"Одному моему знакомому О. (тогда ещё ассистенту на филологическом факультете ОГУ) пришлось подменить преподавателя на экзамене по польской литературе. И подходит к нему красавица с вопросом о творчестве великого польского поэта Мицкевича. А в прекрасных синих глазищах пустота и тоска незнания. Очень хотелось ему помочь девушке. Но кроме слёз дополнительные вопросы и подсказочки ничего не вызывали. А на вопрос "Как звали Мицкевича?" – взрыв рыданий. И тогда О. задаёт последний вопросик-подсказку, в надежде выудить ответ.
– Как звали первого мужчину?
Удивлённая девица взрыднула и ответила: "Вася".
sasha-bor.livejournal.com/957809.html

@темы: имена

---

30.11.2016 в 17:46

Пишет  Taho:

Студенчество в Средневековье
Студенческая жизнь у многих, как правило, ассоциируется с общежитием, зубрежкой, полуголодным существованием и, конечно, весельем. Если обратиться к периоду Средневековья и более поздних эпох, то становится ясно, что все не так уж и изменилось. Вот только за провинности учащихся наказывали плетьми, а обряд посвящения в студенты больше напоминал издевательства.

Учащиеся во время занятий.

Считалось, что занятия лучше запоминаются, если студента периодически поколачивать. Сохранилось очень много средневековых пособий, в которых учащихся рекомендовалось пороть, бить плеткой или таскать за уши. Перепадало и некоторым особам королевской крови. Хотя у английских принцев, которые не проявляли большого усердия, рядом всегда находились мальчики для битья, принимавшие на себя весь гнев преподавателей.

Пирушка в «Погребе Ауэрбаха». Иллюстрация к «Фаусту» В. Гете. П.-Й. фон Корнелиус.

Традиция посвящения в студенты была очень популярна и в Средневековье, и в более поздние эпохи. В пособии для студентов «Manuale Scolarium», датированным концом XV века, приводится описание процедуры посвящения молодого юнца, больше напоминающей издевательства. Его били, стригли ногти тупыми ножницами, заставляли пить мочу. Весело было всем, кроме того, над кем измывались.

На лекциях также имелось место для веселья. Однажды, в XVI веке в Оксфорде, после очередной попойки студент заснул прямо на занятии. Знаменитый поэт Ричард Корбет, который был преподавателем в университете, порезал на лоскуты шелковые чулки спящего.

Урок анатомии. Рембрандт.

Очень часто тяга к знаниям приводила к тому, что студенты, не удовлетворившись практикумом по анатомии днем, отправлялись выкапывать трупы ночью, чтобы продолжить изучение человеческого тела. Некоторые крали трупы еще «тепленькими», т. е. прямо с виселицы. В Монпелье (Франция), например, существовала целая сеть информаторов, всегда знавших, когда и где произойдут похороны.

Немецкий писатель Томас Платтер Старший, живший в XVI веке, рассказывал, как будучи студентом, воровал свежезакопанные трупы с кладбища, тем самым приводя в бешенство смотрителей. Доходило до того, что охранники, увидев кого-нибудь возле могил, стреляли из арбалетов без предупреждения.

Танцующие студенты университета Альтдорфа.

Пожалуй, во все времена студенты любили повеселиться и выпить. В «Справочнике превосходного студента», датированного 1495 годом, описываются ограничения для учащихся. Запрещалось проводить ночь вне дома, купаться по понедельникам, ходить на базары по средам, говорить глупости и т. д. За провинность студентов снова же пороли. (с)

@темы: Арагарта

---

из этой подборки dymontiger.livejournal.com/6814992.html

@темы: фото

---

Кесарево сечение в XIV веке polit.ru/article/2016/11/27/ps_beatrice/

@темы: медицина-историческое, имена

---

вот да

Когда мне не хочется жить, я просто иду спать. на утро, кстати, хочется в туалет, потом жрать и как-то не умирается.

@темы: блокнот

---

Оригинал взят у в Вечерний мультик.

Про жизнь.

@темы: фильмы

---

Оригинал взят у в Фуршет

Этимология слова "фуршет" очевидна: от фр. fourchette - вилка. Но в каком языке этим словом стали называть "приём с угощением, обычно состоящим из лёгкой закуски и напитков, которые едят и пьют стоя"?

Как ни странно, во французском языке такого значения у fourchette нет, во всяком случае, оно не упомянтуо ни в Cntrl, ни в Википедии. Самое близкое, déjeuné à la fourchette - второй завтрак с вилками, то есть с мясным блюдом, существует и сейчас в английском: déjeuners à la fourchette - a luncheon or light meal, especially one at which eggs, meat, etc., are served.
В русском это выражение зафиксировано как "дежене ала фуршет" в "Настольном словаре для справок по всем отраслям знания" 1864 года. А возникло оно в языке лет на 20 раньше (в значении "легкая закуска":

– Ах, господи, боже мой! я думала вместо обеда велеть ужин готовить для гостей, ан вот и обед готовь! Просто, сударь, суматоху поднял в целом доме! Когда же успеет повар и обед и ужин готовить?
– Да зачем, маменька, ужин? просто закуску, а la fourchette!
– Поди ты с модными своими фуршетами! Терпеть не могу гостей отпускать голодными, угощать только фаршами, вот вздумал!
– Совсем не то, маменька: так называется, когда на стол не накрывают, а просто подают кушанье.
– Как просто?
– Каждый возьмет себе чего-нибудь.
(А. Вельтман, Приключения, почерпнутые из моря житейского, Саломея, 1848)

В нынешнем значении "фуршет" имеется только в тех языках, в которые оно могло быть заимствовано из русского, то есть в языках бывшего СССР. А в остальных это либо "буфет", либо что-то свое.

Так неужели "фуршет" в нынешнем его значении соорудили из "легкой закуски" в России? Или все же было оно в каком-нибудь французском дипломатическом жаргоне, да так мимолетно, что словари его не заметили?

@темы: Вавилон-18

---

В 1883 году монетный двор в США выпустил новые никели (монетки в пять центов). Но на них сзади было только нарисовано римское V и не было написано что это центы. Они были исключительно похожи на золотые 5-долларовые монеты. Ушлый парень по имени Джошуа Татум, придумал как на этом деле заработать.
Он покрыл кучу никелей качественной позолотой и стал ходить по магазинам в разных городах и штатах. В каждом он брал вещь за пять центов или меньше, покупал её, и давал такую псевдо-пятидолларовую монету в качестве оплаты. В подавляющем большинстве случаев он получал $4.95+ сдачи и молча уходил. За несколько месяцев он сколотил приличное состояние (что немудрено, ибо, как пример, хороший плотник в 1880е годы в США получал $15-20 в неделю).
Вскоре на его след вышла и полиция и секретная служба и наш герой был арестован и предстал перед судом. Суд был быстр, суров и справедлив.
Приговор - Джошуа Татума отпустить, ибо он ни разу не потребовал сдачи и магазинные клерки сами отдавали ему деньги, что и подтверждали свидетели. А указать на ошибку клерков бедный Джошуа не мог, ибо был... глухонемой.
Джошуа Татум из зала суда отбыл в неизвестном направлении и след его далее затерялся. А монетный двор США вынужден был изменить чеканку монет и добавить слово "центы".



В начале 20-го века американский химик Герберт Доу изобрел новый способ добычи брома электролизом, что позволило добывать и продавать бром по цене 36 центов за фунт. Это не понравилось немецким индустриалистам, которые на тот момент являлись монополистами по производстве брома, продавая его по цене 49 центов за фунт.
Желая обанкротить конкурента, немцы начали демпинговать продажу брома в США по убыточной для себя цене в 15 центов за фунт, зная что долго конкурировать по такой цене Доу не сможет.
Доу же, не будь дурак, начал через посредников скупать демпингованый немецкий бром в Америке, переупаковывать его, переправлять пароходами обратно в Германию, и уже там продавать по цене 27 центов за фунт. Немцы недуомевали - откуда в Германии появился дешевый бром, и кто скупает весь их товар в Америке - не осознавая, что их в сущсности бьют их же оружием. Они понизили американские цены на бром до 10 центов за фунт, что благодаря тактике Доу лишь привело к дальнейшему падению цен на бром в Германии.
К тому времени, как фокус раскрылся, Доу не только выдержал демпинг цен в Америке, разбогатев при этом на разнице цен, но и сумел захватить у немцев их собственный рынок сбыта брома.

@темы: деньги, исторические россказни

---

29.11.2016 в 11:44

Пишет  Diary best:

Пишет  Sinica:

Восхитительный старый пост Анны Коростелёвой про Снейпов )

В рамках традиции
Поругать ученичков

Есть в “Гарри Поттере и тайной комнате” эпизод, где профессор Снейп пробирает Гарри и Рона сразу по прибытии в школу. Они среди ночи прилетели в школу на волшебном автомобиле, врезались в волшебное дерево, нарушили множество пунктов школьного устава и законов волшебного мира и теперь, ночью, получают нагоняй.
И три разных Снейпа – русский, польский и ирландский – делают это, естественно, по-разному. Объединяет этих трёх совершенно разных людей то, что они оказывают мощнейшее психологическое давление на учеников. Но в том, КАК они это делают, никакого единства не наблюдается.

Русский Снейп, прежде всего, выдаёт потрясающее звучание.

