найденные в Сети

( Читать дальше... 

@темы: картины

---

В пра-и.-е. реконструируется слово *diwos-gʷl̥h₂-eno-s, "божественный желудь", со значением "орех", откуда лат. juglans, грецкий орех; арм.диал. տկողին [təkołin], лещина; греч.διοσβάλᾰνος, грецкий орех.

Так и представляется: дикие праиндоевропейцы, в жизни не пробовавшие ничего вкуснее жёлудя, приходят на благословенный юг и с удивлением обнаруживают там нечто. Большое, в скорлупе, и столь сладостное, что всякому понятно: вот он, желудь, который едят сами боги.

( Свернуть 

PS Армянское ղ [ł] — это такой странный звук, который этимологически "л" (и веке в пятом, судя по церковным заимствованиям, примерно так и произносился), но в современном языке произносится как нечто среднее между украинским "г" и немецким "r".

@темы: Вавилон-18

---

в принципе, довольно дешево за такую тачку. салон же из кожи динозавра

@темы: хи-хи

---

@темы: цветики-листочки

---

 

Многие источники утверждают, что на старинных картах в неизведанных областях наряду с фразой «Terra incognita» («Неизвестная земля» часто писали «Hic sunt dracones» («Здесь живут драконы». В действительности такая надпись обнаружена только на двух глобусах, один из которых скопирован с другого — она помещена в Юго-Восточной Азии. Исследователи предполагают, что она может указывать на комодских варанов либо на описанное ещё Марко Поло королевство Дагроян. Начало заблуждению, вероятно, дала переделанная гораздо чаще встречаемая у старых картографов надпись «Hic sunt leones» («Здесь водятся львы».

Источник: Проверено / Правда ли, что на средневековых картах писали «Здесь живут драконы»?

@темы: карты

---

Младенческая смертность в России в 20 веке

@темы: женский вопрос, медицина, детский вопрос, медицина-историческое

---

@темы: звери, птички

---

Шарясь по гугловскому сайту "Искусства и культурки", набрел на американскую школу пейзажистов, о которых я до сих пор ни разу не слышал - что и немудрено, поскольку у нас их, по-видимому, нет, а чего в наших музеях нет, о том нам и не рассказывали. "Школа реки Гудзон" или просто "гудзонская школа". А между тем они писали все, что я теперь так люблю снимать: закаты, рассветы, облака, туманы, радуги, атмосфера, времена года, ну, знаете. Как-то так.



"Rainy Season in the Tropics" Frederic Edwin Church 1866.

Такие себе предимпрессионисты. Припасть и насладиться можно тут,
https://artsandculture.google.com/entity/hudson-river-school/m023ts6?hl=en&categoryid=art-movement
1331 произведение, думаю, вам хватит. kot-kam.livejournal.com/3660866.html

@темы: 19 век, СшА, картины

---

найденные в Сети

( Читать дальше... 

@темы: картины

---

найденные в Сети

( Читать дальше... 

@темы: картины

---

Греческое слово "ангел" ("вестник, посланец") пишется ἄγγελος, буквально "аггелос", а читается "ангелос", потому что двойная гамма γγ вообще читается "нг" (я не помню, как так вышло - короче, исторически сложилось). А в русскоязычной православной традиции эти два слова (фактически - одно) разошлись семантически: у Господа - ангелы, у Сатаны - аггелы. :-) Хотя, конечно, все образованные люди греческий более или менее знали и понимали, что это одно слово. kot-kam.livejournal.com/3659587.html

@темы: Вавилон-18

---

Среди величайших христианских святынь копье Лонгина числится на особом счету. Считается, что именно этим оружием римский центурион Гай Кассий Лонгин ударил распятого Иисуса Христа, совершив «удар милосердия». С тех пор, якобы, священная реликвия приносит своему владельцу могущество и возможность свершить задуманное. Копье, хранящееся в музее замка Хофбург в Вене, – одно нескольких, претендующих называться «Копьем Судьбы».

В начале XX века оно действительно повлияло на судьбы мира, ведь, заполучив его в свои руки в 1938 году, вождь фашистов, свято веривший в силу «волшебного» артефакта, поверил и в свою избранность.

( Читать дальше... 

@темы: кладовка мифов

---

пятница, 11 августа 2023 в 16:33

Пишет natali70:

