пятница, 15 сентября 2023 в 16:42
Пишет natali70:
Казалось бы , довольно пустяковое дело, но , тем не менее, все же не лишенное интереса. Со страницы все того же Роба Нанна (который проводит иногда интервью с шерлокианцами, о которых я стала иногда писать). Концовка этой статьи по нашим временам весьма провокационная) Громкое международное дело (Рейгетские сквайры)Мне нужна была тема для обсуждения на собрании филиала Общества в этом месяце, поэтому я подумал, что подходящим для этого будет краткое изложение истории изменения названия "Рейгетских сквайров". Может быть, стоит пояснить это слово для непосвященных американцев и процитировать некоторые авторитетные мнения. Проще простого. Но просто для того, чтобы убедиться, что я не упустил ничего общеизвестного из апокрифической истории о смене этого названия, я сказал своей жене, что мне нужно всего несколько минут посидеть над своими книгами, чтобы кое-что проверить. На протяжении многих лет возникало много путаницы с названием седьмого дела в «Записках о Шерлоке Холмсе». Это "Рейгетские сквайры" или правильнее будет здесь "Сквайр" в единственном числе? И разве я не видел, что этот рассказ значился, как "Рейгейтская загадка"? Выяснилось, что это международный диспут. Вот что пишет об этом рассказе Мартин Дэйкин в своей книге«Комментарии к Шерлоку Холмсу»:
«Впервые рассказ появился в "Стрэнде" под названием "Рейгетский сквайр" (в единственном числе); но, очевидно, вскоре после этого Уотсону показалось, что такое название не подходит для повествования, где речь идет о двух джентльменах, и в «Записках» оно было изменено на "Рейгетские сквайры". В американских изданиях его обычно меняли на «Рейгетскую загадку»: считается, что первые американские издатели опасались, что слово "Сквайры" будет оскорбительным или даже непонятным для Сынов Свободной страны.» Размышляя над цитатой Дэйкина, я должен признать, что мне показалось это странным, потому что в “Случае с переводчиком" Холмс, как известно, сказал Уотсону, что "Мои предки были сельскими сквайрами, которые, по-видимому, вели почти такую же жизнь, какая свойственна их классу". Так почему же американцы поймут это в данном контексте, но не поймут в названии другого рассказа? Но все это объяснялось теорией Дэйкина столько, сколько я себя помню. И, как и во многом другом в Шерлокиане, я доверял тем, кто был до меня, поскольку они всегда были умнее меня и обычно всегда были правы. И сохранилась только одна страница рукописи, и это не титульный лист. Так что для этого мы не можем обратиться к исходному материалу. Итак, я углубился в это немного глубже и наткнулся на статью из сборника «Baker Street Miscellanea», номер 35, осень 1983 года. Энн Байерли сообщает, что в учетной книге Сидни Пейджета за март 1893 года написано "7 рисунков Ш.Х. (Рейгетская загадка)".
Казалось странным, что Пейджет использовал слово "Загадка", но на это можно было лишь не обращать внимание, поскольку Пейджет связан со столькими историями о Шерлоке Холмсе. Наверняка его контакт в американском журнале «Harper'sWeekly» в какой-то момент сообщил ему об этом названии. Но Пейджет не иллюстрировал американское издание. Сидни Пейджет проиллюстрировал этот рассказ , как и многие другие рассказы о Шерлоке Холмсе, опубликованные в журнале "Стрэнд". Но американский «Harper's Weekly» заказал две иллюстрации У. Х. Хайду. И нет никакой связи между британским иллюстратором и американским названием.
Иллюстрация Хайда. Так почему же Сидни Пейджет назвал этот рассказ «Рейгейтской загадкой"? Байерли написала в своей статье, что Дойл первоначально назвал рассказ "Загадка", но после отправки своего материала в Америку передумал и изменил название рукописи на "Сквайр". Через четыре года после публикации этой статьи Ричард Ланселин Грин изложил ту же теорию в своем эссе об этом рассказе в сборнике "Baker Street dozen". Ланселин Грин выдвинул гипотезу, что Дойл написал редактору «Стрэнд» и попросил изменить название. (Константин Россакис позже сообщил мне по электронной почте, что Грин изменил свое мнение, но я еще не видел документации по этому вопросу.)
(Ланселин Грин также отметил, что сквайр может быть только один, поскольку Оксфордский словарь английского языка дает следующее определение слову "сквайр" - "тот, кто является главным землевладельцем, мировым судьей или законоведом округа". Таким образом, множественное число, которым мы все пользуемся, неверно. Вы уже сбиты с толку? Я тоже.) На момент написания этой статьи я провел два часа в этой кроличьей норе и перерыл: «Комментарии к "Шерлоку Холмсу", «Baker Street Miscellanea», "Baker Street dozen", "От Холмса к Шерлоку", Оксфордское издание «Записок» с комментариями, The Baker Street Journal, альманах "Зеленый портфель", несколько писем и множество веб-сайтов. Вот тебе и "всего несколько минут с моими книгами".
