Он представлялся как Длинное Перо, сын вождя племени шауни Высокого Орла и польки Станиславы Суплатович, которая поехала в Сибирь с мужем, сосланным за участие в революции 1905 года. Муж умер, а она сама в 1917 году бежала с Чукотки вместе с группой ссыльных, преодолев на плоту Берингов пролив и высадившись на Аляске. В Канаде больную Суплатович бросили спутники, и случайно нашли индейцы шауни. Их вождь, Высокий Орел, женился на белой незнакомке; у них родилось трое детей, младшим из которых якобы и был Сат-Ок. Якобы он рос среди индейцев, прошел обряд посвящения в воины. Однажды путешественник, спасенный из лап медведя, сообщил о том, что Польша получила независимость, и Станислава с сыном устремились на родину.

По словам Сат-Ока, они вернулись в 1937 или 1938 году. Выписывая ему свидетельство о рождении, мать изменила часть данных, скрывая его индейское происхождение - местом рождения записали Алексеевку в России, а отцом - Леона Суплатовича, первого мужа матери. Они поселились в Радоме. Как гласит легенда, после катастрофы 1939 года Сат-Ок учился на тайных курсах (польское образование в оккупации было запрещено и практически уничтожено - прим. перев.) и занимался подпольной деятельностью. В 1940 году был арестован гестапо и отправлен в концлагерь Аушвиц, однако по дороге выпрыгнул из вагона и бежал. Затем он стал солдатом Армии Крайовой (псевдоним "Козак"), сражался в 3-м батальоне 72-го полка пехоты АК в районе Ченстоховы, в округе АК "Пихта". Индейские навыки пригодились ему в партизанской жизни: он стрелял в немцев из лука, путал следы, охотился на дичь и лечил травами. Убитых немцев скальпировал, как его индейские предки.

Сат-Ок утверждал, что после войны он был арестован и заключен в тюрьму за принадлежность к АК. Потом много лет плавал моряком на судах Польских Океанских Линий, в том числе на MS Batory (легендарный флагман компании - прим. перев.). Наконец, он осел в Гданьске, создал семью, а в 1958 году начал писать книги о своем индейском прошлом. В семидесятых годах он стал широко известен, участвовал в программах для молодежи, появлялись все новые его произведения. Признанный пионер движения индианистов в Польше, один из основателей и центральная фигура в неформальном Польском Движении Друзей Индейцев, он создавал индейские украшения, рисовал, пел и танцевал индейские танцы, и даже лечил как шаман.

дальше здесь twincat.livejournal.com/420256.html

@темы: писательское, индейцы

---

В середине XIX века бурлацким промыслом в России занимались до 650 тысяч человек. Только на одной Волге насчитывалось около 100 тысяч бурлаков. Бурлаки вкладывали огромные деньги в экономику Поволжья. Из бурлаков часто выходили лучшие капитаны речных судов и лоцманы. Самые толковые из них могли становиться старостами и почетными горожанами. Целые города существовали только за счет наличия бурлацких артелей. Артели бурлаков построили множество церквей и т.д.

А потом пришли железные дороги и нанесли смертельный удар по развитой и процветающей экономике. Железная дорога, соединившая Петербург с Верхне-Волжским регионом, снизила в два раза тариф на перевозку грузов по сравнению с фрахтом по водной системе. Грузы стали доставлять за 7 дней, вместо 90 дней, необходимых для транспортировки по воде. mi3ch.livejournal.com/4980983.html

@темы: 20 век: Россия и вокруг нее

---

«Можно сказать, что нет такой части тела, такого экскремента или опухоли у мужчины или женщины, из которых химия не сумела бы приготовить средства, излечивающего либо облегчающего большинство недугов, коим и тот и другая подвержены» (Lemery. Dictionnaire universel des drogues, article “Homo”. Ed. 1759, p. 429). Вот некоторые из его рекомендаций (выражу осторожный оптимизм и предположу что вы всё же не побежите тут же этим лечиться):

больше здесь dpmmax.livejournal.com/952109.html

@темы: медицина-историческое

---

Одной из страстей Бен-Гуриона была ивритизация фамилий. Движение за ивритизацию существовало давно, но Бен-Гурион принял это особенно близко к сердцу. В идеале вообще все евреи в Израиле должны были поменять фамилии на ивритские, а пока идеал недостижим, фамилии должны были менять те, до кого он мог дотянуться: министры, высшие чиновники, дипломаты и т.д. Еще одной страстью Бен-Гуриона была армия. Поэтому на армейском фронте он вел войну за ивритизацию особо активно.
Уже в июне 1948 Бен-Гурион отдал следующее указание:
"Желательно, чтобы все командиры (от командира отделения до начальника штаба) сменили фамилии, если они немецкие, англосаксонские, славянские, французские и вообще иностранные - на ивритские фамилии, чтобы быть примером солдатам. Армия Обороны Израиля должна быть еврейской по духу, по виду и по всем внутренним и внешним проявлениям.
Желательно, чтобы замены имен были произведены в течение двух недель, и опубликованы (без указания воинского звания) в официальной газете, для придания законного статуса новому имени.
Следует создать при штабе комиссию, которая предложит ивритскую фамилию каждому офицеру, кто обратится за советом".



( Свернуть )
Указанную армейскую комиссию по смене имен создали, и она давала советы и вела агитацию. И хотя менять фамилию это был не приказ, а рекомендация, Бен-Гурион рекомендовал очень упорно и всеми возможными способами. От старших офицеров он прямо требовал сменить фамилию, у младших постоянно выяснял, как их зовут, часто сам предлагал варианты нового имени, и даже просто замечая неподходящие фамилии в документах, он не ленился писать письма, что офицеру такому-то не мешало бы ивритизироваться.
Так, например, в сентябре 1949 он написал начальнику управления кадров и начальнику генштаба:
"Последний недельный отчет (№81) подписан майором Гольденцвайгом.
Если у майора нет особой причины продолжать носить неуклюжее немецкое имя, которое израильтянам трудно произносить - я бы со всем уважением и серьезностью предложил ему заменить имя на ивритское.
Возможно, майору придется выступать от имени АОИ, и нежелательно чтобы от имени израильской армии выступал человек, которого примут за немца".
И даже при обсуждении острых политических вопросов Бен-Гурион не забывал про ивритизацию. В январе 1953 депутат Кнессета от компартии Эстер Виленска обратилась к министру обороны с депутатским запросом: на каком основании капитан Городинский прислал в редакцию газеты компартии "Коль а-ам" извещение, что армия отменяет подписку на газету. Бен-Гурион ответил, что капитан Городинский действовал не самовольно, а исполняя приказ министра обороны начальнику генштаба, подписка отменена потому, что "Коль а-ам" поддержал "дело врачей-вредителей", и газета, поддерживающая такую низкую нацистскую клевету, не будет распространяться в армии за счет государства. А военный секретарь Бен-Гуриона Нехемия Аргов одновременно послал начальнику генштаба письмо: "Мне приказано министром обороны попросить капитана Городинского, упомянутого в запросе, поменять имя на ивритское, если это возможно".
Однако это все еще были просьбы и предложения.
В июне 1955 Бен-Гурион дал начальнику генштаба новое указание: все офицеры, представляющие армию в заграничной поездке, обязаны иметь ивритскую фамилию. Это была уже не рекомендация, а приказ, и как таковой он был оформлен приказом генштаба номер 30.0406. С тех пор все офицеры АОИ, выезжающие за границу с официальным визитом, на учебу, в качестве военного атташе, военного советника и т.д. были обязаны менять фамилию, если она не была ивритской. В течение многих лет тысячи офицеров сменили фамилии согласно этому приказу, который был отменен только в 1997.
Какое же событие подвигло Бен-Гуриона на этот приказ? Этим событием был поход фрегата "Мисгав". Бен-Гурион указал это в самом приказе:
"Военнослужащие, как и гражданские, имеют все гражданские права, включая сомнительное "право" - сохранять иностранные фамилии (славянские, немецкие и т.д.), хотя желательно, чтобы как минимум кадровые военнослужащие имели ивритские фамилии; но у министра обороны или у штаба нет полномочий обязывать солдат и офицеров к этому.
Однако сообщите всем войскам, что с этого момента и далее ни один офицер не будет послан за границу с представительской миссией, если у него не будет ивритской фамилии.
Визит "Мисгава" в Южную Африку стал источником гордости и радости для южноафриканского еврейства, и по полученным оттуда сообщениям это было глубоким еврейским переживанием для всех наших братьев в этой далекой стране. Но многие сожалели, а также устыдились, из-за славянского имени командира корабля. И следует предотвратить это на будущее".



