Ну ясное дело тогда это было Великое Княжество Литовское Русское и Жамойтское.
Традиционно все деньги - серебряные и немного золота. Самая мелкая серебряная монета - денарий.
По весу сравним где-то с московской денгой. То есть покупательная способность достаточно высока. Ну я как-то считал что ну около 5 долларов через золото. Если через паритет покупательной способности считать... наверное другая сумма будет.
Итак, в Московии, где действовала золотоордынская монетная система с денгой (тенге) были еще и медные пуло для мелких расчетов по курсу несколько десятков пуло (называются разные цифры) за денгу. Позже в результате военных расходов в результате взаимной войны на уничтожение сначала Московия-Россия, затем ВКЛ перешли фактически на медь, но мы остановимся на первой половине семнадцатого века. Московия накануне медного бунта а в ВКЛ... первой медной монетой стала вот эта шотландская монетка с репейником двойной пенни. Он же тернер. Надпись "NEMO ME IMPUNE LACESSET" "никто ко мне не прикоснется безнаказанно" вокруг репейника. символа Шотландии. Размером монетка где-то с советскую копейку.
В кладах, которые находят на территории Беларуси довольно много находят такие монеты, причем периода 1632-33 годов.
Причем монета довольно массовая в Беларуси. Если вы сейчас поищете на белорусских аукционах нумизматов такую монетку, то купите ее баксов за 5. А ведь это монета семнадцатого века.
А дело в том, что в шестнадцатых-семнадцатых веках на территорию ВКЛ, да и всей Речи Посполитой, прибыло много шотландцев (шкотов), которые в основном занимались мелкой торговлей или были на военной службе. Среди военных шкотов был и некий Лермон... который дал фамилию Лермонтову. ну вот, Лермонтов - шотландец, Пушкин - арапченок...
Откуда они взялись эти шкоты? После заключения унии 1603 года между Англией и Шотландией, в Шотландии начали притеснять шотландских протестантов, а Шотландцы были пресвитерианцами... и некоторые шотландцы искали где найти пристанище в других странах. Вот как раз в первой четверти семнадцатого века наибольший наплыв шотландцев и был. А магнаты ВКЛ Радзивилы были... нет, не католиками, они желалы быть более самостоятельными от Польши... они были кальвинистами. И в общем нормально отнеслись к таким приезжим.
Но мы вернемся к мелким торговцам. Как пишет Рабцевич, начиная с 1563 года встречаются упоминания о том. что мелкие торговцы-шкоты составляют серьезную конкуренцию местным торговцам. А так как вели они мелкую разносную торговлю, торговали всякими заколками-пуговицами и прочей мелочью 9они даже и назывались в официальных документах как "шкотские товары", то их торговля нуждалась в мелкой монете. Вот и привезли они с собой такую монету. И местный рынок ее принял.
Город-склад, или главный секрет Бруклина Здесь бы фантастические фильмы про мир будущего снимать, а про это место мало кто знает. Закрытость и военное прошлое сохранили практически в первозданном виде одно из самых необычных зданий в Бруклине.
В бруклинском районе Сансет-Парк есть одно большое, но внешне ничем не примечательное здание стоящее у самого залива. Его желтые стены видят все проезжающие по эстакаде скоростной автодороги Гованус-Экспрессуэй. Но мало кто из нью-йоркцев знает о том, что это за здание и практически никто никогда не был внутри. Я и сам совершенно случайно заинтересовался этим объектом. Меня в свое время сильно заинтересовала одна черно-белая фотография сделанная в 1949 году. К моему немалому удивлению оказалось, что это место до сих пор существует и очень мало изменилось за прошедшие годы. С того момента я начал искать возможности увидеть его своими глазами.
Место называется Brooklyn Army Terrminal и это одно из самых необычных зданий, что я видел.
В 1917 году Европа была охвачена пламенем Первой мировой. В апреле в нее вступили США, начав подготовку к переброске войск на другой континент. В ходе планирования операции, Военный департамент США пришел к необходимости строительства военной базы предназначенной для снабжения американских войск находившихся за границей. Местом расположения новой базы был выбран порт Нью-Йорка. Разработку проекта поручили Кассу Гилберту и строительной компании Тюрнер Констракшен. Гилберт был известен как архитектор большого количества государственных зданий, но прежде всего, как автор неоготического небоскреба "Вулворт-билдинг" (вики), построенного в 1913 году и являвшегося самым высокого зданием Нью-Йорка на протяжении 17 лет. К проектированию также привлекли Ирвинга Буша, владельца гигантского производственно-складского комплекса "Буш-Терминал", площадью 200 акров, находившегося в Бруклине на самом берегу нью-йоркского залива. Буш, у которого правительство реквизировало на время Первой мировой войны часть зданий его комплекса, активно подключился к работе, желая избежать подобных ситуаций в будущем. Практический опыт Буша объединенный с талантом Гилберта позволили создать самый современный логистический комплекс в мире на тот момент.
По проекту новый транспортно-складской комплекс должен был быть расположен в Бруклине по соседству с "Буш-Терминалом" (землю под строительство реквизировали у Буша). Иметь железнодорожную ветку и платформы, ворота для разгрузки автотранспорта и пирсы для загрузки транспортных и пассажирских судов.
Материалом для строительства был выбран бетон и на момент постройки это было самое большое сооружение из железобетона в мире. При этом надо помнить, что на дворе был 1918 год и основными инструментами строителей были руки и лопата. Раствор мешали вручную при помощи простых механических приспособлений, а для его перевозки использовали тачки и телеги запряженные лошадьми. Теперь представьте эти технологии при строительстве комплекса общей площадью 464 515 м2. Чтобы понять насколько это много приведу такое сравнение: площадь одного из основных корпусов (а их два) равна 210 473 м2, это больше, чем площадь торговых помещений крупнейшего российского молла "Мега Белая Дача" (180 000 м2). Тем более удивительным является тот факт, что здание построили всего за 17 месяцев.
Новый комплекс обошелся правительству США в 30 миллионов долларов и был назван Brooklyn Army Base. Когда в сентябре 1919 его строительство было завершено, то насущная необходимость в новой базе отпала, т.к. война в Европе уже закончилась. База успела поработать только на приемке войск и имущества привозимых из из Европы.
Всего через 90 дней после начала работы новой базы все склады были забиты под завязку. Вот краткий список того, что там хранилось: миллионы комплектов униформы, шинели, головные уборы, обувь, десятки тысяч рулонов различной ткани, винтовки, пистолеты, медицинское оборудование, бинты, лекарства, протезы, тысячи тонн бекона, сахара, консервированных фруктов, рыбы и овощей, чай, кофе, сухофрукты и многое другое.
Комплекс состоял из двух огромных корпусов А и В, трех крытых пирсов, административного здания, мастерской и котельной.
Все корпуса связаны между собой крытыми переходами, сделанными на уровне третьего этажа.
Такие же переходы вели к пирсам.
Сейчас из трех пирсов сохранился лишь один, да и тот давно лишился всех надстроек и используется сейчас, как большая парковка. С нее, кстати, открывается отличный вид на Манхеттен.
Все здания был оборудованы по последнему слову техники и Brooklyn Army Base являлась самым современным логистическим комплексом в мире на тот момент. Здание B использовалось для приема, сортировки и хранения грузов, а здание А для размещения личного состава, ожидающего погрузки на суда. Внутри были казарменные помещения, столовая, ресторан, почта и даже боулинг.
На фото холл корпуса А после реконструкции.
Внутри корпуса B был обустроен огромный крытый атриум с железнодорожными платформами и большим мостовым краном грузоподъемностью 5 тонн, смонтированным под самой крышей.
Все это давало возможность работать днем без искусственного освещения, вести разгрузку в любую погоду и принимать опасные и секретные грузы.
Состав заходил внутрь здания, там ящики выгружали на платформы, после чего их при помощи крана поднимали на балкон нужного складского помещения.
Там хранили, сортировали, комплектовали и перегружали все, что связанно с материально-техническим обеспечением войск находившихся за пределами США. В основном это была униформа, амуниция, легкое вооружение, медикаменты, продукты и т.п.
Балконы.