Русский Снейп, прежде всего, выдаёт потрясающее звучание. С таким звучанием он, в принципе, мог бы говорить: “Молодцы, ребята! Умницы. Вы совершили подвиг. Я горжусь вами”, – эффект был бы тот же самый: всё равно хотелось бы убежать и спрятаться под кровать. При таком звучании текст уже не имеет значения, всё равно понятно, что тебя очень сильно ругают. Как это достигается технически: подчёркнутое замедление темпа речи (в значении ‘объясняю для дебилов’), узкие гласные, сжатая глотка, напряжённые долгие согласные, бесконечно утрированные смычки, понижение фонетического регистра, совершенно определённое интонационное оформление (хорошие такие, смачные, непререкаемые ИК-2: как гвозди вбивает). Текст при этом, если вдуматься, совершенно нейтральный: “Вас видели по меньшей мере семь магглов”. Ну, видели – и видели, казалось бы, что тут такого? Видели – и на здоровье. Скажи это другим тоном – и получится добродушное проходное замечание. Именно звучание даёт нам понять, что произошло что-то экстраординарное и что Снейп еле сдерживается, чтобы всех тут не убить. А вот дальше русский актёр дубляжа вообще делает интересную вещь: он меняет целеустановку, заменяет вопрос констатацией факта. Снейп должен был бы спросить: “Вы понимаете, насколько это серьёзно?” (Да / Нет / Догадываемся). Так вот, он ничего не спрашивает. Он утверждает: “Вы понимаете, насколько это серьёзно”. То есть: даже вы, несмотря на то, что вы, как мы с вами уже выяснили, дебилы, не можете не понимать, чем всё это пахнет. Ответа не требуется. С особенным отвращением Снейп произносит местоимение “вы”: каждый раз с долгим напряженным [в], а однажды – со смычкой на гласном и паузой, как бы в последний момент удерживаясь от каких-то значительно более нелицеприятных слов в адрес слушающих и с трудом оставаясь в рамках цивилизованной беседы. То есть русский актёр на имеющемся материале выдал всё, что смог (а Смог был большим мизантропом).

Снейп: ...Я уже не говорю об ущербе, нанесённом вами Гремучей Иве, которая росла на этой земле задолго до вашего рождения!
Рон: По правде, профессор Снейп, она нанесла нам больший ущерб...
Снейп: Молчать!

Необычайно украшает русскую версию выбор в пользу структуры “Молчать!”. Дело в том, что инфинитив в нашем языке связан с идеей нормы. Поэтому, говоря именно “Молчать!” (а не “Тихо!”, “Помалкивайте!”, “Придержите язык, Уизли”, “Ни слова!”, “Цыц!” и не что-либо ещё) Снейп совершенно великолепно апеллирует к норме, к идее должного, указывает между прочим на то, что существует социальная норма и ученики от неё отклонились. Это же влечёт за собой мощный эффект дистанцирования (Снейпа от собеседников).

Польский Снейп действует совершенно иначе. У него вся разборка уходит на номинативный уровень, на уровень лексики. Он не причитает, как школьная нянечка, “Да вы понимаете, что вы натворили?..”, нет. Он извергает чудовищный поток канцеляризмов и многоэтажных официальных штампов, с латинизмами, с развёрнутыми предикатами, типа “отдаёте ли вы себе в полной мере отчёт в тех последствиях... (нет, даже не последствиях, а вот именно что консеквенциях), каковые проистекут...”, – вот так примерно. Чтобы просто следить за смыслом его слов, среднестатистическому польскому подростку нужно напрячь последние остатки мозгов, настолько запутанный там синтаксис и настолько официальная лексика. Ясно, что от такого у всякого ученика душа уйдёт в пятки. Эффект, как будто ты уже стоишь перед судьёй и на твой приговор уже ставится большая круглая печать. Тяжесть проступка, важность момента, колоссальная дистанция между Снейпом и перемазанными напуганными нарушителями – всё обеспечивается этими канцеляризмами. Блеск и не похоже ни на что. Интересно оправдывается перед ним Рон, совсем не так, как в русском:

Снейп: ...Na dodatek stratowaliście Bijącą Wierzbę, która rosła tutaj zanim wy zjawiliście się na świecie.
Рон: Ale, profesorze Snape, tak niewiele brakowało…
Снейп: Cisza!

Перевод:
Снейп: В придачу к этому вы причинили ущерб Драчливой Иве, которая росла здесь до того, как вы появились на свет.
Рон: Но, профессор Снейп, ещё же немного – и...
Снейп: Тихо!

То есть в польской версии эта Убойная Ива (Bijąca Wierzba), по-видимому, самая убойная, так как польский Рон явно собирался сказать: “ещё немного – и от нас бы мокрое место осталось”.

Теперь ирландский Снейп. Он тоже оказывает колоссальное психологическое давление на учеников. Но официоза нет. И страшных волн негатива, образуемых на пустом месте одним только чистым звучанием, тоже нет. Он использует третий, оригинальный способ. Он апеллирует к многовековой традиции. Оно и понятно – традиция у ирландцев (в отличие от многих) есть, чего ж к ней не апеллировать? Вот что он говорит:

Снейп: Chonaic siad sibh. Chonaic seachtar Mugal sibh. Nach bhfuil tuiscint dá laghad agaibh? Chuir sibh saol na draíochta os comhair an tsaoil mhóir. Gan bacadh leis an damáiste a rinne sibh don chrann uasal atá ar thalamh na scoile ó bhliain na bhfear mór.
Рон: Dáiríre, muis, a Ollaimh Snape, an crann a rinne damáiste dhúinne...
Снейп: Ciúnas!

Перевод:
Снейп: Они видели вас. Семеро магглов видело вас. У вас вообще есть хоть какое-то понятие о чём бы то ни было? Вы выставили чародейский мир напоказ перед всем белым светом (перед большим миром)! Не говоря уже о вреде, который вы причинили почтенному (благородному) дереву, которое находится на школьной земле со времён великих мужей прошлого!
Рон: Ох, если честно, профессор Снейп, это скорее дерево причинило вред нам...
Снейп: Тихо!

Заметьте, как ловко Снейп выставил проблему Драчливой Ивы. Она у него вовсе никакая не Драчливая, и не Гремучая, и не Дракучая, и не Убойная, и вообще даже не ива (это слишком конкретно); он в своём обобщении возводит её в ранг Почтенного Дерева, которое даже не растёт, а просто находится на земле школы со времён великих мужей прошлого. То есть ясно, что это фетиш такого масштаба, как алтарь или какой-нибудь языческий идол, – ну, и проступок сразу, естественно, предстаёт в другом свете. Священные дубы в лесах Дойре – это, знаете, не хухры-мухры.
Одним словом, нахлобучка у ирландского Снейпа строится по совершенно другой схеме, и он вырастает, нависает над учениками и подчёркивает своё превосходство и их ничтожность, вменяя им неуважение к традиции и истории этих славных мест.

А вообще, если честно, я не успела ещё конкретно присмотреться к этим эпизодам. Это так, предварительная намётка.

отсюда

Не свое | Не Бест? Пришли лучше!

@темы: книги, Вавилон-18

---

Оригинал взят у в “Der Hund von Baskerville” (Собака Баскервиллей) (1937)

“Der Hund von Baskerville” (Собака Баскервиллей) (1937). В поместье Баскервиллей, полноправным хозяином которого на тот момент был сэр Хьюго, гремела пирушка, из комнат раздавался смех, эль лился рекой. Будь это какой другой день, все бы закончилось глубоко за полночь, гости бы разошлись или даже расползлись по комнатам, а на утро мучились похмельем. Всё как всегда. Но тогда одна добрая душа шепнула лорду, что его жена – изменщица, причем ее любовник якобы находится здесь же, в этом зале, среди гостей. Опознать его легко – достаточно обнажить грудm мерзавца и обнаружить там медальон, подаренный Баскервиллем его супруге. Хьюго решил проверить, так ли это, и оказалось, что да – правда. Последовал бой на шпагах, в результате которого любовник упал на ступени лестницы, истекая кровью, мертвый. После этого, в припадке ярости, сэр Баскервилль придушил жену, но тут же умер и сам, когда на него кинулся любимый пес без пяти минут покойной. Трагедия разыгралась в 16-м веке, и с тех пор прошло без малого 200 лет. Однако события двухвековой давности до сих не дают покоя Чарльзу Баскервиллю, которому то и дело чудится, что с болот, окружающих поместье, идут жуткие звуки, отдаленно напоминающие звериный вой. Однажды вечером раздается стук в дверь – это Бэрил Ванделюр, девушка, относящаяся к одному из родов, близких к семье Баскервиллей. Она только что купила участок по соседству, убедилась в том, что это не земля, а настоящая пустошь, трясина, и теперь надеется продать его Чарльзу. Остается на ночь. А тем временем сам Чарльз получает телефонный звонок, по завершении которого, находясь в крайне возбужденном состоянии, взволнованный, нервный, отправляется в сад у дома. Откуда уже не возвращается – прислуга обнаруживает лорда мертвым.

.

Сердечный приступ, возможная причина смерти – невероятной силы испуг. А рядом с трупом – следы лап, оставленные без сомнения огромной, невероятных размеров собакой. Вскрывается завещание, и собравшие родственники на пару с прислугой с немалым для себя удивлением узнают, что, во-первых, род Баскервиллей этой смертью не прервался, во-вторых, все свои имущество и счета Чарльз отписал Генри, инженеру из Парижа, приходящемуся сыном его покойному брату. Тот немедля прибывает в британскую столицу, где и задерживается на несколько дней, что влечет за собой цепь странных событий. Кто-то явно не хочет, чтобы наследник явился в Гримпен, где стоит поместье якобы проклятой семьи. И именно поэтому за дело берется сам Шерлок Холмс, отправляя в Баскервилль-холл своего верного друга и помощника доктора Джона Уотсона, временно сменившего фамилию на «Паркер». Эта «Собака» - наверное, самая редкая и самая необычная версия знаменитой повести Конан Дойла. Хотя бы потому что была снята за несколько лет до фильма с Бэзилом Рэтбоуном, да еще и в нацистской Германии. Более того, именно эта лента была одной из двух, найденных войсками союзников в бункере на тот момент уже мертвого фюрера обернувшегося в прах третьего рейха. Отличий от оригинала довольно много, но кардинальных нет, поэтому воспринимаются они отнюдь не в штыки. Так, в истории появляется семья неких Ванделюров, Мортимер оказывается весельчаком и балагуром, большим любителем прихлестнуть за любой симпатичной девушкой, оказавшейся в его поле зрения, беглый каторжник появляется куда раньше, чем у сэра Артура, добрая часть фильма посвящена визуализации легенды, к тому же тут нет и речи о погоне за бедной крестьянской дочерью в ночи на болотах (см.выше). Ватсон комичен (шутка ли, выкурить 117 сортов сигар, чтобы потом собрать их пепел для изучения, что может помочь в дальнейших делах Холмса!). А сам Шерлок напоминает русского (!) деревенского мужика, истощенного работой, водкой и борьбой за выживание. Если не считать предсмертного монолога жены сэра Хьюго (о, этот немецкий экспрессионизм), ничего забавного, несмотря на год выпуска, в «Собаке» 37-го года нет. Напротив, она атмосфера до одури. Пожалуй, одна из самых атмосферных среди «баскервильских» околохорроров. Не готика – нуар! И не думайте, что кто-то здесь кричит «зиг хайль» .

