перелаз

A mossy stone wall around a stile. Lanner, Cornwall.

В свое время был изрядно изумлен, обнаружив, что на западе это вполне известная штука, пожалуй, куда более известная, чем у нас (я сам этот термин и понятие знаю из "Педагогической поэмы", где действие происходит на Харьковщине). Имеет смысл в условиях, когда заборы ставятся не от людей, а от скотины. Калитку можно забыть или полениться закрыть, а перелаз нет.

А вот зато в английском нет "калитки" как отдельного понятия. То есть можно исхитриться сказать так, что будет понятно, что это не "ворота" (куда можно проехать), а именно "калитка" (куда можно только пройти), но по факту носители языка в этом явно не нуждаются: gate оно gate и есть, как именно это перевести на русский - каждый раз гадаешь по ситуации. Все, что нужно отворять/закрывать - gate. Проход. "An opening in a wall, made for the purpose of entrance and exit, and capable of being closed by a movable barrier, the existence of which is usually implied; said with reference to a city or other enclosure, or the enclosure-wall of a large building, formerly also to the bulding itself, where door or doors is now commonly employed." (OED) В скандинавских языках (и некоторых других, которые у них это заимствовали) gata - улица. kot-kam.livejournal.com/3763638.html

@темы: Вавилон-18, англомания

---

найденные в Сети

( Читать дальше... 

@темы: картины

---

"Christmas in Connecticut [formerly Winter Scene, India and Middle Streets, Portland, Maine]" by Franklin Stanwood, 1880

@темы: 19 век, СшА, картины

---

День Оленевода на Ямале

@темы: фото

---

найденные в Сети

( Читать дальше... 

@темы: картины

---

dok-zlo.livejournal.com/5416623.html

@темы: картины

---

dok-zlo.livejournal.com/5414831.html

@темы: звери

---

В бурное обсуждение, что должен кушать нормальный американский мальчик, "бублички" или таки "бейглы", пришла Мария Артамонова и заметила:

"Кстати, идишное bagel - это единственный оставшийся в современных германских языках рефлекс древнеанглийского beag, исландского baugr, то есть того кольца (браслета), которые раздавали эпические кольцедарители и кольцедробители дружинникам в Беовульфе и т.д."

Вот за что я люблю филологию. То есть филологию я вообще много за что люблю, она полезный предмет; но за что я ее люблю бескорыстно и преданно - это за то, что от самого простого слова вдруг протягиваются такие волшебные ниточки в глубину веков. От бедной вильненской бубличницы Ханы - к сокровищу Нифлунгов. Как на совете Эльронда, когда Эльронд вдруг мимоходом упоминает про войска Гиль-галада и Элендиля и про воинство Белерианда, и становится ясно, что он сам был и там, и там. И ты стоишь на краешке и с восторгом и ужасом заглядываешь в эту бездну времен. Особенно германскую филологию, конечно. Потому что она самая разработанная, и именно с нее началось все это сравнительно-историческое языкознание, и ниточки тянутся далеко-далеко и еще дальше, туда, где литовский язык внезапно сходится с санскритом. И где кочевники-арии пасли (наверно) своих овечек.  kot-kam.livejournal.com/3756833.html

@темы: Вавилон-18

---

dok-zlo.livejournal.com/5413073.html

@темы: картины

---

суббота, 16 декабря 2023 в 17:08

Пишет natali70:

Статья из третьего выпуска "Baker Street Journal". В принципе, все логично. Короткое приключение мистера Тернера Ленор Глен Офорд Мартовским вечером 1888 года доктору Джону Уотсону случилось проходить по Бейкер-стрит. «Мой путь привел меня, - как он говорит об этом, – …. к хорошо знакомой двери». Интересно, сколько же кругов проделал добрый Уотсон и сколько раз он проходил здесь и прежде ради того, чтобы бросить задумчивый взгляд на дом 221Б, это святилище приключений. Обычно, как можно предположить, он просто вздыхал и спешил домой, к Мэри и своей практике в Паддингтоне. “Моя женитьба отдалила нас друг от друга”, - с грустью говорит он о своем друге Шерлоке Холмсе, а затем говорит о “чисто семейных интересах”. Ах, какое мягкое обвинение! Уотсон был слишком джентльменом, чтобы критиковать свою жену в печати. Однако, 20 марта этого года “острое желание вновь увидеть Холмса” было слишком сильным, и он нажал кнопку звонка. Что произошло после этого, знает весь мир. На протяжении сорока восхитительных часов доктор, твердо отбросив в сторону свои семейные интересы вплоть до того, чтобы провести ночь на Бейкер-стрит, помогал в этом ярком деле, известном как «Скандал в Богемии». Он рассказал о нем, оставив своим читателям хорошую шутку о Холмсе и удовлетворение от раскрытия того, где Ирен Адлер хранит свои сокровища; но оставив им также маленькую дразнящую тайну, которую он так и не соизволил разгадать. Кто была эта миссис Тернер, которая, на время этого приключения, заняла место дорогой Марты Хадсон? Исследователи Канона осуждающе отзывались о миссис Тернер:“псевдо-домовладелица, Лжедмитрий”. (Эрл Ф. Уолбридж, “ Питание и прислуживание Шерлоку Холмсу”, в сборнике«221б: Studies in Sherlock Holmes». Они снисходительно рассуждали о ее единственном и таинственном появлении: «Что стало с миссис Хадсон в период между женитьбой Уотсона и «Скандалом в Богемии»? Миссис Хадсон продала свой дом – как вполне успешное дело? Неужели миссис Тернер сочла, что ее уважаемый постоялец ей не по зубам?”(Джеймс Кедди. Другой жилец) Этих исследователей можно разделить на два типа: Разъяснитель, чьи похвальные усилия направлены на прояснение моментов, которые не успел объяснить Уотсон,и Неверующий Фома, который приписывает эти кажущиеся неточности небрежности доктора. (Некоторые члены «Нерегулярных Отрядов» относятся к обеим категориям; например, Винсент Старретт, который легко объясняет изменение цвета халата Холмса, но в других главахстановится Фомой. В отношении второй группы можно указать, что, как бы доктор ни путался с датами, своим собственным именем и местоположением его раны, нет другогослучая, чтобы он неправильно процитировал слова Шерлока Холмса. Они были со святой точностью запечатлены в его сознании, именно так, как должно. Разъяснителям следует повторить прописную истину о том, что самое простое объяснение часто бывает лучшим. Обеим группам может быть предложен наиболее правдоподобный ответ на загадку Тернер. Миссис Тернер была вовсе не миссис Тернер, но миссис Хадсон под другим именем. Давайте обратимся к Священным писаниям. В сентябре 1887 года миссис Хадсон была блистательной хозяйкой дома 221Б. Она живо вырисовывается в повествовании Уотсона, “повышая голос и отчаянно увещевая” «нерегулярные войска», которые с грохотом поднимались по лестнице; опасаясь за здоровье Холмса, когда он ходит из угла в угол по комнате, и, предлагая ему успокоительное, за что получила такой взгляд! Уотсон отзывается о ней как о “нашей достойной хозяйке”. У них были доверительные и дружеские отношения. В июле 1888 года она вновь присутствовала там, игриво подавая цилиндрической формы сверток из серо-голубой бумаги под крышкой блюда для завтрака. («Морской договор». Уотсон говорит, что это дело «происходило в июле, последовавшем за моей женитьбой» . Речь определенно идет о его первом браке, так как второй случился только после 1902-1903 годов; и в 1892 году, когда он писал о «гибели» Холмса на Рейхенбахе, о «Морском договоре» он говорил, как уже о минувшем деле.) Может показаться, что весной 1888 года она по необъяснимой причине отсутствовала, и ее заменял «лже-Дмитрий». Но постойте! Понаблюдайте за Уотсоном, в день после того мартовского вечера, когда он, поддавшись чувству ностальгии, прибыл на Бейкер-стрит «ровно в три часа». «Хозяйка»,- говорит он, - сообщила ему, что Холмса нет. Разъяснители запросто могут спросить, куда же делось дружелюбие между ним и миссис Хадсон? На это можно ответить только то, что накануне вечером добрый доктор познакомился с наследным королем Богемии в потрясающем одеянии, которое довершали накидка и маска, видел, как тот швырнул на стол тысячу фунтов и тут же был выдворен Холмсом без каких-либо обсуждений.