Для начала скажу, что перевела эту статью чисто " за одно", поскольку она была в том выпуске "Watsonian", из которого я уже взяла другую статью, и выпуск пришелся на работе очень кстати, там и еще немало интересного. Статья, правда, возможно, немного странная и точно была тяжелой для перевода, ибо у автора английский язык не родной. Как бы там ни было, мне эта тема - воспоминаний Уотсона - очень близка и помню, как мы когда-то говорили здесь о том, что все "Записки", что пишет Уотсон, являются как бы "посмертными" в отношении Холмса, а это довольно существенно. Еще хочу заметить, что здесь в статье прозвучало нечто такое, что не просто выразить словами. Но это о том, что в Каноне не надо чего-то выискивать, там, вообще, все лежит на поверхности. Ну, или почти все) Это я собственно о том, как многое Уотсон помнил в мельчайших деталях, о чем пойдет речь ниже. Путал что-то про себя, про Холмса все помнил наизусть... "Он помнит все , каждое слово, каждое движение." И еще пару слов напишу уже после статьи. Анти-мемуары доктора Уотсона Бенуа Гильельмо Память - центральная тема и проблема на протяжении всего Канона. Каждая история, написанная Уотсоном, представлена нам как отчет особытиях “в точности так, как они происходили” (Последнее дело Холмса). Он понимает, что суть рассказа состоит в том, чтобы рассказать “что произошло”, и с сознанием своего долга записывает то, что помнит. Но именно то, как он вспоминает “то, что произошло”, становится парадоксом памяти, с которым приходится сталкиваться его читателям и как-то его объяснять. Излагая факты публике, Уотсон, похоже, постоянно колеблется между автобиографической амнезией и фактической гипермнезией. Во-первых, мы должны помнить, что “Канон - это не отчет о событиях, изложенных вскоре после того, как они произошли, а отчет о событиях, воссозданных Уотсоном по сделанным им некогда заметкам. Каждый из его рассказов пережил период покоя в виде заметок, лежащих в хранилищах банка «Кокс и Компания », прежде чем быть извлеченным и облеченным в повествовательную форму”. Таким образом, некоторые ошибки “могли быть допущены при переписывании, порой спустя многолет после того, как были сделаны сами заметки”. (Гибсон, 1957, стр. 105) Но что было в записях доктора Уотсона? Возможно, мы не станем обвинять Уотсона в создании ложных мемуаров, если лучше поймем его методологию. Уотсон: Писатель, страдающий амнезией При том, что доктор Уотсон не писал «Воспоминаний человека, страдающего амнезией» (Эрик Сати, 1912), или «Воспоминаний паршивого любовника» (Граучо Маркс,1940), или микро-мемуары Жоржа Переса («Я помню», 1978), он, несомненно, написал незабываемые «Приключения Шерлока Холмса». Роберт Н. Броуди в “Магии Канона” отмечает, что провалы в памяти доктора Уотсона хорошо известны и были изучены,объяснены и прокомментированы каждым серьезным шерлокианским исследователем”. Он приводит нам несколько примеров, чтобы освежить нашу память: • Блуждающая рана. “В «Этюде в багровых тонах» он четко заявляет, чтобыл ранен в плечо джезайлской пулей, которая раздробила кость и задела подключичную артерию. Но в «Знаке четырех» он вскочил и, прихрамывая, нетерпеливо зашагал по комнате.” • “Похоже, он не может вспомнить, сколько у него было жен”. Оценки исследователей варьируются от одной до пяти жен. • “Кажется, он не может вспомнить местонахождение его практики. В «Пальце инженера» и еще раз в «Приключениях клерка» он упоминает, что его приемная находилась недалеко от Паддингтонского вокзала. Тем не менее, в «Подрядчике из Норвуда» он продает свою практику в Кенсингтоне молодому доктору Вернеру.” Мы можем добавить и другие доказательства слабой памяти Уотсона. Например, в "Последнем деле Холмса" он утверждает, что не знает о самом существовании профессора Мориарти, хотя говорит о нем с Холмсом в «Долине страха», деле, которое хронологически произошло за несколько лет до событий на Рейхенбахе. В "Деле необычной квартирантки" Шерлок Холмс спрашивает своего старого товарища, помнит ли он о трагедии, происшедшей в Аббас Парва. Ответ отрицательный. “А ведь в то время мы еще жили вместе”, - отвечает Холмс. Уотсон вспоминает только внешность молодого Эдмундса, который работал над этим делом. Несомненно, у Уотсона была хорошая память на лица. Итак, вот человек, который может вспомнить и описать, что он ел на завтрак, но не может вспомнить имя своей хозяйки (Скандал в Богемии) или о том , где находится его практика, к северу или к югу от Гайд-парка. Мы не знаем, была ли у Уотсона сестра или любил ли он брокколи, номы точно знаем, что у него была слабая, лакунарная, автобиографическая память – или эпизодическая память. Мы могли бы сказать, что Уотсон не помнит, гдеон жил, куда был ранен или сколько у него было жен. И это не потому, что он забыл обо всех этих вещах, а потому, что он высказывает противоречивые суждения по каждому из этих предметов. Он помнит эти части своего мира, но каким-то парадоксальным, противоречивым образом. Как выразился Мартин Дейкин (1972, стр. 11), “Возможно, у Уотсона иногда были путаные воспоминания, но автор саги о Холмсе вовсе не был таким уж болваном”. Уотсон: Репортер, страдающий гипермнезией Дирк Дж. Струик в важной статье под названием “Реальный Уотсон” (1947) отмечает, что «... этот выдающийся рассказчик, должно быть, вдобавок обладал замечательной памятью. Как он вспоминал, часто спустя годы после событий, самые незначительные подробности действий своего друга? Как ему удалось воспроизвести тонкие рассуждения Холмса? Был ли он, подобно современному военному корреспонденту, всегда неразлучен с карандашом и блокнотом? Если да, то как ему удалось достичь такого прекрасного баланса между ведением записей и действиями, когда он оказывался в ситуации, когда ему приходилось пускать в ход оружие? Не кажется ли тогда более вероятным, что Уотсон сам сделал некоторые из приведенных им умозаключений и что большая часть расследования, котороеон приписывал своему другу, на самом деле была его собственной?» Струик предлагает точку зрения, которая находится в полном контрасте с обычным, несколько забывчивым Уотсоном, и которая подводит нас к следующему выводу: доктор Уотсон страдает гипермнезией. Он помнит все, каждое слово, каждое движение. В зависимости от характера того, что он вспоминает,Уотсон переходит в область прошлого с его собственными характеристиками –“тонами”,“аспектами”, “сингулярностями” и “яркими точками”. Каждое без исключения слово Холмса, каждое действие, малейшая деталь живы в уотсоновском“воспоминании-образе”. Но не является ли это скорее иллюзией гипермнезии, которую можно обнаружить в рассказах доктора Уотсона? Он непосредственно не вспоминает и не воспроизводит свои воспоминания во время написания рассказов. Он постоянно, изо дня в день занят мыслительной работой «вспоминания», основанной на написанных им заметках. Они являются основой для реконструкции событий. Без ежедневных записей о действиях Шерлока Холмса или его собственных, как на болотах в 1889-м («Собака Баскервилей», можем ли мы доверять чистым воспоминаниям доктора Уотсона? Как мы уже видели, эти чистые воспоминания в основном противоречивы или расплывчаты. Но все же, со всеми этими записями, накопленными за годы приключений, которым он придавал повествовательную форму, у доктора Уотсона ,похоже, было слишком много воспоминаний – избыток воспоминаний , который не знаешь, где хранить, – но всегда с этим пробелом, этим промежутком забвения, связанным с тем, что касалось его собственного существования. Уотсон боялся забыть Пролог "Дела необычной квартирантки" дает нам хорошее представление об изобилии исходных материалов, которыми были записи и документы доктора Уотсона: «Если вспомнить, что мистер Шерлок Холмс занимался своей практикой двадцать три года и из них семнадцать лет мне довелось сотрудничать с ним и вести записи его дел, станет ясно, что у меня накопилось немало материала. Задача всегда заключалась не в поиске, но в выборе. Целую полку занимают тетради с ежегодными записями, имеются папки, битком набитые документами, –– поистине клад для всякого, кто изучает не только преступность, но самые разные общественные и государственные события, наделавшие шуму в конце викторианской эпохи.» Уотсону надо было решить, что из этой массы доступных данных исключить или сохранить, что будет вынесено на всеобщее обозрение, а затем как подчеркнуть такие элементы. Это то, что должно было быть его ежедневной задачей во время написания "приключений". Однако вместо того, чтобы восхвалять воссоздание Уотсоном аналитических рассуждений, в “Знаке четырех” Шерлок Холмс критикует "романтизм" «Этюда в багровых тонах» и напоминает Уотсону об основном правиле выбора: “Кое о чем можно было и умолчать или, хотя бы соблюдать меру в изложении фактов”. Какими на самом деле были записи доктора Уотсона? Для получения