пятница, 28 марта 2025 в 21:54
Пишет MirrinMinttu:
История Мэри Рид, жившей в Англии в конце 1600-х - начале 1700-х, может показаться невероятной, но, после знакомства с историями женщин в Британской армии, вполне можно признать, что она в определенном смысле была весьма типичной для женщин того времени. Наличие какого угодно мужа подразумевало лучшую или худшую, но традиционную жизнь. Если же женщина оставалась одна и без средств к существованию, пределом ее возможностей было лишь воображение и немножко судьба. Матушка Мэри была как раз из категории женщин решительных, на отсутствие воображения не жалующихся и на судьбу не надеющихся.читать дальшеОставшись яко благ, яко наг после раннего вдовства, она некоторое время выживала на помощь, высылаемую свекровью для ее маленького сына. Увы, малыш умер, что в те времена с малышами происходило чрезвычайно часто, и его матери пришла в голову блестящая идея решить свои проблемы одним махом. Проблем было две - отсутствие других, кроме помощи свекрови, источников дохода, и наличие нажитой после смерти мужа незаконной дочери, родившейся в 1690 году. Находчивая женщина представила девочку мальчиком, и продолжала получать свое содержание, пока ребенку не исполнилось 13 лет, после чего он, предположительно, должен был быть в состоянии прокормить и себя, и мать. "Мальчика" Уильяма определили в посыльные, но кровь дочери моряка взяла свое, и Мэри сбежала, чтобы стать юнгой. После морской закалки было легко записаться в армию, чтобы потом наняться во Фландрию, где шла война. В общем-то служба складывалась неплохо, но Мэри хотела выслужиться в офицеры, чтобы улучшить свое положение, а офицерские патенты тогда продавали, а не давали за храбрость. Мэри перешла в кавалерию, где возможность отличиться была выше. Дело пошло на лад, чему несколько помог тот факт, что Мэри влюбилась. Обычно полковые товарищи и сам полковник были негласно в курсе того, кто у них служит, но это было своего рода джентльменским двухсторонним соглашением - мы закрываем глаза, а ты ведешь себя как подобает. В общем, Мэри могла выражать свои чувства единственным доступным ей способом, то есть участвуя во всех вылазках, в которых участвовал ее возлюбленный, и оберегать его жизнь, и в результате она заработала отличную репутацию бойца и храбреца. В какой-то момент они с милым объяснились, но это ничего на практическом уровне не изменило, кроме их планов на жизнь. Репутация "Вилли" росла, и когда военные действия закончились, она со своим возлюбленным смело пошли к полковнику с просьбой об отставке. Свадьба была веселой, гуляли с однополчанами, и полковник презентовал Мэри первые в ее жизни женские одежды, которые она, с помощью супруги полковника, даже научилась носить. Молодые открыли на выходные пособия трактир "Три подковы" близ замка Бреда Кастл. Целых четыре года передышки от испытаний получила Мэри, а потом пришел ее черед стать вдовой. Любимый супруг умер от какого-то очередного поветрия, которых ходило по обожженным огнем войны странам в предостаточном количестве. По какой-то причине Мэри не захотела остаться трактирщицей. Разные источники скудных сведений о ее судьбе довольно сильно расходятся, начиная с этого момента, но напирают на нотку необузданности в характере молодой женщины. Лично я бы поставила на ее тягу сорвать куш. Ведь до встречи с будущим мужем все ее действия были направлены на одно: обеспечить себя максимально. В общем, Мэри Рид продала трактир, снова влезла в мужское одеяние, и пошла знакомой дорожкой - в армию. В конце концов, больше-то она ничего и не умела делать, только воевать, только вот войны не предвиделось, а бить баклуши было скучно. И тут подвернулась возможность попробовать обогатиться: корабль, идущий в Вест-Индию, набирал команду. Мэри завербовалась, но, как и многие корабли в тот золотой век пиратства, ее корабль был захвачен английскими пиратами. Ей, вернее "Вилли" Риду, предложили присоединиться, потому что дралась и сквернословила эта женщина в мужской одежде как самый отъявленный забияка. И она согласилась. Года два, с 1717 по 1719, Мэри пиратствовала, пока от короля не вышел общий пардон любому пирату, который откажется от своего ремесла. Команда Мэри приняла этот пардон, и все рассредоточились в мирную жизнь. В основном до момента "покуда денег хватит", увы. Мэри податься было некуда, разве что в приватиры, что она и сделала - под командованием коменданта о-ва Провиденс. Но тот первый рейс оказался последним: команда подняла бунт и подалась в пираты, и Мэри вместе с ними, под командование капитана Джека (а возможно, Джона) Рэкхема по кличке Калико Джек - за любовь к ярко окрашенным мундирам. Говорят, что "Веселого Роджера" придумал именно он. Калико Джек был пиратом со стажем, капитаном стал через бунт, был жесток и хитер. Говорят, что пираты ничего не знали о том, что новенький, Вилли Рид, вовсе не Вилли, а Мэри.
