inesacipa.livejournal.com/546298.html начинается с кулинарии, заканчивается проблемами книгоиздательства. Пинок по фанфикшену наличествует.

@темы: писательское

---

Вааще-то иглобрюхие не рыбы, если я что-то помню из курса школьной биологии...

Оригинал взят у в дельфины

Зоологи нашли у дельфинов наркотики. Рыбы из семейства иглобрюхие оказались для дельфинов наркотиком. К такому выводу пришел зоолог и продюсер научного кино Роб Пайли, который снимает сейчас для BBC фильм про этих животных. По словам Пайли, с помощью дистанционно управляемых камер съемочной группе удалось запечатлеть, как молодые дельфины жуют неназванный вид иглобрюхой рыбы. У животных была всего одна рыба на всех, поэтому они жевали ее по очереди, передавая иглобрюхого по кругу.

«Создавалось впечатление, что молодежь экспериментирует с чем-то явно одурманивающим», — приводит издание слова Пайли. Зоолог говорит, что, пожевав рыбу, дельфины впадали в состояние транса. Он также добавил, что иглобрюхого употребляли аккуратно — обычно дельфины разрывают жертву на части.

via

@темы: блокнот

---

07.01.2014 в 15:53

Пишет  Анри д_Ор:

И ОПЯТЬ РАЗМЫШЛЕНИЯ У КНИЖНЫХ ПОЛОК
Последние пару лет меня все чаще волнует один вопрос: что стало с читательским восприятием книг, в том числе книг, ставших уже классикой? Здесь на Дайри, на множестве литературных форумах и разнообразных порталах я все чаще вижу отзывы, которые вгоняют меня в состояние полного недоумения. Нет, речь идет не об откровенно неграмотных отзывах, вроде того, в котором читатель перепутал героя Дюма и убийцу Пушкина. Речь идет об отзывах, в которых читатели пытаются осмыслить прочитанное, но уж больно странно это делают.
Непосредственным толчком к написанию поста стал отзыв на Фантлабе, который многие читатели предложили назвать одним из лучших за неделю. Отзыв был посвящен повести Стругацких "Трудно быть богом". Основная мысль отзыва заключалась в том, что Стругацкие блестяще показали, как от скуки золотая молодежь мира Полдня лезет в поисках приключений в другие миры и по дурости разрушает чужие жизни. Основательно ошалев от такого разбора, я вывалился с Фантлаба и отправился на другие ресурсы, чтобы сразу же нарваться на отзыв о "Трех мушкетерах" (ну правильно, а о чем еще сейчас будут писать?). Смысл отзыва был в том, что Дюма прекрасно отобразил нашу жизнь, только немного перепутал плюс и минус, потому что всякие понаехавшие с Юга гости основательно портят жизнь как добропорядочным горожанам, так и правоохранительным органам. Я понял, что дело плохо, а объяснять людям, что и Стругацкие, и Дюма писали совсем о другом - бессмысленно. В печали я ушел на собственный дневник и наткнулся на один из старых отзывов на "Собор Парижской богоматери" Гюго, где утверждалось, что роман слабоват, так как одна из героинь романа - Эсмеральда, если вы не поняли - совершенно не просчитывает свои поступки.
Нет, я не могу сказать, что это заявление стало той соломинкой, что переломила хребет верблюда, но я тяжко задумался и принялся вспоминать все другие отзывы, вызывавшие во мне недоумение, и попытался понять, что все это значит. Так я вспомнил дискуссию о "Повелителе мух" Голдинга, где читатель совершенно серьезно требовал расписать по пунктам, как должен был вести свою политику Ральф, чтобы победить Джека, а другой читатель столь же серьезно подсчитывал в романе неправильные "заклепки". Утверждение одного из читателей, что "Ромео и Джульетта" совершенно безнравственная вещь, так как не учит оптимизму (Короче, автор, куда задевал хэппи-энд?). Попытка одного из читателей определить механизм описанного в рассказе чуда. И искреннее недоумение из-за непонятого конфликта в "Звезде Севильи".
Перечислять я мог бы долго, но тенденция здесь и так видна. Крайне буквальное восприятие всего написанного и полная неспособность представить наличие какого-то другого мировосприятия и морали, кроме современной. Казалось бы, при нынешних средствах коммуникации люди должны быть готовы к встрече с теми, кто на них не похож - как отдельными личностями, так и целыми сообществами - но этого не происходит. Все прочитанное и увиденное воспринимается через призму современности, точнее, через призму представлений общества в одном конкретном месте в конкретное время. Это происходит даже с самыми простыми текстами, а уж когда многие читатели сталкиваются с притчами - они приходят в полное недоумение и растерянность. Я не говорю о ситуации, когда читатель не соглашается с автором, потому что для того, чтобы не согласиться, надо все же понять, о чем была написана книга. Но вот как раз этого и нет. Все чаще в самых разных отзывах на самых разных ресурсах я вижу самое примитивное, самое буквальное восприятие текстов.
Люди, что происходит? Мы разучились читать?

@темы: писательское

---

Оригинал взят у в Сибирь

Еще из книги профессора Кембриджского университета Александра Эткинда "Внутренняя колонизация. Имперский опыт России" (часть 2)

Когда была основана Российская империя, средний радиус территории европейского государства составлял 160 км.Учитывая скорость коммуникации в то время, социологи полагают, что государство не могло контролировать территорию, радиус которой превышал 400 км (Tilly 1990:47). Но расстояние между Санкт-Петербургом и Петропавловском-Камчатским, основанным в 1740 году, составляло примерно 9500 км.

На деле до изобретения железных дорог и телеграфа сухопутные пространства было труднее преодолевать, чем морские. В середине XVIII века немецкий ученый Герхард Фридрих Миллер организовал российскую экспедицию в Сибирь. Длина его маршрута, проделанного пешком, верхом и в санях, была почти равна длине экватора, и он преодолел это расстояние за десять лет; по морям капитан Кук огибал земной шар за три года. В мирное время перевозить грузы из Архангельска по морю в Лондон было быстрее и дешевле, чем из Архангельска по суше в Москву. В военное время грузы и войска плыли из Гибралтара в Балаклаву быстрее, чем ехали из Москвы в Крым. К началу XIX века доставлять грузы в российские базы на Аляске было в два—четыре раза дешевле плаванием через три океана, чем сухопутным путем через Сибирь, и к тому же безопаснее; именно так, кругосветным плаванием из Петербурга или Одессы, империя доставляла зерно и масло в Русскую Америку (История 1997:239—247). На транс-портировку пушнины из Аляски через Сибирь в Китай уходило два года; американские корабли доставляли ее за пять месяцев (Foust 1969: 321). И технически, и психологически Индия была ближе к Лондону, чем многие губернии Российской империи — к Петербургу.


