнито пошел в кондитерскую Пока и купил два ореховых торта. Кусочек одного он съел сразу же. Ничего не произошло.

А что будет, если торт немного постоит? Через три дня второй торт уже совсем высох, но Лащенков съел кусочек и этого торта. И снова ничего не произошло.

А это как понимать? Значит, в лабораторных условиях стафилококк не против угробить морскую свинку, но в реальных условиях действовать на человека отказывается?

В тот же день Лащенков разговаривал с полтавским санитарным врачом Богопольским. Как это обычно бывает, ты рассказываешь собеседнику свою историю, а он говорит: «А у нас было похлеще!». Оказалось, что на пасху в Полтаве пирожными «картошка» отравилось 46 человек. И тоже – из лучшей, самой дорогой кондитерской в городе.

Что же получается? Стафилококк отравляет только изделия самых качественных производителей? Тех, кто не на страх, а на совесть следят и за свежестью продуктов, и за правильностью процесса производства? Нонсенс!

Пришлось у Богопольского выспрашивать подробности. Оказалось, что на пасху в Полтаве стояла невыносимая жара…

Лащенков бросился обратно в лабораторию. Теперь он не просто посеял остатки институтского торта на питательную среду, но стал выращивать микроорганизм при разных температурах.

При 37 градусах стафилококк «убивал» всех конкурентов и буйно расцветал знакомыми ярко-оранжевыми колониями. И вытяжка из этих колоний была смертельно опасна для лабораторных животных.

При комнатной температуре происходило обратное – золотистый стафилококк расти не желал, и появлялись колонии не подавляемых в этом случае других стафилококков. Ими отравить даже самую мелкую лабораторную зверюшку не получалось.

Взяли партию орехов, из которых готовили торты у Пока. То же самое – при 37 градусах буйно расцветал золотистый стафилококк, смертельно опасный для лабораторных животных, но при 20 градусах – его будто и не было!

Значит… Вывод не укладывался в голове. Значит, золотистый стафилококк, столь распространенный вокруг, в обычных условиях безобиден, но если дать ему хорошее питание (сладкий кондитерский крем) и надлежащую температуру (температуру человеческого тела, 37 градусов), то он очень быстро размножится в неимоверных масштабах. Каждый из получившихся стафилоккоков будет выбрасывать в крем продукты своей жизнедеятельности, из-за количества этих стафилококков продуктов накопится много, и они достигнут того количества и концентрации, когда станут действовать на человеческий организм как яд (ну или модное слово – токсин). Безобидные микроскопические шарики превратятся в убийц…

Как бы ни был невероятен вывод, все доказательства говорили именно об этом. И Лащенков наконец решился опубликовать статью.

С тех пор «золотистый стафилококк» уже не кажется нам безобидным. С тех пор кондитеры не допускают в цехах высоких температур и хранят свои изделия в холоде, даже если хранить нужно лишь несколько десятков минут.

Интересно наше нынешнее восприятие Павла Николаевича Лащенкова. В подавляющем большинстве мы о нем никогда ничего не слышали. Лащенков много чего открыл, но даже одна эта история с харьковскими тортами должна была сделать его имя бессмертным. Но не сделала. Многие личности никакого вклада в мировую науку не внесли, но они у нас на слуху, а здесь ведь вполне ощутимый вклад! О Лащенкове что-то могут помнить в Томске, куда его спустя 5 лет пригласили заведовать кафедрой, но в Харькове о нем не знают, в украинской википедии нет о нем статьи, ни одна улица, ни одно учреждение ни в Харькове, ни в Томске не носят его имени. В общем, нет пророка в своем отечестве."
m.facebook.com/story.php?story_fbid=29666206867...

@темы: медицина-историческое

---

Из повести Джорджа Оруэлла «Памяти Каталонии»:

«Ощущения человека, пораженного пулей, чрезвычайно интересны и я думаю, что их стоит описать подробно.


Случилось это в самом углу парапета в самое опасное время, в пять часов утра. Солнце поднималось за нашей спиной и вынырнувшая из-за парапета голова четко рисовалась на фоне неба. Я разговаривал с часовыми, которые готовились к смене караула. Внезапно, посреди фразы, я вдруг почувствовал — трудно описать, что именно я почувствовал, хотя ощущение это необычайно свежо.

Попытаюсь выразить это так: я почувствовал себя в центре взрыва и увидел слепящую вспышку, почувствовал резкий толчок, — не боль, а только сильный удар, напоминающий удар тока, когда вы вдруг коснетесь оголенных проводов; и одновременно меня охватила противная слабость, — казалось, что я растворился в пустоте. Мешки с песком, сложенные в бруствер, вдруг поплыли прочь и оказались где-то далеко-далеко. Думаю, что так чувствует себя человек, пораженный молнией. Я сразу же понял, что ранен, но решил, — сбили меня с толку взрыв и вспышка огня, — что случайно выстрелила винтовка моего соседа. Все это заняло меньше секунды. В следующий момент колени подо мной подогнулись, и я стал падать, сильно ударившись головой о землю. Почему-то мне не было больно. Все тело одеревенело, в глазах был туман, я знал, что ранение тяжелое, но боли, в обычном смысле слова, не чувствовал.

Часовой-американец, с которым я только что разговаривал, нагнулся ко мне. «Эй! Да ты ранен!» Собрались люди. Началась обычная суматоха. «Поднимите его! Куда его ранило? Расстегните рубашку!» Американец попросил нож, чтобы разрезать рубаху. Помня, что у меня в кармане лежит нож, я попробовал его достать, но обнаружил, что правая рука парализована. Ничего у меня не болело, и я почувствовал какое-то странное удовлетворение. Это понравится моей жене, — подумал я. Она всегда мечтала, что меня ранят, а значит не убьют в бою. Только сейчас я стал думать — куда меня ранило, серьезная ли рана. Я ничего не чувствовал, но знал, что пуля ударила где-то спереди. Я попробовал говорить, но обнаружил, что голос пропал, и вместо него послышался слабый писк, потом мне все же удалось спросить, куда меня ранило. Мне ответили:

— В горло. Наш санитар Гарри Уэбб прибежал с бинтом и маленькой бутылочкой алкоголя, который нам выдавали для промывки ран. Когда меня подняли, изо рта потекла кровь. Стоявший позади испанец сказал, что пуля пробила шею навылет. Рану полили алкоголем. В обычное время спирт жег бы невыносимо, но теперь разливался по ране лишь приятным холодком.

Меня снова положили и кто-то побежал за носилками. Узнав, что пуля пробила шею, я понял, что моя песенка спета. Я никогда не слышал, чтобы человек или животное выжили, получив пулю в шею. Тонкой струйкой текла кровь из уголка рта. «Пробита артерия» — пришло мне в голову. «Сколько можно протянуть с пробитой сонной артерией? — подумалось мне. — Несколько минут, не больше». Все было, как в тумане. Минуты две мне казалось, что я уже умер. И это тоже интересно, то есть интересно, какие мысли приходят в такой момент. Прежде всего — вполне добропорядочно — я подумал о своей жене. Потом мне стало очень обидно покидать этот мир, который, несмотря на все его недостатки, вполне меня устраивал. Это чувство оказалось очень острым. Эта глупая неудача бесила меня. Какая бессмыслица! Получить пулю не в бою, а в этом дурацком окопчике, из-за минутной рассеянности! Я думал также о человеке, подстрелившем меня, — кто он, испанец или иностранец, знает ли он, что попал в меня, и так далее. Я не чувствовал против него никакой обиды. Поскольку он фашист, — проносилось в голове, — я бы его убил, если бы представился случай, но если бы его взяли в плен и привели сюда, я поздравил бы его с удачным выстрелом. Впрочем, я допускаю, что у человека, который по-настоящему умирает, бывают совсем другие мысли.

Едва меня положили на носилки, как моя парализованная рука ожила и начала чертовски болеть. Мне подумалось, что я сломал ее, когда падал; с другой стороны, боль успокоила меня, ибо я знал, что если человек умирает, его чувства притупляются. Мне стало немного лучше, и я начал жалеть четверых бедняг, тащивших, потея и скользя, носилки. До перевязочного пункта нужно было пройти километра два по скверной, выбоистой дороге. Я знал, что это значит, ибо несколько дней назад сам помогал тащить раненого. Листья серебряных тополей, местами подступавших к нашим окопам, трогали мое лицо. Я думал о том, как приятно жить в мире, в котором растут серебряные тополя. Но всю дорогу рука болела нестерпимо, я выкрикивал ругательства и в то же время старался сдерживать ругань, ибо при каждом выдохе изо рта шла кровь».

@темы: книги, история оружия, медицина

---

Оригинал взят у в CCXX. Старая добрая Англия (I)

Давным-давно попал мне в руки полный вариант романа И. Ильфа и Е. Петрова "Двенадцать стульев" с комментариями М.П. Одесского и Д.М. Фельдмана, знакомство с которым перевернуло мои представления как о самом романе и его героях, так и о времени, в коем разворачивается действо. Так уж выходит, что, принимаясь за чтение какого-либо художественного произведения, написанного несколько десятилетий или даже столетий назад, мы в лучшем случае знакомы с общим контекстом, в котором разворачиваются его события, и ничего не знаем о мелочах, которые на самом деле и дают представление о духе эпохи.