После всего этого, знаете, к какому выводу я пришел? Американское название правильное, а британская версия неверна. США! США! США!
URL записи
, белор. ксяндзоў плеш, ксёндз. Диалектологи цитируют объясняющие комментарии информантов «дунеш — разлетатца, остаетца токо лысина, как плеш сама настояшша» (Красноуральский район Свердловской области). Кажется, в литературный язык и национальную ботаническую номенклатуру подобное название проникло только в польском. 
потащено 
Во времена, когда еще не было телевидения, или музыкальных проигрывателей, основными занятиями в часы досуга были игры, шитье и чтение. Однако, если Пемберли, допустим, мог похвастаться богатой семейной библиотекой, большинству людей среднего класса было сложнее пополнять свои частные коллекции, в соответствии с предпочтениями всех членов семьи. Во времена Джейн Остин книги были дороги. К примеру, трехтомник Вальтера Скотта продавался за довольно большие деньги, в 1ф.10 ш. (или 30 шиллингов), при этом за такую же сумму можно было приобрести отличный годовой абонемент в библиотеке по подписке, с правом брать на дом 10 томов (для живущих в городе), или 15 - в сельской местности, что обеспечивало семью юных леди, таких как Беннеты, всем необходимым восхитительным чтением. Были и более дешевые абонементы, но с меньшими преимуществами. 
Антикварный ныне трехтомник "Квентина Дорварда" в 3 томах, издания 1823 года. По мере того, как растущий средний класс получал все больше свободного времени, увеличился спрос на новые развлекательные произведения. отсюда популярность "Романа", жанра, созданного совсем недавно, после публикации "Робинзона Крузо" в 1719 году. В эту пустоту пришла идея циркулирующей библиотеки или библиотеки по подписке. По определению, это "библиотека, которая поддерживается за счет частных средств, собранных в виде членских взносов или пожертвований. В отличие от публичной библиотеки, доступ к книгам в частной предоставлялся только тем, кто является её членами. Часто такие библиотеки были основаны в оппозиции к «мусорной литературе» (так иногда называли романы), предлагаемой более массовыми библиотеками. Но большинство библиотечных каталогов содержали не только романы и легкое чтение, а целый ряд других работ: пьесы, биографии, драмы, журналы, книги о путешествиях, мемуары, словари и т.д. Библиотека, подобная той, которую посещает Лидия в Брайтоне, могла бы также служить своего рода магазином подарков для своих клиентов, где продаются такие очаровательные предметы, как броши, шали, зонтики, перчатки и веера, предназначенные для удовольствия покупателей. Библиотеки не были тем, чем являются сегодня - учреждениями, несущими грамотность в массы. Вовсе нет. Критики новой доступности книг и последующей тенденции писать в угоду широкой публике, утверждали, что "уклон в сторону литературной деградации, которое оказывали книготорговцы и операторы библиотек в их попытках удовлетворить некритичный спрос читающей публики на легкое потакание чувствам и романтике", вызвало "чисто количественное утверждение доминирования" женщин-авторов и читательниц, а также жанра готического романа. А именно, что "распространяемые библиотеки вульгаризировали литературу, потворствуя вымыслу женщин, слуг и других людей, которые ранее были лишены возможности читать из-за высокой стоимости книг или из-за неграмотности". Неудивительно, что Джейн Остин предлагает такую решительную защиту избранному ею способу выражения. В аббатстве Нортенгер возникает тема романов, и в редком порыве личных чувств она пишет: "Человек, будь то джентльмен или леди, не получающий удовольствия от хорошего романа, должен быть безнадёжно глуп". "Развитие дружбы между Кэтрин и Изабеллой было быстрым, поскольку ее начало было теплым, и они так быстро прошли через все ступени возрастающей нежности, что вскоре не осталось ни одного нового доказательства этого, которое можно было бы предоставить их друзьям или им самим. Они называли друг друга по имени, всегда шли рука об руку, когда гуляли, подкалывали друг другу шлейфы для танцев и не должны были разделяться на съемочной площадке; и если дождливое утро лишало их других удовольствий, они по-прежнему были полны решимости встретиться, несмотря на сырость и грязь, и запереться, чтобы вместе почитать романы". Да, романы, ибо я вовсе не собираюсь следовать неблагородному и неразумному обычаю, распространенному среди пишущих в этом жанре, — презрительно осуждать сочинения, ими же приумножаемые, — присоединяясь к злейшим врагам и хулителям этих сочинений и не разрешая их читать собственной героине, которая, случайно раскрыв роман, с неизменным отвращением перелистывает его бездарные страницы. Увы! если героиня одного романа не может рассчитывать на покровительство героини другого, откуда же ей ждать сочувствия и защиты?" Давайте предоставим рецензентам самим злоупотреблять подобными излияниями фантазии на досуге, и над каждым новым романом рассуждать в избитых выражениях о мусоре, от которого сейчас стонет пресса. Давайте