Командиром со славянским именем был капитан третьего ранга Эдвард Вишневский. Он родился в Варшаве в 1926, во время второй мировой сбежал из гетто, партизанил, после войны вернулся в Варшаву. Начал учебу в университете, потом вместо этого поступил в мореходное училище в Гдыне. В июле 1946 учебный парусник "Дар Поможа" вышел с курсантами в первое послевоенное плавание. После посещения Копенгагена, Саутгемптона, Марселя, Гибралтара, Касабланки и Портсмута "Дар Поможа" пришвартовался в октябре 1946 в Стокгольме, последней стоянке перед возвращением в Польшу. Рядом с ним в порту стояло судно "Сан Мигель", которое сотрудники "Мосад ле-алия бет" готовили для нелегальной репатриации евреев в подмандатную Палестину. Эдвард разговорился с ними, и в результате бросил польский флот и присоединился к команде "Сан Мигеля".
После перехода из Стокгольма во Францию "Сан Мигель" отплыл 3 февраля 1947 из порта Сет в Палестину с 796 нелегальными репатриантами на борту. 16 февраля "Сан Мигель", уже под именем "А-маапиль а-альмони" ("Неизвестный нелегальный репатриант"), был перехвачен британскими кораблями и взят на абордаж. Судно отбуксировали в Хайфу, репатриантов депортировали в лагеря заключения на Кипре. Эдвард сбежал с Кипра по поддельным документам и добрался до Палестины. Вступил в Хагану, в начале Войны за Независимость воевал в Хайфе, затем перешел в ВМС. Служил на кораблях "Эйлат", "Веджвуд", "Хагана" и "Мивтах", и в 1953 уже командовал фрегатом "Мисгав", в том числе в ходе оказания израильским флотом помощи пострадавшим от землетрясения на Ионических островах.
15 февраля 1955 фрегат "Мисгав" (К-30) под командованием Вишневского вышел в дальний поход. Целями этого похода, названного операцией "Экватор", были демонстрация израильского флага на дальних берегах, укрепление связей с большой еврейской общиной Южной Африки, а также морская практика для кадетов курса морских офицеров. В 1951 "Мисгав" вместе с корветом "Хагана" уже ходил с подобной миссией в США в ходе операции "Колумб", и впечатление нужно было расширить до новых широт.
"Мисгав" посетил Гибралтар и Фритаун, и 6 марта 1955 первым из кораблей ВМС Израиля пересек экватор. К событию отнеслись со всей серьезностью и по всем морским обычаям. Вишневский передал командование кораблем богу морей Нептуну, которого изображал один из четырех членов экипажа, уже пересекавших экватор ранее, и затем всех непересекавших мазали машинным маслом, клеем и мукой, окунали в построенный бассейн с морской водой и поливали из брандспойтов. По окончании церемонии посвящения всех признали "морскими рыцарями" и раздали соответствующие дипломы. Также из морских суеверий сожгли чучело акулы, сделанное из тряпок и набитое водорослями, как жертву Нептуну.
После этого "Мисгав" продолжил движение по маршруту Кейптаун-Лоренсу-Маркиш-Дурбан-Порт-Элизабет-Кейптаун-Монровия-Дакар-Гибралтар-Ливорно и 2 июня 1955 вернулся в Хайфу. Операция увенчалась полным успехом. И южноафриканские евреи, и официальные лица приняли гостей на ура: салюты, парады, балы, пасхальный седер в Кейптауне, полеты экипажа в Йоханнесбург и другие города вдали от моря, и более десяти тысяч визитеров на сам корабль. Еврейские школы, общества, синагоги, все от мала до велика проявляли бурную радость от встречи с израильскими моряками. Как писали газеты, "поход "Мисгава" стоил тысячи речей".
Бен-Гурион тоже был весьма доволен результатами, его настроение омрачила только фамилия командира "Мисгава". Настолько, что он запретил командирам с такими фамилиями представлять Израиль в дальнейшем. Неизвестно, действительно ли "многие сожалели, а также устыдились, из-за славянского имени командира корабля", как написал Бен-Гурион, либо он таким образом выразил свои собственные чувства. Он вернулся из отставки в киббуце Сдэ-Бокер на пост министра обороны 21 февраля 1955, уже после отплытия "Мисгава", и постоянно мелькавшая в репортажах на всем протяжении похода фамилия командира стала последней соломинкой в его борьбе с иностранными именами в армии, после чего Бен-Гурион перешел от советов к приказам.
В этом походе карьера Эдварда Вишневского приняла неожиданный поворот. На обратном пути при стоянке в Монровии "Мисгав" посетил президент Либерии Уильям Табмен. Это был первый визит главы иностранного государства на израильский корабль, поэтому в Монровию специально прилетел начальник отдела протокола МИД Израиля Михаэль Симон. Вишневский был известен знанием и соблюдением морского этикета, и только что в Южной Африке имел дело с губернаторами и министрами, но для президента решили прислать главного протокольного специалиста и дипломатического представителя. По израильскому обычаю командировку Симона оформили как резервную службу: он не только был главой протокола МИД и доктором по истории, но и штурманом ВМС в резерве в звании капитан-лейтенанта.
Президента приняли с пушечным салютом, оркестром и почетным караулом, он осмотрел корабль, побеседовал с офицерами и отобедал с командиром. На следующий день состоялся совместный парад израильских кадетов и подразделений либерийской армии и полиции, Табмен и Вишневский принимали парад с балкона президентского дворца. В целом президент Табмен так впечатлился увиденным порядком и дисциплиной, что предложил Вишневскому стать капитаном его президентской яхты. Вишневский ответил, что как военнослужащий он не может принимать таких предложений. Но Табмен был настроен решительно, официально обратился к израильскому правительству и добился своего.
В ноябре 1955 Эдвард Вишневский, уже под новым именем Эдвард Шарон, согласно приказу Бен-Гуриона, вылетел в Либерию с новым назначением - штаб ВМС предоставил ему для этого двухлетний отпуск. Затем по просьбе президента Табмена срок был продлен еще на два года. Так в течение четырех лет Эдвард Шарон был капитаном президентской яхты и советником Табмена по морским вопросам. Президент не любил самолеты и предпочитал морские путешествия, поэтому работы хватало, кроме того Шарон в 1958 руководил покупкой новой яхты в Британии.
Шарон был по сути первым израильским офицером, работавшим в Африке еще до волны израильско-африканского сотрудничества, которая началась в конце 50-х и на пике достигала сотен офицеров и гражданских специалистов в десятках стран одновременно. Израильский капитан с польским обхождением и строгой дисциплиной стал в Западной Африке популярной фигурой и даже символом статуса и престижа: в 1958 Кваме Нкрума, премьер-министр недавно получившей независимость Ганы, по примеру своего коллеги Табмена тоже купил роскошную яхту и выписал себе израильского капитана.



По возвращении в Израиль Эдвард Шарон уволился из ВМС, стал капитаном торгового флота, работал морским инспектором в компании "Ахим Офер", расследовал морские аварии, заседал в сертификационных комиссиях, затем вышел на пенсию. Вместе с Рахель (она служила офицером в управлении кадров, они встретились на армейском параде и поженились в 1952) вырастил трех дочерей: Орну, Нету и Рути. В 2009 Эдвард Шарон скончался.
Но насчет фамилий самое интересное в том, что Эдвард Вишневский тоже не было его настоящим именем. Его звали Ицхак Пехник, а Эдвардом Вишневским он назвался когда сбежал из гетто и ушел партизанить, и потом сохранил это имя. Пехник тоже не ивритская фамилия, и неизвестно, как бы реагировал на нее Бен-Гурион. Но на Вишневского он отреагировал резко и однозначно, а остальное история.
В общем, бравый моряк Эдвард Шарон не только прожил бурную жизнь на трех континентах и многих морях и океанах, но и был причиной того, что в Израиле стало гораздо больше ивритских фамилий. Хотя он такого и не планировал. humus.livejournal.com/7488047.html

@темы: флот, имена

---

27.11.2020 в 15:52

Пишет  natali70:

Увидела на довольно старой странице тумблера эту совсем проходную небольшую статью об Уотсоне. Решила зафиксировать. Тут, конечно, ничего нового, но все же... И повеяло Большой игрой...