.

7/10

@темы: фильмы, ШХ

---

Оригинал взят у в Альтернативно-паровое

О том, что электромобили известны уже сотню лет и поначалу даже успешно конкурировали с бензомоторными, упоминалось уже не один раз. Но кроме бензомоторных машин, электромобилям приходилось соперничать и с паровыми, достигшими тогда вершины своего развития.
Что мог дать электромобиль? Простоту конструкции и управления, бесшумность, мгновенная готовность к работе и большой, но кратковременный крутящий момент.. ну и все. Остальное было одним большим недостатком. Огромный мертвый вес, длительное время заряда, быстрый износ батарей и смехотворный запас хода.

С бензиновыми тоже понятно. Огромная удельная мощность и энергоемкость, относительно малое время подготовки и дозаправки сокрушительно перевесили все недостатки. А это и сложность и капризность конструкции и управления, шум, вибрации, узкий диапазон мощности двигателя и все-все-все дожившее до наших дней.

И что могли предложить конструкторы паровых машин? Неожиданно, очень многое. Как раз к этому времени был доведен до ума прямоточный котел высокого давления и возможности парового автомобиля вышли на новый, непредставимый ранее уровень. Паровые автомобили в управлении были немногим сложнее электрических, тягу давали поистине паровозную (долговременный полный момент на всех скоростях от нуля и до максимальной), а скорость заправки не слишком отличалась от бензомоторной. Остается добавить к этому бесшумность и плавность хода, до сих пор доступную не каждому автомобилисту плюс относительная всеядность.
Ну и недостатки. Машины оказались довольно тяжелыми, требовали заправку топливым и водой (а подготовка воды - отдельная дисциплина машинистов паровиков) и не то, что сложность, а сложность и ответственность конструкции с 50-80 атмосфер внутри.

Так даже вполне рядовой Стэнли разогревался 15 минут и демонстрировал вполне современные "снулядосотни", а уж топовый Добль был готов к поездке через пару минут после поворота ключа.









Хотелось бы сразу перейти к котлу, но начнем все-таки с общей конструкции. Сразу оговорюсь, картинки действительно относятся к Доблю. И большинство - к версии Е20. Но закладываться я не стану, т.к. производство было индивидуальным и каждая машина отличалась от предыдущей. А фото не так уж и много. Но мы старательно будем считать, что это Е20. И да, я не буду дублировать Jay Leno, его запись посмотрите сами, она того стоит.





Впереди "радиатор". Это действительно радиатор, но радиатор кондесатора. Да, машина работает по замкнутому циклу и пар из цилиндров здесь охлаждается и конденсируется.

Hint: Паровозы с конденсацией пара строить пытались. Но экономия воды столкнулась с неожиданной проблемой: в паровозе давление в 5 раз меньше, чем с машине Добля. А привод насоса внезапно создавал противодавление на выходе, снижая и без того паровозный КПД. В условиях, когда конструкторы были готовы продать душу за долю процента этого самого КПД, схема была обречена. Но на большом давлении ситуация была совершенно другой.

Под капотом расположен котел и обвес типа узла управления, генератора, насоса и т.п.
Под сиденьем расположен бак с водой
Перед задней осью - двигатель
За задней осью топливный бак.

Так вот, котел.



Котел прямоточный и содержащий весьма небольшой объем воды, что вместе с мощным нагревателем давало невероятное время прогрева - от 30 секунд по документам до 1-2 минут. Сама конструкция выглядит необычно: Камера сгорания расположена сверху и вихрю огня приходится спускаться вниз и уже там нагревать воду. Мозговой штурм предположил, что это удобнее для обслуживания.


Это более эффективный котел F-серии.


А это - рама с видимой выхлопной трубой.

Машина работает на жидком топливе - изначально на керосине, но легко переделывается на бензин и другую горючку.



Керосин подается в карбюратор, в котором и смешивается с воздухом, нагнетаемым (электро)турбинкой в полкиловатта (на всякий случай - это мощность турбинки пылесоса "ракета" с выброшенным мешком и порезанной сеткой). Электро - на момент запуска, далее мощность отбиралась от машины (или от турбины или... я уже говорил, что добль на добль не приходится). Угу, турбированный мотор, чего уж там. Топливо сгорает очень чисто и почти бесшумно. Настолько, что Добль даже сейчас вписывается в экологические нормы.

Но прямоточный котел был известен и до Добля. Здесь же он был дополнительно оснащен системой автоматического управления. Да, на приборной панели были показометры температуры и давления, но всю работу выполнял бортовой компьютер автомат управления. Это кажется совершенно обыкновенным, но в те годы автоматическое управление паровым котлом было технологией будущего


Вот он, за котлом прячется.





Смысл в чем: В нем есть термостат и манометрический замыкатель. Замыкатель ждет накопления рабочего давления в 52 атмосферы и выключает горелку и циркуляционный насос. И автоматически же включает их, если давление упало ниже нормы. Тривиально. А вот термостат использует расширение кварцевого стержня и ждет перегрева свыше 400 градусов и не только выключает горелку (тепловые процессы инерционны и пока там главный насос прокачает воду, змеевик может и прогореть), но и включает экстренное охлаждение пуская воду через "байпас" мимо нижних витков.

Далее пар идет в двухцилиндровую машину двойного расширения (итого четыре цилиндра - два высокого и два низкого давления). Важная особенность паропоршневых машин - однотактный режим работы. То есть каждый ход поршня - рабочий.
Hint: Компаунд-машины использовали и на паровозах. Но как только изобрели пароперегреватель, о них забыли, как о ночном кошмаре. Потому, что НУ ПАЧИМУ ТУТ ВСЕ ТАК СЛОЖНА??!!!111





Небольшая 150-сильная (!) машина сблокирована с главной передачей 1,5:1. Напрямую. У паровой машины невероятно ровная нагрузочная характеристика на всем диапазоне оборотов. То есть 150 сил будут и на максимальных оборотах и на нулевых, когда машина уперлась в стену. Так что для управления достаточно рукоятки (точнее штурвала) газа. В смысле, пара. Газ регулируется автоматически. Коробки-то нет, но для удобства есть трехпозиционная педаль отсечки, меняющая тягу машины и расход пара. 1 отсечка перекрывала пар на 85% рабочего хода поршня (оставшееся расстояние поршень шел своим ходом); 2 - 65; 3 - 45 (это сильно экономит пар и топливо). 1 работала до 10 км/ч, 2 до 30 км/ч 3 до 150 км/ч; Это не значит, что нельзя идти 150 на первой отсечке - но жрать машина будет, что паровоз (а вот на третьей отсечке при штурме горной дороги может быть плохо). На ней же педаль реверса.
Hint: Электромоторы тоже так в общем-то могут, но при длительном полном моменте на малой скорости электромотор вскоре задымится.

Далее пар идет на конденсацию, по пути покрутив турбину охлаждения радиатора.



Радиатор сотовый, с большой площадью охлаждения, которой, впрочем, едва хватало для конденсации пара, особенно на полной мощности.


Итак, для поездки нам нужно:
0. Поднять ручник. Это сольет конденсат и включит байпас машины.
1. Вставить ключ зажигания.
2. Потянуть рычаг (шарик, кнопку - мы все помним об отличиях даже в пределах серии) запуска главного циркуляционного насоса. Ждем 10 секунд или пока не покажется вода у подножки.
3. Включаем зажигание. Под капотом ухает, рычит и начинает низко гудеть. Это еще 30 секунд.
4. В принципе, уже можно ехать, но если вы хотите поднять давление до полного, можно прогреть в течение минуты.
5. И ехать. Ой, как? Видите второй маленький руль?



Это и есть кран пара в машину (я не знаю, как его назвать - это не дроссель, не газ, не тапка и не гашетка - будет краном). Нормально? Вот и я так думаю. И водители.



Так что на последних доблях все-таки появилась привычная педалька. Да, кстати, тормозов у вас нет. Два барабана на задних колесах для 2-3 тонной машины - это несерьезно, так что сразу возвращаемся к дилеру и ставим передние тормоза. Выезжаем и понимаем, что тормозов у нас по-прежнему нет - 4 барабана для 2-3 тонной машины... Плюем на историческую справедливость и ставим нормальные диски.



И что же в итоге? А в итоге получилась очень тихая, очень резвая машина в 2,5 тонны массой.
15 секунд с нуля до сотни
190 км/ч максимум
150 л.с
1355 Н.м
16-18 литров керосина на сотню Можно и больше, если ездить на первой отсечке
КПД вот так я не нашел, но по всем характеристикам он должен был составлять процентов 25-28, что вполне сопоставимо с тогдашними и не только тогдашними ДВС.
Недурной результат для тяжеленного паровика, а?
Очень недурной.

И почему же не взлетело? Добль был перфекционистом и машина должна была быть идеальной. Она и была идеальной, вот только цена была совсем не автомобильной, причем настолько, что кадиллаки и паккарды на ее фоне выглядели вполне доступными машинками. А у остальных производителей не было патентов. А потом пришла эпоха дешевого бензина (кажется, эта фраза становится традиционной...)

@темы: Котловина, паромобили

---

Оригинал взят у в День в истории полиграфии

28 ноября 1814 года в Лондоне началась печать очередного тиража газеты Times и в этом не было бы ничего из ряда вон выдающегося, если бы этот процесс впервые в истории полиграфии не осуществлялся бы на паровом печатном прессе с невиданной доселе производительностью - 2000 оттисков в час.


Печатная машина Кенига и Бауэра образца 1811 года

До 1790х годов, на протяжении трех веков все типографии Ойкумены для печати использовали деревянные печатные прессы по конструкции мало отличавшиеся от того, что был создан Иоганном Гуттенбергом в 1477 году. Их максимальная производительность достигала 4 оттисков в минуту при сравнительно невысоком ресурсе. В 1790х английским изобретателем Чарльзом Стенхоупом, Графом Стенхоупским был разработан металлический печатный пресс, позволявший печатать в два раза быстрее и заметно большие по объему тиражи.

