История началась в XV веке. Хозяин замка в Блуа, герцог Карл Орлеанский (1394-1465), проводил немало поэтических состязаний, задавая первую строку – и, тем самым, лирическую тему, – а участники должны были продолжить, сделав балладу или рондо. Подобных «конкурсов в Блуа» известно около полудюжины; тексты сохранились благодаря двум тетрадям стихов самого герцога, куда вписывались и произведения других сочинителей, оказавшихся при дворе.
Дальше начинается детектив, во многом распутанный нидерландским филологом Гертом Пинкернеллом.
В конце 1457 — начале 1458 года Вийон оказывается при дворе Карла в Блуа, где включается в заполнение альбома - «участвует в конкурсе». Судя по тому, что только три стихотворения написаны одной рукой (а одно из них помечено «Вийон», другое подписано в тексте), речь идёт об автографе поэта, единственном сохранившемся. Три стихотворения: баллада конкурса в Блуа («от жажды умираю над ручьём», послание к Марии Орлеанской и франко-латинская баллада (все названия условны и даны публикаторами последующих столетий).
Увы, тетради хранились в герцогском частном архиве а затем — в королевской библиотеке; издателям и литературоведам они были недоступны до XVIII века, и первые читатели Виойна этих текстов не знали. В начале XVIII в. архивы оказываются более доступными, и в список вийоновых произведений включается «конкурсная» баллада, сразу же ставшая одним из самых популярных его текстов; к началу XIX в. в тех же тетрадях обнаруживают послание к герцогине, завершающееся строкой «Школяр ваш бедный, Франсуа» - и его тоже включают в канон. Канон закрепляется в издании Промсо 1832 г. и воспроизводится до конца столетия.
В 1890 г. нидерландский филолог Бейванк выясняет, что конкурсный раздел герцогской тетради заполнен разными почерками, по одному на балладу — и к вийоновской балладе, как и «Посланию», примыкает ещё один текст, написанный той же рукой. Отсюда — один шаг до вывода, что авторы вписывали свои произведения сами, а Вийону, следовательно, принадлежит и франко-латинская баллада. Содержательно это тоже нечто вроде конкурса, но самовольного и импровизированного. Дело в том, что ранее в альбоме возникла шутливая переписка макароническими балладами между Карлом Орлеанским и его придворным поэтом Гийомом Фредэ: герцог желает новобрачному Фредэ не терять разума, выполняя супружеский долг, и не перетрудиться; тот учтиво и занудно отвечает, что, мол, да, конечно, а герцог велик и мудр. Вийонова баллада написана тем же макароническим стихом, и, судя по всему — импровизированно и наспех: одной строки не хватает, другая недостающая вписана после других строк, как правка. Это, по сути, такой комментарий, вклинившийся в чужую беседу, где достаётся в основном Гийому Фредэ.
Жизнь, однако, устроена так, что на рубеже XIX-XX в. был один общепризнанный и сверхвлиятельный авторитет по Вийону, Огюст Лоньон, как раз тогда готовивший новое академическое издание. Он же — почётный член или председатель редколлегий всех профильных журналов. Бейванк показывает свои выводы и черновик Лоньону; тот отвечает «бред!», и тут же включает в готовящийся сборник отдельно примечание: некоторые, мол, позволяют себе приписывать нашему поэту какие-то мутные тексты, но очевидно, что это совершенно не обосновано.
Следствия два: во-первых, издание Лоньона 1892 г. с тех пор считается академическим, воспроизводится почти без изменений, а любые дополнения, как текстологического, так и исторического характера, не ставят под сомнение список произведений. Во-вторых, Бейванк забрасывает статью. По счастью, черновик попал к его другу Марселю Швобу (да, тому самому), а архивы Швоба — к его другу Пьеру Шампьону, крупному специалисту по средневековой литературе. Шампьон проникся идеей и, видимо, пытался спорить с Лоньоном, но авторитет победил.
Вновь к вопросу возвращаются в 1960-х - 1970-х гг., и, как я понимаю, авторство Вийона доказано, по совокупности известных и новых аргументов, ничуть не менее основательно, чем в отношении других его произведений (и уж точно более основательно, чем в отношении «Баллад на жаргоне». Нюанс: занимались этим итальянские, швейцарские и нидерландские исследователи (в их изданиях франко-латинская баллада входит в вийоновский корпус с 1970 г.), а французы следовали национальной традиции 1892 года. Оно отчасти и до сих пор так: издание Лоньона остаётся основой для массовых переизданий и новых академических томов на протяжении всего ХХ века. В международных базах данных, однако, баллада числится вийоновской, а в престижнейшей французской книжной серии "Плеяда" она уже есть (издание 2014 года).
Дальше — русская часть интриги, но тут всё просто. Переводчики опирались или на издание Лоньона, или на новое издание 1937 г., или на последующие перепечатки: в общем, неоткуда было взять балладу. Но она же есть.

