Оригинал взят у в
Еще из книги профессора Кембриджского университета Александра Эткинда "Внутренняя колонизация. Имперский опыт России" (часть 2)
Когда была основана Российская империя, средний радиус территории европейского государства составлял 160 км.Учитывая скорость коммуникации в то время, социологи полагают, что государство не могло контролировать территорию, радиус которой превышал 400 км (Tilly 1990:47). Но расстояние между Санкт-Петербургом и Петропавловском-Камчатским, основанным в 1740 году, составляло примерно 9500 км.
На деле до изобретения железных дорог и телеграфа сухопутные пространства было труднее преодолевать, чем морские. В середине XVIII века немецкий ученый Герхард Фридрих Миллер организовал российскую экспедицию в Сибирь. Длина его маршрута, проделанного пешком, верхом и в санях, была почти равна длине экватора, и он преодолел это расстояние за десять лет; по морям капитан Кук огибал земной шар за три года. В мирное время перевозить грузы из Архангельска по морю в Лондон было быстрее и дешевле, чем из Архангельска по суше в Москву. В военное время грузы и войска плыли из Гибралтара в Балаклаву быстрее, чем ехали из Москвы в Крым. К началу XIX века доставлять грузы в российские базы на Аляске было в два—четыре раза дешевле плаванием через три океана, чем сухопутным путем через Сибирь, и к тому же безопаснее; именно так, кругосветным плаванием из Петербурга или Одессы, империя доставляла зерно и масло в Русскую Америку (История 1997:239—247). На транс-портировку пушнины из Аляски через Сибирь в Китай уходило два года; американские корабли доставляли ее за пять месяцев (Foust 1969: 321). И технически, и психологически Индия была ближе к Лондону, чем многие губернии Российской империи — к Петербургу.
читать дальше
Прочитав "Демократию в Америке"Алексиса де Токвиля бывший офицер императорской гвардии Петр Чаадаев задался вопросом: есть ли свое предназначение и у России? Ответ его был уничтожающим: "В домах наших мы как будто определены на постой; в семьях мы имеем вид чужестранцев; в городах мы похожи на кочевников, мы хуже кочевников, пасущих стада в наших степях, ибо те более привязаны к своим пустыням, нежели мы к нашим городам". В тот момент, когда империя была богата и обширна, как никогда, ее элита ощущала себя захватчиками в собственных домах. "Наши воспоминания не идут далее вчерашнего дня; мы как бы чужие для себя самих. Мы так удивительно шествуем во времени, что, по мере движения вперед, пережитое пропадает для нас безвозвратно. Это естественное последствие культуры, всецело заимствованной и подражательной".
В 1879 году некий А. Дехневалла опубликовал памфлет "Великое российское вторжение в Индию", в котором описал будущую войну между Британской и Российской империями. Наступая через Афганистан, русские войска захватывают Пенджаб и центральные провинции Индии. Их вторжение отлично подготовленно многочисленными шпионами, которые провоцируют восстание низших каст. Британскую Индию спасает артиллерийский офицер, "тихий человек, с большими мечтательными глазами", которому удается отвести войска в Кашмир и оттуда атаковать захватчиков. В конце концов Британия посылает флот в Балтийские и Черные моря и заставляет Россию купить мир ценой уступки Афганистана и Персии.
Современник Киплинга Джон Натаниель Керзон посетил Россию перед тем, как был назначен вице-королем Индии: "Каждый англичанин въезжает в Россию русофобом, а уезжает из нее русофилом".
Татищев утверждал, что славяне произошли от амазонок – женщин-воительниц, которых Геродот помещал в Скифии. По Татищеву, в древности амазонки переселились из Африки на берега Волги, где стали славянками. В соответствии со своей идеей брака как образца договорных отношений он полагал, что договор между викингами и славянами был браком, в которм викинги играли мужскую, а славяне – женскую роль.
Из отчетов Георга Вильяма Стеллера, который путешествовал на Камчатку в 1740 году, Шлёцер знал, что российское завоевание этих земель было одним из самых кровавых. Всего за сорок лет после прибытия казаков население Камчатки сократилось в 15 раз.
Ученик Ешевского Афанасий Щапов документировал эти явления в серии статей, написанных им в сибирской ссылке (1906: 2/365-481)ю Сам сибирский креол Щапов доказывал, что Россия возникла в результате тысячелетней "славянской колонизации" земель, которые принадлежали финнам, татарам, якутам и другим народам; всего Щапов насчитал их 111.