Автор tookmyskull


В защиту доктора Уотсона





Бедный доктор Уотсон...
Его повествования, конечно, часто бранят за непоследовательность и противоречивость. Он путает даты. Не может вспомнить, куда был ранен. Возможно,"перекинутый через спину вьючной лошади", он был ранен в такое место, что был слишком смущен, чтоб поведать об этом всему миру, и назвал другое место, а потом забыл какое) В ногу? В плечо? Или же и туда и туда?
Но я должен сказать несколько слов в его защиту. Думаю, он сделал все, что мог, и тогда как одни оплошности можно приписать его забывчивости, другие, вероятно, были вовсе не случайны и были сделаны им намеренно, возможно, по распоряжениям Холмса.

Что касается дат
Многие из них отсутствуют и выводы о том, когда происходило расследование можно сделать, лишь исходя из содержания самого рассказа. Шерлокианские исследователи приложили немало сил, чтобы попытаться создать достоверную хронологию, но между ними часто возникали разногласия по различным вопросам.
Единственный пункт, не вызывающий сомнений, это то, что до предполагаемой кончины Холмса у Рейхенбахского водопда, Уотсон опубликовал лишь два произведения и ими были романы "Этюд в багровых тонах"" и "Знак четырех". и лишь после "гибели" Холмса один за другим быстро последовали его рассказы. Нам это достоверно известно, потому что первый из них - "Скандал в Богемии" был опубликован в 1891-м -в том году, когда "погиб" Холмс.
Я подозреваю, что Холмс не хотел особой огласки. Ни желал ни популярности, ни всеобщего внимания к своей персоне. Поэтому наложил запрет на слишком полное освещение всех своих дел, не позволяя Уотсону писать слишком много.
После "гибели" Холмса Уотсон , очевидно, почувствовал, что свободен от этого запрета, ну и кроме того, его рассказы о способностях и достижениях своего великого друга (и об их дружбе) были своеобразной терапией от горя.
Но между событиями и тем временем, когда он взялся о них писать, прошло немалое время. Любой журналист знает, как трудно поднимать старые записи, даже если после записанных там событий прошло несколько недель, и вспоминать все подробности. Этим , возможно, и объясняются некоторые из ошибок Уотсона.
Кроме того, нельзя забывать о том, что он горевал о Холмсе. Возможно, в этом состоянии у него была не особо ясная голова, и рядом с ним не было Холмса, чтоб помочь выстроить факты в их точной последовательности. И хотя, принимая во внимание некоторые указанные даты, можно подумать, что первые два сборника рассказов Уотсон опубликовал в их хронологическом порядке, начиная со "Скандала в Богемии" и заканчивая "Последним делом Холмса", это совсем не так.
Там бывали некоторые скачки во времени - как вперед, так и назад. Учитывая даты, первым совместным делом Холмса и Уотсона после "Знака четырех" была "Пестрая лента", а не "Скандал". Вторым - "Постоянный пациент" , а не "Союз рыжих" и т.д.
Уотсон выбирал и сортировал рассказы, в многом полагаясь на свою затуманенную горем память.
После возвращения Холмса его вновь сдерживали ограничения, которые выдвинул его друг, и следующие сборники рассказов, начиная с "Возвращения", были опубликованы уже после того, как Холмс вышел в отставку. Нам это известно, по дате отставки Холмса и времени выхода "Пустого дома".
И вновь он публиковал рассказы не в хронологическом порядке. Некоторые из дел, описанных в поздних сборниках, имели место еще до исчезновения Холмса.
Также (вероятно по распоряжению Холмса) Уотсон намеренно описывал клиентов великого сыщика так, чтобы читателям трудно было догадаться, кем они были на самом деле, чтобы не бросить тень на их имя. Для чего давал им другие имена.
Так, название университетского города, описанного в рассказе "Человек на четвереньках" (дело, публичное освещение которого могло , несомненно, повлечь за собой скандал), Кэмфорд. Подразумевался ли под ним Кембридж? Или это был Оксфорд? Он назван был так специально, чтоб мы не смогли об этом догадаться.
Так что будем добрее к доктору Уотсону. Все его неточности вынуждают нас самим стать детективами, выясняя, что он, в дейтвительности, хотел сказать. И разве в этом не заключается, как минимум, половина удовольствия от чтения его рассказов?
Конечно же, только при условии, что в играете в "Большую игру", согласно которой Шерлок Холмс и доктор Уотсон существовали на самом деле.

@темы: ШХ

---

Спустя 15 лет после гибели Игоря Дятлова в горах Памира разыгралась не менее страшная трагедия. Её подробности тоже могли остаться тайной, если бы не радиостанция, благодаря которой происходящее стало известно буквально по минутам.

дальше здесь masterok.livejournal.com/6747403.html

@темы: женский вопрос

---

1. Королевская суконная фабрика Гвадалахары, с филиалами в Бриуэге и Сан-Фернандо-де-Энарес. Основана в 1717 году. В 1757 году управление фабрикой было передано пяти основным гильдиям Мадрида, которые осуществляли администрирование фабрикой в течение десяти лет. К 1777 году Гвадалахара специализировалась на саргетах (тонкой шерстяной ткани, в которой иногда смешивался шелк) и насчитывала 670 ткацких станков, на которых работало около 24000 надомных рабочих, которые пряли на фабрике или около нее, в городах. В 1787 году был построен «неф Сан-Николас» для производства кашимира, тканей и других текстильных изделий. К этому момент на фабрике в Гвадалахаре было занято 4000 рабочих, на фабрике в Бриуэге - на 1000, плюс - 20 000 надомных рабочих поставляли сырье для этих фабрик из близлежащих сельских районов.

2. Вальядолидская шерстяная компания Мигель де Ревильянте производила тонкую шерсть и имела на 1784 год 235 ткацких станков.

3. Компания Cinco Gremios Mayores de Madrid производила шляпы из шерсти перуанской викуньи для богатых, а для бедных - из шерсти мериноса. Тоже полностью оснащена станками, 70 единиц.

4. Компания по производству шелковых изделий Талавера де ла Рейна (Толедо), 350 ткацких станков и 863 рабочих.

5. Компания по производству изделий из шелка Реал Сан-Фернандо-де-Севилья, на 17709 год - 2000 станков 10 тыс. рабочих.

6. Компания Manresa - 1200 ткацких станков.

7. Основной объем производства железа в Испании, 72% от общего объема в середине 18 века, приходилось на компании Соморростро (Бискайя), а также в Эрнани и Мондрагон (Гипускоа). На 1750-е - еще на дровах. В 1761 году испанцы - первые в мире!- начали предварительно коксовать древесный уголь, в Британии это сделает Джеймс Вилкинсон через семь лет. С 1771 года начинается перевод металлургических производств с дров на уголь, и уголь точно так же по аналогии с деревом предварительно коксуют. Недаром в Англии в то время такой метод коксования угля назывался уголь по-испански. Уголь добывали в Вильянуэва-дель-Рио (Севилья), а в 1785 году в Алькарасе и Аюа (Альбасете), но трудности были просто гигантские, угольные жилы тоненькие, много разломов, большая глубина, наличие большого количества метана, постоянные взрывы этого метана с многочисленными жертвами, и поэтому угля много не добывалось. Жопа с металлургией у Испании началась с 1810-го, когда Испанская Америка просто перестала закупать испанское железо, а французы, разорив страну, вывезли все ценное во Францию.

8. Главным потребителем железа были пушечные заводы , которые располагались в окрестностях Барселоны, Риполя, Севильи, Льерганеса, Ла Кавады и Химены. Барселона и Севилья специализировались на бронзовых пушках, а Льерганес и Ла Кавада (Сантандер) - на железных. Пушки из Сантандера считались самыми лучшими, потому что там сначала отливали болванку,которую затем рассверливали (закупив в Швейцарии оборудование), тогда как на других фабриках в середине века пушки старались лить полыми. Ну с известным результатом.

9. Игнасио Забала открыл в Алегрии де Ория (Алегия на баскском языке) в 1778 году сталелитейную компанию по производству толедской стали для палашей, сабель и т.п. Там впервые был установлен металлический пресс.