Итак, вот исходный "пост" Карла Орлеанского в этом двухтомном блоге:

Карл Орлеанский. Послание Гийому Фредэ

Совет примите регулярис
Для матримония любого:
Спеша к событию финалис,
Унять нервозум ретивого.
Всему рефлексия основа,
И сапиенсом быть пора! –
Внушают веро доктора.

Сперва: не стоит быть вульгарис,
Коитус вреден, право слово!
Как на фемину тут ни зарись,
Всё это квази нездорово.
Конъюга жаждет и готова,
Но жди, толеранс, до утра,
Внушают веро доктора.

Затем: ведь вы не популярис,
Чтоб с Филомелой – что такого? –
В кустах ютиться пасторалис!
И соллиситорного зова
Бегите, пусть и дама нова,
Уж лучше бонус, как вчера,
Внушают веро доктора.

Фредэ, мы начали аб ово,
Наречья микстим бестолково,
Но эта логика мудра,
Внушают веро доктора.

А вот камент писавшего на коленке с телефона Вийона (одну строку забыл, и потом поправил, другую забыл вовсе):


Франсуа Вийон. Франко-латинская баллада

Советов мудрых пленитуда,
Что в этой книге консерваты,
О пасиенции, покуда
Вы актуалиенс женаты.
Арденты часто дуроваты,
Со всеми симилярно так –
Но глух к сиенции дурак.

А вот конлюзия отсюда:
Ригор и форса лучше ваты!
И тут поможет консветудо
Не отвлекаться на дебаты,
Когда конъюга ждёт оплаты:
Не только этим фиксум брак –
Но глух к сиенции дурак.

Самсон, вирилис просто чудо,
Знал, чем баталии чреваты,
Когда Венера бьётся нуда:
И магни копья будут смяты
[…………………………….]
И кворум обновить внапряг –
Но глух к сиенции дурак.

Мой принц, нам истины донаты:
И бравус тут приспустит стяг,
На дне мы плохо флюктуаты, –
Но глух к сиенции дурак. loki-0.livejournal.com/84481.html

@темы: средние века

---

найленные в Сети

( Читать дальше... 

@темы: картины

---

еще здесь dok-zlo.livejournal.com/4818362.html

@темы: картины

---

найденные в Сети
( Читать дальше... 