Прочитав "Демократию в Америке"Алексиса де Токвиля бывший офицер императорской гвардии Петр Чаадаев задался вопросом: есть ли свое предназначение и у России? Ответ его был уничтожающим: "В домах наших мы как будто определены на постой; в семьях мы имеем вид чужестранцев; в городах мы похожи на кочевников, мы хуже кочевников, пасущих стада в наших степях, ибо те более привязаны к своим пустыням, нежели мы к нашим городам". В тот момент, когда империя была богата и обширна, как никогда, ее элита ощущала себя захватчиками в собственных домах. "Наши воспоминания не идут далее вчерашнего дня; мы как бы чужие для себя самих. Мы так удивительно шествуем во времени, что, по мере движения вперед, пережитое пропадает для нас безвозвратно. Это естественное последствие культуры, всецело заимствованной и подражательной".

В 1879 году некий А. Дехневалла опубликовал памфлет "Великое российское вторжение в Индию", в котором описал будущую войну между Британской и Российской империями. Наступая через Афганистан, русские войска захватывают Пенджаб и центральные провинции Индии. Их вторжение отлично подготовленно многочисленными шпионами, которые провоцируют восстание низших каст. Британскую Индию спасает артиллерийский офицер, "тихий человек, с большими мечтательными глазами", которому удается отвести войска в Кашмир и оттуда атаковать захватчиков. В конце концов Британия посылает флот в Балтийские и Черные моря и заставляет Россию купить мир ценой уступки Афганистана и Персии.

Современник Киплинга Джон Натаниель Керзон посетил Россию перед тем, как был назначен вице-королем Индии: "Каждый англичанин въезжает в Россию русофобом, а уезжает из нее русофилом".

Татищев утверждал, что славяне произошли от амазонок – женщин-воительниц, которых Геродот помещал в Скифии. По Татищеву, в древности амазонки переселились из Африки на берега Волги, где стали славянками. В соответствии со своей идеей брака как образца договорных отношений он полагал, что договор между викингами и славянами был браком, в которм викинги играли мужскую, а славяне – женскую роль.

Из отчетов Георга Вильяма Стеллера, который путешествовал на Камчатку в 1740 году, Шлёцер знал, что российское завоевание этих земель было одним из самых кровавых. Всего за сорок лет после прибытия казаков население Камчатки сократилось в 15 раз.

Ученик Ешевского Афанасий Щапов документировал эти явления в серии статей, написанных им в сибирской ссылке (1906: 2/365-481)ю Сам сибирский креол Щапов доказывал, что Россия возникла в результате тысячелетней "славянской колонизации" земель, которые принадлежали финнам, татарам, якутам и другим народам; всего Щапов насчитал их 111.

В 1857 году Николай Игнатьев путешествовал с отрядом казаков по Средней Азии. Когда его атаковали туркмены, он разогнал их, запустив фейерверк: кочевники были так поражены "дьявольским огнем", что "молили о прощении" (Stead 1888% 272).

Согласно данным американского историка Стивен Хоча, который изучал архив большого поместья недалеко от Тамбова, в начале XIX века производительность труда и питание крестьян под Тамбовом были не хуже, а иногда и лучше, чем в среднем по Германии или Франции. Различие заключалось в мотивации труда, правах собственности и принципах управления. Ни земля, ни доля производимого продукта не принадлежали крепостным, и заставить их работать могли только телесные наказания, которые применялись постоянно. По данных Хоча, за два года, 1826 и 1827, 79% мужчин в имении подвергались порке хотя бы один раз, а 24% – дважды. За более серьезные нарушения крестьянам еще и выбривали полголовы (Hoch 1989: 162)

К XVI веку экспорт белки из Новгорода приобрел масштабы, которые историк называет "грандиозными": одна партия белки состояла из 100 тысяч шкурок, а в целом Хорошкевич оценивала новгородский импорт в полмиллиона беличьих шкурок в год. В 1391 году Лондон импортировал 350 960 беличьих шкурок. Только на один костюм для Генриха IV у лондонских скорняков ушло 12 тысяч беличьих шкурок. В конце XVI века для пошива нескольких мантий для герцога Беррийского, сына французского короля Иоанна, было закуплено 10 тысяч шкур куницы.

На третьем году своего сибирского промысла Ермак погиб, но 24 тысячи соболиных, 2 тысячи бобровых шкур и 800 шкур чернобурой лисы были отосланы в Москву (Fisher 1943: 26)

Иннокентий Вениаминов, православный епископ Аляскинский и впоследствии митрополит Московский, свидетельствовал, что в 1766 году Иван Соловьев и его моряки убили почти 3 тысячи алеутов – более половины восставшего племени (1840: 188–190). Сотни алеутов были силой переселены на соседний архипелаг, где еще оставались каланы.

Судя по свидетельствам XVIII и XIX веков, распространенным методом получения аушнины от туземцев был захват заложников-аманатов. Русские держали у себя туземных женщин и детей, предъявляя их мужчинам в обмен на ясак. Если дети доживали до зрелого возраста, они осваивали русский язык; если мальчиков крестили, то они могли брать в жены русских женщин и вносили свой вклад в креолизацию местного населения (Ляпунова 1987: 59). 1788 году в "аманатах" находилось 500 алеутских детей. Российские императоры, включая просвещенную Екатерину, санкционировали такие методы в официальных документах, считая их верным способом "усмирить туземцев" и собрать ясак (Slezkine 1994)

В 1557 году каждый мужчина на Югре должен был сдать одну соболиную шкуру в год, в 1609 году – уже семь (Павлов: 70). По данным, которые приводит историк сибирской пушной торговли Олег Вилков (1999), всего в Сибири за 1621–1690 годы было добыто более 7 миллионов соболей.

С середины XVIII до середины XIX века камчадалы потеряли 90% населения, вогулы (манси) – 50%

В 1623 году одна шкура сибирской чернобурой лисы стоила столько, сколько целое хозяйство с землей, домом, пятью лошадьми и десятью коровами (Reid 2002:26). ВПрибыльность колоний всегда спорная тема, но Сибирь была очень прибыльной колонией. В начале XVI века польский наблюдатель, еписком Ян Лаский, сравнивал богатство, которое приносила Московии торговля пушниной, с успехом британской торговли благовониями (Филюшкин 2011: 45). Сибирские исследователи сравнивали воздействие пушного промысла на российскую экономику с потоком серебра из Нового Света в Европу в XVI веке (Покшишевский, Кротов 1951: 57)

Установив торговлю с Архангельском в 1555 году, англичане интересовались древесиной, воском и другими лесными товарами. Английский король Иаков ценил этот регион столь высоко, что в 1612–1613 годах, когда польские и казацкие войска захватили Москву, он обсуждал возможность прямой колонизации Архангельска (Dunning 1989, Кагарлицкий 2003)

@темы: история

---

Оригинал взят у в Карта США.

The map’s rather long-winded full title is: THIS PORCINEOGRAPH is copied from the Census Surveys of 1870, adding only 3 feet of territory (?) resting on Cuba, Mexico and Sandwich Islands, and the Hydro-Cephalus from Canada. Congressional Legislation is required to PERFECT this GEHOGRAPHY.

