Оригинал взят у в в молоко

Когда в 90-х годах прошлого века произошло отключение электричества в Калифорнии, в службу 911 Лос-Анджелеса начали поступать множество сообщений о странных светящихся облаках в небе.
Из-за светового загрязнения огромное количество людей никогда в жизни не видели Млечного Пути.

via

@темы: звезды

---

10.10.2014 в 10:48

Пишет  Нари:

Первая женщина-авиатор Индии
bwtorrents.ru/forum/showthread.php?p=476857

Шарла Такрал — первая женщина в Индии, получившая лицензию пилота (1936). На фото ей 21 год.



В 1936 году, когда даже воображению не было разрешено летать бесплатно, Шарла Такрал, 21-летняя замужняя женщина, мать четырехлетней дочери, взмыла в небо. В открытой кабине "Gypsy Moth" (помните "этажерки" из старых фильмов - А.), скромно одетая в сари, приземлившись, Шарла заняла свое место в истории. Она стала первой индийской женщиной-авиатором.

В отличие от девочек ее возраста, чьи желания были скованы традицией и общественным мнением, Шарле дали крылья её муж и свекр, тоже авиаторы.

"Мой первый муж был летчиком, как и его отец, он одним из первых получил лицензию пилота авиапочты и летал между Карачи и Лахором. Я вышла замуж в 16 лет и после того, как была благословлена дочкой, мой муж Sharma и его отец предложили мне учиться летать", - вспоминает она. "Я имела поддержку своей семьи и мальчики, которые обучались со мной, ни разу не задали мне вопросов по этому поводу. Я не чувствовала никакой оппозиции," - говорит дама, которая и в 91 год сама делает все необходимые работы по дому. ( Шарла Такрал умерла в марта 2009-го, в возрасте 95 лет - А.)

После получения первоначальной лицензии она упорно тренировалась и налетала тысячу часов в аэроклубе Лахора. Возвращаясь к ее летным дням, она вспоминает: "После того, как мой первой муж погиб в аварии в 1939 году, я отправилась в Джодхпур, чтобы получить лицензию коммерческого пилота. Но началась Вторая мировая война, и гражданские полеты были приостановлены. Я вернулась в Лахор, поступила в "Mayo School of Art" (Национальный колледж искусств, старейшее высшее учебное заведение этого профиля в Лахоре - А.), и получила диплом в области бенгальской школы живописи".

Захватывающие дух акварели, которые висят на стенах в её комнате рядом с фотографиями, являются свидетельством ее таланта. Ажурная бижутерия ручной работы говорит о том же.

Своего второго мужа PP Thakral она встретила в Дели, куда переехала после раздела страны. Она занималась проектированием бижутерии, разработкой принтов для сари, которые тоже были хорошо востребованы, стала успешным художником и бизнес-вумен.

Прожив без малого целый век, она не отказалась от своего девиза юных лет: "Ещё с тех пор, когда я была школьницей, мой девиз был: always be happy - всегда быть счастливым. Это очень важно для нас, уметь быть счастливым. Ведь мы, люди, в отличие от животных, благословлены даром умения смеяться... Этот девиз придавал мне сил преодолеть все нелегкие периоды в моей жизни."

из источника - www.tribuneindia.com/2006/20060205/society.htm
перевод - Анакта

@темы: женский вопрос, самолеты

---

из этой подборки egra.livejournal.com/10191.html

@темы: пейзажи

---

Натюрморты для хорошего настроения

www.liveinternet.ru/community/3299606/post33946...

Ethna - Corel Dream[flash=700,20,music.privet.ru/swf/mp3player.swf?autostart=0=3...] Источник

@темы: фото

---

Оригинал взят у в maksymilian novak zempliński

1 Maksymilian Novak-Zemplinski
2 Maksymilian Novak-Zemplinski



























и еще здесь skysnail.livejournal.com/889978.html

@темы: картины

---

Оригинал взят у в Маршрутки эпохи стимпанка, окончание.

Вскоре после введения омнибусов лондонские городские власти разработали свод правил для пассажиров, торжественно названный "Омнибусным законом" и опубликованный 30 января 1836 года в газете "Таймс". По моему, он достоин того, чтобы процитировать его целиком:

1. Не ставьте ноги на сиденья.

2. Не открывайте окна, если холодный ветер создает неудобства вашим соседям.

3. Держите деньги наготове, когда соберетесь сходить. Если вам не дорого ваше время, то время других может быть бесценным.

4. Кондуктор не обязан искать вам сдачу, он не банкир.

5. Не растопыривайте ноги поперек прохода, чтобы не мешать другим пассажирам.

6. Не плюйте и не сморкайтесь на пол, вы же не в свинарнике. Помните, что Британия гордится своей чистотой.

7. Будьте почтительны к женщинам и не заставляйте их краснеть от вашей грубости.

8. Если вы везете собаку, то она должна быть маленькой и на поводке.

9. Не возите огромных тюков: омнибус - не грузовая фура.

10. Избегайте перебранок и споров. Звук вашего голоса может быть музыкой в ваших ушах, но не в ушах ваших попутчиков.