10. Так же вВ 1721 году была открыта Королевская фабрика гобеленов Санта-Барбара в Мадриде.
В 1727 году открыт Королевский стекольный завод в Ла Гранха.
В 1759 году в Мадриде открылся фарфоровый завод Buen Retiro.
В 1760 году - в Алькойе были бумажные фабрики с 12 мельницами на реке Молинар.
В 1785 году в Вальдеморо была основана компания Longistas, которая производила ленты, ленты, чулки, шляпы и перчатки.

11. Гигантские прибыли приносила добыча и обработка ртути-непосредственного компонента для очистки серебра. Крупнейшая шахта располагалась в Альмадене.

12. Соль была монополией государства (как добыча, так и продажа со времен средневековья) и ее в изобилии производили как в морских соляных бассейнах, так и в шахтах в Каталонии (Кардона и Герри), в Арагоне (Кастеллар и Ремолинос), в Мерсии (Ла Мата и Эль-Пинатар), в Кадисе, на Майорке, на Ибице ... и даже экспортировали в страны Северной Европы.

Это только самая малость того, что было, но уже дает впечатление "о совершенно неразвитой стране, которая ушла в небытие со времен Филиппа IV". george-rooke.livejournal.com/1009312.html

@темы: деньги

---

Кузнецы получают от 4 до 6 долларов в день, последняя цифра это жалованье первоклассных рабочих. Плотники получают от 4 до 5 долларов в день; каменщики и строители от 5 до 6 долларов в сутки; механики от 5 до 6 долларов в день; печатники от 4 до 5 долларов в день; клерки от 50 до 100 долларов в месяц плюс питание; возницы от 40 до 70 долларов в месяц плюс питание; пастухи от 30 до 40 долларов в месяц с питанием; сельскохозяйственные рабочие от 30 до 40 долларов в месяц; и поденщики от 2 50 до 3 50 долларов в день.
The resources of Arizona, Prescott, Ariz., 1881
zen.yandex.ru/media/ftontir_and_wild_west/skolk...

@темы: деньги, 19 век, СшА

---

Денис (Дэн) Миллер, герой цикла "Уйти на Запад", выдвинут читателем на конкурс, который организовал Владимир Барт.

26 апреля 1865 года злополучный пароход "Султана" вышел из Мемфиса, штат Теннесси, имея на борту до хрена и даже больше пассажиров. "Больше" - это имеется в виду никем не учтенный попаданец из нашего времени Денис, которого за несколько часов до этого выловили из Миссисипи.

Война Севера и Юга только что закончилась. Дэна ждут не ратные подвиги на чужой войне, а повседневная жизнь на послевоенном Западе. Любителям экшена и пиф-пафов, пожалуй, будет скучновато, но если вы любите истории с географией, возможно, вам понравится.

Уйти на Запад

Для тех, кого раздражают вставки "от Автора", есть лайт-версия. 

Сейчас пишется третий роман цикла.

Для голосования надо зайти на пост в Автортудее author.today/post/124784 и пост лайкнуть

@темы: мое и наше

---

В Конькове, в Москве, есть улица ОстровИтянова. Таковой ее всегда объявляют в транспорте ("Следующая остановка - улица ОстровИтянова, дом 41"), на ней прошло мое детство и до сих пор живут мои родители. Никто и никогда из местных так не ударяет, все поголовно говорят - ОстровитЯнова". (Отлично знаю эту улицу, и тоже всегда слышал только "ОстровитЯнова" - КК).

На самом деле, в транспорте тебе чего хошь объявят. Вон, у нас в районе есть улица Куусинена, так его, бедолагу, в транспорте объявляют как "КуУсинена". У меня это вызывало нервный смех, пока я не привык: мало того, что в финском ударения регулярно на первый слог (так что популярное в народе "КуусинЕна" тоже неправильно, тащемта, хотя, по идее, дополнительное ударение там может быть), в финском двойным написанием обозначаются долгие гласные, то есть "куу" в данном случае один слог. Я даже не знаю, с чем и сравнить-то, чтобы стало понятно, насколько это безумно звучит.

А еще в том же примерно районе Москвы, что и Островитянова, есть улица Цюрупы. ( Свернуть )
Был такой советский деятель, украинец по национальности: Цюрупа Александр Дмитриевич. Прочитали? Еще раз прочитайте внимательно: улица ЦЮ-РУ-ПЫ! А теперь попытайтесь произнести вслух. Я туда ездил как-то раз по делам, во времена донавигаторные, и у местных дорогу спрашивал. Человек десять спросил. Никто, ни один человек не сказал "улица Цюрупы". Все местные уверенно говорили: "улица Цурюпы". Я думаю, они и не замечают. Все же так говорят. А потому что в русском языке "ц" всегда твердая. Не может русский человек выговорить мягкое "ц", язык у него не поворачивается (без специальной подготовки). Поэтому в фамилии "Цюрупа", да еще в разговорном произношении, когда ты это название улицы произносишь три раза на дню не задумываясь, "ц" остается твердым, а мягкость переезжает к "р", уж мягкое рь-то мы выговариваем без труда, это у украинцев с ним проблемы бывают. Так и получается "цурюпа". Можете еще для развлечения попробовать произнести "паляныця". Нет, не "паляница", как в московских булошных пишут, а именно "паляныця". Стандартный шибболет на москаля.

Если уж говорить о шибболетах для неместных, стоит вспомнить названия донбасских городков и поселков. Они, увы, регулярно попадались в сводках новостей в 2014 году. Снежное, Пески, Славянск... Казалось бы, уж тут-то какой подвох? Все же понятно, как произносится. Агащазз! СнежнОе, ПЕски, СлАвянск... А по "ПескАм" и пр. влет угадывались неместные засланцы, которые это название знали только написанным. Кстати, поселок Пески, если верить википедии, "Название получил от грека по фамилии Пе́ски, который держал в этом районе конезавод и ипподром". А почему "Славянск" именно "СлАвянск", вообще непонятно: по-украински таки "Слов’я́нськ". Ну вот просто так повелось. Я как-то и не задумывался, что он "Славянск", пока не попросил в свое время у московской кассирши билет до "Славенска", а она мне ответила, что такой станции нет.
kot-kam.livejournal.com/2975510.html

@темы: Вавилон-18, имена

---

Arthur Siebelist "Мои ученики и я", 1902 год.

@темы: хи-хи, картины

---

Тибетский ганлин/канглинг - флейта из бедренной кости человека, используемая в ритуалах вызова духов и демонов.

( Читать дальше... 

@темы: история музыки, кладовка мифов

---

Фабрика ангелов pikabu.ru/story/fabrika_angelov_7854181

@темы: женский вопрос, детский вопрос, 20 век: Россия и вокруг нее

---

26.11.2020 в 14:20

Пишет  Hessalam:

Пещерное невежество и антисоветский фанатизм против логики американского республиканского сенатора.
Если поменять "антисоветский" на "антироссийский", то наши современные дипломаты смогут найти тут много актуального и полезного.
Был такой известный сенатор от Айовы - Смит Уайлдмэн Брукхарт (Smith Wildman Brookhart). Эталонный успешный американец по понятиям начала 20-го века: блестящий юрист, солдат, бизнесмен и республиканец. Во всех областях играл по-взрослому: окончил два университета, имел свою практику в родном штате, дрался в Американо-Испанской и Первой мировой войнах (дослужился до подполковника с очень редкой для будущего политика воинской специальностью - снайпер), в 1920-1930-х неоднократно избирался в Сенат. Дружил с Гувером и обеспечивал юридическое сопровождение его финансовых проектов (на чем сколотил состояние). В 1923 году был послан в составе объединенной комиссии Сената и Конгресса для проверки деятельности АРА в СССР. Для нас дорог тем, что сыграл довольно значимую роль в официальном признании правительством США Советского Союза в 1933 году.
К 1932 году в США даже законченные тупицы поняли, что откладывать признание СССР уже никак нельзя - Англия, Германия, Япония, Франция и Италия уже вовсю юзают советский рынок наплевав на свои принципы. Мешали двигать дело газетные стереотипы, антисоветские штампы и глотающие все страшилки про злых большевиков фанатики, по типу наших нынешних. И таких, благодаря размаху американской прессы, было очень и очень много. Брукхарт был как раз одним из первых, кто со страниц газет и журналов стал пытаться переломить общественное мнение.
11 августа 1933 года Брукхарт получил письмо от преподобного Джона Генри Хопкинса, политика и авторитетного проповедника из Балтимора. Хопкинс происходил из очень известной семьи и к его мнению прислушивались. А Преподобный уснуть не мог, не прочитав очередной эмигрантской страшилки. Когда он прочел в газетах выступления Брукхарта, у него бомбануло и очень сильно. Письмо представляло собой классический вопль: "Как вы можитиии!! Нельзя договариваться с упырями, убийцами, осквернителями святынь и богохульниками! Только убивать!". Ну, вы сейчас сами все увидите. Брукхарт взял на себя труд ответить на это. В ответе он цитирует Хопкинса - найдете много знакомого.
Письмо будет с пропусками, оно длинное. Полный текст можно прочитать в "Историческом архиве" №2 за 1960 год на с. 105-110. Брукхарт, еще раз, ни разу не коммунист - он республиканец до мозга костей.
"18 августа 1933 г.
Я только что получил Ваше чрезвычайно невежливое письмо от 11 августа, направленное в мой адрес в Вашингтон, Айова. Быть может, мне следовало бы, исходя из чувства достоинства, совершенно не отвечать на такое письмо, но я лишен такого чувства достоинства и заключаю, что Вы искренни в своих неистовых предрассудках, и поэтому хочу Вам дать вежливый и прямой ответ.
Персонально я стою за признание России со времени моего посещения этой страны в 1923 году не только в целях торговли, но во всех других соответствующих правительственных целях. Вы говорите, что их правительство - это наш враг, но я нашел его самым дружественно к нам расположенным правительством из всех 15 правительств, которые я посетил в Европе, а они были дружественны "с головы до пят". Я говорил с лицами в наивысших инстанциях и разговаривал с самыми рядовыми крестьянами в их избах, причем все мои разговоры велись через царских переводчиков (далее он поясняет, что "царские" - это значит получили профессию еще при царе и не симпатизирующие советской власти)
Вы говорите: "Эти еврейские и русские фанатики относятся с явным антагонизмом к каждому параграфу нашей национальной конституции. Сочувствующие им в нашей стране - это враги почти всего того, что начертано на нашем знамени".
Давайте взглянем на факты, как они есть.
Наше правительство - это революционное правительство. Оно начало свое существование с революции против короля. Их правительство - это революционное правительство, которое начало с революции против царя, который был родственником английского короля. Итак, разница между возникновением обоих правительств небольшая.
(далее Брукхарт приводит примеры как правительство США признавало революционные правительства Франции, Мексики и антииспанскую революцию на Кубе)
Но эта революционная аналогия между Советским правительством и нашим собственным - не единственное совпадение. Что является самым лучшим в цивилизованном управлении нашей страной? Я думаю, что Вы признаете, что самое лучшее - это система начальной школы.
Советское правительство ее позаимствовало, но еще многое добавило к ней.
При царе русский народ держали в состоянии самого непроходимого невежества, и цель заключалась в том, что когда народ невежественен и пьян, то царь может управлять им. Теперь каждый от мала до велика ходит в школу, неграмотность уже почти изжита.
(далее Брукхарт говорит о бесплатном медицинском обслуживании в СССР, программе строительства дорог и электростанций, в которой участвуют американские специалисты)
(отвечает на вой Хопкинса о диктатуре Сталина) Кроме всего этого, Конгресс недавно предоставил нашему президенту диктаторские права в области сельского хозяйства, промышленности и труда, весьма аналогичные тем правам, которыми пользуется Иосиф Сталин и Советский Союз.
Дальше Вы говорите, что они теперь искусственно приглушают свою враждебность по отношению к нашей национальной конституции, но исключительно лишь потому, что находятся в отчаянном финансовом положении. Опять я сожалею, что Вы так грубо дезинформированы. Советское правительство импортировало на 4,5 млрд. долларов машин и оборудования, которое пошло на строительство и промышленное развитие. Вся их внешняя задолженность всем странам во всем мире в настоящий момент меньше 400 млн. долларов. То, что они должны всему миру - это меньше того, что каждая нормально развитая страна в мире должна только нам одним. Все эти страны отказываются от платежей по свои долгам, а Советское правительство платит всем в срок.
(далее Брукхарт пишет куда и как Совпра вкладывает деньги, о царских долгах речь пойдет ниже)
Когда я пишу эти строки, передо мной лежит таблица промышленной продукции в нашей стране и в СССР с 1926 года. Принимая данные 1921 года за 100% для каждой страны, на сегодняшний день советское производство достигло 235 %, в то время как наше пало до 62%.
(далее Брукхарт говорит о безработице и разорении американских фермеров, так как те не находят сбыта)
Вы пишете, что я просто хочу русское золото. Нет, я не хочу русского золота, как Иуда хотел серебра; я хочу продавать наши сельскохозяйственные продукты и промышленные товары так, чтобы цены на сельскохозяйственные продукты поднялись до такого уровня, который даст возможность лучшим гражданам нашей страны уплатить свои долги и опять зажить по-человечески, чтобы задвигались колеса нашей промышленности и чтобы миллионы получили работу. И если этот обмен может быть сделан, это поможет обеим странам, но Соединенным Штатам это поможет больше, чем Советскому Союзу.
В ответ на эти великолепные показатели финансового положения Советского союза указывают, что они отвергли царские долги и долг Керенского. Но отказ от долгов - это вещь не новая для правительства Соединенных Штатов, так как сразу после Гражданской войны мы отвергли долги штатов Конфедерации и включили этот отказ в Конституцию Соединенных Штатов.
(Брукхарт указывает, что Англия и Франция вообще могут заткнуться, ибо не отвечают на контрпретензии Советов за интервенцию, в которую втянули и США, и сами еще не расплатились с США за ПМВ)
Вы говорите о них, как об "атеистической банде фанатиков, убийц, лжецов и дикарей". Да, быть может там есть какие-нибудь Аль Капоне или бесчеловечные злодеи в роде похитителей ребенка Линдбергов, но несправедливо бросать такие обвинения против всего народа, точно так же, как несправедливо обвинять всех американцев из-за нескольких преступников. Передо мной лежат показания Реймонта Роббинса, прекрасного джентельмена-христианина, и доклады наших военных атташе, которые были в Петрограде во время советской революции. Эта была, вероятно, самая бескровная революция, имевшая такое большое значение в историии. Произошло всего одно кровопролитное сражение с царскими студентами в университете (наверное имеет в виду юнкеров).
Это положение длилось около 6 месяцев, когда были организованы контрреволюционные армии для свержения Советского правительства. Мы присоединились к ним и послали две армии, одну в Архангельск и одну с Колчаком в Сибирь. Это был самый кровожадный разбойник, который когда либо шел на войну. Если Вы прочтете книгу генерала Грэвса, который командовал нашей армией в Сибири, то Вам не нужны будут другие подтверждения. Эти контрреволюционеры заставили Советское правительство драться за свое существование. Два раза убийцы стреляли в Ленина и борьба стала почти такой же кровавой, как французская революция, и закончилась гибелью царя, подобно гибели французского короля и королевы на гильотине.
Я знаю, Вы были введены в заблуждение пропагандой, которая распространялась в нашей стране, и что в истинно христианском духе Вы сможете судить об этих делах, когда узнаете правду.
Вы упоминаете тот факт, что они безбожники и не верят в Бога. Это верно по отношению к очень многим из них, но Вы едва ли можете их винить за то, когда познакомитесь с историей царской греческой церкви. Это была политическая организация на службе у царя, основной задачей которой было держать людей в невежестве и подчинении (показно жалеет, что мы не пресвитериане, как он сам и Хопкинс).
Наше собственное правительство отделило церковь от государства и обеспечило свободу религии. Советское правительство сделало то же самое. Я видел сотни церквей всевозможных наименований открытыми и доступными в России, точно так же, как в Соединенных Штатах.
Мы признали всякие другие страны в мире язычников и неверных, и, конечно, в стране, которая верит в свободу религии, такой вопрос является абсолютно несущественным в деле признания. (Далее Брукхарт шутливо пишет, что сами христианские апостолы были коммунистами, ссылаясь на Ананию)
Почему пропаганда против Советского Союза продолжает печататься в американской прессе. Я думаю, что в состоянии ответить совершенно точно. Газеты вроде "Чикаго Трибьюн" принимают участие в торговли древесиной в Канаде, не в Соединенных Штатах. Они выкачивают из американцев огромные прибыли на этом ввозе, так как мы импортируем 48% нашей потребности в древесине. Советское правительство имеет неограниченные запасы древесины.
Итак, мой дорогой Хопкинс, я написал Вам откровенно все, что мне известно о положении вещей. Это мое личное мнение, не имеющее никакого отношения к моим служебным обязанностям. Я готов защищать его, так как правда стоит выше всего.
Искренне Ваш,
Смит У. Брукхарт".
(с)www.facebook.com/grig.cid/posts/398340337833863...