Не так давно уважаемый затеял ряд проектов - рассказов о любимых произведениях: начал с историко-авантюрных романов Б. Акунина, а сейчас продолжил комментированным изложением "Евгения Онегина" нашего всего. Начинание, как по мне, весьма интересное и, главное, нужное, ибо, кроме специалистов по эпохе, мало кто из обывателей способен внятно объяснить целые строфы бессмертного произведения и вообще рассказать об этом времени не словами из школьного учебника, а поведать о повседневной жизни - о, казалось бы, никому не нужных мелочах: что ели, как ели, где ели, о чём сплетничали и т.д. и т.п.

В общем, пораскинул я мозгами и тоже решил присоединиться к эксперименту. Так уж получилось, что один из любимейших литературных героев моего детства - это мистер Шерлок Холмс, а время и место его жизни - Викторианская Англия или просто Старая добрая Англия - это, если и не время и место, где я бы хотел жить, то, во всяком случае, это время и место, которые всегда как заколдованные притягивали мой (да и, подозреваю, не только мой) взгляд. Итак, встречайте - "Этюд в багровых тонах" сэра Артура Игнейшуса Конана Дойля.

Повторюсь: это не филологические комментарии (какой из меня филолог?), это лишь попытка рассмотреть в книге, ставшей уже мировой классикой, сиречь произведении на все времена, отражение конкретной эпохи с одной лишь её характерными особенностями. Ну и как всегда прошу: ежели эти заметки придутся Вам не ко двору, пишите - обязательно приму к сведению пожелания моих читателей.

Итак, мы начинаем...

Глава I. М И С Т Е Р   Ш Е Р Л О К   Х О Л М С

"В 1878 году я окончил Лондонский университет [1], получив звание врача, и сразу же отправился в Нетли, где прошёл специальный курс для военных хирургов [2]. После окончания занятий я был назначен ассистентом хирурга [3] в Пятый Нортумберлендский стрелковый полк [4]. В то время полк стоял в Индии, и не успел я до него добраться, как вспыхнула вторая война с Афганистаном [5]. Высадившись в Бомбее, я узнал, что мой полк форсировал перевал и продвинулся далеко в глубь неприятельской территории. Вместе с другими офицерами [6], попавшими в такое же положение, я пустился вдогонку своему полку; мне удалось благополучно добраться до Кандагара, где я наконец нашёл его [7] и тотчас же приступил к своим новым обязанностям..."

[1] Альма-матер доктора Джона Х. Уотсона, Лондонский университет, который является сегодня третьим по старшинству университетом Великобритании (после Оксфордского и Кембриджского), в 1878-ом году был ещё очень молодым образовательным учреждением Англии, едва успев отпраздновать свой сорокалетний юбилей. Традиционно начало его истории связывают с двумя столичными колледжами - Университетским колледжем Лондона (University College London) и Королевским колледжем Лондона (King's College London).

Первый из них был открыт в 1826-ом году как светская альтернатива религиозным по своей природе Оксфорду и Кембриджу. Второй возник в 1829-ом году, причём, в отличие от Университетского колледжа, ему сразу же была дарована королевская хартия. Учитывая то, что этот документ давал право на присуждение учёных степеней, руководство Университетского колледжа Лондона обратилось в 1834-ом году с ходатайством о выдаче соответствующей хартии. После ожесточённых дискуссий Его Величество король Уильям IV выдал в 1835-ом году колледжу две харатейные грамоты: первая из них предусматривала его включение в качестве колледжа (без права присвоения учёных степеней) в создаваемый второй хартией столичный университет, которому и даровалось право присуждать академические степени всем студентам, обучающимся в Университетском колледже Лондона или "в любом аналогичном учреждении, которое Его Величеству угодно буде в дальнейшем указать".

В образованный таким образом университет, кроме двух упомянутых колледжей, вошли госпитальные медицинские школы святого Варфоломея (St. Bartholomew’s Hospital Medical School) и святого Фомы (St. Thomas’ Hospital Medical School), в одной из которых, очевидно, мистер Уотсон через сорок с лишком лет и получил звание врача.

Впрочем, вернёмся к Лондонскому университету. Уже 28.XI.1836 г. был принят его Устав, отчего указанная дата считается днём рождения этого ВУЗа. А в марте следующего года началась разработка правил, оговаривающих порядок присуждения учёных степеней. Однако смерть короля Уильяма, последовавшая через несколько месяцев, 20.VI.1837 г., несколько затормозила этот процесс: королевская хартия была выдана университету "во время Нашего королевского правления", т.е. теряла своё значение со смертью монарха. Впрочем, уже 5-го декабря вступившая на трон королева Виктория подтвердила специальной грамотой права университета, дарованные ему её предшественником.

Здание на Burlington Gardens, 6, построенное в 1867 - 1870 гг.,
в котором располагался в 1870 - 1900 гг. Лондонский университет

Хотя первые степени студентам столичных колледжей были присуждены уже в 1839-ом году, Лондонский университет вплоть до реформы 1858-го года имел определённое поражение в правах на присуждение степени бакалавра в ряде наук (скажем, в богословии правом присуждения степеней обладали лишь Оксфордский и Кембриджский университеты), будучи по большому счёту лишь ассоциацией колледжей и выполняя, таким образом, в значительной степени роль учреждения, проверяющего уровень образования в них.

В 1858-ом году, как уже было сказано, многое изменилось. Уже в 1860-ом году была присуждена первая степень бакалавра естественных наук (BS), а в 1863-ем году университет получил право на присуждения степени в области хирургии. Наконец, в год окончания университета Уотсоном происходит революционное для тогдашней Британии и всего мира событие: Лондонский университет начинает принимать женщин для обучения с последующим присуждением им учёных степеней. Уже в 1880-ом году первые две выпускницы становятся бакалаврами искусств (BA), а в 1881-ом году ещё две студентки становятся бакалаврами естественных наук (BS). В 1895-ом году 10% всех выпускников университета составили женщины, а в 1900-ом году - около 30%!

[2] В небольшой деревушке Нетли (Netley) в Гемпшире на самом юге Англии, куда направился свежеиспечённый доктор Джон Уотсон после окончания Лондонского университета, располагался военный госпиталь - Королевский госпиталь Виктории (Royal Victoria Hospital) или просто Госпиталь Нетли (Netley Hospital). Решение о создании этого больничного комплекса было принято в 1855-ом году под влиянием новостей об ужасных условиях содержания раненых в военных госпиталях в Крыму в ходе шедшей тогда Восточной войны. Причём одним из инициаторов реализации данного проекта была королева Виктория.

Для госпиталя корона приобрела за 15 тыс. ф.ст. 109 акров земли у известного яхтсмена и игрока в крикет Томаса Чемберлена (Thomas Chamberlayne), чей старший сын, Дензил Чемберлен (Denzil Chamberlayne), к слову сказать, был участником знаменитой атаки Лёгкой бригады. В дальнейшем стало очевидно, что приобретённых угодий недостаточно, в связи с чем было принято решение о докупке земли у всё того же Чемберлена.

Возведение объекта было начато 19.V.1856 г. с закладки первого камня фундамент будущего госпиталя, выполненной Её Величеством собственноручно (здесь слово "собственноручно" носит фигуральный характер, т.к. первый камень представлял собой гранитный валун массой в 2 тонны!). При этом вместе с камнем в землю опустили копии планов сооружения, первый экземпляр учреждённого всего четыре месяца тому назад Креста Виктории (Victoria Cross), Крымскую медаль (Crimea Medal) и несколько монет.

Строительство затянулось почти на семь лет. Госпиталь, наконец, открытый для пациентов 11.III.1863 г., получился на славу: имея 138 палат на почти 1.000 коек, он стал крупнейшим учреждением Великобритании такого рода, стоив казне 350 тыс. ф.ст. Но и это ещё не всё! После сдачи госпиталя и начала его работы, строительство инфраструктуры продолжилось: были построены два резервуара, в 1865-ом году комплекс был соединён с устьем Саутгемптона (Southampton Water), а  5.III.1866 г. Нетли связала с саутгемптонскими доками отдельная железнодорожная линия, которая к 18.IV.1900 г. по предложению королевы была доведена непосредственно до госпиталя. Наконец, в 1903-ем году на территории Королевского госпиталя Виктории была запущена электростанция. В общем, доктор Уотсон попал в какое-то чудо света Викторианской Англии.

Королевского госпиталь Виктории

Впрочем, уже на этапе строительства был выявлен ряд недостатков проекта, время для устранения которых было безвозвратно упущено. Кроме того, эксплуатация здания госпиталя выявила ряд недоработок, связанных с плохой вентиляций, неудобством доставки пациентов и т.п. В общем, поводов у современников говорить о нецелевой трате казённых денег было предостаточно.

Ну а мы вернёмся к доктору Уотсону. Приезд его в Госпиталь Нетли по окончании университета был определён тем обстоятельством, что с момента открытия госпиталя и вплоть до 1902-го года в нём располагалась Военно-медицинская школа (Army Medical School), которая переехала сюда из Форта Питта (Fort Pitt) в Чатеме и готовила гражданских врачей для службы в армии и флоте Её Величества - в Корпусе военных медиков (Army Medical Staff), в Индийской медицинской службе (Indian Medical Service) и в Военно-морской медицинской службе (Naval Medical Service).

Джон Х. Уотсон, очевидно, приехал в Нетли для получения необходимой квалификации военного врача с целью попасть в Индийскую медицинскую службу: в этом случае условия для получения места в школе были мягче, чем для желающих попасть впоследствии в Корпус военных медиков.

Для кандидатов на работу в Индийской медицинской службе был установлен достаточно льготный возрастной ценз: они не должны были быть моложе 22 года, но и не старше 28 лет, что, кстати говоря, позволяет определить дату рождения Уотсона периодом между 1850-ым и 1856-ым годами. На их происхождение и семейное положение не налагалось никаких ограничений. Для сравнения: желающие служить в Корпусе военных медиков должны были быть старше 21 года, но не моложе 28 лет; они подтверждали, что оба их родителя являются европейцами по крови.