11. Если вы обсуждаете политику или религию, говорите тихо и сдержанно: не всем интересно выслушивать ваше мнение.

12. Воздерживайтесь от манерности и высокомерия. Джентльмену, едущему за шесть пенсов, не подобает вести себя так, как пассажиру наемной кареты, заплатившему за проезд три шиллинга.

Как видим, большинство этих правил не утратило актуальности до сих пор, причем для любых видов общественного транспорта.

А как обстояли дела с омнибусами у нас? В общем, похуже, чем в Западной Европе. Когда лондонская мэрия сочиняла "Омнибусный закон", в Москве и Петербурге, не говоря уж о других российских городах, об этих экипажах знали только понаслышке. Петербург обзавелся омнибусами лишь в 1847 году. Интересно, что основоположником этого дела стал начальник кадетского корпуса Шлиппенбах. Первые питерские "маршрутки" гордо назывались "каретами Невского проспекта". В точном соответствии с названием они ездили по Невскому от Знаменской площади (ныне - площадь Восстания) до Тучкова моста и обратно. Проезд стоил 10 копеек.
Омнибусы были одноэтажные и, по рассказам очевидцев, - очень красивые. К сожалению, ни одного их изображения мне найти не удалось. На фото внизу виден гораздо более поздний петербургский омнибус с империалом и винтовой лестницей, такие экипажи появились в городе не раньше последней четверти XIX века.



Как и на Западе,общественный транспорт в российской столице быстро завоевал популярность. К 1851 году действовало уже четыре омнибусных линии, причем, как и в Лондоне, кареты каждого маршрута имели свой цвет. К концу века омнибусы стали постепенно вытесняться конками, однако последние из них продержались до 1914 года и прекратили свое существование по той же причине, что и в других странах - участницах Первой мировой войны: лошадей реквизировали в армию.
Кроме Санкт-Петербурга, омнибусы ходили в Одессе и некоторых других российских городах, а вот в Москве их не было. Здесь роль общественного транспорта играли так называемые линейки, воспетые Гиляровским, - более примитивные повозки без боковых стенок с двмия продольными лавками по центру, на которых сидели спина к спине от шести до десяти пассажиров. Линейки появились на московских улицах в том же 1847 году, когда по Невскому начали курсировать омнибусы. Первый маршрут пролегал от Красной площади по Тверской улице до Камер-Коллежского вала, потом появились более дальние ветки в Сокольники, Останкино, Петровский парк и Серебряный бор. Зимой, когда движение на колесах становилось невозможным, поскольку снег с московских улиц не убирали, по тем же маршрутам пускали санные линейки.


Одесский омнибус 5-го маршрута, почтовая открытка начала ХХ века.


Московская линейка. Ее крыша слабо защищала от дождя с боковым ветром, поэтому для таких случаев у кучера обычно была запасена дерюга или клеенка, которой пассажиры укрывали ноги.

Сейчас омнибусы, скопированные с образцов XIX века, можно встретить лишь в некоторых городах Европы, где они используются для прогулок и экскурсий. Внизу - современные, но сделанные "под старину" омнибусы в Париже и Тулузе.

@темы: лошади и телеги

---

Оригинал взят у в Небесно-песчаные фантазии.

Экспедиция Лена-Таймыр 2014.

Сегодня без лишних слов просто некоторые пейзажи, снятые на Лене несколько ниже Джарджана. Ландшафты здесь сами по себе не особо интересные, но как всегда спасают обширные песчаные косы, которые позволяют пофантазировать и построить вполне привлекательные композиции. Это, конечно. всё работает только в связке с небом и правильным светом.


1.



2.


3.


4.


5.


6.


7.


8.


9.


10.


11.


12.


13.


14.


15.


16.


17

Предыдущая часть.

Продолжение следует.