Он думал исключительно о возвращении своего друга. Но позже, когда ему была поведана история поспешной женитьбы и Холмс обратился к нему за помощью, оба джентльмена ненадолго расслабились за блюдом холодного мяса и стаканом пива. Холмс сказал: «Когда миссис Тернер принесет ужин, я вам все объясню…» Затем он « с аппетитом набросился на скромную пищу, приготовленную нашей экономкой.» Пожалуйста, заметьте тут два момента. Это Холмс упомянул имя домовладелицы – Холмс, у которого была «поразительная способность замечать мелочи» и который ценил их важность и предпочитал точность в отношении домашних деталей, таких, как количество ступенек на лестнице, ведущей в его апартаменты, знанию о Солнечной системе; Холмс, самое незначительное слово которого Уотсон старательно записывал для потомков. Это Уотсон тут же после того, как прозвучало это странное имя, назвал ту, что принесла поднос с едой , «нашей хозяйкой». Не «хозяйкой Холмса», не «новой домовладелицей», а нашей; однако, он жил не на Бейкер-стрит, и к тому же не был там несколько месяцев. Очевидно он внимательно посмотрел на эту миссис Тернер и увидел знакомое лицо «нашей» хозяйки минувших дней, миссис Хадсон. То, что он не сообщает о своих расспросах об этом, является лишь еще одним примером его замечательной целеустремленности и экономии слов. Начались куда более оживленные игры, и через два часа они с Холмсом должны были быть в Брайони Лодж. Для тех из нас, кто хотел бы потратить время на объяснение, есть вполне очевидный вывод. На самом деле, все элементарно; миссис Хадсон снова вышла замуж и теперь звалась миссис Тернер. Посмотрите на миссис Хадсон, как на человека со своей собственной жизнью и это само бросается в глаза. Она была вдовой. Согласно Кристоферу Морли, ее первый муж был «тем самым негодяем… Хадсоном, что шантажировал старого мистера Тревора». Старретт добавляет: «Нет ни малейшего намека на ее прежнюю жизнь….Никто так и не узнал, каким образом Холмс впервые познакомился с ней. Есть устойчивое мнение, что она была несчастна; она так спокойно относилась ко всему этому.” Но несчастливый первый брак не обязательно должен был удержать ее от повторных попыток; скорее совсем наоборот - ибо такова природа человеческой надежды. Она извлекла немалую пользу из своей квартиры в доме 221Б.(Вскоре стали говорить, что платил Холмс «по-царски», и есть все основания предполагать, чтов марте 1888 года он уже был весьма щедр, поскольку “не позднее1887 года Холмс смог выписать чек на 3000 фунтов стерлингов”, и получил 1000 фунтов чистой прибыли за один день напряженной работы) Вне всякого сомнения, она была очень приятной в общении . Обратите внимание на ее снисходительность к необычным привычкам своих жильцов, на ее сдержанность в вопросах уборки их комнат, на ее верность, привязанность и готовность накормить в любое неурочное время. Эти черты характера,а также высоты физической подготовки, до которых она позже поднялась, были с восхищением отмечены мистером Старреттом. Она была пухленькой; поэтому нельзя не видеть в ней уютную и жизнерадостную женщину. (Старретт не раз называет ее пухленькой или полной.) ”Единственным прямым указанием на ее фигуре в Каноне является упоминание ее “величественной поступи”, которое с таким же успехом может относиться и к какому-нибудь гренадеру; но можно предположить наличие пышных форм, под которыми уже таилась нервная система, которая у более худощавой женщины могла быть расшатана странными химическими запахами и взрывами, а также периодической стрельбой из револьвера в комнате. И, наконец, у миссис Хадсон была своя собственная полноценная светская жизнь. У нее были “закадычные друзья”, и почему мы должны считать, что все они были женщинами? Какой у нас здесь получился портрет? Портрет женщины, вполне готовой к замужеству. Обратите особое внимание на второй пункт, связанный с финансами. Вначале она получала довольно скромную плату,и только к концу десятилетия ее доход значительно увеличился. Теперь следует вступить в область догадок. Похоже, вполне разумным будет предположить, что у нее был второй муж, но кто был этот мистер Тернер, и чем он занимался, что о нем никогда не упоминалось? Выводы должны быть сделаны из того единственного и слишком незначительного факта, что в марте 1888 года в доме 221Б пребывала некая миссис Тернер, и что летом и осенью того же года она снова превратилась в миссис Хадсон. Брак, к сожалению, был недолгим и, по-видимому, супругов разлучила не смерть, поскольку она сразу же восстановила свое первоначальное имя. Был ли это просто несчастливый союз, возможно, по той причине, что мистер Тернер возражал против того, что происходило наверху, или преданность жены к ее жильцу вызывала у него ревность? Можно было бы представить его консервативным и флегматичным бюргером, который и сам был вдовцом, тоскующим по домашнему уюту, который Марта могла бы так великодушно ему обеспечить: и тем не менее,поскольку она не могла разорваться пополам, их пути в конце концов разошлись. ”Выбирай, Марта, или "он" или "я". Каково же было его потрясение, когда она дала ему единственно возможный ответ... Но если это было именно так, то, что с ним стало? Можно ли представить, что Марта Хадсон-Тернер вернула свое первое имя, пройдя через викторианские жернова разводов, которые перемалывали