@темы: 20 век: Россия и вокруг нее

---

26.11.2020 в 14:29

Пишет  Hessalam:

Наблюдения за астронавтами-близнецами Скоттом и Марком Келли и десятками других членов экипажа МКС показали, что после длительной жизни в космосе у человека могут начаться проблемы с работой митохондрий – главных энергостанций клетки.
"Если человек долго находится в условиях невесомости, у него уменьшается масса костей и мышц, появляются нарушения в работе иммунитета, сердца и печени. Мы задумались, может ли у всего этого быть одна общая причина. Наши наблюдения показали, что эти проблемы могут быть связаны с тем, что невесомость нарушает работу митохондрий", – рассказал один из авторов исследования, медик из Исследовательского центра NASA имени Эймса (США) Афшин Бехешти.
Четыре года назад астронавты Скотт и Марк Келли, однояйцевые братья-близнецы, участвовали в уникальном эксперименте Twins Study, в рамках которого Скотт провел целый год на орбите, тогда как его брат Марк жил в схожих условиях на Земле. Получив образцы крови и других тканей от обоих астронавтов до полета Скотта на орбиту и после его возвращения на Землю, ученые попытались выяснить, как жизнь на орбите влияет на здоровье человека"

novosti-kosmonavtiki.ru/news/77417/

@темы: звезды, медицина

---

Интересно, что такой популярный штамп, как обведение мелом контура тела на месте преступления, был в свое время придуман не для полиции (она все фотографировала), а для прессы.

Это позволяло фотографам, специализирующимся на криминальной хронике, сделать снимок и представить сцену без трагических подробностей. mi3ch.livejournal.com/4979701.html

@темы: фото

---

"Лингвист Джеральд Ноулс предположил, что такая особенность скауза [диалект обитателей региона Ливерпуля прим редакции], как «говорение в нос», появилась из-за плохого здоровья большинства жителей Ливерпуля XIX века. В то время почти все ходили с насморком, из-за чего говорили «в нос», а новые иммигранты воспринимали это как норму и учились говорить похожим образом. В итоге это закрепилось в качестве особенности акцента"
misha-makferson.livejournal.com/1026772.html

@темы: Вавилон-18, медицина-историческое

---

25.11.2020 в 22:02

Пишет  Gun_Grave:

Сюрприз
  Специалисты Государственного академического университета гуманитарных наук (ГАУГН) оцифровали и выложили в открытый доступ социогуманитарные архивы Российской академии наук (РАН). Теперь на сайте академии доступны 20 тысяч научных материалов о биологии, истории, экономике и философии. Найдено здесь.
  Собственно, оне. Все качается, только подвисает немножко. Глаза разбегаются, не знаешь, за что браться.

@темы: блокнот

---

Вместо эпиграфа: "Имена собственные не переводятся! (Падает, сраженный переводчиками и редакторами. Его уносят.)"

До меня дошло, что имя "Dorcas" в "Книге Нового Солнца" Джина Вулфа нужно переводить как "Тавифа", потому что KJV/Синодальный. petro-gulak.livejournal.com/1930280.html

@темы: имена

---

Между 1900 и 1917, Россию захлестнула беспрецедентная волна террора.

Несколько разных партий, исповедующих несовместимые идеологии, соревновались (и сотрудничали) между собой в организации хаоса. С 1905 по 1907 год были убиты или ранены около 4500 государственных служащих и примерно столько же частных лиц. С 1908 по 1910 власти зарегистрировали 19 957 террористических актов и экспроприаций, в каковое число, без сомнения, не вошли многие случаи из наиболее удаленных областей. Как отмечает выдающийся исследователь русского терроризма Анна Гейфман, «грабежи, вымогательства и убийства стали более обычными событиями, чем дорожные аварии».

Каждый носящий униформу был кандидатом на пулю в голову или серную кислоту в лицо. Сельские поместья горели («деревенская иллюминация»), предприятия подвергались рэкету или взрывались. Бомбы бросались в случайные цели – железнодорожные вагоны, рестораны и театры. Не испытывая никаких сожалений об убитых или искалеченных случайных прохожих, террористы старались уничтожить как можно больше людей – и потому, что считали своих жертв «буржуями», и потому, что убийства помогали им сломать старый порядок. Одна группа анархо-коммунистов швырнула бомбу, начиненную гвоздями, в кафе с двумя сотнями посетителей только для того, чтобы «посмотреть, как эти вонючие буржуи будут корчиться в агонии».

Вместо того, чтобы «маятник качнулся обратно» - метафора неизбежности, которой люди оправдывают свое бездействие – убийства росли и ширились, как в числе, так и в степени жестокости. Как объясняет Гейфман, «необходимость причинять боль превратилась из противоестественной иррациональной страсти, свойственной только неуравновешенным лицам, в формально вербализованную обязанность каждого идейного революционера». Одна из групп бросала «предателей» в чан с кипятком. Другие были более изобретательны. Особенно ценились женщины-палачи.

( Свернуть )
Как ответило просвещенное либеральное общество на эту волну терроризма? Какова была позиция Конституционно-демократической партии (кадетов) и ее думских депутатов? Хотя кадеты защищали демократические, конституционные процедуры и сами не участвовали в терактах, они помогали террористам всеми возможными способами. Кадеты собирали для террористов деньги, предоставляли свои дома для убежища и призывали к всеобщей амнистии арестованных террористов, которые при этом открыто собирались продолжать эту резню. Член центрального комитета кадетской партии Н.Н.Щепкин заявлял, что партия считает террористов не преступниками, а святыми и мучениками. Официальная газета кадетов «Вестник партии народной свободы» никогда не публиковала статей, осуждающих политические убийства. Лидер партии Павел Милюков заявлял, что «теперь все средства оправданы… и все средства должны быть испробованы». Еще один вождь либералов в Думе, Иван Петрункевич, когда его попросили осудить терроризм, дал знаменитый ответ: «Осудить террор? Это стало бы моральной смертью партии!»

Не только юристы, учителя, врачи или инженеры, но и промышленники и банкиры снабжали террористов деньгами. Это было знаком прогрессивных взглядов и хороших манер. Приписываемая Ленину цитата: «если мы захотим повесить капиталистов, они продадут нам веревку» - в более точном виде должна звучать так: «они купят нам веревку и наймут нас, чтобы мы их на ней повесили». В точном соответствии с этими словами, когда большевики пришли к власти, их карательный орган, ЧК, «ликвидировал» членов всех оппозиционных партий, начиная с кадетов. Почему либералы и предприниматели не понимали, что так и будет?

Этот вопрос давно беспокоит многих исследователей революционных движений. Революции никогда не удаются без поддержки обеспеченных, либеральных, образованных слоев общества. При этом революционеры редко скрывают, что в случае успеха они отнимут у всех имущество, подавят все несогласные с ними мнения и уничтожат вражеский класс. Ленин вовсе не был единственным кровожадным русским радикалом. В 1907 Иван Павлов – не ученый-нобелеат, а один из самых ярких теоретиков особо кровавой группы «максималистов» – опубликовал свою «Очистку человечества», где он делил всех людей на две «этические расы». Согласно его идеям, эксплуататоры (определенные весьма смутно и широко) принадлежат к расе, «стоящей в моральном отношении ниже, чем наши животные предки», все они должны быть уничтожены, от мала до велика, морально более высокой расой, лучшими представителями которой и являются террористы. Достаточно широко известная, эта программа не вызвала никаких возражений среди максималистов или даже других, более умеренных социалистов. Еще один видный максималист, М.А.Энгельгардт, убеждал в необходимости красного террора, в ходе которого должны быть убиты по меньшей мере двенадцать миллионов человек. Словно бы предвосхищая красных кхмеров, еще одна группа анархистов для установления равенства предлагала убить всех образованных людей.