Помимо крана, комплекс был оборудован 96 лифтами грузоподъемностью 4,5 тонны с централизованной системой управления. Это было самое большое количество лифтов обустроенных в одном здании на тот момент.
Когда наступал нужный момент, то из складских помещений грузы при помощи лифтов или крана опускали на третий этаж, перевозили в соседний корпус и по переходам отправляли на пирсы, где их загружали в трюмы транспортных судов.
Если с краном все понятно, то у меня остались вопросы по поводу перемещения грузов внутри комплекса. Мне было очень интересно узнать, как выглядел погрузчик в то время. Оказывается, что вот так.
Не прошло и 22 года, как, наконец, база начала выполнять свои функции и заработала на полную мощность. Во время Второй мировой войны через нее прошло 85 процентов всех поставок для снабжения армии США, а на ее территории трудилось 56 000 военных и гражданских специалистов.
В период после окончания Второй мировой база работала снабжая американские войска в Корее и Вьетнаме. В июле 1956 года на нее доставили спасенных при столкновении пассажирских судов Андреа Дориа и Стокгольм.
Самым известным солдатом отправившимся с Brooklyn Army Base на меcто своей лужбы был Элвис Пресли. В 1958 году при скоплении журналистов и поклонников, рядовой Пресли с личными вещами и еще 1 170 военнослужащими армии США сел на военно-транспортное судно и отбыл в Германию.
В 1960 году концепция снабжения войск изменилась. Грузы и личный состав стали отправлять по воздуху и необходимость в базе отпала. В 1964 году оставшийся персонал был переведен в Байонн, штат Нью-Джерси, а база закрыта.
В 1981 году власти Нью-Йорка приобрели территорию и складской комплекс у федерального правительства за 8,5 миллионов долларов. После чего передали в ведение специально созданной управляющей компании, которая провела большой ремонт и в 1984 году начала сдавать помещения в аренду под склады и небольшие производства. Сейчас это обычный производственно-складской комплекс с кучей арендаторов, дурным менеджментом запрещающим фотографировать внутри без специального разрешения и охраной на входе. И если не знать, что находится внутри здания, то сложно обратить на него хоть какое-то внимание.
Центральный вход в корпус В. Раньше тут в здание входили железнодорожные пути.
Вид изнутри.
При входе есть небольшое кафе, а сразу за ним выход в атриум.
Так как остекление крыши отсутствует, то проходы сделаны крытыми.
На стенах до сих пор сохранились надписи оставшиеся от военных.
Внутреннее пространство.
Глядя на здание удивляешься, что спроектировано оно было в далеком 1917 году, когда толком и машин то не было, а по функционалу оно вполне отвечает всем современным требованиям: большие внутренние пространства со свободной планировкой, широкие коридоры, множество грузовых ворот, рампы для разгрузки-погрузки и грузовые лифты. Такое ощущение, что с 1917 года ничего принципиально нового в организации складского пространства так и не придумали.
ОНОМАСТИКА ДНЯ Советник президента Экваториальной Гвинеи дал дочери имя Екатеринбург
Советник президента Экваториальной Гвинеи Бенинт Коови дал своей новорожденной дочери имя Екатеринбург. Об этом в беседе с ИТАР-ТАСС сообщил ректор Уральского государственного экономического университета Михаил Федоров, который готовится к визиту в Экваториальную Гвинею. По словам собеседника агентства, девочка родилась 17 ноября (18-го числа по Екатеринбургу). Полное ее имя звучит так: Екатеринбург Енукунми. Сам Коови заявил, что считает Екатеринбург «совершенно особым городом». Как супруга Коови относится к Екатеринбургу и была ли она сама когда-нибудь в этом городе, не уточняется. Михаил Федоров отправится в Экваториальную Гвинею, чтобы вручить президенту страны Теодоро Обиангу Нгема Мбасого почетный диплом и мантию Уральского государственного экономического университета, а также малахитовую шкатулку, являющуюся символом Урала. Это мероприятие запланировано на 2 декабря. Тогда же ректор учебного заведения намерен поздравить новорожденную Екатеринбург и преподнести ей подарок (что именно получит девочка, не уточняется).
Может, хотели просто Катей назвать, но подсуетились к визиту и добавили бурга?
Насчет того, что по-белорусски чай - гарбата, неправда. В читанной мною белорусской литературе (правда, не скажу, что много читала) везде был чай. О гарбате я услыхала уже в 90е годы, когда оказалось, что заимствования из русского - это плохо, а заимствования из польского - очень хорошо. Так что, вероятно, это чисто западное явление. Кроме того, говорить вместо "чай" "трава чай"(что означает это латынеобразное выражение, *херба* по латыне - трава) терминологически неправильно, ибо люди, пьющие чай, "пьют" не траву, а листья.
Багаж вплоть до 30-х годов 20-го века у состоятельных людей был громоздкий, состоял из множества сундуков и кофров, где все было продумано до мелочей. Путешествия занимали недели и месяцы.
Одежду и обувь тогда шили на заказ, пойти и купить готовую, как сейчас- было невозможно. Поэтому все везли с собой, тем более, что трансатлантические и ж-д путешествия предусматривали переодевания в вечерние костюмы.
-------------------Бытовые кофры-----------------
===========================================
Кофры- это специализированные сундуки, которые имеют несколько предназначений, часто его можно поставить вертикально, получается своеобразный походный шкаф или комод.
Они бывают с несколькими отделениями: с вешалками для костюмов, с ящиками по типу комода, либо все вместе.
Они были одежные, обувные, театральные, практически- они могли заменить гардеробную.
Такие кофры, как правило, были предметом роскоши, часто заказывались индивидуально.
Например:
----------Louis Vuitton-Для русской царской семьи-----------
==============================================
Louis Vuitton Steamer Trunk / Wardrobe in Vuittonite (rare un-monogrammed leather covering originally designed for the Russian royal family)
Louis Vuitton Steamer Trunk / Wardrobe, Circa 1915
France
Circa 1915
-------------------Кофры такого типа------------------
A rare Vintage Louis Vuitton Steamer Wardrobe Trunk up for grabs
-------------------
wardrobe trunk louis vuitton
Луи Витон родился 4 августа 1821 года в городке Юра во Франции. Он с детства работал со столярными инструментами, чему его научил отец-плотник.
В 14 лет он решил попытать счастья в Париже. 400 км пути до столицы он преодолел пешком. Ему повезло – он поступил подмастерьем к специалисту по изготовлению сундуков господину Марешалю.
Луи быстро освоил технику их производства. В те времена путешествия становились все более доступными, и Луи предвосхитил рост спроса на багажные изделия, открыв в 1854 году вместе с женой собственную мастерскую.
--------------Винтажные кофры---------------
============================================
-------------------------------
Vintage Louis Vuitton Wardrobe Trunk (ca. 1914)
1
2
---------------------------
Vintage Louis Vuitton Wardrobe Trunk
Чемоданы создавались только для избранных – и через некоторое время его клиенткой стала супруга Наполеона ІІІ Евгения де Монтижо. Императрица доверила Луи готовить свои платья к путешествиям: он был назначен ее личным упаковщиком и создавал для нее эксклюзивные кофры.
-----------------Кофры для обуви-----------
============================================
Богатые модницы возили с собой десятки, а иногда и сотни пар обуви, подобных кофров могло быть несколько:
France
circa 1920
A very rare vintage shoe trunk by Aux Etats Unis ~Paris~. Makers label inside. Contains its original fitted interiors.
--------------
Rare 30 Pr. Vintage Louis Vuitton Shoe Trunk
France
1920's
Это совмещенный ящик- шляпная коробка плюс кармашки для обуви, для мелочей и чулок:
-------------------Кофры для сигар---------------
=================================================
Louis Vuitton giant cigar trunk
France
Of recent manufacture
Louis Vuitton, Paris: a magnificent ‘Malle Cigares’, model number M11040, based on the 1926 ‘Stowkowski’ trunk.
-----------------------------
France
1925
Louis Vuitton Paris: An exceptional cigar humidor of majestic proportions, professionally adapted from a rare ‘Encyclopaedia Britannica’ trunk c.1925, incorporating cabinet storage for around 500 cigars
-------------------------------------
Louis Vuitton Encyclopaedia cigar trunk
France
1925
В 1888 году сын Луи, Жорж Витон, создал ткань Damier Canvas, состоящую из коричнево-бежевых квадратов, которая до сих пор является одним из символов модного дома Louis Vuitton, а в 1896 году Жорж Витон создал логотип компании, навеянный японскими мотивами.