столько судеб? Немыслимо; ибо строгая респектабельность того времени дошла до апофеоза у среднего класса и в среде домовладелиц, для которых было отвратительным само слово "развод". Она могла, разочаровавшись в мистере Тернере, расстаться с ним и изгнать его из дома 221B;но обращаться в суд? Никогда. И после простого расставания она по-прежнему осталась бы миссис Тернер, как и после второго вдовства. Но что же потом случилось такого, что Марта Хадсон, недолгое время считавшая себя миссис Тернер, объявив об изменении фамилии Холмсу - который педантично усвоил эту информацию - вдруг внезапно вернулась к своему прежнему статусу? Ответом на этот вопрос может быть только одна гипотеза. Мистера Тернера, возможно, привлекли ее качества, связанные с домашним уютом; но больше - гораздо больше - он добивался ее из-за очень хорошего дохода от жилья. Он женился на ней не для того, чтобы увезти ее в свой дом; о, нет. Она по-прежнему была квартирной хозяйкой в доме 221Б, а жених переехал прямо в те комнаты на первом этаже или в подвале, которые, по меньшей мере, семь лет были ее домом. Они кажутся уютно обставленными, с пылающим огнем в камине и безукоризненным порядком повсюду. Там, пока его жена продолжала прислуживать своим джентльменам, мистер Тернер сидел - вероятно, даже не утруждая себя принести для нее наверх кофейник. Мало-помалу он становился все более алчным, возможно, требуя, чтобы она повысила плату сверх разумной меры, возможно, даже предлагая ей попросить съехать такого разрушительного жильца, как мистер Холмс, - что Марте совершенно не понравилось. Возможно, он стал властным, напомнив ей, что все ее доходы принадлежат ему. Видимо, она почувствовала первые признаки тревоги, подозрения. Куда подевался тот "заботливый ухажер", который либо был одним из ее закадычных друзей, либо был представлен другим (до сих пор пользующимся ее доверием) закадычным другом? Где был тот мужчина, который так понимающе согласился, когда она сказала ему, что,замужем она или нет, она не может покинуть мистера Холмса? Почему он женился на ней? Возможно, он даже стал зловещим, угрожающим. И потом, к кому бы она могла обратиться за помощью? Нет никаких записей о событиях на Бейкер-стрит в период с марта по июль 1888 года. У Шерлока Холмса не было особых приключений для "Хроник Уотсона". Не будет ли преувеличением предположить, что вместо этого он был занят одной из тех незначительных проблем, касающихся безвестных женщин, не знающих, как поступить или попавших в беду, к которым он всегда относился с такой добротой? Если бы такая женщина была его собственной верной компаньонкой, насколько больше внимания он уделял бы ее делу! “Он отличался удивительной мягкостьюи обходительностью в обращении с женщинами”. Когда миссис Хадсон-Тернер, обеспокоенная и, возможно, со слезами на глазах, появилась у его двери в качестве клиентки, возможно ли, чтобы Холмс отказал ей? Для него это была бы детская забава, эта небольшая задачка: неосмотрительно заключенный брак, мистер Тернер все более выказывающий все признаки охотника за приданым, может быть, даже чувство опасности - нет, возможно, это слишком смелое предположение: но главный вопрос, поставленный ребром, заключался бы в следующем: как можно расстроить замыслы мистера Тернера? Нельзя допустить, чтобы он терроризировал Марту. Возможно, когда-то она любила его, но теперь любовь ушла. Как избавиться от него навсегда, как можно более безболезненно? А затем последовало небольшое исследование биографии Тернера и его недавнего прошлого. . . . Ну , конечно. Негодяй Тернер был женат раньше, возможно, не один раз, на простых доверчивых женщинах со средствами. Он брал у них все, что мог, а затем уходил; и ему не надо было затруднять себя никакими формальностями с разводом, перед тем, как он находил новое теплое местечко. Теорией двоеженства, и только ей одной, можно объяснить тот факт, что “миссис Тернер”, без суеты и церемоний, вернула себе фамилию своего первого мужа. Мистер Морли желает "слегка посетовать на то, что у преданной миссис Хадсон никогда не было собственных тайн”. Возможно, ее тайна заключалась именно в этом, но это была столь болезненная ситуация, что она никогда не была отражена в Каноне; Холмс хранил об этом почтенное молчание. И не следовало посвящать в это краткое приключение летописца с Бейкер-стрит, доктора Джона Уотсона. Единственное упоминание Холмсом ее нового имени могло быть оговоркой, поскольку, в конце концов, Уотсон, хотя и заметил ее, никогда не спрашивал, что она значила. Одним из его немногих промахов было то, что он так мало интересовался тем, что происходило на первом этаже дома 221Б. А если бы Уотсон догадался? Что ж, он также был благородным рыцарем, что доказано всеми его невинными саморазоблачениями; и он также проявил бы свою обычную деликатность, сохранив эту тайну. Что касается нас, исследователей, то миссис Хадсон уже много лет как ушла на покой, и если бы она знала, какой любовью продиктован наш интерес, она бы наверняка нас простила .