При этом либералы отказывались воспользоваться своим положением в Думе для приведения конституционализма в действие. Они не участвовали в выработке госбюджета, а всю свою энергию направили на дискредитацию правительства и защиту террористов. Даже когда Петр Столыпин, самый выдающийся из всех премьер-министров Николая II, предложил полностью выполнить всю программу кадетов, они отказались сотрудничать с ним. Очевидно, исповедуемые ими идеи были менее важны, чем их эмоциональная поддержка радикализма любого сорта.

В одной характерной сцене герой романа Солженицына «Ноябрь 1916» полковник Воротынцев оказывается на собрании, состоящем преимущественно из приверженцев партии кадетов, где все повторяют одни и те же прогрессивные благочестивые догмы. Скоро он замечает, что «каждый из них наперед знал, что скажут другие, но для них было обязательным снова и снова выслушивать то, что все они сообща знали. Они все были в высшей степени уверены, что они правы, но несмотря на это нуждались в таком обмене для укрепления этой уверенности». К его собственному удивлению, Воротынцев, как зачарованный, обнаруживает, что он присоединяется к этой компании. Ему требуется усилие, чтобы напомнить себе, что всё, что говорят эти прогрессивные люди о «народе», которого они вовсе не знают, противоречит всему, что он узнал из своего опыта общения с сотнями простых солдат. Когда Воротынцев позволяет себе высказать слегка расходящееся с общими идеями наблюдение, «всего лишь… какую-то мелочь… они все насторожились. Они внезапно замолчали, при том что до этого говорили все одновременно, и это их молчание было обращено на полковника». Он сдался и, как под гипнозом, стал повторять прогрессивные догмы за остальными.


Что это за странный политический гипноз? Воротынцев отступает и помалкивает, «не потому что он чувствовал, что неправ, а из-за страха сказать что-нибудь реакционное» - слово, которое Солженицын выделяет курсивом, чтобы показать, что в других культурах и в другие эпохи ту же самую роль может играть другой жупел. Солдаты, смелые под огнем, съеживаются перед лицом прогрессивного мнения. Долгое время Воротынцев не может заставить себя высказать контраргументы, «и он презирал себя за это… Это было как заразная болезнь – если ты подошел близко, защиты нет». В конце концов Воротынцев находит в себе силы к сопротивлению. Вскоре он обсуждает эту встречу с профессором Андозерской, которая рассказывает, что она, как и многие университетские профессора в наши дни, «должна тщательно выбирать каждое слово»

«В русском образованном обществе… вовсе не любые взгляды можно выражать. Целая школа мысли… под моральным запретом, не только на лекциях, но и в личных беседах. И чем «свободнее» компания, тем строже этот запрет»

Один из известных кадетов, Петр Струве, все-таки порвал с этим «свободным» мнением. Он указывал на абсурдность либеральной нетерпимости и самоубийственное безумие тех, кто поддерживает кровавых революционеров. После прихода к власти большевиков он проклинал либералов за те катастрофические последствия, которые они могли бы предотвратить.

Струве не был совсем одинок в своих попытках предостеречь образованное общество. В 1909 он присоединился к шести другим мыслителям, и они основали альманах «Вехи: Сборник статей о русской интеллигенции». Кроме Александра Изгоева, еще одного видного кадета, в коллектив входили Николай Бердяев, Сергей Булгаков и Семен Франк, которым предстоит преобразовать русское православное богословие, ученый-правовед Богдан Кистяковский и литературный критик Михаил Гершензон, который и издавал альманах. Один из важнейших документов русской мысли, «Вехи» являются необходимым чтением для всех, кто изучает образ мысли интеллигенции.

«Вехи» вызвали беспрецедентный скандал. В течение примерно года вышло пять выпусков, и пятый включал в себя приложение со списком более чем из двухсот книг и статей с отзывами (по большей части разносными) на них. Если целью авторов альманаха было начать разумный диалог, призвать к интеллектуальной толерантности и освободить либеральные идеи от автоматического радикализма, то они потерпели сокрушительное фиаско. Большинство кадетов открестились от книги, а партийный лидер Милюков устроил тур по стране с ее критикой за предательство святых традиций русской интеллигенции. Непростительным грехом сборника была, как объяснял Франк, «критика основной священной догмы радикальной интеллигенции – «мистики» революции. Это было сочтено дерзким и непереносимым предательством священного «ветхого завета» русской интеллигенции, предательством традиции, идущей от пророков и святых русской общественной мысли – Белинского, Грановского, Чернышевского, Писарева»

Чтобы перейти к содержанию книги, следует сначала рассмотреть, как авторы используют слова «интеллигенция» и «интеллигент» (представитель «интеллигенции»). «Интеллигенция» - это слово российского происхождения, где оно вошло в оборот примерно в 1860-х. В его точном, строгом смысле оно значит нечто совершенно отличное от его английского эквивалента. Для того, чтобы быть интеллигентом, вовсе не достаточно (или даже не обязательно) быть хорошо образованным. И если под «интеллектуалом» понимают любознательного человека со склонностью к рефлексии, то интеллигент – нечто почти противоположное.

Три главных черты характеризуют классического интеллигента. Во-первых, интеллигент осознает себя прежде всего как интеллигент, и только потом как представитель какого-то класса, профессии, этнической группы или иной социальной категории. Никто не считает, к примеру, Толстого интеллигентом, отчасти потому что он использует свой графский титул.

Независимо от того, состоятелен ли интеллигент, или, как Ленин, ведет жизнь профессионального революционера, живя на деньги партии, он должен работать, но дело чести для него – не воспринимать свою профессию всерьез. Как отмечает Изгоев, «Средний, рядовой интеллигент обычно не знает своей работы и не любит ее. Он плохой учитель, плохой инженер… Он считает свою профессию… побочной деятельностью, не заслуживающей внимания. Если он проявляет энтузиазм насчет своей профессии… он может ожидать самого едкого сарказма со стороны друзей».

В крайнем выражении интеллигент следовал предписаниям «Катехизиса революционера» Сергея Нечаева и «обрывал все связи с гражданским порядком», отрекался от семьи и даже от собственного имени. Конечно, так делали немногие, так же как немногие средневековые христиане уходили в монастыри, но заветы Нечаева оставались идеалом – идеалом того, что Франк назвал «монахом-революционером».

Авторы «Вех» упоминают вторую характерную черту интеллигентов: их приверженность особой манере поведения, включая стиль одежды, гигиену (довольно скудную), прически (знаменитые «стриженые барышни-нигилистки»), предписанные и запрещенные выражения, и набор сексуальных практик, которые авторы вех описывают как пуританскую распущенность (разврат практиковался в качестве ритуала), подпитанную «нигилистическим морализмом». Как замечает Франк, интеллигенция составляет «особый маленький мирок со своими собственными очень строгими и жесткими традициями, собственным этикетом, обычаями и привычками… Нигде в России нет такой… четкой и строгой регламентации жизни, таких категорических суждений о людях и событиях, такой верности корпоративному духу, как в этом всероссийском духовном монастыре – русской интеллигенции».

Существуют рассказы об аристократах, берущих уроки правильных плохих манер. Кукушкина и Ситников в «Отцах и детях» Тургенева и Лебезятников в «Преступлении и наказании» Достоевского – это, конечно, карикатуры, но не вполне.

Наиболее важная и самая большая проблема – это интеллигентский способ мыслить. Интеллигент ставил свою подпись под набором верований, которые считались полностью надежными, научно доказанными и абсолютно обязательными для любого нравственного человека. Суровый интеллигент должен был подписаться на какую-нибудь идеологию – народническую, марксистскую или анархистскую – целью которой было полное разрушение существующих порядков и замена их на утопию, которая в одно мгновение уничтожит все болезни человечества. Эти настроения часто описывались как хилиастические (или апокалиптические), и, как отмечали, не случайно многие из наиболее влиятельных интеллигентов, от Чернышевского до Сталина, были выходцами из духовного сословия или учились в семинариях. Для Струве умонастроения интеллигенции представляли собой жестокую пародию на религию, в которой сохраняются «внешние черты религиозности без ее содержания». Интеллигент не может быть верующим, и это еще одна причина, по которой никто не считал интеллигентом Толстого (не говоря уж о консерваторе Достоевском). Они принимали атеизм на веру, были духовными приверженцами материализма и проповедовали детерминизм. Эти свои убеждения они обосновывали «наукой» - слово, которое они использовали не для обозначения объективного процесса исследований, основанного на опыте и доказательствах, а – и здесь композиция становится совсем уж закольцованной – на метафизике материализма и детерминизма.