@темы: картины

---

Открытие Америки дало Европе гигантский приток золота и серебра, и эти благородные металлы стали движителем европейской торговли и экспансии.
Что представляет средний обыватель, прочитав эту фразу? Понятно, что чаще всего нам представляются старатели, которые ищут самородки, то есть уже готовые кусочки золота или серебра, которые нужно только немного переплавить, и – вуаля! – вот он, слиток, с которым можно идти в банк, к ростовщику, королю, патрону, и т.д.
На самом деле производство серебра – это полноценный технологический процесс, в мире только 20% серебра или золота находятся в самородном состоянии, остальное золото и серебро – это руда, из которой это серебро и золото надо добыть.
Вот давайте об этом и поговорим. И здесь нам не обойтись без такого процесса, как амальгамация и добыча… ртути. Да-да, путь к извлечению из руды серебра и золота начинается с добычи ртути. Ртуть добывают из киновари, которая с  древних времен использовалась для получения красной пурпурной краски. Самое большое месторождение киновари находится в Испании, в местечке Альмаден. Именно там камень дробят, собирают в чаны, варят, при нагреве из камня выделяются пары ртути, которые потом конденсируют и получается та самая чистая ртуть, которая нам потом понадобится для получения серебра или золота.
Итак, мы с вами решили запустить производство серебра в Новом Свете, скажем, на шахтах Перу. У нас уже есть ртуть, у нас есть целая гора с среброрудной рудой – Потоси, осталось дело за малым – организовать производство. Вроде бы ничего сложного, правда?
Как бы не так. Давайте рассмотрим процесс получения серебра, который был основным с 1557 по 1843 годы, когда главным был процесс амальгамирования.
Итак, мелко смолотую среброрудную руду мы обильно смачиваем водой, добавляем в нее поваренную соль (если руду мы определили как чистую, то есть содержащую большой процент серебра – то примерно 2% от веса кучи, если руда грязная – то 20% от массы), добавляем в смесь так называемый «магистраль» (смесь пережженного медного и серного колчеданов), и  складываем в большие кучи на вымощенном плитами дворе. И после этого обильно поливаем эти кучи ртутью, ее нужно примерно столько, сколько серебра содержится в руде.
Все? Нет, это только начало. Потому как на эти кучи мы теперь выгоняем индейцев, скот, беглых преступников, в общем, всех, кого не жалко, расходный материал. Их задача – тщательно перетоптать, перемешать все эти кучи и запустить химическую реакцию. Ходят они по этой смеси примерно месяц. Смысл самый простой – сернокислое железо, хлористое железо и хлористая медь вступают в реакцию с примесями, тогда как ртуть смачивает и принимает в себя серебро. Под воздействием температуры (мы с вами помним, что в Южной Америке жарко) и образуется та самая серебряная амальгама, то есть смесь чистого серебра и ртути.
Теперь эту амальгаму надо промыть, если друг она будет разделяться на шарики – ничего, добавим еще ртути, главное, чтобы полученная смесь у нас была одним цельным куском.
Итак, половина дела сделана. Но теперь нам надо избавиться от ртути, дабы получить серебряный цемент, основу будущего чистого серебра. Делали это так – выдавливали через влажную ткань амальгаму до тех пор, пока серебро не отделится от ртути. Чаще всего делали эту операцию под водой, чтобы ртуть не разбрызгивалась, ведь потом ртуть можно собрать и использовать для нового процесса амальгамации.
Ну а остатки ртути из серебра надо выпарить, обычно в перегонном кубе, похожем на самогонный аппарат, на открытом воздухе с подветренной стороны. Нагревание амальгамы производится в тигле. Пары ртути по трубке поступают в холодильник, где, остывая, превращаются в металлическую ртуть. Под открытый конец пароотводной трубки (после холодильника) помещается маленький заполненный водой контейнер так, чтобы ртуть капала в него по мере вытекания из пароотводной трубки.
Главное тут – нагревать амальгаму медленно, без кипения. Крышку тигля нужно хорошенько уплотнить, чаще всего это уплотнение делали смесью муки и воды.
Смысл самый простой – тигль с серебряной амальгамой нагревается, ртуть испаряется и выходит из пароотводной трубки в емкость для сбора. Как только ртуть перестанет выходить из пароотводной трубки – считай дело сделано. На поверхности тигля как раз и образуется порошковое серебро. Далее чаще всего делали так – расплавляли полученное серебро в тигле и лили его в воду. В результате получался слиток фактически чистого серебра.
Между 1550 и 1800 годами в Латинской Америке подобным образом было добыто 136 тысяч метрических тонн серебра, для его производства было затрачено 196 тысяч метрических тонн ртути. Понятно, что смертность на серебряных рудниках была просто колоссальной, в середине XVII века считалось, что средняя жизнь горняка на выделке серебра составляет не более 12 месяцев. Описывая процесс очистки серебра от ртути около 1590 года, иезуит Хосе де Акоста писал так: «если дым или пар попадает к людям, открывающим горшки, они отравляются ртутью и умирают, или остаются в очень плохом состоянии, или теряют зубы».
Антонио де Уллоа, губернатор Уанкавелики (Перу) с 1758 по 1764 год,  говорил, что детские заболевания в городе были частично вызваны «сернистым дымом, которым они постоянно дышат, исходящим из печей, в которых извлекают ртуть, которой так много, что летом с морозами образуется плотное облако, которое покрывает территорию города».
А вот описание Потоси в 1759 году анонимным писателем: «густое облако, которое образуется.. над городом, и это хорошо видно в любую ясную лунную ночь, это несомненно.. пары и ядовитые пары.. от мертвых животных, от куч мусора и другой мелкой рудной пыли, а также от ртутного дыма при сгорании и повторном плавлении серебра. Эта.. смесь плохих паров и паров не может быть полезной для здоровья».
Но может быть с золотом легче?
С одной стороны – действительно легче, ибо самородное золото попадается гораздо чаще, нежели самородное серебро. Однако не все так просто. Самое большое месторождение золото в XVII-XVIII веках находилось в Бразилии, в Минас Жерайс. Так вот, одним из самых богатых приисков был Ору-Прету, местность, которая переводится как «черное золото». Смысл названия не в том, что тут добывается нефть, в XVIII веке нефть людям была без особой надобности, ну разве что оси колес на телеге смазать. Речь идет о настоящем золоте, только в смеси с оксидом железа. Именно здесь в 1710 году один из португальских охотников за сокровищами нашел тяжелые черные камни, которые на поверку оказались золотыми самородками с оксидом железа.
Понятно, что для продажи хотелось бы получить чистое золото. Но как это сделать?
Здесь поможет такая технология, которая называется аффинаж. Но прежде всего золото нужно смешать с цинком, причем в пропорции 1 к 1. На разогретую огнем буру помещается золото, и продолжает греться так, чтобы расплавленная бура полностью покрыла золотой лом или слиток. Когда образуется расплавленный шарик золота – туда добавляется цинк, который расплавляется вместе с золотом. Когда получим единое целое – дадим остыть смести и как можно лучше попробуем растолочь ее до состояния порошка.
И еще один компонент, без которого получить чистое золото невозможно. Это азотная кислота. Как ее получить?
Давайте с вами вспомним «Таинственный остров» Жюля Верна. Итак, чтобы получить азотную кислоту, нам нужна серная кислота и калийная селитра. А как получим серную кислоту? Цитата: «Для получения серной кислоты Сайресу Смиту оставалось произвести сухую перегонку: прокалить в закрытом сосуде кристаллы железного купороса для того, чтобы серная кислота выделилась в виде паров, а затем, конденсируясь, эти пары превратились бы в жидкую серную кислоту.
Для перегонки послужили приготовленные огнеупорные глиняные сосуды, в которые положили кристаллы железного купороса, и специально сложенная печь. Перегонку и конденсацию провели превосходно, и 20 мая, через двенадцать дней после начала всего процесса, в распоряжении Сайреса Смита был сильнейший реактив, который он рассчитывал употреблять позднее для самых разнообразных целей».
Итак, мы с вами получили серную кислоту, обработали ею калийную селитру, и получили на выходе азотную кислоту. Теперь вплотную можем заняться очисткой золота.
Мы с вами помещаем наш золото-цинковый порошок в емкость, куда наливаем азотную кислоту, и начинаем медленный нагрев емкости, собственно процедура очистки золота азотной кислотой и называется аффинаж. Когда пары практически прекратятся, можно сказать, что на дне емкости у нас образуется золотой порошок, который нужно просто промыть. Но и это еще не все. Очищенный осадок мы сливаем на чистую тряпицу, обильно посыпаем бурой и помещаем в тигель, желательно – предварительно прокаленный. Накрываем тряпицу с осадком в тигеле крышкой и начинаем калить до тех пор, пока бура не расплавится, а тряпица не истлеет. Далее снимаем крышку, и продолжаем плавить получившийся слиток то тех пор, пока не образуется шарик. Подсыпем еще немного буры – ее задача показать нам, полностью ли мы смогли очистить золото от примесей или нет. Если есть примеси – бура примет зеленый или синий цвет. Если же цвет нормальный, желтый - можно сказать, что мы с вами получили чистое золото.
Как видим, и процесс аффинажа золота тоже далеко не безобидный для здоровья, и вдыхание паров азотной кислоты не способствует здоровью организма.
Для справки – на золотопереработке в Бразилии XVIII века на самом пике работало до 300 тысяч человек, из них 200 тысяч рабов, которые умирали в гигантских количествах.
Таким образом, экономическое благополучие Европы было вполне себе оплачено жизнями и смертями жителей Южной Америки, горняков Перу, Бразилии и Мексики, которые умирали ради того, чтобы в Европу шел бесперебойный поток песо, долларов, талеров, серебра и золота.
Ну и еще один вывод в окончание – наш совет попаданцу, если он перенесся в XVIII век и обнаружил где-то залежи серебра или золота – ты, милок, прежде всего озаботься тем, чтобы наладить производство ртути и азотной кислоты, ибо без них  не получишь ты ни серебра, ни золота. Ртуть и азотная кислота на тот момент ценились гораздо больше, чем драгоценные металлы. Не побоимся сказать – на вес золота. george-rooke.livejournal.com/1136725.html