При поступлении в школу кандидат проходил медицинскую комиссию, которая должна была удостоверить его полное физическое и психическое здоровье, после чего сдавал экзамены по следующим дисциплинам - а) анатомия и физиология, б) хирургия, в) медицина, включая терапию, женские и детские болезни, г) химия, фармакология и практическое знание лекарств. Экзаменация по хирургии и медицине носила частично практический характер, т.к. предусматривала проведение операций в анатомическом театре на мёртвых телах. Знания претендента по каждой из перечисленных обязательных дисциплин оценивались по 1000-балльной системе. При этом ни один из кандидатов не мог рассчитывать о зачислении в штат Корпуса военных медиков, если не набирал по крайне мере трети балов по любой из обязательных дисциплин.

Результаты летнего семестра 1876-го года в Военно-медицинской школе
("The British Medical Journal" dated 12. VIII.1876)

Кроме того, кандидат мог сдать экзамены по дополнительным дисциплинам - по иностранным языкам (французскому, немецкому и хинди) с максимальной оценкой в 150 баллов по каждому языку и по естественным наукам (300 баллов), под которыми понимались сравнительная анатомия, зоология, натурфилософия, физическая география и ботаника. В случае успешной сдачи экзамена по дополнительным дисциплинам (не менее трети максимально возможного количества баллов) эти результаты учитывались в общем количестве баллов, полученных претендентом в ходе сдачи обязательных экзаменов.

Набрав таким образом нужное количество баллов, претендент проходил один полный курс практического обучения в Военно-медицинской школе со стажировкой: а) курс гигиены, б) курс клинической и военной медицины, в) курс клинической и военно-полевой хирургии или г) курс патологии заболеваний и травм на военной службе. Продолжительность его составляла не менее четырёх месяцев.

На протяжении всего периода своего обучения в Военно-медицинской школе каждый кандидат получал пособие в размере 8 шиллингов в день, не считая денег на квартирование, или, если деньги на съём квартиры не выдавались, жильё и топливо.

По окончании курса обучения в Нетли все кандидаты сдавали выпускные экзамены, по результатам которых им присуждалось звание хирурга. Общее количество баллов, набранных претендентам на поступление в Индийскую медицинскую службу в ходе сдачи вступительных и выпускных экзаменов, учитывалось при распределении свежеиспечённых военных врачей при их выходе из Военно-медицинской школы: приоритет получали выпускники с большим количеством набранных баллов.

[3] С гордостью упоминаемая Уотсоном должность ассистента хирурга или, точнее, ассистента военного врача (Assistant Surgeon) на протяжении продолжительного периода являлась званием военных врачей в системе британской Индийской медицинской службы. Однако за 6 лет до описываемых событий, 10.V.1873 г., королевским указом этот чин был отменён (очевидно, доктор Уотсон запамятовал о своём первом чине). Отныне система званий военных врачей предполагала четыре ранга: четвёртый, самый низший, - военный врач (Surgeon), третий - старший военный врач (Surgeon Major), второй - заместитель главного военного врача (Deputy Surgeon General) и, наконец, первый ранг - главный военный врач (Surgeon General).

[4] Пятый Нортумберлендский стрелковый полк (5th (Northumberland Fusiliers) Regiment of Foot), в который получил назначение молодой врач Джон Х. Уотсон, был старым и прославленным формированием британской армии: Сражающийся пятый (the Fighting Fifth), Старый и храбрый (the Old and Bold), Гвардия лорда Веллингтона (Lord Wellington's Bodyguard) - вот далеко не полный перечень его прозвищ.

Эмблема Сражающегося пятого

Он был создан под именем 5-го пехотного полка (5th Regiment of Foot) в 1674-ом году и в последующие два столетия участвовал во всех крупных вооружённых конфликтах, в которых принимала участие британская корона: в войне Аугсбургской лиги (1688 - 1697 гг.), войне за Испанское наследство (1701 - 1714 гг.), Англо-испанской войне (1727 - 1729 гг.), Семилетней войне (1756 - 1763 гг.), войне за независимость североамериканских колоний (1775 - 1783 гг.), Пиренейской войне (1807 - 1814 гг.) и в подавлении восстания сипаев (1857 - 1859 гг.).

Второй лейтенант Гвардии лорда Веллингтона,
1892 г.

Во Второй афганской войне полком командовал подполковник (а позднее - полковник и кавалер Ордена Бани) Т. Роуленд (T. Rowland). В это время полк состоял из одного батальона и насчитывал около 800 солдат. В целом, в том конфликте Сражающийся пятый провоевал до осени 1880-го года, когда был выведен с фронта и направлен в Бомбей. Оттуда он отплыл 8-го ноября домой и выгрузился в Плимуте через месяц, 10-го декабря, пробыв, таким образом, в Индии в общей сложности 14 лет.

[5] Здесь мы имеем дело с хронологической нестыковкой в рассказе Уотсона. Вторая афганская война началась в ноябре 1878-го года вторжением трёх британских армий на территорию Афганистана. Между тем, Уотсон никак не мог оказаться в Британской Индии осенью 1878-го года: экзамены на степень бакалавра медицины проходили в Лондонском университете в третьей декаде октября, экзамены на степень бакалавра хирургии (Bachelor of Medicine) - в первой декаде декабря, а магистра хирургии (Master in Surgery) и доктора медицины (Doctor of Medicine) - в третьей декаде декабря. В то же время, обучение в Военно-медицинской школе в Нетли длилось в течение одного семестра, причём в году было два таких семестра: летний, заканчивающийся 30-го июня с экзаменационной сессией в начале августа, и зимний, заканчивающийся 31-го декабря с экзаменационной сессией в начале февраля. Т.е. в лучшем случае прибытия новоиспечённого военного врача Уотсона следовало ожидать в Бомбее в марте - апреле 1879-го года, но более вероятно, что он добрался туда лишь в сентябре - октябре 1879-го года.

[6] Этот оборот говорит о том, что военврач Уотсон полагал себя офицером. Между тем принято считать, что в указанный период британские военные врачи не имели воинских званий и не являлись офицерами, хотя на них и распространялись некоторые офицерские привилегии: например, право выбора помещения для постоя, предоставление ординарца, дров, пенсия и пособие для вдовы и детей, причём жалование их было ниже офицерского, а срок службы в Индии дольше, растягиваясь до шести лет.

Однако такое мнение ошибочно. Упомянутое выше королевское предписание от 10.V.1873 г., реформировавшее систему рангов военных врачей Индийской медицинской службы, пунктом 6 напрямую прописывает соответствие рангов медицинского персонала офицерским чинам. В частности, ранг военного врача соответствовал званию армейского лейтенанта, а после шести лет службы даже званию армейского капитана!

Кроме того, на врачей распространялось право ношение военного мундира. Ещё во время учёбы в Военно-медицинской школе в Нетли им вменялось в обязанность носить мундир без шпаги. Тем более они должны были носить офицерский мундир в войсках. Вот, например, одна из британских знаменитостей, работник фартука и топора середины XIX-го столетия - военврач Уильям Перри (William Perry), участник Альминского и Инкерманского сражений и осады Севастополя, кавалер османского ордена Меджидие (с краю на левом плече) и ещё целой коллекции других наград:

[7] Здесь доктор Уотсон вводит читателя в заблуждение: он никак не мог ни отстать от 5-го Нортумберлендского стрелкового полка в Бомбее, ни нагнать его в Кандагаре, т.к. накануне Второй афганской войны он дислоцировался в Чакрате (Chakrata), где получил 8.X.1878 г. по телеграфу предупреждение о возможном начале боевых действий и откуда Гвардия лорда Веллингтона выдвинулась через 10 дней на фронт. Через два месяца, 13-го декабря, 5-ый пехотный прибыл в Джамруд (Jamrud). Здесь располагалась штаб-квартира резервных сил - Армии Пешаварской долины (the Peshawar Valley Field Force) под командованием генерал-лейтенанта Фредерика Фрэнсиса Мода (Frederick Francis Maude). Это северный фланг действий британских войск в афганской кампании. Именно здесь и будет действовать до своего отбытия в Великобританию Сражающийся пятый.

Театр военных действий Второй афганской войны

На юге же, направлением на Кандагар, оперировала Мултанская армия (the Multan Field Force) под командованием генерал-майора Майкла Энтони Шарпнела Биддалфа (Michael Anthony Sharpnel Biddulph).

запись создана: 23.04.2016 в 08:20

@темы: ШХ

---

Оригинал взят у в Индийская charade en action.

В некоторый день между 13 и 16 июля 1848 июля к ростовщику Септимусу Люкеру приходит индус; спрашивает Люкера о деньгах под залог восточной шкатулки; получив отказ, задаёт вопрос - кто примет залог? на что Люкер - с его собственных слов - даёт визитёру адрес стряпчего Бреффа; наконец, индус спрашивает: «Предположим, сэр, что вы дали бы мне денег взаймы... в какой именно срок я должен был бы вернуть их вам?» И исчезает, получив ответ: «ровно через год».

Затем, в тот же день к стряпчему Бреффу приходит индус; вручает карточку Люкера; спрашивает юриста о деньгах под залог восточной шкатулки, и получив отказ, задаёт вопрос: «Предположим, сэр, что вы дали бы мне денег взаймы... в какой именно срок я должен был бы вернуть их вам?» И исчезает, получив ответ: «ровно через год».