И поначалу так оно и было, потому что у Рэкхема был свой секрет, в том же роде - вместе с ним под черным флагом ходила его подруга Энн Бонни, переодетая, в свою очередь, в мужчину. В те времена пираты убили бы любую женщину, ступившую на борт, потому что верили, что она принесет с собой их погибель. Так вот эта Энн влюбилась в новенького, в Вилли. А Мэри, в свою очередь, почувствовала живейшую симпатию к пригожему пареньку. Легко представить, каков был шок, когда Энн призналась "Вилли" в своих чувствах, а тот, в свою очередь, ошарашил ее признанием, что является переодетой женщиной. Ситуация немало рассмешила Рэкхема, хотя отчасти его веселье было натянутым, потому что его отношение к Энн Бонни было достаточно серьезным. Смертельно серьезным.
Энн очень отличалась и от Мэри Рид, и от своего любовника. Тех в пираты привела скудость жизненного выбора, а вот Энн родилась с золотой ложкой во рту, и выросла своевольной и упрямой дочкой богатого американского плантатора. После того, как она сбежала из роскоши с простым матросом, она переходила от одного мужчины к другому по своему собственному выбору, и все они ее, надо сказать, любили. Как водится, сама она не любила никого, и быстро уставала от своих любовников. Калико Джек был личностью яркой, но душной, и тоже ее уже изрядно утомил, что прекрасно понимал и сам. Так что свою Энн он ревновал к Мэри и после того, как узнал, что та - женщина. Тем более что милые дамы, по боевой мощи превосходившие любого мужчину на корабле, совсем страх потеряли, перестав скрывать свой пол. Что касается Мэри, то та вскоре увлеклась одним новеньким (пиратский "рекрутинг" был простым до примитивности - матросам захваченных кораблей просто предлагали место в команде или немедленную смерть, которую вряд ли кто-то выбирал). Увлеклась всерьез, зная, что тот ненавидит пиратство. Возможно, пиратство надоело и ей. О ее чувствах что-то говорит факт, что как-то с ее симпатией повздорил один пират, и парню пришлось согласиться на дуэль с ним. На дуэль, которую он выиграть не мог. Зато ее могла выиграть Мэри, которая вскоре сама довела того пирата до белого каления. Сабли были выхвачены, и Мэри его без труда убила, так как практика ее намного превосходила практику всех остальных на борту.
Конец этой истории тоже типичен для контингента и времени. Корабль Калико Джека пришвартовался в берегу Ямайки, команда упилась, и посланная правителем команда захвата справилась бы с работой не вспотев, если бы не Энн и Мэри, которые слаженно оказали бешенное сопротивление. И все же они остались единственными, кто не был казнен - обе заявили, что беременны, а уж правда ли были - кто знает. Мэри, которая безуспешно пыталась на суде убедить присяжных, что ее муж (они обменялись клятвами, что в то время всё ещё было вполне признанным способом заключения брака) и она искали только возможности сбежать с пиратского корабля, чтобы жить мирно и честно, умерла в тюрьме в 1721 году. Энн, говорят, была выкуплена отцом, увезена домой, вышла там замуж, и с тех пор жила мирно, родив 10 детей.