Эмблема представляла собой четырехконечную звезду в круге, переплетенную с инициалами LV.
В том же году были выпущены первые сумки с фирменным логотипом бренда. В 1905 году Жорж придумал и зарегистрировал полотно Monogram с вытесненными золотом на коричневой коже инициалами отца.
----------------Сундуки--Louis Vuitton--------
===========================================
Сейчас определенная публика сходит с ума от логотипов, как же- винтажный сундук LV стоит примерно 5-30 тыс $, их полно на аукционах.
Rare 19thc Large Louis Vuitton Damier Canvas Courier Steamer Trunk with One Tray and Iron Handles
Vintage Louis Vuitton Steamer Trunk from the 1900s for $22,500
Vintage Louis Vuitton Wardrobe Steamer Trunk
$31,000.00
------------------Сундук для обуви------------------
С тремя отделениями, вмещал 20 пар
Louis Vuitton shoe trunk
France
1920s
Louis Vuitton, Paris: a superb and extremely rare ‘Malle Chaussures, Grande Modele’ (large shoe trunk) in L.V. ‘Monogramme’ fabric with all brass and leather trim, the interior with 3 removable trays, the trunk with capacity for 20 pairs of shoes/boots.
--------
-----------------Портпледы-----------------
===============================================
---------------Шляпные коробки-----------------
===============================================
c1920
Antique Louis Vuitton Hat Box
Louis Vuitton French Co Classic Monogram Vintage Hat Box Suitcase.
Louis Vuitton Vintage Monogram Boite Chapeaux Ronde Hat Box Case
$1,750
---------------------------
А этот чемодан-ящик был сделан на фирме "Louis Vuitton" по заказу неизвестного клиента из Китая. Он содержит все, что нужно, чтобы развлечься даже на необитаемом острове.
Внутри- телевизор, DVD проигрыватель, есть кофеварка на питании от бензина. Электронные гаджеты рассчитаны на питание от солнечных батарей.
О средневековой кухне уже много написано и еще больше сказано. Вопрос этот весьма популярен у исследователей. Но необходимо еще раз уточнить один момент, а именно: блюда, подаваемые на столы господ — аристократов, землевладельцев, людей, обличенных властью, как духовной, так и светской — весьма существенно отличались от того, чем питались простые люди, работавшие на их землях и зависящие от них, в том числе и материально…
читать дальшеОднако, когда в XIII веке, границы между сословиями начали стираться, сильные мира сего озаботились тем, как удержать работников, и решили сыграть на любви к «домашнему очагу», позволив крестьянам лакомиться кушаньями со своего стола.
Хлеб
В средневековье белый хлеб, который делают из пшеничной муки высшего помола, предназначался исключительно для господских и княжеских столов. Крестьяне же ели черный, прежде всего ржаной, хлеб.
В связи с этим необходимо упомянуть об «огне святого Антония» — болезни, которая «странным» образом поражала в основном бедных людей и крестьян. «Огонь святого Антония» — это отравление спорыньей — паразитическим грибком, образующимся в колосках ржи.
В средние века эта зачастую приводящая к летальному исходу болезнь разрослась до размеров эпидемии, особенно в неурожайные, голодные и т.п. годы, когда с полей собирались все, что более или менее попадало под определение злака, зачастую раньше положенного срока, то есть как раз в то самое время, когда спорынья наиболее ядовита. Отравление спорыньей затрагивала нервную систему и в большинстве случаев приводила к летальному исходу.
Лишь в эпоху раннего Барокко один голландский врач обнаружил взаимосвязь между спорыньей и «огнем святого Антония». В качестве средства от распространения болезни использовался хлор (вероятно, в виде хлорной извести, ибо чистый хлор открыли намного позднее — прим. ), хотя несмотря на него, а то и благодаря ему, эпидемия свирепствовала еще сильнее.
Но использование хлора не было повсеместным и скорее определялось сортом хлеба: некоторые хитрые пекари отбеливали свой ржаной и овсяный хлеб, а затем с выгодой продавали его, выдавая за белый (для тех же целей охотно использовался мел и измельченная кость).
А так как в добавок к этим весьма вредным для здоровья отбеливающим средствам в хлеб в качестве изюминок часто запекались сушеные мухи, то крайне жестокие наказания, которыми карались пекари-мошенники, предстают в новом свете. Тем, кто хотел делать на хлебе легкие деньги, приходилось часто переступать закон. И практически везде это каралось значительными денежными штрафами.
В Швейцарии пекарей-мошенников вешали в клети над навозной ямой. Соответственно, тем, кто хотел выбраться из нее, приходилось прыгать прямо в зловонное месиво.
Чтобы пресечь издевательства, не дать распространиться дурной славе о своей профессии, а также для того, чтобы самим себя контролировать, пекари объединились в первое промышленное объединение — гильдию. Благодаря ей, то есть благодаря тому, что представители данной профессии заботились о своем членстве в гильдии, появились настоящие мастера пекарного дела.
Макаронные изделия
О кухне и рецептах существует много легенд. Прекраснейшая из них была описана Марко Поло, который в 1295 году привез из своего путешествия по Азии вместе с ней рецепт приготовления вареников и «нитей» из теста.
Предполагается, что этот рассказ был услышан венецианским поваром, который начал неутомимо смешивать воду, муку, яйца, подсолнечное масло и соль, и делал это до тех пор, пока не добился наилучшей консистенции теста для лапши. Неизвестно, правда ли это или же лапша пришла в Европу из арабских стран благодаря крестоносцам и купцам, но то, что вскоре европейская кухня стала немыслима без нее, это факт.
Впрочем, в XV веке еще существовали запреты на приготовление макаронных изделий, так как в случае особенно неудачного урожая, мука была необходима для выпечки хлеба. Но с эпохи Ренессанса триумфальное шествие макарон по Европе уже невозможно было остановить.
Каша и густой суп
Вплоть до эпохи Римской империи каша присутствовала в рационе всех слоев общества, и только затем превратилась в еду для бедняков. Однако у них она была весьма популярна, ее ели три и даже четыре раза в день, а в некоторых домах питались вообще исключительно ею одною. Такое положение вещей сохранялось вплоть до XVIII столетия, когда на смену каше пришел картофель.
Следует заметить, что каша того времени существенно отличается от наших нынешних представлений об этом продукте: средневековую кашу нельзя назвать «кашеобразной», в том значении какое мы сегодня придаем этому слову, она была твердой, твердой настолько, что ее можно было резать. Еще одна особенность той каши заключалась в том, что несущественно было, из чего она состоит.
В одном ирландском законе VIII века четко прописано, какие слои населения, какую кашу должны были есть: «Для низшего класса вполне достаточно овсянки, приготовленной на пахте, и старого масла к ней; представителям среднего класса полагается есть кашу из перловой крупы и свежего молока, а в неё класть свежее масло; а королевским отпрыскам следует подавать подслащенную мёдом кашу из пшеничной муки и свежего молока».
Наряду с кашей с древнейших времен человечеству известен «обед из одного блюда» — густой суп, заменяющий первое и второе. Он есть в кухнях самых различных культур (арабы и китайцы используют для его приготовления двойной котелок — мясо и различные овощи варятся в нижнем отделении, а на поднимающемся от него пару «доходит» рис) и также как каша он был пищей для бедняков, пока для его приготовления не стали использовать дорогие ингредиенты.
Особой любви к этому блюду есть и практическое объяснение: в средневековой кухне (как в княжеской, так и в крестьянской) еду готовили в котле, подвешенном на вращающихся механизмах над открытым огнем (позднее в камине). А что может быть проще, чем закинуть в такой котел все ингредиенты, которые можно достать, и приготовить из них наваристый бульон. При этом вкус супа очень легко изменить, просто поменяв ингредиенты.
Хотя археологические находки и показывают, что значительно чаще крестьяне питались перловой кашей и овощами, но мясо они также употребляли в пищу.