ответа на этот вопрос надо взглянуть на 10 главу “Собаки Баскервилей” ("Выдержка из дневника доктора Уотсона"). Мы должны поблагодарить доктора Уотсона не только за созданиесюжета, но и за то, что он дал нам представление о своих писательских методах. «До сих пор я вполне обходился в своем повествовании отчетами, которые Шерлок Холмс получал от меня в первые дни после моего приезда в Баскервиль-холл. Теперь же мы подошли к такому моменту, когда я вынужден оставить этот способ и снова положиться на свою память, подкрепив ее выписками из собственного дневника. Эти два отрывка подведут нас вплотную к тем событиям, которые навеки запечатлелись у меня в мозгу. Я остановился на описании нашей неудачной погони за каторжником и на том, что за ней последовало. Продолжаю свой рассказ на другое утро.» Внимательное прочтение этой главы приводит нас к выводу, что эти записи представляли собой странную смесь фактов и наблюдений, внимательно подмеченных и расписанных по пунктам, с бесконечными размышлениями о сложившейся ситуации, о личности главных героев и, как и в других рассказах («Человек на четвереньках», о его отношениях с Холмсом. Но должны ли мы доверять Уотсону, когда в следующей главе он утверждает, что отныне больше не будет обращаться к своим записям, а будет апеллировать только к своей памяти? «Отрывки из моего дневника, составившие последнюю главу, подвели нас вплотную к 18 октября, то есть к тому числу, начиная с которого все эти невероятные события быстро двинулись к своей страшной развязке. Происшествия последних дней настолько врезались мне в память, что я могу рассказывать о них, не прибегая к своим записям.» Между предыдущей страницей и теми, что последуют за ней , нет никаких реальных различий. Поэтому мы должны предположить, что Уотсон не предоставляет нам свои записи в сыром виде. Он уточняет их, чтобы сохранить стандарт повествовательной преемственности с остальной частью романа. Например, “пожатие плечами”, упомянутое Уотсоном, когда он говорил о Селдене с сэром Генри, должно было быть выдержкой из его дневника. Он , в самом деле, написал в своих заметках: “Я пожал плечами”? Письма, отправленные Холмсу (главы 8 и 9), похожи:сочетание аутентичности, правдивости и построения повествования позволяет сохранить связность всей истории и развития сюжета. Уотсон - режиссер, архивариус, “вы тут за историка” ("Долина страха", глава 7), биограф Холмса (повсюду).Но биография - это серьезное воссоздание, требующее точности. Уотсон иногда далек от точности, о чем свидетельствуют хронологические ошибки, и еще хужеобстоит у него дело с фактами, касающимися его самого, такими как его рана, его брак (браки) и т.д. В заключении к своей статье о записках доктора Уотсона Теодор У. Гибсон (1957) демонстрирует следующие принципы, которые мы должны изучить, столкнувшись с несоответствием: 1) повествовательные факты заслуживают доверия; 2) даты и числа верны лишь частично в том смысле, что некоторыеиз них на самом деле не были отмечены, а были выведены логически из других данных; 3)факты, основанные на чистой памяти, вызывают подозрение. Мы можем только согласиться с Гибсоном (1957, с. 106), когда он пишет: “Ясно, что описанию Уотсоном событий можно полностью доверять. Однако справочные материалы, такие как даты, имена и тому подобное, по-видимому, занимали второстепенное место в его понимании, и им нельзя безоговорочно верить”. Заключение Доктор Уотсон, безусловно, такой же парадоксальный человек, как и Шерлок Холмс. Он был талантливым рассказчиком и драматургом, который сохранил и придал форму подвигам великого сыщика. Его память, похоже, была перегружена незабываемыми воспоминаниями о приключениях, которые он делил со своим другом на протяжении стольких лет. Но на самом деле у Холмса былапрекрасная память, вопреки тому, что он заявляет в конце “Собаки”, когда Уотсон призывает его "погрузиться в воспоминания о прошлом",чтобы вспомнить это дело в последний раз. “ Когда сосредоточишься на чем-нибудь одном, прошлые помыслы улетучиваются из головы … Таким образом, каждое новое расследование вытесняет из памяти предыдущее, и мадемуазель Карэр своей персоной заслонила в моем сознании Баскервиль-холл.” Моя задача состоит не в том, чтобы защитить какой-то конкретный тезис, а в том, чтобы сбалансировать два парадоксальных аспекта памяти Уотсона: с одной стороны,его смутную и противоречивую автобиографическую память и, с другой стороны,силу его памяти благодаря использованию его заметок и его писательскому искусству. Мы часто утверждаем, что память - самая хрупкая и капризная из всех наших интеллектуальных способностей: ненадежная, часто разочаровывающая, а иногда и вероломная. Что ж, тогда память Уотсона очень похожа на нашу, не так ли? Примечания Подзаголовок первой опубликованной работы доктора Уотсона “Этюд в багровых тонах” - "перепечатано из воспоминаний Джона Х. Уотсона, доктора медицины". Почему “перепечатка”? Иногда этот вопрос все еще считается открытым, но посмотрите статью Бернарда Дэвиса, “Книга Бытия” в "Sherlock Holmes Journal", Специальном выпуске, посвященном столетию выхода «Этюда в багровых тонах», 1987, стр. 9. Подзаголовок ссылается скорее на нечто в жанре Мемуаров, с автобиографическим содержанием, а не на детективный рассказ. Вторым сборником приключений, написанным Уотсоном и опубликованным в 1894 году, являются «Записки (Мемуары) о Шерлоке Холмсе». Тут уже все достаточно ясно из названия. Последние приключения дуэта будут опубликованы в 1927 году под названием "Архив Шерлока Холмса". Последняя глава“Собаки Баскервилей” называется "Взгляд назад (Ретроспектива)". Все эти названия указывают на обращение к прошлому, на воспоминания. То же самое относится и к уотсоновским прологам. Так, в «Постоянном пациенте» мы можем прочитать: «Просматривая довольно непоследовательные записки, коими я пытался проиллюстрировать особенности мышления моего друга мистера Шерлока Холмса...” *** Я тут кое-что припишу в том числе и с практической точки зрения. И это больше касается примечаний и далее списка литературы. Когда переводила вот эти примечания на работе и пыталась кое-что уточнить в Сети по "Этюду", мелькнула мысль, что все же наши переводы Канона это штука очень спорная. Из всех вариантов, что есть у меня под рукой , только в одном указано, что это перепечатано из Воспоминаний Уотсона. Я не маньяк, но переводили кто во что горазд. Ну, да, скажем, что это мелочь. И в связи с этим я в очередной раз вспомнила, что надо бы все ж таки приобрести выпуск "Shoso-in Bulletin" со статьей "Переводы Канона на русский язык". Еще на ту же тему. Сейчас буду придираться, как какой-нибудь ботаник) Я сама очень люблю название, наверное, основного у нас сборника "Записки о Шерлоке Холмсе". С детства уже само слово "Записки" греет душу) Но, положа руку на сердце, ведь это же "Мемуары", хотя я тоже всегда пишу "Записки", чтоб было понятно. Хотя у нас "Записками" и просто сборники называют, где и "Приключения" и "Возвращение" есть. И я сейчас насчет перепечатки вспомнила еще один момент из Комментариев Баринг Гоулда, который меня когда-то привел в восторг своим реализмом. Так там представляли эти "Воспоминания" Уотсона, откуда и был перепечатан "Этюд" "Представтье, - как писал в своих библиографических заметках покойный Эдгар Смит, -эту книгу, какой она должна бы быть. Это чудесный том, в твердой обложке, с тиснением и прекрасно отпечатанный в какой-то частной типографии где-то около 1885 года. Наряду с его отчетом о первом приключении, которое он разделил со своим другом, мы найдем здесь также ряд ранних работ доктора: конечно же что-то о его встречах на трех континентах с женщинами многих национальностей, и более детальный отчет о том, свидетелем чего он был в Индии, в котором, будем надеяться, будет подробно описано о боевых заслугах доктора. Он должен был рассказать о многом: ему было около тридцати трех, когда он это писал, но будучи тем, кем он был, можно предположить, что у него было достаточно оснований, чтобы уже тогда назвать это "Воспоминания" Большинство исследователей, однако , предполагают, что эти "Воспоминания" никогда не выходили в печати. "В последние годы, - пиал мистер Джон Болл, - было проведено тщательное исследование, дабы определить местонахождение всех доступных изданий , но ни один экземпляр вышеупомянутых "Воспоминаний" так и не был найден." Ну, и я чисто для себя отмечу по книжкам) Благодаря списку используемой литературы ознакомилась, к примеру, со сборником The Log of the “Gloria Scott” - откуда вот эта статья Броуди "Магия Канона" . Про книжку, наверное, напишу отдельно. Определенно надо взять на заметку. Потом отмечен сборник "Трансцендентный Холмс" с такой статьей, как например, "Уотсон у алтаря". Статья Струика "Реальный Уотсон" вроде должна быть в Baker street Journal Короче, статья оказалась очень полезной.