За две - три недели до того (26 июня), этот индус - и/или его соратники - вышли за недостатком улик из Фризинголльской тюрьмы, где сидели по подозрению в краже алмаза, именуемого «Лунным камнем».

28 и 29 июня этот индус - в числе соратников - так пристально крутился у лавки Люкера, что ростовщик ходил даже и в суд, просил оградить.

30 июня этот индус - и/или его соратники - напали на мистера Годфри Эбльуайта, выманили из дому, заманили в некоторую съёмную квартиру, накинулись сзади, обыскали, не взяли ничего.

30 июня этот индус - и/или его соратники - напали на мистера Септимуса Люкера, выманили из дому, заманили в некоторую съёмную квартиру, накинулись сзади, обыскали, взяли одну квитанцию на «очень ценную вещь», которую мистер Люкер отдал в тот день на хранение своим банкирам.

25-26 мая этот индус - и/или его соратники - устраивают сеанс ясновидения у поместья Вериндеров и ходят окрест; 21 июня устраивают в саду того же поместья представление с фокусами.

Не кажется ли, что для тайной шайки похитителей алмаза «Лунный камень» эти индусы ведут себя слишком нетайно, нарываясь – и нарвавшись во Фризинголле - на неприятности? И много ли смысла в их действиях?

Начнём с конца. Если индусы хотели узнать принятый в Лондоне срок возврата займа, взятого под залог, им мог дать разъяснение любой лондонский ростовщик или юрист. Люкер и Брефф никак не обладали исключительными на сей счёт знаниями, и к ним - если исходить из соображения скрытности - никак нельзя было обращаться. Потому что и тот и другой были персонами, весьма и вполне причастными к истории с алмазом. Собственно, именно этот двойной визит послужил Мертуэту подсказкой для дедукции, изложенной затем Бреффу - алмаз появится из банка через год. Об этой дедукции и Мертуэте позже.

Положим, Люкер действительно с перепугу «сдал» индусам Бреффа - но это не отменяет вопроса о том, зачем индусы ходили к Люкеру. Знали ли индусы Бреффа? Скорее да: именно Брефф вёл дела полковника Гернкастля, связанные с алмазом, именно он составил завещание полковника - индусы читали этот документ в Докторс-Коммонс.

Вообще, индус, пришедший к Люкеру, рисковал попасть оттуда прямо в участок. Откуда только что освободился, то есть стал бы явным рецидивистом. Не исключено, что с учётом давешнего нападения на ростовщика, последствия для него могли быть серьёзнее, нежели во Фризинголле.

Затем – сместимся на две недели в прошлое – много ли смысла в двойном нападении на Люкера и Эбльуайта? Что искали у них индусы?

Алмаз – нет. Они выманили обоих из дому, в какие-то квартиры, по ложным поводам, и вряд ли рассчитывали на то, что человек, выйдя в город на деловую встречу возьмёт с собой алмаз стоимостью в 20-25 000 фунтов. Тем более, краденый.

Квитанцию банкира? Тот же вопрос: можно ли заранее рассчитывать на то, что у кого-то из них окажется в кармане такая квитанция? И если – случайно – она нашлась у Люкера, что она может дать индусам? Ясно, что это не будет бумага на предъявителя; а если речь идёт об адресе банка, то Эбльуайта выследили именно на пороге банка, так что в его отношении даже и такого намерения возникнуть не могло; затем, уже 27 или 28 июня сидящие в тюрьме индусы успели узнать из письма соучастника в Лондоне о том, что алмаз у Люкера, в Ламбете: письмо с ламбетским штемпелем, «Братья, обернитесь лицом к югу, приходите ко мне на улицу многошумную, спускающуюся к грязной воде! Причина этому та: мои собственные глаза видели это».

Затем, этот назойливый, подчёркнутый восточный антураж двух нападений: «восточные вельможи», снявшие квартиру; восточная рукопись на столе; «смуглая рука»… Имея, минимум, двух наёмных английских подручных («толстого джентльмена» и «ремесленника», индийцы могли бы и избавить обстоятельства двух своих нападений от излишних и вредных им примет ориентализма.

Зачем, добавлю, забирать бесполезную квитанцию у Люкера? Чтобы все поняли намерения браминской шайки? Чтобы Люкер явился в банк с полицейским эскортом – что он, собственно, и предпринял?

Наконец, действия индусов у поместья Вериндеров приняли такой же, нарочитый, показной и даже балаганный вид. Тайной шайке похитителей алмаза стоило бы вести себя поскромнее…

Итак, образ действия индусов напоминает похождение того самого Марио, «который идёт грабить банк». Безусловно, можно списать таковую бесшабашность на дикость индусов или искать долгие объяснения для каждого эпизода (дописывая при том «Лунный камень», что недопустимо), но есть одно, очень простое и занимательное объяснение публичных гастролей тайной браминской шайки.

Смысл явного, наглого и всем видимого поведения индусов в огромной степени и есть являемая всем наглая неприкрытость. Это спектакль, цель которого - подсказка. Скорее даже указание тупым сахибам на то, как им надлежит действовать ради общего с индусами дела. Но тупые сахибы упорствуют в непонимании этих указаний.

Рассудим: где – следуя тексту романа – оказывался, или может оказаться алмаз?

1. В банке.
2. В семье Вериндеров – Блеков.
3. В полиции.
4. У злоумышленников (Люкера и Эбльуайта).

Действия индусов во всех этих случаях несомненны, они описаны в романе.

1. Индусы (в отличие от Марио) не грабят банки. Что-то их отвращает от этого занятия. Они никак не проявляются в то время, когда Гернкастль хранит алмаз в банке; они тихи с 25 мая по 26 июня, пока камень лежит в банке Фризинголла; они унимаются после визитов к Люкеру – Бреффу до самого дня окончания залога. Итак, когда «Лунный камень» лежит в том или ином банке, индусам остаётся лишь ждать.

2. Когда алмаз у Вериндеров – Блеков, индусы активно пытаются его заполучить.

3. Попав в полицию, камень через несколько времени вернётся к законной – по английским понятиям – владелице: Речель; затем см. п.2.

4. Наихудший, катастрофический вариант для индусов. Злоумышленники непременно разобьют камень. Именно этого исхода религиозным браминам приходится опасаться больше всего. Естественно, первая их задача – изъять «Лунный камень» у Люкера – Эбльуайта. Затем – пп. 1-3, оставляющие пред ними будущее со всеми дальнейшими дерзаниями.

Что до семьи Вериндеров – Блеков, задача их в случае 4 ровно та же, что и у индусов: отнять камень у злоумышленников. Затем их с браминами пути совершенно расходятся, но пока алмаз у Люкера – Эбльуайта, они с индусами соратники. Различие одно: сахибы не знают, у кого камень. Индусы же знают. И индусам жизненно важно вырвать камень у ростовщика и вороватого джентльмена: иначе их многолетняя миссия станет безвозвратно провалена.

Соответственно, индусы показывают англичанам, где находится камень. И когда он появится на божий свет. И где его караулить. И показывают самым наглядным образом: сначала демонстрируют обществу пару Люкер – Эбльуайт; потом изображают перед Бреффом совершенно прозрачную шараду в действии: «Люкер – залог – через год». Некоторое подобие безмолвного представления.

Но недалёкие сахибы отмахиваются от первой подсказки. Хотя ответ у всех на слуху (см. беседу Бреффа с мисс Клак). Потом Брефф затрудняется разгадать вторую. И лишь при третьем подходе, когда Мертуэт, что называется, разжёвывает, и кладёт в рот Бреффу разгадку шарады, стряпчего вдруг озаряет.

Холмс взял протянутую калошу, осмотрел ее, понюхал, полизал языком и наконец, откусивши кусок, с трудом разжевал его и проглотил.
-Теперь я понимаю! - радостно сказал он.
Мы вперили в него взоры, полные ожидания.
- Я понимаю... Ясно, что эта калоша резиновая!
Изумленные, мы вскочили с кресел.

Брамины устраивают постановку последнего акта с изумительным изяществом. 26 июня 1849 года их радением у входа в банк стоят Брефф, Блек, клерк Бреффа, мальчик Гусберри. В перспективе и Кафф. Если бы индусы приложили ещё немного стараний, у банка бы выстроился полк Колдстримской гвардии, премьер-министр Джон Рассел, Виктория&Альберт и Нельсон, сошедший из любопытства с Трафальгарского столпа. И это стало бы весьма на руку индусам. Чем больше охотников стоит на номерах, тем вероятнее успешный исход охоты.

Интересно, что сами индусы в тот день не появились у банка. Они выстроили первый кордон из англичан, устроившись на внешнем кольце окружения. Люкер – Эбльуайт попали в двойной охват. Полицейская охрана Люкера, иные сотрудники правопорядка не могли увидеть индусов в банке и провести задержание: в банке были одни лишь белые люди. Но белые караулили солидарно с индийцами. Если сахибы упустят алмаз – индусы на подхвате и на удалении от полиции. Собственно, сахибы алмаз и упустили. Брефф ушёл спать; Блек пялился на Речель. Гусберри не знал, кому доложиться. Англичане проворонили Эбльуайта в банке и – несмотря на усердие Гусберри – дали мистеру Годфри фору: весь вечер, ночь и утро. А брамины были начеку, и сработали должным образом. Но шарада их, увы, прошла вхолостую.