Produced by the Forbes Lithograph Manufacturing Company of Boston, this must be the world’s finest - and possibly only - example of sustained porcineography

@темы: карты

---

Оригинал взят у в color photos

@темы: фото

---

Аспирин и парацетамол вовсе не так безобидны www.dw.de/%D0%B0%D1%81%D0%BF%D0%B8%D1%80%D0%B8%...

Так что же делать, если раскалывается голова или ноет зуб? Профессор Бруне рекомендует обратиться к альтернативным препаратам - ибупрофену и диклофенаку. Эти медикаменты были досконально изучены за последние 30 лет и допущены к безрецептурной продаже в полном соответствии с современными представлениями о безопасности лекарственных средств.
"Конечно, и эти субстанции могут причинить вред, особенно если принимать их долго и в высоких дозах, - говорит ученый. - Среди возможных побочных эффектов - и повышение кровяного давления, и желудочные кровотечения. Ведь это все же лекарства, а не леденцы. Но в целом, эти субстанции переносятся значительно лучше, чем аспирин или парацетамол. Преимущества ибупрофена и диклофенака еще и в том, что они быстрее выводятся из организма, а потому риск передозировки гораздо ниже - и она не представляет опасности для жизни".

@темы: медицина

---

Оригинал взят у в Познавательно

Такие дела

@темы: история оружия, самолеты

---

joanerges.livejournal.com/1783823.html

Wilhelm II

@темы: Шотландия, старые фото, история одежды

---

"Mission to Regensburg" by Gil Cohen.
joanerges.livejournal.com/1783823.html

@темы: картины

---

Winter gales on Lake Michigan encase the St. Joseph Lighthouse in thick coating of ice imgur.com/gallery/uMlHbQG

@темы: фото

---

Если кто читал и помнит наш "Приют изгоев", то это иллюстрация к тому, как в современном Таласе треплют ушки (если, конечно, не обращать внимания на одежду трепальщиков и руны на первом агрегате ). На самом деле это сбор клюквы в Беларуси.

@темы: Талас, мое и наше

---

Оригинал взят у в История дуэли

Слово «дуэль» произошло от латинского «duellum», которое было архаичной формой слова «bellum». Duellum в средневековой латыни означало судебный поединок, хотя в наше время дуэлью называют почти всегда поединок внесудебный и даже тайный. Так, в Statute of Wales (Edw. I., Act 12) писалось: «…Placita de terris in partibus istis non habent terminari per duellum». Трудно сказать, были ли такие дуэли в Древней Греции и Риме, но они безусловно были знакомы германским племенам (об этом упоминали Тацит, Diodorus Siculus и Velleius Paterculus) в качестве одного из видов ордалий, а также викингам.

Если мы начнем перечислять русских писателей, в чьих произведениях мотив дуэли оказывается в центре внимания, то в нашем перечне окажутся имена Пушкина, Лермонтова, Достоевского, Тургенева, Л.Толстого, Чехова, Куприна – и этот перечень оказывается далеко не полным. Дворянские поединки были одним из краеугольных элементов  культуры поведения и занимали важное место в жизни знати.

Понимая все это мы, как правило, ничего не знаем о дуэли. А, зря. Зная минимум о благородных поединках, произведения великих наполняются дополнительным смыслом.




Леон Мария Дансарт Дуэль Противники встречались без свидетелей.



Дуэль – получение силою оружия удовлетворения за оскорбление. Оскорбленный дерется, чтобы получить удовлетворение; оскорбитель – чтобы дать удовлетворение.  Решают этот вопрос в поединке, лично, открыто, в соответствии с правилами и на равном оружии.

Правила — важнейший признак дуэли. И даже не просто правила, а объемный, весьма подробный кодекс; если его нет, едва ли правомочно говорить о дуэли. Бывало, допустим, что два человека повздорили где-нибудь на дороге и решили вопрос силой оружия, но это еще не дуэль, как нельзя назвать дуэлью пьяную драку, даже если в ней дошло дело до ножей.

Необязательно этих лиц именно два. Дуэльный кодекс вполне допускал коллективные бои; скажем, вызывающий и вызванный приводили с собой сколько-то друзей, секундантов. Если изначально секундант был свидетелем боя, гарантирующим честность поединка, то в XVII веке считался скорее дополнительным участником или, в крайнем случае, тем, кто готов заменить дуэлянта в случае, если тот сбежит или по какой-то объективной причине не сможет драться.

У Дюма, большого любителя дуэльной темы, мы видим немало примеров таких коллективных дуэлей: например, в «Трех мушкетерах» — дуэль д'Артаньяна с лордом Винтером (в которой участвовало по четыре человека с каждой стороны), трое на трое сражаются в «Графине де Монсоро»... По некоторым данным, дуэль миньонов из «Графини де Монсоро» — первая дуэль, в которой секунданты участвовали вместе с самими дуэлянтами, и именно после нее этот обычай стал популярен.

Истоки дуэлей обычно ищут в судебных поединках, или испытании боем. Такой способ решения судебного дела был широко распространен в средние века как в Западной Европе, так и на Руси; вплоть до XVI века он время от времени применялся в высших слоях общества. Хотя законы в Европе писали на основе римского права, эта идея с ним ничего общего не имела: ни римляне, ни иудеи или ранние христиане таких обычаев не практиковали. По-видимому, они происходят из законов германских племен (первые законы таких поединков встречаются в «Кодексе бургундов» V-VI века), а на Русь принесены варягами.

На первый взгляд, судебный поединок еще не дуэль, потому что исход его разрешает не частный спор, но спор с законом. Однако часто он оказывался боем обвинителя с обвиняемым. Главное, что победитель в таком бою считался автоматически правым, а проигравший — виновным; эта идея надолго остается стержнем дуэльных обычаев. Впоследствии от нее отошли, полагая, что убитый в поединке «защитил свою честь».

Существенное отличие от дуэли позднейшего времени: для судебного поединка требовался крайне серьезный повод! Германские законы перечисляли преступления, предполагающие судебный поединок: убийство, измена, ересь, изнасилование, дезертирство, похищение (человека), ложная клятва. Как видите, оскорбления (основной причины дуэлей в будущем) в этом списке нет в принципе!

Кроме того, разрешение на судебный поединок должен был давать самолично король. Из этого часто делают вывод, что «божий суд» был призван служить противовесом самоуправству вассалов, которые в своих владениях творили что хотели.

Вальтер Скотт в «Айвенго» описывает дуэль такого рода как турнирный бой, только на остром оружии. На самом деле испытания проводились, как правило, без коней и со строго регламентированным оружием. Либо меч + щит, либо булава + щит. Щит, разумеется, всегда деревянный, оружие — обычное боевое; вес и длина оружия регламентировались только приблизительно, каждый имел право выйти со своим обычным мечом, если только они не различались уж слишком сильно.