@темы: ШХ

---

найденные в Сети

( Свернуть 

@темы: картины

---

https://picturehistory.livejournal.com/8597624.html

Агент ЦРУ Трианон хорошо знаком всем, кто хоть раз видел фильм «ТАСС уполномочен заявить...». В августе 1984 года на советские телеэкраны вышел шпионский детектив, и успех 10-серийного фильма был просто фантастический. Во время его показа улицы городов и сёл пустели. Все спешили увидеть продолжение захватывающей схватки советских и американских разведчиков, чтобы затем обсудить в кругу семьи, со знакомыми и на работе. А ведь мало, кто тогда знал, что у Трианона был реальный прототип. Кто он и какова его судьба, далее - в нашей публикации.

( Читать дальше... 

@темы: книги, фильмы, 20 век: Россия и вокруг нее

---

Каракатица Rossia pacifica.

@темы: фото

---

В одном из недавних постов (посвященном, собственно, феминитивам) мне случилось упомянуть название должности главы Французской академии: «непременный секретарь», secrétaire perpétuel. И мне почему-то тотчас принялись советовать, как перевести это лучше, хотя я об этом вовсе не спрашивал. Перевести это лучше я вполне мог бы и сам: «бессменный секретарь», «постоянный»... да хоть бы и «вечный»! Варианты отыскать нетрудно.

Проблема в том, господа, что перевести это ЛУЧШЕ ни в коем случае нельзя. Потому что это не просто перевод - это название должности. Устоявшийся термин. Сам вид этого словосочетания, такого странного, такого неуместного для современного глаза, должен был бы намекнуть, что не все так просто. Что оно очень старое, старинное, еще допушкинской эпохи. Разумеется, ни один современный человек так не скажет - потому что это словосочетание придумали не современные люди. От него отчетливо веет славой красных каблуков и величавых париков.