@темы: пейзажи

---

Когда Дойл вернулся в Каир, то узнал, что объявлена война и англо-египетские экспедиционные силы под командованием Горацио Китченера — его изображения украшали знаменитые плакаты, призывавшие вербоваться на фронт во время Первой мировой войны, — были готовы приступить к действиям.
По словам Дойла, “случай распорядился, чтобы я оказался там в этот момент”. Возможность присоединиться к войскам будоражила его, он жаждал приключений, мечтал сделаться военным корреспондентом и твердо решил не упускать свой шанс.
Он понимал, что Туи не задержится в Египте надолго, поскольку наступит жара. Она заверила мужа, что с удовольствием пробудет в Каире до конца апреля, с ней останется Лотти и вдвоем им будет очень хорошо. Безусловно, Туи болезненно переживала долгую разлуку с детьми, но у нее было развито чувство долга, и интересы мужа она ставила превыше всего. Мы можем только догадываться о ее истинных чувствах, ведь не сохранилось ни одного ее письма к мужу, а равно и его писем к ней. Возможно, их уничтожила вторая жена Дойла, стремившаяся, чтобы ее воспринимали как единственную любовь всей его жизни.
Конан Дойл телеграфировал в Лондон в “Вестминстер газетт”, и вскоре был назначен “почетным военным корреспондентом”. Экипировавшись должным образом, то есть приобретя в Каире китель хаки, бриджи для верховой езды, итальянский револьвер и сотню патронов, а также деревянную флягу, “в которой любая жидкость приобретала омерзительный запах скипидара”, он отбыл в Асуан вместе с сэром Джулианом Корбеттом, корреспондентом “Пэлл-Мэлл газетт”, сначала поездом, потом на корабле. Для Корбетта, в прошлом юриста, а затем автора исторических романов, это было первое — и единственное — задание как военного корреспондента. В Асуане они нашли суету и неразбериху, какая бывает накануне боевых действий, и в гостинице присоединились к более опытным коллегам: Фрэнку Скудамору из “Дейли ньюс”, Е.Ф. Найту из “Таймс” и Ардену Бомену, представлявшему “Стэндард”.
В мемуарах Дойл восхищается стойкостью, с которой молодые офицеры переносили жару и нестерпимую пыль в пустыне у Асуана. Четверо из них, например, настояли, что останутся на посту, несмотря на жестокую лихорадку, и развлекались тем, что устраивали ежедневную лотерею: каждое утро все клали в шляпу монету в одну крону, а выигрывал тот, у кого в этот день была самая высокая температура. Дойл мог вспомнить лишь один случай, вызвавший общее беспокойство. Вернувшись из очередной поездки в гостиницу, где был расквартирован Генеральный штаб, он застал офицеров, сгрудившихся у доски объявлений: все вытягивали шеи, пытаясь прочесть телеграмму. Дойл решил, что это объявление о предстоящей боевой операции, однако это были лишь результаты лодочной гонки между командами Оксфорда и Кембриджа, в которой победил Оксфорд.
Когда журналистам предложили сопровождать группу кавалерийских офицеров, направлявшихся по берегу Нила в Вади-Халфу, Корбетт с Дойлом решили присоединиться к профессионалам с Флит-стрит — те ехали самостоятельно, на верблюдах, несмотря на риск попасть в руки дервишей-мародеров. Им не хотелось глотать пыль вместе с большим верховым отрядом. Скудамора, свободно владевшего арабским и турецким, отправили покупать верблюдов, что неизменно сопровождалось яростным торгом, воплями и жестикуляцией.
Второго апреля команда из пяти корреспондентов, одиннадцати слуг, десяти верблюдов, пяти лошадей и местного повара выехала из Асуана. Передвигаться решили по ночам. Это было незабываемое путешествие. В 1924 году Дойл писал: “Я до сих пор вижу пурпурное бархатное небо, огромные бесчисленные звезды, полумесяц, медленно движущийся над нами; верблюды, неслышно ступая, несут нас безо всякого усилия сквозь волшебный, будто пригрезившийся мир”. По дороге они видели гадюку, тарантула и, как-то на рассвете, одного нубийца. “Более зловещей и дикой личности вообразить невозможно, точь-в-точь те самые мародеры Махди, о встрече с которыми нас предупреждали”.
Верблюдов Дойл описывает с характерным для него юмором: “Это самое странное и самое лживое животное на свете. У него такой почтенный, респектабельный вид, что невозможно заподозрить, какая черная подлость таится внутри. Он подходит с таким мягко заинтересованным, снисходительным выражением, как у аристократической дамы в воскресной школе. Не хватает только лорнета. Затем нежно вытягивает сложенные трубочкой губы, взгляд делается мечтательным, и только успеваешь сказать: “Голубчик, он хочет поцеловать меня”, как два ряда устрашающих зеленых зубов клацают у тебя перед носом, и ты отпрыгиваешь прочь с проворством поистине изумительным”.
Через восемь дней журналисты добрались в Короско, сели на колесный пароход, а в Вади-Халфе майор Фрэнсис Уингейт, начальник военной разведки, предупредил их, что ни один штатский дальше следовать не может, ни под каким видом. Там же Дойл встретил Китченера, который пригласил его на обед и сообщил, что какое-то время ничего происходить не будет: наступление застопорилось, и, прежде чем война пойдет всерьез, нужно реорганизовать армию и протянуть железнодорожную ветку к Красному морю, чтобы подвозить свежее пополнение и припасы для фронта.
Дойл не желал долго ждать и, горько разочарованный всеобщим бездействием, вернулся в Каир на грузовом судне, всю дорогу просидев на диете из хлеба, консервированных абрикосов и “Исповеди” Руссо, которую он где-то раздобыл и которая не слишком его порадовала.
Деятельность Дойла в качестве военного корреспондента в Судане была не особенно продуктивна. Ничего, кроме внутренней передислокации войск, он не видел и был вынужден ограничиться набросками об Уингейте (“человеке, который знает больше об истинной сущности суданцев и их передвижениях, чем кто бы то ни было”) и о Слатин-паше (урожденном австрийце, который после побега из махдистского плена служил под началом Китченера). Его “Письма из Египта” были так же непоследовательны, как и сама военная кампания.