не будем оставлять друг друга; Хотя наши произведения доставляли более широкое и искреннее удовольствие, чем произведения любой другой литературной корпорации в мире, ни один вид композиции не подвергался подобному порицанию. Из-за гордости, невежества или моды, наших врагов почти столько же, сколько наших читателей. И в то время как способности девятисотого сокращателя "Истории Англии" или человека, который собирает и публикует в одном томе несколько дюжин строк Мильтона, Поупа и Прайора вместе со статьей из "Зрителя" и главой из Стерна, восхваляются тысячью голосов, кажется почти всеобщим желание осудить способности, недооценивать труд романиста, а также пренебрежительное отношение к исполнению, которое можно рекомендовать только благодаря гению, остроумию и вкусу. "Я не читаю романы - я редко заглядываю в романы - Не думайте, что я часто читаю романы - Это действительно очень хорошо для романа". Такова расхожая поговорка. "И что вы читаете, мисс ...?" "О! Это всего лишь роман!" - отвечает молодая леди, откладывая книгу с притворным безразличием или минутным стыдом. "Это всего лишь Сесилия, или Камилла, или Белинда"; или, короче говоря, лишь какое-нибудь произведение, в котором проявляются величайшие силы ума, наиболее полное знание человеческой природы, наиболее удачное описание ее разновидностей, живейшие излияния остроумия и юмора доносятся до мира наилучшим образом подобранным языком. Но если бы та же самая юная леди держала в руках том "Зрителя" вместо романа, с какой гордостью она показала бы книгу, упомянув ее название; хотя шансы, что она будет увлечена какой-либо частью этого объемного издания, где ни суть, ни манера написания не вызвали бы отвращения у молодой особы со вкусом, должны быть невелики. Содержание его статей так часто состоит в изложении невероятных обстоятельств, неестественных характеров и тем для разговоров, которые больше не касаются никого из ныне живущих. И их язык зачастую тоже бывал настолько груб, что дает не очень благоприятное впечатление о веке, который мог это вынести." ** Независимо от чьих-либо чувств по этому поводу, невозможно отрицать пользу, которую библиотека по подписке оказала на выбор книг, доступных читателям во времена Регентства. По словам Ивонн Форслинг, "За весь восемнадцатый век на английском языке было опубликовано около 150 000 наименований. За последние два десятилетия того столетия объем книгоиздания увеличился примерно на 400% и продолжал расти в эпоху регентства ". С принятием Закона о публичных библиотеках в 1850 году большинство библиотек по подписке были заменены или переданы городским властям и открыты бесплатно для публики. Бесплатные публичные библиотеки не были чем-то новым, они зародились у греков и римлян и прославились в 1606 году благодаря Бодлианской библиотеке Томаса Бодли, которая была открыта для "всей республики ученых", но таких хранилищ знаний и высшего образования было немного, и они, скорее всего, содержали больше академической, чем развлекательной литературы. Без библиотеки по подписке и публики, которую они обслуживали, вполне вероятно, что многие из самых любимых классических произведений литературы, включая все романы Остин, никогда бы не были опубликованы. За это мы всегда благодарны. по материалам 
Ну, ладно, думаю, конь исторический, поэтому автор и решила его сюда ввернуть и упомянуть о еще одной его встрече с Холмсом. Но смотрю дальше и натыкаюсь непосредственно на упоминание Канона! Приводится опять таки "Серебряный" с непосредственной цитатой:“Silver Blaze... is from Isonomy stock, and holds as brilliant a record as his famous ancestor.” Я, как Савраска, бегу по своим книжкам, и вот тут самое интересное. Вот здесь , в оригинале говорится, насколько я понимаю, что Серебряный происходит из рода Айсономи (как его назвали в двух наших переводах). Но в старом советском вообще говорится, что "Серебряный - сын Самоцвета и Отрады (!) и ничем не уступает своему знаменитому отцу". В других переводах есть разные варианты, верный, по идее, только один (в белом издании) Но меня больше всего заинтересовала вот эта Отрада (про Самоцвета я уже не говорю, к "равенству" он как-то никакого отношения не имеет). Кроме того, речь идет не об отце, а о предке. То есть Серебряный потомок Айсономи, вот даже не знаю, называть мне его Равнопраным или нет. Но Отрада - плод воображения наших переводчиков - присутствует в двух переводах и мне просто интересно, каким образом. Прямо увидела за этими Самоцветом и Отрадой каких-то наших "кубанских казаков")) Вот такая история. Может, все же позволю себе назвать бедного коня Равноправным, Айсономи мне как-то немного режет ухо. Ну, и на всякий случай на самом деле там вот что "Серебряный .... потомок Равноправного, имеет такой же блестящий послужной список, как и его знаменитый предок" . P.S. Сейчас еще поняла, что я упустила в своем переводе. Холмс говорит не о "вундеркинде Равноправном", а о "вундеркинде Раноправного" - практически дедушкин одаренный внук, то есть Серебряный.