Первый вариант, с клинком, еще известен как «швабский поединок», второй — «франконский». (Кстати, на Руси обычно использовался именно последний.) Ранние законы были гуманнее к поединщикам: при Карле Великом использовалась не булава, а дубинка, то есть оружие, которым сложнее ранить или убить.

Германские кодексы также жестко регламентировали защитное снаряжение. Как правило, допускалась кожаная куртка, штаны и перчатки, но никакой брони; голова и ступни должны были оставаться непокрытыми. В Польше и на Руси порой допускались кольчуги, но никаких шлемов.

Техника «судебного» боя активно преподавалась в фехтовальных школах; именно это в конце XV века послужило причиной отказа от обычая. Дескать, негоже, если прав всегда тот, кто больше тренировался. Вера в то, что судебный поединок решается волей божьей, как-то ослабела. Кое-где встречался обычай выставлять за себя другого бойца; он был далеко не так популярен, как в романах, но иногда такое позволялось.

Для горожан судебный бой был желанным развлечением — куда интересней казни. Гладиаторских боев христианские законы не дозволяли, а тут такое «шоу»... На него собирался весь город. Во многом именно поэтому законы о судебном поединке продержались куда дольше, чем предрассудки, на которых они были основаны. Ради зрелищности порой даже пренебрегали правилами и здравым смыслом; так, известен случай судебного поединка... человека с боевым псом. Далеко ли тут до тех самых гладиаторских боев

Принцип «суда божьего», конечно же, состоял в том, что господь защитит правого и поразит виновного. Женщины, больные, дети и старики юридически тоже участвовали в судебных поединках — фактически выставляя вместо себя чемпиона-защитника. Судебный поединок был очень торжественной церемонией, и, как пишет Хаттон в книге «Меч сквозь столетия», изначально разрешение на него всегда давал только король, который во время боя играл роль арбитра. Можно предположить, что практика судебного поединка изначально поддерживалась королевской властью в качестве ограничения судебной власти вассалов. Во Франции этот порядок был отменён Генрихом II в 1547 году после дуэли Жарнака и Ля Шастеньере, хотя истинность «суда божьего» подвергалась сомнению и раньше. Например, в 1358 году в присутствии Карла VI проиграл поединок и был повешен некий Жак Легре, а вскоре был схвачен другой человек, который сознался в преступлении, приписанном этому несчастному. Но не будем забегать вперёд.

Перед судебным поединком подробно оговаривали его условия и вооружение сторон, при этом от выбора стандартного, «рыцарского» вида оружия отказаться было нельзя. Часто проводилась серия поединков — например, сначала на топорах, потом на мечах, потом верхом и с копьями. Простолюдины могли драться на дубинках. До смерти доводить бой не требовалось — достаточно было лишь обозначить победу, как это делали античные гладиаторы, а дальше уж король-арбитр мог остановить поединок, и побеждённого отдавали палачу, а победителя — врачу (кто знает, что было опасней!). Говорить на эту тему можно много, но обратимся к законам.

Из всех законов, содержащих нормы о дуэли, самым ранним считается Кодекс Бургундов, принятый в конце V — начале VI века при короле Гундобальде, а введение судебного поединка датируется 501 годом. Положения этого кодекса содержат и искреннюю веру в истинность божьего решения («…Господь будет судьёй…», и пожелание спорящим не избегать боя («…если кто-либо открыто говорит, что знает правду и может дать клятву, он не колеблясь должен быть готов сразиться…». В дальнейшем почти в каждой стране появились похожие нормы. Хотя, например, в Англии поединки не были в ходу до норманнского завоевания, а по закону Вильгельма Завоевателя они применялись только в спорах между норманнами, и только в дальнейшем стали всеобщей практикой.

По мере того, как практика судебного поединка распространялась по всему миру, множились и попытки её как-то урегулировать. Еще св. Авит (ум. в 518 г.) протестовал против кодекса Гундобальда, о чём писал Агобард (ум. в 840 г.) в специальном труде о противоречии светских законов Евангелию. С точки зрения христианства, бог вполне мог допустить смерть невиновного. Папы римские тоже имели отрицательное отношение к судебным поединкам: в письме к Карлу Лысому Николай I (858-867) проклинает дуэль (monomachia) как искушающую бога, ту же точку зрения высказывали папы Стефан VI, Александр II и Александр III, Целестин III, Иннокентий III и Иннокентий IV, Юлий II и многие другие.

Часто издавались и особые запреты. Например, «Божье перемирие», объявленное Церковью в 1041 году, запретило дуэли и турниры на время празднеств в честь церковных таинств. Светские власти не отставали — Людовик VII в 1167 году запретил судебные поединки по всем делам, где сумма спора не превышала 5 су.

Постепенно судебные поединки в Европе стали возможными только по делам о тяжких преступлениях, таких как убийство или измена. В Англии судебные поединки вообще всегда были распространены мало, особенно после известных ассиз Генриха II Плантагенета (XII век), поднимавших авторитет королевского суда. Однако, право выбрать дуэль для окончания процесса юридически существовало в Англии до начала XIX века, хотя на практике этого не было с конца XVI века. Последнее требование окончить спор поединком было предъявлено в 1817 году человеком, обвиняемым в убийстве, и суду ничего не оставалось, кроме как неохотно дать разрешение, поскольку того требовал старый закон. Противник от боя отказался, и обвиняемый был освобождён, а Парламент быстренько в 1819 году отменил «право апеллировать к мнению Бога путём поединка», чтобы больше подобного не было.







Другой прародитель дуэли — хольмганг, популярный у викингов способ разрешения споров.

Тут уже не требовалось никакого конкретного обвинения; годилось и оскорбление, и просто «не сошлись во мнениях». Не требовалось и равенства социального статуса; простой воин имел право вызвать ярла. Вопреки горячей натуре скандинавов (а может, именно из-за нее, чтобы хольмганги не опустошили край) бой никогда не проводился тут же на месте; законы требовали, чтобы прошло хотя бы три дня, лучше — неделя, а буйные головы успели одуматься.

Чаще всего в хольмганге участвовало по нескольку человек с каждой стороны. Бой проводился на заранее выбранном месте, вокруг брошенной на землю шкуры (возможно, при зарождении традиции животное перед боем приносили в жертву). Законы шведов требовали для боя перекрестка трех дорог; а раньше, судя по всему, бились на маленьком островке, чтобы никто не мог сбежать, — ведь само слово «хольмганг» означает «пройтись по острову».

Отказаться от хольмганга — не только бесчестие, но и преступление. Зато можно привлечь друзей и союзников. Так что викинг-«бретер», понадеявшийся на свой меч и неопытность противника, мог жестоко ошибиться. Существует мнение, что секунданты на дуэлях — в какой-то мере наследие обычаев хольмганга и противовес бретерству.