Мясо, сало, масло
Начитавшись книжек про жизнь аристократов, впечатлившись красочными описаниями пиров, современный человек твердо уверовал в то, что представители этого сословия питались исключительно дичью. На самом же деле сие блюдо составляло в их рационе всего лишь 5%.
Фазаны, лебеди, дикие утки, глухари, олени... Звучит волшебно. Но на самом деле к столу обычно подавали кур, гусей, овец и коз. Особое место в средневековой кухне занимало жаркое.
Рассуждая или читая про мясо приготовленное на вертеле или решетке, мы забываем о более чем незначительном развитии зубоврачебного дела в то время. А как же разжевать жесткое мясо беззубой челюстью?
На помощь приходила смекалка: мясо разминалось в ступке до кашеобразного состояния, загущалось с помощью добавления яиц и муки, а полученная масса обжаривалась на вертеле в форме вола или овцы.
Также иногда поступали с рыбой, особенностью этой вариации блюда было то, что «кашку» заталкивали в искусно стянутую с рыбы кожу, а затем варили или жарили.
Соответствующее состояние стоматологии повлияло также на то, что овощи обычно подавали в виде пюре (измельченные овощи смешивались с мукой и яйцом). Первым, кто начал подавать овощи к столу порезанными на кусочки был метр Мартино.
Странным сейчас кажется нам, что жареное мясо в Средние Века зачастую еще и доваривали в бульоне, а приготовленную курицу, обваляв в муке, добавляли в суп. При такой двойной обработке мясо теряло не только свою хрустящую корочку, но и вкус.
Что касается жирности пищи и способов сделать ее таковой, то аристократы для этих целей использовали подсолнечное, а позднее и сливочное масла, а крестьяне довольствовались свиным салом.
Консервирование
Высушивание, копчение и засолка как методы консервирования продуктов в Средневековье были уже известны.
1. Сушили фрукты — груши, яблоки, вишню — и овощи. Засушенные или высушенные в печке они сохранялись в течение долгого времени и часто использовались в кулинарии: особенно их любили добавлять в вино. Фрукты также использовали для приготовления компота (фрукты, имбирь). Однако полученную жидкость не употребляли сразу, а загущали и затем резали: получалось нечто вроде конфет — пра-конфеты.
2. Коптили мясо, рыбу и колбасу — это было связано в первую очередь с сезонностью забоя скота, который проходил в октябре-ноябре, так как, во-первых, в начале ноября необходимо было выплачивать натуральный налог, а во-вторых, это позволяло не тратиться зимой на корм для животных.
3. Морскую же рыбу, импортировавшуюся для употребления во время поста, предпочитали засаливать. Засаливали также многие сорта овощей, например, фасоль и горох. Что касается капусты, то её квасили, то есть помещали в рассол.
Приправы
Неотъемлемым атрибутом средневековой кухни были приправы. Причем разграничивать приправы для бедняков и приправы для богатых нет смысла, ибо позволить себе иметь специи могли только богачи.
Легче и дешевле всего было купить перец. Импорт перца сделал богатыми очень многих, но и многих, а именно тех, кто мошенничал и подмешивал в перец сушеные ягоды, привел на виселицу. Наряду с перцем излюбленными приправами в средневековье были корица, кардамон, имбирь, мускат.
Шафран необходимо упомянуть особо: он стоил даже в несколько раз дороже, чем весьма недешевый мускат (в 20-х годах XV столетия, когда мускат продавался за 48 крейцеров, шафран стоил около ста восьмидесяти, что соответствовало цене на лошадь).
В большинстве поваренных книг того периода не указываются пропорции специй, но, опираясь на книги более позднего периода можно сделать вывод, что пропорции эти не соответствовали нашим сегодняшним вкусам, и блюда, приправленные, так как это делалось в средние века, могли бы показаться нам очень острыми и даже обжечь нёбо.
Специи использовались не только для демонстрации богатства, они также перекрывали запах, источаемый мясом и другими продуктами. Мясные и рыбные запасы в средневековье зачастую засаливали, чтобы они как можно дольше не испортились и не стали бы причиной болезни. А, следовательно, специи были призваны заглушать не только запахи но и вкус — вкус соли. Или кислятины.
Специями, медом и розовой водой подслащали кислое вино, чтобы его можно было подавать на стол господам. Некоторые современные авторы, ссылаясь на длительность пути из Азии в Европу, считают, что во время транспортировки специи утрачивали свой вкус и запах и для возвращения им оных в них добавлялись эфирные масла.
Зеленюшка
Травы ценили за их лечебную силу, лечение без трав было немыслимо. Но и в кулинарии они занимали особое место. Южных травок, а именно: майорана, базилика и тимьяна — привычных для современного человека, в Средневековье в северных странах не было. Зато использовались такие травы, о которых мы сегодня и не вспомним.
Мы, как и прежде, знаем и ценим волшебные свойства петрушки (любимая зеленюшка в средневековье), мяты, укропа, тмина, шалфея, любистка, чабра, фенхеля; крапива и календула все еще сражаются за место под солнцем и в кастрюле. Но кто вспомнит сегодня, к примеру, о цветках лилии или свекольной ботве?
Миндальное молоко и марципан
На каждой средневековой кухне сильных мира сего помимо специй обязательно присутствовал миндаль. Особенно любили из него делать миндальное молоко (измельченный миндаль, вино, вода), которое затем использовали как основу для приготовления различных блюд и соусов, а на время поста им заменяли настоящее молоко.
Марципан, также изготавливающийся из миндаля (тертый миндаль с сахарным сиропом), в средние века был роскошью. Собственно говоря, это блюдо считается греко-римским изобретением.
Исследователи приходят к выводу, что маленькие миндальные пирожные, которые римляне приносили в жертву своим богам были предшественниками сладкого миндального теста (pane Martius (весенний хлеб) — Marzipan).
Мед и сахар
Еду в средние века подслащали исключительно медом. Хотя тростниковый сахар был известен в Южной Италии уже в VIII веке, остальная Европа узнала секрет его получения лишь в ходе Крестовых походов. Но и тогда сахар продолжал оставаться роскошью: в начале XV столетия шесть килограммов сахара стоили столько же сколько лошадь.
Лишь в 1747 году Андреас Сигизмунд Маркграф открыл секрет производства сахара из сахарной свёклы, но и это особо не повлияло на положение вещей. Промышленное и, соответственно, массовое производство сахара началось лишь XIX столетии, и лишь тогда сахар стал продуктом «для всех».
Данные факты позволяют новыми глазами взглянуть на средневековые пиршества: только тот, кто обладал чрезмерным богатством, мог позволить себе устраивать их, ведь большинство блюд состояло из сахара, и многие блюда при этом предназначались лишь для того, чтобы ими любовались и восхищались, но никак не употребляли в пищу.
Пиршества
Мы с изумлением читаем о тушках орешниковых сонь, аистов, орлов, медведей и бобровых хвостах, которые подавались к столу в те времена. Мы раздумываем о том, сколь жесткими на вкус должно быть мясо аистов и бобров, о том, сколь редки такие животные как соня-полчок и орешниковая соня.
При этом мы забываем, что многочисленные перемены блюд предназначались, прежде всего, не для удовлетворения голода, а для демонстрации богатства. Кого мог оставить равнодушным вид такого блюда как павлин, «извергающий» пламя?
И жареные медвежьи лапы красовались на столе определенно не для того, чтобы восславить охотничьи способности хозяина дома, принадлежащего к высшим кругам общества и вряд ли добывающего себе пропитание охотой.
Наряду с поразительными горячими блюдами на пирах подавали сладкие выпечные произведения искусства; блюда из сахара, гипса, соли высотой с человеческий рост и даже больше. Все это предназначалось в основном для зрительного восприятия.
Специально для этих целей устраивались праздники, на которых князь и княгиня прилюдно на возвышении отведывали блюда из мяса, домашней птицы, торты, выпечку. Еды было неимоверное количество и, надо заметить к чести князей, что остатки пищи, неподъеденные слугами и горничными, делились между бедняками.
Разноцветная еда
Разноцветные кушанья в средневековье были чрезвычайно популярны и при этом просты в приготовлении.