@темы: деньги, камешки

---

понедельник, 13 марта 2023 в 08:34

Пишет Irina77:

Многие дамы путешествовали по миру, проживая жизнь в далёких странах, таких как Египет или Индия. Добираться до подобных мест было само по себе приключением. Например, путешествие из Лондона в Дарджилинг (город в Индии) в 1860 году могло занять месяц и потребовать множество пересадок на различные виды транспорта. В результате возникала необходимость в перевозке большого количества багажа, который на поездах и пароходах хранили до момента прибытия в место назначения. Поэтому в самом путешествии оставалось полагаться на содержимое своего саквояжа. Прообразом саквояжа была багажная сумка, которую называли ковровой (carpet bag). Сразу вспоминается Мэри Поппинс, у которой была точно такая же. В основном эти сумки делались из ковров или гобеленов, с характерным рисунком, но могли быть использованы и иные материалы, например, велюр или парча. В большинстве поездов и пароходов пассажирам разрешалось держать ковровые сумки при себе во время путешествия. Ковровая сумка, хотя и меньше чемодана, могла вместить большое количество одежды и личных вещей для повседневного использования. Они славились своей вместительностью. В книге 1847 года «Heads and Tales of Travelling» Эдвард Бланшар пишет: «Существует популярное убеждение, что в ковровую сумку поместится всё, что угодно: мы в это верим. Она, подобно лондонскому омнибусу, обладает алгебраическим свойством содержать в себе неизвестную величину». В некоторых менее длительных поездках можно было обойтись одной такой сумкой. Для многих в XIX веке ковровая сумка стала настоящим символом свободного путешествия. Статья британского журнала «The Scotsman» за 1846 год называет путешественника с ковровой сумкой «самым совершенным видом независимости из существующих», заявляя: «Пока другие пассажиры присматривают за своими чемоданами и вещами, он входит и занимает лучшее место. Он и его «маленькое всё» никогда не расстаются. Прибыв к месту назначения, они уходят с беспечностью ничем не обременённой холостяцкой жизни!» К 1860-м годам ковровые сумки носили практически все и из разных социальных классов, т.к цена такой вещи была доступной. отсюда

@темы: Дэн, сумочки и аксессуары

---

найденные в Сети
( Читать дальше... 