Вот что говорит о хольмганге шведский «Языческий закон»:

Если муж скажет бранное слово мужу: «Ты не равен мужу и не муж сердцем», а другой скажет: «Я муж, как и ты», — эти двое должны встретиться на перепутье трех дорог. Если придет тот, кто сказал слово, а тот, кто услышал, не придет, то он — тот, кем его назвали, он больше не способен к клятве и не годится в свидетели ни по делу мужчины, ни по делу женщины. Если же, наоборот, придет тот, кто услышал, а тот, кто сказал слово, не придет, то он три раза крикнет: «Злодей!» — и сделает отметку на земле. Тогда тот, кто сказал, — хуже него, так как он не осмеливается отстоять то, что сказал. Теперь оба должны драться всем оружием. Если упадет тот, кто сказал слово, — оскорбление словом хуже всего. Язык — первый убийца. Он будет лежать в плохой земле.

Оружие для хольмганга предполагалось обычное, и никто не регламентировал, сколько его и какое. Чем воюешь, с тем и приходи, сказано же в законе: «драться всем оружием».

Однако пока франки ужесточали свой дуэльный закон, переходя от дубинки к булаве, кровожадные скандинавы его смягчали. Начали входить в обычай поединки до первой крови; а уже в XI веке норвежцы и исландцы стали запрещать хольмганг. Виной тому, как считается, были берсерки, которые фактически играли роль бретеров, да и смерти в боях с ними стали уж слишком часты.

Воспетый Вальтером Скоттом и Артуром Конан Дойлом рыцарский поединок, хотя на первый взгляд очень похож на дуэль, на самом деле отстоит от нее много дальше, чем судебный бой и хольмганг. Поскольку не предполагает никакой личной вражды между соперниками и вообще, строго говоря, представляет собой состязание, а не поединок насмерть.

Поскольку техника безопасности у этого «соревнования» была так себе, на нем нередко погибали или получали тяжкие увечья; бывало даже, что от турнирной раны умирал правитель, как, например, Генрих II Французский (осколки турнирного копья угодили ему в глаз). И тем не менее смертельной схваткой турнир не считался.

У Вальтера Скотта на турнире любой желающий может предложить поединок боевым оружием вместо турнирного: ударил в щит вызываемого острым концом копья — будет бой насмерть. В реальности ничего подобного, конечно, не бывало. Церковь и так косо смотрела на турниры, а если бы на них еще практиковалось массовое намеренное убийство... Оружием в таких боях служили турнирные тупые копья из хрупкого дерева — полагалось их «преломить» в схватке. И чаще всего для победы хватало, скажем, того, что один соперник сумел сломать свое копье, а второй нет, или же один из бойцов потерял элемент своего доспеха, или копье одного попало в щит, а другого — в шлем.

К началу Возрождения поединки становятся настолько обычным делом, что наступает пора формализовать это занятие уже не для судебных, а для частных целей. Как и у скандинавов, дуэлянт этого времени в особых причинах не нуждается, а оскорбление может быть сколь угодно минимальным. Хоть даже «по поводу одного места из блаженного Августина, по которому мы не сошлись во мнениях», как говорил шевалье д'Артаньян.





Жером, Жан Леон — Дуэль после маскарада



Дуэли Ренесанса

Одновременно с судебными поединками существовали отделившиеся от них рыцарские поединки, в которых противники сходились для решения споров о правах, собственности или чести. Эти поединки следует отличать от «притворного боя», то есть турниров, к которым Церковь питала сильную неприязнь из-за обильного и напрасного кровопролития (Реймсский собор в 1148 году даже запретил хоронить по-христиански погибших на этих играх). Рыцарские поединки тоже регулировались весьма жёстко, например «если кто-либо затеет неправедную вражду и не обратится для разрешения спора к закону или честному бою, но вторгнется на землю своего противника, сжигая и разрушая, захватывая имущество, особенно если он уничтожит зерно, чем вызовет голод, — если он появится на турнире, то должен быть казнён» .

Этот вид дуэлей во Франции исчез в XVI веке после вышеуказанного запрета Генриха II Валуа — вместо боя под надзором государственной власти вошли в обычай дуэли в парках и на окраинах монастырей. Как справедливо указывал Хаттон, королевский запрет привёл не к исчезновению поединков, а наоборот к увеличению их количества, причём теперь в ход пошли спрятанные под рубашкой кольчуги и нападения нескольких на одиночку. Именно тогда появляются секунданты — как гарантия против подлости. Начиная со знаменитой «дуэли миньонов», секунданты тоже стали драться между собой.

Составлялись подробные сборники правил проведения частных дуэлей, первым из которых считается итальянский Flos Duellatorum in Armis of Fiore dei Liberi (около 1410). В дальнейшем в Италии появилось ещё больше кодексов и учебников, и на них впоследствии французы основывались, создавая свои «восемьдесят четыре правила» и Le Combat de Mutio Iustinopolitain (1583). Самым известным кодексом на английском языке был ирландский Code Duello или «двадцать шесть заповедей», составленный на Clonmel Summer Assizes (1777 год) джентльменами-представителями пяти ирландских графств. Чтобы никто не мог ссылаться на незнание его правил, каждому предписывалось держать копию кодекса в своём ящике с дуэльными пистолетами (хотя допускались и дуэли на шпагах). Распространённость этого детального свода правил связана с тем, что он широко применялся в Америке, где затем был переработан в 1838 году отличным юристом и заядлым дуэлянтом, экс-губернатором Южной Каролины Джоном Лайдом Уилсоном (Wilson, John Lyde. The Code of Honor: or, Rules for the Government of Principals and Seconds in Duelling. Charleston, S.C.: J. Phinney, 1858).

Джон Селден в своём труде The Duello, or Single Combat (1610) описывает дуэль так: «Поскольку правда, честь, свобода и мужество являются источниками истинного рыцарства, если произнесена ложь, опорочена честь, нанесён удар или подставлено под сомнение мужество <…>, в обычае французов, англичан, бургундцев, итальянцев, немцев и северных народов (которые, по словам Птолемея, превыше всего защищают свободу) искать мести над обидчиком путём частного боя, один на один, без спора в суде». История сохранила достаточно свидетельств о любителях этого занятия, например, шевалье д’Андриё, живший при Людовике XIII к тридцати годам успел уложить в гроб 72 человека, а американский президент Эндрю Джексон за свою жизнь дрался более чем на сотне дуэлей.

Даже прекрасные дамы сходились в дуэлях, что видно и на гравюрах. Это было, конечно, редкой практикой, но всё же имело место — есть свидетельства даже и о дуэлях женщин против мужчин, иногда даже двое женщин дрались против одного мужчины.