@темы: ШХ

---

найденные в Сети

( Читать дальше... 

@темы: картины

---

https://bealbotanicalgarden.msu.edu/science/seed-experiment

В 1879 году профессор университета штата Мичиган Уильям Бил закопал в секретном месте 20 керамических бутылок с тысячью семян разнообразных растений в каждой, что росли повсюду вокруг, помещенных в ту же почву, что и вокруг. Запечатывать бутылки он не стал и расположил их наклонно, горлышками вниз.

Каждые пять лет он доставал по бутылке и пытался прорастить содержимое. Через 40 лет он передал информацию о местонахождении бутылок преемнику, и тот решил увеличить интервал до 10 лет. Эстафета продолжилась. С 1980 года достают каждые 20 лет и теперь думают увеличить интервал до 30 лет. Осталось 4 бутылки и кое-что ещё удается прорастить.

Работы на основе бутылок 13 (1970 год), 14 (1980) и 15 (2000) вполне себе цитируются. Как я понимаю, новость связана с публикацией работы о бутылке номер 16. mithrilian.livejournal.com/3065377.html

@темы: цветики-листочки, 19 век, СшА

---

Если вдруг наступил момент, когда вы уже по третьему кругу проехались по всем самым известным пейзажным локациям в стране, и теперь уже хочется что-то действительно новое и нетривиальное, то в какую сторону следует развернуть свой объектив, и куда ещё можно поехать снимать.


Гауди Абыйского улуса
( Читать дальше... 

@темы: пейзажи

---

Имя из Толкиена или антидепрессант? antidepressantsortolkien.vercel.app/

@темы: медицина, хи-хи, имена

---

Среди всего того добра, что мне подсунул фейсбук в последние несколько месяцев, особенно ценно "шотландское сообщество" https://www.facebook.com/groups/travelscotlandgoals/ Если "Монти Пайтон" - это тонкий английский юмор ("А смеяться-то где?!"), то здесь - толстый шотландский юмор, вполне доступный любому иностранцу при условии знания некоторых реалий (ну, скажем, про туристов, которые ждут, когда им заправят кислородные баллоны для восхождения на Бен Невис - Бен Невис в самом деле высочайшая вершина Шотландии, Соединенного Королевства и Британских островов вообще, и высота ее 1345 метров... Ну и все прочее в том же духе. Про Несси и дикие хаггисы, которые пасутся в альпийских лугах). "Positive Information Super Highway. Some places may not be 100% accurate." (Вы же знаете, что такое "литота", да?) Я как-нибудь сюда перетащу избранные места.

Помимо всего прочего, эта дурацкая рассылка способствует расширению умения понимать, когда пишут "по-шотландски" (вот уж это-то переводчику точно пригодится рано или поздно, я гарантирую это!) Типа, "coo" вместо "cow" и все такое. Так вот: только что осознал, что словцо wee ("маленький"), которое там лепят чуть ли не к каждому первому существительному - это уменьшительно-ласкательный суффикс. Вот ровно со всем тем же спектром значений, что у нас.

We didnae pluck them aff the wee language tree = "Мы их не сорвали [готовенькими] с языкового деревца". (О том, что все живые языки на самом деле выдуманные).

В английском есть еще словцо ickle, с тем же значением. То есть в словаре написано, что это "малыш", но вы ему не верьте. Это отдельно плавающий суффикс. Вот в "Гарри Поттере и философском камне" Петуния говорит, "she couldn’t believe it was her Ickle Dudleykins, he looked so handsome and grown-up." Или там: ‘Aaah, has ickle Ronnie got somefink on his nosie?’ said one of the twins." А вот в пятой книге Гарри подкалывает Дадли:

‘How long have you been “Big D” then?’ said Harry. ‘Shut it,’ snarled Dudley, turning away. ‘Cool name,’ said Harry, grinning and falling into step beside his cousin. ‘But you’ll always be “Ickle Diddykins” to me.’ I said, SHUT IT!’ said Dudley, whose ham-like hands had curled into fists. ‘Don’t the boys know that’s what your mum calls you?’

Но если в английском это исключение, как "детская речь" или, наоборот, издевательство и унижение собеседника, низведение его до уровня ребенка, в "шотландской" речи, которую имитируют тексты этого сообщества, это самое wee явно можно употребить в любой момент, по отношению к чему угодно, и оно явно значит в первую очередь включение в личную сферу говорящего ("Чайку попьем, картошечки пожарим, в танчики погоняем"). Поневоле вспоминается украинский с его обилием уменьшительно-ласкательных суффиксов, вполне уместных в речи не только экзальтированных дам, но и кого угодно. kot-kam.livejournal.com/3754420.html

@темы: Вавилон-18

---

Святые Косма и Дамиан, они же Кузьма и Демьян, первые трансплантологи.