@темы: картины

---

весны хочется аж жуть

@темы: цветики-листочки, 20 век: Россия и вокруг нее

---

Не считаю себя достаточно компетентным, чтобы судить, насколько это достоверно tito0107.livejournal.com/1978878.html

@темы: 20 век: Россия и вокруг нее

---

воскресенье, 12 марта 2023 в 10:37

Пишет natali70:

Admiralty, The(Адмиралтейство), департамент Британского правительства, возглавляемый членом Кабинета министров, Первым лордом Адмиралтейства. Он и другие члены Совета адмиралтейства осуществляют общее руководство морскими делами и всеми вопросами, относящимися к Королевскому флоту. Здание Адмиралтейства в Уайт-холле, позади которого недавно были возведены новые помещения, было построено в 1722-26 годах. Герцог Холдернесс был Лордом Адмиралтейства (Случай в пансионе).Во время похищения чертежей Брюса-Партингтона в Адмиралтействе «все гудит, как в опрокинутом улье».(Чертежи Брюса-Партингтона), и оно сочло судно «Глория Скотт» пропавшим в море(Глория Скотт). Фон Борк заявил, что Адмиралтейство по неизвестной причине изменило все военно-морские коды накануне Мировой Войны.(Его прощальный поклон) A.D.P. pipe (Трубка А.Д.П.), курительная трубка , изготовленная фирмой Альфреда Данхилла, инициалы означают Альфред Данхилл Пайп(трубка). Вересковая курительная трубка А.Д.П. была найдена в кармане Джона Стрэкера(Серебрянный). «Adventures of Sherlock Holmes,The» (Приключения Шерлока Холмса), первый сборник расследований Шерлока Холмса, опубликованный в 1892 году и включающий следующие рассказы (в порядке их первого появления в английском журнале): «Скандал в Богемии», «Союз рыжих», «Дело установления личности», «Тайна Боскомбской долины», «Пять зернышек апельсина», «Человек с рассеченной губой», «Голубой карбункул», «Пестрая лента», «Палец инженера», «Знатный холостяк», «Берилловая диадема» и «Медные буки» Adventuress(Авантюристка, искательница приключений), женщина, вовлеченная в предприятия сомнительного характера или способная пойти на это (Скандал в Богемии) У Айседоры Клейн был «период авантюр» (Тайна виллы «Три конька»

@темы: ШХ

---

Вчера глубокий знаток и любитель языков Юрий Финкель задался вопросом, откуда взялось португальское слово cachorro — собака. Вроде выяснилось, что из баскского txakurra (не знаю точно, как читать).
ОК, а в других языках у нас что творится? Однообразия-то нет!
Смотрим романские языки. В большинстве корень латинский (canis): итальянский - cane, французский - chien (то же cane, вид сбоку), румынский — câine, корсиканский — cane. Вроде всё красиво, но... испанский — perro (опаньки!), португальский уже видели, каталанский — gos (вообще неясно, откуда).
Ладно, берём германские языки. Английский — hound (а dog — непонятно откуда...), немецкий — Hund, датский, шведский, норвежский — hund, голландский — hond, исладнский — hund- (это основа), фризский — hûn. Всё довольно регулярно, как видим. Однако с латинским корнем всё это не имеет никакой связи.
Таким образом, мы поймали уже два повторяющихся корня в Европе. Дальше — больше!
Для кельтских языков базовый корень cu-, откуда валлийское ci и бретонское ki (не смотрите, что так пишется, у кельтов с этим всё сложно). Но уже в ирландском почему-то madra…
Возьмём балтов: латышский — suns, литовский — šuo. Нормально, в пределах общего корня… который, однако никак не бьётся ни со славянским, ни с иранским, ни с германским.
Традиционные индоевропейские изолянты тоже изолировались на славу: в греческом собака — скилос (др-гр. скюлос), в армянском — шун.
Славянские языки почти все едины: польский — pies, чешский, словенский, словацкий — pes, сербохорватский — пас/pas… и тут такие восточнославяне: собака/сабака! Тут, правда, нет секрета: это староперсидское spaka.
Изумительно другое: в санскрите собака будет «шьвана», ничего похожего. А вот в современном хинди собака — kutta, и это интересно, потому что в современном македонском — kuče, в болгарском — куче… и тут инициативу перехватывают венгры! У них kutya, хотя они вообще за другую команду играют.
Надо заметить, угры тоже как-то не единодушны: у венгров собака — kutya, а у финнов — koira. Эстонцы, правда, с ними солидарны: у них собака — koer. Зато волжские угры опять своим путём идут: у удмуртов — пуны, у коми - пон, а у марийцев внезапно — пий…
Короче, я что сказать-то хочу. По каким-то причинам слово «собака» в языках Европы (не только индоевропейских) ведёт себя странно. Хотя в списке Сводеша есть «собака», но какие результаты она даёт… сами видите, в общем.
Где же собака зарыта? vk.com/wall-201363375_1847

@темы: Вавилон-18, звери

---

Теперь официально: в Беларуси разрешили менять имя и фамилию на псевдоним

Если нравится такое сочетание, как Паулина Запятаева, например, больше вас никто не ограничивает.

Количество уважительных причин, которые позволяют сменить имя и фамилию в Беларуси, стало больше.