Автоматизация печати пришла в полиграфию благодаря двум выдающимся уроженцам Баварии - изобретателю Фридриху Кёнигу (1774 - 1833) и часовщику Андреасу Фридриху Бауэру (1783-1860), сумевшим соединить металлический печатный пресс и паровую машину.

Маленькое лирическое отступление - Германия первой половины 19-го века была совершенно уникальным местом на планете. Такое ощущение, что туда где то году в 1800 ударил какой то космический луч и там начали  рождаться многочисленные таланты с идеями никакого интереса у окружающей среды не вызывающими. В итоге, не найдя понимания на Родине, эти таланты в большинстве своем разбрелись по всему миру - Маркс с идеей научного коммунизма, пожив в Париже и Брюсселе, в итоге, осел в Лондоне. Якоби со своим электрическим двигателем добрался до Санкт-Петербурга. Роблинг-мостостроитель вообще в США оказался, где, в итоге, создал Бруклинский мост.


Почтовая марка, выпущенная в 1961 году в ФРГ в честь 150-летия создания первой печатной машины.

Фридрих Кениг, родившийся в саксонском Айслебене (месте рождения и смерти Мартина Лютера) в семье фермера, рано остался без отца, но система образования, принятая тогда в Германии позволила ему закончить среднюю школу, даже в условиях, когда семье не всегда хватало на еду. В 16 лет он перебрался в Лейпциг, где устроился учеником печатника в одну из типографий. Тогда курс обучения профессии занимал 5 лет, но Кениг уложился в четыре. В 1802 году Кенига нанял друг детства, чтобы тот организовал в Айслебене типографию, совмещенную с книжной лавкой. Подобное заведение у нас сейчас называют "мини-типографиями" или "бланк-центрами". Пытливый ум Кенига быстро привел его к мысли о необходимости соединения паровой машины и печатного пресса, но попытка создать такое устройство на основе деревянного пресса в 1803 оказалась неудачной. Кениг понял, что ему не хватает знаний в металлобработке и материаловедении, а также, банально, денег и он решил уехать в Англию. Ему повезло, как раз в 1804 в Западной Европе царил хрупкий мир (Амьенский мир 1803 года, закончившийся Ульмским маневром 1805 года). На следующий год он познакомился с еще одним немцем - 24-леттним уроженцем Штутгарта Бауэром, учившимся в Лондоне с 1805 года. Кениг стучался в самые разные двери в поисках финансирования своих работ и нашел понимание у крупного британского издеталя Томаса Бенсли (1750-1835), который согласился профинансировать его работыЮ, затем к Бенсли присоединились еще два владельца типографий.


Паровой печатный пресс, установленный в типографии Times в 1814 году

В итоге, в 1811 Кениг и Бауэр получили патент на печатную машину с красящими валиками (прообраз современных офсетных машин). Ее скорость составляла 800 оттисков в час, что на 3/4 превышало скорость пресса Стенхоупа. Первый готовый агрегат был приобретен издателем газеты Times Джоном Уолтерсом (1776-1848) и 29 ноября 1814 года читатели газеты получили первый номер газеты, напечатанный на цилиндрическом паровом прессе. К этому времени Кениг и Бауэр довели скорость печати своего пресса до 2000 оттиссков в час и первый установленный в "Таймс" пресс был в несколько раз больше первого рабочего образца 1811 года.

Перед Кенигом и Бауэром открывались , казалось, крайне светлые перспективы, они планировали наладить в Великобритании серийное производство прессов, однако, их финансисты не давали этого делать, пытаясь удержать монополию на владению подобными устройствами. В итоге изобретатели вернулись в 1817 году в Германию и в 1817 баварском Вюрцбурге основали собственное предприятие Koenig & Bauer. После смерти изобретателей руководство предприятием перешло в руки их потомков. В 1876 году специалистами фирмы был создан ротатор, предтеча ризографа.


Памятник Кёнигу в Айслебене

Последний потомков основателей компании, Ханц Больза - правнук Кенига руководил предприятием до своей смерти в возрасте 97 лет в 1986 году. Предприятие существует до сих пор. Пик его успехов был достигнут в 2006 году, когда на нем трудилось почти 9000 человек, а годовой оборот составлял 1,8 миллиарда евро. Ныне экономические показатели Koenig & Bauer несколько снизились - численность персонала составляет около 6000 человек, оборот немного за 1 миллиард евро.

@темы: рай библиомана, Котловина

---

телеграфная полька (лист нотной обложки), полька сочинена в честь прокладки трансатлантического кабеля.
из библиотеки конгресса

@темы: Дэн, история музыки, 19 век, СшА

---

27.11.2016 в 18:27

Пишет  MirrinMinttu:

Как обогревались в средневековой Англии
Тут в дискуссиях про средневековую еду неожиданно вылез вопрос: а как они обогревались?

English Heritage говорит так: во времена Стоунхеджа, обогрев организовывался просто-напросто костром посреди комнаты, с системой вытяжек-отверстий в потолке.

Потом, при римлянах, было применено центральное отопление (hypocaust). Огонь разводился в одном помещении, и согревал воздух в трубах, вделанных в пол и стены, согревая комнаты. Пример - Lullingstone Roman Villa в Кенте. Очень дорого в плане работы, и доступно только очень богатым людям. С того периода сохранилась и "римская сауна" в Chesters Roman Fort. Парилка там была сухой.



Замки норманнов были таких изысков лишены. Рочестер Кастл, который в настоящем виде был построен в двенадцатом веке, имел серию каминов, обогревающих комнаты. Огромную роль играли шерстяные "гобелены" на стенах и занавески вокруг кроватей тех, кто спал в них или один, или вдвоём. (Впрочем, у средневековых баронов рангом меньше королей и графов, в ходу были огромные кровати, где могло спать всё семейство. Иногда такие кровати были, по существу, комнатами в большой комнате, отгороженным не просто занавесками, но и деревянными панелями - это уже моё замечание). До самых времён Генри VII, добавившего сложную систему маленьких комнат в приватном покое короля, как таковых жилых комнат в замках было всего несколько, и редко когда они были предназначены для лорда и его семьи.



Было ли в Средневековой Европе утрачено искусство античных римлян делать "центральное отопление"? Очевидно, не было. Потому что в знаменитом польском замке Мариенбург (теперь Мальборк), который был главной резиденцией Тевтонского Ордена с 1309-го года, такая система была.



Учитывая количество разрушенных в Англии замков, нельзя утверждать, что и там не было ничего подобного. Невозможно даже сказать, обогревался ли королевский дворец в Вестминстере, потому что этот дворец сгорел в 1834-м году. Предположительно - именно от того, что печь под Палатой Лордов оказалась перегретой. Из чего можно сделать вывод, что отопление таки было.



Ко временам Элизабет I, обогрев осуществлялся уже через закрытые печи в апартаментах, буквально от потолка до пола. Тепло шло от разогретых огнём камней. Вытяжка была, пожалуй, даже слишком хорошей, осуществлялась через множество труб. В замке Фрамлингем, например, в 16-м веке большинство из труб на крыше были фейковыми, данью моде на трубы. Действующих было всего три.



Викторианское дворянство стало использовать для обогрева уголь.

Вообще, принципом был "согревать людей, а не помещения". Нет, не мех - шерсть. Льняное бельё и шерстяные туники и штаны, и шерстяные накидки сверху. Люди знали, что пот негативно действует на термозащиту, и всегда раздевались до рубашек, если предстояла активная физическая деятельность. Впрочем, лён отлично впитывает пот. Тёплые постели, от сена-соломы (да, и у королей тоже, это было гигиенично - сенные матрацы) до пухо-перьевых (да, и у крестьян тоже).

Но если оставить дворцы, и посмотреть на то, как обстояло дело с обычными городскими домами?

Наверное, самым интересным в средневековом городе было то, что он не разделялся на бедные и богатые районы. Одинокие люди (вдовы и бессемейные) действительно селились, в основном, на окраинах, но это потому, что там превалировали одноэтажные домишки. Наверняка аренда была подешевле, чем в центре.



В самом же городе, каменные дома могли соседствовать с крытыми соломой домиками, сконструированными из твёрдых пород дерева. Напомню, что средневековый город строился так, чтобы дома стояли торцом к улице - всё та же экономия пространства. Так вот, большинство таких домов имели либо магазины и мастерские на первом этаже, либо так называемые большие холлы. Хозяева жили и питались на втором этаже, На самом верху, обычно жила комнатная прислуга, там были каморки, кладовки, комнаты для сушения белья и прочее в этом роде. Хозяйственные помещения, в общем.

Тем не менее, всё могло быть и наоборот, в зависимости от плана постройки, и от площади, имеющейся в распоряжении. Если величина участка позволяла, то за домом у улицы, вглубине участка, строили вообще отдельный дом, где были личные апартаменты хозяина и его семьи. Вот там, чаще всего, подсобки были на первом этаже, вместе со столовой комнатой.

А были большие дома, которые внутри разделялись на разные апартаменты и комнаты на разных этажах. В этом случае, на каждый этаж вела собственная лестница.

Так вот, пока не изобрели трубы, камины в таких домах исключались. А трубы в Европе стали делать веке в двенадцатом. Кстати, трубы в Конисборо Кастл, например, появились в 1185-м году или около того. Но вот в городских домах - только в веке 16-м. Понятно, почему. Вы не можете сделать камин в стене, если стена эта деревянная. А каменных домов в городах, до того времени, было мало.

Кое-что надо сказать про окна. Вообще-то, стеклить окна начали ещё античные римляне. В Англии широко стеклить окна стали в 11-12 веке, но первые археологические находки оконного стекла относятся уже к седьмому веку. Вот пример стекла из аббатства св. Петра и Павла в Джарроу:



Естественно, собирать такие стёкла-витражи даже в домах знати было бы не с руки. Они были, несомненно, но в микроскопических количествах. А вот в 11-12 веке, в Германии изобрели технологию, по которой стекло выдували цилиндром, а потом разрезали и распрямляли до листового.

Да, это стекло не было совершенным - оно было зеленоватым, с пузырьками воздуха, и довольно мутным. Но свет пропускало, и защиту от холода давало, и через него даже было что-то видно.