В 1857 году Николай Игнатьев путешествовал с отрядом казаков по Средней Азии. Когда его атаковали туркмены, он разогнал их, запустив фейерверк: кочевники были так поражены "дьявольским огнем", что "молили о прощении" (Stead 1888% 272).
Согласно данным американского историка Стивен Хоча, который изучал архив большого поместья недалеко от Тамбова, в начале XIX века производительность труда и питание крестьян под Тамбовом были не хуже, а иногда и лучше, чем в среднем по Германии или Франции. Различие заключалось в мотивации труда, правах собственности и принципах управления. Ни земля, ни доля производимого продукта не принадлежали крепостным, и заставить их работать могли только телесные наказания, которые применялись постоянно. По данных Хоча, за два года, 1826 и 1827, 79% мужчин в имении подвергались порке хотя бы один раз, а 24% – дважды. За более серьезные нарушения крестьянам еще и выбривали полголовы (Hoch 1989: 162)
К XVI веку экспорт белки из Новгорода приобрел масштабы, которые историк называет "грандиозными": одна партия белки состояла из 100 тысяч шкурок, а в целом Хорошкевич оценивала новгородский импорт в полмиллиона беличьих шкурок в год. В 1391 году Лондон импортировал 350 960 беличьих шкурок. Только на один костюм для Генриха IV у лондонских скорняков ушло 12 тысяч беличьих шкурок. В конце XVI века для пошива нескольких мантий для герцога Беррийского, сына французского короля Иоанна, было закуплено 10 тысяч шкур куницы.
На третьем году своего сибирского промысла Ермак погиб, но 24 тысячи соболиных, 2 тысячи бобровых шкур и 800 шкур чернобурой лисы были отосланы в Москву (Fisher 1943: 26)
Иннокентий Вениаминов, православный епископ Аляскинский и впоследствии митрополит Московский, свидетельствовал, что в 1766 году Иван Соловьев и его моряки убили почти 3 тысячи алеутов – более половины восставшего племени (1840: 188–190). Сотни алеутов были силой переселены на соседний архипелаг, где еще оставались каланы.
Судя по свидетельствам XVIII и XIX веков, распространенным методом получения аушнины от туземцев был захват заложников-аманатов. Русские держали у себя туземных женщин и детей, предъявляя их мужчинам в обмен на ясак. Если дети доживали до зрелого возраста, они осваивали русский язык; если мальчиков крестили, то они могли брать в жены русских женщин и вносили свой вклад в креолизацию местного населения (Ляпунова 1987: 59). 1788 году в "аманатах" находилось 500 алеутских детей. Российские императоры, включая просвещенную Екатерину, санкционировали такие методы в официальных документах, считая их верным способом "усмирить туземцев" и собрать ясак (Slezkine 1994)
В 1557 году каждый мужчина на Югре должен был сдать одну соболиную шкуру в год, в 1609 году – уже семь (Павлов: 70). По данным, которые приводит историк сибирской пушной торговли Олег Вилков (1999), всего в Сибири за 1621–1690 годы было добыто более 7 миллионов соболей.
С середины XVIII до середины XIX века камчадалы потеряли 90% населения, вогулы (манси) – 50%
В 1623 году одна шкура сибирской чернобурой лисы стоила столько, сколько целое хозяйство с землей, домом, пятью лошадьми и десятью коровами (Reid 2002:26). ВПрибыльность колоний всегда спорная тема, но Сибирь была очень прибыльной колонией. В начале XVI века польский наблюдатель, еписком Ян Лаский, сравнивал богатство, которое приносила Московии торговля пушниной, с успехом британской торговли благовониями (Филюшкин 2011: 45). Сибирские исследователи сравнивали воздействие пушного промысла на российскую экономику с потоком серебра из Нового Света в Европу в XVI веке (Покшишевский, Кротов 1951: 57)
Установив торговлю с Архангельском в 1555 году, англичане интересовались древесиной, воском и другими лесными товарами. Английский король Иаков ценил этот регион столь высоко, что в 1612–1613 годах, когда польские и казацкие войска захватили Москву, он обсуждал возможность прямой колонизации Архангельска (Dunning 1989, Кагарлицкий 2003)