Об этом, в частности, говорится в постановлениеи Совмина от 27 февраля 2023 года № 155. Документ опубликован на Национальном правовом портале.

Постановление довольно внушительное, есть там и такая официальная формулировка:

"Пункт 72 после слова "супруга" дополнить словами "желание носить фамилию, собственное имя в соответствии с используемым псевдонимом".

А это значит, что если вам по каким-то причинам не нравятся имя и фамилия, полученные при рождении, больше никто не мешает "легализовать" творческий псевдоним.  vk.com/wall-99567177_1215030

@темы: фамилии, имена

---

Стойкие женщины, насильственные браки, зачем нужны свидетели и прочие прелести английского средневекового житья-бытья - несколько сюжетов из жизни

В 1443 году Кристиана, вдова сэра Роберта Харрингтона из Северного Йоркшира, подала в суд города Йорка, требуя признания своего нового брака недействительным, поскольку он был заключен под принуждением. Муж Кристианы умер, не оставив наследников, и брат мужа, Томас Харрингтон, сильно огорчился при мысли о том, что недвижимость, полученная Кристианой в качестве вдовьей доли, «уплыла», таким образом из семьи (поскольку Кристиана имела право пожизненно пользоваться ею). Решив действовать в интересах Харрингтонов, деверь решил, что Кристиана должна выйти замуж вторично – за мужчину по его выбору (утратив, таким образом, право на пользование вдовьей долей, которая вернулась бы обратно в распоряжение Харрингтонов). Кристиана, впрочем, не разделяла беспокойства Томаса о благополучии Харрингтонов и резко отвергла его предложение.
( Читать дальше... 

@темы: женский вопрос

---

Совершите экскурсию по Великой пирамиде Гизы, не выходя из дома

( Читать дальше... 

@темы: история зданий и мебели

---

суббота, 11 марта 2023 в 08:12

Пишет Irina77:

Удивительная страсть к выращиванию растений, ставшая отличительной чертой англичан, завладела ими именно в XVI столетии, когда сады и садовое искусство приобрели популярность и перестали быть достоянием избранных. Сад часто планировали одновременно с домом. Если новоиспеченный богач приобретал план дома, например у Джона Торпа, то последний придумывал и планировку сада. Считалось, что для создания сада требуется столько же, если не больше, умения, как и для постройки дома. «Люди учатся великолепно строить быстрее, чем разбивать прекрасные сады», — заметил Френсис Бэкон в своем изысканном эссе «О садах». Судя по всему, он считал садовое искусство более сложным, чем собственно строительство. Впрочем, он и сам занимался садоводством в «Грейз Инн».

В то же время сады той эпохи были совершенно не похожи на современные. Помимо того, что сегодня их намного больше и в них растет множество видов растений и цветов, само представление о саде было тогда совершенно иным. Замысел современных английских садов с их пейзажами и продуманной дикостью разработан школой, основоположниками которой были Уильям Кент (художник английского классицизма, архитектор-палладианец, рисовальщик, живописец-декоратор и гравёр, садовод, ландшафтный архитектор, один из создателей английского, или так называемого «пейзажного парка») и Ланселот Браун (английский ландшафтный архитектор, крупнейший представитель системы английского (пейзажного) парка, которая господствовала в Европе до середины XIX века). Елизаветинские же сады с декоративными кустарниками были, несомненно, восточными по своему замыслу и отличительным чертам. Древний четырехчастный план, описанный в Книге Бытия, по-прежнему был актуален.

Сады Востока постоянно нуждались в орошении, поэтому представляли собой четыре прямоугольника или квадрата, разделенные между собой водой. Если площадь сада была большой, то эти участки также дробили на квадраты небольшими рвами или каналами. Сады в виде «шахматной доски», господствующие в Западной Европе со времен Крестовых походов до правления династии Стюартов, следовали именно этому принципу, хотя практической необходимости в подобной планировке не было, поскольку англичанам не нужно было решать проблему ирригации. Но елизаветинцы продолжали следовать этому плану, хотя и добавили в него много «новшеств».

Возле дома были передний двор, часто окруженный стеной, с декоративными воротами и домиком привратника у бокового входа. С той стороны дома, где располагалась кухня, были огород и крайне важный дровяной склад. Третью сторону обычно отводили под фруктовый сад, а четвертая представляла собой квадратный или орнаментальный сад, часто соединенный дорожками с фруктовым садом. Таким образом, сам дом оказывался в центре разделенного на четыре части пространства. Квадратный или орнаментальный сад разбивали, руководствуясь этим же планом.

Площадь сада продолжали делить на четыре части, но не рвами и канавами, а аллеями и дорожками. Идеальное представление о саде отражают слова Френсиса Бэкона, обращенные к современникам: «Наилучший вариант сада — прямоугольный, окруженный с четырех сторон изящно изогнутой живой изгородью». Сады часто обносили стенами, но зубчатые стены, окружавшие средневековые сады, были больше не нужны и встречались все реже и реже. Как правило, на некотором расстоянии от стены помещалась живая изгородь из различных кустарников и небольших деревьев, таких как боярышник, бирючина, шиповник, и изредка — розовых кустов, обвивавших проемы или арки, которые прорубали в изгороди, чтобы можно было любоваться садом, гуляя по аллее, идущей по его периметру.