А вот использование дуэлей на войне в качестве гуманной замены столкновения армий, что предложил Гуго Гроций в своём знаменитом труде De Iure Belli Ac Pacis (1642) (примером такого боя в Средние века считали схватку Давида и Голиафа), не получилось, хотя многие короли в Средние века и позже предпринимали попытки организовать дуэль с со своим врагом — дело ни разу дальше слов не пошло. Многочисленные примеры вызовов на такие дуэли даёт Йохан Хёйзинга в речи «Политическое и военное значение рыцарских идей в позднее Средневековье»: «Ричард II Английский предполагает вместе со своими дядьями, герцогами Ланкастером, Йорком и Глостером, с одной стороны, сразиться с королём Франции Карлом VI и его дядьями, герцогами Анжуйским, Бургундским и Беррийским, с другой. Людовик Орлеанский вызвал на поединок Генриха IV Английского. Генрих V Английский послал вызов дофину перед началом битвы при Азенкуре. А герцог Бургундский Филипп Добрый обнаружил почти неистовое пристрастие к подобному способу разрешения споров. В 1425 году он вызвал герцога Хамфри Глостерского в связи с вопросом о Голландии. …поединок так и не состоялся. Это не оградило герцога, двадцатью годами позже, от желания разрешить вопрос относительно Люксембурга посредством поединка с герцогом Саксонским. А на склоне жизни он даёт обет сразиться один на один с Великим Туркой. Обычай владетельных князей вызывать на дуэль сохраняется вплоть до лучшей поры Ренессанса. Франческо Гонзага сулит освободить Италию от Чезаре Борджа, сразив его на поединке мечом и кинжалом. Дважды Карл V сам по всем правилам предлагает королю Франции разрешить разногласия между ними личным единоборством».







Дуэли под ЗАПРЕТОМ



Энтузиазм Селдена разделяли не все, и часто замечалось, что на дуэлях погибает больше дворян, чем в сражениях («Из убитых на дуэлях можно составить целую армию», замечал писатель XVII века Теофиль Рено, а Монтень говорил, что даже если поместить трёх французов в ливийскую пустыню, то не пройдёт и месяца, как они перебьют друг друга). И надо сказать, что если уж судебные поединки были под пристальным наблюдением государства, то к тайным дуэлям оно было совсем нетерпимо.

В том же направлении действовала и Церковь. Ещё Трентский Собор (1545 —1563) в своём 19-ом каноне запретил государям устраивать судебные поединки под угрозой отлучения («Отвратительный обычай дуэлей, произошедший от самого Дьявола, чтобы одновременно погубить душу и тело, должен быть полностью выкорчеван с христианской земли» и объявил отлучёнными ipso facto всех участников, секундантов и зрителей дуэлей. Однако, во Франции положения Собора никогда не были признаны, во многом из-за этого самого канона. Французское духовенство всё равно продолжало нападать на практику дуэлей, призывая всех священников проповедовать против этого непотребства, и громовые проклятья не стихали на протяжении XVI и XVII веков. Даже в XIX веке папа Пий IX в своём «Constitutio Apostolicae Sedis» от 12 октября 1869 года провозглашал отлучение от церкви всех, кто вызывает или соглашается драться на дуэли.

Государственные запреты во Франции приняли вид «суровости на словах и снисходительности на деле». Соответствующие законы принимались всё чаще и чаще, начиная с эдикта Карла IX 1566 года, но, например, Генрих IV и Людовик XIII издавали не только эдикты против дуэлей (например в 1602, 1608 и 1626), но и многочисленные помилования дуэлянтов — один Генрих IV даровал семь тысяч таких помилований за девятнадцать лет. Организованный в 1609 году суд чести, в который следовало обращаться вместо прогулок на Пре-о-Клер, популярности не снискал. При Людовике XIV было введено как минимум одиннадцать эдиктов, ограничивающих дуэли, пока он не пришёл к необходимости издать Edit des Duels (1679), который грозил дуэлянтам и секундантам смертной казнью и конфискацией имущества. Тем не менее, Луи XIV, как и его предшественники, был непостоянен в обеспечении исполнения собственных законов и нередко смотрел сквозь пальцы на явные нарушения. Число дуэлей во Франции, как вы догадываетесь, не особенно уменьшилось, несмотря на то, что в преамбуле к своему эдикту 1704 года король утверждал обратное. Последний эдикт был издан в 1723 году, а затем уже пришла Революция, которая запретила дуэли в качестве одной из привилегий дворян. К тому времени, отношение к дуэлям уже начало меняться, а уж со стороны менее благородных лиц и вовсе сыпались насмешки над дуэлянтами. Как говорил Камиль Демулен в ответ на вызовы и обвинения в трусости «Я лучше докажу своё мужество на других полях, чем в Булонском лесу».

В Англии дуэли всегда считались нарушением по общему праву (впрочем, до начала XVII века их вообще почти не было, а в дальнейшем дуэли всё равно были редки, разве что в период возвращения Карла II возникла мода). Таким образом, в соответствии с принципом соответствия наказания преступлению, дуэлист, который вызвал другого, считался совершившим подстрекательство к преступлению; дуэлисты, которые дрались, но оба остались в живых, обвинялись в нападении с оружием; а если один погибал, второй отвечал за умышленное или неумышленное убийство. Подход общего права приводил к намного большему количеству обвинений и приговоров, чем в континентальной Европе, где дуэль рассматривалась как отдельное преступление. Но и тут частенько право нарушалось и дуэлянтами-аристократами, и государственными чиновниками, которые должны были бы их наказывать.

В 1681 дуэли запретил император Священной Римской Империи и Австрии Леопольд I. По законам Марии Терезии должны были быть обезглавлены все, кто принимал какое-либо участие в дуэли. При императоре Иосифе II дуэлянтов наказывали так же, как убийц. Фридрих Великий особенно не переносил дуэлянтов среди своей армии и наказывал их немилосердно. В XIX веке по уголовному кодексу Австрии за дуэли сажали в тюрьму, а по уголовному кодексу Германии — заключали в крепость.

Хуже всего эти законы выполнялись в рядах армий, где дуэли были весьма распространены и между офицерами, и между солдатами (примеры чего даёт Хаттон), например во Франции после битвы при Ватерлоо произошёл всплеск дуэлей между офицерами союзников и французов. Теоретически, с военными должны были поступать, как и с гражданскими лицами, но на практике было наоборот — офицер, отказавшийся драться на дуэли, мог быть исключён из армии. В Германии только в 1896 году Рейхстаг проголосовал большинством за применение законов во всей строгости и ко всем. В качестве альтернативы в 1897 году вышел приказ императора об основании судов чести, которые должны были решать все вопросы о её оскорблении в армии, но эти суды всё равно имели право разрешить дуэль. Ещё в начале 20-го века канцлер фон Бюлов и генерал фон Эйнем замечали, что армия не потерпит в своих рядах того, кто боится защитить свою честь силой оружия, и тщетно противники дуэли организовывали комитеты и собирали подписи. А вот в английской армии наоборот дуэли постепенно почти исчезли ко второй четверти в XIX века (V. Cathrein), хотя можно привести несколько примеров — например, дуэль герцога Веллингтона и графа Винчелси в 1829 году.