На пирогах и тортах изображались гербы, фамильные цвета и даже целые картины; многим сладким кушаньям, например желе из миндального молока, придавались самые различные цвета (в кулинарных книгах средневековья можно найти рецепт приготовления такого трехцветного желе). Красились также мясо, рыба, курица.
Наиболее распространенные красящие вещества:
Зеленый: петрушка или шпинат Черный: тертый черный хлеб или пряники; гвоздичный порошок, черный вишневый сок. Красный: овощной или ягодный сок, (красная) свёкла. Желтый: шафран или яичный желток с мукой Коричневый: луковичная шелуха
Кушанья любили также позолачивать и посеребрять, но, само собой разумеется, это могли делать лишь повара господ, способных предоставить в их распоряжение соответствующие средства. И хотя добавление красящих веществ меняло вкус блюда, но на это закрывали глаза ради получения красивого цвета.
Однако, с крашеной едой, иногда происходили забавные и не очень случаи. Так на одном празднике во Флоренции гости чуть не отравились красочным творением выдумщика-повара, использовавшего хлор для получения белого цвета и ярь-медянку — для получения зеленого.
Пост
Свою находчивость и мастерство средневековые повара проявляли также во время поста: готовя рыбные блюда, приправляли их особым образом так, что они по вкусу становились похожими на мясные, изобретали псевдо-яйца и старались всеми способами обойти строгие правила поста.
Особенно старалось духовенство и их повара. Так, например, они расширили понятие «водяные животные», причислив к оным бобра (его хвост проходил под разрядом «чешуя рыбья»). Ведь пост тогда длился треть года. Сегодня нам это кажется диким, однако, так оно и было, и даже более того: существовали еще постные дни — среда и пятница — в которые запрещалось есть мясо.
Собственно говоря, пост не ограничивается отказом от мяса. Это также отказ от яиц, молока, молочных продуктов, таких как, например, сыр и творог. Лишь в 1491 году было разрешено есть во время поста молоко и яйца.
Это что касается правил для обычных людей. Помимо них существовали правила для определенных групп населения, в особенности, для членов духовных орденов. Так бенедиктинцы (соответственно, монахи, а не высшее духовенство) не могли употреблять в пищу четвероногих животных.
С вопросом о потреблении курицы проблемы существовали вплоть до IX столетия, когда епископ фон Майнц нашел лазейку в законе: птицы и рыбы были сотворены Богом в один день, поэтому должны быть отнесены к одному виду животных. И как можно есть рыб, выловленных из глубин морских, также можно есть и птицу, выуженную из тарелки супа.
Четырехразовое питание
День начинался первым завтраком, ограничивавшимся стаканом вина. Приблизительно на 9 часов утра приходилось время второго завтрака, состоявшего из нескольких перемен блюд.
Следует уточнить, что это не современные «первое, второе и компот». Каждая перемена блюд состояла из большого числа кушаний, которое слуги подавались к столу. Это приводило к тому, что всякий, кто устраивал банкет — по случаю ли крестин, свадеб или похорон — старался не ударить в грязь лицом и подать к столу как можно больше вкусностей, не обращая внимания на свои возможности, а потому зачастую влезая в долги.
Чтобы положить конец такому положению вещей вводились многочисленные предписания, регулировавшие количество блюд и даже число гостей. Так, например, в 1279 году французский король Филипп III издал указ, гласивший, что «ни один герцог, граф, барон, прелат, рыцарь, клирик и т.п. не имеет права питаться более чем в три скромные перемены блюд» (сыры и овощи, в отличие от тортов и выпечки, при этом не учитывались). Современная же традиция подавать одно блюдо за раз приходит в Европу лишь в XVIII веке.
В обед снова позволялось выпить лишь стакан вина, закусывая его смоченным в вине же куском хлеба. И лишь на ужин, проходивший с 3 до 6 часов вечера, снова подавалось неимоверное количество кушаний. Естественно, что это «расписание» для высших слоев общества.
Крестьяне и рабочие были заняты делом и не могли уделять приему пищи столько времени, как аристократы (зачастую им удавалось лишь один раз скромно перекусить в течение дня), да и их доходы не позволяли им этого: вместо утреннего бокала вина — пиво, вместо жареного мяса и сладостей — перловая каша и овощной «суп».
Столовые приборы и посуда
Двум столовым принадлежностям было тяжело завоевать себе признание в Средневековье: вилке и тарелке индивидуального пользования. Да, существовали деревянные тарелки для низших слоев и серебряные или даже золотые — для высших, однако питались в основном из общих блюд. Причем вместо тарелки для этих целей иногда использовался черствый хлеб, который медленно впитывал и не давал испачкать стол.
Здесь необходимо сказать пару слов о соусах. Средневековые соусы отличались от сегодняшних: они были очень густыми, вплоть до того, что их можно было резать. Поэтому о мысли о дорогих соусницах на княжеских столах стоит отказаться... Зато вполне можно представить соус лежащий на черством хлебе, выполняющем роль подставки.
Вилка же «страдала» от предрассудков, существовавших в обществе: своей формой она заслужила репутацию дьявольского творения, а византийским происхождением — подозрительное отношение. Поэтому «пробиться» на стол она смогла только в качестве прибора для мяса. Лишь в эпоху барокко ожесточились споры о достоинствах и недостатках вилки. Собственный нож, напротив, был у всех, даже женщины носили его на пояске.
На столах также можно было видеть ложки, солонки, стаканы из горного хрусталя и питьевые сосуды — часто богато украшенные, позолоченные или даже серебряные. Впрочем, последние не были индивидуальными, даже в богатых домах их делили с соседями. Посуда и столовые приборы у простых людей были сделаны из дерева и глины.
У многих крестьян в доме была лишь одна ложка на всю семью и если кто-то не хотел ждать пока она по кругу дойдет до него, мог пользоваться вместо этого столового прибора кусочком хлеба.
Поведение за столом
Куриные ножки и фрикадельки раскидывали во все стороны, грязные руки вытирали об рубашку и брюки, рыгали и пукали сколько душе угодно, еду раздирали на части, а затем проглатывали не жуя. ...Так, или приблизительно так, мы, начитавшись записей хитрых трактирщиков или их посетителей-авантюристов, представляем себе сегодня поведение рыцарей за столом.
В действительности все было не столь экстравагантно, хотя существовали и курьезные моменты, поражающие нас. Во многих сатирах, правилах поведения за столом описаниях обычаев принятия пищи отражено, что нравственность не всегда занимала место за столом вместе со своим хозяином.
К примеру, запрет сморкаться в скатерть не встречался бы столь часто, коль эта дурная привычка не была бы весьма часто распространена.
Как убирали со стола
Столов в современном виде (то есть когда столешница прикреплена к ножкам) в Средневековье не было. Стол сооружался, когда в этом была необходимость: устанавливались деревянные подставки, и на них клалась деревянная доска. Поэтому в Средние века со стола не убирали — убирали стол...
Повар: почет и уважение
Могущественная средневековая Европа высоко ценила своих поваров. В Германии с 1291 года шеф-повар был одним из четырех самых важных фигур при дворе. Во Франции поварами высших рангов становились лишь знатные люди.
Должность главного винодела Франции была третьей по значимости после должностей камергера и главного конюшего. Затем следовал управляющий выпечкой хлеба, главный виночерпий, шеф-повар, наиболее приближенные ко двору управляющие ресторанов и лишь потом маршалы и адмиралы.
Что касается кухонной иерархии — а там было занято громадное число (вплоть до 800 человек) взаимозависимых работников — то первое место была отдано главному по мясу. Должность, характеризующаяся почетом и доверием короля, ибо от яда не был застрахован никто. В его распоряжении находилось шесть человек, которые каждый день выбирали и готовили мясо для королевской семьи.
У Тейлеванта, известного повара короля Карла Шестого, в подчинении находилось 150 человек.
А в Англии, к примеру, при дворе Ричарда Второго работало 1000 поваров, 300 лакеев, которые ежедневно обслуживали 10 000 человек, находящихся при дворе. Головокружительная цифра, демонстрирующая, что важно было не столько накормить, сколько продемонстрировать богатство.
