Оригинал взят у в Сей, коий, означенный...
Есть писатели, которые пишут, как настоящие мужчины, сурово, брутально, - для настоящих мужчин, любящих стиль милитари. Назову таких писателей бруталистами. Пишут об исключительно серьёзных вещах: шпионские интриги, современное вооружение и экипировка, техника единоборств. И герои у них под стать - умные, знающие, подготовленные.
Уважаю.
Но вот что любопытно. Стремясь оживить свой текст, бруталисты вносят в него ироническую нотку и делают это, словно сговорившись, одним и тем же способом. Как? Очень просто: используя налево и направо устаревшие канцеляризмы. Чаще в авторской речи. Но иногда - в прямой, заставляя главного героя изъясняться на смеси языков: современного разговорного и казённого (или церковного) письменного 19-го века.
- А не отправить ли нам сей кровавый подарочек боссу в постель, каковая слишком уж бела для означенного ублюдка? (Цитата вымышлена.)
Ярким представителем такой манеры является Александр Бушков. Вообще-то авторов, которых (коих) можно привести в пример, много, просто с большинством я знаком лично, посему тыкать пальцем не буду. Оставим в списке только означенного оного Бушкова.
Я тут набросал краткий перечень канцеляризмов, придающих, по мнению брутальных авторов, их речам и фразам ироничный оттенок.
Сей, сего, сих,
коий, коего, коей, коих, коими,
таковой, такового, таковым, таковыми,
рекомый,
сиречь,
оный, оных, оными,
узрел,
дабы
паче
наипаче
буде
дабы
подле
посему
упомянутый,
означенный.
Особо отмечу слово "означенный" - оно наиболее употребимо, практически популярно. Вот только что я прочитал последний роман некоего хорошего писателя-фантаста, которого люблю и уважаю (имя его не назову, дабы), и насчитал в тексте более десятка "означенных"! (12 раз точно, но может и больше.) Да плюс к тому почти полный набор словесных выкроек из вышеприведённого перечня.
Во-первых, я буду рад, если кто-то расширит мой список. И во-вторых, одному ли мне кажется, что воткнутые в современный текст "дабы", "паче" и "сиречь" демонстрируют скорее беспомощность автора, чем его ироничность?
Уважаю.
Но вот что любопытно. Стремясь оживить свой текст, бруталисты вносят в него ироническую нотку и делают это, словно сговорившись, одним и тем же способом. Как? Очень просто: используя налево и направо устаревшие канцеляризмы. Чаще в авторской речи. Но иногда - в прямой, заставляя главного героя изъясняться на смеси языков: современного разговорного и казённого (или церковного) письменного 19-го века.
- А не отправить ли нам сей кровавый подарочек боссу в постель, каковая слишком уж бела для означенного ублюдка? (Цитата вымышлена.)
Ярким представителем такой манеры является Александр Бушков. Вообще-то авторов, которых (коих) можно привести в пример, много, просто с большинством я знаком лично, посему тыкать пальцем не буду. Оставим в списке только означенного оного Бушкова.
Я тут набросал краткий перечень канцеляризмов, придающих, по мнению брутальных авторов, их речам и фразам ироничный оттенок.
Сей, сего, сих,
коий, коего, коей, коих, коими,
таковой, такового, таковым, таковыми,
рекомый,
сиречь,
оный, оных, оными,
узрел,
дабы
паче
наипаче
буде
дабы
подле
посему
упомянутый,
означенный.
Особо отмечу слово "означенный" - оно наиболее употребимо, практически популярно. Вот только что я прочитал последний роман некоего хорошего писателя-фантаста, которого люблю и уважаю (имя его не назову, дабы), и насчитал в тексте более десятка "означенных"! (12 раз точно, но может и больше.) Да плюс к тому почти полный набор словесных выкроек из вышеприведённого перечня.
Во-первых, я буду рад, если кто-то расширит мой список. И во-вторых, одному ли мне кажется, что воткнутые в современный текст "дабы", "паче" и "сиречь" демонстрируют скорее беспомощность автора, чем его ироничность?