Чтобы рассказать – скажем сильнее, ткнуть носом - Бреффа в решение загадки понадобился Мертуэт. И роль Мертуэта заслуживает внимания. Итак, он растолковывает Бреффу желания индийцев, и тем решает дело. Он вступил в беседу с браминами ещё 21 июня 1848 года – на представлении фокусов; о чём они говорили – неведомо, язык непонятный; однако вслед за тем и неясно зачем (туманно гостил у каких-то «друзей» – Мертуэт задержался во Фризинголле. Он читал перехваченное письмо к узникам Фризинголла. И он – в конце романа – удивительным образом оказывается в нужном месте – среди бескрайнего Индостана – и в нужное время для того, чтобы увидеть водворение камня в чело лунного бога. Что если индусы, приметив Мертуэта в поместье Вериндеров, свели с ним знакомство, и найдя затем, посоветовали: «О Мертуэт, вразуми пустоголового Бреффа так, как скажем; и ты сможешь увидеть то, что не видел и не увидит ни один сахиб. Мы уведомим тебя, распорядимся насчёт пропуска и безопасности». И он вразумил - и увидел: разве может путешественник уйти от такого предложения?

Итак, по моему мнению, истинной пружиной, закулисным движителем второй части романа, выступают индусы. Тупоголовые сахибы действуют по начертанием этих поводырей, имея утешение в реабилитации Блека, не имея никаких способностей найти, и вырвать из рук злоумышленников алмаз. И Блеку досталась Речель – индийцам камень; по заслугам и честь. «Лунный камень» составлен из отчётов, брамины дали некоторый отчёт через Мертуэта. Прислали ли они Блеку и иной, полный отчёт? Думаю, да; но Блек не стал публиковать его – устыдившись за белую расу.

запись создана: 22.04.2016 в 17:19

@темы: книги

---

Оригинал взят у в Если "Принцессу" долго кормить. Проект пассажирской летающей лодки Saunders-Roe P.192.

Все мы встречались с ситуациями, когда наши амбиции или даже мечты, мешают адекватно воспринимать ситуацию. Не избавлены от такой проблемы и инженеры, иногда создающие проекты, будто пришедшие из альтернативной истории. Один из наиболее показательных примеров в истории самолётостроения, это проект гигантской пассажирской летающей лодки Saunders-Roe P.192.



В 1950 году британская фирма Saunders-Roe, знаменитая своими летающими лодками, активно занималась созданием пассажирского гидросамолёта SR.45 Princess, который должен был стать флагманом и символом пассажирской авиации Британской империи, перевозя пассажиров в самые отдалённые колонии, принадлежащие Короне. Над проектом уже нависали тёмные тучи и конкуренты в виде обычных авиалайнеров, которые вскоре и приведут к отмене заказа на Принцессы. Но инженеры, упорно веруя в успех идеи, уже готовили следующий проект – настоящего гиганта Saunders-Roe P.192.



Это был сверхтяжёлый транспортно-пассажирский гидросамолёт с взлётным весом в 681 тонну. Размах крыла машины - 95,5 метров, а общее количество пассажиров, располагавшихся в шести салонах на пяти палубах, достигало 1000 человек. Двигателей, способных поднять эту махину в воздух, просто не было, потому решили брать количеством и P.192 получили установку из двадцати четырёх турбореактивных двигателей Rolls-Royce Conway в толще крыла по двенадцать в каждой его плоскости. Толщина крыла была такой, что механики могли бы обслуживать двигатели в полёте. Хвостовое оперение двухкилевое, V-образное, для поддержки гигантского крыла на законцовках были установлены убираемые поплавки.



Самолёт предназначался для дальних пассажирских рейсов в Индию, Египет, Австралию, Нью-Йорк. Стартовать P.192 должен был из специальных доков в Саутгемптоне. Рейсы должны были совершаться с промежуточными посадками. Предусматривался вариант создания военно-транспортного варианта машины, на 1200 человек.


Устройство Saunders-Roe P.192.


Плавучий терминал для Saunders-Roe P.192.


Швартование Saunders-Roe P.192 в промежуточной точке маршрута.


Схемы палуб Saunders-Roe P.192. Кликабельно.




Некоторые примеры интерьера.

После краха проекта Princess был свёрнут и P.192, как бесперспективный. Да и даже в случае выхода Принцесс на маршруты, сложно представить, что P.192 мог бы быть построен. Скорее его место в мире альтернативной истории, где Империя, над которой не заходит Солнце, не потеряла и капли своего могущество, к середине 20-ого века, и гигантский флагман воздушного флота Королевы везёт белых людей в колонии, дальше нести своё бремя.

Источники:
"From Sea To Air" Wheelers
webshots.com
p-d-m.livejournal.com

запись создана: 17.04.2016 в 11:54

@темы: самолеты

---

Оригинал взят у в Больше ретрофутуризма, упоротого и разного.

В последнее время увлекла меня тема ретрофутуризма, до того что прикупил несколько выпусков старых журналов, с доставкой из США и Германии. В принципе можно было бы написать объёмную статью, или даже серию, аккуратно рассматривая тенденции и направления в разные года и выводя общую картину, но это слишком глобальная работа, и я её не осилю. Потому в ближайшее время попишу короткие статьи по некоторым заинтересовавшим меня эпизодам футуризма. В частности сейчас просто хочется привести набор некоторых интересных и забавных картинок, посвящённых авиации и космонавтики будущего.


Источник: Modern Mechanix 3-1935.
Летающие авианосцы - моя любимая тема. А маленький самолёт на борту большого - отличное решение, позволяющее избавиться от ненужных постоянных посадок.


Стопроцентный стимпанк, что для меня редкость. Иллюстрация к плакату, рассказывающему о времени полёта к различным космическим телам на скорости 2 мили в минуту. Такими представляли космические корабли в далёком 1915 году.


Источник: Modern Mechanix 12-1931.
Космический корабль с ракетным двигателем, приводящим в движения два пропеллера, которые используются при полётах в атмосфере. Идея великолепна своей незамутнённой простотой и наивностью.


Источник: Mechanix Illustrated 10-1953.
Сверхзвуковой пассажирский гидросамолёт от фирмы Конвейр.


Иллюстрация к космической программе Goodyear Aircraft Corporation с привлечением того самого Фон Брауна. Сборка ракет в дирижабельных эллингах - и правда, где же ещё?


Источник: Popular Science 02-1939.
Пассажирский самолёт с дополнительным подъёмным винтом.


Источник: Popular Science 11-1928.
Реактивный пассажирский двухфюзеляжный лайнер.


Источник: Mechanix Illustrated 02-1947.
Сверхзвуковой пассажирский лайнер. Взлёт и посадка осуществляются с помощью выдвижных лопастей.


Летающее крыло по-немецки. Проект авиалайнера на 400 человек от инженера Адама Антеса от 1932 года.


Источник: Popular Mechanics 09-1949.
Проект десантного двухфюзеляжного гидроплана для армии США.


Проект дирижабля не требующего ангара для длительных стоянок.

запись создана: 17.04.2016 в 11:43

@темы: самолеты, дирижабли

---

Оригинал взят у в Летающий отель. Seversky "Super Clipper" для Pan American Airways.

1930-ые года стали серьёзным шагом в развитии пассажирской авиации. К концу 30-ых маршруты охватывали почти весь мир и пассажиропоток неуклонно рос. Перспективы были самые радужные и многие начинали задумываться о проектах, что встанут в строй уже в 40-ых годах. Об одном таком мы и поговорим.



9 декабря 1937 года Pan American Airways (кратко PanAm) задумалась о дальнейшем развитии своего бизнеса. На тот момент она обладала монополией на трансатлантические перелёты и активно выходила на рынки перелётов из США на Дальний Восток. Это была единственная американская частная компания, эксплуатировавшая четырёхмоторные транспортные самолёты, и сдавать позиции она не собиралась. Для того, чтобы оставить конкурентов далеко позади PanAm решила профинансировать создание такого самолёта, подобного которому конкурент и не мыслил построить.



Требования к самолёту были поистине фантастичны для тех дней. Воздушное судно должно было при нагрузке в 11 тонн пролететь 8000 километров при крейсерской скорости не менее 320 километров в час. Лайнер должен был иметь комфортабельные каюты на 100 человек, камбуз и столовую. При этом прямого требования к созданию гидросамолёта не выказывалось. Эти требования были не только отосланы различным фирмам, но и опубликованы в прессе, наделав немало шума своим размахом и получив громкое название "Super Clipper", которое в последующем прижилось к проекту.

Не смотря на всю сложность задачи, контракт с PanAm сулил не только огромные прибыли, но и был великолепной рекламой, потому первые предложения начали приходить уже в начале 1938 года. Откликнулись фирмы Boeing, Sikorsky, Consolidated, одной из самых последних в дело вступила корпорация Seversky. Именно о предложении последней мне сегодня и хочется поговорить.


Вариант "Super Clipper" от фирмы Boeing.


Seversky "Super Clipper".

14 марта 1938 года дизайн был представлен в PanAm. Проект самолёта разработанный известным Александром Картвели (потому самолёт внутри фирмы Seversky называли “Kartveli Dream Boat&rdquo можно смело назвать вершиной развития гражданских лайнеров до Второй Мировой войны. Машина была последним словом, как в стиле, так и в технологиях для 30-ых и начала 40-ых годов.


Модель Seversky "Super Clipper".


Полковник Северский изучает модель "Super Clipper".