Поваренные книги Средних Веков
В средневековье наряду с духовной литературой наиболее часто и охотно переписывались именно поваренные книги. Приблизительно в период с 1345 по 1352 год была написана самая ранняя поваренная книга этого времени — Buoch von guoter spise (Книга о хорошей пище). Автором считается нотариус епископа вюрцбургского, Михаэль де Леон, который наряду со своими обязанностями отмечать расходы бюджета, занимался сбором рецептов.
Пятьюдесятью годами позже появляется Alemannische Buchlein von guter Speise (Алеманская книжечка о хорошей пище), мастера Ганзена, вюртембергского повара. Эта была первая поваренная книга в средневековье, на которой было указано имя составителя. Сборник рецептов метра Эберхарда, повара герцога Хайнриха III фон Байерн-Ландсхута, появился приблизительно в 1495 году.
Страницы из поваренной книги Forme of Cury. Она была создана шеф-поваром короля Ричарда II в 1390 году и содержит 205 рецептов, использовавшихся при дворе. Книга написана на средневековом английском, а часть рецептов, описанных в этой книге, давно забыты обществом. Например, blank mang (сладкое блюдо из мяса, молока, сахара и миндаля) — вернее, бланманже существует, но готовят его явно без мяса.
Около 1350 года была создана французская поваренная книга Le Grand Cuisinier de toute Cuisine, а в 1381 — английская Ancient Cookery. 1390 — The Forme of Cury, автор — повар короля Ричарда II. Что касается датских собраний рецептов XIII века, то стоит упомянуть Libellus de Arte Coquinaria Хенрика Харпенштренга, 1354 год — каталонская Libre de Sent Sovi неизвестного автора.
Самая известная поваренная книга средневековья была создана мэтром Гийомом Тиреллем, более известным под своим творческим псевдонимом Тейливент. Он был поваром короля Карла Шестого, а впоследствии даже получил титул. Книга была написана между 1373 и 1392 годами, а издана лишь столетие спустя и включала в себя наряду с известными блюдами, весьма оригинальные рецепты, которые сегодня решится приготовить редкий гурман.
Сегодня считается, что настоящим автором книги был вовсе не Тейливент, однако, он не просто копировал рецепты, а улучшил их и привел в соответствие со своей эпохой.
К людям, жившим подаянием и занимавшимся бродяжничеством, в разных странах и в разные эпохи относились по-разному. Скажем, если в античной Европе нищих практически не было, а бродяги быстро попадали в рабство, то в Средние века европейское нищенство расцвело пышным цветом, а бродяги приобрели такой статус, что у них чуть ли не выпрашивали благословения. Расцвет средневекового попрошайничества был неразрывно связан с господствовавшим в ту эпоху церковным учением. Еще Иоанн Златоуст, живший в IV веке н. э., учил, что бедным нужно подавать милостыню вне зависимости от того, заслуживают они ее или нет: «Ты не должен разузнавать бедных, что они за люди. Одна защита у бедного — недостаток и нужда. Не требуй от него ничего более, но, хотя бы он был самый порочный человек, утоли голод его».
Нищелюбие сделалось обязательным для любого христианина, а раздача милостыни стала восприниматься как верный путь к спасению души. Поскольку спасения жаждали все христиане, нищие оказались востребованы обществом, ведь если бы их не было, совершать обязательные для христианина добрые дела было бы значительно труднее. Спрос породил предложение, и вскоре Европу наводнила армия профессиональных нищих, которые переходили из города в город и требовали подаяния, ссылаясь на истинные и мнимые хвори. В том, что многие калеки и убогие на деле являлись хитрыми обманщиками, никто не сомневался. Недаром по средневековой Европе ходили легенды о том, как нищие разбегались при приближении святых чудотворцев, лишь бы те не исцелили их и не лишили тем самым заработка. Но нищих терпели и прикармливали до тех пор, пока они не стали представлять реальную угрозу обществу.
С 1347 по 1351 год в Европе свирепствовала «черная смерть» (бубонная чума), выкосившая от четверти до половины населения континента (примерно 34 млн человек), причем разносчиками заразы нередко оказывались бродячие попрошайки. После великой эпидемии отношение к нищенствующим значительно ухудшилось, однако меры, применяемые в борьбе против них, различались в зависимости от местных традиций.
читать дальшеПожалуй, наиболее последовательными в своей борьбе с нищенством были немцы. В городах средневековой Германии уже в XIV веке существовал довольно развитый бюрократический аппарат. Первый немецкий закон о нищих был принят в 1370 году в Нюрнберге. Согласно этому закону, каждый просящий милостыню должен был получить официальное разрешение на свой промысел. Тем, кому город разрешал попрошайничать, выдавался особый медальон. Разрешения выдавались в основном уроженцам города, а пришлым нищим разрешалось проводить в Нюрнберге не более трех дней в году, причем нарушителям запрещалось появляться в городе в течение следующего года. Вскоре подобные законы появились во многих других городах Германии. В начале XVI века нюрнбергские власти пошли еще дальше по пути административного регулирования деятельности городских нищих. В городе было создано особое бюро, которое централизованно собирало милостыню и распределяло ее между неимущими. Нищих заносили в особые списки, и с каждым из них проводились собеседования. Иногородним попрошайничать было категорически запрещено, а ослушников высылали из города после двух официальных предупреждений.
А вот во Франции, где бюрократическую машину еще долго не удавалось наладить, нищим попустительствовали. В средневековом Париже существовало несколько «дворов чудес», один из которых был впоследствии описан Виктором Гюго в «Соборе Парижской Богоматери». Так назывались два двора у ворот Сен-Дени, дворы в районе Фьеф д`Альби, в квартале Ле-Сантье и в других местах, где обитали парижские нищие. Назывались они так потому, что каждый вечер там происходили многочисленные «чудеса»: мнимые больные и калеки, возвращавшиеся домой после трудового дня, неожиданно «исцелялись» и начинали кутить на собранное подаяние. Обитатели «дворов чудес» чувствовали себя в полной безопасности и совершенно никому не подчинялись, кроме «королей», избранных из их же среды. В сущности, профессиональные нищие делали то же самое, что и другие средневековые профессионалы: подобно ткачам, жестянщикам, проституткам и прочим ремесленникам, они организовывались в самоуправляющуюся корпорацию. У парижских нищих были собственные законы, собственные тайные знаки и даже собственный язык, который понимали только обитатели «дворов чудес» и представители уголовного мира.
Попытки светских и духовных властей хоть как-то повлиять на нищенскую корпорацию обычно заканчивались крахом. Так, в 1436 году епископ Жак дю Шателье остановил службу в одной из популярных у парижан церквей после того, как ее осквернили двое нищих, устроивших в ней потасовку. Епископ объявил, что не будет вновь освящать храм до тех пор, пока виновные не выплатят денежный штраф. В том, что у нищих водятся деньги, епископ, как видно, не сомневался, однако обитатели «дворов чудес» так и не заплатили, хотя закрытие церкви, возле которой можно было попрошайничать, наносило серьезный ущерб их бизнесу. Через 22 дня епископ сдался и освятил храм. Несколько раньше, в 1428 году, клир собора Парижской Богоматери строго-настрого запретил нищим проходить дальше церковных врат. Однако нищие и не думали подчиняться этому приказу. Они все так же проникали в собор, забирались на хоры и шныряли между молящимися. Впоследствии их все-таки удалось выдворить с хоров, но полностью очистить от них собор так и не получилось.
Своя специфика была и в других странах. Например, в Польше, где государственная власть была гораздо слабее, чем во Франции, нищенскую корпорацию пришлось попросту легализовать. С 1495 года польские власти, по примеру Германии, выдавали нищим особые жестяные знаки, дававшие право заниматься избранным ремеслом, но подлинная власть над просящими милостыню оставалась в руках «войтов жебрацких», то есть нищенских старост. Власти были вынуждены признавать существование «жебрацких барств», то есть нищенских корпораций, и вступать в переговоры с их лидерами.