Естественно, беднота окна не стеклила. Там они или затягивались промасленным пергаментом, или просто-напросто закрывались деревянными ставнями. Не стеклили окна и в замках, пока они оставались сооружениями военными. В конце концов, их строили не для удобства в них живущих. Правда, строили так, чтобы сквозняка не было - отсюда странные извивы и зигзаги во внутренних частях замковых и крепостных стен.

Поэтому, милые авторы, прежде чем вы начнёте описывать какую-нибудь баронскую дочь, живущую в замке, просто вспомните немыслимые крутые ступеньки, по которым эта девица бегала каждый день, и изо дня в день, и среднюю температуру воздуха в зимнем замке, где окна, да, были узкими и маленькими бойницами, но располагались высоко, а сам замок возвышался над местностью, так как был построен на самой высокой точке. Они не были нежными мимозами, эти девушки. Фиалками - возможно. Фиалка, в общем-то, цветок невероятно выносливый.

Кухня, единственное помещение, имеющее открытый огонь, строилась отдельно от дома, на заднем дворе. Был теоретический шанс, что если там что-то загорится, то вокруг окажется достаточное количество людей, способных погасить раньше, чем загорится. В общем-то, шансы погасить были бы гораздо выше, если бы горожане выполняли рекомендации властей отказаться от соломенных крыш. С тех пор, как вытяжка дыма стала осуществляться через трубы, дома обогревались печами в стене.

Люди также крайне редко были статичны. Праздность никоим образом не вписывалась в средневековый образ жизни. То есть, они почти постоянно находились в движении.

Самыми холодными местами были монастыри и церкви. Монастыри - потому, что жизнь монаха и не должна была быть комфортной. Но надо иметь в виду, что и монахи спали неподвижно всего несколько часов подряд, прерывая сон для того, чтобы сходиться на молитвы. И рясы были шерстяными, да. А в церкви, на мессу паства брала "персональные обогреватели" - как вот этот, английский по происхождению, от двенадцатого века:



Внутри сферы - металлическая полусфера, где были угольки). Но вариаций было много, причём даже уже во время Первой мировой, здесь есть статья, и не только по Европе:

www.homethingspast.com/hand-warmers-muff-warmer...

Да и миленькие скамеечки для ног, которые мы видим в кино и на картинках, были не просто скамеечками, а обогревателями для ног:

@темы: история зданий и мебели

---

27.11.2016 в 18:34

Пишет  Росица:

Как в СССР (не) издавали приключенческие книги
«Развлекуха» для Сталина
www.ng.ru/tendenc/2004-11-25/5_razvlekuha.html
Почему Майн Рид, почему Буссенар?
Максим Артемьев

Сколько поколений советских школьников выросло на романах Майн Рида, Густава Эмара и братьев Рони – старшего и младшего? Наверное, больше, чем до 1917. Тогда ведь деревенские ребятишки, коих было большинство, не читали подобной литературы. Но это лишь так, подход к теме.

Кажется, в книге «140 бесед с Молотовым» Ф. Чуева есть такой примечательный фрагмент. Вождь, то есть Сталин, спрашивает кого-то, ответственного за книжную торговлю, – а почему не издают сейчас приключенческой литературы, такой, как в годы его детства – вроде Майн Рида? Следует многозначительная пауза, после которой выясняется, что надо принимать решение правительства по этому вопросу, в итоге вождь бессильно махнул рукой, мол, опять все забюрокрачиваете, и больше к этому вопросу не возвращался. Зато вернулись после его смерти, при Хрущеве.

Вожди времен «оттепели», видимо, понимали, что нельзя пичкать детей одним только «Тимуром и его командой», и решили сделать подарок советским детям, в том числе и своим внукам. Не знаю, оценили ли внуки их подарок, осознали ли смелость политики, освободившейся от категоричной идейности, но читали они Майн Рида с удовольствием.

Но дело опять-таки не в этом, а в том, что в результате подобной любезности вождей советские дети остались (совершено непреднамеренно) в плане приключенческой и фантастической литературы на уровне к. XIX – н. XX в. Произошла великая подмена. То, что на Западе давным-давно забыли – книги Майн Рида, которого, кстати, на родине знали как «капитана Рида», Луи Буссенара и т. п. авторов, в нашей стране, отрезанной от новейших тенденций в мировой литературе, обрело второе рождение. Вожди хотели как лучше – и вернули в круг повседневного чтения книги своего детства, на которых выросли сами, но которые пылились в Европе и Америке в запасниках библиотек. В свою очередь, поколения 1950-80-х остались почти не затронутыми современными западными влияниями, мимо них прошли популярнейшие и известнейшие писатели приключенческого жанра.

Конечно, кое-что просачивалось из фантастики, например, рассказы Айзека Азимова или повести Рея Брэдбери, детективы Жоржа Сименона, но в целом поколения советских школьников пережевывали «Всадника без головы» или «Приключения капитана Блада». Да и Сименон с Азимовым – авторы не для мальчиков 10-12 лет. Вот для этой-то категории читателей ничего новенького и современного не переводили. Для тех, кто младше, – были Астрид Линдгрен с Карлсоном и Памела Трэверс с Мэри Поппинс. Существовал и такой вариант, как пересказ (без ссылки на первоисточник), подобно волковскому переложению «Волшебника из страны Оз».

Но, увы, о том, что книги Зейна Грея, Оуэна Уистера, Уолтера ван Тибурга Кларка о ковбоях заменили Майн Рида и Луи Буссенара, нашему юношеству было невдомек. Не знали пионеры и об Эдгарде Берроузе, Нине Боден, Джоне Бьюкене, Сириле МакНиле.
Книги фантастического и приключенческого жанра по самой своей природе обречены на недолгий успех. В советской стране, заботливо изолированной от посторонних и вредных влияний, возник удивительный феномен искусственной консервации литературной моды и вкусов. Послесталинское послабление обернулось на поприще детско-подростковой «развлекухи» «повторением пройденного», искусственным возрождением в условиях фактически сохраняющейся изоляции литературных вкусов полувековой давности, соответствующим воспоминаниям тогдашнего руководства о своем детстве.

Кстати, как известно, с конца 1930-х фактически попала под запрет научно-фантастическая литература. В лучшем случае можно было сочинять в жанре «ближнего прицела». Поэтому, когда science fiction получила реабилитацию, то она началась с переиздания произведений Александра Беляева (ничего другого «готового» не было), которые по инерции тиражировались вплоть до 1980-х.

Классики – Жюль Верн и Герберт Уэллс – также получили гипертрофированное внимание читательских масс, не только в силу высоких художественных достоинств, но и по недостатку альтернатив и косности книгоиздательской практики.

Кстати. Нельзя не сказать несколько слов о судьбе романа «Борьба за огонь» братьев Рони. Конечно, его напрочь забыли во Франции уже в 1930-е, и потому его многочисленные переиздания советских времен – явный анахронизм. Но в 1981 о нем вдруг вспомнили в Англии и сняли фильм, руку к которому приложил такой мэтр, как Антони Берджесс, придумавший для сценария «язык» первобытных людей.

kirovtanin.livejournal.com/616402.html – каменты.

@темы: книги

---

Проанализировав содержимое из уборной XVII века, ученые сумели установить человека, продуктом пищеварения которого это содержимое было. Им оказался епископ города Ольборг Йенс Биркерод (Jens Bircherod, 1658 – 1708).

Уборная была снесена вместе с епископской резиденцией в 1937 году, когда в центре Ольборга расчищали место для площади. Находки, сделанные в момент сноса и последующего строительства, тогда не привлекли особого внимания ученых. Но осколки стекла и тарелок их дельфтского фарфора были сохранены в картонной коробке в запаснике археологического и этнографического музея Мосгорд (Moesgaard Museum) в городе Орхус.

Недавно при их осмотре на дне разбитой бутылки был обнаружен кусок фекалий возрастом более трехсот лет. Видимо, битую посуду владельцы выкидывали в отхожее место. Находкой заинтересовались специалисты по археоботанике и истории питания.

Вишневые косточки и один лесной орех были видны невооруженным глазом, а более тщательное исследование образца показало, что диета его хозяина была богатой и разнообразной. В его рационе были орехи, морошка, ежевика, перец и даже такие экзотические для старой Дании фрукты, как инжир и виноград. Все говорило о том, что ученые имеют дело со знатным человеком. «Это типичная диета высших классов того времени», – говорит Йетте Лино (Jette Linaa), археолог из Университета Орхуса. А находка фекалий на месте епископской резиденции позволяла предположить, что это был один из ольборгских епископов.



Но ученым хотелось окончательно идентифицировать его личность. Ключевым моментом стало обнаружение в фекалиях фрагментов гречихи. В Дании второй половины XVII века гречиху выращивали только в острове Фюн. Жители Ольборга, расположенного всего в двухстах километрах от острова Фюн, питались овсяной кашей, капустой, говядиной, свининой, но гречка им была неизвестна. Но среди епископов Ольборга был один уроженец острова Фюн, который мог пристраститься к гречневой каше на своей малой родине, а высокий церковный пост давал ему возможность доставлять себе гречневую крупу и в Ольборг.

Это был епископ Йенс Биркерод, родившийся в Оденсе, главном городе острова Фюн. Его отец был профессором богословия и древнееврейского языка. Сам Йенс Биркерод в 1676 году получил степень кандидата богословия, а в 1682 году – магистра. После этого несколько лет был деканом колледжа Регенсен в Копенгагене. В 1684 году стал профессором древнееврейского языка, а в 1692 году профессором богословия в Копенгагенском университете. Читал лекции не только по этим дисциплинам, но также по истории, археологии, священной истории и даже по юриспруденции. С 1693 года и до конца жизни занимал епископскую кафедру Ольборге. Посмертно он стал известен в XIX веке после публикации 50 томов его дневников, отразивших все события его жизни.

На период епископства Йенса Биркерода пришелся суд над ведьмами в Тистеде – последний ведовской судебный процесс в Дании. В январе 1696 года в Тистеде, на северо-западе Ютландии, у 27-летней женщины Марен Кристенсдаттер Спиллеманд начались судорожные припадки. Местный викарий Оле Бьорн сказал, что женщина одержима дьяволом. После этого припадки начались еще у нескольких женщин, и те обвинили некоторых горожанок, что они колдовством насылают на них эти приступы. Суд Тистеда приговорил подозреваемых в колдовстве к сожжению на костре, но, когда епископ Биркерод допросил некоторых из одержимых женщин, они признались, что симулировали припадки и оговорили своих соседок. В результате приговор был отменен, а обвинительницы и викарий сами предстали перед судом и были приговорены к смерти. Но король заменил смертную казнь для викария изгнанием, а для женщин – тюремным заключением. А датские суды после этого случая перестали рассматривать обвинения в ведовстве.