Ну и логично, в общем-то, что этот термин появился в языке тогда же, когда появилась и сама академия. Потому что в российской Академии наук эта должность тоже была, хотя возглавлял академию не непременный секретарь, а президент (как я выяснил, когда полез копаться в корпусе русского языка: «...Само название которых было отчасти много обязано Н. П. Горбунову, тогда [бывшему] в полной силе - в 1938 году — непременный секретарь Академии — теперь он грубо был исключен из академиков, когда было уничтожение должности непременного секретаря — с полным нарушением академического устава». (В.А. Вернадский «Дневник» 1941)).

Так что, пожалуйста, не надо трогать «непременного секретаря», оставьте его как есть. Потому что есть вещи, которые должны оставаться неизменными, постоянными, вечными... непременными. Как число французских «бессмертных». kot-kam.livejournal.com/3654505.html

@темы: Вавилон-18

---

Пендельтюр

Лет тридцать-сорок назад были очень популярны фильмы в жанре вестерна. И любой, кто их смотрел, несомненно обращали внимания на необычного вида двери, которые вели в местные забегаловки. Они были двойными и крепились на качающиеся петли, а потому могли без проблем открываться в обе стороны. Такую конструкцию не запомнить сложно, а вот об ее названии знает не всякий — а называется такая дверь «пендельтюр».

@темы: Дэн, Вавилон-18

---

К черту "авторку"! Как перевести academicienne? Вот новопреставленная Элен Каррер д'Анкосс, первая в истории женщина, возглавлявшая Французскую академию (есичо, это как бы не круче, чем "первая женщина в космосе") - она кто? Академичка? Академка? ("Женщина-академик", если так-то, без выпендрежа). И хуже того: как называлась ее должность, если на русский она переводится как "непременный секретарь" ("непременный" в смысле "несменяемый", как избрали, так и будет сидеть, "secrétaire perpétuel"). "Непременная секретарша"? "Непременная секретарка"? (А кстати, вот на "секретарку" я, пожалуй, даже соглашусь - глаз режет куда меньше "секретарши", имхо). Сама она "utilise le titre non féminisé de «secrétaire perpétuel» aussitôt après son élection. Au sein de l'Académie française, elle est ainsi opposée à la féminisation des titres et fonctions pour les femmes dans la langue française". Короче, сама она стояла за то, чтобы быть "непременным секретарем", без всех этих ваших вот. kot-kam.livejournal.com/3653328.html

@темы: Вавилон-18

---

воскресенье, 06 августа 2023 в 18:18

Пишет natali70:

Старейшина британских шерлокианцев. Продолжение Появление Десмонда МакКарти "Заметка о проблеме Уотсона" была лишь началом увлечения Робертса уотсонианскими вопросами: Меня …потянуло сделать более методичную попытку последовательно разобрать события карьеры Уотсона», и такая возможность появилась на следующий год: Именно здесь в историю вступает Десмонд Маккарти. Маккарти (1877-1952) был писателем, критиком и диктором. Будучи театральным критиком с 1917 года, писавшим для «TheNewStatesman», он три года спустя стал литературным редактором и регулярно писал колонку под именем«Учтивый ястреб». Он интересовался Холмсом. В некрологе Р.Ивар Ганн, Первый Председатель Лондонского Общества Шерлока Холмса, писал: «Мы…приветствуем его как одаренного богатым воображением любителя саги о Шерлоке Холмсе, используя слово «любитель» в его достойном и хвалебном смысле, имея в виду того, кто посвящает свой досуг тому, что любит. Многие годы Маккарти любил и писал о Шерлоке Холмсе, воспользовавшись любым предлогом и побуждением – и часто, когда их не было;но при этом он, как правило, не вдавался в подробности исследований, и, возможно, именно по этой причине его фантазия разгоралась еще ярче.» Так 9 июля 1927 года он пишет в «TheNewStatesman» о некоторых хронологических проблемах, особенно, когда они касаются женитьбы Уотсона: «Следовательно, дата этих событий (Знатный холостяк) – это осень 1887 года. Это очень важный факт, потому что он указывает на то, что женитьба доктора Уотсона имела место в последней четверти того года.И если мы однажды сможем установить эту дату, то сможем расположить многие истории в хронологическом порядке, ибо доктор Уотсон использует свою собственную женитьбу, как своего рода «до нашей эры» в изложении событий. Но, увы, именно эту дату как раз очень трудно определить.Над браком доктора Уотсона висит небольшая тайна» Он завершает интригующими словами: «Признаюсь, я с некоторым любопытством жду - здесь есть небольшая тайна - повести мистера Десмонда Маккарти "Жизнь доктора Уотсона". Конечно, небольшая тайна это то, что здесь Маккарти под псевдонимом «Приветливый ястреб» ссылается на самого себя. Затем, 10 сентября у нас имеется письмо в «TheNewStatesman» от СирилаАсквита (младшего сына премьер-министра Герберта Асквита; нельзя не предположить, что это был согласованный план) «Поверхностное занятие «Любезного ястреба» вопросами Уотсонианской хронологии в ваших колонках несколько недель назад, тема для которой он не подходит ни по темпераменту, ни по образованию, заставляет с радостью думать, что эти вопросы вскоре будут освещены при помощи зрелой эрудиции и глубокого изучения мистера Десмонда Маккарти, авторитетная работа которого «Жизнь доктора Уотсона», полагаю, будет опубликована этой осенью.» Заинтриговав читателя, он продолжает:«Для подробной проработки этого суждения обратите внимание наработу профессора Нитота «Личная жизнь доктора Уотсона», особенно том 3» - таким образом, заимствуя у Нокса использование фиктивных имен, как должен был сделать в своем обзоре С.Робертс два года спустя. Маккарти, в качестве Любезного ястреба вернулся к теме женитьбы Уотсона 22 октября, заново отстаивая свою точку зрения, что она имело место в 1887 году. Маккарти написал «Жизнь доктора Уотсона»? Конечно же, нет, но 4 декабря 1929 года он – теперь уже старший литературный критик «Санди Таймс» - был наиболее близок к этому, сделав на BBC 20-минутную программу об Уоотсоне. Ее текст на следующей неделе был опубликован в «Слушателе», и Холройд включил его в свой сборник «Семнадцать ступенек к дому 221б». это яркое произведение, которое в резко сатирической манере превозносит искусство догадки в искусстве биографии: «Старые биографы начинали с указания места и даты рождения автора биографии, а также с рассказа о его происхождении. Я не могу более прямо указать вам на недостаток таких старомодных методов, чем сразу отметить, что, если бы мы все еще придерживались их, было бы почти невозможно написать о жизни самого представительного англичанина конца девятнадцатого века – я имею в виду, конечно же, доктора Уотсона, друга и хроникера Шерлока Холмса.» И как, например, бесстрашно, он тут пишет о ранении Уотсона: «В Майванде он был ранен в плечо ружейной пулей… «Его перевезли в полевой госпиталь в Пешаваре», где его рана была исцелена, но он заразился тифом. Я говорю «исцелена», хотя – и это неожиданный факт , который должен безоговорочно признать биограф – он хромал еще долгие годы…» Жизнь и письма Что, таким образом, мы заложили в основу? Робертс однажды опубликовал короткую статью о Уотсоне; Десмонд Маккарти несколько раз высказывался на эту тему и, похоже, хочет написать биографию Уотсона. Знаем ли мы, желает ли этого Робертс? Мы этого не знаем. В июне 1928 года, будучи все еще в «Statesman», Маккарти расширил круг своей деятельности и стал первым редактором «Жизни и писем», нового ежемесячного литературного журнала, издаваемого Компанией «Statesman» в ее лондонском офисе, Кингсвэй, Грейт Квин стрит, 10. На его страницах появились работы многих ведущих писателей того времени. Неминуемое случилось и результатом было эссе о раннем периоде его жизни, которое Десмонд Маккарти опубликовал в «Жизни и письмах». «Введение к Жизни доктора Уотсона».Несколько напыщенно Робертс начинает свою книгу с цитаты из Томаса Карлейля о важности « Начала… в отношении любого великого человека мы не успокоимся… пока все обстоятельства его первого появления на этой планете и то, каким образом он появился на публике, не будут представлены с предельной полнотой» и тут же утверждает, что в случае Джона Уотсона сделать это невозможно. Он датирует его появление на свет 1852 годом (основываясь на том, что свою докторскую степень Уотсон получил в 1878 году) и местом рождения называет Хемпшир или Беркшир. Предполагается, что часть детства Уотсон провел в Австралии («О влиянии этого австралийского воспитания на характер доктора Уотсона у нас есть множество свидетельств: его непоколебимый здравый смысл,, хладнокровие, его приспособляемость к суровым условиям в Дартмуре или где-либо еще – признаки той закалки моральных и физических сил, которая проистекает из суровой школы колониальной жизни» Он определенно был отправлен в английскую публичную школу, где, вероятно, отдавали предпочтение игре в регби. Робертс предполагает, что смерть от пьянства брата Уотсона произошла « около 1886 года». Следующие несколько страниц статьи состоят из довольно откровенного повторения известных фактов: занятий Уотсона, его афганского периода, его встречи со Стэмфордом в Критерионе и его первой встречи с Шерлоком Холмсом. Однако, Робертс делает одно установление личности: старый друг Уотсона , полковник Хейтер из «Рейгетских сквайров», который был вАфганистне его пациентом, это должно быть «майор Чарльз Хейтер, который был начальником Кабульского транспортного управления во время Второй Афганской войны.» Но затем он достигает своего хронологического апогея: «Биограф, когда он доходит до истории ухаживания