Чезаре Беккариа в своей работе о преступлениях и наказаниях (Dei Delitti e Delle Pene (1764)) указывал на бесполезность ограничения дуэлей в Италии, даже если участие запрещалось под страхом смертной казни. По его мнению, это связано с тем, что вопросы чести, из-за которых скрещивали шпаги, в сердцах мужчин доминируют над обычными законами и опасностью наказания.

Его современник, великий английский юрист Уильям Блэкстоун (1723 — 1780) относился к дуэлям бескомпромиссно: «…в случае умышленной дуэли, когда обе стороны встречаются по договорённости с умыслом на убийство, считая это своим долгом, как джентльменов, и своим правом, чтобы играть своей жизнью и жизнями своих друзей, без какого-либо разрешения от какой-нибудь власти, божеской или человеческой, но в прямом противоречии с законами Бога и человека, таким образом, в соответствии с правом они совершают преступление и должны нести кару за убийство, они и их секунданты». Сделав такое заявление, Блэкстоун признал и неспособность одних лишь законов контролировать дуэли: «Строжайшие запреты и наказания, установленные правом, никогда не смогут полностью искоренить этот несчастный обычай, до тех пора, пока не будет найден способ заставить изначального обидчика предоставить потерпевшему иное удовлетворение, которое в глазах мира будет считаться таким же достойным» (Blackstone, William. Commentaries on the Laws of England. 1765). Сходное мнение высказал и Грэнвиль Шарп в своём A Tract on Duelling (1790). Интересно, что хотя многие другие юристы начиная с правления Елизаветы проводили мысль, что дуэль в глазах закона не должна отличаться от убийства (Коук, Бэкон, Хэйл), общественность имела другую точку зрения, и трудно было найти такое жюри присяжных, которое бы решило применить к дуэлянтам драконовские наказания, чему удивлялся Бентам и другие великие юристы.

В итоге так и случилось, как говорил Блэкстон: вовсе не законы стали причиной исчезновения дуэлей — а изменения в обществе и морали (другая версия — это влияние сообщества юристов, которые стремились заменить дуэли менее скоротечными, а потому более прибыльными судебными процессами). Вот пример истинности слов Гегеля, что право только опосредует общественные отношения, существующие в стране, и не может их кардинально изменить. К сожалению, слишком многие законодатели этого не понимают.

П.С. Самая странная дуэль случилась во Франции в 1400 году. Один дворянин тайно убил другого и закопал тело, но собака убитого сначала привела людей к могиле, а потом стала набрасываться на убийцу. Решено было устроить суд поединком, и убийца ничего с псом поделать не смог (хотя ему дали для защиту палку), а потому был признан виновным и повешен (The Romance of Duelling in All Times and Countries, Vol. 1, by Andrew Steinmetz, 1868).

Но, несмотря на все запреты, дуэлей меньше не становилось. Наоборот.






Дуэли холодным оружием

Первые дуэльные кодексы, судя по всему, появились в Италии веке этак в XV; и в них уже оговаривается вполне определенное главное оружие — шпага.

Шпага того времени совсем не похожа на спортивную рапиру и «тыкалки» из всевозможных фильмов про мушкетеров. Это узкий, но довольно-таки тяжелый меч, у которого, помимо острого конца, есть вполне убедительная режущая, можно даже сказать — рубящая кромка.

Чаще всего шпага в то время не была единственным оружием дуэлянта. В левой руке тоже что-то полагалось держать, например: кинжал, дагу, кулачный (дуэльный) щит или плащ. Техника боя с плащом на левой руке была весьма распространена — им отводили удар и скрывали собственные действия.



Дага — как и шпага, оружие специально для дуэли. У нее узкий клинок, почти как у стилета, но довольно длинный — сантиметров тридцать (а все оружие — около 40-45). Однако чаще дагой, как и любым оружием левой руки в дуэльной технике, не колют, а парируют; удар левой рукой принадлежит к числу редких приемов.

— Хотя бы Келюс вспомнил, — сказал он, — о том контрударе, который я показал ему: парировать шпагой и ударить кинжалом.

(А. Дюма, «Графиня де Монсоро»



Вместе с появлением формализованной дуэли начинают появляться и школы фехтования.

Постепенно фехтовальщики отказываются от рубящих ударов в пользу колющих, а шпага, соответственно, начинает превращаться в рапиру. То есть в чисто колющий легкий клинок системы «вязальная спица». Одновременно с этим понемногу вымирают дуэльные щиты. К концу XVI века практически все дуэли идут на шпагах и кинжалах; а XVII постепенно входит в моду драться только на шпагах, со свободной левой рукой. Только в Италии кинжал дуэлянта сохраняется до конца XVIII века.



На заметку: то, что обычно по-английски называют rapier, — как раз шпага. А рапиру, когда хотят выделить этот класс клинка, называют smallsword. Многочисленные рапиры, например, в играх по D&D — типичная ошибка перевода.



Переход на колющее оружие происходил понемногу. Хотя рапира, вне всякого сомнения, маневреннее шпаги, шпага (а также ее кавалерийская родственница — сабля) может ей кое-что противопоставить. А именно: рапирой трудно парировать более тяжелый клинок. В то время оружие дуэлянтов не обязано было быть строго одинаковым (хватало того, что у обоих по шпаге и по кинжалу), и вопрос о том, что все-таки «круче» — тяжелый клинок или легкий, так и не был закрыт даже в XIX веке. Офицеры порой доказывали штатским дуэлянтам, что популярные у кавалерии рубящие клинки отнюдь не устарели.

Часто считается, что колющее оружие опаснее рубящего, поскольку напрямую попадает во внутренние органы. В этом есть доля истины, но точнее будет сказать так: дуэли на рубящем оружии реже убивают, однако чаще калечат.

Не забудем и о том, что главнейшие причины смертности на дуэлях той поры — несвоевременное оказание помощи, заражение крови, а также низкая квалификация медиков (французских врачей той поры не случайно высмеивал Мольер — на тот момент корпоративные традиции порядком возобладали над здравым смыслом). Редко противник так-таки бывал убит на месте; но если раненому дать часик полежать на сырой земле, занести грязь в рану, а потом еще (бывало и такое!) врач пропишет кровопускание, шансы на благополучный исход... несколько снижаются.





Еще один претендент на звание первого оружия, для которого появились специальные дуэльные кодексы (как мы помним, кодекс — определяющий признак дуэли), — фламберг. Это чаще всего двуручный или полуторный клинок с волнистым лезвием, который хорошо держал заточку, разрубал доспехи и легкие щиты. Он стоил дорого, но получил огромную популярность у профессиональных бойцов, поскольку давал как следует проявить воинское искусство. Пешие наемники-ландскнехты с его помощью успешно противостояли и тяжелой коннице, и строевой пехоте с пиками или алебардами. Им работают не кистью, а всей рукой, точнее обеими руками, но тем не менее техника боя чрезвычайно изощренная.