В частной жизни Йенс Биркерод не был чужд гастрономических удовольствий. В его дневниках неоднократно описываются весьма пышные обеды. Епископ был постоянным клиентом немецкой аптеки в Ольборге, которая была монополистом в продаже приправ и специй, включая перец. Конечно, в доме епископа жили его жена и дети, а также слуги. Но следы дорогих продуктов позволяют исключить слуг, а пристрастие к гречке указывает лично на епископа.

Исследовательская группа говорит, что полученный результат важен для изучения образа жизни знатных датчан XVII века. Ученые планируют расширить фронт исследований и изучить содержимое еще двух старинных уборных Ольборга.

В последние десятилетия древние фекалии все чаще становятся источником исторической информации. Например, целый ряд научных работ был посвящен условиям жизни, питанию и здоровью жителей древнего Рима на основе изучения содержимого древнеримских туалетов. polit.ru/article/2016/11/22/ps_bircherod/

@темы: история кухни, Сантехнически-гигиеническое

---

2
МАКСИМ РУССО
Английские фамилии


В Великобритании вышел в свет «Оксфордский словарь фамилий Британии и Ирландии» (The Oxford Dictionary of Family Names in Britain and Ireland). Над его составлением в течение четырех лет работали профессора Университета Западной Англии в Бристоле Патрик Хенкс (Patrick Hanks) и Ричард Гоатс (Richard Coates) и почетный научный сотрудник Халлского университета, президент Общества антропонимических исследований Великобритании и Ирландии Питер МакКлюр (Peter McClure). Словарь выходит как в виде бумажного четырехтомника, так и в формате электронной книги.

В словарь вошли 45 600 английских, шотландских, валлийских и ирландских фамилий, а также фамилии иммигрантского происхождения. По словам авторов, в словаре можно найти любую фамилию, которую в стране носят сто или более человек. Для каждой фамилии указывается ее частотность в наши дни и в 1881 году, географические центры распространения, происхождение, варианты написания, списки самых древних носителей, упомянутых в исторических источниках.

Прослеживая историю фамилий, авторы словаря проанализировали документы начиная с XI века, среди которых были переписи населения, церковные книги и налоговые реестры. Примерно восемь тысяч фамилий попали в поле зрения исследователей впервые, например фамилия Twelvetrees. Она считается искаженным вследствие народной этимологии вариантом старой фамилии Weldrick, которая образована от населенного пункта Wheldrake в Восточном Йоркшире. Фамилия впервые встречается в XIV веке.

Как сообщают составители в вводном очерке, около половины английских фамилий происходит от названий мест, 23 % восходят к патронимам (такие, как Доусон (Dawson), означающая сын человека по имени Доу), 19 % происходят от прозвищ (Фокс, Лонгбонс, Гудфеллоу и другие), а 8 % даны по профессиям (Смит, Тэтчер).

При подготовке словаря ученые предложили новые этимологии для некоторых фамилий. Например, фамилию Кэмпбелл (Campbell) ранее связывали с латинским выражением de campo bello буквально «с хорошего поля», а теперь считают, что она восходит к гэльскому словосочетанию, означавшему «кривой рот».

Впервые было предложено объяснение группы фамилий Vardey, Fardy, Fardey, Faraday, Farraday и некоторых подобных. Они восходят к среднеанглийскому словосочетанию fair(e) dai «добрый день» и могли быть изначально прозвищем приветливого человека. Фамилию Тойнби (Toynbee) авторы словаря связывают с названием Тамби (Tumby) в Линкольншире, которое, как они установили, в 1209 году записывалось как Tunnebi.

Фамилия Фара (Farah) оказалась имеющей два источника. У коренных британцев она представляет собой северный вариант произношения более частой фамилии Farrar, образованной от среднеанглийского ferrour «кузнец», которое в свою очередь происходит от старофранцузского ferreor «кузнец». У британских мусульман фамилия Фара происходит от арабского слова farah «радость, счастье».

Иногда английская фамилия приходила на смену фамилиям кельтского происхождения. Такую роль в Ирландии выполнила фамилия Armstrong («сильная рука», от прозвища сильного человека, известна с XIII века). Ее получали некоторые ирландцы, которые изначально носили фамилию Mac Thréinfhir «сын сильного человека». Также она заменили кельтскую фамилию Ó Labhradha Tréan, которую носили представители одной из ветвей клана Ó Labhradha (англ.O'Lavery), слово Tréan в названии этой ветви тоже означает сильный.

Самыми частыми фамилиями оказались Смит, Джонс, Уильям, Браун, Тейлор, Джонсон и Ли (Lee). Среди наиболее частых фамилий иммигрантского происхождения китайская Ли (Li) и индийская Патил (Patel, от слова, обозначающего деревенского старосту). Всего же в словаре около 10 % фамилий иностранного (не германского или кельтского) происхождения. Зарубежные фамилии прибывали на острова с их владельцами, начиная с XVI века. Среди них есть фамилии французов-гугенотов, голландцев, евреев, индийцев, арабов, корейцев, японцев, китайцев и представителей народов Африки.

Издательство Oxford University Press до конца ноября предоставляет на своем сайте бесплатный доступ к электронной версии словаря (логин: fanbi, пароль: onlineaccess). polit.ru/article/2016/11/21/ps_fanbi/

@темы: фамилии

---

Из интересных вариаций имен и названий: Peck Xenai (Пек Зенай), Kreis (Крайс), Chez Gourmet (Лакомка), Basi (Бася), Vousi, Raffy (Рафка), Pete (Пети), splotcher (ляпник), Second Waterway (Вторая Пригородная), Rimeyer (Римайер), Matia (Мария), perch (перш), Fishers (рыбари), the sad ones (грустецы), Gaway (Гаоэй), Pina (Пини), phony (фонит), spangles (чушики), the star (кресток), with the frame (растопырочкой), Strogoff, Saroyan (Сарагон), Sliy (Слий), Fisher (рыбарить), Seus (Сус), Rouen (Руэн), Kiven (Куэн), Brush (Брош), antique (артик), Shiver (Дрожка), VAL (ДОЦ), Eli (Эль), Art Patrons (Меценаты), a local oscillator-mixer (гетеродин), Reg (Рюг), Boadshah (Бадшах), slug (слег).

@темы: книги, Вавилон-18, имена

---

Исследование ДНК древних собак показало, что около 7 тыс. лет назад у них в геноме закрепились мутации, которые позволили им питаться богатой углеводами пищей. Аналогичный процесс увеличения числа копий гена амилазы – фермента, расщепляющего крахмал, у человека начался примерно в тот же период. Около 8 тыс. лет назад люди стали переходить к осёдлому образу жизни и земледелию. Таким образом, как сообщает журнал Royal Society Open Science, собаки частично эволюционировали вместе с человеческой культурой. antropogenez.ru/single-news/article/616/

@темы: генетика и генеалогия, звери

---

Оригинал взят у в Самая кровожадная правительница Мадагаскара

Был у нас уже Последний людоед и "Черный Гитлер" Иди Амин. Так же мы узнавали где это было людоедство как национальный бренд или например про Президента, который съел казну.. А вот вам еще одна мрачная история:

Давным-давно в Индийском океане у юго-восточного побережья Африки, существовал волшебный остров под названием Мадагаскар. Этот роскошный, восхитительно красивый тропический остров просто "рай на земле". Но был в этом Эдемском саду и свой змей, имя ему Ранавалуна. В период своего 33-летнего господства, она показала себя не менее безжалостной и жестокой, как и любой мужчина-тиран, который когда-либо правил государством. Она установила политику террора во имя сохранения традиций и независимости на острове, которая привела к смерти более чем трети подданных...

Вот как это было ...

Ранавалуна I после смерти своего мужа Радамы I, известного, как реформатора, жестоко расправилась с претендентами на королевский престол. Во время её правления значительно сократилось европейское влияние на Мадагаскар. Из страны изгонялись европейские миссионеры, преследовались христиане. Политика Ранавалуны I приводила к изоляции местного общества от внешнего мира, к консервированию старых архаичных структур, разрыву политических и экономических связей с европейскими державами.

И это все после того, как в середине 50-х гг. XIX в. Радама I открыл Мадагаскар для иностранцев, чтобы использовать европейские политические структуры для модернизации государства. При нем христианство быстро распространялось по всему острову. Сначала его приняли члены королевской семьи, знать, затем и население. С 1818 г. на острове начало действовать Лондонское миссионерское общество (ЛМО), которое соединяло проповедь христианства с распространением грамотности, европейских культурных и технических навыков. В течение нескольких лет на большей части Имерины была создана система начального образования, малагасийская письменность была переведена с арабской графики, мало отвечавшей фонетическому строю языка, на латинскую, открылись первые типографии, в которых помимо религиозной литературы печатались азбуки, учебники, словари, сборники сказок и пословиц.

После смерти в 1828 г. супруга Ранавалуна I взяла курс на постепенное свертывание отношений с Европой.

В правление Ранавалуны I интенсивно использовалась разновидность «барщины» (принудительный труд в качестве налогового платежа) «fanompoana», когда каждый человек (кроме рабов) должен был безвозмездно работать на государя. Благодаря «fanompoana» - общественным работам были завершены некоторые крупные строительные проекты, увеличена, созданная Радамой I, регулярная армия численность которой теперь составила 20000 и 30000 человек.

Сочетание ряда факторов (военные компании, болезни, использование принудительного труда и жестоких методов отправления правосудия) привело к высокой смертности среди солдат и гражданского на селения во период правления Ранавалуны I.

Несмотря на то, что деятельность Ранавалуны I в значительной степени препятствовала европеизации Мадагаскара, французские и британские политические интересы здесь остались неизменными. Противостояние между традиционной и про-европейской группировками при дворе продолжалось до самого конца правления Ранавалуны I. Оплотом европейских интересов на Мадагаскаре стал сын Ранавалуны I — будущий король Радама II (принц Ракуту). Молодой принц был не согласен с политикой матери.