Источник: Элизабет Бартон «Повседневная жизнь англичан в эпоху Шекспира»





отсюда

@темы: цветики-листочки

---

dok-zlo.livejournal.com/4808969.html

@темы: картины

---

пятница, 10 марта 2023 в 10:28

Пишет Irina77:

Свой вклад в развитие садов и садового искусства в эпоху Елизаветы внесло и появление новых трав, деревьев, цветов и кустарников, которые прибывали со всего, недавно открытого мира. Среди них были тюльпаны, выходцы из Константинополя, попавшие в Англию через Нидерланды, рябчики из Персии, персидская сирень и лютики, широко известные теперь чернушка дамасская и ясенец белый, бессмертник, ракитник, желтые крокусы и африканские бархатцы, подсолнечники из Перу (по утверждению Герарда, в его саду они вырастали до 14 футов высотой), астры, иберийки, табак и настурции из Америки, а также тюльпановое дерево и красный клен. Паркинсон произвел классификацию цветов для сада, разделив все цветы на две категории — «английские» и «чужеземные». В разделе «чужеземных» он упомянул рябчик императорский, рябчик шахматный и зимостойкий цикламен. Абсолютно английскими были названы примулы, ноготки, маргаритки, фиалки, водосбор, розы и левкои — gillyflower. Слово gilly-flower использовали для обозначения многих цветов. Собственно левкои называли stock gillyflower, желтофиоли — wall gillyflower, вечерницу, или ночную фиалку — Queen's gillyflower, алые и розовые гвоздики — clove gillyflower. Гвоздика, от которой произошло и название цвета, была одним из самых любимых цветов англичан, и пусть нас извинит Паркинсон, была привезена в Англию примерно на 500 лет раньше нормандскими завоевателями. Гвоздики выращивали как в небольших садиках, чтобы воздух благодаря им приобрел сладковатый аромат, так и в больших садах, где с ними экспериментировали и получали удивительные образцы. Некий мистер Тагги, владелец сада в Вестминстере, был большим любителем и знатоком гвоздик. Он выводил и выращивал новые сорта, давая им поэтические названия, как, например, «принцесса», о которых даже Паркинсон, сам неплохой садовник, сказал, «что никогда не видел ничего прекраснее». А розовые гвоздики, выращенные мистером Тагги, Паркинсон описал так: «Этот сорт отличается от всех остальных, у него округлые лепестки без всяких зазубрин на краях, великолепного красного цвета, и он очень похож на алые цветы лихниса по форме, цвету, округлости, но превосходит их по размеру». В то время существовал тайный способ выращивать двойные гвоздики огромного размера. Для этого семена гвоздик помещали в опустошенные орехи, запечатывали отверстие мягким воском и высаживали их в «подходящую почву». Однако нам неизвестно, пользовался ли этой хитростью мистер Тагги. Судя по всему, англичане без ума от гвоздик вот уже на протяжении почти тысячи лет, и сегодняшние садоводы привязаны к ним не меньше, чем во времена Елизаветы. В своем саду в Холборне Герард, должно быть, выращивал практически все известные тогда растения, и даже Харрисон, жалованье которого составляло всего 40 фунтов в год, сообщает нам, что «на свою удачу смог приобрести множество разновидностей растений; несмотря на мои скромные возможности, там было около трехсот сортов, и среди них не было ни одного обычного или заурядного. И поэтому, если мой небольшой кусок земли, присматривать за которым ничего не стоит, так хорошо обустроен, то что же говорить о Хэмптон Корте, Нонсаче, Теобальдсе, Кобэм-гарден и прочих». Харрисон обожал сады и с явным восхищением относился к тем работникам, которые «не только превосходно умели прививать дикие плодовые деревья, но также были искусны в получении смешанных сортов, посредством чего одно дерево плодоносило четырьмя различными плодами, а один и тот же фрукт имел разный вкус и цвет: они играли с природой, как будто им были известны все ее секреты». При отсутствии более подробного описания не так просто догадаться, что Харрисон подразумевал под «фруктом, имеющим различный вкус и цвет», впрочем, возможно, что речь идет о сливе, включающей множество сортов — от чернослива до сливы-венгерки. Он также сообщает, что некоторые садовники знают, как «лишить» одни фрукты их зернышек, а другие — скорлупы, а затем добавить им аромат мускуса или сладких специй. Его восхищало, что они излечивают деревья и растения от болезней и хворей «с неменьшим усердием, чем доктора трудятся над нашими телами. Даже лавки аптекарей, восклицает Харрисон, оказываются полезными и «необходимыми садовникам», и даже «воду, оставшуюся после мытья посуды», используют для ухода за некоторыми растениями. По прошествии веков по-прежнему становится немного грустно при мысли, что приходской священник из Редвинетра не мог позволить себе рискнуть 10 фунтами стерлингов, чтобы приобрести росток удивительной розы, которая появилась в Антверпене. По его словам, у этой розы было «сто восемьдесят лепестков в одном бутоне», что намного превосходит цветок с шестьюдесятью лепестками, который упоминал Плиний. Как сейчас, так и тогда роза была не только любимым цветком, но и символом Англии. Шиповник, турецкая роза, дамасская роза, центифолия, Йоркская и ланкастерская — все эти разновидности украшали сады, как совсем небольшие, так и огромные. Простота и свежесть сегодняшних небольших палисадников возле коттеджей и фермерских домиков напоминает сады того времени. Ведь в сельской местности по-прежнему радуют глаз любимые цветы простодушных елизаветинцев: гвоздики, анютины глазки, турецкая гвоздика, розовая шток-роза, желтофиоли, лютики, водосбор, примулы, фиалки, ландыши, бархатцы, бледно-желтый нарцисс, пионы, маки, птицемлечник зонтичный, львиный зев и, конечно, желтый аконит, который, как говорят, растет только в тех местах, где проливалась кровь римлян. Томас Тассер, практичный фермер, составил список трав, которые необходимо было выращивать в саду, «чтобы употреблять их в качестве слабительного», а также длинный список трав, которые использовали для ароматизации дома и избавления от насекомых. В последний, помимо более привычных растений, входили примулы, розы и фиалки. Турецкую гвоздику он советовал выращивать не для «пищи или лечения», а ради чистого удовольствия. «Только человек, — сказал как-то Уильям Боллейн, — вдыхает аромат и наслаждается запахом цветов и душистых растений». Как это ни удивительно, но елизаветинцы уже пользовались садовыми теплицами. Это было деревянное сооружение на колесах, которое можно было передвигать по дорожкам и тропинкам, чтобы поймать лучи солнца или укрыть растения от ветра. Кроме того, тогда уже были в ходу наружные ящики для растений, которые также делали из дерева, правда, герань в них в то время еще не выращивали. Нет ничего удивительного, что при описании елизаветинского сада так часто употребляется слово Paradise — «рай», ведь это слово пришло в английский язык из Персии через греков и первоначально обозначало «сад». Именно сад на Ближнем Востоке был символом блаженства. Переводчики «Септуагинты» позаимствовали это слово для обозначения Эдемского сада, а отцы церкви сделали его синонимом небес. В Средние века была популярна идея, что земной рай и в самом деле существует — это прекрасная земля, где царит мир и нет смерти и разрушения. Она находится далеко-далеко, за Китаем, или в стороне от Индийского океана, или в трех днях пути от царства Иоанна, и если очень постараться, ее можно найти. Но романтичные безрассудные англичане, которым удалось обогнуть Землю, так и не смогли обнаружить этот райский уголок. Нам неизвестно, верили ли они и в самом деле в существование земного рая, но планировка их садов напоминала сад Эдема. Возможно, они пытались сами создать то, что не смогли найти, — или во что перестали верить. — Элизабет Бартон «Повседневная жизнь англичан в эпоху Шекспира» отсюда