URL записи
@темы: англомания, флот, женский вопрос, история оружия
"На средней палубе" 
Похищение Обычным способом мошеннического рекрутинга был так называемый "королевский шиллинг", подкинутый в очередную кружку пива глупого зеваки, подсевшего в таверне за столик "морского волка", официально вербующего желающих записаться на флот. Причем, кружки у вербовщиков были со стеклянным дном, что подразумевало, что завербованный видел шиллинг в своей кружке, и взял его как премию за добровольное желание служить на королевском флоте, но на деле шиллинг подкладывался на стадии, когда одуревшего от вылаканного на дармовщину алкоголя из кабака уже выносили. Но прибрежные банды не связывало ничто, и даже флёр законности там был не нужен - их деятельность в глазах закона была на 100% правомерной. К 1815 году около 75% служащих на флоте были именно похищенные люди, за каждого из которых бандиты получили вознаграждение от королевской казны. Более того, деятельность press gangs не вызывала никаких волнений в обществе. Страдали родные и близкие, но в целом практика никого не волновала по очевидной причине: жертва имела, со своей стороны, полное право защищаться и убегать. Например, вышеупомянутый Джон Никол, не без причины опасавшийся, что его, бывшего профессионального моряка, обосновавшегося в Эдинбурге, украдут, бежал из города в глухую сельскую местность, и оставался там до конца войны. Случаи налетов на дома были, но крайне редко, потому что здесь уже были совсем другие статьи закона против налетчиков. Их обычной добычей были моряки торговых судов, вернувшихся из долгого плавания, если те ошибались завернуть по дороге домой пропустить стаканчик, или отправиться домой в одиночестве. Но с равным успехом и офицеры с матросами отправлялись в укромные места на охоту за будущими моряками - смертность на флоте зашкаливала. Насколько наглой была деятельность банд "вербовщиков" можно судить по многочисленным судебным делам и по заметкам в газете, типа такой: "Вечером в субботу press gang, сопровождаемая несколькими офицерами с Боу Стрит (городские констебли, в будущем полиция), посетила публичный дом Адама и Евы около Излингтона, и нашла там большое количество людей, пьющих в саду и некоторых апартаментах дома, после чего они увели с собой тех, кто был не в состоянии внятно с ними объясниться. Сопротивление некоторых схваченных привлекло на место любопытных, некоторых из которых вербовщики тоже схватили". К слову сказать, при Элизабет I подобным образом очищали улицы Лондона от бродяг и безработных. Так что женщины на борту, выполняя посильные для них задачи, освобождали время морякам делать что-то другое, не говоря уже о том, что выслушивали их трагические рассказы и сетования на несчастную судьбу, и помогали писать письма, хорошо понимая, с какими трудностями сталкиваются в быту жены моряков. В посильные задачи входило и обеспечение мужчин зарядами в картузе, водой и вином в ходе битвы. 
В конце 1600-х женщин начали официально нанимать в команду военных кораблей, с довольствием и платой, в качестве медперсонала при корабельных хирургах. Новые веяния были встречены по-разному. Некоторые капитаны нанимали на эти должности только жен служащих на корабле моряков опасаясь, что посторонние, "ничьи" женщины на борту станут причиной конфликтов в команде. Некоторые считали, что в реалиях практически непрерывных сражений людям не до романтических отношений. Так или иначе, эти женщины оставили свой след в истории флота - например, в битве на Ниле Сара Бейтс, Мэри Френч, Энн Тейлор и Элизабет Мур остались в строю, работать в хирургии и после смерти своих мужей, причем условия работы были просто ужасающими по словам моряков. И это не было исключением - семерка женщин на "Апполо" в 1747 продолжала участливо и методично ухаживать за больными и раненными и после гибели мужей. Излишне говорить, что повышенный спрос на рекрутинг мужчин всеми правдами и неправдами довольно болезненно сказывался на их семьях. И дело было не только в том, что дети росли без отцов, а жены пытались справиться с трудностями навигации по жизни без мужей. Были письма и была возможность спросить и получить совет и подробнейшие инструкции. Но финансовая сторона... Здесь, как ни странно, лучше всего справлялись женщины из народа, как говорится. Они и в жизни намного лучше ориентировались, и умели практически всё, что делается руками. У жен высшего командного состава были свои сложности. О том, как прокормиться, речь не шла, но вот управлению финансами многим