Собственно, Кузьм и Демьянов, как считается в православной традиции, было несколько пар, и работали они в разных местах – одни в Малой Азии, другие в Риме, третьи в Аравии, все были врачевателями и православная традиция считает их разными людьми. Ну вроде как «Кузьма и Демьян» - это как бы медицинская специальность, а в некоторых интерпретациях они вообще сливались в единого могучего Козьмодемьяна. Католическая традиция считала это перебором и признавала только Аравийских Кузьму и Демьяна hagnir.livejournal.com/127643.html

@темы: имена

---

Баллада о генеалогическом лабиринте

Март 1965 года. Трофима Денисовича Лысенко выселили из Академии наук, Алексей Леонов вышел в открытый космос. Ну а в штате Луизиана родилась девочка Элизабет (сама виновата).

Родилась – значит нужно оформить свидетельство о рождении, потому что без него в Соединённых Штатах никуда. А для свидетельства записать все необходимые данные. Например, расу. Родители, естественно, и указали: «белая». Как у себя, потому что.

А дальше попало заявление в службу регистрации. Сотрудник попался бдительный, ответственный, вспомнил, что где-то по документам с этой фамилией было указано что-то не вполне то, и поставил расу под вопрос.

Визуально, заметим, девочка – белая. Но это ни о чем не говорит. И родители у неё визуально – белые. Но это ничего не значит. И по документам тоже, между прочим, белые. Но это тем более не довод, особенно в Луизиане.

В результате, никакого свидетельства ни о каком рождении никому не выдали (ребенку без него ни в школу, ни в красную армию – но это чиновников не касается), а служба регистрации открутила данные родителей на шесть поколений назад. Процесс, заметим, нетривиальный, и требует архивных талантов, но нет тех крепостей, которые не может взять бюрократ. И получилось у службы, что отец и правда белый. Что ты будешь делать. А вот мать – прекрасная креолка Люсиль Грейс – негритянка на целых одиннадцать с половиной тридцать вторых.

Почему цифры такие странные? Да потому что по закону № 46 от уже успевшего наступить 1970 года:

«При определении расы лицо, в котором течет одна тридцать вторая негритянской крови или менее того, не должно описываться или обозначаться государственными служащими штата Луизиана при помощи следующих терминов: «цветной», «мулат», «черный», «негр», «грифф», «афроамериканец», «квартерон», «метис», «небелый».»

Вот и приходится бедным служащим считать тридцать вторые капли крови. А у девочки Элизабет этих тридцать вторых – пять с хвостиком, а вовсе не одна. Значит что? Пишем в графу «раса» – «черная».

Получив свидетельство о рождении, где их пятилетняя уже, по-моему, дочь вдруг оказалась негритянкой, родители (напомним, по документам оба – белые) пришли в неописуемый восторг, откуда быстро направились в службу регистрации. Мол, нельзя ли исправить это… недоразумение. Нет, нельзя. Почему? По определению. Больше одной тридцать второй.( Свернуть 

Родители развернулись и пошли в суд. Суд посмотрел документы и генеалогию и сказал – все в порядке, ребенок черный, записан черным, нарушений нет. Отказать.

Родители подали апелляцию. Апелляционный суд посмотрел документы и генеалогию и сказал: позвольте, а ведь закон не содержит инструкции по подсчету тридцать вторых. Граждане свидетели, вы как эти проценты вычисляли?

И тут, конечно, выяснилось, что вычисляли они по здравому смыслу и текущему на 1970 год значению терминов. То есть, если в документах записано «мулат» – значит, берем одну вторую… это при том, что довоенное «мулат» часто обозначало лицо с любой совершенно долей видимой негритянской крови, а «цветной» накрывало диапазон от индусов до индейцев.
И кстати, говорит суд, даже по этому счету не сойдется у вас: смотрите, вы пра-пра-прабабушку ребенка с материнской стороны записали цветной на 3/8, а в архиве по одним документам она «мулатка», а по другим – «белая». И что прикажете писать «за пределом разумного сомнения»? Так, теперь пошла прабабушка, где она на древе?, вот она. Почтенная дама у вас по каким-то причинам числится полукровкой, а в свидетельстве о смерти она, представьте, тоже «белая». И на бабушку вы цветной крови насчитали, а про неё везде написано «нет данных», а в свидетельстве о браке она тоже значится… «белой».
И в завершение, основательница всей династии у вас записана чистокровной черной вообще только потому, что, согласно такой-то статье в такой-то газете, прибыла в наш благословенный штат на корабле из Африки. Убийственное доказательство. (Напоминаем, что «Африка», как и «Сицилия», это вовсе не генетическое, это географическое понятие и оттуда кто угодно может взять и приехать, вы, например&hellip

В общем, прекращайте это издевательство, пишите девочку белой – а саму процедуру вычислений мы признаем невнятной, непригодной к использованию, но главное – неконституционной.