Супер Клипер от Seversky сразу разрабатывался как летающая лодка, ибо развитие технологий ещё не позволяло сделать обычное шасси надёжным при таких гигантских размерах самолёта. Было ясно, что и обычная конструкция самолёта не совсем подходит для этого проекта. Требования PanAm по размещению и количеству пассажиров вынудили бы сделать фюзеляж слишком большим. Не подходило для этого проекта и обычное размещение двигателей - ведь в многочасовом полёте их необходимо было обслуживать, а значит к ним должен был быть доступ. Таким образом, команда Картвели сделал выбор в пользу необычной конфигурации, больше всего напоминающей будущий Lockheed P-38 Lightning. На большом крыле размещали две гондолы переходящих в хвостовые балки, а между ними располагалась ещё одна небольшая гондола каплевидной формы, в которой размещалась кабина пилотов. Двигатели размещали в носовой части и по бокам от больших гондол, в кормовой части малой гондолы. Но наиболее необычным решением стали убираемые в полёте поплавки. Такое решение было обусловлено желанием иметь хорошую аэродинамику в полёте и тем, что сами поплавки можно было сделать больше. Так же в них размещались отсеки для багажа.


План-схема Seversky "Super Clipper".

Размах крыла составил 76 метров, а его толщина достигала 3 метров. Это позволило использовать значительную часть крыла для размещения экипажа и пассажиров, потому самолёт часто называли "летающим крылом". Так же была использована передовая механизация крыла, устанавливалась система для борьбы с обледенением. На самолёте размещались 8 двигателей Allison жидкостного охлаждения, мощностью 2000 лошадиных сил каждый. Пропеллеры в носу больших гондол и в корме малой приводились в движения сразу двумя двигателями. Размеры самолёта и использование поплавков больших размеров увеличило и устойчивость машины при волнении.


Внутреннее устройство Seversky "Super Clipper". Кликабельно.

Двухпалубная кабина пилотов размещалась в малой гондоле и была настолько большой, что впору называть её мостиком. Экипаж верхней палубы "мостика" состоял из двух пилотов, радиста, штурмана и бортинженера. Интересно, что рабочее место радиста было настолько большим, что его кресло было установлено на рельсах для свободного перемещения в стороны. Так же на верхней палубе имелся туалет и каюта с двумя спальными местами. На нижнем уровне кабины пилотов размещались инженеры, контролирующие работу различных систем самолёта.


Кабина пилотов.

Условия размещения пассажиров были поистине шикарными и приближались к стандартам океанских лайнеров. На самолёте было 54 обычных двухместных каюты и 6 VIP кают с двухместной кроватью. Каюты размещались в крыле между гондолами и в самих гондолах, все каюты соединялись коридорами с иллюминаторами в потолке. На самолёте присутствовал обслуживающий персонал, ежедневно убирающий каюты и менявший бельё. Каждое купе было оснащено комнатой с умывальником и туалетом. В обычной каюте койки располагались в ряд вертикально, нижняя раскладывалась в два кресла и стол, верхняя убиралась. В VIP каюте имелось два откидных кресла и стол. В каждой каюте был предусмотрен иллюминатор, особенно шикарный вид открывался бы из кают в крыле, где окна выходили на переднюю кромку. В каждое купе был проведён телефон, с которого за отдельную плату можно было совершать звонки. Каюты экипажа и обслуживающего персонала были четырёхместными и располагались почти в хвосте.


Интерьер кают.

Так же в крыле располагались и общественные помещения. Две столовых на 25 человек каждая, которые вечером превращались в рестораны, один с морской, а второй с обычной кухней. В столовых были предусмотрены обзорные галереи. Обслуживали столовые два камбуза в задней части малой гондолы. За кабиной пилотов располагался круглосуточный бар с выходом на обзорную галерею,что  прямо под кабиной пилотов. Возможен был заказ еды прямо в каюты.


Столовая.


Бар.

Разрабатывались и иные варианты самолёта. Так исследовалось для улучшения аэродинамики уменьшить малую центральную гондолу за счёт увеличения ширины крыла и его удлинения. Разрабатывался и вариант для Армии и Флота США, получивший название Super-Dreadnought. Вместо пассажиров и шикарных кают размещались бомбоотсеки на 5 тонн бомб и оборонительное вооружение. Дальность полёта позволила бы этому бомбардировщику наносить удары по Европе прямо из США, предвосхитив этим B-36. Так же разрабатывались варианты противолодочного и патрульного оснащения самолёта, а так же грузовой вариант, как для коммерческих, так и для военных нужд.


Реконструкция внешнего вида от художника J.P. Santiago.

Цена самолёта озвучивалась в диапазоне от 7 до 5 миллионов долларов, в зависимости от величины заказа, а первый Super Clipper Seversky был готов поставить уже к началу 1940 года. В конце 1938 года руководство PanAm заявляло о своём предпочтении проекту Seversky, но заказ так и не поступил. Не ясно, было ли это просто громкой рекламной компанией или заказу помешала начало ВМВ. Но проект Super Clipper Seversky оставил свой след в истории, появившись в десятках публикациях научно-популярных журналов (где его прозвали "Летающий отель" и сформировав этим взгляд на будущее гражданской пассажирской авиации.


Сравнение размеров Seversky "Super Clipper" с иными гидросамолётами, использовавшихся в Pan American Airways.

ЛТХ:
Экипаж: 16
Обслуживающий персонал: 8
Пассажиры: 120
Размах крыла: 76 метров
Крейсерская скорость: 400 км/ч
Максимальная скорость: 480 км/ч
Двигатели: 8хAllison 2,000 л.с.
Полезная нагрузка: 19500 килограмм
Дальность: 8000 километров


Бумажная модель Seversky "Super Clipper".

Источники:
“Seversky Transoceanic Airliner” 1938, Seversky Aircraft Corp.
“The Seversky Super-Clipper,” Model Airplane News, 08-1938
“We Must Ship by Air,” Flight, 09-1942
“A Leviathan on Floats,” Flight, 03-1938
“Bigger and Bigger,” Flight, 06-1939
“Lindbergh’s ‘Dream Plane’,” Air International, 07-1986

запись создана: 17.04.2016 в 11:37

@темы: самолеты

---

Оригинал взят у в Отголосок звездных войн

455 лет назад, 14 апреля 1561 года, согласно сообщению "Нюрнбергского информационного листка" (аналог нынешних газет), над славным городом Нюрнбергом произошло эпическое воздушное сражение между инопланетными космическими кораблями. В переводе на русский сообщение выглядит так:

Утром между 4:00 и 5:00 14 апреля 1561 г. появилось ужасное видение. Оно наблюдалось в городе Нюрнберге многими мужчинами и женщинами. Сначала посреди неба появились две кроваво-красные дуги, похожие по форме на луну в последней четверти. На солнце сверху и внизу был виден кровавый цвет, там стоял большой матово-черный шар и множество других шаров, выстроившихся в три линии по четыре, а некоторые были отдельно. Между этими шарами было видно несколько кроваво-красных крестов, между которыми были красные ленты, колебавшиеся, как тростник. Между ними было два больших прута и несколько маленьких, а внутри маленьких и больших прутов было три, четыре или больше шаров.

Они все начали сражаться друг с другом. Шары, стоявшие ближе к солнцу, полетели на те, которые были по обеим сторонам. Затем шары, стоявшие за пределами солнца в больших и малых прутьях, улетели к солнцу. Шары летали туда и обратно и сражались друг с другом нещадно в течение часа. Потом, когда солнце светило ярко, они устали до такой степени, что горящими упали на землю с ужасным дымом. После всего этого в небе появилось нечто похожее на огромный черный наконечник копья, его острие указывало на запад.

Один лишь Бог знает, что это значит. Хотя мы наблюдали один за другим много знаков с небес, посланных Всемогущим Господом, чтобы вызвать в нас раскаяние, мы, к сожалению, настолько неблагодарны, что не обращаем внимания на такие высокие знаки и чудеса. Либо говорим о них с насмешкой, а в итоге Бог может послать нам ужасающую кару в наказание за нашу неблагодарность.

Богобоязненный человек не будет игнорировать эти знаки, а примет их к сердцу, как предупреждение милосердного Отца на небесах, он исправит свою жизнь и будет молиться Богу, чтобы Он отвёл свой гнев, включая кару, которую мы заслуживаем, чтобы мы и наши дети могли продолжать жить. Да благословит нас Бог.

Ханс Глазер, Нюрнберг.

Надо заметить, что Ханс Глазер - реальный исторический персонаж, который был в Нюрнберге кем-то вроде журналиста. Он регулярно выпускал подобные информационные листки с описаниями различных выдающихся событий в жизни города.

Можно только гадать, что же на самом деле наблюдали жители Нюрнберга. То ли ситхи с джедаями очередную разборку устроили, то ли это было какое-то странное атмосферное явление, помноженное на экзальтированное воображение суеверных людей, то ли массовая галлюцинация, вызванная отравлением спорыньей, что в средневековье, да и в более поздние времена, случалось регулярно.