1896

@темы: ШХ

---

В 1869 году несгибаемая Софья Джекс-Блейк, дочь адвоката, вызвала бурю негодования, когда попыталась поступить в Эдинбургский университет на медицинский факультет. (В то время ни одно медицинское учебное заведение Британии не принимало женщин.) Ее приняли на условии, что она будет посещать лекции индивидуально — недешевое удовольствие. Но сломить Джекс-Блейк было не так-то просто: она дала в газете объявление, и в итоге собралась группа из семи студенток. Преподаватели и большинство студентов были в ярости: они считали, что женщины “погубят профессию”, и старались сделать их жизнь в университете невыносимой. Кульминацией стал скандал в хирургическом корпусе: разбушевавшаяся толпа не пускала студенток на лекцию. Наконец их не допустили даже до выпускных экзаменов, и тогда Софья с подругами обратилась в суд. Дело было громкое. В конце концов, в 1876 году, то есть в тот год, когда Дойл поступил в университет, парламент одобрил закон, по которому все медицинские колледжи обязаны были принимать женщин наравне с мужчинами. Джекс-Блейк стала одной из первых женщин-врачей в Британии и помогла основать две медицинские школы для женщин, в Лондоне и в Эдинбурге.
Рассел Миллер. Приключения Конан Дойля

@темы: женский вопрос

---

Санки, коньки, керлинг и хоккей на льду были уже весьма популярны в Швейцарии, но спуск с гор на лыжах был почти неизвестен. Только Тобиас Брангер, местный шорник, и его брат Иоханнес, проводник по горам, уже пытались ходить на лыжах, которые они привезли из Норвегии. Поначалу у них ничего не получалось, зато народ так веселился, глядя, как неуклюже они передвигаются на длинных деревянных досочках, что тренироваться братья стали вечерами, под покровом сумерек. Но когда Дойл приехал в Давос, Брангеры уже катались вполне сносно и охотно принялись его учить.
Новичок, как известно, на первых порах весьма неуверенно чувствует себя на лыжах, и Дойл не был исключением: “На первый взгляд, в лыжах нет ничего зловредного, — писал он в “Стрэнде” в том же году. — Но вот вы надели их и обернулись посмотреть, любуются ли вами друзья. В следующий миг ваша голова уже буровит сугроб, а ноги выписывают неистовые па. Каким-то чудом вам удается встать, но затем лишь, чтобы с размаху обрушиться все в тот же сугроб, а друзья при этом развлекаются от души — они и не подозревали, на что вы, оказывается, способны”.
Но отступать было не в характере Дойла. И к 23 марта он был уже вполне готов отправиться с Брангерами в Аросу, городок в 12 милях от Давоса, куда можно попасть через крутой горный перевал. Они вышли еще до рассвета, когда “огромная бледная луна висела на фиолетовом небе”, и два часа шагали с лыжами на плечах по нетронутому, девственному снегу, кое-где глубиной по колено. Наконец встало солнце, они надели лыжи с самодельными креплениями и покатили. В одном месте им попался склон под углом 60 градусов, который заканчивался отвесной пропастью. “Поскользнуться там было бы небезопасно”, — многозначительно замечает Дойл. Братья Брангер предусмотрительно ехали чуть ниже, готовые подхватить его в случае чего. На пологих склонах Дойл разгонялся в полную силу, весело вздымая вокруг себя снежные вихри. “Такого удовольствия, как на лыжах, никогда не получишь от пешей прогулки. Мы катили треть мили вниз в долину мимо снежных гор, ни разу не оттолкнувшись. Так прекрасно было ехать по нетронутому снежному покрову. Вокруг, куда только хватало взгляда, лежали белые поля, и ни единого признака человека, только следы лисиц и серн. Короткий зигзаг у подножия склона вывел нас около половины девятого утра к горловине ущелья, и в тысячах футов внизу, среди хвойных лесов мы увидели под собой маленькие игрушечные домики Аросы”.
Однако дальнейший спуск был слишком крут, чтобы проделать его на лыжах. Брангеры сняли их, связали наподобие санок и покатили. Дойл попробовал последовать их примеру, но лыжи сразу же “улетели прочь, как стрела из лука”, и теперь присоединиться к Брангерам, ожидавшим его за сотни футов внизу, он мог лишь одним способом — на мягком месте. Что он и проделал, убедившись, к своему негодованию, что портные ошибались, заверяя, будто “твид от Харриса никогда не протрется”. В Аросе он передвигался бочком, стараясь демонстрировать изрядную дыру в штанах лишь стенам домов. Зато в отеле он испытал прилив гордости: Тобиас Брангер, вписывая их в книгу регистрации, добавил рядом с именем Дойла “Sportesmann”.
На другой день он писал матери: “Моя дорогая мама. Вчера я совершил небольшой подвиг, преодолев горную цепь на снежной обуви (норвежских лыжах) и спустившись в Аросу. Со мной были два швейцарца. Я первый англичанин, перешедший через Альпы зимой на лыжах, — по крайней мере, я так думаю. Мы вышли из Давоса в четыре утра и прибыли в Аросу в 11.30. Наслаждение получили немалое”.
Дойла очень вдохновляли возможности, которые открывал новый вид спорта. “Убежден, — писал он в “Стрэнде”, — что наступит время, когда сотни англичан будут приезжать в Швейцарию в лыжный сезон. Позволю сказать, что я первый, кто, вместе с двумя швейцарцами, катался по горам на лыжах… но я уверен, что точно не последний, и у нас будут тысячи последователей”. Он также утверждал, будто это именно он заинтересовал братьев Брангер лыжами, после того как прочитал отчет Нансена о его знаменитом переходе через Гренландию в 1888 году.
В результате повсеместно распространилось ложное мнение, будто именно Дойл ввел в моду лыжный спорт в Швейцарии. Однако согласно авторитетному свидетельству сэра Арнольда Лунна, автора “Истории лыж”, это была заслуга норвежца О. Кьелберга, и было это в 1889 году. Впрочем, нет никаких сомнений, что статья Дойла в “Стрэнде”, к которой прилагались восемь фотографий и которая была многажды перепечатана, сыграла огромную роль в популяризации этого спорта. Через десять лет был создан “Английский лыжный клуб Давоса”. Курорт приобрел международную известность. Жители Давоса впоследствии выразили Конан Дойлу свою благодарность, открыв мемориальную доску за то, что он “внедрил новый вид спорта и привлек внимание всего мира к Швейцарским Альпам”.