Уотсона, обязательно должен постараться отдать должное его идилическому характеру, но прежде всего его волнует один вопрос» - связанный с его датой и датой последующего бракосочетания. Робертс указывает, что традиционно принятая дата для «Знака четырех» это 1888 год… а затем самым очаровательным образом сбивается с пути. «С того момента, как мисс Морстен вошла в гостиную дома № 221Б по Бейкер-стрит, Уотсон был охвачен тем, что он живописно называет "пустой игрой воображения". Он пробовал читать "Мученичество человека" Уинвуда Рида, но тщетно; его мысли обратились к мисс Морстен — "ее улыбке, глубоким, красивому грудному голосу, необъяснимой тайне, омрачившей ее жизнь". Кроме того, «боне», который он выпил за ланчем, по его собственному признанию, подействовал на него, и он был крайне раздражен чрезвычайным спокойствием манер Холмса. Итак, возможно ли было достичь хронологической точности в подобном состоянии ума?» Все это , вкупе с другими доказательствами, приводит Робертса к выводу, что события «Знака четырех» происходили в 1886: «Требовать некоторой определенности в отношении такого решения было бы экстравагантно; но в качестве рабочей гипотезы оно притязает на правдоподобие, от которого нельзя легко отмахнуться.» Кстати, «Жизнь и письма» вряд ли существовал бы на доходы от рекламы: в этом номере было всего шесть рекламных объявлений, включая одно для «New Statesman». В нем есть приятный холмсианский штрих, и оно гласит: “Безупречный вкус требует Де Рецке — аристократа среди сигарет” (смотрите "Собаку Баскервилей"). В другом месте журнал публикует рецензию на рассказы отца Брауна, в которой мимоходом упоминается Шерлок Холмс. Робертс, должно быть, был в восторге от того, что одним из тех, чье внимание задержалось на его статье, был Фредерик Джозеф Харви Дартон (1878-1936), издатель и историк детской литературы, который отбирал татьи для включения в сборник издательства «Argonaut Press» «Эссе за 1929-30 годы». Таким образом, “Введение к жизни доктора Уотсона” вышло во второй раз, когда том был опубликован в октябре 1930 года, и уотсоновское знамя продолжало гордо развеваться. Альманах Критерион №28 На самом деле, это мог быть номер 27, но подождите минутку. Робертс теперь вел себя отчасти как истинный энтузиаст, который хочет навеки углубиться в выбранную им область научных исследований, а отчасти как халтурный журналист-фрилансер, который при любой возможности публикует один и тот же материал для разных изданий. В "Приключениях с авторами" он беззаботно писал: «Приступив к выполнению этой задачи, я почувствовал, что должен перейти к рассказу о дальнейшей жизни Уотсона, но не решался предложить Десмонду Маккарти продолжение. В то время я часто виделся с Фрэнком Морли, который тогда работал с Фаберсом, и именно он ухватился за эти два эссе как за материал, подходящий по объему для сборника «Критерион»; серии шиллинговых брошюр, которая тогда была в процессе публикации.» Здесь есть кое-что, что нужно разобрать. Неизвестно ,почему Маккарти не получил продолжение. Фрэнк Вигор Морли (1899-1980, Третий Гарридеб) был братом Кристофера Морли (“Знак четырех") и в 1929 году присоединился к Джеффри Фаберу в создании нового издательства в Лондоне, которое будет называться «Faber & Faber» (хотя всегда существовал только один Фабер); Морли был членом совета директоров — и, конечно, обеспечил себе место в шерлокианской истории, создав кроссворд о Шерлоке Холмсе, который появился в "Субботнем литературном обозрении" в мае 1934 года и сыграл важную роль в появлении "Нерегулярных отрядов". Компания «Fabers» заявила о себе вторым изданием "Мемуаров человека, охотящегося на лис" Зигфрида Сассуна и стихотворений Т. С. Элиота за 1909-1925 гг. В том же году Фабер также стал издателем литературного журнала Элиота "Критерион". Итак, мы начинаем. Еще, в 1929 году появился филиал «Критериона» : «Criterion Miscellany». В этой серии, тоже под маркой «Faber», вышли сорок три брошюры в картонной обложке, издававшиеся нерегулярно вплоть до 1936 года и очевидно не имеющие ничего общего с их первоисточником «Критерионом» - отдельные эссе, содержащиеся в каждой, не были перепечатками, но некоторые из них принадлежали одному автору. Тематика была чрезвычайно разнообразной: Герберт Уэллс писал об империализме, Д. Х. Лоуренс - о порнографии, а Х. Уорнер Аллен - о вине. Лично я чрезвычайно рад, что, будучи мальчиком, познакомился с Наоми Митчисон, автором одного из сборников "1 ложь" (Комментарии к контролю над рождаемостью, сборник "Критерион" № 12, 1930), в саду Северного Оксфорда в начале 1960-х годов. Первая часть была дословным воспроизведением отрывка из "Жизни и писем", но теперь Робертс представил вторую часть, ранний раздел, посвященный тому, как новоиспеченная миссис Уотсон мирилась с Шерлоком Холмсом и наоборот. Он рисует приятную картину: «Наряду с этой искренней симпатией миссис Уотсон к холостяцким связям ее мужа мы должны признать атмосферу семейной совместимости, которая характеризовала домашнюю жизнь Уотсона. Верно говорят, что есть два критерия счастливого брака: во-первых, гармоничный завтрак и, во-вторых, тихие вечера. У нас есть неопровержимые доказательства того, что Уотсон и его жена завтракали вместе; и не раз мы были свидетелями их вечерней гармонии. Уотсон после напряженного дня читал роман или свой Британский медицинский журнал; его жена занималась рукоделием; около половины одиннадцатого было слышно, как слуги запирают двери и окна; полчаса спустя миссис Уотсон уходила спать; а около одиннадцати сорока пяти Уотсон выбивал пепел из своей последней трубки. Это картина, над которой можно насмехаться как над скучной, прозаичной и буржуазной, но, тем не менее, она знаменательна. Познав опыт общения с разными женщинами Уотсон с удовольствием обосновался в этой тихой гавани домашнего уюта.» Решающий момент наступает несколькими страницами позже, когда на первый план выходит факт второго брака. Робертс интригующе заявляет в примечании: «Предположение о том, что Уотсон женился во второй раз, впервые высказал мне мой друг мистер Чарльз Эдмондс, и тщательное изучение хронологии дало достаточное подтверждение этого.» Личность Эдмондса потребовала небольшого исследования, хотя я счел маловероятным, что это был актер Чарльз Эдмондс, появившийся на Бродвее в 1921 году в "Безумствах Гринвич-Виллидж". Оно привело к Чарльзу Эдмондсу, который написал книгу "Война младшего офицера: мемуары о Великой войне с точки зрения романтичного молодого человека" (1929), имя которого, как я обнаружил, было псевдонимом Чарльза Кэррингтона (1897-1990), секретаря по вопросам образования в издательстве Кембриджского университета в 1929-1954 годах. Интересно, что Робертс использовал в примечании псевдоним, но Кэррингтон, как мне кажется, невоспетый герой шерлокианской науки. Вернемся ко второй жене Уотсона. Таковая должна была быть, поскольку в “Человеке с белым лицом” (январь 1903 года) Холмс утверждал, что “ старина Уотсон в то время покинул меня ради жены ”. Далее следует этот важный