Когда же в Европе разразилась Реформация, различия между странами, принявшими протестантство, и странами, оставшимися в лоне католической церкви, обозначились еще более резко. Протестанты, верившие в святость труда, относились к неработающим с нескрываемым презрением. Поэтому в протестантских странах — в Англии, Голландии и княжествах Северной Германии — с XVI века стали возникать работные дома, куда нищих загоняли насильно вне зависимости от того, какие причины побудили их просить подаяние. Следует сказать, что самыми суровыми условия содержания были не в английских работных домах, все ужасы которых подробно описаны Чарльзом Диккенсом и другими авторами, а в немецких. В одном из немецких работных домов, к примеру, бывших попрошаек держали в намордниках, которые мешали дышать, а некоторых довели даже до смерти от удушья. Тем временем в католических странах нищелюбие продолжало процветать, ведь католики превыше всего ставили не труд и накопление богатства, а добрые дела, угодные Богу, включавшие раздачу милостыни. Так что «дворам чудес» еще долго ничто не угрожало. Если же угроза все-таки возникала, нищие были вполне способны за себя постоять. Так, в 1630 году парижские власти вздумали проложить новую улицу через один из «дворов чудес». Строительство закончилось, не успев начаться, потому что рабочих, строивших дорогу, нищие просто перерезали.
Время от времени попытки покончить с нищенством предпринимались даже в странах, где просящим милостыню традиционно сочувствовали. Такое случалось обычно, когда у власти оказывался сильный правитель с диктаторскими замашками, однако проходило время, и все возвращалось на круги своя. В России, например, нищих, юродивых, странников и прочих калик перехожих считали божьими людьми и без подаяния не оставляли. Власть, конечно, время от времени пыталась что-нибудь предпринять. Царь Федор Иоаннович, например, в 1682 году указывал, «чтобы впредь по улицам бродящих и лежащих нищих, меж которыми многие притворные воры, и всем здоровы и работать могут, не было». Однако все оставалось по-старому, пока за дело не взялся Петр I, который загнал тунеядцев в «смирительные дома», а с подающих милостыню начал взимать штраф в размере 10 рублей (а на эти деньги можно было купить дом, корову и лошадь). Желающих подавать стало значительно меньше, но стоило Петру отойти в мир иной, как традиционное нищелюбие вновь вернулось в русские города и села.
То же самое было и во Франции, где попытки справиться с попрошайками быстро сходили на нет. В середине XVIII века французы попытались завести у себя работные дома по английскому образцу, однако домов этих было мало, и загнать туда нищих никак не получалось. Положение изменилось с приходом к власти Наполеона, который открыл десятки работных домов и согнал в них сотни нищих. Но стоило императору французов отбыть на остров Святой Елены, как работные дома начали закрываться, а попрошайки вернулись на улицы.
В течение XIX века почти во всех странах Европы были приняты законы по борьбе с нищенством, которые действовали по одному и тому же принципу. Бродяг и попрошаек делили на несколько категорий, стремясь отделить несчастных, волею случая оказавшихся без работы и пропитания, от злостных лентяев. Первым помогали, а вторых наказывали тюремным заключением или помещением в работный дом. Однако в каждой стране эта система работала по-своему. Самыми последовательными и суровыми, как всегда, оказались немцы. Занимающихся попрошайничеством приговаривали к небольшим тюремным срокам, а потом определяли в работный дом, где бывший нищий мог жить, пока администрация не решит, что он уже исправился. Больше двух лет, правда, обычно не держали. Английская система выглядела примерно так же, однако на деле она практически не работала.
Прежде всего английских нищих было не так-то легко поймать на попрошайничестве. Они носили с собой запас мелкого товара — иглы, нитки и т. п., и когда приближался констебль, тотчас выкладывали их перед собой и объявляли себя честными торговцами. Когда же нищих все-таки ловили и вели к судье, тот, как правило, не был слишком строг к безобидному попрошайке, и нищий вскоре снова оказывался на улице. Одной из самых прогрессивных считалась итальянская система, закрепленная в Уголовном кодексе 1889 года. Итальянских нищих не сажали в тюрьму, их разрешалось лишь временно арестовывать или держать под домашним арестом. По закону полагалось определять их на общественные работы, однако закон бездействовал, поскольку денег на устройство этих общественных работ просто не было. В 1895 году петербургский журнал «Тюремный вестник» высказывался об итальянской системе следующим образом: «Такая остроумная система, вполне достойная научных сил, при участии которых выработан итальянский кодекс, без сомнения, представляет собою одно из наиболее замечательных произведений современной юриспруденции. Но приведение в исполнение постановлений ее было затруднено недостатком денежных средств… Несмотря на все эти меры, нищие очень многочисленны в Италии».
Во Франции конца XIX века «дворов чудес» уже, конечно, не было, и законы мало чем отличались от остальной Европы. Однако законы эти не работали. Нищих полагалось арестовывать, и их действительно иногда арестовывали, но тут же отпускали. Французский журналист Луи Полиан писал в 1898 году: «Спросите у городского сержанта, почему он не задерживает того нищего, который на бульваре обращается к каждому прохожему и который тем чаще тянет руку, чем больше ему дают. Он вам ответит: «Я его задерживал уже шесть раз, десять раз, и он все снова начинает»". Примерно то же самое было и в России. В 1899 году русский чиновник Левенстим писал: «Почти двести лет прошло со времен царствования Петра Великого, который впервые начал на Руси борьбу против нищенства, а между тем до настоящего времени не установлено окончательно, запрещено ли нищенство или нет. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, и устав о предупреждении преступлений запрещают строжайше хождение с сумою, между тем параллельно с этим в Привисленских губерниях существует местное распоряжение правительства, в силу которого бедным выдаются свидетельства на прошение милостыни… Наконец, во многих центральных губерниях призрение неимущих сводится к тому, что им позволяют собирать милостыню в своем селении («идти в кусочки»)». Заметим, что в Привисленских губерниях, то есть в Польше, традиции тоже не умерли, и местным нищим раздавали лицензии на сбор подаяния, как и во времена польских королей.
Самим нищим тоже был присущ национальный колорит. В Америке конца XIX века нищие организовывались в «тресты». В 1899 году в Нью-Йорке был арестован некто Зибель. Этот человек стоял во главе «Треста» — подпольной корпорации, заправлявшей делами местных нищих. В главном офисе «Треста», располагавшемся в Бруклине, продавалось все необходимое для профессионалов — фальшивые протезы, накладные горбы, лохмотья, плакаты с просьбой подать убогому и т. п. Здесь же нищие сбывали свой товар — кусочки хлеба, колбасные обрезки и прочие объедки. «Трест» продавал эти пищевые отходы производителям корма для скота. Дела у фирмы шли превосходно: Зибель и его подельники снимали роскошные квартиры, содержали лошадей и имели в театрах собственные ложи.
Свой колорит был и в утонченной Франции. В стране художников и поэтов нищие просто обязаны были быть артистами. Их быт подробно описал Луи Полиан, который, предвосхитив методы журналистики ХХ века, сам переоделся нищим и, войдя в доверие к парижским клошарам, некоторое время жил подаянием. Полиан рассказывал о подлинных виртуозах своего дела. Был у нищих, например, такой трюк. Плохо одетый человек с разбегу бросался в Сену и начинал тонуть. Тут же ему на выручку бросался человек, одетый как рабочий. Затем спасенный утопающий на глазах столпившихся зевак обращался к спасителю: «Что ты сделал? Зачем не оставил меня умереть? Я без работы и уже три дня не ел!» И вновь бросался к реке с криками: «Дайте! Дайте мне умереть!», но спаситель удерживал его и говорил: «Возьми, вот все, что у меня осталось, пускай останусь я сегодня без обеда». После этого собравшаяся публика осыпала артистов материальной помощью, причем, по словам Полиана, часто давала золотые монеты.
Был и другой фокус, связанный с падением. Женщина, одетая в черное вдовье платье, падала в фонтан, когда дамы и господа выходили из церкви. Ее спасали, она умоляла найти оброненные четки и молитвенник и вскользь упоминала, что давно не ела, потому что копила на церковную свечу. Она якобы шла помолиться за единственного сына, который служит в далеких колониях. Без подаяния «вдова» обычно не оставалась. Умельцы разыгрывали сцены с голодными обмороками возле кондитерских, припадки эпилепсии, когда кусочек мыла помогал симулировать пену на губах, и т. п. Был и куда более простой способ заработать. За два франка можно было купить фальшивое свидетельство о болезни. Особенно популярны были грыжа и растяжение жил, потому что в парижских больницах таким больным бесплатно выдавали бандаж и эластичные чулки. Все это можно было сдавать старьевщику и иметь около 100 франков годового дохода, что соответствовало пенсии солдата, выслужившего медаль. Благотворительных обществ в тогдашнем Париже было довольно много, а общей базы данных на всех нуждающихся, конечно, не было. Поэтому безрукий или безногий по многу раз заходил в разные учреждения и получал бесплатные протезы, которые потом сбывал за 10-20 франков. То же самое делал больной, которому полагались бесплатные лекарства, например рыбий жир, который всегда можно было перепродать.