@темы: ШХ

---

КОГДА РАСПРОСТРАНИЛАСЬ УЖАСНАЯ НОВОСТЬ, что Шерлок Холмс погиб в Рейхенбахском водопаде, захватив с собой своего заклятого врага профессора Мориарти, огромная армия поклонников сыщика пришла в неописуемое волнение. Героический конец великого детектива был описан Ватсоном в рассказе “Последнее дело Холмса” (декабрьский номер “Стрэнда” за 1893 год).
С тех пор как пятьдесят два года назад умерла маленькая Нелл (из романа Диккенса “Лавка древностей”), ни одна смерть литературного персонажа не вызывала у читателей такого приступа горя и негодования. Вздох отчаяния, исторгнутый из их груди, разнесся, по словам какого-то газетного писаки, по всей стране, от края до края. “Стрэнд” потерял 20 000 подписчиков, и письма разгневанных читателей хлынули в редакцию: в одних оскорбляли и проклинали автора, в других умоляли Ньюнеса опровергнуть сообщение о смерти Холмса и пообещать, что будут новые рассказы. Одна пожилая леди заявила Дойлу, что он “скотина”. Говорили даже, что на улице какая-то возмущенная дама замахнулась на него сумочкой. Принц Уэльский тосковал и мучился. В Сити рабочие повязали траурные ленты на рукава и шляпы. В Нью-Йорке возникли общества “Сохраним Холмсу жизнь!”. В эпоху расцвета науки и техники люди жаждали романтики, фантазий и приключений и были в ярости, что их лишили героя. “Точно их божество было вероломно свергнуто”, — заметил известный критик Винсент Старретт.
“Известие о гибели Шерлока Холмса было воспринято всеми с огромным прискорбием, — писал “Тит-Битс”, — и читатели просят нас повлиять на м-ра Конан Дойла, дабы он не ставил окончательную точку в этой трагедии. В ответ мы можем лишь сказать, что упрашивали сохранить ему жизнь — настойчиво, искренно и неустанно. Подобно тысячам наших корреспондентов мы чувствуем себя так, будто потеряли старого друга, и нам без него очень тяжело. Но м-ру Дойлу показалось, что Шерлок Холмс злоупотребил вниманием публики, и она от него устала. Мы так не думаем, и публика так не думает, но, к сожалению, так думает м-р Дойл”.
Те, кто еще сохранял способность трезво мыслить, могли заметить, что автору не терпелось избавиться от своего творения. Он даже не озаботился тем, чтобы придумать задачу, которую Холмс мог бы решить с присущим ему блеском, а просто сообщил о Мориарти: “Он Наполеон преступного мира, Ватсон. Он организатор половины всех злодеяний и почти всех нераскрытых преступлений в нашем городе. Это гений, философ, это человек, умеющий мыслить абстрактно. У него первоклассный ум. Он сидит неподвижно, словно паук в центре своей паутины, но у этой паутины тысячи нитей, и он улавливает вибрацию каждой из них”[22]. Учитывая, что, по его собственному признанию, Холмс потратил немало сил, пытаясь разрушить преступную сеть Мориарти, трезвомыслящий читатель недоумевает, как это он ничего не слышал о Мориарти раньше.
Очень скоро выясняется, что противники намерены во что бы то ни стало уничтожить друг друга. По причинам не вполне очевидным Холмс покидает Лондон и зовет Ватсона поехать на континент, а Мориарти неотступно преследует их и настигает в Майрингене, у водопада. Под предлогом, что в гостинице Ватсона ждет тяжелобольная англичанка, его устраняют со сцены, а Холмс и Мориарти остаются драться на гранитных валунах. Сидни Пэйджет нарисовал иллюстрацию в готическом стиле: они замерли на краю пропасти, и позади ревет водопад, грозный, как сама судьба.
“Все попытки обнаружить тела были абсолютно безнадежны, — заключает Ватсон, — и там, глубоко на дне страшного котла с бурлящей водой и вздымающейся пеной, навеки останутся самый опасный преступник своего времени и самый лучший защитник закона”. “Это достойная могила для бедного Шерлока, — сухо заметил Конан Дойл, — даже если вместе с ним я похоронил там свой банковский счет”.
Его издатель Джордж Ньюнес на заседании акционеров назвал потерю цикла о Холмсе “ужасным событием”. “Меня очень осуждали за то, что я довел этого джентльмена до смерти, — сказал Дойл в своей речи в Клубе литераторов в 1896 году, — но я настаиваю, что это было убийство в целях самозащиты, если бы я не прикончил его, он безусловно прикончил бы меня”.

