Некто Павел Шпейер, мошенник из «Клуба червонных валетов», под видом богатого помещика был вхож в дом генерал-губернатора князя Долгорукова. Однажды он испросил у князя разрешение показать особняк какому-то заезжему английскому лорду. Долгоруков разрешил, и на следующий же день, англичанин и Шпейер осмотрели здание. Дня через два в губернаторский особняк приехал лорд с вещами и слугами и стал доказывать, что он его купил у его владельца дворянина Шпейера за 100 тысяч рублей, предоставив в подтверждение купчую, заверенную в фальшивой конторе нотариуса, устроенной на 2-й Ямской улице на один день.
Предлагаю вашему вниманию юридический аспект одной байки, которая некоторым из нас известна по одной из историй «Москва и москвичи» Владимира Гиляровского, а некоторым из повести Бориса Акунина «Пиковый валет» серии «Приключения Эраста Фандорина». А именно знаменитой афере, которую предписывают реально существовавшему «Клубу червонных валетов» – 8 февраля 1877 года 48 человек (в том числе 28 дворян) предстали перед Московским окружным судом по обвинению в организации преступного сообщества мошенников.
Московский градоначальник и генерал-губернатор князь В.А. Долгоруков
Напомню вкратце её суть. Некто Павел Шпейер, мошенник из «Клуба червонных валетов», под видом богатого помещика был вхож в дом генерал-губернатора князя Долгорукова. Однажды он испросил у князя разрешение показать особняк какому-то заезжему английскому лорду. Долгоруков разрешил, и на следующий же день, англичанин и Шпейер осмотрели здание. Дня через два в губернаторский особняк приехал лорд с вещами и слугами и стал доказывать, что он его купил у его владельца дворянина Шпейера за 100 тысяч рублей, предоставив в подтверждение купчую, заверенную в фальшивой конторе нотариуса, устроенной на 2-й Ямской улице на один день. читать дальше Эта история в различных вариациях пошла гулять по свету с Владимира Гиляровского, который ссылался при этом на фельетониста Пастухова, которому её якобы лично поведал сам князь Долгоруков.
Дворец московского генерал-губернатора при князе Долгоруком
Давайте предположим, что прийти к московскому губернатору и получить у него дозволение показать его дом своим знакомым – это было тогда в порядке вещей. Давайте представим, что козе нужен баян, а английскому лорду необходим особняк в Москве. Давайте допустим, что тупой англичанин, не зная языка, без юридической поддержки консула Великобритании и помощи своих соотечественников, по приезде в чужую страну сразу кинулся за большие деньги скупать московскую недвижимость. И рассмотрим исключительно юридический аспект этой байки с точки зрения российского законодательства того времени.
Этот же дворец генерал-губернатора при князе Долгоруком. Реальность всегда не такая красивая, как изображение
Свод законов Российской империи относительно купли-продажи содержал некоторые особенности, неизвестные законодательству большинства стран. В России тогда купля-продажа признавалась не договором, а особым способом приобретения прав на имущество, и это очень интересно. В законодательстве большинства стран мира купля-продажа есть договор, в силу которого одна сторона обязуется передать другой имущество за цену, которую другая сторона обязуется уплатить. То есть сначала заключается договор, а уж потом передается имущество и оплата за него. А по законодательству Российской империи купля-продажа есть действие, коим одна сторона передает другой вещь за определенную цену. А закреплением этого действия служит купчая. То есть сначала передается имущество и оплата за него, а уж потом оформляется договор. Победоносцев в своем «Курсе гражданского права» прямо указывал на то, что сначала происходила взаимная передача недвижимости и денег, а уже потом эта передача закрепляласькупчей. Отсюда и её полное название «купчая крепость» – она закрепляла сделку.
Дворец генерал-губернатора при великом князе Сергее Александровиче
Порядок заключения купчих крепостей на тот момент подробно регламентировался «Положением о нотариальной части» от 14 апреля 1866 года. В соответствии с пунктами 80, 81, 91 этого Положения было мало удостоверить купчую у нотариуса, её еще нужно было утвердить и зарегистрировать – «Купля-продажа считается окончательно совершившейся со времени утверждения акта старшим нотариусом, т.е. когда акт внесен в книгу и об этом отмечено в крепостном реестре». Поэтому мошеннику не было никакой необходимости создавать фальшивую контору нотариуса, где якобы и произошла «продажа дома» – эту бумажку можно было подписать в любом трактире, а потом отнести её старшему нотариусу для утверждения и регистрации.
Дворец генерал-губернатора при Советской власти
Теперь по срокам продажи недвижимости – «дня через два». Чтобы иметь представление о тогдашних сроках, дадим слово героям пьесы Островского «Последняя жертва», которые жили в то время. Действие пятое, разговор Юлии Павловны Тугиной и Флора Федуловича Прибыткова о продаже дома: «Юлия. Скажите, скоро можно продать дом? Флор Федулыч.Коли есть покупатель да документы в порядке, так недели в две, в три, а то и месяц пройдет». Я очень сомневаюсь, что оформить куплю-продажу особняка в Лондоне тогда занимало меньше времени, а наивный английский лорд полагал, что в Москве особняк можно купить-продать как пару лошадей, за пару дней.
Владимир Гиляровский
В Москве 26-летний Гиляровский появился только в 1881-м году, тогда как судебный процесс по делу «Клуб червонных валетов» закончился за четыре года до этого. Поэтому ничего, кроме досужих толков, сплетен и баек, слышать о тех временах будущий дядя Гиляй не мог. Как и все хорошие рассказчики, Гиляровский любил приврать, а тут наврал с три короба. И если отсылки Акунина к историческим фактам – это не более чем прием для создания определенной атмосферы, то Гиляровский всегда претендовал на звание самого известного и признанного знатока и бытописца дореволюционной Москвы. Именно из его произведений писатели последующих поколений и черпают знания о старом московском колорите и реалиях конца XIX – начала XX вв. Давайте будем этим знаниям доверять, но проверять, чтобы на вопрос «Чего врал?» не получить ответ «Чего верил?».
Попросила цыганку погадать. Та посмотрела на мою ладонь и молча вернула деньги. // — Кто это воет на болотах, Бэрримор? — Кто угодно, сэр. У всех есть повод повыть на болотах.
Гиляровский всегда претендовал на звание самого известного и признанного знатока и бытописца дореволюционной Москвы. Именно из его произведений писатели последующих поколений и черпают знания о старом московском колорите и реалиях конца XIX – начала XX вв. Гиляровский был прежде всего журналист — и этим всё сказано. Журналист обязан угождать и власти, и публике, иначе его не будут ни печатать, ни читать.
-
-
20.05.2014 в 11:07Гиляровский был прежде всего журналист — и этим всё сказано.
-
-
20.05.2014 в 11:10