Название этого меча означает «пламенный клинок» — потому что волнистое лезвие напоминает язык пламени. Есть версия, что он когда-то был церемониальным оружием и символизировал меч архангела Михаила; впрочем, подтверждений этой теории немного.


Кому интересна эта тема, читайте продолжение поста на сайте ИНФОГЛАЗ.РФ по ссылке   http://infoglaz.ru/?p=40582




Напомню вам, где можно подробнее почитать про Дамские дуэли

@темы: история, история оружия

---

Оригинал взят у в Ярость орланов-белохвостов...

Оригинал взят у в Ярость орланов-белохвостов...

Оригинал взят у в Ярость орланов-белохвостов...

37-летний фотограф дикой природы Сильвия Домарадзка (Sylwia Domaradzka) запечатлела двух орланов-белохвостов, которые яростно боролись за пищу в лесу под Варшавой.

Источник.

@темы: птички

---

Оригинал взят у в Мощеная дорога Хеопса.

Спустя 4500 -4600 лет после своего строительства дорога все  еще выглядит именно дорогой. Фото - http://camel76.wordpress.com/2013/12/

Первая известная нам  мощеная дорога была построена во времена Древнего Царства, конкретней во времена 4-ой династии. Ее  длина ее была около 12 км, если судить по ниже приводимой карте, а ширина около 2 метров. Вела от базальтового карьера  к озеру Моерис (арабское название Кадун), ныне почти пересохшему, а в свое время соообщавшемуся с Нилом. Черный базальт ценился и использовался для отделки храмов в Гизе и Абусире, в частности  им выкладывали полы, а также базальт был нужен для производства саркофагов. То, что это именно дорога, доказали в 1993 году Dr. James A. Harrell, профессор геологии в университете Толедо, Огайо, и Dr. Thomas Bown, геолог-исследователь - United States Geological Survey in Denver, нашедшие также останки лагеря строителей, датированного по осколкам керамики.

JOHN NOBLE WILFORD World's Oldest Paved Road Found in Egypt The New York Times May 08, 1994

Дорога на карте и целевые места доставки блоков базальта.


 Останки дороги, сложенной из  песчаника и известняка, а также дерева, ныне уже окаменевшего. Конечно, над мягким камнем поработали ветра: эрозия.  Вероятно, когда-то это была гладкая мощеная дорожка.


Окаменевшие куски дерева из полотна дороги.

Схема погребальных саней фараона Сенусрета, поравившего 1971-1926 гг. до н.э.  Подобные волокуши могли использоваться на данной дороге.




Останки поминального храма Хеопса - полы его были выложены плитами черного базальта, доставленного по описанной дороге из базальтоовых каменоломен.

  Вид на дорогу и базальтовый массив со скал.

Идея дороги в обществе, которое не знало в те времена колесных повозок, довольно неожиданна. Нужна такая дорога была, судя по всему, для транспортировки тяжелых блоков санями-волокушами, которые тащили ослики и рабы. Хотя следов этих саней на дороге вроде бы и нет.

Других дорог того времени не нашли, но не факт, что еще не найдут.

Материалы о Египте времен Хеопса в моем ЖЖ
Времена фараона Хеопса и технологический бум вокруг великих пирамид. Части 1-2.
aldanov.livejournal.com/672980.html‎
aldanov.livejournal.com/673157.html‎

@темы: история транспорта

---

Сьюзен Зонтаг. Писатель должен состоять из четырех человек:
1. Одержимого
2. Дебила
3. Стилиста
4. Критика

Первый поставляет материал, второй позволяет ему выйти наружу, третий отвечает за вкус, четвертый – за интеллект.
В великом писателе присутствуют все четыре, но вы все равно можете быть хорошим писателем, если в вас есть только первые два, потому что они самые важные.

mi3ch.livejournal.com/2454451.html

от Шано: ага, последний случай мы как раз и наблюдаем в русской фэнтези.

@темы: писательское

---

Оригинал взят у в Почему в Швеции нет Перкосраки?

Впрочем, скорее всего, обладательницы такого имени не было и в СССР, а журналисты его придумали для заманухи. Кстати, оно обозначает не то, что многие могли бы подумать, а первую космическую ракету.

Источник.

@темы: имена

---

Оригинал взят у в Украшения.

@темы: камешки

---

Не перестану удивляться красоте... Художник Andrew Kiss. www.liveinternet.ru/users/matrioshka/post305868...

Не перестану удивляться красоте, Смотрю на мир влюблёнными глазами, Волнует явь, подобно трепетной мечте, Любуюсь лугом, речкой, небесами. Бежит река и радость щедро дарит мне, Но, если рябь украсит луч игристый, То радость жизни ощущается вдвойне, Становится поверхность золотистой.

Люблю смотреть на чудо дивных облаков, Красиво, если в небе бродят тучи, Вмиг небеса очистить может от оков Чудесный ветер свежий и могучий. Всегда ночная сердце радует пора, Когда с небес взирают ясно звёзды, И волшебством чарует пламя у костра Иль звёзд сгоревших яркие борозды.

Смотрю на мир и насмотреться не могу,
Подобен он блистательному чуду,
Я красоту люблю от всей души, не лгу,
В любви и верным, и достойным буду.

Анатолий Болутенко

@темы: картины

---

Оригинал взят у в Греческий огонь

Мечты, мечты...

В фондах Национальной библиотеки в Париже есть много гравюр, изображающих французскую мечту по захвату коварного Альбиона. И конечно же в этих проектах не обходится без использования "греческого огня". Вот одна из гравюр, изданная знаменитым французским гравером Франсуа Бонвилем (F. Bonneville) в 1799 году.

Для желающих рассмотреть интересные детали гравюры она открывается по клику в новой вкладке.

Сопровождающая надпись гласит, что на гравюре изображено уничтожение английского флота в момент высадки французов на побережье Англии с помощью греческого огня, доставляемого к цели "тысячами" воздушных шаров и артиллерийскими орудиями с "плавающих башен".

Время создания гравюры - 1799 год - очень характерно. Многочисленные изобретатели буквально завалили Наполеона проектами достижения победы в его войнах. Первые полеты воздушных шаров в 1783 году, удачное использование привязного аэростата для наблюдения над полем боя в битве при Флерюсе в 1794 году сулили воздушным шарам блестящее военное будущее.

L'Entreprenant, ballon monté par Coutelle, bataille de Fleurus (1794). Цветная литография из серии, опубликованной в Париже между 1890 и 1900 гг.

По приказу Наполеона было построено девять аэростатов, предназначенных для египетской кампании, но корабль с ними затонул. Наполеон разочаровался в перспективах воздушной войны и закрыл все предприятия по производству аэростатов. Вместе с ними были прекращены и все работы по "греческому огню". Но лишь на время!

@темы: дирижабли