Что еще хуже, интеллигентская «наука» вызывала убеждение, что мир движется слепой, бесцельной силой и, ведомый провидением, обречен на прогресс в человеческих делах и на достижение морального совершенства. (Как говорят сегодня, дуга истории склоняется к справеливости, the arc of history bends toward justice). Бердяев цитировал «силлогизм инртеллигенции» в парафразе теолога Владимира Соловьева: «Человек произошел от обезьяны. Поэтому любите друг друга». В том же духе Булгаков отмечает, что «интеллигенция утверждает, что личность – это целиком продукт среды, и в то же время велит улучшать свою среду – так Мюнгхаузен вытащил себя из болота за волосы».

Если и была одна «философема» (термин Струве), разделяемая всеми интеллигентами, так это то, что все вопросы должны оцениваться политически. Таким образом, научная теория может быть дискредитирована не на основании логики или доказательств, а путем навешивания на нее ярлыка «реакционной» («а чего только мы не называем реакционным!»). Советы в то или иное время запрещали генетику, теорию относительности, квантовую теорию – не на основании критериев соответствующих дисциплин, а потому что сочли их несовместимыми с «диалектическим материализмом».

В рамках подобной политизации презиралась благотворительность как «измена всему человечеству и его спасению ради блага горстки личностей». Во время голода 1891-92, когда Толстой и Чехов старались помочь голодающим, Ленин отстаивал припрятывание еды, чтобы приблизить революцию («чем хуже, тем лучше».)

Авторы «Вех» согласны, что политические реформы должны сопровождаться индивидуальным самосовершенствованием. Общество не может быть лучше, чем люди, его составляющие, так что интеллигенция должна культивировать в себе качества, презираемые ею у буржуазии: ответственность, честность, хорошие манеры, терпимость к другим взглядам, определенный самоконтроль, необходимый для самосовершенствования. Наперекор интеллигентским предубеждениям, они рекомендовали религиозное сознание как наилучший путь к более высокой нравственности.

Интеллигентская этика ужасала эссеистов «Вех». Если всё – политическое, то тогда самые жестокие средства не только разрешены, но обязательны. Более того, та самая тактика, которую обличают революционеры, становится приемлемой, когда ее используют сами революционеры. Аргумент, который естественным образом приходит на ум либерально настроенным людям – что если ботинок был на другой ноге? – отвергается в принципе. Для интеллигента другой ноги не существует.

В солженицынском «Августе 1914», когда молодая Вероника критикует революционеров за то, что они делают то, что ранее осуждали, ее интеллигентные тети в шоке. «Как может бесчувственная девчонка приравнивать угнетателей народа к его освободителям, разговаривая так, как будто у них одинаковые моральные права!.. Пусть он [интеллигент] убивает… Партия берет всю вину на себя, так что террор более не убийство, а экспроприация – не грабеж».
Такой образ мыслей дает «великое удобство», говорит Гершензон, потому что «снимает с человека всякую моральную ответственность». Спустя почти 10 лет после «Вех» философ Михаил Бакунин назовет такое оправдание «поддельным алиби» и будет настаивать: «Алиби нет».

Интеллигенция представляет собой одну русскую интеллектуальную традицию, великие писатели – другую. «Примечательно, - пишет Струве, - насколько наша национальная литература остается уделом, который интеллигенция не может захватить». Знаменито высказывание Гершензона о том, что в России «сила художественного гения почти безошибочно измеряется степенью его ненависти к интеллигенции». Великого вклада России в мировую культуру – литературная традиция Толстого, Тургенева, Достоевского, Чехова – не могло бы быть, если бы эти авторы писали по политическим лекалам. С другой стороны, русский «роман идей» критически исследовал все черты интеллигенции – простоту человеческой психологии, легкость деления людей на хороших и плохих, уверенность в том, что смысл жизни уже известен, сведение этики к политике – и показывал, насколько эта идеология ошибочна и опасна.

Интеллигенты любили других писателей, таких как Чернышевский, которые были пионерами того направления, которое в Советском Союзе станет «социалистическим реализмом». Когда интеллигенция получила власть в 1917, великая литературная традиция продолжилась в виде написанного в стол, опубликованного за границей, ходившего в самиздате. Солженицын, Василий Гроссман, Борис Пастернак, Михаил Булгаков и Светлана Алексиевич осознано продолжали великую традицию противостояния русских классиков.

Некоторые талантливые писатели, такие как Михаил Салтыков-Щедрин, пытались усидеть на двух стульях – или, как замечал Струве, они носили интеллигентскую «униформу». Они нашли творческие способы защищать предписанные идеи, как пытались это сделать десятилетиями позже некоторые талантливые советские писатели. В противоположность им «Толстой и Достоевский сняли эту униформу и выбросили ее».

Большинство либералов наряжались в эту униформу с гордость. Эта трагедия практически гарантировала будущий захват власти интеллигенцией и ужасный режим, последовавший за этим. Для авторов «Вех» приверженность либералов к нелиберальным движениям вытекала из психологического комплекса конформизма.

Хотя либералы и осознавали свое отличие от радикалов, большинство из них выступало подражателями интеллигенции, не желающими признаваться даже себе, что их ценности фундаментально иные. Воспитанные окружающим обществом так, чтобы считать всё консервативное предосудительным – и более того, социально бестактным – они исхитрялись находить оправдание радикальной нетерпимости и насилию как чему-то вынужденному, оправданному и благородному. Они были вынуждены, потому что фундаментальная эмоциональная посылка либерализма – враждебность к этим невежественным, узколобым, морально развращенным правым – почти всегда оказывалась более настоятельной, чем провозглашаемые интеллектуальные принципы.

«Бросая украдкой постоянные косые взгляды на то, кому и что нравится», замечал Булгаков эти либералы демонстрировали то, «как развивается моральная трусость, если любовь к истине и интеллектуальная смелость угашены». Находящиеся в плену общественного мнения, они подписывали петиции, с которыми были не согласны и оправдывали акты чудовищного насилия, всегда соблюдая правило: лучше пройти с людьми милю влево от меня, чем ассоциироваться с кем-то, кто на дюйм правее меня. Образованные люди понимали, что невозможно упразднить полицию, как того требуют анархисты, и что социализм не сможет моментально вылечить все социальные язвы, но они убеждали себя, что прогрессивные взгляды должны быть верными:
«Разве можно сомневаться в их правильности, если они приняты всеми прогрессивными умами?.. Только люди исключительно сильные духом могли сопротивляться гипнозу общей веры… Толстой сопротивлялся, Достоевский тоже, но средний человек, даже если и не верил, никогда не осмеливался признаться в этом».

Авторы «Вех» стремились менять Россию так, чтобы в ней, как в Англии, были образованные люди, но не было интеллигенции. Они предостерегали, как Достоевский в «Бесах», что пока образованный класс продолжает уподобляться интеллигенции в русском смысле этого слова, он движется к тому, что мы сейчас называем тоталитаризмом – пока не найдет в себе силы сопротивляться этому.

Иногда можно услышать, что «маятник качнулся в другую сторону». Но откуда вы знаете, что вообще есть какой-то маятник, и что это, так сказать, не снежный ком на склоне? Не очень мудро успокаивать себя метафорами. Если партия хочет распространять свою власть настолько широко, насколько сможет, это будет продолжаться до тех пор, пока не встретит достаточно сильного противодействия. Во время Французской революции террор был остановлен Термидором. Но в России Сталин объявил об «усилении классовой борьбы» уже после Революции, что привело к бессчетны ареста, казням и заключениям в Гулаг. То, что не встречает сопротивления, не остановится.

Gary Saul Morson is Lawrence B. Dumas Professor of the Arts and Humanities at Northwestern University. messala.livejournal.com/650229.html

@темы: 20 век: Россия и вокруг нее