@темы: ШХ

---

Если над историческими романами Дойл работал очень тщательно, скрупулезно сверяясь с многочисленными источниками, то рассказы о Холмсе писал порой очень небрежно, отчего в них полно вопиющих ошибок и несообразностей. Например, читателю предлагали поверить, будто за пару минут Холмс мог так преобразиться, что даже Ватсон не узнавал его. Или взять собаку доктора: договариваясь снимать квартиру, Холмс и Ватсон (“Этюд в багровых тонах”) обсуждают, какие у кого недостатки и как они могут помешать совместному проживанию. Ватсон говорит, что у него есть “щенок бульдога”. Впоследствии собака не только не мешает, больше того, ни разу даже не упоминается в “шерлокиане”. Еще один великолепный ляп допущен в “Человеке с рассеченной губой”: жена называет Ватсона Джеймсом, при том что зовут его Джон. Ну и непревзойденная по числу ошибок “Пестрая лента” — любимый рассказ самого Дойла, — где описана “болотная гадюка, самая смертоносная индийская змея”. Она приучена пить молоко из блюдца, спускается по шнуру от колокольчика, убивает спящую женщину, затем откликается на свист, поднимается по шнуру и возвращается к хозяину через вентиляционное отверстие. Но “болотных гадюк” не существует в природе (это не значит, что в болотах гадюки не водятся), змеи не пьют молока (они его не переваривают), и они почти совсем глухие (у них нет внешнего уха). Наконец, ни одна змея не сумеет взобраться по шнурку от колокольчика.
Кроме того, сам сыщик — единство взаимоисключающих противоречий. Поначалу мы узнаем, что Холмс всегда встает рано, “съедает неизменный завтрак и уходит из дома”, до того как поднимается Ватсон; но в следующем рассказе он встает “по обыкновению поздно”. В “Знаке четырех” он и слыхом не слыхивал о Томасе Карлейле, однако впоследствии обстоятельно рассуждает о нем. В одном рассказе Холмс говорит, что нисколько не интересуется философией, в другом — цитирует малоизвестных философов и объясняет философские системы. Инспектор Лестрейд, с которым Холмс иногда проводит совместные расследования, из “щуплый человечек с изжелта-бледной крысьей физиономией и острыми темными глазками” превращается в коротышку, похожего на бульдога. В “Происшествии в Вистерия-лодж” Холмс загадочным образом появляется на месте событий в Англии — в это время он путешествует по Тибету.
Конан Дойла все эти мелочи нимало не смущали: “В рассказах, как мне кажется, главное — драматизм, а точность в деталях не так и важна”. И потому, когда какой-то редактор указал ему, что в той местности, которую он описывает в рассказе, нет железной дороги, он безапелляционно ответил: “Я проложил”.
По правде говоря, он никогда особенно не отслеживал, что вышло из-под его пера; не считал сыщика великим персонажем и, хотя зарабатывал с помощью Холмса много денег, не придавал ему значения: он не делал его “серьезным литератором”.