запись создана: 15.04.2016 в 16:06

@темы: звезды

---

Кстати об энтропии: разглядывая какие-нибудь Помпеи или Кейсарию, мы поневоле утверждаемся в мысли, что разрушение человеческих следов занимает сотни лет, если не тысячелетия: отнюдь нет! - природа затягивает нанесенные нами раны куда быстрее. Размышляя о возможных велосипедных траекториях по прекрасно мне известному Сергиево-Посадскому району, я раздобыл карту 1925 года и наложил ее на сегодняшнюю. Ученые, как пишут в кликбейтной рекламе, онемели: десятки километров дорог, отмеченных там как первостепенные, ныне просто отсутствуют, то есть полностью поглощены лесом. И это, между прочим, в нашей климатической зоне.
lucas-v-leyden.livejournal.com/296369.html

@темы: блокнот

---

Московская школа - жесткие формалисты. Самые из структурных лингвистов структуральнейшие, если можно так выразиться. Понимание звука и фонемы у них максимально, насколько это возможно, изолировано от других уровней языка. Пример: в первом слоге слова "собака" москвич не знает, что писать: А или О, потому что слог непроверяемый. (Питерец на это скажет: ну всегда же в этом корне писали О, чего тут сомневаться-то. Для москвича это не аргумент вообще, потому что питерец привлекает для объяснения морфологию.) И называет это гиперфонемой. Поэтому звуки и фонемы получают свое значение не в составе конкретного слова, а исключительно в сопоставлении и противопоставлении типовых позиций в слоге. Соответственно, москвич уверен, что если Петр I различает на письме ЯТЬ и Е, значит в 18 веке ЯТЬ существовал. А питерец считает, что если в русском, украинском и белорусском ЯТЬ дал разные рефлексы, то он уже не существовал к тому времени, когда Русь окончательно размонголилась и среднерусский развалился натрое. Или же существовал не в том виде, в котором был изначально. Тут питерец начинает мямлить, и теряться, и говорить, что мы не можем знать точно, и произношение не можем знать точно, но что есть несколько версий, и самая простая такая-то... и т.д. Тогда москвич вскакивает и говорит: да елки-то палки, вот же Василий Адодуров в своей "Грамматике" 1741, если не ошибаюсь, года, совершенно точно описал, как надо ЯТЬ произносить, и чего ж тебе еще надо? Нууу, мнется питерец, какой там у него ЯТЬ, после двухсот лет передачи традиции от одного священнослужителя к другому, учитывая влияние разговорной речи, он же неживой совершенно, вся структура гласных уже перестроена... Ах структура! - взвивается москвич. - Я те покажу структуру! И показывает.
Москвичи прекрасно выстраивают структурные сетки: что с чем сопоставлено, что чему противопоставлено, связи и т.п. Эти построения, кмк, можно уподобить комиксам. Ясно видно, где добро, где зло, кто кого победил и что у кого отобрал. Это великолепно и блестяще. Это вдохновляет. Это крайне облегчает понимание. Это очень доступно для преподавания. Везде, кроме Питера, русскую фонетику в вузе преподают по московским учебникам.
(Преподавание по Эльконину-Давыдову, которые, как многие считают, погубило грамотность в начальной школе, основано на московском подходе: изоляции от морфологического строя - сначала пишым так как слышым, а орфографию будем проходить отдельно.)
И... Есть вопросы, которые крайне не подходят для однозначного решения. Для них наложение жесткой структуры гибельно. Это серьезное ограничение московского подхода. Можно увидеть, где он не работает: по приводимым примерам. Может быть блестящее изложение великолепных идей, складывание стройной картины - а примеры ну не в пень и не о том вообще.
Питерцы, наоборот, любят закапываться в детали или просто отвлекаться и воспарять. Учебники пишут аховые, за деревьями леса не видят, альтернативы московским представить не могут. Их построения (тоже по-своему, на любителя, весьма увлекательные), кмк, можно уподобить романам Пруста: тут такой неуловимый привкус, и это мне живо напомнило, и блаблабла. На примерах их не поймаешь, они все подходящие. Более того, в них основное содержание и весь смак. Но через сто страниц соловьиных переливов спрашиваешь себя: и о чем это все? Серьезное ограничение питерского подхода - невозможность пересказать то, что тебе сообщено, своими словами. Необходимо применять начетнические практики и зазубривать или невероятные опустошающие усилия прилагать для мысленного перевода. Традиционалисты, одним словом.
Это грубые преувеличения, но хочется обрисовать коннотации обеих метод.
ivanov-p.livejournal.com/237644.html?thread=104...

@темы: Вавилон-18 по-русски

---

05.07.2020 в 15:25

Пишет  Эрл Грей:

Собравшись вокруг пылающего костра, наши древние предки, возможно, передавали друг другу древнее жаркое, пережевывая приготовленное на огне мясо и обдумывая то, как его можно поделить и как можно достать еще. Употребление приготовленной пищи позволяло этим древним человекообразным существам тратить меньшее количество времени на пережевывание и переваривание сырых продуктов, поэтому у них оставалось больше времени и энергии на другие занятия – к примеру, на общение. Такие сложные когнитивные потребности, как общение и жизнь в обществе, требовали наличия у наших предков более развитого мозга, которому в свою очередь требовалось больше калорий, и термически обработанная пища была способна их ими обеспечить. Другими словами, приготовление пищи позволило нам стать людьми.

В рамках нового исследования ученые попытались изучить метаболические ограничения сырой диеты, основываясь на идее о том, что наши двоюродные братья-приматы в своем развитии ограничены неспособностью разогревать свой обед. Результат этого исследования лишний раз подтвердили гипотезу Ричарда Рэнгхема (Richard Wrangham), приматолога и профессора биологической антропологии Гарвардского университета, который считает, что приготовление пищи – это наше ценное наследство.

Как отмечают бразильские ученые в области биологии и медицины Карина Фонсека-Азеведо (Karina Fonseca-Azevedo) и Сюзана Херкулано-Хузель (Suzana Herculano-Houzel), самые крупные приматы не являются обладателями самого большого мозга, что само по себе довольно странно. Долгое время считалось, что именно энцефализация (то есть увеличение размера головного мозга относительно массы тела) является ключевой характеристикой, отличающей людей от других приматов и от млекопитающих в целом, однако в вопросах, касающихся того, как и почему это произошло, согласия между учеными не было.

"Мы полагаем, что эта несоразмерность и есть разгадка, что в процессе эволюции приматов рост массы тела и размера головного мозга были взаимоисключающими факторами, и это, вероятно, объясняется метаболическими причинами", - пишут авторы исследования. Именно они первыми попытались количественно измерить эти границы.
"Многие могут сказать: "Разумеется, ученые и в прошлом выдвигали подобные теории", - объясняет Рэнгхем в одном из своих интервью. - Однако никто прежде не задумывался о том, что пища, подвергшаяся термической обработке, могла давать нашим предкам больше энергии".

Это стало основной темой книги Рэнгхема 2009 года Catching Fire. Он утверждает, что умение пользоваться огнем позволило человекообразным не только готовить пищу, но и согреваться, что привело к уменьшению волосяного покрова и способности бегать быстрее, не перегреваясь. Это также позволило людям стать спокойнее, что способствовало формированию вокруг костра социальной структуры, и даже наладить отношения между мужчинами и женщинами. Другими словами, умение пользоваться огнем сделало их людьми.
"Моя ежедневная работа заключается в наблюдении за шимпанзе в естественной среде обитания, поэтому я долгое время имел возможность изучать их пищевое поведение. Я даже сам одно время придерживался их диеты", - признался он.

Неужели?

"Если у меня не было с собой еды, я просто ел то, что ели они. И это навело меня на мысль о том, что их еда абсолютно неспособна удовлетворить мои потребности, - продолжил он. - Я задумался над тем, что могло бы случиться, если бы люди были вынуждены жить как шимпанзе. И я быстро – через несколько минут - пришел к выводу, что люди вряд ли смогли бы прожить, питаясь только сырой пищей".

Идеи Рэнгхема согласуются с гипотезой "дорогой ткани". Согласно этой теории между размером мозга и размером пищеварительного тракта существует обратная связь: чтобы размер головного мозга увеличился, размер пищеварительного тракта наших предков уменьшился по сравнению пищеварительным трактом приматов. Представьте себе живот гориллы, говорит Рэнгхем. Однако в исследовании бразильских ученых рассматривается не размер пищеварительного тракта, а потребности нашего голодного мозга.

"Чтобы наш мозг получал достаточное количество калорий, необходимо уметь готовить пищу, - говорит Рэнгхем. - Вы можете позволить себе иметь мозг только в том случае, если вы сможете обеспечить его достаточным количеством энергии".

Суть заключается в том, что сырая пища не может обеспечить тело достаточным количеством калорий. Сырая пища требует больше усилий (а значит и калорий) от органов и мышц, необходимых для того чтобы ее прожевать и переварить, что приводит к уменьшению числа калорий, доступных для остальных клеток организма. Кроме того, нельзя тратить большую часть дня на еду – у вас должно оставаться время на сон, поиски пищи и производство потомства. Все это ограничивает количество калорий, которое вы можете получить в течение дня, и, как утверждают Фонсека-Азеведо и Херкулано-Хузель, это напрямую влияет на число нейронов мозга.

Пара ученых подсчитала энергетические затраты человеческого мозга, который является третьим по энергозатратам органом человеческого тела после скелетных мышц и печени. Чем больше в мозге нейронов, тем больше ему требуется энергии. Как выяснили ученые, если бы мы питались только сырой пищей, то, чтобы поддерживать массу нашего тела и сохранять число нейронов головного мозга, нам бы пришлось непрерывно есть на протяжении более девяти часов ежедневно.

Ученые пришли к выводу, что пища, подвергшаяся тепловой обработке, позволила Homo erectus преодолеть эти ограничения.

Подобно Рэнгхему, авторы исследования подтвердили наличие в истории питания цикла обратной связи. Благодаря увеличению питательности потребляемой пищи и устранению ограничений на рост, употребление термически обработанной пищи позволило людям проводить больше времени у костра, то есть проводить больше времени вместе. Социализация наряду с другими видами деятельности, требующими познавательной активности – развитием речи, социальной структуры и цивилизации – предполагает наличие более развитого мозга. И мозг людей стал более развитым именно благодаря употреблению пищи, подвергшейся тепловой обработке. По мнению авторов, в ходе человеческой эволюции такое положительное воздействие приготовленной пищи вызвало резкое увеличение числа нейронов.