Ему с детства внушили, что он продолжатель своего отца Радамы I, который открыл для малагасийцев Европу. Принц Ракуту ненавидел все, что делала его мать и ее окружение, так как он считал, что это - основной тормоз на пути процветания Мадагаскара. Кроме того, за всю свою сознательную жизнь до восхождения на трон он встречался и видел только, если не лучшие образцы европейцев, преимущественно французов, то, по крайней мере, незаурядных людей, которые искренне, не забывая и свою выгоду, чего будущий король мог и не замечать, работали на благо Малагасийского Государства.

В обход матери, поддавшись на уговоры французского дипломата Жозефа-Франсуа Ламберома, принц Ракуту 28 июня 1855 года подписывает так называемый «Договор Ламбера». По сути произошла попытка государственного переворота, спровоцированная Жозеф-Франсуа Ламбером, который хотел возвести на королевский трон Ракуту, открытого европеизации. Все участника заговора понесли тяжелые наказания. Сам принц Ракуту был посажен под стражу во дворце и занял трон только после естественной смерти Ранавалуны I.

Легитимность Договора Ламбера было поставлено под сомнение малагасийским правительством, так как принц Ракуту не имел полномочий на его подписание. В следующие годы Франция использовала это соглашение в своих целях, чтобы взять Мадагаскар под свой протекторат, что вызвало две франко-малагасийские войны.

Европейские современники Ранавалуны I в целом осуждают ее политику и называют королеву тираном, в лучшем случае, и «безумной королевой, в худшем. Такие негативные характеристики сохранялась в иностранной научной литературе до середины 1970-х годов XX века. Последние академические исследования пересмотрели деятельность Ранавалуны I. Теперь, по мнению историков, она - королева, пытающаяся расширить империю, защитить малагасийский суверенитет от посягательств европейского культурного и политического влияния.

О «Кровавой Мэри Мадагаскара» с жестокими законами и деспотической репутацией многие историки говорят с уважением и восхищением. Эта женщина любила свою страну и готова была пойти на все, чтобы защитить ее и сохранить независимость.

Благодаря Ранавалоне , острову удалось сохранить свою культуру и традиции, так как он стал колонией только во второй половине XIX века.






Принцесса Рамаво родилась в 1778 году в королевской резиденции в Амбатумануине (Ambatomanoina), которая располагается 16 км восточнее от Антананариву. Когда Рамаво была еще совсем молодой девушкой, ее отец предупредил правящего тогда короля Андрианампуанимерина (1787-1810) о заговоре. В благодарность за спасение жизни король обручил Рамаво со своим сыном и приемником — принцем Радама. Кроме того, было объявлено, что любой ребенок, родившийся от этого брака станет первым в очереди престолонаследования после Радама, что автоматически повысило статус Рамаво среди прочих королевских жен (Радама I имел 12 жён).

После смерти Андрианампуанимерина в 1810 году, Радама стал преемником своего отца — королем Радама I. По обычаю, новый король устранил ряд потенциальных противников, среди которых оказались и родственники Рамаво. Возможно, это осложнило отношения супругов. Не находя удовлетворения в браке без любви, Рамаво, как и другие придворные дамы, часто посещали салон известного миссионера Дэвида Гриффитса (создателем мадагаскарской письменности на латинской основе) и его коллег. Так зародилась глубокая дружба между Рамаво и Гриффитсом, продолжавшаяся более трех десятилетий.

В браке Радама I и Рамаво и не было рождено ни одного ребенка. Так что, когда в 1828 году, Радама I умер, по некоторым данным из-за алкоголизма (перерезал себе горло во время приступа белой горячки) или болезни (сифилиса), законным наследником престола оказался его племянник Ракотоб (Rakotobe) — старший сын старшей сестры Радама I .

Ракотоб — умный и образованный молодой человек, обучавшийся в первой школе Имерины, открытой Лондонским миссионерским обществом в Антананариву при поддержке короля. После смерти короля началось противостояние двух коалиций придворных — тех, кто поддерживал Рокотоба и Рамаво. В целях безопасности будущую королеву спрятал один из ее друзей, тем временем прочие заручились поддержкой влиятельных лиц государства — судей хранителей королевских идолов, военноначальников. 11 августа 1828 года, при поддержке армии, Рамаво объявила себя преемницей короля, ссылаясь на волю самого Радама. Королева отныне повелела именовать себя Ранавалуна I (Ranavalona). По обычаям тех времен, монарх, взошедший на престол, должен был истребить всех своих политических соперников. Как когда-то это сделал ее супруг, теперь сама Ранавалуна I яростно расправилась с конкурентами. Печальная участь постигла Рокотоба, а также многих других членов семьи усопшего короля Радама. Коронация Ранавалуны I состоялась 12 июня 1829 года.

В своей тронной речи королева заявила: «Никогда не задавайтесь вопросом, как "она слабая и невежественная женщина может править такой империей? Я буду править во имя счастья моего народа и во славу моего имени! Океан станет границей моего царства и я не уступлю даже волоса от своей территории».

"Я защищаю жен, детей, а также ваше имущество, и когда я говорю: верьте мне, вы должны мне верить, потому что я – королева, которая никогда не обманет".

Это были сильные слова, но принесли ли они удачу для народа Мадагаскара — споры идут до сих пор. Сменив своего мужа, Ранавалуна стала первой женщиной, взошедшей на престол с момента основания королевства Имерина (1540 г.), несмотря на то, что в культуре племен Вазимба (Vazimba) (потомков протомалагасийцев), населявших земли до создания Имерины было много женщин-правительниц. В государстве Имерина женщины не имели права занимать престол, поэтому Ранавалуна была объявлена лицом мужского пола, и все 12 жен Радамы стали супругами Ранавалуны. Королева также получила право выбирать себе официального любовника.





Правление.

33-летнее правление Ранавалуны характеризовалось централизацией государственной власти и тенденцией на сохранение политической и культурной независимости Мадагаскара. Такая политика была обусловлена усилением европейского влияния во времена царствования Радамы I и конкуренцией французских и английских интересов в борьбе за господство на острове.

Уже в самом начале своего правления, королева приняла ряд мер, которые позволили Мадагаскару дистанцироваться от влияния европейских держав.

Через четыре месяца после смерти Радамы Ранавалуна I объявила об отказе от выполнения англо-малагасийских договоров 1817 и 1820 гг.

В 1831 г. малагасийцам — членам христианской общины в столице (около 200 адептов) было запрещено проводить обряд крещения и исполнять другие ритуалы. Вскоре гонениям подверглось и образование, неразрывно связанное в восприятии малагасийцев с христианской религией.

В 1832 г. было запрещено учиться рабам, через два года — всем, кто не состоял на государственной службе.

В 1835 г. королева издала указ о запрещении христианского вероисповедания. Следствием этого распоряжения был отъезд из страны значительной части английских священников. Королева проявила большое творчество и придумала самые изощренные способы для уничтожения любого, кто осмеливался практиковать христианство. Их пытали, бросали со скал, варили в кипятке, отравляли, обезглавливали. Она также избавилась от суда присяжных, введенного Радамой I и вернула древнюю практику "испытание судом божьим», или «испытание тангеном».

Особую опасность для королевства представляли католические миссионеры. Они успешно совмещали прозелитизм с разведывательными операциями. Они сообщали французским властям подробную информацию о стране и армии, составляли точные топографические карты и т. д. Кстати, то же самое миссионеры творили в других государствах от Марокко до Китая.





В связи с этим королева Ранавалуна I в 1835 г. высылает с острова всех миссионеров, а самими малагасийцам под страхом смертной казни запрещалось принимать христианство.

Местные жители верили в собственного бога Андриаманитру (Благоухающий господин) и множество духов, которым они приносили в жертву зебу и кур.

В 1839 г. был принят закон, запрещавший вывоз рабов с острова.

Наконец, по закону 1845 г. на европейцев было распространено действие малагасийских законов. Они были обязаны выполнять государственные повинности, в том числе «королевскую барщину». За долги их могли продать в рабство и т. д. Отныне они были подсудны малагасийскому суду и подлежали тем наказаниям, которые были приняты в стране, в том числе их вынуждали подвергаться испытаниям особым ядом, то есть «божьему суду». Этот же закон ограничивал сферу деятельности европейцев прибрежными районами. Под страхом конфискации имущества и других тяжких наказаний им было запрещено торговать во внутренних районах острова.

В ответ на это Англия и Франция запретили торговлю с Мадагаскаром. Затем объединенная англо-французская эскадра бомбардировала порт Таматаве. Однако королева осталась непреклонна.

Положив конец большинству внешнеторговых отношений, Ранавалуна I проводит политику опоры на собственные силы, что стало возможным благодаря использованию fanompoana - «королевской барщины».

Королева продолжила военные походы в целях присоединения к Имерине отдаленных регионов острова, начатые ее супругом. Она ввела суровые наказания для тех, кто противился ее воле.

Большие потери в армии времен военных походов, смертность среди гражданского населения, занятого на общественных работах «королевской барщине», возобновление жестоких методов отправления правосудия обусловило значительное сокращение населения Мадагаскара во времена правления Ранавалуны I. По некоторым оценкам, оно сократилось с 5 миллионов до 2,5 миллионов всего за 6 лет (!) Благодаря такой статистике Ранавалуна I вошла в историю не только, как борец за независимость своей страны, но как безжалостный тиран, одержимый жаждой убийства.

Однако во многом Ранавалуна I продолжала следовать политике Радама I.

Экономическое развитие острова, подготовленное смелыми реформами Радамы I, продолжалось еще более стремительными темпами, поскольку королева понимала, что только быстрый прогресс во всех отраслях может обеспечить ей независимость от Франции и Англии. Около двадцати тысяч человек участвовало в строительстве оружейного завода. В тридцатых годах малагасийцы задули свою первую доменную печь, создали предприятия по выплавке меди и производству стекла. Огромное количество металлических изделий - начиная от пушек и кончая иголками - уже производилось на острове! В Ивундру целиком из местных материалов было построено первое малагасийское парусное судно.