@темы: ШХ

---

Супергерой Викторианской эпохи, рыцарь, сопровождаемый верным Санчо Пансой, чью роль исполняет доктор Ватсон, Холмс пришел в мир, когда Британская империя была в зените славы и могущества, а Лондон центром мировой политики и экономики. Наука получила всеобщее признание и стала даже модным увлечением, а Холмс был олицетворением именно следователя-ученого. Он частенько ворчит на Ватсона за то, что тот не хочет осознать: расследование — это применение науки на практике. Например, в “Этюде в багровых тонах” Холмс говорит, что открыл вещество, которое осаждается только гемоглобином, — то есть, по сути, предвосхитил создание иммунной сыворотки. В “Знаке четырех” он ссылается на свою монографию о гипсовых слепках с отпечатков ног (еще до того, как в 1891 году Ханс Гросс опубликовал учебник по криминалистике, где привел шесть способов сохранять следы, из которых наилучшим признал вариант с гипсом). В рассказе “Рейгетские сквайры” Холмс излагает принципы графологической экспертизы (которыми, кстати, мир пользуется по сей день).
Ни один писатель не отразил дух тогдашнего Лондона лучше, чем это сделал Конан Дойл, и это при том, что первые два рассказа о Холмсе он писал, зная город только по нескольким визитам к родственникам. Вот замечательное описание из “Знака четырех”: “Был сентябрьский вечер, еще не минуло и семи, но погода стояла унылая, и мелкий моросящий дождь окутал огромный город непроглядной пеленой. Темные тучи печально нависли над грязными улицами. Фонари на Стрэнде казались мутными слабыми пятнами света, бросающими неясный расплывчатый отблеск на мокрые тротуары. Ярко освещенные витрины изливали желтое сияние в туманный, полный испарений воздух и ложились размытым отражением на заполненную народом улицу”.
Впоследствии Орсон Уэллс[19] остроумно заметит, что Холмс “никогда не жил, но никогда и не умрет”, однако многие читатели были уверены, что Холмс реальный человек, и некоторые отправлялись на Бейкер-стрит для того лишь, чтобы обнаружить: дома 221-6 там нет. Конан Дойл получал кучу писем, в которых его просили раздобыть для них автограф великого сыщика, а пресс-агентство поинтересовалось однажды, не пожелает ли Холмс воспользоваться их услугами. Джордж Ньюнес был очень доволен — меньше чем за два года имя Конан Дойла, помещенное на обложке журнала, увеличило тираж на 100 000 экземпляров.
Дойл с Холмсом оказались отличной парой. У Дойла был врожденный дар рассказчика, и он нередко говорил друзьям, что его единственная задача — хорошо рассказать историю — внятно и с уместной долей развлекательности. А секрет, по его словам, заключался в ритме и самоконтроле. Автор множества популярных романов, признанный мастер Джон Ле Карре отзывается о рассказах про Холмса так: “Это своего рода совершенство — идеальное соотношение диалога и описаний, превосходные характеры и замечательное чувство ритма”. Холмс и впрямь идеально подходил Дойлу, позволяя придумывать запутанные ситуации, из которых только он и мог выбраться победителем. Читатели с восторгом цитировали афоризмы сыщика: “Исключите невозможное, останется — сколь бы она ни казалась невероятной — истина”. “Величайшая ошибка — строить предположения прежде, чем получишь все данные”.
Вот так, под чутким руководством Дойла, Холмс и стал главным героем Викторианской эпохи.
Рассел Миллер

@темы: ШХ

---

еще ледяные пещеры здесь postomania.ru/post339366006/

@темы: пещеры

---

из этой подборки lipa-fv.ru/post339358994/?upd

@темы: пейзажи

---

***ВЛШЕБНЫЙ МИР ПРЕКРАСНОГО**** www.liveinternet.ru/users/klavdia-france/post33...

@темы: цветики-листочки

---

Оригинал взят у в Первый воздушный мост

8 октября 1870 года из осажденного прусаками Парижа вылетел аэростат-монгольфьер, в гондоле которого, кроме пилота, находился министр внутренних дел Франции Леон Гамбетта. Через два дня аэростат приземлился в Туре, где Гамбетта возглавил сопротивление оккупантам и организовал набор добровольцев в новую республиканскую армию взамен армии Наполеона, капитулировавшей в Седане. На размещенной вверху картине французского художника Жюля Дидье Жаке изображен Гамбетта (в коричневом длиннополом пальто) и два провожающих, стоящие слева от гондолы аэростата.
Это был не первый, но наиболее яркий и знаковый "воздушный прорыв" из блокированного города. Всего же за время осады парижане изготовили и запустили 66 воздушных шаров, на которых город покинуло 164 человека и около 400 почтовых голубей, позже возвращавшихся с депешами о положении в стране, записанными фотоспособом на микропленку. Таким образом в условиях полной наземной блокады осуществлялась двустороняя связь гарнизона с "большой землей".

Пролетая над вражескими позициями, аэронавты разбрасывали листовки, предназначенные для немецких солдат, - это был первый в истории опыт распространения агитационных материалов с воздуха. Вот текст одной из таких листовок: "Париж не боится врага, Франция объединяется, смерть оккупантам! Глупцы, неужели нам надо убивать друг друга ради удовольствия и тщеславия вашего монарха? Ваши победы возбуждают в нас ненависть и взращивают месть. Ваши завоевания - перступны, а Франция ведет справедливую войну за независимость!". Написано очень эмоционально, однако пропагандистский эффект от подобных посланий, разумеется, был нулевым.
Впрочем, вернемся к аэростатам. Идею использовать их для связи выдвинул известный французский воздухоплаватель и основоположник аэрофотосъемки Гаспар-Феликс Турнашон, более известный под псевдонимом Надар. Он предложил делать шары из ситца, которого было много на парижских торговых складах, наполняя их светильным газом - смесью метана с водородом, получаемой пиролизом каменного угля. В этом сырье тоже не было недостатка, поскольку в городе работало несколько газовых заводов, обеспечивавших уличное и домашнее освещение центральных районов. Чтобы сделать ситец газонепроницаемым его покрывали двумя слоями льняного лака.
Штаб обороны города оценил предложение и сумел быстро наладить пошив оболочек, изготовление корзин и строп. Для наполнения баллонов газом отвели большой застекленный павильон вокзала Аустерлиц, а их запуск осуществлялся с близлежащей площади Сен Пьер у подножия Монмартра. Одновременно был объявлен набор добровольцев на ускоренные курсы аэронавтов, причем предпочтение отдавалось спортсменам-гимнастам и цирковым акробатам, а также - матросам парусных судов, не боящимся высоты и умевшим лазить по вантам.
Уже 23 сентября, всего через четыре дня после окружения города из Парижа стартовал аэростат "Нептун", пилотируемый Жюлем Дюру. Правда, этот аэростат был сделан еще до блокады, а наполняли его непосредственно на площади. Он успешно пересек линию фронта и приземлился в городе Эвре. 27 сентября вылетел второй баллон, который, помимо пилота вез документы и почтовую корреспонденцию.