Предприимчивые клошары делали бизнес на чем угодно, даже на крещении детей. Католические и протестантские священники уговаривали неимущих матерей крестить младенца в их веру, чем те и пользовались. Одна мать, по словам Полиана, говорила: «Сказать вам правду, мой ребенок крещен двенадцать раз в протестантской церкви и четырнадцать раз в католической… Каждое крещение приносило мне двадцать су и чистое платье». Нищие Парижа в совершенстве изучили все тонкости работы весьма развитой французской системы благотворительности. Полиан советовал как-нибудь порыться в кладовке какого-нибудь бедняцкого жилища и гарантировал много интересных находок: «Какое множество билетов всякого рода, бумаг, печатных бланков, писем, билетов на дрова, на молоко, на шоколад, которые даны гг. Ротшильд, письма депутатов, извещающих о решениях касательно субсидий… письма полицейского комиссара, пастора, священника, раввина, дающие адреса благотворителей… список всех благотворительных празднеств, которые состоятся в текущем месяце, заметки о предстоящих свадьбах с указанием ресторанов, в коих назначены свадебные обеды. О! Эти нищие, они глубокие знатоки парижской благотворительности».
Но истинные профессионалы работали по-крупному. Специально для них в Париже издавались два сборника — «Малая игра» и «Большая игра», каждый содержал сведения о благотворителях французской столицы. Если «Малая игра» содержала лишь адреса и краткое описание того, чем можно разжиться, то в «Большой игре» было полное досье на каждого благотворителя и рекомендации, как лучше его одурачить. Выглядело это примерно так: «Г-н Ф.— старый республиканец, радикал; очень богатый. Представиться ему как жертва поклонников старого порядка и приходских священников».
Самые же хитроумные превращали свой промысел в высокое искусство. Они писали своим благодетелям письма, отличавшиеся изяществом слога: «Милостивый Государь, голод приводит меня опять к вашей двери…» и т. д. Автор письма просил передать ему через швейцара кусочек хлеба. К письму прилагалось довольно хорошее стихотворение, так что кроме хлеба проситель обычно получал звонкую монету. Выдавать себя за голодного поэта в Париже вообще было довольно выгодно, благо на каждый случай у нищего было заготовлено особое стихотворение, которое можно было использовать много раз. По подсчетам Полиана, только в одном Париже ежегодно на подаяние и помощь бедным уходило около 10 млн франков. Однако справиться с бедностью никак не удавалось, поскольку нищие не желали расстаться со своей чрезвычайно выгодной нищетой.
Свой национальный колорит был, конечно, и у российских нищих. В крестьянской православной стране богема была не в почете, поэтому попрошайки выдавали себя за божьих странников, погорельцев и раненых солдат. Специалисты насчитывали больше десятка особых нищенских специальностей. «Богомолы» сидели на паперти, «могильщики» — на кладбищах, «горбачи» бродяжничали с сумой, «железнодорожники» ходили по вагонам, «ерусалимцы» выдавали себя за паломников и приторговывали «землицей иорданской», а «севастопольцы» строили из себя героев Крымской войны. А были еще «падшие купцы», «благородные, потерпевшие за правду» и прочие достойные жалости субъекты. «Санкт-Петербургские полицейские ведомости» в 1879 году перечисляли нищенские специальности, до сих пор хорошо знакомые россиянам: «женщины с больным ребенком» и приезжие, просящие «на билет для возвращения на родину».
Разделение труда было жестким, и «нарушителей конвенции» ждала суровая кара. Левенстим писал: «Каждая артель ревностно оберегает свои места и не допустит, чтобы могильщик стал около церкви или обратно. Точно так же отдельные церкви и кладбища распределили между известными артелями, которые не позволят, чтобы посторонний человек проник в их район… Не только паперти церквей, но даже места на этой паперти и часы распределены между отдельными лицами. Нищий, который просит во время обедни, обязан уступить свое место товарищу на время всенощной и вечерней».
Были в России и свои «дворы чудес», которые назывались здесь «нищенскими гнездами». Это были деревни, жители которых ничем, кроме сбора подаяний, не занимались. Так, в Арзамасском уезде существовала деревня с благозвучным названием Пьявочное Озеро. Местные жители заключали сделки с окрестными церквями, покупая у них за 40-50 руб. документы, разрешавшие им собирать пожертвования. С весны до осени пьявочинцы ходили по округе, собирая подаяние, а возвратившись, отдавали 100-200 руб. церкви, а 400-500 оставляли себе. После этого в деревне начиналось повальное пьянство, которое продолжалось до зимних холодов, так что соседи прозвали эту деревню Пьянишным Озером. Крестьяне другого села, расположенного в Калужской губернии, занимались таким же промыслом, а тем, кто пытался предложить им работу, объясняли: «Мы вдвое больше добудем сумою, будем в день два раза чай пить с баранками и водкой, да еще на табак останется, спать будем сколько угодно, а у тебя что? Плечи-то ломать». Так что российские нищие были довольны своим положением не меньше своих французских коллег.
Большинство нищих любой страны были полностью согласны с калужскими крестьянами. Как бы ни пытались их трудоустроить, работать они не хотели. Так, в конце XIX века некое Общество коммерсантов предложило трудоустроить всех парижских нищих на трехдневную работу за 4 франка в день. Из 727 трудоустроенных нищих только 174 человека явились на работу, из них 37 проработали до полудня, взяли 2 франка и исчезли, 68 проработали до вечера, 51 — два дня и лишь 18 человек трудились все три дня, после чего получили постоянную работу.
В течение всего XIX века во многих странах были устроены трудовые колонии, где неимущий мог поработать за треть зарплаты, а потом уйти, забрав остальные две трети заработанных денег. Такая система практиковалась в Голландии, Германии, Швейцарии и некоторых других странах. Однако профессиональных нищих в этих колониях было не сыскать. Наконец, в 1927 правительство Чехословакии попыталось заставить нищих работать, лишив их подаяния. Власти начали продавать гражданам особые талоны — «алмуженки», которыми полагалось отныне подавать милостыню. Продавались они наборами по 25 штук и стоили по 2,5 кроны. Предполагалось, что нищие будут обменивать «алмуженки» на деньги и одежду в государственных учреждениях. Желающие получать деньги обязаны были зарегистрироваться, а особые службы должны были решить, достойны ли они материальной помощи. Затея, естественно, провалилась, поскольку профессиональные нищие не принимали «алмуженок», а требовали настоящих денег.
В ХХ веке нищенство вообще доказало, что способно приноравливаться к любым условиям. Ни агрессивная техногенная среда, ни гуманное сочувствие общества их не изменили. Нищенская корпорация с собственным тайным языком, собственным кодексом и своим «королем» существовала весь ХХ век и существует до сих пор. Американские хобо — бродяги, которые путешествуют по США, забравшись в товарные вагоны, и живут случайными заработками, попрошайничеством и воровством, во многом напоминают средневековых обитателей «дворов чудес». У них есть собственные тайные знаки, которыми они обозначают информацию, важную для любого бомжа: «злая собака», «здесь подают», «есть работа». Есть и собственный жаргон: «бык» — сотрудник железной дороги, «крошки» — вши, «отправиться на запад» — умереть. Время от времени хобо собираются на большой съезд в городе Бритт, штат Айова, где выбирают «короля» и «королеву». Сейчас королевством хобо правят король Тук и королева Леди Саншайн.
Благотворительность и забота окружающих охотникам за милостыней тоже нипочем. Когда канадскому нищему хочется есть, но лень куда-то идти, он делает бесплатный звонок из ближайшего таксофона, за ним приезжает машина, доставляет к месту бесплатной кормежки, а после возвращает его обратно.