Служба регистрации вышла из зала суда… и выдала девочке сокращенное свидетельство, где раса не была указана вовсе. Потому что они были принципиальные люди и не могли назвать черное на пять тридцать вторых – белым.

Родители помянули царя Ирода и всю кротость его и пошли уже в Верховный суд. Верховный суд штата Луизиана посмотрел на двух не то чтобы белых, но уже прозрачных от ярости истцов, генеалогию, математику, родословное древо, решение апелляционного суда и небеса и сказал… нет, то, о чем вы подумали, он не сказал, воздержался. А по существу заявил:

По первому пункту, в смысле вопиющего издевательства, мы согласны с предыдущей инстанцией: выдайте девочке свидетельство. Точка.

А вот по второму пункту, о неконституционности – решительно не согласны(*). Потому что, создается впечатление, что закон от 1970 года в этом штате никто никогда не читал – ни родители, ни суд, ни особенно служба регистрации.
Смотрите. Документ на свидетельство о рождении составляется медиками по данным, взятым у родителей – и в законе № 46 указана ровно одна, прописью одна, конкретная причина, по которой служба регистрации обязана эти данные изменить. Если ребенок, в котором имеется та самая 1/32 или меньше, вдруг назван в документе цветным и так далее. И это все, чего требует закон! Один отрицательный критерий. Точка. Требования переписывать в цветные или черные ребенка с двумя, пятью (или всеми 32) тридцать вторыми в законе нет. Во-об-ще.

Так что см. выше. Оформите им свидетельство и вон отсюда.

На этом служба регистрации сдалась – и на девятый год от рождения Элизабет (и десятый от принятия закона о гражданских правах) все же выписала проклятый документ. Сама же продолжила вести подсчеты по старинке, полагая, что вряд ли ей еще раз попадутся такие заядлые родители.

Тут она, сами понимаете, ошиблась.

Что особо примечательно – ни один из участников этой истории, рассуждавших о корректности оценки и качестве подсчетов, не мыслил в категориях преследования. Например, пресловутая служба регистрации даже и не пыталась изменить документы матери (с её удвоенной против дочери долей тридцать вторых). И вопроса такого не поднимала. Она сначала пыталась качественно сделать свою работу, а потом отстаивала то, что считала правильным. Как понимала. В естественных для себя рамках.

Ведь правильное число тридцать вторых – это критически важно, не так ли? Это же определяющий фактор. В отличие от таких мало значащих вещей, как разрез глаз, классовая принадлежность или религия.

(*) часть судей все-таки сочла необходимым внедрение более внятной процедуры во избежание. el-d.livejournal.com/306603.html#comments

@темы: 19 век, СшА

---

Баллада о цвете покойников

Жил да был в Новом Орлеане Жан-Мишель Фортье, директор Банка Луизианы. Столп общества. А столпу общества, проживающему в Новом Орлеане в начале XIX века, положена сложная личная жизнь. Потому что в жены с правой стороны он берет белую женщину из хорошей семьи (наследники, деньги, социальные связи), а в фактически жены с левой стороны – цветную из хорошей семьи (связи в третьем сословии и дочери, дочери). И так уж сложились дела у Жана-Мишеля, что от левой жены, с которой прожил он тридцать лет в любви и согласии, родилось у него семеро детей (и точно выжило двое), а с правой не произросло, по-моему, никого.

Поэтому Эдмон Густав Фортье, сын свободной цветной Маргариты Милон, стал наследником отца и разместился на белой стороне родословного дерева и новоорлеанского общества (последнее и глазом не моргнуло – будто он первый тут с такой траекторией). А вот сестра его Анжела осталась на цветной, наследовать дело матери. Потому что девица из хорошей белой семьи заниматься ремеслом и торговлей не может – и вообще ее имущество принадлежит сначала отцу, а потом мужу. А девица из хорошей цветной – может, в опекунах не нуждается и даже имеет право лично представлять себя в суде. Данная конкретная – еще и очень хочет.

Эдмон Густав Фортье, наследник, как положено столпу общества, тоже женился в обоих мирах и завел дочь Дельфину на цветной стороне улицы… а на смертном одре говорит ему священник: сын мой, ты уже сорок лет живешь во грехе, любви и согласии с креолкою Каролиной Делзей, а иной жены у тебя сейчас нет, так что не отпущу я тебе грехов, пока не женишься. Иезуиты, что с них возьмешь, не понимают они некоторых тонкостей. Делать нечего. Позвали свидетелей – и заключили брак. Было это в 1862 году, что важно.