Пошив аэростатов в Париже во время блокады.


Заполнение баллонов газом на вокзале Аустерлиц.


Аэростат "Нептун" перед стартом.


Парижане с Монмартрского холма и площади Сен Пьер наблюдают за подъемом баллона.

Разумеется, прусаки изо всех сил пытались сбивать аэростаты, стреляя по ним из ружей, но зажигательных пуль у них не было, а дыры от обычных пуль не приводили к быстрому падению, к тому же пробоины в нижней части баллона можно было, заклеить прямо в полете, взобравшись по стропам (вот где пригождались акробатические навыки). Только один аэростат, вылетевший 12 ноября, немцам удалось изрешетить настолько, что он быстро спустился из-за утечки газа неподалеку от вражеских позиций. Его пилот и пассажир были захвачены в плен и интернированы до конца войны. Немцы решили использовать трофейных голубей и отаправли их в Париж с ложным приказом о капитуляции, однако городской штаб распознал фальшивку.
Чтобы повысить эффективность зенитного огня фирма Круппа по заказу прусского генштаба в спешном порядке разработала первое в мире зенитное орудие и начала его производство, но к моменту изготовления первых серийных экземпляров война закончилась. Однако ружейные пули - тоже штука неприятная, поэтому, чтобы избежать обстрелов, с середины ноября аэростаты запускались только в темное время суток.


Прусские гусары в безуспешной погоне за французским аэростатом.


Крупповское противоаэростатное орудие Ballongeschutz образца 1870 года - казнозарядная нарезная пушка калибра 37 мм с ружейным прикладом.


Слева - подготовка к ночному старту аэростата, на переднем плане двое служащих наземной команды обвязывают крепежной веревкой корзину с голубями. Справа - аэростат "Сирена", по образцу которого было сделано большинство "парижских" баллонов.

Гораздо более опасным, чем прусские ружья врагом воздухоплавателей была погода. Для запусков, естественно, подгадывали благоприятное направление ветра, однако ветер имеет свойство внезапно меняться, поэтому аэростаты зачастую летели совсем не туда, куда надо. Пять баллонов приземлились на оккупированнной территории, но аэронавтам всякий раз удавалось скрыться благодаря помощи местного населения. Гораздо меньше повезло экипажам двух шаров, унесенных в Атлантику и пропавших без вести.
Кроме того, пять баллонов сели в Бельгии, три - в Голландии, один - в Баварии, один - в Пруссии (экипаж - попал в плен), а один с пилотом Леонардом Безье долетел аж до Норвегии, преодолев 1246 километров и ненароком установив мировой рекорд дальности полета для неуправляемых аэростатов, продержавшийся много лет.
Помимо прочего, аэростаты за время осады вывезли из Парижа почти два миллиона частных писем, положив, таким образом, начало авиапочте. Сейчас эти письма представляют большую коллекционную ценность.

Уникальный филателистический артефакт: письмо отправленное на аэростате из осажденного Парижа в Москву.
Судя по штемпелю, 10 декабря 1870 года, то есть за полтора месяца до окончания осады, оно было доставлено адресату.

@темы: дирижабли

---

Оригинал взят у в Хризантемы

Цитата сообщения Натали-Наталка Зимнее хранение хризантем...

Хризантемы

Украшенные пышными разноцветными невысокими кустами хризантем террасы, балконы, подъездные дорожки к дому, не просто дань моде — они радуют глаз, повышают настроение, делают пространство нарядным.

@темы: цветики-листочки

---

Краски осени

postomania.ru/post339255404/?upd

Осенние фотопейзажи со всего света. Картинки кликабельны до полного размера.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Смотрите также:

Краски осени 2012   Красота со всего света   Фотопутешествие с Тьерри Хеннетом

@темы: пейзажи

---

Похоже, если вы поставите в аннотации к роману "Роман о попаданке. Исторической достоверности не ищите, это всего лишь фантазия на тему ", это уже превращает ваш роман в шедевр. Особенно, если вы где-нить в тексте оброните от лица героини "не хочу, чтобы за неосторожное слово или действие на мене выжигали клеймо неуча".
Бля, эта идиотка учит садоводов 19 века делать прививки деревьев!
Открывает им как сакральную тайну то, что знали финикияне, греки, римляне, и так далее сквозь дикое и неграмотное средневековье и не менее дикое новое время.
с нетерпение ждю следующих не менее сакральных тайн, еще более 5/6 книги осталось, не потратит же она все это место на одну только любовь

@темы: корм для моих тараканов