Королева продолжает модернизировать армию, поощряет торговлю и позволяет своему приближённому, французу Жану Лаборду, заложить в Мантасуа крупный промышленный центр. "Я нисколько не стыжусь своего образа жизни, – заявляет она. – Я охотно восприму любые знания и мудрость, которые пойдут на пользу моей стране. Но не пытайтесь касаться обычаев моих предков. Этого я никогда не допущу!".

Стали разрабатываться некоторые месторождения железной руды, фосфатов и золота. Развивалось и сельскохозяйственное производство. Началось освоение новых продовольственных культур (виноград, ваниль, множество сортов овощей).





Главным советником Ранавалуны I был премьер-министр. Первым премьер-министром во времена ее правления стал молодой офицер по имени Андриамихадза (Andriamihaja). Карьера Андриамихадза — выходца из знатного рода началась в качестве генерал-майора армии Радамы I. После смерти короля он был одним из трех высших офицеров, которые поддержали Ранавалуну в борьбе за власть.

Он занимал эту должность в период с апреля 1829 до своей смерти в сентябре 1830-го года и предположительно был отцом единственного сына королевы, принца Ракуто (впоследствии король Радама II), который появился на свет спустя одиннадцать месяцев после смерти своего официально отца короля Радама I.

Андриамихадза был лидером прогрессивной фракции при дворе Ранавалуны I. Он опирался на поддержку Лондонского миссионерского общества, благодаря чему нажил себе много врагов. Его главными соперниками были лидеры консервативной группировки — братья Райнимахаро и Райнихару, также являвшие фаворитами королевы и хранителями королевских идолов. После продолжительных уговоров братьев Ранавалуна I подписала смертный приговор Андриамихадзе. Он был обвинен в измене и колдовстве и убит в собственном доме. Похороны премьер-министра состоялись в семейном склепе в присутствии Ранавалуны I, которая так скорбела по своему возлюбленному, что мучилась в течении нескольких месяцев от ночных кошмаров, вызванных угрызениями совести.

Тем временем следующим премьер-министром стал один из лидеров консервативной группировки дворца — Райнихару. Он занимал пост в 1833-1852 годах, и по установившейся традиции, стал вторым супругом Ранавалуны I. Райнихару, как и следующий за ним премьер-министр-консерватор, пытался защитить Мадагаскар от европейского влияния.

Ранавалуна I продолжила военные походы в целях присоединения к королевству Имерина территорий других самобытных народностей, населявших Мадагаскар. Ее политика негативно сказалась на экономике и росте населения региона. Численность постоянной армии во времена правления Ранавалуны I составляла от 20 до 30 тысяч солдат. Армия совершала неоднократные походы в соседние с Имериной королевства, проводя жестокие карательные операции по отношению к местному населению, не желавшему присоединяться к Имерине. Массовые казни мирных жителей были обычным делом, тех же, кого избежала эта участь доставляли в королевство в качестве рабов (andevo) вместе с другими ценностями, захваченными в непокорных областях. Примерно один миллион рабов были привезены в Имерину в период между 1820-1853 годами.

Историк Гвен Кэмпбел приводит цифры, согласно которым количество жителей Мадагаскара, чьи территории не входили в Имерину, погибших в результате военных конфликтов периода правления Ранавалуны I и ее предшественника Радама I, оценивается приблизительно в 60 тысяч человек. Та же часть населения, которая не погибла в результате военных действий в конце-концов умирала от голода вследствие политики «выжженной земли», проводимой оккупантами. Смертность в армии мерина была также высока и составляет примерно 160 тысяч за период с 1820 по 1853 годы. Еще 20-25% солдат королевского гарнизона, дислоцированных в низменных районах умирали каждый год от болезней, например, от малярии. В среднем 4500 солдат умирали ежегодно на протяжении большей части времени правления Ранавалуны I, что способствовало серьезному сокращению численности населения Имерины.

Ранавалуна I очень любила носить французские платья.

Армия.

Во время правления Ранавалуны I были созданы цеха по производству боеприпасов, взрывчатых веществ, военного обмундирования и национальных флагов. Тем не менее дальнейшего развития и укрепления армии не произошло. Учащались случаи дезертирства, казнокрадства, дальние гарнизоны голодали, их личный состав не меняли по многу лет. Солдат в походах сопровождали жены и слуги. В середине XIX в. резко снизилась боеспособность армии. Многие, пользуясь правом постоя, беззастенчиво грабили население, особенно вне пределов Имерины.

Традиционный набор в армию происходил следующим образом. Королева вызывала в столицу знать и представителей всех свободных слоев населения из различных частей Имерины, с которыми определяла число рекрутов для каждой провинций. Подобная система практиковалась до 70-х годов XIX в. В 30-х годах военная служба была приравнена к безвозмездным отработкам, что послужило одной из основных причин дезорганизации армии.

Подводя итоги развития малагасийской армии за 50 лет, еще раз подчеркнем, что в начале XIX в. на острове была создана армия по европейскому образцу, относительно боеспособная и хорошо вооруженная. С приходом к власти Ранавалуны I началось ее разложение. Срок службы в армии не был ограничен, что значительно повысило средний возраст военнослужащих. Солдаты жили за счет грабежа. Соответственно падала дисциплина, снижалась боеспособность армии. Ранги стали передаваться чуть ли не по наследству, участились случаи самовольного присвоения того или иного вунинахитра. Непропорционально увеличивался офицерский корпус. Каждый офицер старался окружить себя как можно большим количеством адъютантов, использовавшихся, как правило, в личных целях. Подобные изменения в армии были следствием аналогичных процессов в обществе. Не меняя внешний европейский облик, она, по сути, превратилась в феодальное войско (пожизненный срок службы и институт адъютантов и т. д.). Восстановление боеспособности армии стало одной из основных задач руководителей Малагасийского государства.



Сувенирная тарелка середины XIX века.


Испытание Тангеном

Одной из главных мер, с помощью которых Ранавалуна I поддерживала порядок в своем царстве было возобновление «испытания тангеном» при судебном разбирательстве (ранее отменено Радмой I). Обвиняемого подвергали испытанию ядом танген (tangena): если он оставался жив, считался невиновным. Это разновидность ордалии «Божьего суда» - одного из видов архаичного права. По словам малагасийского историка XIX века, в глазах большей части населения испытание тангеном представлялось в качестве своего рода божественной справедливости.

Суд над провинившимися гражданами вершился с помощью двух куриц, представляющих истца и ответчика. При большом скоплении народа птицам вместе с зерном давали истолченные кусочки ядовитого ореха тангена. Виновным считался тот, чья курица издыхала первой. В зависимости от того, как долго протекали конвульсии, советники-колдуны подсказывали монарху меру наказания. Во времена правления Ранавалуны испытаниям подвергались не куры, а сами ответчики.

Жители Мадагаскара могли обвинить друг друга в различных преступлениях, в том числе в краже, исповедовании христианства, колдовстве. По всем этим деликтам было обязательно применение тангена. В среднем, по различным оценкам, от 20 до 50% из тех, кто прошел испытание умирал. В 1820-е годы испытание тангеном уносило около 1000 жизней ежегодно. Эта цифра выросла до 3000 в период с 1861 по 1838 годы. В 1838 году было подсчитано, что кровожадная форма правосудия погубила около 100 000 жителей Имерины, что составило примерно 20 процентов населения королевства. И хотя в 1863 году испытание тангеном было официально запрещено в Имерине, его тайная практика продолжалась. В других регионах Мадагаскара танген по-прежнему применяли открыто.



Защита суверинитета

Царствование Ранавалуны I было отмечено соперничеством между Англией и Францией за Мадагаскар. Оно закончилось победой Франции, захватившей Мадагаскар в последние годы XIX столетия. Решающим фактором в таком исходе событий явилось англо-французское соглашение 1890 г., зафиксировавшее раздел сфер влияния в юго-западной части Индийского океана. Франция согласилась с притязаниями Великобритании на Занзибар, а та, в свою очередь, отказалась от претензий на Мадагаскар. Аналогичная договоренность была достигнута и между Францией и Германией. Франция признала приоритет Германии над континентальным владениями занзибарского султана, а Германия — приоритет Франции на Мадагаскаре.

В июле 1829 г. французская эскадра бросила якорь у города Таматаве. Королеве был послан ультиматум, в котором обосновывались «исторические права» французов на все восточное побережье и юг острова. Французы бомбардировали Таматаве, заняли несколько населенных пунктов и построили небольшой форт. Королевская армия и вооруженные местные жители блокировали этот форт. В итоге французы были вынуждены покинуть Мадагаскар в мае 1831 г.

В 1833 г. французский военный корабль вновь появился близ острова, в заливе Диего-Суарес. На этот раз французы попытали утвердиться в стране сакалава, используя старинное соперничество их правителей с Имериной. Договоры с вождями сакалавов отдавали в руки французов острова Носи-Бе и Носи-Комба. Франция, несмотря на сопротивление имеринских бастионов, устанавливает подобие протектората на Нуси Бе и прилежащих островах.

Однако в 1861 г. королева умирает, и королем становится Ракута, принявший имя Радамы II. Теперь французы становятся хозяевами страны. Король становится пайщиком французских компаний и раздает им обширные территории. Радама II отменил все таможенные пошлины, составлявшие важнейшую статью государственных доходов.



Радама II - сын Ранавалуны I.


Смерть и наследние

83-летняя Ранавалуна I умерла 16 августа 1861 года во сне в своей королевской резиденции в Руве. Двенадцать тысяч диких быков (зебу) были убиты во время похорон. Их мясо было распределено среди населения, чтобы люди почтили память своей королевы. Официальный траур длился девять месяцев.

Иностранные современники королевы решительно осуждали ее политику и рассматривали ее как тирана или «безумную королеву». Такая характеристика Ранавалуны сохранялась в западной исторической литературе вплоть до 1970-х годов XX века. Более поздние исторические исследования представляют королеву, как проницательного политика, который эффективно защищал политический и культурный суверенитет своего народа от Европейского посягательства.


источники
she-win.ru/istoria/793-ranavalona-i-biography?s...
www.kulturologia.ru/blogs/261116/32386/
xexe.club/64573-ranavaluna-i-bezumnaya-koroleva...
www.spletnik.ru/blogs/pro_zvezd/89417_samaya-vz...

@темы: женский вопрос