И уже в 1896 году, в совсем другой стране (1896 год - это уже и Гражданская война прошла, и расовые «законы Джима Кроу» уже в цвету) умерла в мафусаиловом возрасте Анжела Фортье, не оставив завещания. 

Наследовала ей племянница, та самая Дельфина. Как ближайшая родственница. Наследовать очень было что. И именно поэтому город Новый Орлеан оспорил решение. Мол, какая ж она родственница, если батюшка у неё белый, мать – цветная, браки между цветами в 1862 году были запрещены. Незаконная она и непризнанная, наследовать не может.

Как так, отзывается Дельфина – это с каких пор сын цветной у нас вдруг – белый?

Ой, говорит суд. Дело пошло всеми кругами и устремилось в Верховный суд…

Каковой и 19 июня 1899 года и постановил, что Эдмон Густав Фортье – цветом кожи белый как призрак, что бродит по Европе, всю жизнь проживший как белый, считавшийся белым, работавший как белый, унаследовавший имущество и статус своего отца, по крови… ну где-то одна шестнадцатая, то есть, и по старым законам белый, и по нынешним тоже белый, является, тем не менее, цветным, брак его со свободной цветной – законным, а Дельфина Фортье – правомерной наследницей своей тетушки Анжелы. И оставьте людей в покое.

Прелесть ситуации тут в чем. Тринадцать лет спустя тот же суд того же штата рассматривает дело о наследстве другой богатой дамы – у которой второй муж точно белый, а вот первый, Аделяр Дювинье, судя по всему, был такой же консистенции, что и Эдмон Густав. Поэтому дети от второго брака заявили, что жениться на белой законным образом покойный никак не мог, ребенок от первого брака – бастард и прав на наследство у него нет. Исключите.

Суд рассмотрел дело и постановил – покойный Дювинье безусловно считался белым (и его брат был судьей городского суда), являлся по закону белым на момент заключения брака, и соответственно, никак не может сменить расу посмертно. Брак законный, сын имеет право на долю в наследстве матери.

По-моему, Верховный суд штата Луизиана просто очень не любил сутяг и людей, жадных до чужого куска. Вам не кажется?

el-d.livejournal.com/307004.html#comments

@темы: 19 век, СшА

---

Смотрим на руки. Строим догадки. Но это не нейронка, в привычном тут контексте. Это фотография без фотошопа.
Так снимает современный iPhone.
'Подруга невесты сфоткала последнюю на айфон. И получила три разных невесты. На одном снимке.
..."Это реальная фотография, не отфотошопленная, не панорамный снимок, не Live Photo", - пишет невеста в своей инсте.
Невеста в ярости идет в Apple Store, где ей рассказывают, что айфончик на деле делает серию снимков, а потом не просто выбирает лучший, а сшивает их в одну фотку.
Ну то есть айфончик решил, что в одном зеркале невесте к лицу одна поза, в другом - другая поза, а как там она выглядит или держит руки ему насрать. Ибо бьютификация - всё, а реальный уродливый мир - отстой и ничто.'
...При этом это не фейк. Это просто несколько реальных снимков, с небольшим интервалом между собой, которые склеили в один.
https://kvisaz.livejournal.com/1430277.html

@темы: фото

---

«чувство числа» у животных не дискретное, а непрерывное! Для его описания исследователи предлагают модель «аккумулятора» – например, сосуда с водой, на котором есть отметки уровня. Животные определяют числа по тому, насколько близко «вода» подходит к той или иной отметке.
У нас такая система тоже есть, но ее дополняет другая, непосредственно связанная с языком. Когда нас просят запомнить произвольную последовательность цифр, предел наших возможностей – в среднем семь элементов. Но, как выяснилось, этот предел зависит от... того языка, на котором мы разговариваем – точнее, от того, насколько длинными словами мы называем цифры! Для говорящих на многосложном валлийском этот предел меньше, чем для говорящих на английском, а больше всех он – у китайцев, у которых слова для обозначения цифр самые короткие.
...А помните, как считает чукча из анекдота: «Один, два, три, много»? Опыт показал, что именно так считаем и все мы. Испытуемым предлагали карточки с разным числом кружочков и замеряли время, нужное для их подсчета. Один, два и три требуют одинакового времени, а после трех время начинает линейно расти в зависимости от величины числа. Иными словами, после трех мы переходим на другой способ счета!
https://egovoru.livejournal.com/115966.html

@темы: Вавилон-18