пришлось учиться по письменным инструкциям мужей-моряков. А иногда инструкции давались и вовсе по неожиданным поводам: не дать начавшей говорить дочери усвоить местный акцент местности, где жила семья автора письма. Вообще в музее королевского флота сохранилось много писем моряков и их жен, и из них можно сделать вывод, что вести из дома помогали морякам сохранить чувство определенной нормальности жизни, словно они были просто на заработках, и что в конечном итоге обязательно вернутся к родным, о которых будут по письмам знать всё. Хуже всего пришлось скромным дочерям скромных чиновников, которых никогда не учили ничему, кроме как быть женой. Жили они, как правило, тоже очень скромно, и никаких сбережений не имели - просто не с чего их было делать. И когда муж исчезал на неопределенное количество лет с неопределенной возможностью выжить или нет в этой бесконечной череде войн и морских сражений, что оставалось жене? В какой-то мере на эту проблему ответило Адмиралтейство, позволив в 1758 году женам получать часть жалования мужей через ремитирование. Проблема была в том, что такие переводы выдавали лишь в определенных конторах, так что за ними нужно было ехать, и иногда на значительные расстояния. Да и не все моряки имели возможность на ремитирование. Их женам приходилось искать выход в пособиях для бедных, но такая помощь шла через церковные приходы. А церковные приходы были и бедные тоже, так что помочь могли мало. Многих спасала помощь родственников, соседей и друзей, кто-то был наделен практической жилкой и быстро учился мелкому бизнесу, у кого-то были таланты в шитье и вышивании, обеспечивающие даже очень неплохой доход, а кому-то оставалась только проституция. Источником инспирации послужили статьи в Historic UK: Women on the March доктора исторических наук Мириам Бибби Naval Wives выпускника истфака университета Экзетера Приякаша Аденкари Press Gangs Алистера Ли
«Гордость и предубеждение», 1995: незаметная мелочь мистера Дарси Из блога: Анна М. Истории в живописи. И не только... Итак, если внимательно посмотреть на образ Фицуильяма Дарси, то, что мы увидим? Денди! Джентльмен! Эталон! И вот есть в этом образе одна маленькая, почти незаметная вещица. Она не бросается в глаза, но очень удачно дополняет собой этот образ. Я бы даже сказала, что она завершает образ Дарси. Увидели? Это кольцо на мизинце. Согласитесь, очень незаметная мелочь. В 17 и 18 веках украшение на мизинце носили многие богатые и привилегированные особы. Мужчины украшали себя не меньше женщин, а иногда даже больше, чем дамы. 
Дочь: У нас нынче утром замерзла вода для умывания. Мать: У меня тоже. А у тебя, Сесил? Ужасный Ребенок: Не знаю. Панч за 1865. Рисунок Дж. Дю Мурье.
Натюрморты XVI века демонстрируют любопытство к природному миру – в том числе к пище. Фрукты и овощи часто изображают на картинах и в скульптурах. К новым овощам, в частности к съедобной моркови и клубням из Нового Света, относились с почтением, словно их доставляли прямо из Эдемского сада. Многие домовладельцы в постные дни ели салаты, следуя за модой, заданной итальянцами. Если бы вы пришли в гости к такому человеку, то вам определённо бы подали смесь зелёных листьев и трав: листовую капусту, салат-латук, шалфей, чеснок, салат рапунцель, кервель, лук-порей, бурачник, мяту, фенхель, водяной кресс, розмарин, огурцы и петрушку, помытые и вымоченные в оливковом масле с уксусом, солью и сахаром. 
Роль компаньонки в эпоху Регентства была двоякой: во-первых, она следила за тем, чтобы ее подопечная не попала в передряги... вплоть до разорения, и, во-вторых, помогала дебютантке идти к выгодному браку. Обычно дебютантку сопровождала мать. Если у молодой женщины не было матери, она, возможно, искала ту, которая помогла бы ей войти в общество, предпочтительно женщину с высоким титулом и положением. Молодая леди могла комфортно жить дома и без компаньонки, пока она не вышла в общество. Компаньонкой же на прогулках могла быть горничная, родственница или любой другой человек, который мог временно защитить репутацию молодой женщины. 
Итак, девушке исполнилось шестнадцать, она хороша собой и готова к своему первому сезону в Лондоне. А пока разучивает менуэты, контрдансы и размышляет о нарядах, ее семье придется подумать, во сколько это все обойдется? Хорошо, если у семьи есть добрые родственники или друзья, готовые приютить ее или девушку на несколько недель (или месяцев), как скажем, Гардинеры в ГиП, или миссис Дженнингс (ЧиЧ). В противном случае семье придется арендовать дом.