момент: «…Уотсон ничего не сообщает нам о своем втором супружестве, и биограф вынужден вернуться к догадкам. Для размышлений напрашиваются две основные альтернативы: либо Уотсон в течение некоторого времени обдумывал второй брак, либо это было внезапное решение, ускоренное драматическим кризисом в его жизни. В пользу первой теории можно утверждать, что в сентябре 1902 года Уотсон уже переехал в комнаты на Куин-Энн-стрит [Знатный клиент], что вполне может свидетельствовать о том, что у него уже были планы на какие-то жизненные перемены; с другой стороны, он все еще наслаждался "приятной расслабленностью" комнаты отдыха в турецких банях в обществе Холмса. Вторая теория основывается на более интересном предположении: второй брак Уотсона состоялся в конце 1902 или в начале 1903 года, через несколько месяцев после дела «Знатного клиента». Этот случай, должно быть, произвел на Уотсона более сильное впечатление, чем обычно. Рыцарственный от природы, он был мужчиной, который особо чутко воспринимал призыв женщины, попавшей в беду. [Примечательно, что, выбирая из очень большого числа дел Холмса, Уотсон явно отдавал предпочтение тем, в которых была замешана попавшая в беду благородная леди.] Более того, Вайолет де Мервиль была "красивой, образованной, одним словом, чудо- а не девушка". После ужасного разоблачения истинного характера ее жениха, что может быть более естественным, чем то, что Уотсон после подходящего промежутка времени наведет справки о восстановлении ее здоровья и бодрости духа?» И вот оно: не только первое упоминание в научной печати о втором браке, но и вполне правдоподобное предположение о том, кем могла быть эта счастливица. Кстати, объем брошюры составляет 32 страницы, но я должен сказать, что важны только первые 30: приложение, библиография книг о Шерлоке Холмсе, с подзаголовками опубликованных работ, воспоминаний и планируемых или незаконченных работ, является чрезмерным дополнением. Экземпляры «Критериона» и прочие дела. Полное название - Доктор Уотсон: Введение к изучению биографии с библиографией Шерлока Холмса. Выпущена вшитой в отпечатанную суперобложку поверх обложки размером 5x / 2x8 дюймов, она стоила один шиллинг. Если бы не неиссякаемые глубины коллекции Глена Миранкера, я бы не узнал, что "Доктор Уотсон" изначально был на 27—м месте в списке сборников: но вот подтверждение чернового варианта - и с совершенно другой обложкой. Робертс приложил немало усилий для этой публикации: Глену также принадлежит титульный лист рукописи, написанный очень узнаваемым почерком автора: Она была посвящена «V.C.P.» - Вернону Пеннеллу, хирургу, из Пемброк-колледжа в Кембридже, и шерлокианскому энтузиасту. Рад сказать, что один из моих собственных экземпляров подписан Десмондом Маккарти. У меня есть еще один, самый странный пример дополнительного иллюстрирования при помощи вкладок. Первоначальный владелец, Эдвард У. Мейсон (к сожалению, не знаменитый романист А.Э.У. Мейсон), сократил размер брошюры на полдюйма, снял суперобложку, завернул в более плотную бумагу, затем снова надел обложку и прошил все заново. Откидные части обложки были срезаны и приклеены к внутренней и задней страницам переплета. Не удовлетворившись этим осквернением, Мейсон подписал свое имя и неполную дату (3/31) на четырех страницах, вклеил рецензию о «Докторе Уотсоне» из "Ньюс кроникл" от 9 марта 1931 года, а затем, десять лет спустя, вклеил объявление "Радио Таймс" о передаче домашней службы Би-би-си от 2 февраля 1941 года, «Мой дорогой Уотсон», в которой воздавалось должное Х. У. Беллу и С. Дж. Робертсу [так в оригинале]. Я вдаюсь в эти подробности только потому, что более поздним владельцем этого странного экземпляра был Колин Престиж (“Капитан Джек Крокер&rdquo — один из основателей лондонского общества Шерлока Холмса, который заставил Робертса поставить свою подпись на обложке в тот день, когда он был назначен первым президентом Общества-17 июля 1951 года. Гораздо более историческим является шмуцтитул с несколькими подписями на экземпляре, принадлежавшем Стивену Ротману, вспоминающего событие, которое произошло 9 сентября 1931 года: Это не только подарок Биллу Холлу от Кристофера Морли, это также явно воспоминание о встрече в клубе «Грильпарцер». Морли любил превращать книги в подарок на память о мимолетном ланче. А если книги под рукой не было, то сгодилось бы меню, или корешок билета, или мешалка для коктейля, или даже, как это было однажды, лента для шляпы. Эти сувениры, по мнению Морли, создавали историю событий, которые впоследствии, возможно, не задержатся в памяти присутствующих. Этот памфлет прекрасный тому пример. Он увековечивает повторное открытие магазин-бар Феликса Равинна, незаконно торгующий спиртными напитками, в Клубе Феликс Центер Сити, на 39 Ист-стрит, дом 23. Он подписан Морли, Феликсом и несколькими завсегдатаями Грилльпарцера для У.С. Холла, ведущего протокол Клуба Грилльпарцер имя которого священно в Нерегулярных кругах. Репутация Огдена Нэша как единственного в своем роде поэта жива до сих пор; Уолтер Р. Крайслер-младший был отпрыском автомобильной династии; Джордж Х. Аллен написал, по крайней мере, одну книгу о Первой мировой войне; Митчелл Кеннерли был издателем и аукционистом; Арнольд Генте был фотографом, чья выставка фотографий Греции в Саутгемптоне (с благодарностью Морли в каталоге) только что закрылась. Мне следует упомянуть, что у Глена Миранкера есть экземпляр" Дороти Л. Сейерс, подписанный ею. Робертс был удивлен — и, вероятно, доволен: “Меня поразило то, как приняли мою работу. Она вызвала не только пространные рецензии, но и передовые статьи, и я считаю, что установление факта второго брака Уотсона было важным вкладом; но я должен добавить, что мое предположение о личности второй миссис Уотсон было воспринято не очень хорошо”. Морли написал свою рецензию: «Самое приятное чтение за последнее время... Мистер Робертс, известный джонсонианец, предлагает свою реконструкцию биографии друга Шерлока Холмса и пытается разрешить знаменитый вопрос браков доктора Уотсона. Восхитительная имитация, обязательная к прочтению для всех холмсианцев. . . . Однако возражения против теории мистера Робертса серьезны.» Вышеупомянутый обзор «News Chronicle» был написан Чарльзом Уильямсом, романистом, критиком и членом знаменитой группы «Inklings»: «Мы долго ждали эту брошюру. . . . Многое из того, что было неясным, теперь ясно: склонность [Уотсона] к азартным играм, его отношение к женщинам, даже его христианское имя. Предположение мистера Робертса, что его мать была набожной трактарианкой и назвала его в честь Ньюмана, блестяще — как и аргументация в отношении его второй жены. Брошюра представляет собой гениальное толкование.» В заключение следует отметить, что репринтное издание "Доктора Уотсона" было выпущено в 1971 году компанией "Три студента плюс", американским младшим филиалом общества. Экземпляры оригинала появляются на рынке довольно регулярно — и стоят они чрезвычайно дорого, около 30-40 долларов (без учета почтовых расходов.)

@темы: ШХ