@темы: цветики-листочки

---

Найденные в Сети

( Читать дальше... 

@темы: картины

---

вторник, 07 марта 2023 в 11:45

Пишет Irina77:

Реконструкция вида королевской опочивальни (King's Chamber) в Большой Башне Дуврского замка, как она могла выглядеть во времена Генриха II (1154-89). Они тоже любили яркие цвета. Отсюда

@темы: история зданий и мебели

---

Иосиф Евстафьевич Крачковский, Фиалки, 1902

Фиалки из Ниццы - это название не фигуральное, цветы были действительно из Ниццы. Как же он попадали в Петербург?
Начнем с того, что происходило в самой Ницце, и вообще на юге Франции. Еще с давних времен этот регион славился своими цветоводческими фермами. Выращивали цветы тут для парфюмерных производств и на срезку. С развитием транспортной системы появилась возможность доставлять цветы и в другие регионы страны. Кроме того 1885 году в Ницце был проведен водопровод, это позволило значительно увеличить площадь цветочных посадок. В регион хлынули перекупщики, которые по дешевке скупали цветы, а дальше везли их в центр и продавали это уже по своем иным ценам. Общества цветоводов южных округов Франции обратились к властям с просьбой как-то организовать закупку цветов, для этого, в частности, предлагалось, создать специальные "цветочные" поезда. Что и было сделано. Такие поезда проходили через цветоводческие районы, останавливались в местечках, где были цветочные рынки, фермеры продавали цветы прямо в поезд. Затем поезд шел в Париж. Поезд успевал доходить от Ниццы до Парижа примерно за 13 часов. По тем временам- это очень быстро. Появились подобные поезда и в других регионах, так,например, был "розовый" поезд, собиравший розыв долине Луары и Нормандии.
( Читать дальше... 

@темы: цветики-листочки, 20 век: Россия и вокруг нее