Если задуматься, эта теория может показаться весьма разумной. Как говорит Рэнгхем, в процессе приготовления пищи мы уже выполняем часть работы по перевариванию.

"Под воздействием тепла молекулы начинают двигаться быстрее, связи между ними разрушаются или ослабевают, а именно это и происходит во время переваривания пищи – денатурация белка, - говорит он. - Их структура разрушается, и они становятся более доступными".

В качестве примера Рэнгхем и другие ученые исследовали эффекты нагревания молекул крахмала, а также способность людей переваривать сырые зерна и термически обработанные. По его словам, приготовление крахмалосодержащих продуктов увеличивает объем получаемой чистой энергии на 30%.
"Само по себе зерно содержит в себе длинные цепочки глюкозы, которые очень трудно переварить, пока они не приобрели студенистую структуру. В процессе приготовления вы разрушаете эти цепочки", - объясняет он. Возьмем, к примеру, простой белый соус, приготовленный из муки и масла. Вы должны готовить его при умеренной температуре, постоянно помешивая, чтобы молекулы воды из масла соединились с молекулами крахмала в муке. "Именно тогда изменяется консистенция, и вещество приобретает студенистую структуру. В результате мы получаем продукт, который легче переваривается, - говорит Рэнгхем. - Наше тело тратит меньше калорий на его переваривание".

Хотя в исследовании бразильских ученых напрямую не рассматривается культура сыроедения, Рэнгхем в свою очередь занимался ее изучением и, в конце концов, сделал вывод, что люди не приспособлены к употреблению сырой пищи. Употребление в пищу сырых продуктов – это очень эффективный способ снизить вес, что само по себе говорит о том, что такой пищи недостаточно для здорового развития. В этом случае телу требуется больше калорий, чем оно потребляет, поэтому оно начинает расходовать свои жировые запасы.

"Если вы хотите снизить вес, сырая диета - это лучший способ похудеть, потому что она хорошо сбалансирована по витаминному составу и макронутриентам. Но нужно быть осторожными… существует масса данных о том, что сырая диета может оказаться по-настоящему опасной для детей, - сказал он. - Отчасти именно поэтому я очень рад, что в данном исследовании подчеркивается значимость термически обработанной пищи для эволюции мозга. Надеюсь, это немного охладит пыл ярых поклонников сыроедения".
Источнег знаний

@темы: история кухни

---

Если вы думаете, что редакция решила отдыхать все лето и укатила на Саргассово море, то вы заблуждаетесь. Просто в течение этих недель я вовсю тружусь над редактурой перевода одной научно-популярной книги под торопящим напором издательства. В одну из ночей, например, мне пришлось разбираться с загадкой «ослопердульника».

дальше здесь batrachospermum.livejournal.com/254540.html

@темы: Вавилон-18, цветики-листочки

---

КОГДА АМЕРИКАНСКИЕ КОЛОНИСТЫ начали свою революцию против Британии, они быстро столкнулись со вторым, но невидимым врагом, который угрожал уничтожить новую Континентальную армию: очень заразной оспой.
Но, к счастью для молодой нации, командующий армией был знаком с этим грозным врагом.
✅ Принятие Джорджем Вашингтоном научных методов лечения, несмотря на жесткую оппозицию со стороны Континентального конгресса, предотвратило потенциально катастрофическое поражение и сделало его 🩸 первым защитником общественного здравоохранения в стране.
В 1751 году Вашингтон сделал свою единственную поездку за границу на Барбадос, где заразился оспой. После почти месяца озноба, лихорадки и болезненных гнойничков он появился со шрамами на лице, типичным для выживших, но живым и невосприимчивым к болезни.
Встреча Вашингтона с вирусом оказалась удачной для новой нации. В 1775 году оспа прибыла в Бостон и была перевезена войсками, отправленными из Великобритании, Канады и Германии, чтобы подавить растущее восстание.
Многие из этих солдат были переболевшими поэтому были невосприимчивы, но подавляющее большинство американских колонистов не было.
После битв за Лексингтон и Конкорд Континентальная армия Вашингтона разбила лагерь через реку Чарльз из пострадавшего города.
К ужасу многих патриотов, ищущих убежища у англичан, генерал запретил кому-либо из Бостона вход в военную зону. «Необходимо принять все меры предосторожности, чтобы предотвратить его распространение», - строго предупредил он одного из своих подчиненных о вирусе. Джону Хэнкоку, президенту Континентального конгресса, Вашингтон пообещал «продолжать проявлять крайнюю бдительность в отношении этого самого опасного врага».
Немедленно изолировав всех, кто подозревается в заражении, и ограничив контакт с внешним миром, Вашингтон «предотвратил катастрофическую эпидемию среди континентальных войск».
В марте 1776 года, когда британцы вышли из Бостона, Вашингтон даже уточнил, что в город и его окрестности допускаются только солдаты, переболевшие оспой.
Но Вашингтон хотел сделать больше, чем сдержать угрозу. Прививка от оспы восходит к древнему Китаю, но в колониальной Америке это была весьма спорная процедура.
Эта процедура, называемая вариационным изменением, заключалась в том, чтобы сделать небольшой разрез в руке пациента и ввести дозу живого вируса, достаточно большую, чтобы вызвать иммунитет, но достаточно малую, чтобы предотвратить тяжелую болезнь или смерть.
Сын британского короля Георга III умер в муках, когда была неудачной вариоляции. В родном штате Вирджиния в Вашингтоне вариолация была незаконной.
Вашингтон, однако, твердо верил в его эффективность; он даже убедил свою жену Марту пройти процедуру в мае 1776 года. Однако в этом месяце генерал запретил прививку любого из своих войск. Восстановление могло занять несколько недель, и он опасался, что привитые мужчины будут уничтожены, так как борьба с британцами усилилась. «Враг, зная это, непременно воспользуется нашей ситуацией», - написал он.
Он также должен был бороться с государствами и местностями, которые строго контролировали или запрещали процедуру.
В разгар эпидемии Континентальный конгресс приказал армейским хирургам не делать вариоляций, но он, тем не менее, приказал прививать всех новобранцев, полагая, что их иммунитет сработает, когда они будут готовы к битве.
По мере распространения эпидемии Вашингтон решил действовать. В феврале следующего года он сообщил Хэнкоку, что «я считаю невозможным предотвратить распространение естественным путем всей армии».
Он приказал привить все войска, отметив своему главному врачу, что «необходимость не только санкционирует, но и, кажется, требует принятия меры». К концу 1777 года около 40 000 солдат были вакцинированы.
✅ Историки говорят, что смелый шаг генерала оказался критически важным для успеха революции. «Можно привести убедительные аргументы в пользу того, что его быстрое реагирование на эпидемию оспы и политику прививок было самым важным стратегическим решением его военной карьеры»
Когда в результате приказа Вашингтона уровень заболеваемости снизился с 20 до 1 процента, убежден даже скептически настроенный Континентальный конгресс.
Законодатели отменили запреты на вариоляцию в колониях - первый важный элемент американского законодательства в области общественного здравоохранения.
✅ И, конечно же, после победы в войне против оспы Соединенные Штаты продолжили свою борьбу против Британии и укрепили свое положение новой нации.
is.gd/SSdczd

@темы: медицина-историческое, 19 век, СшА

---

The Barnacles, 1961 Andrew Wyeth

@темы: картины

---

"Всегда была сложной и проблема набора необходимого количества экипажей для обслуживания морского пути в Индию. Матросы для океанического плавания не рождаются за один день, а потери от болезней и высокая смертность всегда были характерны для морских переходов в Индию. Есть раннее свидетельство 1505 г., как в матросы набирались совершенно неграмотные деревенские парни, о чем писал хронист Кастаньеда, рассказывая анекдотические истории о селянах-моряках. Эта «деревенщина» не могла отличить правого борта от левого, когда судно уже выходило из устья Тежу, и, чтобы помочь им ориентироваться, на один борт повесили связку лука, а на другой – чеснока. «Теперь, – было сказано лоцману, – достаточно приказать матросам повернуть штурвал на лук или на чеснок, и тогда они быстро все поймут». На это можно смотреть как на исключительный случай, однако на протяжении трех столетий существования морского пути в Индию не снижалось количество жалоб, что вместо опытных матросов на флот приходят портные, сапожники, лакеи, пахари и молодые новобранцы (mocos bizonhos), несмотря на строгие правила, призванные пресечь подобные нарушения. В 1524 г. осведомитель в Кочине сообщал в Португалию, что на всю Индию было всего лишь 300 португальских матросов, «включая больных и здоровых». Диогу ду Коту в 1558 г. уверял, что в Гоа насчитывалось всего лишь около 400 португальских матросов, пригодных к службе, что было исключительным показателем. Нехватка моряков в Европе особенно обострилась во время существования союза двух иберийских монархий с 1580 по 1640 г., когда многие португальские матросы предпочитали поступать на службу к испанцам, поскольку они платили больше и короли Испании были готовы и дальше пользоваться их услугами. Это объяснялось тем, что испанцы также все время испытывали нехватку моряков. Капитан Огастес Херви сообщает, что, когда испанский флот в 1731 г. отплыл из Кадиса в Ливорно, «матросы были настолько не обучены морскому делу, что снасти, погруженные на борт в невероятной спешке, были помечены с помощью игральных карт, и команды им подавались соответственные: «Тяни туз пик!», «Крепи червонного короля!»".

Чарлз Боксер. Португальская империя и её владения.

@темы: флот